Глава 29
Кетчуп
Аяко Вакацуки сидела перед стопкой учебников в одном из залов библиотеки Университета Тиба. Это была миловидная полноватая девушка с короткой стрижкой и большими кольцами в ушах. Когда Ивата и Хатанака подошли к ней, она взглянула на них с любопытством, тут же сменившимся беспокойством.
Ивата показал ей полицейский значок.
— Вы — Аяко Вакацуки?
Она переводила взгляд с одного на другого:
— Почему вы спрашиваете?
— К вам никаких претензий. Вы помните Хидео Акаси?
Она оглянулась по сторонам.
— Я предпочла бы поговорить в другом месте.
Аяко Вакацуки повела их из университета в расположенную через несколько кварталов полупустую закусочную. Несмотря на ранний час, Хатанака и Вакацуки заказали по чизбургеру и лимонаду. Ивата ограничился кофе. Покрасневший Хатанака настоял на том, чтобы заплатить по счету. Они сели за угловой столик.
— У нас всего несколько вопросов, — сказал Ива-та. — Вам не о чем беспокоиться, Аяко.
Вакацуки вытерла рот салфеткой.
— Правда?
— Именно так.
— Уже через час после осмотра тела этого полицейского я стала получать угрозы. Мне говорили, что у меня могут быть неприятности. За мной следили: в моей квартире, в учебной аудитории, даже в доме моей матери — днем и ночью. Это были полицейские, и все это лишь потому, что я хорошо сделала свою работу. Вы уж извините, но я до сих пор беспокоюсь по этому поводу.
Ивата поднял руки вверх:
— Да-да, мне хорошо знакомы их методы. Но постарайтесь довериться нам — мы не имеем к ним отношения.
— И кто же вы такие? Хорошие копы?
— Мы расследуем серию убийств и считаем, что смерть Акаси может быть с ними связана. Вот и все. О нашем с вами разговоре никто не узнает, не сомневайтесь. Однако нам нужна ваша помощь. От этого зависят жизни людей. От вас, Аяко.
— Ладно, вроде вы меня убедили. — На лице Вакацуки появилось подобие улыбки. — Я поняла, что вы не из этих, в ту самую секунду, когда спросили насчет Акаси. У тех полицейских не было ко мне никаких вопросов.
— Они просто придурки, — выпалил Хатанака. — У нас совершенно другая задача. И мы не собираемся оказывать на вас давление.
Девушка на мгновение остановила свой взгляд на Хатанаке, а затем вновь посмотрела на Ивату:
— Серия убийств, да? Вы хотите сказать, что речь идет о маньяке?
Он кивнул, а Вакацуки наморщила нос.
— Хорошо. Думаю, в такой ситуации у меня нет выбора.
Ивата достал свидетельство о смерти Акаси.
— Доктор Танигути сказал, что вы обнаружили какие-то нестыковки. — Он развернул страницу. — Но я не вижу здесь ничего необычного.
Вакацуки отпила немного лимонада.
— Это неудивительно. — Она достала из сумки блокнот. — Это мои предварительные записи. Я всегда их делаю, прежде чем готовить официальный документ. То, что вам выдали, написано Танигути уже после того, как я ушла.
Боязливо оглянувшись, она передала свои записи полицейским. Ивата и Хатанака принялись внимательно читать мелкий текст.
Обширные челюстно-лицевые повреждения.
Ивата посмотрел на девушку:
— Насколько обширные?
— Челюсти полностью раздроблены.
— То есть… у него фактически не было лица?
— Именно так.
Хатанака нахмурился:
— То есть Акаси был мертв еще до того, как долетел до воды?
Вакацуки кивнула:
— Это не очень типично для такого рода смерти, но травмы могли возникнуть от столкновения с опорами или железными выступами моста.
— Но как? Между мостом и водой нет никаких препятствий.
— Нет, но он спрыгнул с башни — с самой высокой части моста, — а не с проезжей части. Там больше сотни метров.
— Для полной ясности спрошу, — сказал Ива-та. — Акаси можно было узнать?
Вакацуки достала из сумки ручку и нарисовала на салфетке рожицу. Затем она взяла бутылку кетчупа и начала выдавливать его на салфетку, пока он полностью не покрыл рожицу.
— Это выглядело примерно так.
Она положила ручку обратно в сумку, а затем, заметив каплю кетчупа на пальце, лизнула его.
Хатанака покраснел, но Ивата продолжил чтение.
Небольшие рваные раны на голове.
— Что за раны? — спросил Ивата. — Его покусали морские обитатели?
— Вряд ли. Он провел в воде слишком мало времени. Я бы сказала, что незадолго до случившегося он обрил наголо голову. Причем довольно небрежно.
— Продолжаем играть в адвоката дьявола, — сказал Ивата. — Какие еще нестыковки вы увидели?
Вакацуки выпила немного лимонада через трубочку, а затем кивнула на свои заметки.
