Глава 25
И ста сердец не хватит мне
Ивата вышел из самолета и посмотрел вверх. В Японии было теплее, чем неделю назад, когда он улетал, но небо по-прежнему оставалось серым и неприветливым. Идя по аэропорту, он каждую минуту ожидал хлопка по плечу, но паспортный контроль прошел без осложнений.
Хатанака поджидал его на стоянке, сложив руки на груди. Он успел перекраситься в брюнета. Без формы он походил на юношу, встречающего отца.
— Папка у тебя?
Хатанака протянул ему сложенную газету с папкой внутри.
— Молоток, лейтенант. Поедешь со мной.
— Скажите, инспектор, меня уволят, из-за того что я помогаю вам?
— Ты молод, у тебя все впереди. Так, папка есть, теперь подробности.
— Значит, Икуо Уно ничем особо не отличился — в основном азартные игры плюс явные связи с якудза. Его дело велось пять лет, но до ареста так и не дошло.
— Чей он был информатор?
— Акаси, старшего инспектора отдела. Который погиб. Вы знаете его?
Ивата помотал головой и горько улыбнулся:
— И да и нет.
— А я покопался в этом деле. Информации о самоубийстве на удивление немного. Лишь одно упоминание в новостях. «Инспектор Акаси, заслуженный офицер полиции, покончил с собой, бросившись с Радужного моста, — человек, который всю жизнь боролся с преступностью, не смог справиться с депрессией после развода, ля-ля-ля». Статью я распечатал, она в папке.
Ивата сел в свою машину, кинул папку на приборную доску и опустил стекло.
— Хатанака, мне нужна еще одна вещь.
— Кстати, об этом. Мой шеф стал замечать, что я кучу времени трачу на дела, не связанные с основной работой. У меня начнутся проблемы.
Ивата презрительно махнул рукой:
— Ты хочешь еще лет десять торчать на улице или все-таки займешься настоящим сыском? Слушай, ты добываешь для меня инфу, а я помогу тебе с рекомендацией. Слово старшего инспектора отдела убийств немало значит в нашем мире. Так, записывай.
Хатанака вздохнул и достал мобильник.
— Я слушаю.
— «Коко ла Круа» — сетевой ник наркоторговца.
— «Коко» — как?
— «Ла Круа». Разузнай, кто это и где обитает. Во сколько у тебя сегодня кончается дежурство?
— В девять.
— Так вот, когда освободишься, найди его и не спускай с него глаз. Вечером он должен отправиться в клуб на Догендзака. Понял?
Он завел машину.
— Вот как звучит настоящая тачка!
* * *
Ивата припарковался позади дома 6082 по Мисакимати Мороисо. Гр охот волн и завывание ветра сливались в единый рев с противными бакланьими криками. Свинцовое небо нависало над заливом Сагами, качающиеся деревья склонялись над черным обрывом.
Время было за полдень, но улицы словно вымерли. Желтую полицейскую ленту с двери убрали, и дом Оба ничем не выделялся среди таких же пустующих домов. Хотя дверь была заколочена, Ивата справился с ней без труда. Он щелкнул выключателем, но электричество в доме уже, вероятно, отрубили. Ивата достал фонарик и крест-накрест прочертил лучи света в полумраке коридора, однако увидел лишь хлопья пыли. Спальня наверху была убрана, впрочем, на ковре осталось бледное пятно в том месте, где госпожа Оба рассталась с жизнью.
Ивата услышал слабое тиканье и перевел взгляд на тумбочку. Он взял часы. Перевернув их обратной стороной, прочитал на золотой крышке гравировку:
И ста сердец не хватит мне,
Чтоб выразить любовь к тебе.
Он вытащил из сумки фотографию из спальни Дженнифер Фонг и поднес ее к часам судьи Оба. Вне всякого сомнения, это были часы с запястья человека на снимке.
— Попался, — прошептал Ивата.
Он проверил дату на фотографии. 1996 год. Схватив блокнот, Ивата кинулся в коридор. Дрожащими руками он еще раз осмотрел снимки отдыхающих супругов Оба. Ни одна из дат на них не совпадала с датой на снимке, где изображены Дженнифер, ее отец и часы господина Оба.
— Давай же, давай, давай!
