Глава 28
Нестыковки
Ивата проснулся в пустой квартире. Сакаи не было видно. Зазвонил его телефон, и, невзирая на боль в голове, он поднялся на ноги и взял трубку.
— Хатанака?
— Я звонил вам раз пятьдесят. Вы в порядке?
— Могу стоять на ногах.
— Шеф не мог до вас дозвониться, он рвет и мечет…
— Хрен с ним. Ты выяснил, куда отвезли тело?
— Да, я узнал все, что вы просили. Хидео Акаси спрыгнул с Радужного моста 17 февраля в час ночи. Сначала его отвезли в Центральную больницу Сайсёкай, где и констатировали смерть, потом — в больницу Университета Тиба для опознания, которое произвел некий доктор Танигути.
— Отлично. Где ты сейчас?
— В полицейском участке Сэтагаи.
— Я еду к тебе.
* * *
В нескольких минутах езды к северу от станции Миновабаси Сакаи припарковалась перед многоэтажкой, расположенной между парикмахерской и магазином подержанной электроники. Она поднималась по узкой лестнице, а сквозь тонкие двери доносились звуки телесериалов и пылесосов. Она остановилась перед дверью Осино и трижды постучала.
— Кто там?
— Откройте, полиция.
Осино открыл дверь, вытирая лицо полотенцем. Его шея и щеки покраснели от недавнего бритья, а ослепительно-белый жилет подчеркивал рельеф мускулов на его обнаженных руках.
— Норико, заходи.
Проходя мимо него, она почувствовала запах гвоздики и мыла.
— Доброе утро, чемпион. Извини, что опоздала.
В руках Сакаи держала пакет с булочками и два стаканчика с кофе. Улыбнувшись, Осино провел ее в полупустую квартиру. Она бросила свой пиджак на кровать, села, скрестив ноги, за низкий столик и выложила булочки на бумажные тарелки.
— Когда-то ты был сладкоежкой, — сказала она. — Надеюсь, ты не перерос эту привычку.
Осино сел напротив и одним махом откусил полкруассана.
— Такое остается навсегда.
— Как мило, — сказала она и высыпала сахар из двух пакетиков в свою чашку.
Отпив кофе, Сакаи посмотрела на Осино. Он несколько раздался по сравнению с прежними временами, однако его тело по-прежнему было привлекательным.
Ей нравилось наблюдать, как играют желваки на его скулах, когда у него меняется настроение. И нравилось, что у нее всегда получалось какой-нибудь парой слов вызвать эту перемену.
— Так и не женился?
Осино слегка качнул головой и не задал ей того же вопроса.
— Никакой подружки?
— Постоянной нет.
— Бойфренд?
Он рассмеялся, посмотрел на свою чашку и размешал кофе.
— Раньше ты не мог оторвать от меня взгляд, — сказала Сакаи. — Неужели я так состарилась?
— Да ладно тебе! Когда ты вошла в тренажерный зал, все мои приятели тут же перестали заниматься своими упражнениями и уставились на тебя.
— Но только не ты. Ты не смотришь на меня.
Он поднял глаза. Сакаи улыбалась, но он понимал, что она не шутит.
— Норико, это непросто.
— Что именно?
— Смотреть на тебя… Это все равно, что смотреть в прошлое.
— Однако в прошлом было много хорошего. Остались приятные воспоминания.
— Приятные и горькие. — Осино снова посмотрел в чашку и еще раз размешал кофе. — По крайней мере, для меня.
— Ты прав. Извини. Именно я тебя бросила, а теперь возвращаюсь и вываливаю на тебя свои проблемы.
Он потряс головой:
— Мне приятно видеть тебя, Норико. Я просто не умею подбирать нужные слова.
Они обменялись короткими печальными улыбками, и Сакаи закашлялась. Осино вышел в спальню и вернулся оттуда с небольшой папкой, которую осторожно положил на стол.
— Это она, та девочка, которую ты ищешь. Однако вряд ли ты откопаешь что-нибудь интересное. Ни свидетельства о рождении, ни школьного аттестата, ни других документов до 12-летнего возраста. Она напоминает привидение.
— Что случилось с ней в двенадцать лет?
— Открой папку.
Сакаи открыла папку и вытащила распечатку статьи из газеты «Нагасаки симбун».
12 июля 1996 г.
Прошлым вечером 30-летняя женщина зарезала мужчину на фуникулере Митимори.
Кейко Симидзу, безработная мать, без постоянного места жительства, выпрыгнула из кабины фуникулера навстречу смерти после совершенного преступления. Ее жертвой стал Хирокадзу Ина, 19-летний студент, подрабатывавший на канатной дороге. Судя по всему, господин Ина получил удар, когда пытался оттащить женщину от открытой двери кабины. Местная полиция исключает наличие близких отношений между жертвой и нападавшей, а также оснований для мести. Очевидно, они не были раньше знакомы друг с другом.
Во время убийства в кабине фуникулера находился Хидео Акаси, полицейский следователь из Токио. «Я попытался остановить эту молодую женщину, однако она была явно не в себе», — прокомментировал он случившееся и добавил: «Хорошо, что больше никто не пострадал».
Это происшествие явилось очередным эпизодом в цепи неудач, преследующих новую канатную дорогу с самого момента ее открытия. В начале прошлого года местного энергетического магната, которому принадлежал фуникулер в Митимори, постигли неприятности, связанные с падением продаж билетов и проблемами технического характера.
