Глава 61
БЕНДЕР-ЛЕНГЕ. 08:04. Скрэггер все еще ждал в приемной полицейского участка. Он с безутешным видом сидел на деревянной скамье перед полицейским капралом, который взирал на него сверху вниз из-за стола, стоявшего позади высокой, по грудь, перегородки.
Скрэггер в который раз взглянул на часы. Он приехал в 7:20 на случай, если участок откроется раньше, но капрал прибыл только в 7:45 и вежливо махнул рукой в сторону скамьи, приглашая Скрэггера подождать. Это было самое долгое ожидание в его жизни.
Руди и ребята из Ковисса уже, должно быть, в воздухе, расстроенно думал он, точно так же, как и мы были бы, если бы не эти чертовы паспорта, будь они неладны. Еще минута – потом все. Больше ждать нельзя. У нас и так уйдет не меньше часа на то, чтобы убраться отсюда, и уж как пить дать что-нибудь где-нибудь на одной из трех баз не состыкуется, обязательно какой-нибудь не в меру любопытный хрен начнет задавать вопросы и разожжет пожар в эфире, не говоря уже об этом занудном Сиамаки. Вчера ночью Скрэггер включил ВЧ-связь и слушал его обидчиво-раздражительные звонки Гэваллану в Эль-Шаргаз и Мак-Иверу в Ковисс, которому он сказал, что встретит его сегодня в аэропорту Тегерана.
Чертов зануда! Но я все равно думаю, что поступил правильно, не позвонив Энди и не отменив операцию. Черт, нам выбираться легче всех, а если бы я отложил «Шамал» до завтра, стряслось бы еще что-нибудь, у нас или у других, и Маку уже никак было бы не отвертеться от полета назад в Тегеран с этим растреклятым Киа. Так рисковать я не могу, просто не могу. По голосу легко можно было понять, что Мак нервничает, как старуха, пустившаяся по морю в корыте.
Дверь открылась, и он поднял голову. Двое молодых полицейских вошли в участок, волоча с собой молодого человека в грязной разорванной одежде и с лицом в кровоподтеках.
– Кто такой? – спросил капрал.
– Вор. Мы поймали его с поличным, капрал. Этот несчастный дурень крал рис у базаари Ишмаэля. Мы схватили его во время патрулирования, перед самым рассветом.
– На все воля Аллаха. Посадите его во вторую камеру. – Потом капрал заорал на юношу, заставив Скрэггера, не понимавшего фарси, вздрогнуть: – Сын собаки! Как ты мог быть настолько тупым, чтобы попасться? Разве ты не знаешь, что теперь тебе уже не отделаться простыми побоями? Сколько раз вам всем надо повторять? Теперь действует закон ислама! Закон ислама!
– Я… я хотел есть… Мои… – Насмерть перепуганный юноша застонал, когда один из жандармов грубо тряхнул его.
– Голод не оправдание, клянусь Аллахом! Я сам хочу есть, наши семьи голодают, мы все голодные, конечно, мы голодные! – Они вдвоем потащили молодого человека из комнаты.
Капрал обругал парня еще раз, жалея его про себя, потом бросил взгляд на Скрэггера, коротко кивнул и вернулся к своей работе. Как глуп этот иностранец, что пришел сюда в священный день, но, если этому старику хочется весь день и всю ночь дожидаться сержанта, который придет завтра утром, он может ждать здесь весь день и всю ночь.
Его карандаш шумно скрипел по бумаге, вызывая у Скрэггера оскомину. 8:11. Он угрюмо поднялся, притворился, что благодарит капрала, который из вежливости уговаривал его остаться. Потом направился к двери – и едва не налетел лбом на Кешеми.
– О, извини, приятель! Салам, ага Кешеми, салам.
– Салам, ага. – Кешеми прочел на лице Скрэггера облегчение и нетерпение. Язвительно ухмыляясь, он предложил ему подождать и подошел к столу; его проницательные глаза читали капрала как открытую книгу. – Приветствую тебя, Ахмед, мир тебе.
– И вам, ваше превосходительство сержант Кешеми.
– Какие неприятности у нас были сегодня? Я знаю, чего хочет этот иностранец.
– Около полуночи возле доков прошла еще одна встреча исламских марксистов. Один моджахед убит, и семеро сидят у нас в камерах. Проблем не возникло, засада прошла легко, благодарение Аллаху, и «зеленые повязки» нам помогли. Что с ними делать?
– Следовать правилам, – терпеливо объяснил Кешеми. – Передать заключенных Революционному комитету, когда они появятся здесь завтра утром. Дальше? – (Капрал рассказал ему про молодого человека.) – С ним – то же самое. Сын собаки, что попался!
Через дверцу в перегородке Кешеми прошел к сейфу, достал ключ и начал открывать его.
– Хвала Аллаху, я-то думал, ключ потерялся, – сказал капрал.
– Он и потерялся, но Лафти его нашел. Я заходил к нему сегодня утром. Ключ был у него в кармане. – Паспорта лежали на коробках с патронами; Кешеми взял их, тщательно проверил, подписал визу от имени Хомейни и проверил еще раз. – Держите, ага пилот. – Он вручил паспорта Скрэггеру.
– Благодарю вас, ваше превосходительство, до свидания.
– До свидания, ага. – Сержант Кешеми пожал протянутую руку, проводил Скрэггера задумчивым взглядом. В окно он видел, как Скрэггер сел в машину и быстро уехал. Слишком быстро. – Ахмед, у нас в машине есть бензин?
– Вчера был, ваше превосходительство.
АЭРОПОРТ БЕНДЕР-ДЕЙЛЕМА. 08:18. Нумир теперь в панике перебегал от одного трейлера, где жили механики, к другому, но все они были пусты. Он бросился назад в контору. Джахан, их связист, в изумлении поднял на него глаза.
– Никого нет! Их никого нет, ни пилотов, ни механиков… и бо́льшая часть их вещей тоже пропала! – запинаясь, проговорил Нумир; на его лице все еще багровел след удара, полученного от Затаки. – Сыновья собаки!
– Но… Но они просто полетели в «Иран-Тода», ваше пре…
– Говорю тебе, они сбежали, и сбежали с нашими вертолетами!
– Но два наших двести шестых стоят в ангаре. Я сам видел, и даже фен работает, сушит краску. Его превосходительство Руди не стал бы оставлять работающий фен без при…
– Клянусь Аллахом, говорю тебе, они сбежали!
Джахан, иранец средних лет в очках, включил ВЧ-связь:
– Капитан Руди, говорит база, как слышите меня?
КАБИНА ПИЛОТА РУДИ. И Руди, и его механик Фэгануитч отчетливо слышали вызов: «База вызывает капитана Руди, как слышите меня?» Руди чуть-чуть подправил дифферент и снова расслабился, посмотрев направо и налево. Он увидел, как Келли показал на свои головные телефоны, поднял два пальца, развел их буквой V. Руди кивнул. В следующий момент улыбка исчезла с его лица.
– Тегеран, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? – (Все пилоты напряглись. Ответа не последовало.) – Ковисс, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? – (Молчание.) – Бендер-Ленге, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня?
– Бендер-Дейлем, слышу вас два на пять, продолжайте.
Джахан тут же быстро затараторил на фарси, которого Руди не понимал, потом оба оператора какое-то время обменивались репликами. После паузы Джахан сказал по-английски:
– Тегеран, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? – Треск помех; вызов повторился; треск, затем: – Ковисс, как слышите меня?
Потом снова молчание.
– Это ненадолго, – пробормотал Руди.
– Что все это значило, капитан? – спросил Фэгануитч.
– Нас застукали. Едва пятьдесят минут прошло, как мы в воздухе, а нас уже застукали!
Базы истребителей находились повсюду вокруг них, и впереди располагалась еще одна, большая и очень эффективная, на острове Харк. Он ни на секунду не сомневался, что, если их перехватят, они будут сбиты, как был сбит НВС. На законном основании, подумал он, чувствуя тошноту. И хотя в данный момент они были в достаточной безопасности здесь внизу, над самыми волнами, где видимость составляла менее четверти мили, пройдет немного времени, дымка исчезнет, и они окажутся совершенно беспомощны. Снова раздался голос Джахана:
– Тегеран, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? – (Молчание.) – Ковисс, как слышите меня?
Нет ответа.
Руди чертыхнулся про себя. Джахан был хорошим связистом, настойчивым, он будет вызывать и вызывать, пока Ковисс или Тегеран не откликнутся. А потом? Это их проблема, не моя. Моя – вытащить мою четверку целыми и невредимыми, больше мне ни о чем тревожиться не обязательно. Я должен вывести свою четверку в целости и сохранности.
В десяти-пятнадцати футах под ним катились волны, пока еще без белых барашков, но серые и сердитые, и ветер не ослаб. Руди посмотрел на Келли и покачал рукой вправо-влево; этот жест обозначал, что им следует разойтись пошире и не стараться поддерживать визуальный контакт, если видимость упадет. Келли показал, что понял его. Руди передал тот же сигнал Дюбуа, который передал его Шандору, летевшему крайним справа. Потом Руди занялся тем, чтобы выжать максимум расстояния из минимума топлива, напряженно всматриваясь в белую мглу впереди. Скоро они будут в глубине настоящих морских путей.
БЕНДЕР-ЛЕНГЕ, АЭРОДРОМ. 08:31.
– Господи, Скрэг, мы уж думали, тебя арестовали! – выпалил Восси, подбегая к машине, Вилли рядом с ним, у обоих едва ноги не подгибались от облегчения; их три механика тоже были рядом. – Что случилось?
– Я получил паспорта, так что приступаем.
– У нас проблемы. – Лицо Восси было белым как мел.
Скрэггер, все еще потный от напряженного ожидания и поспешного возвращения, поморщился:
– Что на этот раз?
– Али Паш здесь. Сидит на ВЧ-связи. Утром пришел, как обычно, мы попробовали отослать его домой, но он не ушел и…
Вилли нетерпеливо встрял:
– И последние пять минут, Скрэг, последние пять или десять минут он, разрази меня гром, ведет себя очень странно и…
– Словно ему вибратор в задницу затолкали, Скрэг, никогда его таким не видел… – Восси замолчал.
Али Паш вышел на веранду перед комнатой, где помещалась радиостанция, и настойчиво замахал Скрэггеру рукой.
– Иду, Али, – крикнул ему Скрэггер, а Бенсону, их главному механику, он прошептал: – Ты и твои ребята готовы?
– Так точно. – Бенсон, маленький, жилистый, сильно нервничал. – Я отнес ваши вещи в машину как раз перед тем, как появился Али Паш. Так мы даем деру?
– Подождите, пока я схожу в контору. Все…
– Мы получили «Дельту Четыре», Скрэг, – сказал ему Вилли. – От остальных пока ничего.
– Отлично! Все ждут, когда я дам сигнал. – Скрэггер сделал глубокий вдох и зашагал к конторе, поздоровавшись по пути с «зелеными повязками». – Салам, Али Паш, добрый день, – сказал он, подойдя к двери, и сразу отметил его нервозность и тревогу. – Я ведь вроде дал тебе на сегодня выходной.
– Ага, тут кое-что…
– Минутку, сынок! – Скрэггер повернулся и с притворным раздражением крикнул: – Бенсон, я же сказал тебе, если вы с Дрю хотите отправиться на пикник, поезжайте, но к двум часам чтобы были на месте, а не то смотрите! А вы двое какого черта стоите выглядываете?! Вы собираетесь проводить наземную проверку или нет?
– Да, Скрэг, извини, Скрэг!
Он едва не рассмеялся, глядя, как они в спешке натыкались друг на друга. Бенсон и американский механик Дрю прыгнули в старый фургончик и покатили прочь. Восси и Вилли направились к своим кабинам. Войдя внутрь конторы, Скрэг вздохнул посвободнее, поставил портфель с паспортами на стол:
– Ну, что у тебя за проблема?
– Вы улетаете от нас, ага, – сказал молодой иранец, ошарашив Скрэггера.
– Ну, мы… э-э… мы не улетаем, – начал Скрэггер, – мы проводим наземную про…
– Да нет, вы улетаете, улетаете! На завтра… на завтра нет никакой смены, чемоданы не нужны, а я видел агу Бенсона с чемоданами… и почему все запчасти отправили куда-то и всех пилотов и механиков… – По щекам молодого человека побежали слезы. – Это правда.
– Послушай, сынок, ты расстроен. Возьми выходной, отдохни.
– Но вы же улетаете, как и те, из Бендер-Дейлема, вы улетаете сегодня, а что будет с нами?
Громкая тирада на фарси в динамике радиостанции заглушила его. Молодой человек вытер рукой слезы, переключился на передачу и ответил на фарси, потом добавил по-английски: «Режим ожидания один» – и с несчастным лицом повернулся к Скрэггеру:
– Это снова был ага Джахан, он повторил то, что говорил десять минут назад. Их четыре двести двенадцатых исчезли, ага. Просто пропали, ага. Они поднялись в воздух в семь тридцать две, направляясь в «Иран-Тода», но садиться там не стали, а полетели дальше вглубь суши.
Скрэггер нащупал рукой стул, стараясь сохранять спокойствие. Рация снова ожила, на этот раз по-английски:
– Тегеран, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня?
– Он вызывает Тегеран каждые несколько минут и Ковисс тоже, но ответа нет… – Глаза иранца снова наполнились слезами. – Из Ковисса они тоже улетели, ага? И в Тегеране ваших людей уже нет? Что нам делать, когда вас не будет? – (На площадке первый из 212-х с шумом запустил двигатели, сразу следом за ним загудел второй.) – Ага, – обеспокоенно заговорил Али Паш, – мы же должны теперь запросить разрешение на запуск двигателей у Киша.
– Не стоит беспокоить их в выходной день. Это же все-таки не полет, просто проверка, – сказал Скрэггер.
Он включил ОВЧ-рацию и вытер подбородок, чувствуя себя почему-то грязным и очень взволнованным. Али Паш ему нравился, и то, что молодой человек сейчас говорил, было правдой. Без них здесь не будет ни работы, ни заработка, а для Али Паша останется только Иран, и один Бог знает, что тут произойдет.
В радиостанции возник голос Вилли:
– У меня датчик крутящего момента что-то барахлит, Скрэг.
