Глава 18
КРАСИВ ЛИ ЗАКАТ, ПО МНЕНИЮ МЕРТВЕЦА?
Время пришло. Высший некромант сидел неподалеку от занятого делом друида и размышлял. Даллар задумчиво поправлял ритуальные камни на полу, посыпал их тщательно растертыми порошками. По краям узкого помещения с низким потолком стояли дорогие черные свечи. Их красивый неровный свет бросал блики на каменные стены, на скромное убранство комнаты.
А откуда-то сверху, приглушенный толстым слоем земли и гранита, доносился нестройный вой толпы.
Они с друидом находились прямо под полем для игр. Даллар считал, что магические потоки от такого огромного количества колдунов, сидящих вокруг стадиона, должны помочь в проведении обряда. Даже то, что зрители не используют в данный момент магию, ничего не меняет. Их тела привыкли к волшбе, а значит, стоит грамотно настроить входное заклятие круга камней, и минералы начнут подпитку ритуала за счет чужой силы.
Немного нечестно по отношению к магианам. После игр они будут чувствовать себя более уставшими, чем обычно. Но это мелочь. Пустяк. А вот для него, для Дэйна, это реальный шанс навсегда избавиться от проклятия.
И вот он сидел в глубоком кожаном кресле, неподвижно наблюдая за старым другом. Взгляд его серых глаз обжигал холодом, выражение лица, похожего на бледную маску, могло напугать кого угодно. Можно было подумать, словно собственная судьба снова мало волнует ректора Мертвой академии. Будто он совершенно безразличен к тому, станет ли колдовство успешным. Получится ли у Даллара то, что они оба так долго обсуждали.
На самом деле все было иначе. Дэйн неуловимо следил за каждым движением друга, отмечая, насколько точно и четко он расставляет минералы. С какой тщательностью отмеряет необходимое количество порошка, высыпаемого на руническую пентаграмму на полу. И молчаливо проговаривал про себя древние слова, которые знал лучше, чем, кажется, свое собственное имя.
Ритуал должен был готовить кто-то один. Это было важным правилом любого колдовства. Потому что чем больше народу участвует на первом этапе, тем легче забыть какую-нибудь мельчайшую деталь, которая испортит все дело.
И высший некромант, конечно, заметил, что старый друг кое-что изменил в порядке работы. Не слишком, чтобы это могло запороть все дело. Все же ректор ХАМа был профессионалом ничуть не меньшим, чем он сам. А потому Дэйн лишь единожды спросил его:
— Почему ты решил использовать порошок, а не целые ингредиенты?
Друид повернул к нему голову, встряхнув короткими иссиня-черными прядями, и внимательно посмотрел в льдисто-серые глаза. Кажется, чуть дольше, чем было необходимо.
— Я подумал, что предыдущие ритуалы могли не дать необходимого результата из-за того, что кости и лапы животных плохо сгорали во время магических выплесков. Стоит попробовать, как подействует колдовство с ингредиентами, измельченными в пыль. По моим расчетам, должно быть больше дыма. Он будет двигаться быстрее, толкая цепи заклинания.
Дэйн молчаливо кивнул. Такой вариант определенно возможен.
Друид уловил тихое согласие друга и продолжил работу.
Собственно, все уже было готово. И толпа людей где-то высоко над ними уже затихла. Видимо, подошло время игр.
Так и есть. Дрогнула земля, пуская легкую вибрацию по полу и потолку помещения. Даллар снова посмотрел на Дэйна и очень сосредоточенно сказал:
— Пора.
Высший некромант глубоко вздохнул. Он разглядывал товарища и никак не мог понять, почему на его лице печать такой напряженной серьезности. И еще: почему его черные глаза изредка нет-нет да и вспыхнут искрами возбуждения. Странного энтузиазма.
Возможно, Даллару было интересно, сработает ли его теория с порошками. Возможно, он относился к магии как к интересному эксперименту. Ведь это он, Дэйн, надеялся спасти собственную жизнь. А друиду такие переживания были ни к чему.
