На следующее утро желтый солнечный свет залил комнату Васи. Она проснулась от его робкого прикосновения и поднялась. Голова раскалывалась, и она всем сердцем жалела, что накануне столько кричала, бегала, пила и рыдала.

«Сегодня», – билось в ее голове. Сегодня Вася расскажет Дмитрию все, что знала или подозревала о Челубее. Она попрощается с Ольгой и Марьей, но тихо, чтобы они не услышали и не остановили ее. Затем она уедет. На юг… туда, где воздух был теплым, а ледяные демоны не могли беспокоить ее по ночам. На юг. Мир был огромен, и ее семья достаточно настрадалась.

Но сперва скачки.

Вася быстро оделась: старая рубаха, кафтан и штаны, отделанные овечьей шерстью, поверх – плащ и сапоги. Она выбежала на солнце и подставила лицо солнцу. Небо излучало слабое тепло. Скоро на проталинах расцветут подснежники, и зима закончится.

На рассвете снег укрыл двор. Вася пошла в загон Соловья, скрипя сапогами.

Глаза жеребца сияли, и он дышал, как боевой конь перед сражением. Кобылица Зима теперь спокойно стояла рядом с ним.

– Постарайся не победить слишком быстро, – попросила Вася, увидев его дикость. – Я не хочу, чтобы меня обвинили в колдовстве.

Соловей лишь тряхнул гривой и ударил копытом по снегу.

Вася вздохнула.

– Сегодня ночью мы уедем, когда веселье будет в самом разгаре. Поэтому не мучай себя – мы должны уйти далеко до рассвета.

Это немного успокоило жеребца. Вася расчесала его щеткой и шептала планы о том, как они уедут с седельными сумами с наступлением темноты.

Красный ободок солнца только показался над Москвой, когда Касьян вошел во двор Ольги. Он был одет в желто-коричневый кафтан с серебром, приподнятые носы его сапог украшала вышивка. Он остановился у загона. Вася почувствовала, что он смотрит на нее.

Она спокойно выдержала его взгляд. После предыдущей ночи с Морозко она могла выдержать любой взгляд.

– Рад встрече, Василий Петрович, – сказал Касьян. От пота волосы на его висках вились. Вася не знала, нервничал ли он. Да и какой человек не нервничал бы, выставляя обычного коня против Соловья? Она едва сдержала улыбку.

– Доброе утро, господин, – ответила Вася, поклонившись.

Касьян окинул взглядом Соловья.

– Знаешь, конюх может подготовить коня. Тебе не нужно пачкать руки.

– Соловей не потерпит конюха, – отрезала Вася.

Касьян тряхнул головой.

– Я не хотел обидеть тебя, Вася. Мы ведь хорошо друг друга знаем.

«Разве?» Вася кивнула.

– Повезло тебе, – бросил Касьян, снова посмотрев на Соловья. – Конь так тебя любит. Интересно, почему?

– Каша, – ответила Вася. – Соловей ее обожает. Что вы хотели мне сказать, Касьян Лютович?

Касьян шагнул вперед. Рука Васи была на спине Соловья. Ноздри жеребца раздувались: он беспокойно переступал на снегу. Касьян посмотрел Васе в глаза.

– Ты мне нравишься, Василий Петрович, – сказал он. – Понравился в тот миг, когда я тебя увидел и еще не знал, кто ты. Тебе нужно приехать на юг весной, в Башню Костей. У меня лошадей, как травинок на поле, и ты мог бы всех их объездить.

– С радостью, – ответила Вася, хотя знала, что весной будет далеко. – Если великий князь меня отпустит.

В тот миг ей захотелось, чтобы это было правдой. Лошадей, как травинок…

Касьян смотрел на нее так, словно мог проникнуть в душу и украсть секреты.

– Поехали со мной домой, – тихо сказал он с новыми эмоциями в голосе. – Я дам тебе все, что пожелаешь. Я лишь должен сказать тебе…

Что он имел в виду? Касьян замолчал. В это мгновенье несколько лошадей с шумом пробежали через ворота во двор. Их пытался догнать разъяренный распорядитель.

Вася не понимала, что имел в виду Касьян. Что он собирался сказать?