Он пролистал свои записи. Первый отпуск Оба провели в Окинаве в 1973 году. Последний — на Гавайях в 2008-м. В прошлый раз эти записи Ивата делал без особой систематизации, просто переписал данные с висевших на стене снимков, по мере того как переходил от одного к другому. Но в этот раз он расположил все даты соответствующих фотографий в хронологическом порядке.
— Одного года не хватает!
1996-го.
Он побежал обратно в спальню и стал рыться в ящиках и коробках. Но нашел лишь пыльные, никому не нужные мелочи. Он прошел в маленький кабинет, где они ругались с Синдо. Начал один за другим выдвигать ящики и перебирать бумаги.
— Ну же!
Под столом он наткнулся на коробки с архивами, на каждой — карточка с датой. Он выбрал одну коробку, датированную 1995–2000 годами, сметая остальные в сторону, и сорвал с нее крышку. Она была доверху заполнена фотоальбомами в темно-зеленых обложках. Ивата вытащил альбом за 1996 год и сел по-турецки, словно мальчишка, получивший подарок. Надпись на альбоме гласила:
НАГАСАКИ/ОСТРОВ ГОТО
Ивата не дыша открыл альбом. С оборотной стороны каждого снимка было указано место съемки.
• Парк мира в Нагасаки
• Голландский склон
• Музей атомной бомбы
• Окулярный мост
• Музей изобразительного искусства префектуры
• Нагасаки
• Католическая церковь Оура
• Католическая церковь Куросаки
• Храм Митимори
На этом альбом заканчивался.
Однако между последними страницами обнаружился конверт коричневого цвета. А в нем — еще фотографии. И на них ни одной надписи.
Супруги Оба поднимаются на борт маленького самолета.
Госпожа Оба смотрит на фотографа через окно, подняв вверх большие пальцы.
Господин Оба спит с приоткрытым ртом.
Какой-то национальный парк с высокими скалами и вулканическими образованиями конусообразной формы.
Супруги Оба садятся в кабинку фуникулера.
Супруги Оба перед самой кабинкой, оба с легким загаром.
А следующее фото почти идентично тому, что он взял из комнаты Дженнифер. Только на нем крупным планом господин Оба и лишь часть волос Дженнифер.
Теперь Ивата понял, что они находились не в помещении, а в кабине фуникулера — где-то в префектуре Нагасаки. Следующая фотография… У Иваты перехватило дыхание.
— О господи.
На ней были все. Супруги Оба. Дженнифер с отцом. Молодой Цунемаса Канесиро. Хидео Акаси, которому нет и тридцати. Все мертвецы вместе.
— Попался, — прошептал Ивата снова. — Сукин ты сын. Я тебя нашел!
Ивата рассматривал тех, кого не видел прежде. Акаси с девушкой, возможно с женой. Маленькая девочка лет десяти.
И какая-то женщина с безучастным лицом — сидит на полу, в грязной, не по сезону теплой одежде. Последняя фотография — прекрасная панорама островов и океана, сияющего в лучах заката.
Ивата сложил фотографии вместе и ринулся к выходу.
Шторм словно собрался с мыслями и наконец обрушился на берег.
Ивата бросил коричневый конверт на пассажирское сиденье, снял мигалку с базы и прикрепил на крышу. Включив сирену, он понесся с бешеной скоростью, на ходу набирая номер:
— Давай же, давай!
Наконец Синдо ответил:
— Ивата?
— Хидео Акаси был женат?
— Что?
— Нет времени, Синдо. Был или нет?
— Да. Один раз. То есть жена его бросила, но…
— У нее были веснушки? Рост примерно метр шестьдесят?
— Да, но какого черта…
— Синдо, прошу, просто отвечайте на мои вопросы. Откажетесь, будут новые жертвы. Итак, жена Акаси жива?
— Юми? Жива. Но тебе не мешало бы мне рассказать, что все это значит.
— Синдо, я понял, по какому принципу он их выбирает. И знаю, где он нанесет следующий удар.
Ивата промчался на красный, в направлении автострады, стараясь четко формулировать свои мысли.
— Объясни!
— Почему-то это связано с поездкой на фуникулере в 1996 году где-то в префектуре Нагасаки. Причины пока не знаю, но вы должны приставить к этой женщине круглосуточную полицейскую охрану, и немедленно. Если вы этого не сделаете, он зарежет и ее, и всех, кто окажется рядом. В опасности еще двое, но их личности я пока не установил.