Скрэггер взял в руки микрофон:
– Перебирайся на «капустную грядку» и все там проверь. – («Капустной грядкой» они называли пятачок земли в пяти милях от побережья, вдали от города, где они проверяли двигатели и могли отрабатывать действия в экстренных ситуациях.) – Будь там, Вилли. Возникнут какие-то проблемы – свяжись со мной, я всегда могу подвезти Бенсона, если тебе понадобится наладка. Как у тебя дела, Эд?
– Класс, просто класс, Скрэг! Если вы не возражаете, я бы хотел поработать над действиями пилота при отключении двигателя, мне скоро лицензию продлевать… Вилли мог бы меня погонять по процедурам, а?
– О’кей, свяжитесь со мной через час. – Скрэггер подошел к окну, радуясь возможности повернуться спиной к Али Пашу и не видеть этих грустных, осуждающих глаз.
Оба вертолета поднялись в воздух и полетели прочь от побережья. В конторе было как-то более душно, чем обычно. Он распахнул окно. Али Паш угрюмо сидел у радиостанции.
– Почему бы тебе все же не взять выходной, парень?
– Я должен ответить Бендер-Дейлему. Что мне им сказать, ага?
– А о чем Джахан тебя спрашивал?
– Он сказал, что ага Нумир хотел знать, не заметил ли я чего-нибудь странного, не происходило ли здесь что-нибудь странное, не вывозили ли отсюда запчасти, не улетали ли вертолеты, пилоты и механики.
Скрэггер уставился на него:
– Мне кажется, ничего необычного тут не произошло. Я здесь, механики укатили на пикник, Эд и Вилли полетели проводить рядовые проверки. Все как всегда. Правильно? – Он, не опуская глаз, пытался волевым усилием склонить его на их сторону. У него не было аргументов, чтобы убедить Али Паша, он ничего не мог ему предложить, никакого пешкеша, разве что… – А ты одобряешь то, что здесь происходит, сынок? – осторожно спросил он. – Я имею в виду то, что будущее сулит тебе здесь?
– Будущее? Мое будущее связано с компанией. Если… если вы улетите, то… тогда у меня не будет работы, я не… У меня не будет денег, чтобы же… Я не… У меня ни на что не будет денег. Я единственный сын…
– Если бы ты захотел уехать, ну, тогда бы у тебя была твоя работа и будущее, если бы ты захотел… за пределами Ирана. Это гарантировано.
– Но… но что гарантировано, ага? Жизнь на вашем Западе, одному? Как быть с моими родителями, родственниками, моей юной невестой?
– На это я не могу дать тебе ответа, Али Паш, – сказал Скрэггер, глядя на часы, остро ощущая, как утекает время, как мигают огоньки на аппаратуре, гудит ВЧ-радиостанция, внутренне готовясь к тому, чтобы скрутить этого молодого человека, который был выше его ростом, крупнее, моложе на тридцать пять лет, а потом разбить ВЧ-радиостанцию и дать деру. Извини, сынок, но так или иначе тебе придется нам помочь. Он как бы между делом придвинулся поближе, занимая более удобную позицию. – Вы в таких случаях обычно говорите «иншаллах», – мягко произнес он и приготовился.
Услышав эти слова из уст доброго, странного старика, которого он так уважал, Али Паш почувствовал, как его заливает волна теплоты.
– Это мой дом, ага, моя страна, – сказал он бесхитростно. – Имам есть имам, и он подчиняется только Богу. Будущее есть будущее и лежит в руке Аллаха. Прошлое – это тоже прошлое.
Прежде чем Скрэггер успел его остановить, Али Паш вызвал Бендер-Дейлем и теперь говорил на фарси в микрофон. Оба оператора некоторое время беседовали друг с другом, потом Али Паш неожиданно быстро завершил сеанс связи и отключился. Он поднял глаза на Скрэггера:
– Я не виню вас за то, что вы улетаете. Спасибо вам, ага, за… за прошлое. – Он с большой тщательностью выключил радиостанцию, вынул из нее предохранитель и положил в карман. – Я сказал ему, что мы… что мы заканчиваем работу на сегодня.
Скрэггер длинно выдохнул:
– Спасибо, сынок.
Дверь открылась. На пороге стоял Кешеми.
– Я хочу осмотреть базу, – сказал он.
УПРАВЛЕНИЕ КОМПАНИЕЙ В ЭЛЬ-ШАРГАЗЕ. Мануэла говорила:
– …а потом, Энди, радист из Бендер-Ленге, Али Паш, сказал Джахану: «Нет, здесь ничего необычного не происходит» – и добавил как-то внезапно: «Я заканчиваю работу на сегодня. Я должен идти на молитву». Нумир тут же связался с ним повторно, прося подождать несколько минут, но ответа уже не было.
– Внезапно? – переспросил Гэваллан; Скот и Ноггер тоже внимательно слушали ее. – Как это – внезапно?
– Ну, как будто ему все надоело или ему вдруг приставили пистолет к виску, – нахмурившись, ответила Мануэла. – А может быть, мне мерещится что-то, чего там и не было вовсе, Энди.
– Означает ли это, что Скрэггер все еще там, или нет?
Скот и Ноггер поморщились, эта мысль приводила их в ужас. Мануэла нервно шевельнулась:
– Если бы он был там, разве не взялся бы ответить сам, чтобы дать нам знать? Думаю, я бы так и сделала. Может быть, он…
Зазвонил телефон. Скот взял трубку:
– Компания «С-Г». А, привет, Чарли, погоди секунду. – Он передал трубку отцу. – Из Кувейта…
– Привет, Чарли. Все хорошо?
– Да, спасибо. Я в кувейтском аэропорту, звоню из кабинета Патрика в управлении «Герни». – (Хотя их компании конкурировали друг с другом по всему миру, отношения у них были вполне дружеские.) – Что новенького?
– Дельта Четыре, пока больше ничего. Я позвоню сразу же. Жан-Люк звонил из Бахрейна. Он у Деларна в региональном управлении «Галф эр де Франс». Дженни с тобой?
– Нет, она вернулась в отель, но я в полной готовности, жду, когда прибудет Мак и все остальные.
Гэваллан понизил голос:
– Ты сказал Патрику, Чарли? – Он услышал принужденный хохоток Петтикина.
– Забавная вещь, Энди. Здешний представитель «Британских авиалиний», еще пара ребят и Патрик вместе с ними носятся с безумной идеей, будто мы что-то задумали. Вроде того, чтобы вытащить сюда все наши птички. Можешь себе представить?
Гэваллан вздохнул:
– Не беги впереди паровоза, Чарли, держись плана. – (План состоял в том, чтобы держать язык за зубами, пока вертолеты из Ковисса не окажутся в системе управления воздушным движением Кувейта, после чего он должен был довериться Патрику.) – Я позвоню, когда у меня будет что-нибудь. Пока… О, погоди минутку, чуть не забыл. Помнишь Росса, Джона Росса?
– Как я могу его забыть? А почему ты спрашиваешь?
– Я слышал, он в Международной больнице Кувейта. Проверь, как он, когда уладишь свои дела, хорошо?
– Конечно, съезжу непременно, Энди. А что с ним такое?
– Не знаю. Позвони, если будут какие новости. Пока. – Он повесил трубку и еще раз глубоко вдохнул. – В Кувейте народ уже в курсе.
– Господи, если все знают, то… – Скота прервал новый телефонный звонок. – Алло? Минуточку. Это мистер Ньюбери, пап.
Гэваллан взял трубку:
– Доброе утро, Роджер, как дела?
– О! Ну… э-э… это я у вас хотел спросить. Как все продвигается? Не для протокола, разумеется.
– Прекрасно, прекрасно, – уклончиво ответил Гэваллан. – Вы весь день у себя пробудете? Я забегу к вам, но сначала позвоню, когда буду выходить отсюда.
– Да, пожалуйста, заходите, я буду здесь до полудня. Длинный уик-энд, знаете ли. Пожалуйста, позвоните мне сразу же, как… э-э… услышите что-нибудь, неофициально, по-дружески. Сразу же. Мы очень беспокоимся и, ну, поговорим обо всем, когда вы появитесь. До скорого.
– Погодите минутку. У вас есть новости о молодом Россе?
– Да-да, есть. Сожалею, но, как мы узнали, он сильно пострадал. По прогнозам врачей, он не выживет. Чертовски обидно, но вот так обстоят дела. Увидимся до полудня. До встречи.
Гэваллан медленно положил трубку. Они все смотрели на него.
– Что стряслось? – спросила Мануэла.
– Очевидно… похоже, молодой Росс тяжело ранен, они не думают, что он выживет.
Ноггер пробормотал:
– Черт, надо же! Бог мой, это нечестно… – Он всем им без конца рассказывал про Росса, как он спас жизни им и Азаде.
Мануэла перекрестилась и горячо помолилась Мадонне, чтобы она помогла ему, потом снова и снова молила Ее, чтобы все мужчины вернулись живыми и здоровыми, все без исключения, и Азаде, и Шахразада, и пусть наступит мир, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
– Пап, а Ньюбери говорил, что там произошло?
Гэваллан покачал головой, едва слыша его. Он думал о Россе, одних лет со Скотом, более крепком, несокрушимом, закаленном, чем Скот, а теперь вот… Бедняга! Может быть, он еще выкарабкается… О боже, как я на это надеюсь! Что же делать? Продолжать то, что начал, это все, что ты можешь сделать. Азаде будет убита, бедная девочка. И Эрикки будет убит так же, как Азаде, он обязан ему ее жизнью.
– Я сейчас вернусь, – сказал он и вышел, направившись в другой кабинет в управлении, откуда мог позвонить Ньюбери и поговорить с ним наедине.
Ноггер стоял у окна, глядя на солнечный день и на летное поле, не видя ни того ни другого. Перед его глазами стоял маньяк-убийца с дикими глазами на базе «Тебриз-1», державший на вытянутой руке отрубленную голову, воющий, как волк, на небо, ангел мгновенной смерти, который стал дарителем жизни ему, Арберри, Дибблу и больше всего Азаде. Бог, если ты – Бог, спаси его, как он спас нас…
– Тегеран, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? Ковисс, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? Эль-Шаргаз, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня?
– Пять минут, секунда в секунду, – пробормотал Скот. – Джахан не опаздывает ни на секунду, черт побери. Сиамаки ведь, кажется, говорил, что будет в управлении после девяти часов?
– Да-да, так и сказал.
Они все повернулись к часам на стене. 8:45.
АЭРОДРОМ В БЕНДЕР-ЛЕНГЕ. 09:01. Кешеми в ангаре разглядывал два запаркованных 206-х. Скрэггер и Али Паш за его спиной нервно наблюдали за ним. Луч солнца на мгновение пробил завесу туч и облаков и заискрился на боках 212-го, стоявшего на вертолетной площадке в пятидесяти ярдах от них; рядом с вертолетом находились битая-перебитая полицейская машина и ее водитель, капрал Ахмед.
– Вы летали на таком, ваше превосходительство Паш? – спросил Кешеми.
– На двести шестом? Да, ваше превосходительство сержант, – ответил Али Паш, улыбаясь своей самой приятной улыбкой. – Капитан иногда берет с собой меня или другого радиста, когда мы не на дежурстве.
Он очень сожалел, что ноги принесли сюда этого дьявола именно сегодня, больше чем сожалел, ибо теперь он неизбежно становился частью предательства – предательства, потому что нарушил правила, предательства, потому что лгал полиции, предательства, потому что не доложил о странных вещах, которые тут происходили.
– Капитан и вас прокатит, стоит вам только пожелать, – сказал Али Паш приятным голосом; все его существо сейчас было сосредоточено на том, чтобы выбраться из той трясины, в которую его затолкали дьявол и капитан.
– Сегодня был бы подходящий день?
Али Паш едва не сломался под его испытующим взглядом.
– Разумеется, если вы попросите капитана, ага. Вы хотите, чтобы я попросил его?
Кешеми ничего не сказал, просто вышел из ангара, не обращая внимания на «зеленых повязок» – их сегодня на базе было с полдюжины, – которые с любопытством поглядывали на него, и обратился к Скрэггеру напрямую на фарси:
– Где сегодня все люди, ага?
Али Паш поработал переводчиком для Скрэггера, хотя и изменял его слова, чтобы они звучали лучше и более приемлемо; он объяснил полицейскому, что, поскольку сегодня священный день и коммерческие полеты не планировались, все иранские сотрудники, как и надлежит, получили выходной, что капитан приказал 212-м вылететь для проведения испытаний на отведенный для этого участок и отпустил остальных механиков на пикник и что сам он собирался идти в мечеть сразу же, как только его превосходительство сержант закончит то, что он хотел закончить.
Скрэггер был в полном отчаянии оттого, что не говорил на фарси, ему было мучительно сознавать, что он совершенно не контролирует ситуацию. Его жизнь и жизни его людей были сейчас в руках Али Паша.
– Его превосходительство спрашивает, что вы планируете на остаток дня.
– Чертовски хороший вопрос, – пробормотал Скрэггер.
Потом ему вспомнился их семейный девиз: «Тебя повесят за ягненка, тебя повесят за овцу, так что можно с тем же успехом забрать все чертово стадо». Этот девиз передавался в их семье из поколения в поколение от его предка, которого выслали в Австралию в начале XIX века.
– Пожалуйста, скажите ему, что, как только он закончит, я собираюсь отправиться на «капустную грядку», поскольку Эд Восси нуждается в экзаменовке. Ему предстоит продлить свою летную лицензию.
Он стоял, смотрел и ждал. Кешеми задал вопрос, на который Али Паш ответил сам, и все это время Скрэггер спрашивал себя, что ему делать, если Кешеми скажет: «Отлично, я полечу с вами».
– Его превосходительство спрашивает, не будете ли вы так любезны, чтобы одолжить полиции немного бензина?
– Чего?
– Ему нужен бензин, капитан. Он хочет занять у вас немного бензина.
– О! Разумеется, разумеется, ага. – На мгновение сердце Скрэггера наполнилось надеждой. Стоп, сынок, не возбуждайся раньше времени, подумал он. «Капустная грядка» не так далеко отсюда, и Кешеми, возможно, нужен бензин, чтобы отправить туда машину, а он тем временем полетит туда со мной. – Пойдем, Али Паш, поможешь мне, – сказал он, не желая оставлять его наедине с Кешеми, и направился к насосу, махнув полицейской машине рукой.