Их окружили юные бояре Дмитрия: те самые, которые обзывали Васю и предложили соревноваться с ними. Они остановили своих резвых коней, их узды звенели, как колокольчики.

– Малый! – кричали они. – Волчонок! Вася!

Они выкрикивали непристойные шутки. Один нагнулся и задел локтем Касьяна, спрашивая, каково это – быть побежденным мальчишкой, чей плащ свисал с плеч и чей конь не носил узды.

Касьян рассмеялся. Васе послышалась боль в его смехе.

Наконец, юных бояр заставили уйти. За заснеженным загоном, за деревянными воротами терема Владимира Серпуховского город медленно просыпался. Из башни раздался чей-то вопль, за ним последовал шлепок и резкий ответ. Воздух пах дымом и сотнями блинов.

Касьян стоял на месте, между рыжими бровями пролегла морщинка.

– Вася…  – снова начал он. – Прошлой ночью…

– Вам не нужно к лошади? – резко спросила Вася. – Мы теперь соперники. Или мы собираемся делиться сокровенным?

Касьян скривил рот и на мгновенье посмотрел ей в глаза.

– Ты… – начал он.

Но его вновь перебил посторонний. Он был одет просто и был похож на воробья. Он укрылся от мороза капюшоном, лицо было напряжено. Вася сглотнула, обернулась и поклонилась.

– Брат, – сказала она.

– Простите меня, Касьян Лютович, – проговорил Саша. – Я хочу поговорить с Васей наедине.

Он выглядел так, словно встал очень давно или вовсе не ложился.

– Бог с вами, – вежливо попрощалась с Касьяном Вася.

На миг Касьян опешил. Затем он сказал странным холодным голосом:

– Лучше бы тебе выслушать меня.

Он пошел прочь. В воздухе повисла тишина. «От этого человека странно пахнет», – заявил Соловей.

– От Касьяна? – спросила Вася. – Чем?

Соловей тряхнул гривой. «Пылью, – ответил он. – И молниями».

– Что хотел Касьян? – спросил Саша.

– Не знаю, – честно ответила Вася. Она всмотрелась в лицо брата. – Что ты делал?

– Я? – переспросил он, устало облокотившись на ограду. – Собирал слухи об этом Челубее, после Мамая. Такие люди не появляются из леса. В этом городе хоть кто-то должен быть знать о нем, пусть и из третьих рук. Но при всем его величии о нем никто ничего не знает.

– Ну и? – спросила Вася. Зеленые глаза встретились с серыми.

– У Челубея есть письмо, кони, люди, – медленно проговорил Саша. – Но у него нет репутации.

– Значит, ты думаешь, что он разбойник? – по-детски спросила Вася. – Теперь-то ты мне веришь?

Ее брат вздохнул.

– Если я не найду лучшего объяснения, то да, верю. Хотя я никогда не слышал ничего подобного. – Саша замолчал и добавил: – Если разбойник так ловко одурачил нас, ему кто-то помогал. Где он взял деньги, писарей, бумаги, коней и пышные наряды, чтобы сойти за татарского посла? Направил бы хан такого человека? Конечно нет.

– Кто мог ему помочь? – спросила Вася.

Саша медленно покачал головой.

– После скачек, когда Дмитрий Иванович будет готов выслушать, ты ему все расскажешь.

– Все? – переспросила она. – Касьян говорит, что нам нужны доказательства.

– Касьян, – возразил ее брат, – слишком умен и делает все лишь для себя.

Их взгляды снова встретились.

– Касьян? – спросила Вася, уловив вопрос во взгляде Саши. – Невозможно. Те разбойники сожгли его деревни. Он пришел к Дмитрию Ивановичу просить о помощи.

– Да, – согласился Саша. Его лицо по-прежнему было встревоженным. – Верно.

– Я расскажу Дмитрию все, что знаю, – поспешно сказала Вася. – Но потом… я хочу покинуть Москву. Мне понадобится твоя помощь. Ты должен присмотреть за кобылицей, моей Зимой. Будь добр с ней.

Саша напрягся, вглядываясь в ее лицо.

– Вася, тебе некуда идти.

– Передо мной целый мир, брат, – улыбнулась она. – У меня есть Соловей.