Встряхнув водопадом белых волос, ректор ЦИАНИДа встал с кресла и медленно вошел в ритуальный круг. Его слегка пошатывало. Утренняя слабость еще не исчезла и вряд ли исчезнет без вмешательства колдовства.
Тело высшего некроманта стремительно умирало. Сейчас сердце билось, и кровь струилась по венам, как обычно. Но с каждым часом Дэйн все сильнее ощущал, что стук в груди становится тише, и холодеют не только руки, но и грудь. Могильный холод проникал все глубже, и подпитка магией требовалась как можно скорее.
— Пора, — хрипло бросил он, поворачивая голову на восток. Туда, где восходит солнце, на которое однажды, очень может быть, он не сможет больше взглянуть.
Нервы зазвенели словно натянутые струны. Даллар, не поворачивая головы, схватил два браслета из свежесплетенной лозы винограда, надел их и расположил кисти ладонями вверх. Черные глаза закрылись, а через мгновение губы зашептали тихие слова.
В воздухе пахнуло озоном. Это была магия друидов. Первая часть ритуала включала в себя светлую силу, которая должна была вернуть телу Дэйна жизнь. Эта часть нравилась высшему некроманту меньше всего. И хоть он и знал, что именно без нее вообще не смог бы протянуть так долго, привычка к эманациям Тьмы, закаленная годами, давала о себе знать.
По помещению заструились теплые потоки. Дэйн вздрогнул, ощущая, как его пальцев касаются мягкие струи, будто он упал в озеро с ледяной водой, где неожиданно оказался горячий источник. Это было приятно и неприятно одновременно. С одной стороны, он начинал чувствовать. Так, словно эта способность снова к нему вернулась. С другой — кончики пальцев покалывало. Кожа с каждой секундой начинала все сильнее гореть. А теплые струи источника постепенно превращались в раскаленные ручьи лавы.
Это значит, пора было начинать другую часть ритуала.
Высший некромант открыл глаза, которые, оказывается, уже несколько минут были закрыты. Из рук Даллара струился зеленоватый свет.
В ту секунду, когда губы друида наконец сомкнулись, Дэйн начал читать вслух то, что уже давно беззвучно крутилось у него в голове.
Sheight val’erde uvn tralk valder.
Sheight rulrein uvn sihen minien.
Sheight troldeigh jarte si dahert malde…
Слова давались легко, ведь он так много лет повторял их каждый месяц. Был ли шанс, что сегодня это прекратится?
Дэйн надеялся, что был. Потому что иначе…
Перед мысленным взором вдруг всплыли фиалковые глаза. Большие, как два сапфира, сверкающие ночью в свете серебристой луны. И такие же грустные.
Он чуть не сбился с ритма.
Слезы Ларианы сегодня утром выбили его из колеи. Хотелось прижать девушку к себе, забрать ее боль и страх раз и навсегда. Но он не мог этого сделать, пока в его теле живет Тьма. Пока он сам не знает, начнется ли для него следующий день или очередной рассвет выжжет из груди все живое.
…irn frolte sierde Fjert sarudo…
Ладоней коснулась привычная Тьма. Послушная, как щенок. Сильная, как вулкан. Неотвратимая, как лавина.
Сумеречную магию Дэйн чувствовал, даже несмотря на почти полностью исчезнувшее осязание.
От порошков по углам пентаграммы пошел густой дым. Воздух уже давно опасно вибрировал. Силы нескольких сотен магиан на поле для соревнований успешно вливались в минералы, а те светились в ответ ярким палящим светом.
Дэйн слегка скривился, ощутив странный незнакомый запах. Но он был слишком увлечен чтением заклятия. Да и, размышляя о Лариане, было сложно удерживать в голове что-то еще.
Вдруг раздался взрыв.
Дэйн вскинул голову, осматриваясь по сторонам и не понимая, что происходит. Все помещение заволокло густой черной завесой. Он, наверное, закашлялся бы, если бы не был привычен к подобному. Но странный запах — лишь часть сюрприза, который его ожидал.