— Дочитайте до конца.
Безымянный палец на левой руке сломан. Небольшие, но явные следы кровоизлияний на запястье.
— …Он был к чему-то прикован.
— Судя по форме отметин, я бы сказала, что на нем были наручники, — прошептала Вакацуки.
— Но подождите-ка, почему только на одном запястье? — спросил Хатанака. — Акаси был довольно крупным, поэтому если бы кто-то хотел его удержать…
Ивата прервал коллегу:
— Потому Акаси приковали к чему-то.
Они молчали, пока мимо них проходила семья с заставленными едой подносами.
— Тогда вы, Ивата, были правы. Акаси не покончил с собой. Ему помогли умереть.
— Кто опознавал тело? — спросил ее Ивата.
— Это был полицейский по фамилии… — Вакацуки закрыла один глаз в попытке вспомнить. — Судзуки? Да, думаю, его звали Судзуки.
Ивата нахмурился:
— Судзуки? Полицейский?
— Да, я уверена, что его звали именно так. Я слышала, что он был кем-то вроде напарника Акаси. Бывшего напарника. Правда, совершено не похожим на полицейского.
— Почему?
— Алкаш какой-то, еле стоял на ногах. Честно говоря, он производил впечатление бродяги. В любом случае у доктора Танигути должен быть его адрес.
Вакацуки сверилась с часами.
— Вы можете взять себе эти записи. Но у меня через сорок минут начинаются занятия.
— Последний вопрос, Аяко. Как вы думаете, что там случилось?
Она мрачно ухмыльнулась:
— Сломанный палец, разбитое лицо, кровоподтеки… Инспектор, если вы спрашиваете меня, был ли убит Хидео Акаси, то мой ответ — да. Я не сомневаюсь в том, что раны на его теле вполне согласуются с тем, что его приковали, пытали, а затем, скорее всего после смерти, сбросили с Радужного моста с целью имитации самоубийства.
Она на секунду закусила губу, а затем продолжила:
— И дело совсем не в том, что я тут за вас пытаюсь сделать вашу работу, ребята, а в том, что мне до сих пор непонятно, почему ваши коллеги-полицейские так настойчиво отказывались от версии убийства.
— Спасибо, что уделили нам время, госпожа Вакацуки.
— Удачи со всей этой неразберихой, — сказала она, а затем повернулась к Хатанаке: — И спасибо за обед.
После того как она вышла из кафе, Ивата повернулся к Хатанаке, который продолжал смотреть ей вслед. Ивата щелкнул пальцами:
— Слушай меня, Ромео. Я хочу, чтобы ты отправился на Радужный мост и связался с портовыми службами. Мне нужны данные с камер наблюдения в день смерти Акаси. А еще лучше, если ты сможешь добыть записи и за другие дни.
— Понял.
Они покинули кафе и направились обратно в сторону парковки больницы Тиба.
— Послушайте, Ивата, у меня вопрос. Если Черное Солнце убил и Акаси, то почему он вообще заморачивался с тем, чтобы представить это как самоубийство? Я имею в виду, что с другими жертвами он так не церемонится, верно?
Ивата улыбнулся и потрепал Хатанаку по щеке:
— Да, это вопрос из вопросов…
Хатанака пожал плечами, пытаясь не рассмеяться.
— А что, если это вообще никак не связано с Черным Солнцем?
Ивата заговорщицки улыбнулся:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что это кто-то из полицейского управления?
— Нет. — Хатанака пнул камешек, и тот полетел в кусты. — Я этого не говорил.
— Тогда ты не так глуп, как кажешься. И скажи мне, почему бы тебе не пригласить Вакацуки на свидание?
Хатанака уставился на него:
— Ну конечно… Если вы отпустите меня после обеда, я встречу ее после занятий!
— Я говорю серьезно.
Молодой человек фыркнул:
— Ивата, я не…
— Что, тебе не нравятся женщины?
— Мне нравятся женщины, просто я не…
— Что?
— Я сам не нравлюсь женщинам, ясно?
Ивата закатил глаза ухмыльнувшись.
— Ну да, рад, что вы находите это смешным! Может, я и не нравлюсь женщинам, но, как минимум, я счастлив оттого, что у меня такой крутой и понимающий начальник.
Ивата взял его за руку:
— Да не смеюсь я над тобой, приятель. Просто хочу сказать одну важную вещь. Единственная причина, по которой ты им не нравишься, — это то, что ты не нравишься сам себе. Так что соберись с духом. Пригласи девушку на свидание. Если она скажет «да» — отлично! А если она скажет «нет», то что это изменит?
— Слушайте, я так не могу. «Привет, я расследую убийство, ты такая симпатичная, может, сходим в кино?» Забудьте. Что между нами общего?
— Для начала — трупы. Она ответила на наши вопросы, и ей было интересно. Черт побери, Хатанака, ты уже купил ей бургер. А теперь пригласи ее на пиво.