Ее брат не ответил, и она поспешно добавила, стараясь скрыть боль:

– Ты ведь знаешь, что я права. Ты не можешь отправить меня в монастырь. Я не собираюсь выходить замуж. Я не могу быть господином в Москве, но и девушкой не останусь. Я уеду.

Вася не могла смотреть на него, поэтому принялась вычесывать гриву Соловья.

– Вася… – начал Саша.

Она все еще не смотрела на него.

Саша скрипнул зубами и пролез через ограду.

– Вася, ты не можешь просто…

Вася повернулась к нему.

– Могу, – возразила она. – И сделаю это. Запри меня, если хочешь помешать.

Она увидела, что он растерялся, и затем почувствовала, что в ее глазах выступили слезы.

– Это неестественно, – сказал Саша изменившимся голосом.

– Я знаю, – ответила Вася решительно, жестко и тоскливо. – Прости меня.

Зазвенел колокол собора. Время пришло.

– Я расскажу тебе всю правду, – прошептала Вася. – О смерти отца. О медведе. Все. Перед тем, как уеду.

– Позже, – ответил Саша, немного помолчав. – Мы поговорим позже. Будь внимательна, сестренка. Будь осторожнее. Я… я буду молиться за тебя.

Вася улыбнулась.

– Уверена, что у Касьяна нет лошади, которая сравнилась бы с Соловьем, – заметила она. – Но я буду рада твоим молитвам.

Жеребец фыркнул, мотнув головой, и угрюмое выражение Саши смягчилось. Они крепко обнялись, и Вася почувствовала знакомый с детства запах старшего брата. Она украдкой вытерла влажные глаза о его плечо.

– Иди с Богом, сестра, – прошептал Саша. Он благословил ее и жеребца. – Не спеши на поворотах. И не проиграй.

У загона собралась новая толпа зевак: конюхи со двора Ольги. Вася взлетела на спину Соловья. Умные расступились, глупцы стояли с открытым ртом, когда Вася направила Соловья к ограде. Он перелетел ее и несколько голов, хозяева которых не шевельнулись. Саша оседлал Тумана. Брат и сестра вместе пошли к воротам.

Миновав их, Вася оглянулась. Ей показалось, что она увидела величественную фигуру в окне башне вместе с маленькой, которая жалась к ее юбкам и тянулась к свету. Затем Вася и ее брат оказались на улице.

Толпа пошла за ними. Вася радовалась возгласам людей. Она подняла руку, и толпа взревела.

– Пересвет! – слышала она. – Василий Храбрый!

Со стороны своего терема появился великий князь Московский. Он шел в сопровождении бояр и помощников, преследуемый ревом толпы.

– Ты готов, Вася? – спросил Дмитрий, поравнявшись с ним. Его свита расступилась, освобождая место. Великие люди Москвы толкались, чтобы выбить себе место за ним. – Я поставил на тебя.

– Я готов, – откликнулась Вася. – По крайней мере, Соловей готов. Я прижмусь к его шее и постараюсь не опозорить его.

В то яркое утро Соловей выглядел великолепно. Его шерсть была темным зеркалом, а грива спадала с шеи. Князь оглядел коня и рассмеялся.

– Безумный малый, – нежно сказал он.

Бояре завистливо поглядывали на проворных братьев, которые были в милости у Дмитрия.

– Если ты выиграешь, – пообещал князь, – я набью твои карманы золотом и подыщу красивую жену, которая родит тебе детей.

Вася сглотнула и кивнула.

Шум стих. Вася оглядела заснеженную улицу, с вершины которой спускался Касьян.

Дмитрий, Вася, Саша и бояре замерли.

Вася видела Соловья во всей красе, бегущего по снегу. Она видела, как белая кобылица Морозко скачет в лучах рассвета. Но она никогда не видела коня, подобного золотому существу, на котором ехал Касьян.

Кобылица действительно сияла огнем, с яблоками на боках. Грива на пару оттенков светлее стекала по шее и плечам. Она была длинноногой и подтянутой, даже выше Соловья.

На голове кобылицы была золотая узда. Мундштуки и поводья тоже были золотыми. Касьян держал ее, и голова кобылицы склонялась почти до груди. Кобылица выглядела так, словно взлетела бы, если бы не хватка ее наездника. Каждое движение, каждый поворот головы и взмах серебряно-золотой гривой были идеальными.

