Глава 17
Просьбы
Ивата шел по ярко освещенным улицам Роппонги мимо иностранных посольств, международных школ, модных бутиков и галерей современного искусства в сторону небоскреба элитного жилого комплекса «Парк Резиденс». Он пересек парк Хинокитё с его каменными садами, кипарисами и искусственным озером, окруженным голыми вишневыми деревьями.
Ивата прорвался сквозь толпу журналистов, взявших в кольцо здание «Парк Резиденс», и предъявил свой значок полицейскому при входе. Изысканный вестибюль пустовал, если не считать безупречно одетого консьержа за стойкой. По натертому до блеска полу из розового мрамора Ивата направился вглубь коридора, по обе стороны которого стояли столики с дорогими лампами и стулья в стиле модерн. На стене висела большая репродукция рисунка Генри Мура «Роза и зеленые спящие».
Ивата поднялся на лифте в зону пентхаусов. Двери лифта плавно разъехались, и он оказался в коридоре с мягким, приглушенным освещением. В воздухе витал аромат дерева и лимона. Под ногами — ковер из чистой шерсти. На стенах — странная масляная живопись, изображающая танцующих на берегу ночного озера людей. Ивата миновал первую квартиру, принадлежавшую известной телеперсоне. В дальнем конце коридора находилась дверь в апартаменты Мины Фонг, и она была открыта.
Просторная гостиная была выдержана в темно-зеленых с нежно-палевым тонах, мебель и стены идеально сочетались друг с другом. Если бы не взвод полицейских-криминалистов, квартиру можно было бы назвать уютным гнездышком.
В дальней части комнаты, перед открытым окном волнами вздымались занавески. Ивата увидел Сакаи. Она стояла там одна и смотрела на Токио, обхватив себя за плечи. Ее короткие волосы безжалостно трепал ветер.
— Сакаи!
— Ивата.
— Ты уже все знаешь?
Сакаи кивнула.
— И о том, что Идзава повесился?
— Да, утром я говорила с Синдо. — Она быстро оглянулась. — Ты не должен здесь находиться, Ивата. Если вернется Морото…
Далеко внизу, под ними, потоки машин прокладывали себе путь по прямым траекториям, а поезда — по изогнутым. Миллионы жителей Токио заполонили все пространство города. Неисчислимое множество жизней. Стайки водомерок на поверхности гладкого озера.
— И что у вас здесь?
Тяжелый вздох.
— Убийца другой, но все то же чувство беспомощности. Жертва — Мина Фонг, как известно тебе, а теперь и всему миру. Она была избита до смерти. И никаких явных улик. Расследование приказано ускорить. С другой стороны, что им еще остается.
— В таких местах должны быть камеры.
— Они есть! На стоянке, в лифте, в вестибюле. Но в коридорах и самих квартирах их нет. Мы видели незнакомого мужчину в ночь ее гибели. Он поднялся на лифте и через двадцать минут спустился вниз. Ни одного изображения лица.
Она отошла от окна и налила кофе из термоса.
— Что говорит консьерж?
— Преступник вошел через стоянку, консьерж его не видел.
— Значит, у него был пропуск.
Сакаи скривилась, отпивая кофе, и махнула рукой в сторону, предлагая отойти подальше от группы криминалистов, которые толпились у кровавых пятен на стене. Они сели за длинный черный лакированный обеденный стол — живое воплощение сценического образа «молодожены за завтраком».
— Телеметрия ничего не дала. Охранная система не зарегистрировала вход или выход посторонних посетителей. Последний раз жертва пользовалась электронным ключом с наружной стороны — то есть когда возвращалась домой.
— А гости?
— Все отмечены у консьержа. К ней приходило несколько человек. Последним был инспектор Акаси.
— Акаси? Они были знакомы?
— Он расследовал поступавшие в ее адрес угрозы. Она кивнула на небольшую стопку разноцветных конвертов на столе.
— Веселая предстоит неделька. — И она сдула прядь, упавшую на лицо.
Ивата кивнул:
— Как я понимаю, у нас имеется версия: безумный поклонник каким-то образом вынудил ее открыть ему дверь, вошел и убил ее?
Сакаи поднесла к его лицу веер из писем с угрозами.