«Колдун» танцевал на своем шесте. Скрэггер увидел, что высоко в небе собираются облака, среди которых были и дождевые, они двигались быстро, подгоняемые противным ветром. Здесь внизу ветер по-прежнему был юго-восточным, хотя и сместился еще больше к югу. Для нас хорошо, но для других означает более сильный встречный ветер, мрачно подумал он.
ВЕРТОЛЕТЫ, ПРИБЛИЖАЮЩИЕСЯ К ОСТРОВУ КИШ. 09:07. Четыре вертолета Руди шли в пределах видимости друг друга, собравшись в более плотную группу, чем раньше, спокойно скользя над самыми волнами. Видимость варьировалась от двухсот ярдов до полумили. Все пилоты экономили топливо, стараясь выжать максимум расстояния, и Руди снова подался вперед, чтобы пощелкать ногтем по стеклу своего датчика топлива. Стрелка слегка шевельнулась, по-прежнему показывая чуть меньше половины бака.
– Нет проблем, Руди, датчик работает нормально, – сказал Фэгануитч в интерком. – У нас еще полно времени, чтобы дозаправиться, так? Идем по графику, как планировали, так?
– Так. – Руди все равно перепроверил расчеты; результат получался всегда один и тот же: топлива хватит до Бахрейна, но не хватит, чтобы иметь в баках положенный по правилам запас.
– Тегеран, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? – снова прозвучал в наушниках голос Джахана, раздражая его своей настойчивостью.
Мгновение Руди боролся с искушением отключить связь, но отказался от этой мысли, как от слишком рискованной…
– Бендер-Дейлем, говорит Тегеран, слышу вас четыре на пять, продолжайте!
Теперь ему в уши хлынул поток фарси. Руди разобрал «Сиамаки» несколько раз, но мало что еще, пока радисты обменивались репликами, потом он узнал голос Сиамаки, по обыкновению раздраженный, высокомерный и теперь еще очень сердитый. «Режим ожидания один, Бендер-Дейлем! Эль-Шаргаз, говорит Тегеран, как слышите меня? – Еще раз, теперь уже злее: – Эль-Шаргаз, говорит директор Сиамаки, как слышите меня?» – Молчание. Вызов повторился снова, тон стал еще более злым, потом прогремела тирада на фарси, и тут Фэгануитч вскрикнул:
– ПРЯМО ПО КУРСУ! Берегись!
Супертанкер длиной почти четверть мили надвигался на них из тумана всем бортом, громоздясь над ними, как великан перед мухой, неторопливо продвигаясь вверх по заливу к своему иракскому заправочному терминалу, гудя противотуманной сиреной. Руди понял, что попался в ловушку: он не успеет набрать высоту, у него нет пространства ни справа, ни слева и он не может уйти вбок, не столкнувшись с соседним вертолетом, поэтому он начал процедуру экстренного торможения. Келли слева, заложив предельной крутизны вираж, сумел проскочить вплотную к корме, Шандор, крайний справа, без проблем проходил мимо танкера спереди, Дюбуа не проходил, но мгновенно дал полный газ, рванул ручку управления вправо и на себя, входя на крутом подъеме в сумасшедший вираж, круче, круче, круче: 50–60–70–80 градусов, борт стремительно надвигается на них, он не успевает, «Espèce de con…», ручка на себя до отказа, перегрузка вдавливает его и Фаулера в сиденья, планшир танкера летит навстречу, и в следующий миг вертолет с ревом проносится над передней палубой, проскочив на сантиметр выше планшира, а палубная команда в ужасе бросается врассыпную. Очутившись в безопасности, Дюбуа тут же развернул вертолет на 18 градусов, чтобы вернуться за Руди, в призрачной надежде, что Руди каким-то образом удалось смягчить удар и выпрыгнуть в море.
Руди тянул на себя ручку управления, нос кверху, мощность на нуле, глядя, как падает его скорость, нос чуть выше, времени на молитву нет, нос еще выше, борт танкера все ближе и ближе, нос еще выше, вой сигнала аварийной потери скорости, нет, не спастись, звук сигнала режет уши, вертолет вот-вот рухнет, танкер в каких-то нескольких метрах, видны заклепки, иллюминаторы, ржавчина, отслаивающаяся краска, борт надвигается на них, но замедляясь, замедляясь, нет, слишком поздно, слишком поздно, но, может быть, еще получится смягчить удар, они рухнули вниз, ручка «шаг-газ» до конца вперед, двигатели – мгновенно на полную мощность, чтобы смягчить страшный удар и падение, и вдруг вертолет замер, зависнув в пяти футах над водой, стрекочущие лопасти в каких-то дюймах от борта танкера, который мягко скользил мимо. Каким-то образом Руди отодвинулся на ярд, потом еще на один и завис.
Когда глаза начали ловить предметы в фокус, он поднял голову. На капитанском мостике судна в такой вышине над ними он видел офицеров, пораженно смотревших на них сверху, большинство в ярости потрясали кулаками. Человек с багровым лицом поднес ко рту громкоговоритель и кричал им: «Идиот проклятый!» – но они не слышали его. Корма проплыла мимо; вода свирепо пенилась за ней, обдавая их брызгами.
– Я… Мне нужно… мне нужно на рундук. – Еле двигая руками и ногами, Фэгануитч начал пробираться в пассажирский отсек.
Посиди там и за меня тоже, думал Руди, но сил на то, чтобы произнести это вслух, у него не было. Колени дрожали, зубы клацали. «Аккуратней», – процедил он, потом осторожно прибавил газу, набрал высоту и скорость и вскоре был в полной безопасности. Остальных нигде не было видно. Потом он разглядел возвращающегося Келли, который искал его. Обнаружив его, Келли радостно покачал свой вертолет с боку на бок, занял позицию рядом и вздернул большой палец. Чтобы другие не тратили драгоценное топливо, возвращаясь назад в поисках обломков, Руди поднес губы вплотную к микрофону и прошипел сквозь зубы: «Пип-пип-пип-пииип, пип-пип-пип-пииип, пип-пип-пип-пииип», – условный сигнал, о котором они договорились заранее, означавший, что каждый должен добираться до Бахрейна самостоятельно и что с ним все в порядке. Он услышал, как Шандор подтвердил прием той же приглушенной «морзянкой», потом Дюбуа, вынырнувший рядом из тумана, добавил к своей «морзянке» сымпровизированный треск помех, прибавил газа и унесся прочь. Но Папаша Келли покачал головой, давая ему понять, что предпочел бы остаться рядом. Руди показал рукой вперед.
В наушниках снова раздалось:
– Эль-Шаргаз, говорит ага Сиамаки из Тегерана, как слышите меня? – Потом что-то на фарси. – Эль-Шаргаз…
УПРАВЛЕНИЕ КОМПАНИЕЙ В ЭЛЬ-ШАРГАЗЕ.
– Говорит ага Сиамаки. – Потом еще одна тирада на фарси.
Гэваллан барабанил пальцами по столу, внешне спокойный, внутренне – нет. Ему не удалось связаться с Петтикином до того, как тот отправился в больницу, и он ничего не мог сделать, чтобы заткнуть глотку Сиамаки и Нумиру и избавить от них эфир. Скот немного убавил громкость, приглушив настойчивые взывания и притворяясь вместе с Ноггером, что они его нимало не заботят. Мануэла сдавленно произнесла:
– Он изрядно взбешен, Энди.
БЕНДЕР-ЛЕНГЕ. 09:26. Скрэггер держал пистолет заправочного шланга, из которого хлестал бензин в бак полицейской машины. Бензин вспенился в горловине, показывая, что бак переполнен, и обрызгал его. Чертыхнувшись себе под нос, он отпустил рычаг и повесил пистолет назад в заправочную колонку. Двое из «зеленых повязок» стояли рядом, внимательно наблюдая за ним. Капрал закрутил крышку бензобака. Кешеми что-то сказал Али Пашу на фарси.
– Его превосходительство спрашивает, не найдется ли у вас несколько двадцатилитровых канистр, капитан. Полных, разумеется.
– Конечно найдется. Почему бы нет? Сколько ему нужно?
– Он говорит, что мог бы увезти три в багажнике и две в салоне. Пять.
– Пять так пять.
Скрэггер отыскал канистры, наполнил, и они вместе загрузили их в полицейскую машину. Не машина получилась, а «коктейль Молотова» какой-то, подумал он. Над головой быстро собирались грозовые облака. В горах сверкнула молния.
– Скажи ему, пусть лучше не курит в машине.
– Его превосходительство благодарит вас.
– Не за что.
С гор докатились раскаты грома. Опять сверкнуло. Скрэггер смотрел, как Кешеми ленивым взглядом окидывает их лагерь. Двое «зеленых повязок» ждали. Остальные сидели на корточках под стеной, спрятавшись от ветра, безучастно поглядывая в их сторону. Больше он не мог этого выносить.
– Ну что же, ага, мне, пожалуй, пора, – сказал он, показав рукой на свой 212-й и потом на небо. – О’кей?
Кешеми странно посмотрел на него:
– О’кей? Что о’кей?
– Я теперь лететь. – Скрэггер покрутил рукой, изображая взлет вертолета и натянуто улыбаясь. – Спасибо, до свидания. – Он протянул иранцу руку.
Сержант взглянул на протянутую руку, потом на него, умные жесткие глаза пробуравили Скрэггера насквозь. Потом сержант произнес:
– О’кей. Гуд-бай, ага, – и крепко пожал ему руку.
Пот стекал ручейками по лицу Скрэггера, и ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не вытирать его. Он кивнул Али Пашу. Ему очень хотелось попрощаться по-хорошему, хотелось пожать руку и ему, но он не решился испытывать судьбу, поэтому просто хлопнул его по плечу, проходя мимо:
– До встречи, сынок. Счастливых тебе дней.
– Мягких вам посадок, ага. – Али Паш наблюдал, как Скрэггер забрался в кабину, поднял машину в воздух и помахал ему, пролетая мимо. Он помахал в ответ, потому что увидел, что Кешеми смотрит на него. – Если мне будет позволено, я попрошу вас извинить меня, ваше превосходительство сержант, я пойду закрою контору и отправлюсь в мечеть.
Кешеми кивнул и повернулся к улетавшему 212-му. Как плохо они умеют прятать свои секреты, подумал он, этот старый пилот и этот юный дуралей. Так легко читать мысли людей, если ты терпелив и знаешь, на что обращать внимание. Очень опасно улетать без официального разрешения. Чистое безумие! Люди – очень странные создания. На все воля Аллаха.
Один из «зеленых повязок» с АК-47 на плече, юноша с едва пробившейся бородкой, подошел ближе, подчеркнуто посмотрел на канистры с бензином на заднем сиденье. Кешеми не сказал ничего, просто кивнул ему. Юноша кивнул в ответ, с нахальным видом повернулся и присоединился к остальным.
Сержант сел за руль. Прокаженные сыновья собаки, сардонически подумал он, вы пока еще не закон в Бендер-Ленге, хвала Аллаху.
– Поехали, Ахмед, пора.
Пока капрал усаживался рядом, Кешеми проводил глазами вертолет, который перевалил за гору и исчез. Мне все еще так легко поймать тебя, старик, говорил он себе, раздумывая в нерешительности. Так просто дать информацию по сети, наши телефоны работают, и у нас есть прямая связь с базой истребителей на Кише. Являются ли несколько галлонов бензина достаточным пешкешем за твою свободу, я еще не решил.
– Я подброшу тебя до участка, Ахмед, потом возьму выходной до завтра. Машину я сегодня оставлю у себя.
Кешеми отпустил сцепление. Может быть, нам следовало бы улететь вместе с чужеземцами – заставить их взять нас, семью и меня, нетрудно, но это означало бы жизнь на неправильной стороне Персидского залива, жизнь среди арабов. Я никогда не любил арабов, никогда не доверял им. Нет, мой план лучше. Мы тихо отправимся по старой прибрежной дороге и будем ехать весь сегодняшний день и всю ночь, потом на лодке моего двоюродного брата – в Пакистан, у меня останется еще достаточно бензина для пешкеша. Многие из наших людей уже там. Я обеспечу хорошую жизнь моей жене и сыну и маленькой Сусан, пока, с помощью Аллаха, мы не сможем снова вернуться домой. Слишком много здесь сейчас ненависти, слишком много лет службы шаху за плечами. Хороших лет. Если уж говорить о шахах, то этот нас вполне устраивал. Платили нам исправно.
К СЕВЕРУ ОТ БЕНДЕР-ЛЕНГЕ. 09:23. «Капустная грядка» лежала в десяти километрах к северо-востоку от базы – пустынная, бесплодная каменистая местность у подножия гор, и оба вертолета стояли рядом друг с другом, двигатели урчали на малых оборотах. Эд Восси пристроился у окна кабины пилота Вилли.
– Меня сейчас вырвет, Вилли.
– Меня тоже. – Вилли поправил головные телефоны; ВЧ-связь была включена, но по плану пользоваться ею на передачу можно было только в случае крайней необходимости, только слушать.
– Ты что-то услышал, Вилли?
– Нет, просто помехи.
– Черт! У него, должно быть, очень серьезные неприятности. Еще минута – и я слетаю посмотрю, Вилли.
– Вместе слетаем посмотрим. – Вилли наблюдал, как молния сверкает в горах; видимость менее мили, тучи темные и густеют на глазах. – Неподходящий денек для веселой прогулки, Эд.
– Да уж.
Тут лицо Вилли осветилось, словно сигнальная ракета, и он вытянул руку:
– Вон он!
212-й Скрэггера, никуда не спеша, приближался на высоте семьсот футов. Восси бросился к своему вертолету и запрыгнул в кабину. Теперь он услышал в наушниках:
– Ну, как там твой датчик крутящего момента, Вилли?
– Не слишком хорошо, Скрэг, – радостно ответил Вилли, следуя их плану на случай, если их слушают. – Я попросил Эда взглянуть на него, но он тоже не уверен, что с ним такое. И рация у него вышла из строя.
– Я сяду, и мы вместе всё обсудим. Скрэггер вызывает базу, как слышите меня? – (Молчание.) – Скрэггер вызывает базу, некоторое время мы пробудем на земле.
Никакого ответа.
Вилли показал большой палец Восси. Оба прибавили газу, сосредоточенно глядя на Скрэггера, который неторопливо снижался, как для посадки.
Над самой землей Скрэггер завис и потом повел их в стремительный бросок к побережью. Теперь их переполняло ликование: Восси кричал от радости, и даже Вилли улыбался.