Мундштуки ранили кобылице рот. Вася тут же возненавидела узду.

Кобылица испугалась толпы, и Касьян толкнул ее. Она нехотя пошла, размахивая хвостом. Она попыталась встать на дыбы, но Касьян опустил ее и пришпорил.

Толпа не ликовала, увидев их. Люди молча смотрели на кобылицу, очарованные сиянием и грациозной поступью.

Соловей навострил уши. «Эта будет быстрой», – сказал он, роя копытом землю.

Вася выпрямилась на спине Соловья. Она замерла и нахмурилась.

Эта кобылица, как и Соловей, не была обычной лошадью. Где Касьян взял ее?

«Что ж, – подумала она. – Значит, скачкам быть».

Золотая кобылица остановилась. Ее всадник с улыбкой поклонился.

– Господь с вами, Дмитрий Иванович, брат Александр, Василий Петрович. – Радостное лицо Касьяна выглядело лукаво. – А вот и моя девица. Я зову ее Золотой. Мне кажется, это имя ей идет.

– Да, – ответила Вася. – Почему я не видел ее раньше?

Улыбка Касьяна не дрогнула, но что-то темное сверкнуло в его глазах.

– Она… очень дорога мне, и я редко на ней катаюсь. Но я решил, что стоит выставить ее против твоего Соловья.

Вася рассеянно поклонилась и не ответила. Она мельком заметила еще одного, почти прозрачного домового, сидевшего на крыше дома. Ей показалось, что над головой зашуршали крылья, и она увидела птицу-женщину, смотрящую на нее с башни. По телу Васи пробежала дрожь.

После недолгого молчания Дмитрий похлопал Васю по спине.

– Что ж. Нас ждут скачки, ей-богу, – заявил он.

Вася кивнула, князь улыбнулся и рассмеялся. Напряжение пропало. Стоял яркий зимний день, последний день праздничной недели, и вся Москва поддерживала наездников. Люди собрались перед воротами кремля, и Касьян подошел к Васе. Толпа ревела, хвалила темного и светлого коня.

Наездники прошли через ворота кремля и вышли на посад.

Весь город собрался на стене, на берегу реки, на сверкающих полях. Смелые мальчишки взобрались на деревья на дальнем берегу реки, и снег падал на головы зрителей.

– Мальчик! – слышала Вася. – Мальчик! Он как перышко, совсем легонький – тот большой гнедой жеребец донесет его.

– Нет! – кричали другие. – Нет! Посмотрите на ту кобылицу, просто посмотрите на нее!

Кобылица трясла головой и переминалась на снегу. С ее губ стекала пена, и каждое ее движение ранило сердце Васи.

Всадники пересекли пустую рыночную площадь и спустились к реке.

– С Богом, Вася, – сказал Дмитрий. – Скачи быстро, брат.

С этими словами он ударил своего коня и помчался на свое место у финиша. Саша бросил на Васю взгляд и последовал за князем.

Соловей и золотая кобылица спокойно пошли к черте, бок о бок. Они были почти одного роста. Гнедой жеребец склонил ухо и дружелюбно дохнул на кобылицу, но та лишь прижала уши и попыталась укусить его, борясь с золотой уздой.

Широкая полоса замерзшей реки ослепительно сияла на солнце. На дальней стороне, у начала и конца гонки собрались бояре и священники, разодетые в меха и бархат. Они были похожи на драгоценные камни, разбросанные по белизне реки.

– Давай поспорим, Вася? – неожиданно сказал Касьян. Пыл на его лице отражал ее готовность.

– Поспорим? – удивилась Вася. Она отвела Соловья от золотой кобылицы. Вблизи воинственность лошади была осязаемой, как зной летом.

Касьян усмехнулся. Его глаза отражали очевидную, неприкрытую победу.

– Пари, – повторил он. – Я уже понял, как ты азартен.

– Если я выиграю, – сгоряча сказала Вася, – вы отдадите мне свою лошадь.

Соловей наклонил уши в ее сторону, а золотая кобылица мотнула мордой.

Касьян сжал губы, но в его глазах по-прежнему был заметен смех.

– Хороший приз, – сказал он. – Действительно хороший. Ты теперь собираешь лошадей, Вася.