Синдо вздохнул. Голос его дрожал.
— Ивата…
— Я знаю, что вы хотите сказать, но я уверен в своей правоте.
— А если ты ошибаешься?
— Заявление об отставке будет у вас на столе на следующий день.
Долгая пауза.
— Если я соглашусь, тебе придется мне все объяснить.
— Сестру Мины Фонг убил этот урод, Черное Солнце. Ее смерть была самой первой. Более того, я уверен, что он убил и саму Мину.
— Мину Фонг?!
— Для отвлечения внимания, Синдо. Дымовая завеса.
— Слушай, парень, ты больше не ведешь дело. Ты не имеешь права вмешиваться…
— Вообще-то, веду. — Ивата с силой нажал на гудок, обгоняя джип. — Уже десять минут как.
— Что ты несешь?
— Если Мина Фонг — очередная жертва Черного Солнца, значит, расследование дела о ее убийстве ведется не по тому следу, что доказывает невиновность Масахару Идзавы. Посмотрите видеозапись из ее квартиры. Все станет очевидно.
— Мать твою, Ивата…
— Вы сами сказали, что вопросы вызвало мое поведение, а не то, как я вел расследование. Значит, по протоколу, до заседания дисциплинарной комиссии дело должно быть возвращено на доследование, а мне должны вернуть полномочия следователя. По протоколу, Синдо.
Ивата так и видел, как старый служака невидяще уставился в окно и обдумывает услышанное.
— Заседание комиссии 11 марта. Ты понимаешь, что осталась всего неделя?
— Понимаю.
Синдо рассмеялся:
— В Джеронимо Стилтона играешь, да?
— Синдо, сейчас не время хохмить.
— Ладно, ладно. Я приставлю охрану к бывшей жене Акаси. Сейчас пришлю тебе адрес. Но я не могу дать тебе людей — твоя репутация подмочена. Никто не станет с тобой работать. В оставшееся время тебе придется справляться самому — это все, что у тебя есть.
— На большее я и не рассчитывал, шеф.
— Ладно, ты снова в деле.
Ивата отключился и прибавил скорости.
Краем глаза он взглянул на папку с делом Икуо Уно, которую раздобыл Хатанака. На обложке — полустертая наклейка:
СЛЕДОВАТЕЛЬ ХИДЕО АКАСИ
Ивата в задумчивости покусывал губы.
Ты работал в отделе убийств — с чего вдруг взялся за такую мелочовку?
И если Икуо Уно был твоим информатором, ты должен был знать, что кто-то воспользовался его деньгами после его смерти. Но ты не помешал этому…
Он вспомнил, как Акаси улыбался в лифте, улыбался загадочной пустоте.
Ивата слишком быстро думал. И слишком быстро ехал. И то и другое он делал недостаточно быстро.
Городские огни, как прекрасны они.
Он резко повернул, обгоняя грузовик, и папка на приборной доске распахнулась. Сверху лежала статья о самоубийстве Хидео Акаси. Фотография была старая — скорее всего, сделана на момент выпуска из Академии полиции. Волосы стрижены ежиком, уверенная улыбка на загорелом лице.
Что же ты скрываешь, инспектор? Чем шантажировал тебя Черное Солнце?
Акаси улыбался Ивате.
Сирена все выла и выла.
Глядя в глаза мертвецу, Ивата все понял. Озарение пронзило его как холодный клинок.
* * *
К северу от аэропорта Ханэда, напротив Центрального Токио, расположен остров Одайба. Здесь жили Юми Татибана и ее муж Ёси. Летом они устраивали пикники на берегу. Зимой сидели в прибрежных кофейнях, глядели на море и читали — Ёси, как правило, скандинавские детективы, Юми — сборники рассказов. Утром по понедельникам они сетовали, что приходится ехать «на большую землю». Им нравились здешние широкие, обсаженные деревьями улицы. На Одайбе ощущался простор, которого не было в Токио. Парковочные места отыскивались без труда, очередь в детские сады не казалась бесконечной, а владельцы собак здоровались друг с другом на улице. Появление на свет малыша ждали уже через несколько недель, и имя ему выбрали заранее. Юми и Ёси были счастливой парой.