– Разрази меня гром…
Скрэггер перевалил через гребень и начал спускаться вдоль противоположного склона; теперь он мог видеть берег и их фургончик, стоявший на каменистом берегу у самой воды. Его сердце глухо стукнуло и провалилось куда-то. Там, где он собирался садиться, чернели мелкие точки: стадо коз под присмотром троих пастухов. В пятидесяти ярдах дальше по пляжу стояла машина, возле которой играли какие-то взрослые и дети. Раньше они никого и никогда там не встречали. В море, недалеко от берега, двигался небольшой катер с мотором. Может быть, рыбаки, а может быть, один из регулярных патрулей, высматривавший контрабандистов или беженцев: здесь, в такой близости от Омана и пиратского побережья, бдительность береговой охраны столетиями была очень высокой.
Изменить уже ничего нельзя, подумал он, чувствуя, как колотится сердце. Он увидел, что Бенсон и два других механика заметили его, попрыгали в фургончик и покатили к посадочной площадке. Позади него Вилли и Восси сбросили скорость, чтобы дать ему время. Не колеблясь, он быстро повел вертолет на посадку, козы разбежались в разные стороны, пастухи и отдыхающие остолбенело смотрели на него, разинув рты. Едва полозья его шасси коснулись земли, он крикнул:
– Давай!
Механиков подгонять не пришлось. Бенсон бросился к дверце салона и распахнул ее, потом побежал назад, чтобы помочь остальным, которые открыли заднюю дверцу фургончика. Втроем они вытащили из машины чемоданы, сумки, коробки и, спотыкаясь, подтащили их к вертолету и принялись загружать – пассажирский отсек был уже забит запчастями. Скрэггер оглянулся и увидел, что Вилли и Восси зависли, наблюдая за местностью. «Пока все нормально», – громко произнес он вслух и сосредоточил внимание на зеваках, которые оправились от изумления и решили подойти поближе. Реальной опасности пока не было. Тем не менее он убедился, что пистолет Вери под рукой на всякий случай, мысленно поторапливая механиков и опасаясь, что в любой момент можно увидеть на дороге несущуюся полицейскую машину. Вторая порция багажа. Потом еще одна, и за ней – последняя; трое механиков обливались потом. Двое из них забрались в пассажирский отсек, захлопнули дверцу. Бенсон рухнул на сиденье рядом с ним, выругался и потянулся к дверце, чтобы выйти.
– Забыл выключить мотор в машине.
– Черт с ним, поехали! – Скрэггер дал полный газ и поднялся в воздух.
Бенсон захлопнул дверцу, застегнул ремень безопасности, и в следующий миг они уже скользили над волнами в туманную дымку залива. Скрэггер посмотрел налево и направо. Вилли и Восси плотно обступили его с боков, и он пожалел, что у него нет ВЧ-связи, чтобы передать Гэваллану «Лима Три». Ладно, он и оглянуться не успеет, как мы уже будем на месте!
Миновав первую из платформ, Скрэг задышал свободнее. Чертовски жаль, что пришлось вот так расстаться с Али Пашем, думал он, жаль покидать Жоржа де Плесси и его ребят, жаль оставлять оба 206-х, жаль вообще улетать отсюда. Ладно, я сделал все, что мог. Оставил рекомендации и обещание принять всех назад на работу, когда мы вернемся, если вернемся, для Али Паша и всех остальных в верхнем ящике рабочего стола вместе со всеми деньгами, какие у меня были.
Он проверил курс, направляясь на юго-запад в сторону Сирри, словно они выполняли рядовой рейс, на случай если их видно на радаре. Рядом с Сирри он повернет на юго-восток, к Эль-Шаргазу и дому. Если все будет в порядке, подумал он и потрогал кроличью лапку, которую Нелл много лет назад подарила ему на счастье. Слева позади осталась еще одна вышка, «Сирри-6». В наушниках у него потрескивали грозовые помехи, потом к ним примешался громкий голос, отчетливо произнесший:
– Эй, Скрэггер, ты и les gars, что-то низковато вы идете.
Он узнал голос Франсуа Менанжа, начальника платформы, которую они только что пролетели, и обругал про себя неуемную бдительность француза. Чтобы закрыть ему рот, он переключился на передачу:
– Держи язык за зубами, Франсуа, тихо, а? Тренировочный полет. Помолчи, ладно?
Голос теперь смеялся.
– Bien sûr, но вы с ума сошли тренироваться на малой высоте в такой день. Adieu.
Скрэггер опять начал потеть. Им предстояло миновать еще четыре вышки, прежде чем можно будет свернуть в открытое море.
Они пролетели первую линию шквала, ветер изрядно потрепал их, капли дождя громко стучали по стеклу, стекая ручейками, вокруг постоянно вспыхивали сплошные молнии. Вилли и Восси шли рядом как привязанные, и он был доволен, что летит сейчас вместе с ними. Сорок раз мне казалось, что Кешеми скажет: «Пройдемте» – и отвезет меня в свою тюрягу. Но он этого так и не сделал, и через час и сорок с небольшим минут мы будем дома, а Иран останется лишь воспоминанием.
Глава 62
ШТАБ БАЗЫ ВВС В КОВИССЕ. 09:46. Мулла Хусейн терпеливо произнес:
– Расскажите мне еще о министре Киа, капитан.
Он сидел за столом в кабинете начальника базы. Вооруженный иранец с каменным лицом и зеленой повязкой на рукаве охранял дверь.
– Я рассказал вам все, что мне известно, – измученно проговорил Мак-Ивер.
– Тогда, пожалуйста, расскажите о капитане Старке. – Мулла был вежлив, настойчив и нетороплив, словно у них был весь день и вся ночь и еще весь завтрашний день.
– О нем я вам тоже рассказывал, ага. Я рассказываю вам о них обоих вот уже почти два часа. Я устал, и мне больше просто нечего сказать. – Мак-Ивер встал со стула, потянулся и сел обратно. Пытаться уйти бесполезно. Он уже попробовал один раз, и «зеленая повязка» жестом приказал ему вернуться на стул. – Если у вас нет чего-то конкретного, мне в голову не приходит ничего, что бы я мог добавить.
Его не удивило то, что мулла собирал информацию о Киа, и он раз за разом пересказывал ему, как несколько недель назад Киа внезапно был назначен членом совета директоров, возникнув буквально из ниоткуда, о собственных коротких и нечастых встречах с ним за эти несколько недель, хотя и не упомянул о чеках швейцарского банка, которые проложили дорогу в Иран их 125-му и помогли вытащить из этого котла три 212-х. Будь я проклят, если я поступлю с Киа, как поступил Вазари, сказал он себе.
Интерес к Киа понятен, но почему вдруг мулла заинтересовался Дюком Старком? В какой школе Дюк учился, что он ест, как давно женат, одна у него жена или больше, сколько лет он работает в компании, католик он или протестант – выспрашивая все обо всем, а потом задавая те же вопросы снова и снова. Совершенно ненасытный. И всегда тот же спокойный, уклончивый ответ на его собственный вопрос: зачем ему это?
– Потому что он меня интересует, капитан.
Мак-Ивер взглянул в окно. Моросящий дождик. Низкие облака. Дальние раскаты грома. В грозовых облаках к востоку будут восходящие потоки и настоящие смерчи – отличное прикрытие для броска через залив. Как там дела у Скрэга, Руди и их ребят? Вопрос ворвался в сознание, вытеснив все остальное. С усилием Мак-Ивер отодвинул его в сторону – об этом он подумает позже – вместе с усталостью, и тревогой, и тем, что он, черт побери, будет делать, когда этот допрос закончится. Если он закончится. Будь осторожен! Сосредоточься! Ты допустишь ошибку, если не будешь собран на все сто процентов, и тогда мы все погибнем.
Он знал, что его силы на исходе. Прошлой ночью он плохо спал, и это было совсем некстати. Как и неизбывная печаль Лочарта по поводу Шахразады. Тому так трудно посмотреть правде в лицо, он не может просто сказать ему: Том, старина, разве этот брак с самого начала не был обречен? Она мусульманка, она богата, ты богатым никогда не будешь, ее наследие связано стальными цепями, твое – полоской газа, семья для нее – питающая ее кровь, твоя семья – нет, она может остаться, ты не можешь, и последним из дамокловых мечей над твоей головой висит НВС. Так печально, подумал он. Был ли у них вообще хоть какой-нибудь шанс? При шахе – может быть. При нетерпимости и непримиримости нового?
Как бы поступил я, окажись я на месте Тома? Сделав над собой усилие, Мак-Ивер прекратил отвлекаться на посторонние мысли. Он чувствовал, как мулла сверлит его взглядом. Иранец почти ни на секунду не отводил от него глаз с того самого момента, когда Чангиз привел его сюда и вышел.
Ах да, полковник Чангиз. В машине по дороге сюда и во время ожидания, когда мулла освободится, он тоже прощупывал Мак-Ивера на предмет информации. Но его вопросы сводились лишь к тому, чтобы точно установить, когда и как часто их 125-й должен садиться в Ковиссе, сколько «зеленых повязок» охраняли их часть базы, когда они приезжали, сколько их оставалось ночевать на базе и окружали и охраняли ли они 125-й всякий раз, когда самолет садился здесь. Расспросы велись непринужденно, как бы между делом, полковник не спрашивал ни о чем, что выходило бы за пределы простого любопытства, но Мак-Ивер был уверен, что их подлинная причина заключалась в том, чтобы обеспечить путь к отступлению, если он понадобится. Замковым камнем в этой постройке стало предложение обмена: «Даже во время революции случаются ошибки, капитан. Друзья в высоких сферах становятся полезны как никогда. Печально, но факт. Ты почешешь спину мне, я поточу когти о твою».
Мулла поднялся:
– Я провожу вас.
– Очень хорошо, благодарю вас.
Мак-Ивер настороженно взглянул на Хусейна. Темно-карие глаза под тяжелыми бровями не выдавали ничего, кожа натянулась на высоких скулах; странное, красивое лицо, маска, за которой скрывался дух, исполненный огромной твердости и решимости. Служащий добру или злу? – спросил себя Мак-Ивер.
ИХ ДИСПЕТЧЕРСКАЯ ВЫШКА. 09:58. Вазари, съежившись, сидел на корточках у двери на крышу и все еще ждал. Когда Мак-Ивер и Лочарт оставили его одного, он разрывался между желанием убежать отсюда и остаться, а потом прибыл Чангиз и его подчиненные, почти сразу же вслед за ними Павуд и остальные сотрудники, поэтому он незамеченным проскользнул сюда, наверх, и до сих пор прятался здесь. Около 8:00 на такси прибыл Киа.
Со своего наблюдательного пункта Вазари видел, как с Киа случился приступ бешенства оттого, что Мак-Ивер не ждал его рядом с 206-м, готовым к взлету. Солдаты с базы ВВС с зелеными повязками на рукавах сообщили министру о распоряжении Чангиза. Киа громко протестовал. Ответом ему были извиняющиеся пожатия плечами, после чего Киа ринулся в здание, громогласно провозглашая, что он сейчас же свяжется с Чангизом по телефону и немедленно радирует о ситуации в Тегеран, но Лочарт перехватил его внизу лестницы и сказал, что телефоны в здании не работают, радиостанция барахлит, а радиомонтер освободится только завтра. Вазари слышал, как Лочарт говорил: «Извините, министр, мы ничего не можем с этим поделать, если только вы сами не хотите пойти в штаб базы. Я уверен, капитана Мак-Ивера не задержат там надолго, за ним послал мулла Хусейн». Воинственный пыл Киа тут же поубавился, и это доставило Вазари удовольствие, но не прогнало снедающего чувства тревоги, поэтому он остался наверху, на ветру и холоде, один, всеми покинутый и несчастный.
То, что он временно был в безопасности, не избавляло его от беспокойства, страхов и подозрений по поводу Киа сегодня и по поводу явки в комитет завтра: «Ты понадобишься для дальнейших разъяснений». И почему эти ублюдки, Лочарт и Мак-Ивер, так нервничали? Зачем они соврали этому гнусному перебежчику Чангизу про смену вахты на вышке «Абу-Сал»? Никакой смены там никто не ждет, черт побери, если только запрос не пришел среди ночи. Почему у нас осталось всего три пилота и два механика, когда с понедельника будет куча работы? Почему с базы вывезли столько запчастей? О Аллах, вызволи меня отсюда!
Снаружи было так холодно и ветрено, что Вазари вернулся в диспетчерскую, но оставил дверь приоткрытой для быстрого отступления. Он прошелся вдоль окон. Если особо не высовываться, можно было наблюдать за большей частью базы, оставаясь незамеченным. Эйр, Лочарт и механики стояли возле 212-х. Главные ворота хорошо охранялись регулярными «зелеными повязками». Он не заметил на базе никакой активности. Его вдруг пробрала дрожь. Ходили слухи о новой чистке, планируемой комитетом, о том, что он теперь стоял в первых номерах их списка, потому что свидетельствовал против Эсвандиари и министра Киа. «Клянусь Пророком, я слышал, они хотят видеть тебя завтра. Ты взял свою жизнь в собственные руки, когда вот так выступил с обвинениями. Разве ты не знаешь, что первым правилом выживания здесь за последние четыре тысячи лет всегда было держать язык за зубами и глаза закрытыми в отношении всего, что делают те, кто стоит выше нас, или очень скоро твоя голова лишится и того и другого? И так ясно, что те, кто стоит над нами, продажны, когда было иначе?»
Вазари простонал, чувствуя себя беспомощным в этом водовороте, который затягивал его все глубже, в любую минуту готовый сорваться. С тех пор как Затаки так зверски избил его: сломанный нос – похоже, он больше вообще не дышит, – четыре зуба выбиты, голова болит почти не переставая, жизнерадостность покинула его, и вместе с ней ушло его мужество. Раньше его никогда не били. Да, Мастак и Киа оба были виновны, ну и что с того, что? Какое тебе до этого было дело? А теперь твоя глупость сожрет и тебя тоже.
По синякам на лице покатились слезы. «Ради бога, ради всего святого, помогите мне, помогите мне…» Потом вдруг в голове зажглось слово «барахлит», и он ухватился за него. Что там может барахлить? Вчера радиостанция отлично работала.