— Да, Ивата. Именно что версия. — Она подняла снимки кадров с изображением человека в капюшоне. — Но здешние ребята привыкли исходить из объективных данных.
— У тебя есть копии снимков?
— Нет. Итак, ночью 14 февраля в 2 часа 12 минут он прикатил на велосипеде…
— 14-го? Это же ночь убийства Канесиро!
— Очевидно, всему виной полнолуние. Короче, он приехал на подземную стоянку на велосипеде и оставил его вне зоны видимости. Поднялся на лифте на верхний уровень. А в 2 часа 31 минуту спустился на стоянку и укатил. Ни разу не посмотрел ни в одну камеру, будто знал, где они находятся. В любом случае качество видеозаписи отвратительное.
— Что за велосипед?
— Цвет темно-синий либо черный. Но в стране 72 миллиона велосипедов.
Ивата в задумчивости закусил губу.
— Как называется охранная компания?
— «Ястреб».
— И никаких признаков взлома?
Сакаи закатила глаза:
— О том и речь, как это ни смешно. Еще спроси, зачем же она добровольно открыла дверь, если получала письма с угрозами?
— Ну и?
— Может, ее все достало, и она решила с этим покончить. Может, она заказала пиццу. А может, из-за барбитуратов ничего не соображала.
— Она что, принимала таблетки?
— Она крепко торчала, студии грозили разорвать контракты, если она не возьмет себя в руки.
— Говоришь, ее избили до смерти?
Сакаи вытащила фотографии с изображением места преступления. Мина Фонг лежала навзничь, голая, вся в крови. У нее были сжаты кулаки и плотно, словно у рыдающего ребенка, сомкнуты веки. Там, где на коже не было крови, виднелись багровые подтеки. Лицо страшно распухло, оба глаза заплыли от синяков. Нос напоминал раздавленный гриб. Губы набухшие, а веки почернели, словно обожженные.
— Время смерти? — Ивата передал фотографии обратно Сакаи.
— Судмедэксперт говорит, что, возможно, это произошло от четырех до восьми вечера. Но неизвестный зафиксирован в тот день системой видеонаблюдения в более раннее время, так что будем считать, что этот период увеличивается.
— Расскажи подробнее о маньяке.
— Фонг обратилась в полицию несколько недель назад, но не могла сказать ничего определенного. «Кажется, за мной следят», и все. Никаких подтверждений, пока у нее не украли собаку. В тот день ее помощница выгуливала пса в парке. Сказала, к ней подошел мужчина, ударил в лицо и забрал собаку. И скрылся прежде, чем она успела понять, что случилось. Описать его не смогла.
Сакаи протянула Ивате еще один снимок: обезглавленного трупа собаки на лице мертвой хозяйки.
Вскинув брови, Сакаи отхлебнула кофе.
— Хотя бы собачка нашлась, да?
Ивата положил снимки и потер глаза. Какое-то тревожное чувство овладело им: дежавю в сочетании с бессилием.
— Что-то тут не складывается, Сакаи.
— Это убийство слишком скучное, на твой взгляд?
— Напротив. Это безумие. Разыгранное как по нотам.
— Пошел ты, Ивата.
— Патологическая привязанность к объекту прослеживается довольно четко. Есть несколько типов маньяков, которые подпадают под этот случай. Поклонник, зацикленный на Фонг и идеализирующий ее на расстоянии. Преследователь из «своих» — бывший любовник, который никак не оставит ее в покое, — по статистике, это самый частый случай. Или же это банальный эротоман. Но…
Сакаи допила кофе и слишком громко поставила кружку на стол.
— Ивата, все это дерьмо из энциклопедии ФБР, что ты несешь, никого тут не впечатляет. Ты теперь даже не полицейский.
— Возможно, но тебе не кажется, что в этом деле слишком все подчищено?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что между письмами с угрозами и зверским избиением нет никакой связи?
Ивата покачал головой:
— В том-то и дело. Связь, безусловно, есть. Но выглядит все чересчур идеально. Мужчина, который шлет письма, отрезает голову собаке и пишет имя любимой на руке, таким образом оставляет следы. А этот чувак, — Ивата постучал пальцем по размытому снимку человека в капюшоне, — не оставил ничего. Вся ваша профессиональная команда криминалистов не нашла ни волоска. Вот в чем загвоздка.
Сакаи потерла виски.