* * *
Машина Косуке Иваты с синей мигалкой мчалась по Радужному мосту к острову Одайба. В шесть часов вечера солнце уже садилось, и прогулочные лодки, по обыкновению, включили розовую подсветку. В отдалении переливалось разноцветными огнями колесо обозрения Дайканранша, клином врезавшееся в толщу огромных торговых павильонов. Навстречу Ивате, в сторону города, но на нижнем уровне моста, по монорельсу Юрикамомэ несся поезд, устремив вдаль свои красные прожектора и тем самым посылая низко летевшему самолету предупреждение: «Прочь с дороги!» Токио неприспособлен к темноте.
Через пару минут после того, как Ивата съехал с моста, показались желтые полицейские ленты — отряд токийской полиции заблокировал вход в жилой комплекс «Грин-Гарденс». Ивата даже воспрянул духом.
«Синдо, старый пес, не обманул!»
Он припарковался и направился к дому, на ходу оценивая обстановку. Толпа жильцов — в равной степени взволнованных и раздраженных — о чем-то переговаривались. Ивата обратил внимание на очень высокую ограду, видеокамеры и наличие внутренней охраны. Нелегкая добыча, не говоря уже о полицейском кордоне.
Придет ли теперь Черное Солнце?
Ивата знал ответ.
Он вгляделся в толпу в поисках высокого мужчины. Один-два от силы. И никаких признаков агрессии на их лицах — лишь любопытство. При вечернем освещении и не разберешь толком.
Ивата начал сомневаться, не совершил ли он ошибку.
Что, если этот урод ушел в подполье? Он обязан выползти на свет — но когда? Через месяц? Год? Десять лет?
Зазвонил мобильный.
— Да?
— Это Хатанака.
— Удиви меня.
— Настоящее имя Коко ла Круа — Масанао Маэда. Среди прочего он студент-химик. Организует вечеринки, торгует кислотой, экстези — все легально. Да, еще ведет собственный модный сайт.
— Хвалю, парень. Где ты сейчас?
— В Университете Токио, веду наружку. Он сел в метро, как я понимаю. Перезвоню позже.
Ивата отключился и вылез из машины. У ворот он показал свой значок, поймал на себе пару любопытных взглядов из толпы и прошел внутрь. До дома супругов Татибана была пара сотен метров. Прямоугольное бежевое здание с коричневыми ставнями и небольшим гаражом. Перед входной дверью стояла группа полицейских. Ивата показал значок, и его имя вычеркнули из короткого списка. Он оказался в длинном коридоре со стенами, увешанными современной живописью.
Блажен тот, будь он царь или смерд, кто находит мир в доме своем.
Ивата пошел наверх, на приглушенный звук голосов — в просторную гостиную, совмещенную с кухней, полы в которой были выложены темной сланцевой плиткой геометрически правильной формы. Здесь стояли угловой диван и обеденный стол со стеклянной столешницей, а по углам комнаты — большие горшки с бамбуком и пальмами. Юми и Ёси Татибана за столом пили чай. Они сидели рядом и смотрели прямо перед собой, чем напоминали Ивате парочку полуночников из фильма Эдварда Хоппера.
При появлении Иваты оба встали.
Юми была на сносях. Она выглядела старше, чем на фотографии, но Ивата сразу узнал ее по очертаниям тела и веснушкам. Ёси — мужчина высокого роста, с узким лицом и бородой, которая скрадывала худобу лица, как-то нервно улыбался.
Ивата поклонился:
— Инспектор Ивата. Я веду это дело.
Юми выглядела бледной. Очевидно, держалась она из последних сил.
— Синдо сказал, что вы один из лучших сотрудников. — Она жестом пригласила его садиться.
— Ясно. Я уж думал, не доживу до его похвалы.
— Что здесь происходит, инспектор? Нам ничего не объяснили.
— Моя задача — остановить… человека, пытающегося добраться до вас.
— Человека, значит. И чего конкретно он от нас хочет?
— Мы работаем над этим.
Юми фыркнула.
— Ну хоть какие-то предположения у вас есть?
— Да. По всей видимости, он хочет отомстить вам за что-то.
Ёси прокашлялся. Он тоже побледнел и смотрел испуганно.