Вазари смахнул слезы, бесшумно скользнул к столу и тихо включил рацию, держа громкость на абсолютном минимуме. Все как будто в норме. Стрелки показывают то, что должны. Много помех из-за грозы, но никаких разговоров в эфире. Странно, что на частоте компании не было никакого трафика, кто-то где-то всегда что-то передавал. Не рискуя прибавить громкости, Вазари сунул руку в ящик стола, достал оттуда наушники и подключил их к радиостанции. Теперь он мог получать сигналы с любой громкостью. Любопытно. По-прежнему ничего. Он осторожно переключился с канала компании на другие каналы. Пусто. Вазари перешел к ОВЧ-радиостанции. И там полное молчание. Он вернулся к приему на ВЧ. Ему не удавалось поймать даже обычный, заранее записанный на пленку прогноз погоды, который все еще транслировал Тегеран.
Он был хорошим радиооператором, прошел прекрасную подготовку, выявить причину ему не составило никакого труда. Взгляд через приоткрытую дверь на крышу подтвердил, что провод болтается незакрепленный. Вот дьявольщина! – подумал он. И почему я не заметил этого, пока торчал там столько времени?
Он осторожно выключил радиостанцию, пригибаясь, прокрался на крышу и, добравшись до основания мачты, увидел, что провод оборван, но ржавчину на кольце соскабливали совсем недавно. Его охватила злость. Потом возбуждение. Надо же, какие ублюдки, подумал он. Какие лицемерные ублюдки эти Мак-Ивер и Лочарт! Они, должно быть, слушали и передавали, когда я появился. Черт, что они задумали?
Он быстро прикрепил провод на место. Щелчок выключателя, и его уши тут же заполнил поток слов на фарси на частоте компании: главное управление в Тегеране беседовало с Бендер-Дейлемом, потом вызывало Эль-Шаргаз, Бендер-Ленге и его в Ковиссе, что-то про четыре вертолета, полетевших не туда, куда они должны были лететь. «Иран-Тода»? Это не одна из наших баз.
– Ковисс, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня?
Он узнал голос Джахана из Бендер-Дейлема. Его палец автоматически потянулся к переключателю на передачу, потом замер. Пока отвечать не нужно, подумал он. Эфир на канале компании теперь был переполнен: Нумир и Джахан говорили из Бендер-Дейлема, Джелани из Тегерана, Сиамаки буквально рвал и метал.
– Чтоб я сдох, – пробормотал он через несколько минут, когда все встало на свои места.
ВЕРТОЛЕТЫ У ОСТРОВА СИРРИ. 10:05. Сам остров Сирри лежал в одной миле впереди, но прежде чем Скрэггер и его команда могли повернуть на юго-восток к международной границе, им нужно было пролететь мимо еще трех платформ. Черт, прямо как на минном поле! – подумал Скрэггер. Пока все в порядке и больше никаких потрясений. Все стрелки на зеленом, и звук двигателей ровный и приятный. Его механик Бенсон на соседнем сиденье не отрываясь смотрел на волны, проносившиеся у них прямо под ногами. В наушниках – треск помех. Время от времени пролетавшие высоко над ними международные рейсы докладывали о своем местоположении РЛС на Кише, который был одним из контрольных пунктов в их маршрутах, и тут же получали подтверждение.
– Киш-то ворон не считает, Скрэг, – сказал Бенсон в интерком.
– Мы идем ниже их радара. Не из-за чего по́том обливаться.
– Я обливаюсь. А ты?
Скрэггер кивнул. Киш был сбоку от них, милях в пятнадцати. Скрэг посмотрел налево и направо. Восси и Вилли шли рядом, он показал им большой палец, и они ответили ему тем же. Восси сделал это автоматически.
– Еще двадцать минут – и мы пересечем границу, – сообщил Скрэггер. – Как только это произойдет, мы поднимемся на семьсот футов.
– Хорошо. Погода налаживается, Скрэг, – заметил Бенсон.
Пелена облаков над головой заметно поредела, видимость оставалась такой же. С большим запасом времени они оба заметили впереди идущий к выходу из залива тяжело груженный танкер. Вместе с Вилли Скрэггер ушел вбок и миновал его за кормой, а Восси от избытка радости поднял машину и пролетел над танкером, потом не спеша спустился и занял свое место рядом с ними.
Тут же в наушниках раздалось:
– Говорит служба управления полетами Киша, низколетящий вертолет, идущий курсом два-два-пять, доложите высоту и место назначения.
Скрэггер качнул машину с боку на бок, чтобы привлечь внимание Вилли и Восси, показал рукой на юго-запад и махнул им, чтобы они уходили в том направлении, приказывая им идти у самой воды и оставить его одного. Он видел их нежелание, но только еще раз резко ткнул пальцем на юго-запад, махнул рукой на прощание и начал забирать вверх, оставив их у поверхности моря.
– Ну, Бенсон, держись за свои шары покрепче, – сказал он, чувствуя свинцовый ком в желудке, и включил рацию на передачу, двигая микрофон на стойке взад и вперед ото рта, чтобы сымитировать плохой сигнал. – Киш, говорит вертолет HVX из Бендер-Ленге, двигаюсь на «Сирри-9» с грузом запчастей, курс два-два-пять. Мне показалось, я увидел перевернувшуюся лодку, но ошибся.
«Сирри-9» была самой дальней из платформ, которые они обычно обслуживали, у самой границы иранских территориальных вод с Эмиратами; платформа находилась на стадии строительства, и у них еще не было своей ВЧ-радиостанции.
– Поднимаюсь назад на семьсот футов.
– Борт HVX, вас слышно два на пять, прием прерывистый. Держитесь данного курса и доложите, когда подниметесь на семьсот. Подтвердите, что вы проинформированы об обязательном новом правиле, предписывающем запрашивать разрешение на запуск двигателя в Бендер-Ленге. – Оператор говорил по-английски с американским акцентом, его голос, сухой и профессиональный, принимался пять на пять.
– Извините, Киш, сегодня первый день, как я приступил к работе после отпуска. – Скрэггер увидел, как Вилли и Восси исчезли в дымке. – Необходимо ли мне запрашивать разрешение на запуск двигателя с «Сирри-9» после того, как я сяду? Я пробуду там не меньше часа. – Скрэггер смахнул каплю пота.
Киш был в полном праве потребовать, чтобы он сначала сделал посадку на Кише, где они взгреют его за нарушение правил полетов.
– Обязательно. Режим ожидания один.
Бенсон озабоченно поинтересовался в интерком:
– Что теперь, Скрэг?
– Теперь они проведут у себя небольшую конференцию.
– Что будем делать?
– Зависит от того, что будут делать они, – просиял Скрэггер и щелкнул переключателем. – Киш, борт HVX поднялся на высоту семьсот.
– Говорит Киш. Держитесь заданного курса и высоты. Режим ожидания один.
– HVX. – Снова молчание; Скрэггер перебирал в уме варианты, наслаждаясь опасностью. – Так ведь интересней, чем выполнять еще один обычный полет на вышку, скажи, сынок, разве нет?
– Если честно, то нет. Если бы я мог добраться сейчас до Восси, то придушил бы его.
– Сделанного не воротишь, – пожал плечами Скрэггер. – Мы могли появляться и исчезать на радаре с того самого момента, как поднялись в воздух. Может быть, Кешеми им про нас доложил.
Он начал насвистывать без мелодии. Теперь они уже изрядно удалились от острова Сирри, платформа «Сирри-9» лежала в пяти километрах впереди.
– Киш, говорит HVX, – сказал Скрэггер, по-прежнему двигая микрофон туда-сюда. – Оставляю высоту семьсот, начинаю снижаться к платформе «Сирри-9».
– Снижение не разрешаю, HVX, оставайтесь на высоте семьсот. Мы слышим вас два на пять, прием прерывистый.
– HVX Кишу, прошу повторить, ваша трансляция проходит с искажениями. Повторяю, я ухожу с высоты семьсот на подходе к «Сирри-9», – медленно и раздельно произнес Скрэггер еще раз, продолжая имитировать плохую связь, а затем снова широко улыбнулся Бенсону. – Этому трюку я научился в Королевских ВВС, сынок.
– HVX, говорит Киш. Повторяю, оставайтесь на высоте семьсот.
– Киш, тут болтанка и дымка сгущается. Прохожу высоту шестьсот. Выйду на связь сразу после посадки и запрошу разрешение на запуск двигателя. Спасибо и хорошего дня! – добавил он, помолившись про себя.
– HVX, прием прерывистый, прекратите посадку на «Сирри-9», ложитесь на курс три-один-ноль градусов и следуйте прямо на Киш.
Бенсон побелел. Скрэггер рыкнул:
– Повторите, Киш, слышимость один на пять.
– Повторяю, прекратите посадку на «Сирри-9», ложитесь на курс три-один-ноль градусов и следуйте прямо на Киш. – Голос оператора звучал неторопливо.
– Киш, говорит борт «Японских авиалиний», рейс шестьсот шестьдесят четыре из Дели, – вклинился чужой голос. – Высота тридцать восемь тысяч, следую в Кувейт курсом три-ноль-ноль. Как слышите меня?
– Рейс JAL 664. Сохраняйте курс и высоту. Свяжитесь с Кувейтом на 118,8, всего доброго.
Скрэггер прищурился, вглядываясь в туман. Он уже мог разглядеть наполовину построенную платформу. Рабочая баржа была пришвартована к одному из ее пилонов. Стрелки приборов все на зеленом и… эй, секундочку, температура повышена, а давление масла понижено на первом двигателе. Бенсон тоже это увидел. Он пощелкал по стеклу датчика, наклонился поближе. Стрелка давления масла чуть поднялась, потом опять опустилась, температура была на несколько градусов выше нормы. Ладно, сейчас некогда об этом беспокоиться, приготовься! Рабочая смена услышала и увидела их и прекратила работу, очистив четко обозначенную вертолетную площадку. Приблизившись к платформе на пятьдесят футов, Скрэггер сказал в микрофон:
– Киш, говорит HVX, выполняю посадку. Всего доброго.
– HVX. Следуйте потом прямо на Киш. Запросите разрешение на запуск двигателя. Повторяю, следуйте потом прямо на Киш. – Слова произносились громко и отчетливо. – Как слышите меня?
Но Скрэггер не подтвердил прием и не стал садиться. На высоте нескольких футов он завис, помахал рабочим, которые узнали его и решили, что это был тренировочный полет для ознакомления нового пилота с маршрутом, обычная для Скрэггера практика. Он махнул на прощание еще раз, двинулся вперед, ловко нырнул через борт и, прижимаясь к воде, повернул на юго-запад и дал полный газ.
БАЗА ВВС В КОВИССЕ. 10:21. Мулла Хусейн был за рулем и остановил машину у здания управления компании. Мак-Ивер вышел.
– Спасибо, – сказал он, не зная, чего ему ждать теперь, потому что Хусейн молчал с той самой минуты, как они вышли из кабинета начальника базы.
Лочарт, Эйр и остальные стояли возле вертолетов. Киа вышел из конторы, остановился, увидев муллу, потом спустился по ступенькам:
– Доброе утро, ваше превосходительство Хусейн, приветствую вас, как приятно вас видеть. – Киа выбрал министерский голос, предназначенный для гостя высокого, но не равного ему, потом резко бросил Мак-Иверу по-английски: – Мы должны вылететь немедленно.
– Э-э… Да, ага. Дайте мне несколько минут, чтобы все организовать.
«Не хотел бы я быть на месте Киа», – сказал он себе, отходя в сторону и чувствуя, как сжимается желудок; он повернулся к Лочарту:
– Привет, Том.
– Ты в порядке, Мак?
– Да. – И, понизив голос, добавил: – Следующие несколько минут нам нужно разыграть все очень осторожно. Не знаю, что у муллы на уме. Надо подождать и посмотреть, как он поступит с Киа. Я не знаю, влип Киа по-настоящему или нет. Как только это станет ясно, мы сможем действовать. – Он заговорил еще тише: – Мне не отвертеться от необходимости везти Киа назад, если только Хусейн его не арестует. Я планирую пролететь с ним часть пути, просто перевалить через горы, где не будет работать ОВЧ-связь, там я изображу нештатную ситуацию и выполню аварийную посадку. Когда Киа вылезет из кабины, чтобы прийти в себя, я поднимусь в воздух, обогну этот район и встречусь с вами в условленном месте.
– Мак, мне эта идея не нравится. Будет лучше, если ты позволишь лететь мне. Ты здешних мест не знаешь, а эти песчаные дюны на много миль все похожи одна на другую. Лучше, если полечу я.
– Я думал об этом, но тогда мне придется везти одного из механиков без лицензии. Я предпочел бы рисковать Киа, чем нашими людьми. Кроме того, у тебя может возникнуть искушение так и лететь до самого Тегерана. Не останавливаясь. А?
– Я высажу его где-нибудь и встречу вас в условленном месте. Так будет безопаснее.
Мак-Ивер покачал головой, испытывая отвращение к себе из-за того, что загнал друга в угол:
– Ты ведь полетишь без остановок, так?
После странной паузы Лочарт произнес:
– Пока тебя не было, если бы я смог подняться в воздух, то посадил бы его в вертолет и улетел. – Он криво улыбнулся. – Солдаты с базы сказали «нет», сказали «нужно ждать». С ними следует быть осторожным, Мак, некоторые из них говорят по-английски. Что там с тобой было?
– Хусейн просто расспрашивал меня про Киа. И про Дюка.
Лочарт уставился на него:
– Про Дюка? О чем именно?
– Вообще обо всем. Когда я спросил Хусейна, почему он спрашивает, он сказал только: «Просто потому, что он меня интересует».
Мак-Ивер увидел, как по телу Лочарта пробежала дрожь.
– Мак, я считаю, что Киа мне следует взять на себя. Ты можешь не найти место встречи, а отсюда ты полетишь тандемом с Фредди. Я буду там первым и подожду вас.
– Извини, Том, я не могу так рисковать: ты полетишь до самого Тегерана. На твоем месте я так бы и сделал, и черт с ней, с опасностью. Но я не могу позволить тебе вернуться. Вернуться сейчас было бы катастрофой. Катастрофой для тебя. Я уверен в этом, Том. И для всех нас, кто тут остался. И это правда.
– К чертям твою правду! – с горечью произнес Лочарт. – Хорошо, но Богом клянусь, как только мы сядем в Кувейте, я отправлюсь в месячный отпуск, который мне давно положен, или уволюсь из «С-Г», выбирай что хочешь, – в ту же самую секунду.