Он произнес ее имя так мягко, что она фыркнула.

– Очень хорошо, – продолжил он. – Я ставлю свою лошадь против твоей руки в браке со мной.

Вася изумленно посмотрела на него.

И увидела, как тот склонился над шеей кобылицы, фыркая от смеха.

– Ты думаешь, мы все так слепы, как великий князь?

«Нет, – подумала Вася. – Нет. Что ни говори, но он все время знал». Но прежде чем она собралась с мыслями, чтобы ответить, Касьян погнал лошадь к старту. Его смех, жесткий, как драгоценный камень, повис в тихом утреннем воздухе.

Лошади выбежали на лед в сторону сияющих рядов людей. Направление уже было определено: дважды вокруг города и назад к реке, где всадников ждал великий князь.

Изо рта Васи шел пар. «Он знает. Чего он хочет?»

Соловей замер под ней, с поднятой головой и напряженной спиной. Дикая мысль мелькнула у нее в голове: убежать туда, где зло никогда ее не найдет. «Нет, – решила она. – Нет, лучше сразиться с ним. Если он задумал что-то плохое, мой побег не кончится хорошо». Она мрачно прошептала Соловью:

– Мы победим. Что бы ни случилось, мы должны победить. Тогда он никому не выдаст мой секрет. Ведь он мужчина и ни за что не признает, что его превзошла девушка.

Жеребец прижал уши в ответ.

Лошади шли все дальше по льду реки, и крики, возгласы о ставках постепенно стихли. В полной тишине двигался лишь дым, поднимающийся к ясному небу.

Времени на разговоры не было. Старт был помечен камнями в снегу, и епископ с посиневшими губами, шапка и крест которого сверкали черным под чистым небом, ждал всадников, чтобы благословить их.

После благословления Касьян оскалился на Васю и пришпорил кобылицу. Вася подтолкнула Соловья, и тот побежал в другом направлении. Две лошади сделали круг и вернулись к старту. Вася ощущала растущую ярость жеребца, желание скорости. Чувствовала она и свирепость, высвобождающуюся в ее груди.

– Соловей, – с любовью шепнула девушка. Она знала, что жеребец ее понял. Ей показалось, что белое солнце, белый снег и небо окрасились в цвет глаз Морозко. Затем обе лошади одновременно бросились вперед. Слова Васи затерялись в ветре их скорости и оглушительных криках толпы.

Первая часть гонки проходила по реке, после чего наездники резко повернули по глубокому снегу к городу. Соловей мчался, как заяц, и Вася заулюлюкала, когда они впервые пробежали мимо толпы. Тот вой был вызовом людям, вызовом врагу, вызовом всему миру.

Крики людей утонули в снегу, и вскоре две лошади остались одни. Они бежали бок о бок.

Кобылица неслась, как падающая звезда, и Вася не верила своим глазам: на открытом поле та была быстрее Соловья. Она обогнала его на шаг, затем еще на один. Пена летела с ее губ, когда наездник стегал ее тяжелыми поводьями. Оббежит ли он город дважды? Вася аккуратно прижалась к спине Соловья, конь бежал быстро и легко. Они приближались к повороту: Вася увидела гладкий голубой лед. Она выпрямилась. Соловей напрягся и повернул по реке, не поскользнувшись.

Золотая кобылица бежала так быстро, что Вася почти потеряла ее из виду. Касьян погнал ее вперед, и она споткнулась, но оправилась, прижав длинные уши к голове под его крики. Вася шепнула Соловью, и он сократил шаг и мягко повернул направо, набрав скорость. Его голова была на уровне бедра кобылицы. Кобылица обезумела и барахталась под крепкими ударами Касьяна. Соловей побежал огромными прыжками и вскоре догнал кобылицу. Теперь стремена Касьяна были на уровне копыт Соловья.

Касьян крикнул и махнул Васе рукой, оскалившись, когда она проехала мимо. Несмотря на свой страх, Вася почувствовала смех в горле. Тревога и мысли исчезли: осталась лишь скорость, ветер и холод, идеальные движения и подъемы Соловья. Она наклонилась вперед и шептала жеребцу добрые слова. Уши Соловья склонились в ее сторону, он ускорился. Они обгоняли Касьяна почти на целую лошадь, и у Васи на щеках замерзли слезы. На ветру ее губы высохли и потрескались. Зубы болели от холода. Еще один поворот направо, и вот они в глубоком снегу, под стеной кремля. Со стены на них обрушивались крики. Все ниже, все быстрее, своими ногами, весом и нежным голосом Вася просила жеребца держать скорость, опустить голову и бежать. «Беги, – шептала она. – Беги!»