Внезапно, будто ураганный ветер, всколыхнулось полотно сумеречной магии. Задрожала земля, а нити колдовства, что прежде привычно щекотали ладони, превратились в иглы. Они впивались в кожу, входили в плоть и проникали в саму кровь.
Почти не больно. Дэйн привык к боли. Но было в этом что-то неправильное. Что-то чужеродное. Будто все это — не часть запланированного ритуала, а нечто, вышедшее из-под контроля.
Некромант попытался понять, в чем дело, но безуспешно. Он бросил взгляд на друида, который внезапно побелел как полотно. Нет, маг жизни тут не поможет. С таким количеством Тьмы вокруг Даллар должен был чувствовать себя, как кот в мешке, которого бросили в воду.
Но как ни странно, чем больше становилось вокруг темного волшебства, тем легче было дышать. И в какой-то момент все прекратилось. Исчезло давящее ощущение в груди, плоть перестали терзать темные клинки.
Ритуал завершился.
Ректор ЦИАНИДа хлопнул в ладоши, прогоняя дым.
— Дэйн? — тихо бросил друид, устало усаживаясь в кресло.
Некромант перевел взгляд на друга и нахмурился. Несомненно, тот не заметил и половины всего того, что произошло минуту назад.
В то же время сам глава Мертвой академии ощущал себя как нельзя лучше. Он поднял взгляд на свою ладонь и не поверил глазам. Глубокий шрам, который еще не успел до конца зажить с прошлого посещения Сумерек, полностью исчез. На другой ладони — тоже.
Руки чувствовали каждое прикосновение. А плоть словно стала еще лучше воспринимать темную магию. Дэйну казалось, что его силы, как некроманта, возросли в десятки раз. Хотелось встряхнуть ладонями и небрежным движением поднять поле высших мертвецов.
— Ты изменился, — вдруг сказал Даллар, тихо усмехнувшись и устремив усталый взгляд в пол.
— Правда? — уточнил Дэйн, ожидая, что друг сейчас скажет о том, как хорошо подействовал ритуал.
Но друид удивил его:
— Правда. Стал больше улыбаться…
Некромант перевел взгляд в зеркало, висевшее напротив, и с удивлением заметил: уголки бледных губ и правда приподняты.
Дэйн встряхнул головой, понимая, что в этот момент снова думал о Лариане Ирис. О том, как сказал бы ей, что все закончилось. Что проклятия больше нет. А потом… было бы будущее, полное ее улыбок и сбывающихся желаний.
— Я не заметил, — тихо проговорил некромант, продолжая изучать собственные ощущения.
С первого взгляда казалось, будто он излечился. Но сердце упрямо стучало в груди, подсказывая: «Это не так». Что-то настораживало его, но он никак не мог понять что.
А в следующий момент стало совершенно не до этого. Где-то высоко наверху раздались оглушающие крики. Они просачивались сквозь толстый земляной слой, проникая в самые уши, в самое сердце. И оба ректора поняли — на играх Превосходства случилось что-то ужасное.
Поле для боя встретило глав академий нестройным шумом. Но вовсе не тем, который должен был бы возвещать о напряженном соперничестве или интересном повороте соревнований. Напротив, это был зловещий тягучий гул.
И чем ближе Дэйн подходил к игрокам, замершим затравленной кучкой, тем хуже становилось его предчувствие.
Но всему полю была разлита Тьма. Тяжелый полог смерти висел в воздухе, словно флаг. И с каждым мгновением Дэйн с все возрастающим ужасом понимал, что эманации этой Тьмы ему прекрасно знакомы. Он чувствовал их много лет назад. В тот день, когда они проходили через его собственное тело, навсегда оставляя в нем отпечаток проклятия. В тот день, когда он читал заклятие иссушения Тиамант, впитывая в себя всю ее проклятую, еще не до конца возродившуюся силу.