– Что ж, справедливо, только тебе придется сделать это из Эль-Шаргаза. В Кувейте нам нужно лишь заправиться и как можно быстрее уносить оттуда ноги. Если нам настолько повезет, что мы туда доберемся, и если нам позволят оттуда улететь.
– Нет! Дальше Кувейта я не полечу.
– Твое дело, – ответил Мак-Ивер, каменея лицом. – Но я позабочусь, чтобы ты не нашел ни одного самолета до Тегерана, Абадана или любого другого места в Иране.
– Ну ты и сволочь! – возмутился Лочарт, морщась оттого, что Мак-Ивер так точно разгадал его намерения. – Будь ты проклят!
– Да, конечно, извини. В Эль-Шаргазе я помогу всем, чем только смо… – Мак-Ивер замолчал, увидев, как Лочарт чертыхнулся под нос, и обернулся; Киа и Хусейн по-прежнему беседовали возле машины. – Что такое?
– На диспетчерской вышке.
Мак-Ивер поднял голову и заметил Вазари, полускрытого досками в одном из заколоченных окон, который махал им, явно подзывая к себе. Теперь им уже было не притвориться, что они его не видят. На их глазах Вазари махнул им еще раз и передвинулся за доски.
– Черт бы его побрал! – воскликнул Лочарт. – Я проверил вышку сразу же после твоего отъезда, чтобы убедиться, что он туда не пролез, и его там не было, поэтому я решил, что он удрал. – Его лицо покраснело от злости. – Впрочем, помнится, в саму диспетчерскую я не заходил, поэтому он вполне мог прятаться на крыше. Этот сукин сын наверняка там и проторчал все это время.
– Бог и все Его ангелы! Может быть, он обнаружил оборванный провод. – Мак-Ивер был потрясен.
Лицо Лочарта посуровело.
– Подожди меня здесь. Если он попытается доставить нам хоть какие-нибудь проблемы, я убью его. – Он зашагал к конторе.
– Погоди, я пойду с тобой. Фредди, – крикнул Мак-Ивер, – мы вернемся через минуту!
Когда они проходили мимо Хусейна и Киа, Мак-Ивер сказал:
– Я просто запрошу разрешение, министр. Взлет через пять минут.
Прежде чем Киа успел ответить, мулла загадочно произнес:
– Иншаллах.
Киа резко бросил Мак-Иверу:
– Капитан, вы не забыли, я говорил вам, что сегодня ровно в семь вечера у меня в Тегеране важная встреча? Хорошо. – Он повернулся к ним спиной, снова сосредоточив внимание на Хусейне. – Так вы говорили, ваше превосходительство?
Оба пилота прошли в здание управления, внутренне кипя от возмущения хамством Киа, миновали Павуда и остальных работников и направились к лестнице, которая вела на вышку. В диспетчерской никого не было. Потом они увидели, что дверь на крышу приоткрыта, и услышали шепот Вазари:
– Сюда. – Он сидел на корточках снаружи, сразу за дверью. Когда они подошли, Вазари не шевельнулся. – Я знаю, что вы задумали. Радиостанция в полном порядке, – заговорил он, с трудом сдерживая свое возбуждение. – Четыре вертолета покинули Бендер-Дейлем и исчезли. Ваш исполнительный директор Сиамаки визжит как недорезанная свинья, потому что не может связаться ни с Бендер-Ленге, ни с нами, ни с Эль-Шаргазом, ни с мистером Гэвалланом. Они все просто затаились и молчат, так ведь?
– А мы тут при чем? – натянуто спросил Лочарт.
– При всем, конечно же, при всем, потому что все совпадает. Нумир в Бендер-Дейлеме говорит, что все иностранцы исчезли, ни одного человека не осталось. Сиамаки то же самое говорит про Тегеран, он даже сказал Нумиру, что ваш домашний слуга, капитан Мак-Ивер, заявил, что почти все ваши личные вещи и вещи капитана Петтикина из квартиры вынесены.
Мак-Ивер пожал плечами и подошел к столу, чтобы включить ОВЧ-связь:
– Обычные меры предосторожности, пока Петтикин в отпуске, а меня там нет. Квартиры грабят постоянно.
– Не выходите пока на связь. Пожалуйста. Послушайте, ради бога, послушайте меня, я умоляю вас… Вам никак не скрыть правды. Ваши двести двенадцатые вместе с вашими людьми улетели из Бендер-Дейлема. Бендер-Ленге молчит, значит, там то же самое, Тегеран на замке, там то же самое, осталось только здесь, и у вас все готово. – Голос Вазари звучал немного странно, и они никак не могли понять, что за этим кроется. – Я не собираюсь вас выдавать, я хочу помочь вам. Я хочу помочь. Клянусь, я хочу помочь вам!
– Помочь нам в чем?
– Улететь отсюда.
– А с чего бы тебе нам помогать, даже если то, что ты говоришь, правда? – зло спросил Лочарт.
– Вы были правы, что не доверяли мне раньше, капитан, но, клянусь Аллахом, вы можете доверять мне теперь, теперь я с вами заодно, раньше я не был, а теперь заодно, вы – моя единственная надежда выбраться отсюда. Завтра меня вызывают в комитет, и… Посмотрите на меня, ради всего святого! – вырвалось у него. – Я изувечен, и если я не доберусь до нормального врача, то таким останусь навсегда, а может, и вообще умру… Вот тут все время что-то давит и болит адски. – Вазари коснулся кончика своего изуродованного носа. – С того дня, как этот ублюдок Затаки избил меня, голова болит не переставая, и я все время сам не свой, как будто с ума схожу, я уверен, что схожу с ума, я точно знаю, но я все равно могу помочь. Я могу прикрыть вас отсюда, если вы возьмете меня с собой, просто позволите мне тихонько пробраться в вертолет. Я клянусь, что смогу помочь. – Его глаза наполнились слезами.
Оба пилота смотрели на него не мигая.
Мак-Ивер, щелкнув кнопкой, поставил ОВЧ-радиостанцию на передачу:
– Диспетчерская вышка Ковисса, говорит IHC, проверка связи, проверка связи.
Долгая пауза, потом голос на английском, с тяжелым акцентом:
– Говорит диспетчерская вышка, IHC, слышу вас пять на пять.
– Спасибо. Похоже, мы устранили неполадку. Наш двести шестой чартерным рейсом на Тегеран вылетает через десять минут, а также наши утренние рейсы с грузом запчастей на буровые платформы «Сороковую», «Абу-Сал» и «Горди».
– О’кей. Выходите на связь, когда подниметесь в воздух. Ваш Бендер-Дейлем постоянно пытается с вами связаться.
Мак-Ивер почувствовал, как на коже выступает пот.
– Спасибо, вышка. Всего доброго. – Он посмотрел на Лочарта, потом включил ВЧ-связь.
Они тут же услышали голос Джахана на фарси, и Лочарт начал переводить:
– Джахан говорит, что последний раз их вертолеты видели идущими на северо-восток, в противоположном направлении от побережья… что Затаки… – на мгновение его голос пресекся, – что Затаки приказал этим четырем вертолетам обслуживать «Иран-Тода» и что сам он сейчас уже должен быть там, он обещал выйти на связь или передать информацию… – Потом Мак-Ивер узнал голос Сиамаки; Лочарт покрылся потом. – Сиамаки говорит, что его не будет в эфире от получаса до часа, но он выйдет на связь, когда вернется, и чтобы Джахан продолжал вызывать нас и Эль-Шаргаз… Джахан говорит «о’кей», он будет ждать, а если появятся какие-то новости, то сразу даст знать.
Некоторое время был слышен только треск помех. Потом возник голос Джахана на английском:
– Ковисс, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня?
Лочарт пробормотал:
– Если вышка на базе слушает все это, почему мы до сих пор не за решеткой?
– Пятница. У них нет никаких причин отслеживать частоту вашей компании. – Вазари вытер слезы, взял себя в руки. – В пятницу дежурная смена минимальная и обычно состоит из стажеров: полетов нет, ничего не происходит, комитет уволил всех офицеров, занимавшихся радиолокационным контролем, и пятерых сержантов – посадил их всех в тюрьму на базе. – По телу Вазари пробежала дрожь, и он торопливо продолжил: – Может, кто-то из ребят и зацепил Бендер-Дейлем раз-другой. Ну, потерял Бендер-Дейлем контакт с какими-то там вертолетами, велика беда, они все чужеземцы, и это случается постоянно. Но, капитан, если вы не закроете Бендер-Дейлем, они обязательно… кто-нибудь обязательно унюхает, что это серьезно. – Он достал грязный носовой платок и вытер кровь, сочившуюся из носа. – Если вы переключитесь на свой запасной канал, то будете в относительной безопасности, вышка на базе его не отслеживает.
Мак-Ивер посмотрел на него, широко открыв глаза:
– Ты уверен?
– Уверен, послушайте, почему бы ва… – Он замолчал.
Они услышали приближающиеся шаги. Вазари пригнулся, бесшумно выскользнул на крышу и спрятался там. Киа, громко топая, поднялся по лестнице до половины:
– Капитан, почему так долго?
– Я… я жду, когда подтвердят наше разрешение на взлет, министр. Извините, мне велели подождать. Ничего не могу поделать.
– Конечно можете! Мы можем просто подняться в воздух и улететь! Немедленно! Я устал жда…
– Я тоже устал, но не хочу, чтобы мне отстрелили башку. – Нервы у Мак-Ивера не выдержали, и он вспыхнул: – Вы будете ждать! Ждать! Понятно? Вы будете ждать, черт бы меня побрал! И если вы не оставите этот свой дурацкий вздорный тон, то я вообще отменю полет и упомяну об одном-двух пешкешах мулле Хусейну, о которых случайно забыл сказать ему во время нашего разговора. А сейчас убирайтесь отсюда к черту!
Мгновение им казалось, что Киа взорвется, но он совладал с собой и ушел. Мак-Ивер потер грудь, проклиная себя за то, что сорвался, потом дернул большим пальцем в сторону крыши и прошептал:
– Том, как быть с ним?
– Оставить его здесь мы не можем. Он может сдать нас уже в следующую минуту.
Лочарт обернулся. Вазари стоял на пороге.
– Клянусь, я помогу вам! – отчаянно зашептал он. – Послушайте, когда вы полетите с Киа, какой у вас план, высадить его где-нибудь, да? – Мак-Ивер не ответил, все еще колеблясь. – Господи, капитан, вы должны мне поверить! Послушайте, вызовите Бендер-Дейлем по запасному каналу и всыпьте Нумиру по первое число, как вы сделали с этим ублюдком, и скажите ему, что вы приказали всем вертолетам прибыть сюда. Это утихомирит их на час-другой. – Мак-Ивер посмотрел на Лочарта.
Лочарт возбужденно произнес:
– Почему бы нет? Черт, это отличная идея, потом ты взлетаешь с Киа, а… а Фредди сможет полететь отсюда. Я подожду здесь и… – Лочарт умолк.
– И что дальше, Том? – спросил Мак-Ивер.
Вазари подошел к столу и переключился на запасной канал, потом быстро сказал Лочарту:
– Вы недолго будете тянуть здесь время, капитан, а когда капитан Мак-Ивер улетит и Эйр выберется отсюда, вы скажете Нумиру, что его четыре вертолета просто выключили ВЧ-связь, им она не нужна, и переключились на ОВЧ. Это даст вам повод подняться в воздух и покружить здесь, а потом вы быстро полетите туда, где у вас припрятано горючее. – Он увидел, как они обменялись взглядами. – Господи, кэп, да любому понятно, что на одном баке вам через залив не прыгнуть, никак не выйдет, значит вы где-то должны были сделать запас топлива. На берегу или на одной из платформ.
Мак-Ивер набрал в грудь воздуха и нажал кнопку передачи:
– Бендер-Дейлем, говорит капитан Мак-Ивер из Ковисса, как слышите меня?
– Ковисс, это Бендер-Дейлем, мы уже несколько часов пытаемся связаться с ва…
– Джахан, соедините меня с агой Нумиром, – резко оборвал его Мак-Ивер; прошла секунда, потом Нумир отозвался, и, прежде чем директор «Иран ойл» успел обрушиться на них с гневной тирадой, Мак-Ивер перешел в контрнаступление: – Где мои четыре вертолета? Почему они до сих пор не прилетели? Что у вас там вообще творится? И почему вы так безобразно работаете, что даже не знаете о моем приказе перевести все вертолеты и всех людей сюда?..
ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ КОМПАНИИ В ЭЛЬ-ШАРГАЗЕ.
– …и почему вы забыли, что в Бендер-Дейлеме после этого уик-энда должна пройти смена экипажа? – Голос Мак-Ивера в громкоговорителе звучал чуть слышно, но отчетливо, и Гэваллан, Скот и Мануэла смотрели на радиостанцию открыв рот, они были в ужасе оттого, что Мак-Ивер все еще в Ковиссе, – означало ли это, что Лочарт, Эйр и остальные тоже еще там?
– Но мы пытаемся связаться с вами все утро, капитан, – заговорил Нумир; его голос звучал еще тише. – Вы приказали нашим вертолетам перелететь в Ковисс? Но почему? И почему меня не проинформировали? Наши вертолеты сегодня утром должны были вылететь на завод «Иран-Тода», но они туда так и не прибыли, а просто исчезли! Ага Сиамаки тоже пытался связаться с вами.
– У нас возникли неполадки с ВЧ-связью. Так, теперь слушайте, Нумир, я приказал моим вертолетам передислоцироваться в Ковисс. Я не визировал контракт с «Иран-Тода», я знать ничего не знаю ни о каком контракте с «Иран-Тода», так что говорить больше не о чем. А сейчас прекратите мне раздувать из мухи слона!
– Но это наши вертолеты, и все улетели, все до одного, механики и все пилоты, и…
– Черт подери, я приказал им всем прибыть сюда на период расследования ситуации! Повторяю, я крайне недоволен вашими действиями. И направлю соответствующий доклад в «Иран ойл»! А теперь прекратите терзать эфир!
Все в кабинете находились в состоянии шока. То, что Мак-Ивер задержался в Ковиссе, было катастрофой. Весь план «Шамала» пошел наперекосяк. На часах было уже 10:42, и Руди, и его люди уже давно должны были прибыть в Бахрейн.
– …Но мы не знаем, куда именно они направляются, пап, – сказал тогда Скот, – и сколько времени у них уйдет на дозаправку в воздухе. Они могут опоздать на три четверти часа, и при этом все у них будет нормально… Их ожидаемое время прибытия в Бахрейн вполне может быть в промежутке, скажем, от одиннадцати часов до четверти двенадцатого.