— Инспектор, я не понимаю. Мы — обычные люди и не замешаны ни в чем… ни в чем таком.
Ивата кивнул:
— Я прекрасно понимаю, какой это шок для вас обоих. Но, боюсь, должен просить вас проявить терпение. Я не могу рассказать вам все. Слишком многое еще неясно.
Юми отпила чай и горько улыбнулась.
— Это как раз понятно.
Желая разрядить обстановку, Ёси сказал:
— Не хотите чаю, инспектор?
— С удовольствием.
Ёси Татибана подошел к сверкающему чистотой кухонному столу и включил чайник. Ждал он, облокотившись на столешницу. Ивата понимал, какой дикой должна казаться вся эта ситуация постороннему человеку. Сама мысль — что кто-то намерен проникнуть к тебе в дом, ради которого ты пахал всю жизнь, и уничтожить твою семью. Татибана принес чай в чашке из цельного камня. Ивата поблагодарил его.
— Инспектор, вы сказали, что этот человек что-то имеет против нас. Чего же мы натворили? У вас есть предположения?
Юми закатила глаза.
— Разумеется, он знает.
Ивата вскинул руку, призывая к спокойствию.
— Вот что. Сначала я попрошу вас ответить на мои вопросы, а затем поговорю с вашей женой. Наедине.
— Я выйду на балкон. — Юми поднялась. — Мне нужен свежий воздух.
Мужчины остались вдвоем.
— Инспектор, можете себе представить, как мое начальство отнесется к моему участию в такого рода истории. Да и на Юми этот стресс скажется не лучшим образом.
— Я вас понимаю. Но всего лишь прошу вас набраться терпения. Здесь вы в безопасности.
— Но это не может продолжаться бесконечно! А вдруг окажется, что это ошибка?
— Господин Татибана, если так — я буду безумно счастлив.
Хозяин с силой ударил по столешнице.
— Сколько нам ждать?! Вам может потребоваться несколько месяцев, чтобы поймать его!
Ивата подался вперед и заговорил с язвительной интонацией:
— Слушайте. Этот человек способен сотворить с вами и вашей женой такое, о чем вы даже помыслить не можете. Было бы лучше, если б вы мне доверяли, это все-таки моя работа. На вашем месте я бы молился, чтобы я нашел его раньше, чем он — вас.
Татибана заморгал:
— Простите. Я просто…
— Не извиняйтесь. Давайте начнем. Вы ничего необычного не замечали в последнее время?
— Я уже об этом думал. Но нет. Ничего.
— Напрягите память. Это может быть что угодно. Татибана покачал головой:
— Я правда не могу припомнить. Извините.
— Никто не преследовал вас или вашу жену? Не было странных звонков или других происшествий?
— Нет.
— А на работе? Значение имеет любая мелочь.
— Боюсь, что нет.
— Чем вы занимаетесь?
— Дизайн интерьера. Я архитектор.
Ивата достал из сумки фотографию с изображением черного солнца.
— Вы когда-нибудь прежде видели этот символ?
Татибана покачал головой. Ни малейшего намека, что он узнал его.
— Уверены?
— Да, я бы его запомнил.
— Хорошо, господин Татибана. Возможно, у меня появятся вопросы позже.
Ивата поднялся и вышел на балкон. Юми сидела у стола, глядя на Радужный мост, сверкающий огнями на фоне холодного вечернего неба.
— Садитесь.
Ивата сел. Она посмотрела ему в глаза:
— Он хочет нас убить, так? Поэтому вы здесь.
— Юми, поверьте, я не дам этому случиться.
— Он уже кого-то убил?
— Да. Но раньше, чем мы поняли, кого искать. Теперь же вам не о чем беспокоиться.
Юми отвернулась с печальной улыбкой.
— Вы знаете, что я была замужем за полицейским?
Вы мне его напомнили.
Ивата улыбнулся, думая, похож ли он на Акаси.
— Хорошо, инспектор, — вздохнула она. — Задавайте ваши вопросы.
Ивата показал ей символ черного солнца.
— Вы когда-нибудь его встречали?
Юми покачала головой.
— Тогда взгляните.
Ивата выложил на стол снимки из фотоальбома супругов Оба за 1996 год. Она вздрогнула и отвернулась.
— Юми!
— Да.
— Расскажите мне об этом все, что сможете.