Такова была цена за изгнание богини. И когда-то некромант еще считал, что ему повезло. Все остальные члены группы зачистки погибли, положив свои жизни на алтарь изгнания. Только Даллар остался цел и невредим. И то лишь потому, что его частью ритуала была магия друидов. А она не требовала жертв.
Тогда в узком, затхлом помещении пахло тленом. Точно так же, как сейчас пахло здесь.
Но почему? Откуда на поле для игр следы темного колдовства? Неужели кто-то попытался вызвать дочь отца Тьмы в верхний мир? Снова? И почему это произошло именно на играх?
Но ошибки быть не могло. Здесь пахло ее силой. Силой Тиамант.
Уверенным шагом Дэйн приблизился к кучке магиан, сбившихся в круг, и произнес:
— Что произошло?
Леонар поднял голову, отходя в сторону и пропуская ректора. Никто не стал отвечать на этот вопрос.
Краем глаза Дэйн уловил сбоку бледное лицо Ларианы, глядящей на него своими большими испуганными сапфирами, под которыми залегли темные круги. И успокоился. Главное, что с ней все было в порядке.
А на земле лежала Эмилия. Единственная дочь маркиза Валенсиана. И она абсолютно точно была мертва.
Когда-то светлая кожа с легким персиковым оттенком посерела и сморщилась. Глаза ввалились, а рот оказался открыт в немом крике. При этом ее тело закостенело, и создавалось впечатление, что девушка умерла совсем не сегодня, а труп много месяцев высушивали на солнце.
Где-то слева всхлипнула Лариана. Дэйн закрыл глаза, сжимая челюсти.
Так не должно быть. Это неправильно. Эмилия была не просто убита. Она была убита так, как убивают лишь создания Сумерек.
Справа раздался тяжелый вздох.
Ректор поднял голову и увидел Нимаэль Моранен. Бывшую магиану ЦИАНИДАа, которая теперь успешно училась в ХАМе. На руках у девушки лежал маленький окровавленный семирог. Она нервно гладила его, изредка прижимая к телу, и в глазах ее сквозил нервный ужас.
— Быстро к лекарю, — бросил Даллар, очевидно тоже заметив раненого бойца.
Леонар поднял руку, словно хотел что-то сказать, но слова застыли у него в горле. Он сжал челюсти и промолчал.
— Отойти от магианы, — скомандовал Дэйн, чувствуя, как холодеет все в груди. — Команда друидов — к Даллару, команда Мертвой академии — в мой кабинет.
В следующее мгновение некромант щелкнул пальцами и провел кистью над высушенным телом несчастной погибшей.
Из мужской ладони повалил густой мрак. Он быстро обволакивал Эмилию, скрывая ее от чужих взглядов. А когда перед изумленными командами осталось лишь одно черное облако, оно вдруг резко схлопнулось, будто всасываясь само в себя, и исчезло.
— Господин Люциан? — ахнул Ксавиан Зантарен, указывая пальцем прямо перед собой. — Это что сейчас было? Портал Тьмы? Без применения артефакта?
Дэйн бросил взгляд на худощавого профессора, словно только что его заметил. Собственно, так оно и было.
Но объяснять молодому преподавателю ничего не хотелось. Ректор и сам смутно представлял, почему ему вдруг стала подвластна магия такого уровня. Но он будто собственной кровью ощущал, как циркулирует в нем сила. Как легко теперь произнести любое, даже самое сложное заклинание. Так, словно он находится в Сумерках, и вокруг — изначальная Тьма.
Это настораживало. Возможно, даже пугало его самого. Но не так сильно, как то, что произошло на играх Превосходства.
— Господин Зантарен, — произнес Дэйн вместо ответа, — будьте добры, сделайте так, чтобы магиане, что явились посмотреть игру, спокойно разошлись по своим делам. Без шума и публичных истерик.
И, несмотря на вполне культурное обращение, это была вовсе не просьба.
— А вы — в мой кабинет живо! — рявкнул ректор и активировал собственный портал, вновь не касаясь портального кольца.