Они снова вырвались на лед со скоростью бури, обогнав своих противников. Теперь им кричали бояре. Первый круг остался позади.

Несколько молодых мужчин побежали на своих конях на лед в надежде обогнать Соловья, но даже их свежие лошади не поспевали за жеребцом и терялись позади. Вася выкрикивала веселые оскорбления, и они отвечали тем же. Она рискнула оглянуться.

Золотая кобылица выбежала на реку и бежала по льду быстрее, чем Вася когда-либо видела. Ее подгоняли крики зрителей. Она снова догнала Соловья, по ее груди стекала пена. Вася склонилась и снова зашептала своему коню. Жеребец обрел новое дыхание, еще более мягкий шаг, и когда кобылица поравнялась с ним, он не отстал от нее. На этот раз они оказались у поворота бок о бок, и Касьян усвоил урок: он замедлил кобылицу, чтобы она не поскользнулась на льду.

Говорить и думать было невозможно. Кобылица и жеребец, словно в упряжке одних саней, на полном ходу оббежали город. Никто из них не вырывался вперед, пока они не выбежали на петляющую дорогу посада вниз к реке, к финишу.

Но там были… сани – неосторожные сани остановились слишком рано, перегородив наездникам путь. Люди вокруг кричали и двигались. Наездники оббежали город быстрее, чем думали эти дураки, и путь был перекрыт.

Касьян радостно и вызывающе посмотрел на Васю, и девушка невольно усмехнулась в ответ. Они рванули к груженым саням, и теперь Вася считала шаги Соловья, прижав ладонь к его шее. Три, два… места для еще одного шага не осталось. Конь перепрыгнул сани, подобрав копыта. Он легко опустился на скользкий снег и побежал по последнему отрезку реки, к финишной прямой.

Кобылица перепрыгнула сани и приземлилась на лед, как птица. Теперь они мчались по гладкому льду под крики всей Москвы. Впервые в жизни Вася кричала на Соловья и чувствовала его ответ, но кобылица поравнялась с ними и устремилась вперед с бешеными глазами. Оба коня бежали по льду вместе, их всадники задевали друг друга коленями.

Вася увидела руку, но было слишком поздно.

В одно мгновенье Касьян мчался рядом, крепко сжимая поводья. В следующее он потянулся к шнуркам Васиного капюшона, сдернул его и бросил на лед вместе с шапкой. Ее волосы рассыпались по плечам, косы распустились, и черное пламя ее волос оказалось на глазах у всех.

Соловей не мог остановиться, даже если бы захотел. Он мчался вперед, не обращая ни на что внимания. Воинственность Васи угасла, и она могла лишь прижаться к коню, задыхаясь.

Жеребец оказался на голову впереди, затем по плечо, и в оглушительной тишине пересек финиш. Вася знала: Касьян победил ее в игре, о которой она и не подозревала.

Она выпрямилась. Соловей замедлился. Уставший жеребец тяжело дышал. Даже если Вася захотела бы сбежать, Соловей не смог бы сделать этого.

Вася упала на землю, избавив коня от своего веса, и увидела толпу бояр, священников и великого князя, который с ужасом смотрел на нее.

Волосы обвились вокруг ее тела, зацепившись за мех плаща. Касьян уже спрыгнул с золотой кобылицы. Лошадь спокойно стояла, опустив голову. Из нежных уголков ее рта, где мундштук врезался особенно сильно, сочилась кровь и пена.

Несмотря на свой ужас, Вася неожиданно разозлилась на золотую узду. Она резко схватилась за оголовье, собираясь ее снять.

Но рука Касьяна в варежке оттолкнула ее.

Соловей заржал и встал на дыбы, лягаясь, но мужчины с веревками – люди Касьяна – подавили измученного коня. Васю швырнули на колени в снег перед великим князем. Ее волосы свисали на лицо, и вся Москва это видела.