12-летняя дочь женщины, Мидори Андзаи, была передана органам государственной опеки.
Отец Кейко Симидзу, Юкитоси, житель Нагасаки, отказался от комментариев.
Сакаи отложила статью.
— Это она. — Осино постучал по газетному листу. — Наверняка.
— Что стало с ней после этих событий?
— Загадочная история. Приюты, приемные семьи по всей Японии, а потом тишина. Может, она умерла. Могло произойти все что угодно. Сменила имя. Уехала в Ботсвану. Как бы то ни было, ее след потерялся.
Сакаи повернула голову к окну.
— Кто она? — Осино одним глотком допил свой кофе. — Мидори Андзаи?
— Та, о которой тебе не стоит меня спрашивать.
— Хорошо, я все понял.
В конце папки Сакаи обнаружила небольшой листок с написанным на нем адресом:
— Что это?
— Дедушка этой девочки, — сказал Осино. — Он все еще живет в Нагасаки.
Сакаи закрыла папку и встала.
— Спасибо тебе. Очень тебе признательна, Осино.
Сакаи поцеловала его в щеку и взяла свой пиджак.
— До свидания, чемпион.
Осино поднялся, чтобы проводить ее до двери.
— Мы правда еще увидимся?
Сакаи улыбнулась и смахнула мизинцем крупинки сахара с его губ.
— Не думаю.
* * *
В кабинет доктора Кена Танигути в больнице Университета Тиба постучали, и в дверь вошли Ивата и Хатанака, который принарядился в новый, но плохо сидящий на нем серый костюм. Лицо Иваты выражало присущую ему сосредоточенность.
— Доктор Танигути? Я — инспектор Ивата из первого отдела полиции Сибуи. — Он показал свой значок. — Это мой помощник, Хатанака.
Танигути, очевидно встревоженный резкостью тона, с каким к нему обращались, жестом указал на ряд стульев напротив своего стола.
— Вы подписывали заключение об осмотре тела инспектора Хидео Акаси несколько недель назад, не так ли?
— Да, все верно.
— У нас к вам несколько вопросов. Мы можем взглянуть на это заключение?
Танигути кивнул, повернулся к своему компьютеру и уставился на монитор поверх очков. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы найти нужный файл.
— Вот он. Хидео Акаси. Суицид.
— Вы не могли бы распечатать этот файл?
Танигути выполнил просьбу и передал им страницу. Ивата и Хатанака пробежали ее глазами.
— Доктор, это заключение подписали вы? — спросил Ивата.
— Да!
— Однако здесь сказано, что медицинское обследование проводил кто-то другой, — вмешался Хатанака.
— Так и есть.
— Но вы ведь главный патологоанатом, правильно? — перехватил эстафету Ивата.
— Да, однако эту процедуру проводила моя тогдашняя помощница. Это вполне нормальная практика.
— Ее имя?
— Аяко Вакацуки. Она была весьма многообещающей студенткой.
— Была?
— И есть.
— Я бы хотел поговорить с ней.
Танигути заерзал в кресле, переводя взгляд с Ива-ты на Хатанаку.
— Инспектор, позвольте вас спросить, что все это означает?
— Боюсь, я не смогу ответить, — сказал Ивата и указал на заключение. — Но здесь нет ни одной фотографии тела.
— Нет, а почему они должны там быть?
— Вы хотите сказать, в смерти Акаси не было ничего странного?
Танигути откинулся в кресле.
— Насколько мне известно, нет.
Ивата посмотрел через плечо на Хатанаку, но тот не проронил ни слова. Ивата вновь обернулся к доктору. Танигути явно нервничал, но старательно изображал равнодушие, как неопытный игрок в покер, блефующий со слабой комбинацией.
— Доктор, вы лжете.
Танигути натужно рассмеялся:
— К чему мне это?
Воцарилось молчание, а Ивата ядовито осклабился:
— Доктор, если я попрошу моего помощника инспектора Хатанаку запереть эту дверь, он так и сделает. Но я бы предпочел обойтись без этого. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Танигути выдохнул, совершенно обезоруженный:
— После того как мы покончим с этим делом, я не хочу больше к нему возвращаться, понятно?
— Расскажите, что вы знаете, доктор. А потом мы посмотрим.
Танигути провел рукой по седым волосам.
— Хорошо. В процессе осмотра тела Акаси Вакацуки обнаружила некоторые… нестыковки.
У Иваты перехватило дыхание.
— Продолжайте.
— На самом деле вам стоило бы поговорить с самой Вакацуки. Я не вполне уверен в деталях. Суперинтендант Фудзимура четко дал понять, что этот вопрос не подлежит обсуждению.
Ивата и Хатанака обменялись взглядами.
— Фудзимура, — выплюнул имя Ивата. — Вы говорили с Фудзимурой?
— Да, лично. Я позвонил ему, чтобы сказать, что у нас есть основания для проведения вскрытия и что нам необходимо связаться с прокурором. Он разъярился. И дал понять, что ни к чему создавать шумиху вокруг этого трагического события, и прямо заявил, что не верит в другие версии.
— И что было потом?
— Он узнал, что тело осматривала Вакацуки. А на следующее утро она решила перевестись на другой факультет. Она действительно очень способная, и, честно говоря, это меня огорчило.
— Хорошо, — сказал Ивата и положил в карман сложенный лист с протоколом осмотра тела Акаси. — Где я могу найти Аяко Вакацуки?