Уже через мгновение он стоял в темноте промозглого склепа. Старая усыпальница когда-то была частью ЦИАНИДа. Ее построили вместе с академией, как было принято возводить замки в те времена. Несколько сотен лет назад.
Сейчас, ясное дело, это место являлось лишь напоминанием о прошлом. Хоронить тут, хвала богам, было некого. Только старые, почти истлевшие кости в закрытых стенных нишах, оставшиеся с незапамятных времен.
И вот настал день, когда в стенах академии погибла магиана. Невиданное доселе происшествие.
Дэйн подошел к иссушенному телу, покоящемуся на каменном возвышении, и провел над ним рукой.
Светлые, похожие на паутину волосы девушки слегка всколыхнулись, будто от ветра. Дэйн глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Перед мысленным взором предстала черная паучья сеть. Она была едва заметна. Но сейчас определить становление нового умертвия для высшего некроманта не было проблемой. А Эмилия Валенсиан определенно готовилась превратиться в нежить.
Мужская рука двинулась чуть ниже головы, замерев над солнечным сплетением. И за закрытыми веками Дэйн увидел на сухом почерневшем сердце две точки. Словно от клыков.
Он со злостью сжал кулак, а другой рукой накрыл собственное лицо.
Это было ужасно. На территории лучшего учебного заведения империи нечто буквально высосало из магианы жизнь. Вместе со всей жидкостью. И вдобавок оставило на теле отпечаток Тьмы, создав хаотичную, случайную нежить.
Могла ли это быть сама Тиамант? Могла ли проклятая богиня вновь возродиться?
Дэйн не знал. Он боялся давать ответ на этот вопрос. Но то, что он видел сейчас перед собой, выглядело точно так же, как жертвы обезумевшей Эделины Штормарен, узнавшей, что она и есть — дочь отца Тьмы.
Еще некоторое время провозившись с трупом, Дэйн снова глубоко вздохнул, отступая. Теперь он был уверен, что благодаря его усилиям сеть мрака с Эмилии исчезла и она никогда не восстанет под светом луны. Это все, что он мог сделать. Маркиз Валенсиан и так будет в ярости, что его дочь мертва. Если бы он узнал, что она еще превратилась в какого-нибудь упыря или стрыгу, вообще бы сошел с ума от горя.
Впрочем, это и сейчас возможно. Но тут уж Дэйн ничем не мог ему помочь. Даже учитывая собственные возросшие способности.
Пора было возвращаться в академию. Нужно еще проверить, снялось ли после ритуала его проклятие. Или же просто они с друидом в очередной раз оттянули неизбежное.
Может, теперь с возросшими силами ему самому удастся изгнать мрак из собственного тела, раз даже портал Тьмы стал получаться без всяких артефактов. А ведь до сих пор в среде некромантов это считалось невозможным.
Ректор слегка повел пальцами, снова без всякого труда открывая пространственный переход в кабинет академии.
Команда наверняка уже давно ждала его. И Лариана…
Дэйн до скрипа сжал зубы, всего на миг представив, что на месте Эмилии могла быть она. Его принцесса. И это случилось бы по его вине. Ведь это он не досмотрел. Не проконтролировал ход игры. Это он заставил первокурсницу участвовать. Но хвала Тьме, Лариана жива.
Портал захлопнулся за широкой спиной высшего некроманта, выпуская его в собственный кабинет. И первый же взгляд Дэйна упал на худенькую девушку, сидевшую на диване рядом с принцем и демонологом. Парни подняли головы, ощутив его появление, а Лариана так и продолжала смотреть в пол. Даже не заметила его…
— Вам придется в деталях мне все рассказать, — хмуро бросил Дэйн, подходя к своему столу. Сложил руки на груди и…
Она подняла заплаканные фиалковые глаза, заставив его сердце болезненно сжаться, а напряженную складку на лбу — распрямиться.
Так хотелось обнять ее, сказать, что все закончилось. Но так ли это? Ведь на самом деле все явно только начинается.