— Ладно, пока это все, что у нас есть. Но перчатки и капюшон еще не делают из него гения маскировки. Мы его возьмем.
Ивата поджал губы.
— Да, конечно.
— Но ты вряд ли пришел сюда с советами. Зачем пожаловал?
Ивата закусил губу и покачал головой с отсутствующим видом.
— Послушай, что бы там ни было, лучше скажи.
Он тяжело опустил ладони на стол.
— Идзава мертв, и Фудзимара закрыл дело.
— Твое дело.
— По мнению Центрального управления полиции Токио, Черное Солнце мертв, а меня они почти выставили за дверь. Но мы-то с тобой знаем, что он на свободе.
— Чего ты хочешь?
— Мне нужна твоя помощь.
— Помощь?!
— Мы ведь отлично поладили.
— Нет, Ивата. Я лишь выполняла твои поручения — а это не одно и то же. Да и чем я могу тебе помочь? Мы теперь не работаем вместе.
Ивата откинул со лба прядь спутанных волос и провел пальцем по верхней губе.
— Ты знаешь, что Морото подал на меня официальную жалобу? На следующей неделе дисциплинарная комиссия.
— Знаю.
— Так вот, я прошу тебя подать встречную жалобу против него. Тебе не нужно ничего выдумывать, просто расскажи правду. По крайней мере, станет ясно, что у меня была причина его ударить.
Сакаи горько усмехнулась:
— Ты никогда не доверял мне до конца. А теперь хочешь подвести меня под монастырь. С какой стати я должна это делать? Ты себя об этом спрашивал? Что — может, в порыве благодарности за то, что защитил меня от Морото? А может, по доброте душевной? Или потому, что так должны поступать женщины?
Ивата ущипнул себя за переносицу.
— Я просто прошу тебя рассказать правду.
Она посмотрела на него и опять пошла к столику с кофе. Ивата последовал за ней.
— Сакаи, без твоей помощи делу конец.
— Нет, это тебе конец.
— А когда Черное Солнце проявится снова, конец и тебе.
Сакаи вышла с кружкой кофе в коридор и оказалась под взглядами многочисленных Мин Фонг.
— Ну ладно, я тоже не верю, что убийства совершил Идзава. Но мы все равно зашли в тупик в этом деле. Самое время остановиться.
— А он, думаешь, остановится?
— Ты просишь меня о большой услуге. Чтобы я выступила против Морото. Что будет с моей карьерой?
— Ты волнуешься из-за карьеры? Или из-за Морото?
Сакаи коснулась пальцем его груди:
— Да пошел ты.
— Ладно, извини, я просто…
— Думаешь, если назвал меня трусихой, что-то изменится? Хватит делать вид, что сделал мне великое одолжение. Хотел помериться членами с Морото, на здоровье. Я только предлог.
— Мы отлично сработались, и ты это знаешь. Со мной такое впервые, да и с тобой тоже, я уверен. Мы можем его сцапать.
— Мы оказались вместе из-за Черного Солнца. Больше нас ничего не связывает.
— Сакаи, прошу тебя. Мне нужна твоя помощь.
Она прикусила губу и заговорила тише:
— Фудзимура не вечен. И кому на голову упадет тогда его корона? Думаешь, Синдо, только потому, что он старше всех? Очнись! Да, Морото сволочь. Но покажи мне хотя бы трех достойных мужиков в управлении. — Она потрясла головой, тяжело дыша. — Я видела, как утром он говорил с общественным обвинителем. Я думаю, что не открою тебе Америку: у него связи как наверху, так и в управлении.
— Значит, твой ответ — нет.
— Разве мое слово что-то значит? С тобой все было ясно, как только ты переступил порог отдела. Но я иду своим путем, Ивата. Я делаю карьеру. И не хочу ею рисковать. Ни ради тебя, ни ради кого-то еще. А ты сам неси ответственность за свои поступки.
— Я единственный, кто может поймать Черное Солнце. Ты ведь знаешь это, скажи?
Вместо ответа она повернулась к нему спиной.
— Удачи, Ивата.
Он остался в коридоре и стал разглядывать лицо 10-летней Мины Фонг, которая улыбалась, задувая свечи на торте вместе с девочкой, похожей на нее, как близнец. Она смотрела в камеру с радостным сознанием, что великий день будет увековечен. Вторая девочка, видимо ее старшая сестра, смотрела на фотографа. Ивата выдохнул и направился к выходу. Но тут одна из фотографий привлекла его внимание.