Только все понимали, что нельзя безопасно везти с собой столько запасного топлива.
От Скрэга и его двоих пилотов пока никаких вестей, но этого и следовало ожидать: у них нет ВЧ-связи, подумал Гэваллан. Их перелет в Эль-Шаргаз должен занять около полутора часов. Если они вылетели, скажем, в 7:30 и забрали механиков, не столкнувшись при этом ни с какими проблемами, скажем, в 7:40, то их ожидаемое время прибытия, как ни крути, должно быть 9:15.
– Не нужно волноваться, Мануэла, ты знаешь, что такое встречный ветер, – говорил он ей час назад, – и мы точно не знаем, когда они вылетели.
Столько всего пошло не так. Господи, это ожидание хуже смерти! Гэваллан чувствовал себя очень старым. Он снял телефонную трубку и набрал Бахрейн:
– Компания «Галф эр де Франс»? Жан-Люка Сессонна, пожалуйста. Жан-Люк, есть что-нибудь?
– Нет, Энди. Я только что говорил с диспетчерской вышкой, у них в системе никого нет. Pas problème. Руди будет экономить топливо. Вышка пообещала позвонить мне сразу же, как только они их увидят на экране. Есть что-нибудь про остальных?
– Мы только что узнали, что Мак все еще в Ковиссе. – Гэваллан услышал шумный вдох и грязное ругательство. – Согласен. Я позвоню попозже. – Он набрал Кувейт. – Чарли, Дженни с тобой?
– Нет, она в отеле. Энди, я…
– Мы только что услышали, что Мак до сих пор в Ковиссе, и…
– Боже милосердный, что случилось?
– Не знаю, он все еще разговаривает в эфире. Я перезвоню, когда у меня будет что-то более определенное. Дженни пока не говори. До связи.
Опять тошнотворное ожидание, потом ВЧ-радиостанция ожила:
– Тегеран, говорит Ковисс, капитан Мак-Ивер. Слушаю вас.
– Ковисс, говорит Тегеран, мы пытаемся связаться с вами все утро. Ага Сиамаки очень хотел поговорить с вами. Он вернется примерно через час. Пожалуйста, подтвердите, что вы распорядились перевести четыре двести двенадцатых в Ковисс.
– Тегеран, говорит Ковисс. Бендер-Дейлем, вас это тоже касается. – Мак-Ивер говорил медленнее и более отчетливо, но, очевидно, был очень зол. – Подтверждаю, я перевожу все мои двести двенадцатые, повторяю, все мои двести двенадцатые под свой контроль. Все до единого. Я не смогу поговорить с агой Сиамаки, поскольку получил разрешение на вылет отсюда в Тегеран с министром Киа через пять минут, но ожидаю, что ага Сиамаки встретит двести шестой в международном аэропорту Тегерана. Через несколько минут мы закрываемся на ремонтное обслуживание – по приказанию властей – и будем работать только на ОВЧ-связи. Для вашей информации, капитан Эйр через несколько минут вылетает на платформу «Абу-Сал» с грузом запчастей, а капитан Лочарт останется здесь, чтобы встретить мои двести двенадцатые из Бендер-Дейлема. Как поняли, Тегеран?
– Вас понял, капитан Мак-Ивер, но не могли бы вы, пожа…
Мак-Ивер оборвал его:
– Вы все слышали, Нумир, или вы еще более безнадежны, чем обычно?
– Да, но я должен настаивать на том, чтобы нас инфор…
– Я устал от всей этой чепухи. Я являюсь управляющим данной компании, и покуда мы работаем в Иране, именно так все и будет: просто, понятно и без ненужной суеты. Ковисс закрывается на ремонтное обслуживание по приказу полковника Чангиза. Мы свяжемся с вами сразу же, как только снова выйдем в эфир. Оставайтесь на этом канале, но держите его свободным, чтобы мы могли проводить тестирование оборудования. Работа будет продолжаться согласно плану. Конец связи!
Как раз в этот момент дверь открылась, и в кабинет в сопровождении встревоженной медсестры вошел Старк в пижамных штанах и просторном махровом халате. Мануэла потеряла дар речи. Гэваллан вскочил и помог ему сесть на стул. Грудь Старка была плотно перебинтована.
– Я в порядке, Энди, – сказал Старк. – Как ты, милая?
– Конрой, ты сошел с ума?
– Нет. Энди, расскажи мне, что происходит?
Медсестра вставила:
– Мы действительно не можем брать на себя ответствен…
Старк терпеливо произнес:
– Обещаю, всего пару часов, и я буду очень осторожен. Мануэла, пожалуйста, отведи ее назад к машине, прошу тебя, милая. – Он посмотрел на нее тем особым взглядом, который мужья приберегают для жен, а жены – для мужей, когда времени на препирательства нет. Она тут же поднялась и проводила медсестру к двери, а когда они обе вышли, Старк сказал: – Извини, Энди, больше вытерпеть я не мог. Ну, как все идет?
КОВИСС. 10:48. Мак-Ивер спустился по ступеням диспетчерской вышки, чувствуя дурноту и пустоту внутри и не уверенный, что сможет дойти до 206-го, не говоря уже о том, чтобы реализовать весь остальной план. Ты сможешь, говорил он себе. Соберись.
Мулла Хусейн все еще разговаривал с Киа, опершись на машину, его АК-47 был заброшен на плечо.
– У нас все готово, министр, – сообщил Мак-Ивер. – Разумеется, если вы ничего не имеете против, ваше превосходительство Хусейн.
– Нет, на все воля Аллаха, – ответил Хусейн со странной улыбкой и вежливо протянул руку. – До свидания, министр Киа.
– До свидания, ваше превосходительство. – Киа повернулся и быстро зашагал к 206-му.
Мак-Ивер с тревогой протянул руку мулле:
– До свидания, ваше превосходительство.
Хусейн повернулся и проводил взглядом Киа, который забирался в кабину пилота. Снова эта странная улыбка.
– Записано: «Медленно мелют жернова Бога, но мелют они чрезвычайно мелко». Не так ли, капитан?
– Да. Но к чему вы это говорите?
– Своего рода подарок на прощание. Можете сказать это своему другу Киа, когда сядете в Тегеране.
– Он мне не друг, и почему именно тогда?
– Вы поступаете мудро, отказываясь от его дружбы. Когда вы снова увидите капитана Старка?
– Не знаю. Надеюсь, что скоро. – Мак-Ивер увидел, как мулла снова оглянулся на Киа, и его беспокойство усилилось. – Почему вы спрашиваете?
– Я хотел бы увидеть его в скором времени. – Хусейн скинул с плеча автомат, сел в машину и вместе со своими «зелеными повязками» уехал.
– Капитан? – Это был Павуд. Он весь дрожал и выглядел расстроенным.
– Да, мистер Павуд, одну минутку. Фредди! – Мак-Ивер подозвал к себе Эйра, который бегом бросился к нему. – Слушаю вас, мистер Павуд?
– Почему двести двенадцатые нагружены запчастями и багажом и все…
– Смена экипажа, – тут же ответил Мак-Ивер и притворился, что не заметил, как глаза Эйра сошлись к носу. – У меня четыре двести двенадцатых должны прибыть сюда из Бендер-Дейлема. Вам лучше побеспокоиться о подготовке помещений. Четыре пилота и четыре механика. Они прибудут примерно через два часа.
– Но у нас нет ни манифеста, ни оснований для…
– Выполнять! – Чаша терпения Мак-Ивера снова переполнилась. – Я отдал распоряжение. Я! Я лично! Я приказал, чтобы мои двести двенадцатые прибыли сюда! Фредди, какого черта ты тут дожидаешься?! Отправляйся со своими запчастями.
– Слушаюсь, сэр. А вы?
– Я везу Киа. Том Лочарт остается за старшего, пока я не вернусь. Отправляйтесь. Нет, погодите, я пойду с вами. Павуд, какого дьявола вы до сих пор еще торчите тут?! Капитан Лочарт будет чертовски раздражен, если вы не успеете все вовремя приготовить. – Мак-Ивер зашагал прочь вместе с Эйром, молясь про себя, что сумел убедить Павуда.
– Мак, какого черта тут происходит?
– Погоди, пока не подойдем к остальным. – Подойдя к 212-м, Мак-Ивер повернулся спиной к Павуду, который все еще стоял на ступенях конторы, и быстро рассказал им, что происходит. – Увидимся на побережье.
– Ты в порядке, Мак? – спросил Эйр, обеспокоенно глядя на землистый цвет его лица.
– Разумеется, я в порядке. Взлетайте!
НЕДАЛЕКО ОТ БАХРЕЙНА. 10:59. Руди и Папаша Келли все еще шли тандемом, борясь со встречным ветром, держа двигатели на оптимальном расходе топлива; стрелки датчиков показывали пустые баки, красные предупредительные лампочки ярко горели. Полчаса назад они оба перешли в режим зависания. Механики распахнули дверцы пассажирских отсеков и высунулись наружу, сняв крышки с топливных баков. Потом они размотали шланги, сунули концы в горловины баков и вернулись в салон. Самодельными насосами, с большим трудом они перекачали первую из запасных двухсотлитровых бочек горючего, все до капли, потом – вторую. Ни один из механиков никогда раньше не проводил такую дозаправку в воздухе. Когда они закончили, их обоих вывернуло наизнанку в сильнейшем приступе рвоты. Но операция прошла успешно.
Дымка по-прежнему была плотной, море тяжело перекатывалось под сильным ветром, и после едва не состоявшегося столкновения с танкером все шло самым обычным образом: они тащились вперед, стараясь выиграть максимум расстояния, постоянно корректировали газ – и молились. Руди не видел ни Дюбуа, ни Шандора. Один из двигателей Руди закашлял, но практически сразу восстановился.
Фэгануитч поморщился:
– Сколько нам еще?
– Слишком много. – Руди переключился на ОВЧ, нарушив радиомолчание. – Папаша, перейди на ВЧ, послушай, – быстро произнес он и переключился. – Сьерра Один, говорит Дельта Один, как слышите меня?
– Слышу отлично, Дельта Один, – тут же отозвался голос Скота, – продолжайте.
– На подлете к Бостону, – их код для Бахрейна, – высота семьсот, направление один-восемь-пять, кончается топливо. Дельта Два со мной. Три и Четыре сами по себе.
– Добро пожаловать из Британии в солнечный край, G-HTXX и G-HJZI, повторяю, G-HTXX и G-HJZI! Жан-Люк вас ждет. Новостей от Дельта Три и Четыре пока нет.
– HTXX и HJZI, – немедленно подтвердил прием Руди, используя свои новые британские позывные. – Как там Лима Три и Кило Два?
«Лима» означала три вертолета из Бендер-Ленге, «Кило» – два из Ковисса.
– Никаких новостей, кроме того, что Кило Два все еще на месте. – Руди и Папаша Келли потрясенно молчали, потом услышали: – Говорит главное управление в Тегеране, Эль-Шаргаз, как слышите меня? – После чего тут же раздался голос Сиамаки: – Говорит Тегеран, кто осуществляет трансляцию на этом канале? Кто такие Кило Два и Лима Три? Кто такой Сьерра Один?
Громкий голос Скота перебил его:
– Никаких проблем, НТXX, какой-то полудурок использует наш канал. Свяжитесь с нами после посадки, – добавил он, предупреждая, чтобы они не выходили в эфир без особой надобности.
Папаша Келли взволнованно встрял в разговор:
– Песчаный берег впереди, НТXX!
– Вижу берег. Сьерра Один, говорит НТXX, мы почти у побережья…
Один из двигателей Руди снова закашлял, тяжелее, чем в первый раз, но потом опять загудел, стрелки датчика оборотов пьяно завертелись. Потом сквозь дымку он увидел берег, небольшой мысок и песчаный склон, потом и весь пляж, и теперь он точно знал, где находится.
– Папаша, разбирайся с вышкой. Сьерра Один, передайте Жан-Люку, что я…
ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ В ЭЛЬ-ШАРГАЗЕ. Гэваллан уже набирал Бахрейн, а Руди настойчиво продолжал в громкоговорителе:
– Я у северо-западной оконечности пляжа в Абу-Сабх, к востоку… – Треск помех, потом молчание.
Гэваллан говорил в телефон:
– Компания «Галф эр де Франс»? Жан-Люка, пожалуйста. Жан-Люк, Энди. Руди и Папаша находятся… Режим ожидания один… – В комнате громко зазвучал голос Келли: – Сьерра Один, иду за Дельта Один вниз, у него отказал двигатель…
– Говорит Тегеран, у кого отказал двигатель и где? Кто ведет трансляцию по этому каналу? Говорит Тегеран, кто ве…
ПОБЕРЕЖЬЕ БАХРЕЙНА. Песок на пляже был белый и чистый, но людей почти не было. В море виднелось множество парусных лодочек и других развлекательных суденышек; стайки виндсерфингистов ловили устойчивый бриз, день был теплым. Дальше по берегу стоял отель «Старбрейк», с пальмами, садами и разноцветными навесами от солнца, пестревшими на террасах и пляжах. 212-й Руди быстро вынырнул из марева; лопасти вращались, как крылья мельницы, двигатели кашляли, и толку от них уже не было. Его траектория снижения давала Руди мало выбора, но он был благодарен, что посадка будет жесткой, но на сушу, а не на воду. Пляж несся им навстречу, и Руди наметил точное место посадки сразу за одиноким зонтом от солнца чуть выше по пляжу и ближе к дороге. Он теперь повернулся к ветру и был очень близко, выровнял машину, потом потянул рычаг общего управления шагом винта, изменив наклон лопастей, чтобы на миг дать какую-то подъемную силу и смягчить падение, проехал несколько ярдов на полозьях по неровной поверхности, качнулся вперед, но не настолько, чтобы что-то повредить, и вертолет замер целый и невредимый.
– Будь я проклят!.. – выдавил из себя Фэгануитч, обретая способность дышать, его сердце, возникнув из ниоткуда, снова застучало, сфинктер ануса заклинило намертво.
Руди начал процедуру выключения двигателей. Тишина была пугающей, его руки и ноги теперь дрожали. Люди, загоравшие на пляже, и те, что были на террасах, смотрели на них. Потом Фэгануитч охнул, испугав его. Руди обернулся и тоже охнул.