— Как это произошло? — повторил Дэйн свой вопрос, и Ивейн с Ларианой синхронно повернули головы к принцу.
Леонар слегка подался вперед. На его лице мелькнула гримаса боли.
И начался рассказ.
Первая часть боя ничем не отличалась от нормальной игры. Все шло по правилам и по плану. Все указывало на то, что команда Мертвой академии должна выиграть быстро и блестяще.
Однако в какой-то момент все изменилось.
— Неожиданно дышать на поле стало тяжело, — продолжал молодой некромант. — Словно кто-то из наших бросил слишком сильное заклятие, и оно зацепило меня. Я не обратил внимания, сначала решив, что так оно и есть. Что это часть боя. А потому специально усилил натиск зомби. Мне оставалось окружить единорога кругом мертвецов и послать одного из них вперед. Тот перешел бы все секторы поля, и мы бы победили.
В этот момент Леонар закрыл глаза и поджал губы.
— Я уже почувствовал победу, как мне под ноги что-то попало. Я упал на колени, на миг потеряв управление над мертвецами. Подумал, что это была какая-то крыса. И со злости ударил ее сумеречным огнем. А это оказался семирог Нимаэль Морален.
Принц тяжело вздохнул.
Ректор стиснул кулаки, чтобы не сорваться.
Да, Леонар Альвис нарушил правила игры. Напрямую напал и ранил бойца чужой команды. Но Тьма его побери, Дэйна сейчас волновало совсем другое!
Хвала Сумеркам, у этого остолопа хватило мозгов продолжить:
— Когда я понял, что ошибся, начал искать взглядом Нимаэль. Оказалось, что они вместе с Ларианой… — В этот момент принц вдруг резко повернул голову к девушке и едва заметно нахмурился.
Она, в свою очередь, кусая губы, опустила взгляд в пол.
Люциан никак не мог понять, что происходит, но ему это уже не нравилось.
— Что «они с Ларианой»? — переспросила он, едва сдерживая рычание.
Через мгновение Леонар продолжил как ни в чем не бывало:
— …стоят в стороне, отряхивая форму от комьев земли. Оказывается, перед этим они столкнулись и упали. И потому совершенно не замечали, что неподалеку от них Эмилия уже погибла.
Ректор прищурился, пытаясь поймать взгляд девушки, но бесполезно. Молодая некромантка смотрела куда угодно, но не на него.
— Так никто не видел, как она погибла? — переспросил он.
И все трое магиан разом умолкли. Воздух, казалось, трещал от холодного чувства безысходности, повисшего вокруг.
— Я видел, — в гробовой тишине раздался голос Ивейна.
Демонолог, не обращая никакого внимания на главу академии, достал из нагрудного кармана флягу и быстро глотнул из нее, слегка сморщившись.
Дэйн сжал челюсти, но ничего не сказал. На самом деле он прекрасно понимал чувства парня, хотя и не собирался его жалеть. Когда закончилось детство будущего высшего некроманта и главы ЦИАНИДа, ему было куда меньше лет, чем сейчас Ивейну.
— Я видел облако мрака, — начал магиан четвертого курса. — Словно вся Тьма над полем собралась в одну точку, а затем превратилась в копье. Или стрелу. И эта стрела с невероятной скоростью вонзилась в тело Эмилии. Девушка погибла мгновенно. Из нее словно высосали все соки. Щеки втянулись, кожа облепила череп, рот открылся… А губы исчезли, выставляя этот… оскал.
— Да, результат мы все видели, — бросил Дэйн, раздраженно махнув рукой. — Но, может, было что-то еще? Что-то необычное?
Герцогский сынок поднял голову, и впервые во взгляде этого вечно безразличного, язвительного и жестокого дворянчика мелькнул страх.
— Я видел в облаке Тьмы глаза. Полные голода и ненависти. Всего на несколько секунд. Потом они исчезли.
Ректор тяжело вздохнул. Пока картина вырисовывалась самая что ни на есть плохая.