Они подошли к машине.
— Знаете что, Ивата? Под вашей личиной тихого и задумчивого засранца таится настоящий ублюдок, сующий нос не в свои дела.
— Вот почему я так хорош в своем деле.
— Ну конечно! И куда вы теперь?
— Я найду этого Судзуки. А ты поедешь в портовую администрацию.
— Да, я понял.
Ивата завел машину и уехал. Хатанака проводил глазами черный «исудзу» и представил себе Вакацуки, облизывающую палец.
* * *
Несмотря на то что удары в дверь сыпались один за другим, Редзо Судзуки не открывал глаз. Он молился, чтобы удары прекратились, но знал, что этого не случится. Ругаясь и причитая, он поднял свое хрупкое тело с постели. На самом деле это не была кровать в обычном понимании — ни футона, ни матраса, а просто угол, куда он свалил одежду, на которой и спал. Комната, в которой царил невыносимый кавардак, настолько провоняла табаком и потом, что входящего в нее одолевал приступ кашля. Единственное окно, похоже, было давно разбито, а заменявший стекло полиэтилен нисколько не спасал от холода.
Судзуки сплюнул на пол и, скорчив гримасу, натянул на ноги ботинки.
— Хорошо, хорошо!
Кое-как собрав вещи в кучу, он открыл дверь. Мимо него тут же пронесся гибкий, как землеройка, человек в темной одежде. Он сбросил на пол пакеты с собранными на улице пластиковыми бутылками и банками, после чего скинул с ног обувь.
— По-хорошему ты мне должен за лишний час, — прорычал человек. — Торчал на улице как чертов снеговик!
Судзуки высунулся в дверной проем и осмотрел улицу и автостоянку. На старом рекламном щите висели часы.
— Да не больше десяти минут, ты, старый козел!
— Это были мои десять минут!
Старик продолжал визжать, но Судзуки уже закрыл дверь комнаты, чтобы его не слышать. Он попытался перевесить свой грязный рюкзак по-другому, но так и не нашел положения, при котором боль не докучала бы спине. Проходя мимо открытого окна чьей-то кухни, он услышал новости местной радиостанции.
На часах нет еще и одиннадцати, но какое прекрасное утро стоит в Тайто. Но вернемся к главным новостям. Полиция ранним утром закрыла станцию метро Угуисудани после самоубийства 44-лет-него безработного мужчины. Это второе за месяц самоубийство на этой станции, и местные жители уже начинают сомневаться в эффективности дорогостоящих антисуицидных синих ламп. Пресс-секретарь Железнодорожного управления пока недоступен для комментариев…
Судзуки схватился за перила узкого балкона и посмотрел вниз на улицу. В кафе через дорогу сидели люди, лакомившиеся французскими пирогами. Рабочие чинили телефонный провод. Подъехал грузовик с кулерами питьевой воды для офисов. Деревья сакуры только начинали выбрасывать первые нежные белые лепестки. Когда-то этот уголок города был родным домом для гробовщиков, мясников и проституток.
Теперь же Тайто напоминал большинство других районов Токио: он готовился к чему-то новому.
Дыхание Судзуки сбилось. Он ухватился за перила в ожидании приступа кашля. Ему казалось, что он вдыхает одновременно стекло и горячую воду. Последний раз приступ закончился горловым кровотечением. Судзуки знал, что он умирает, но его жизнь и без того была не слишком завидной.
Впрочем, он не жаловался. По крайней мере, погода сегодня не вызывала у него никаких нареканий.
Через тридцать минут Судзуки уже устанавливал свой синий брезентовый тент на обычном месте.
В такой час парк обычно посещали только любители бега и собачники. Вот и сегодня большинство местных жителей еще не вышли на улицы, но Судзуки решил, что хорошая погода может заставить их поменять планы. Солнце делало людей щедрее, Судзуки хорошо это знал, но почему-то сегодня людской толпы он не увидел. В его горле стоял слишком сильный привкус крови, боль в конечностях резала ножом, а холод пронизывал до костей.
Его желудок скрутило от голода, и бедняга попытался вспомнить, когда ел в последний раз. Он достал банку бобов, открыл ее ножом и выпил солоноватую жижу. Он позволил себе сделать несколько глотков, после чего закрыл банку и спрятал в сумку. Судзуки закрыл глаза, смакуя выпитое, а затем в знак удовольствия облизнул пальцы. Именно тогда он почувствовал, как на его лицо легла тень.
— Редзо Судзуки?
Над ним стоял худой человек в мятом дождевике. Хотя он явно не спал уже долгое время, его взгляд был проницательным.
— А ты кто такой?
Человек показал полицейское удостоверение — Косуке Ивата, инспектор.
— Я так и понял, что ты коп.
— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — произнес человек усталым голосом.
В ответ Судзуки вытащил бумажник из кармана куртки и открыл его. Мол, смотри, совсем пусто.
