Слепой парень с отцом опять сидели в приемной. На этот раз не в клинике, а в просторной квартире, которую ученики целителя снимали в самом центре города для проведения лечебных сеансов.

Квартира, пожалуй, была слегка мрачновата. Но слепого это не смущало – он ведь не мог видеть ни тяжелых штор, задвинутых так плотно, что даже трудно было поверить, что за ними скрываются окна, а не кирпичная кладка, ни коричневых низких диванов, ни картин – все как одна в цветовой гамме крови и сырого мяса.

Они пришли сюда в сопровождении отцовского знакомого, который внезапно нагрянул к ним одной ночью, чтобы сообщить о появлении в городе чудотворца.

– Он пока еще широко не рекламирует себя, помогает избранным. Причем совершенно бескорыстно, – рассказывал знакомый. – Я уговорил его вас принять.

– Если он действительно так всемогущ, то почему не выйдет из тени на свет? – удивлялся отец. – Помогать недужным – великое дело.

– Он собирается это сделать. Но ему нужны помощники. Люди, которые подтвердят его целительную силу, опробованную в деле. Вы ведь знаете, как жесток и циничен этот мир, и как он обходится с носителями благой вести.

– Ну это уж вы замахнулись, – запротестовал отец. – Я неверующий, но из ваших слов следует, что вы приписываете учителю деятельность евангелического масштаба.

– Пожалуй, что так, – согласился знакомый. – И это не преувеличение. Вы сами в этом убедитесь после того, как ваш сын прозреет.

Тут отец выпучил глаза и приложил палец к губам.

«Ну как же так можно? – думал он. – Мы ведь обо всем договорились. Решили не давать мальчику ложных надежд».

А знакомый словно забыл об уговоре. Или он стал еще фанатичнее за прошедшие с их последней встречи несколько дней?

– Вот вы меня в посягательстве на масштаб Евангелий упрекнули, – сказал он отцу. – Однако то, что творится в этой квартире, превосходит описанное в Евангелиях.

– Неужто?

– Да. Вот, к примеру, отрывок из Иоанна, – с этими словами он достал из кармана маленькую книжку с заблаговременно приготовленной в нужном месте закладкой и начал читать.

Громко и внятно, чтобы и сыну, сидящему чуть поодаль, было хорошо слышно:

– «И, проходя, увидел – Иисус увидел – человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать. Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения, и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел, и умылся, и пришел зрячим. Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я. Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел. Тогда сказали ему: где Он? Он отвечал: не знаю. Повели сего бывшего слепца к фарисеям. А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи. Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря. Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк. Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего и спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги. Посему-то родители его и сказали: он в совершенных летах; самого спросите. Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник. Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу. Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи? Отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? или и вы хотите сделаться Его учениками? Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он. Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему. И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы. Услышав это, некоторые из фарисеев, бывших с Ним, сказали Ему: неужели и мы слепы? Иисус сказал им: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас».

– Что такое «брение»? – спросил вдруг сын.

– Это кашица из земли и влаги, – ответил знакомый.

– Так это и меня, что ли, будут плевками лечить? – усмехнулся слепой.

– В том-то и дело, что ему ничего для этого не нужно. Он просто скажет тебе «Гляди!» – и ты увидишь. Ни наложения рук, ни использования каких бы то ни было материалов. Ничего! Только одна его энергия и сила слова!

– Мне кажется, мы зря сюда пришли, – сказал сын.

– Теперь уже глупо было бы уйти, не попробовав.

– Это верно.

И тут как раз дверь смежной комнаты распахнулась настежь, и в проеме показался сам целитель.

Отца поразило, насколько он красив. В возрасте уже, но восхитительно красив.

Сын же на его появление не отреагировал никак – остался сидеть на месте.

– Он не слепой, он может видеть, – диагностировал целитель, не покидая дверного проема и даже не вытаскивая руки из карманов, а продолжая стоять. Так вальяжно, как будто следил за поваром, сервирующим для него обеденный стол.

– Он слепой от рождения! – закричал отец.

– А я говорю, что нет. Он просто не пробовал.

Все трое посетителей – знакомый, отец и сын – замерли от этого властного голоса.

– Ты слышишь меня, якобы слепой? – спросил тот.

– Слышу.

– Так не бойся еще и видеть.

И в это самое мгновение что-то произошло. Острые, как лезвия кинжалов, струи брызнули ему в глаза, так что он отшатнулся и закрыл лицо руками.

– Теперь вы поняли, почему здесь все так тщательно задрапировано? – спросил знакомый. – Яркого света он просто не выдержал бы.

А сын ничего не слышал. Его прекрасный, абсолютный слух отключился совершенно, и он физически ощущал, как ноты, диезы и бемоли плавятся в общий жалкий комок и умирают без следа. Он сейчас не отличил бы до мажор от фа минора. Скрипки от барабана. Уши парализовало. Зато глаза…

– Больно! – воскликнул он.

– Я же велел не бояться, – откликнулся целитель. – Только поначалу будет больно. Потом пройдет.

– Как это возможно? – шептал отец. – Он же не прикоснулся к нему. Даже рук не поднял.

– Могу поднять сейчас, если хотите пожать мне руку.

Но отец вместо рукопожатия схватил протянутую ему длань и поцеловал.

– Веруешь? – спросил знакомый, без стеснения переходя на ты.

– Верую, – сказал отец.

– Папа, эти твои волосы какого цвета? – подошел сын и провел ладонью по отцовской голове.

– Они седые, сынок. Давно уже седые, – сказал отец и всхлипнул.