— Ладно. Я все понял. Альвис, за нарушение правил и нападение на бойца Живой академии вы будете серьезно наказаны. О своем решении я сообщу вам позже. Про то, что случилось на поле, распространяться запрещено. Надеюсь, вам ясно. А теперь все свободны, — бросил он, отворачиваясь от них.
Стоило обдумать случившееся. Еще раз обследовать поле боя. Предстоял долгий разговор с маркизом Валенсианом, а потом отчет перед императором. От этого всего начинала жутко болеть голова. А ведь это лишь самые меньшие из его проблем.
За спиной раздался скрип двери. Оба магиана уже ушли, и краем глаз Дэйн заметил, что только Лариана осталась стоять в проходе, молчаливо глядя на него синевой своих грустных глаз.
— Иди, Лариана, — тихо сказал он, стараясь не смотреть в ее темные радужки. — Мы увидимся с тобой немного позже. Сейчас все слишком сложно…
Она кивнула и тенью выскользнула из кабинета. После ее ухода на душе стало тяжело.
Но Дэйн знал, что другого варианта нет. Он должен понять, что происходит. И начать следовало с самого себя.
Он сел в свое кресло и закрыл глаза, обращаясь к источнику магии в груди. Его анарель двигался по спирали, напоминая огромное озеро глянцевой Тьмы. Анарель высшего некроманта. Но было ли в нем что-нибудь странное?
На первый взгляд — нет.
Тогда, глубоко вздохнув, погружаясь в состояние полного спокойствия, Люциан начал собственный ритуал. Он выискивал в своих венах и костях едва заметные следы сумеречной паутины, которые говорили бы о том, что проклятие до сих пор действует.
Он старался не обращать внимания на то, как напряженно бьется сердце. Как неосознанно сжимаются кулаки, когда, осматривая себя сантиметр за сантиметром, ничего не находил. Это рождало в душе слишком болезненное чувство надежды.
Сначала казалось, что все получилось. Что тело после ритуала очистилось от скверны. Но довольно скоро стало ясно, что это не так.
Он резко выдохнул, словно весь воздух вышибло из легких чьим-то жестким ударом.
Тьма никуда не делась. Она просто спряталась на время.
Дэйн стиснул зубы, стараясь не потерять хрупкий огонек веры. Не впадать в отчаяние раньше времени. Ведь у него все еще есть шанс, верно?
После ритуала с Далларом его кровь стала еще более чувствительна к некромантии. Возможно, это временный эффект, поэтому воспользоваться им следовало как можно скорее.
Существует методика уничтожения плетения Тьмы в зарождающемся умертвии. Она требует очень много сил и, как правило, способна нанести физический вред объекту. Обычно это никого не волнует, ведь объект и так уже мертв.
Но не в его, Дэйна, случае.
Он снова закрыл глаза и предпринял очередную попытку изгнать из себя ростки проклятия.
Время текло час за часом медленно, но неотвратимо. И когда за окном уже опускался закат, ректор наконец открыл глаза. В серых радужках застыл привычный холод, смешанный с безразличием.
Медленно он поднялся и подошел к окну, распахнув пошире тяжелые шторы. Оранжево-красное солнце садилось за горизонт, раскрашивая идеально ухоженную территорию академии в багрово-алые тона.
Ректор Мертвой академии не любил закаты, не считал их красивыми. В отличие от восходов. Вот и сейчас ему казалось, что небо кто-то разрезал на две части и из крупной раны на землю течет кровь.
Но, скорее всего, так кровоточило его собственное сердце.
Все было бесполезно. Даже с возросшей магией, со способностями, далеко превосходящими любого высшего некроманта, он не мог излечить себя. Не мог остановить превращение тела в нежить, не уничтожив себя. Как оказалось, ритуал Даллара лишь отсрочил неизбежное.
А это означало только одно.
— Ну что, Дэйн, — тихо проговорил мужчина в пустоту, — похоже, ты скоро узнаешь, красив ли закат, по мнению мертвеца… Потому что надежды больше нет.