На ней были лишь большие черные очки; светловолосая и прекрасная, она приподнялась, опершись на локоть, и наблюдала за ними. Без всякой спешки встала и надела крохотный лифчик от бикини.
– Господи Всеблагой и Милосердный… – Фэгануитч потерял дар речи.
Руди помахал рукой и хрипло крикнул:
– Извините, топливо закончилось.
Она рассмеялась, потом сверху вынырнул Келли и все испортил, и они оба обругали его, когда поднятый винтом ветер взметнул ее длинные волосы, отшвырнув ее полотенце и забросав всех песком. Теперь Келли тоже ее увидел, он вежливо отодвинулся по ветру ближе к дороге и, отвлеченный ею так же, как и остальные, быстро приземлился, ошибившись на фут при расчете высоты.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ АЭРОПОРТ БАХРЕЙНА. 11:13. Жан-Люк и механик Род Родригес пулей выскочили из здания и бегом бросились через бетонную площадку к небольшому топливному заправщику с буквами GAdF – «Галф эр де Франс» – на борту, который он договорился взять взаймы. На летном поле бурлила кипучая деятельность, современный терминал аэропорта и белоснежные здания вспомогательных служб выглядели величественно и ярко сверкали на солнце. Самолеты из многих стран загружались и разгружались, только что приземлился «Боинг-747» «Японских авиалиний».
– On y va, поехали, – сказал Жан-Люк.
– Конечно, сеид. – Водитель, худощавый юный палестинец-христианин в темных очках и рабочем комбинезоне компании, прибавил громкости в интеркоме и одним плавным движением запустил мотор, включил скорость и тронулся с места. – Куда едем?
– Вы знаете пляж в Абу-Сабх?
– О да, сеид.
– Там сели два наших вертолета, горючее закончилось. Поехали!
– Мы почти на месте! – Водитель переключил передачу, как заправский гонщик, и добавил скорости.
В динамике устройства внутренней связи прозвучало:
– Альфа Четыре? – Водитель взял в руку микрофон, продолжая лихо вести заправщик одной рукой. – Альфа Четыре слушает.
– Дайте мне капитана Сессона.
Жан-Люк узнал голос Матиаса Деларна, директора представительства «Галф эр де Франс» в Бахрейне, своего старого друга со времен службы во Французских ВВС и в Алжире.
– Говорит Жан-Люк, дружище, – сказал он по-французски.
Деларн, тоже по-французски, быстро заговорил:
– Ребята с вышки связались со мной, сообщили, что еще один вертолет только что появился в системе, идет ожидаемым тобой курсом. Дюбуа или Петрофи? Они постоянно вызывают его на связь, но контакт пока установить не могут.
– Только один? – спросил Жан-Люк.
– Да. Он на подлете к вертолетной площадке, заходит по стандартной посадочной траектории для полетов в условиях хорошей видимости. Проблема, о которой мы говорили, да?
– Да. – Жан-Люк рассказал своему другу о том, что происходит на самом деле, и о проблеме с регистрационными номерами. – Матиас, прошу тебя, передай на вышку, что это борт G-HTTE, следующий транзитом, – попросил он, назвав третий из выделенных ему позывных. – Потом позвони Энди и скажи ему, что я пошлю Родригеса разбираться с Руди и Келли. Мы займемся Дюбуа и Шандором – ты и я, – захвати с собой второй комплект. Где встречаемся?
– Бог мой, Жан-Люк, после всего этого нам придется записаться в Иностранный легион. Встретимся перед конторой.
Жан-Люк подтвердил прием, повесил микрофон на крючок.
– Остановитесь здесь! – Заправщик резко затормозил.
Родригес и Жан-Люк едва не вылетели в ветровое стекло.
– Род, ты знаешь, что делать. – Он выпрыгнул из машины. – Вперед!
– Послушай, я, пожалуй, лучше пешком добе… – Конца фразы Жан-Люк не расслышал: он уже бежал назад, а заправщик, взвизгнув шинами, рванулся с места, вылетел в ворота и понесся по дороге, которая вела к морю.
КОВИСС, ДИСПЕТЧЕРСКАЯ ВЫШКА. 11:17. Лочарт и Вазари наблюдали, как вдалеке 206-й Мак-Ивера поднимается в горы Загрос.
– Ковисс, говорит НСС, – передавал Мак-Ивер по ОВЧ-связи, – выхожу за пределы вашей системы. Всего доброго.
– НСС, Ковисс. До свидания, – ответил Вазари.
В громкоговорителе ВЧ-радиостанции раздался голос на фарси:
– Бендер-Дейлем, говорит Тегеран, есть сообщения из Ковисса?
– Нет. Эль-Шаргаз, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня? – Треск помех, потом вызов повторился. Теперь снова молчание.
Вазари вытер лицо.
– Как вы считаете, капитан Эйр еще будет на месте встречи? – спросил он, отчаянно стараясь угодить. Ему нетрудно было почувствовать, насколько он не нравится Лочарту, насколько Лочарт ему не доверяет. – А?
Лочарт лишь пожал плечами, думая о Тегеране и о том, что ему делать. Он сказал Мак-Иверу, чтобы тот отправил обоих механиков с Эйром.
– Просто на случай, если меня схватят, Мак, или Вазари найдут здесь, или он нас выдаст.
– Только не делай глупостей, Том, вроде того, чтобы полететь в Тегеран на двести двенадцатом, с Вазари или без него.
– Мне никак не попасть в Тегеран, не подняв на уши всю систему радиолокационного контроля и не сорвав всю операцию. Мне бы пришлось дозаправляться, и меня бы остановили.
Есть ли способ? – спрашивал он себя, потом увидел, что Вазари смотрит на него.
– Что?
– Капитан Мак-Ивер подаст вам какой-то знак или выйдет на связь, когда избавится от Киа? – Лочарт ничего не ответил, и Вазари тоскливо произнес: – Черт возьми, неужели вы не понимаете, что вы моя единственная надежда выбраться отсюда…
Они оба резко обернулись, почувствовав на себе чей-то взгляд. Павуд пристально смотрел на них сквозь перила лестницы.
– Так! – тихо сказал он. – На все воля Аллаха. Вы оба пойманы с поличным при совершении предательства.
Лочарт сделал шаг в его сторону.
– Я не понимаю, что могло вас так обеспокоить, – сипло начал он, в горле у него вдруг пересохло. – Тут ниче…
– Я поймал вас. Вас и этого Иуду! Вы все готовите побег, удираете с нашими вертолетами!
Лицо Вазари исказилось, и он прошипел:
– Иуда, да? Давай-ка тащи свою красную коммунистическую задницу сюда! Я все знаю про тебя и твоих товарищей из Туде!
Павуд побелел:
– Ты мелешь ерунду! Это тебя поймали с поличным, ты со…
– Это ты Иуда, ты вшивый марксистский ублюдок! Я с капралом Али Федаги живу в одной комнате, а он – комиссар здесь на базе и твой начальник. Я все про тебя знаю. Несколько месяцев назад он и меня уговаривал вступить в партию. Поднимайся сюда! – И когда Павуд не подчинился, Вазари предупредил: – Если не поднимешься, я вызываю комитет и сдаю им тебя, Федаги, а еще Мохаммеда Берани и с десяток других, и мне плевать, что будет…
Его пальцы потянулись к кнопке передачи на ОВЧ-радиостанции, но Павуд выдохнул «нет», поднялся по лестнице и остановился на площадке, дрожа. Некоторое время ничего не происходило, потом Вазари схватил подвывающего, насмерть перепуганного Павуда, пихнул его в угол и взял в руку тяжелый разводной ключ, чтобы проломить ему голову. Лочарт едва успел остановить удар.
– Почему вы меня останавливаете, черт подери?! – Вазари трясло от страха. – Он выдаст нас!
– Не нужно… не нужно этого. – В первые мгновения Лочарту было трудно говорить. – Наберись терпения. Послушайте, Павуд, если вы будете молчать, мы тоже ничего не скажем.
– Клянусь Аллахом, разумеется, я буду мо…
– Этим ублюдкам нельзя доверять, – прошипел Вазари.
– Я и не доверяю, – ответил Лочарт. – Быстро! Напиши все это на бумаге! Быстро! Все имена, какие сможешь вспомнить. Быстрее. И сделай три копии!
Лочарт сунул в руки молодому иранцу авторучку. Вазари секунду стоял в нерешительности, потом схватил планшет с бумагой и начал быстро писать. Лочарт шагнул к Павуду, который съежился, отстраняясь от него и умоляя о пощаде.
– Закройте рот и слушайте. Павуд, я предлагаю вам сделку, вы никому ничего не говорите, мы никому ничего не говорим.
– Клянусь Аллахом, конечно, я ничего не скажу, ага, разве я не служил компании верой и правдой, не был ей предан все эти годы, разве я когда-ни…
– Лжец! – отрезал Вазари, потом добавил, к изумлению Лочарта: – Я не раз слышал, как ты и остальные врали и обманывали и пускали слюни, заглядываясь на Мануэлу Старк, подсматривали за ней по ночам.
– Ложь, сплошные выдумки, не верьте е…
– Заткнись, ублюдок! – крикнул ему Вазари.
Павуд подчинился, содрогнувшись от злобы, звучавшей в голосе сержанта, и забился назад в угол.
Лочарт оторвал взгляд от дрожащего иранца, взял один из исписанных листов и положил себе в карман.
– Один оставь себе, сержант. Держите, – сказал он Павуду, сунув третий список ему в лицо. Тот попробовал отшатнуться, не смог, запертый в углу, и, когда лист сунули ему в руку, простонал и выронил его, словно обжегся. – Если нас остановят, я Богом клянусь: это попадет к первому же из «зеленых повязок»! И не забывайте, мы оба говорим на фарси и я знаю Хусейна! Вам все понятно? – Павуд тупо кивнул, Лочарт наклонился, поднял список и затолкал его иранцу в карман. – Сядьте вон там! – Он показал на стул в углу, потом вытер вспотевшие ладони о штаны, включил ОВЧ-связь и взял в руку микрофон. – Ковисс вызывает следующие сюда вертолеты из Бендер-Дейлема, как слышите меня? – Лочарт подождал, потом повторил вызов, затем: – Вышка, это база, как слышите меня?
После паузы настороженный, с сильным акцентом голос произнес:
– Да, мы слышим вас.
– Мы ожидаем прибытия четырех вертолетов из Бендер-Дейлема, которые оснащены только ОВЧ-связью. Я собираюсь подняться в воздух, чтобы попробовать с ними связаться. Нас не будет в эфире, пока я не вернусь. О’кей?
– О’кей.
Лочарт выключил аппарат. Из ВЧ-радиостанции донеслось:
– Ковисс, говорит Тегеран, как слышите меня?
– Как быть с ним? – спросил Лочарт, и они оба посмотрели на Павуда, который вжался в стул.
Острая боль в голове была такой, какую Вазари еще никогда не испытывал. Мне придется убить Павуда. Это единственный способ доказать Лочарту, что я на его стороне.
– Я разберусь с ним, – сказал он и поднялся из-за стола.
– Нет, – возразил Лочарт. – Павуд, вы возьмете на сегодня выходной. Вы спуститесь вниз, скажете остальным, что неважно себя чувствуете, и отправитесь домой. Вы не произнесете больше ни слова и тут же покинете базу. Отсюда нам будет и видно вас, и слышно. Если вы предадите нас, клянусь Богом, вы и каждый человек в этом списке тоже будете преданы.
– Клянусь вам… вы… – Слова потекли ручьем. – Вы клянетесь, что никому не скажете, клянетесь?
– Убирайтесь отсюда и отправляйтесь домой! И кровь падет на вашу голову, не на нашу! Пошевеливайтесь, вон!
Они смотрели, как он ковыляет к лестнице. И когда увидели его на велосипеде, медленно крутящего педали по дороге в город, то оба почувствовали себя чуть лучше.
– Надо было убить его… надо было, кэп. Я бы все сделал.
– Так все получилось не менее безопасно, и… ну, его убийство ничего не решило бы.
И не помогло бы мне с Шахразадой, подумал Лочарт.
Опять в динамике ВЧ-радиостанции заговорил тот же нудный голос:
– Ковисс, говорит Бендер-Дейлем, как слышите меня?
– Опасно оставлять этих гадов в эфире, кэп. Вышка обязательно их зацепит рано или поздно, как бы плохо обучены и бестолковы они ни были.
Лочарт напряг мозг, отыскивая решение проблемы.
– Сержант, выйдите на связь по ВЧ на несколько секунд, притворитесь, что вы радиоремонтник, который чертовски зол из-за того, что ему поломали весь выходной. Скажите им на фарси, чтобы они заткнулись и чтобы, черт бы их побрал, не лезли на наш канал, пока мы не отремонтируемся, что этот сумасшедший Лочарт поднялся в воздух, чтобы связаться с четырьмя вертолетами по ОВЧ, может, у одного из них случилась авария и остальные сидят с ним на земле. О’кей?
– Все понял! – Вазари сказал все, что следовало, прекрасно разыграв свою роль. Закончив, он на мгновение сжал голову обеими руками: боль была просто ослепляющей. Потом посмотрел на Лочарта. – Теперь вы мне верите?
– Да.
– Я могу лететь с вами? Честно?
– Да. – Лочарт протянул руку. – Спасибо за помощь. – Он вытащил из ВЧ-радиостанции компании полупроводниковый кристалл, сломал его и вставил обратно, потом вынул предохранитель из ОВЧ-радиостанции и сунул в карман. – Пошли. – В конторе внизу он ненадолго задержался. – Я поднимусь в воздух, – сообщил он троим клеркам, которые странно на него посмотрели. – Попробую связаться с вертолетами из Бендер-Дейлема по ОВЧ.
Трое иранцев не произнесли ни слова, но Лочарт чувствовал, что они тоже знают его секрет. Он повернулся к Вазари:
– До завтра, сержант.
– Я надеюсь, это ничего, что я сейчас пойду. Голова болит просто адски.
– До завтра. – Чувствуя на себе пристальные взгляды иранцев, Лочарт бесцельно потолкался в кабинете, чтобы дать Вазари время притвориться, будто он уходит в казармы, а на самом деле обойти ангар и тайком проскользнуть в вертолет. – Как только выйдешь из конторы, ты сам по себе, – сказал ему Лочарт наверху. – Я не стану проверять пассажирский отсек, просто подниму машину в воздух.
– Да поможет нам всем Аллах, капитан.