Она висела криво, словно ее повесили в спешке. Сестра Мины во время получения школьного аттестата — немного смущенная, но явно гордая собой. Ее лицо так и светилось. Она была не так красива, как младшая сестра, — выше, полнее, да и улыбка не столь ослепительна, — зато куда теплее. Ивата окинул взглядом остальные снимки. Под углом висела только эта. Вряд ли криминалисты задели ее и не поправили.
Тогда кто?
Ивата провел пальцем поверху рамки. На кончике пальца остался тонкий слой черного пачкающего вещества. Принюхавшись, он почувствовал слабый запах паленого.
— Странно.
Он проверил другие рамки, но на них была только пыль. Повинуясь порыву, он вернулся в гостиную. Никто не обратил на него никакого внимания, и он прихватил со стола папку с делом Мины Фонг, а на выходе еще и криво повешенную фотографию со стены.
В машине Ивата набрал номер частной охранной компании.
— Компания «Ястреб».
— Говорит инспектор Ивата, полицейское управление Токио.
— Вы насчет актрисы?
— Именно так.
— Одну секунду.
Раздался щелчок, и трубку взяла женщина с хриплым голосом:
— Да?
— Меня зовут инспектор Ивата…
— Просто скажите, что вам нужно.
— Запись видеонаблюдения в «Парк Резиденс» за 48 часов, начиная с утра 13 февраля и до вечера 14-го. Этаж Мины Фонг, все входы и выходы. Кроме того, фото кадров с посетителями. Сколько времени это займет?
— Если заберете сами, будет готово через час.
— Уже еду.
Повесив трубку, Ивата открыл папку с делом, украденную им из квартиры. Он листал ее, пока не добрался до нужной страницы.
МИНА ФОНГ. РОДСТВЕННИКИ
Отец: Сёэй Накасино. Японец. Умер (естественной смертью).
Мать: Мэри Фонг. Находится в психиатрической клинике «Зеленый мыс» (Гонконг).
Сестра: Дженнифер Фонг. Умерла (самоубийство/несчастный случай). Смерть зафиксирована медицинской служой «Катей Пасифик»(Гонконг).
Ивата снова кинул взгляд на снимок Дженнифер Фонг, который прихватил из квартиры. Он всматривался ей в глаза.
— Что с тобой приключилось?
По лобовому стеклу забарабанил дождь. На решение у Иваты ушло несколько секунд. Он пролистал записную книжку, пока не наткнулся на имя:
Таба
Он пару раз подбросил мобильный, словно прикидывая его вес.
— У меня нет выбора.
Он выдохнул воздух и набрал номер. После пяти гудков ответил знакомый голос.
— Полицейское управление Тёси.
— Таба, ты?
— Да, кто это?
— Это я.
— Ивата?..
— Да.
Повисла напряженная тишина. Ивата уж было испугался, что тот повесил трубку.
— Чего ты хочешь?
— Хочу попросить тебя об одолжении.
Таба расхохотался:
— После того, что ты сделал? Ты решил попросить одолжения у меня?
— Прости, но так уж сложилось. Я знаю, у меня нет никакого права. Но выбора тоже нет.
Он услышал, как Таба затянулся и выпустил дым.
— Да, о наглости Косуке Иваты ходят легенды.
— Таба, послушай. Прости, что позвонил. Серьезно. Но дело касается не нас с тобой. Я веду дело о серийном убийце. Никогда не сталкивался с подобным. Поэтому прошу твоей помощи. В последний раз — и больше ты обо мне не услышишь.
Таба снова затянулся и выдохнул. Ивата представил, как тот сидит за своим столом. А когда разворачивается, может в окно наблюдать, как солнце садится за океан.
Городские огни, как прекрасны они.
— Серийный убийца, говоришь?
— Ты даже себе не представляешь.
Таба вздохнул:
— Я тебе помогу, но после этого мы квиты. Ты меня понял? После этого я больше никогда не желаю тебя слышать. Оставь меня и мою жену в покое, мать твою.
— Конечно.
— Так чего тебе надо?
— Твой шурин все еще работает в гонконгской полиции?