Кожа вокруг бледной бороды Дмитрия побелела.

– Кто ты? – спросил он. – Что это?

Стоявшие рядом бояре молча глазели на Васю.

– Пожалуйста, – умоляла Вася, пытаясь вырваться из хватки Касьяна. – Отпустите меня к Соловью.

Конь снова заржал. Люди кричали. Вася обернулась и увидела, что они набросили веревки на его шею, но жеребец сопротивлялся.

Касьян решил проблему. Он поднял Васю, поднес нож к ее горлу и тихо сказал, чтобы его услышала только девушка и жеребец с острым слухом:

– Я убью ее.

Соловей замер.

«Он все знал», – подумала Вася. Знал, что она девушка, что Соловей понимал человеческую речь. Пальцы Касьяна впивались в ее руку.

Касьян тихо обратился к Соловью.

– Пусть они уведут тебя в конюшню великого князя, – сказал он. – Иди спокойно, и она будет жить и вернется к тебе. Даю слово.

Соловей непокорно заржал. Он лягнулся, и мужчина с воплем упал в снег. «Вася, – видела она в диких глазах жеребца. – Вася».

Касьян сжал Васину руку так сильно, что она охнула. Он прижал нож, и, как кожа…

– Беги! – отчаянно крикнула Вася жеребцу. – Не будь пленником!

Но Соловей уже опустил голову, признав их поражение. Вася почувствовала, как Касьян довольно выдохнул.

– Уведите его, – приказал он.

Вася закричала, но конюхи уже надели узду с кривой цепью на голову Соловья. Она глотала слезы ярости. Понурого и уставшего жеребца увели. Касьян убрал нож, но ее руку не отпустил. Он развернул Васю к великому князю и толпе бояр.

– Нужно было слушать меня сегодня утром, – шепнул он ей на ухо.

Саша все еще был на коне: Туман вырвался на лед. В руках у Саши был меч, капюшон не скрывал бледного лица. Его взгляд был прикован к струйке крови, которая текла по шее Васи.

– Отпусти ее, – приказал он.

Стражники Дмитрия обнажили мечи. Люди Касьяна окружили Сашу на своих крепких конях. Клинки блеснули на безразличном солнце.

– Со мной все в порядке, Саша, – крикнула Вася. – Не надо…

Касьян резко оборвал ее.

– Я подозревал, – сказал он ровным голосом великому князю. Шум на льду стих. – Но убедился только сегодня, Дмитрий Иванович. – Касьян выглядел сурово, но его глаза блестели. – Это огромная ложь и ужасное бесстыдство, а то и хуже.

Он обернулся к Васе и коснулся ее щеки обжигающими пальцем.

– Но, разумеется, это вина ее лживого брата. Он хотел обмануть князя, – добавил он. – Я бы не стал винить девчонку. Она так молода и, возможно, безумна.

Вася молчала: она пыталась найти выход. Соловья увели, ее брата окружили вооруженные мужчины…Если здесь были черти, она их не видела.

– Морозко, – прошептала она неохотно, яростно и отчаянно. – Прошу…

Касьян ударил ее по лицу. Вася почувствовала вкус крови на разбитой губе. Касьян разозлился.

– Не смей, – прошипел он.

– Приведите ее сюда, – приказал Дмитрий сдавленным голосом.

Прежде чем Касьян пошевелился, Саша вынул из ножен меч, соскользнул со своей кобылы и шагнул к великому князю. Заросли копий заставили его остановиться. Саша отстегнул портупею, положил меч в снег и поднял пустые руки. Копья чуть отступили.

– Брат, – начал Саша. Он увидел ярость на лице Дмитрия, и его голос переменился. – Дмитрий Иванович…

– Ты знал об этом? – прошипел Дмитрий. Лицо князя пронзило потрясение от предательства.

На мгновенье Вася увидела в Дмитрии призрака ребенка, который любил и полностью доверял своему брату. Теперь его иллюзии исчезли. Вася выдохнула, и тот выдох был похож на рыдание. Ребенок исчез: остался лишь великий князь Московский – одинокий хозяин своего мира.

– Я знал, – спокойно ответил Саша. – Я знал. Я прошу вас не наказывать мою сестру. Она юна и не понимала, что делала.

– Приведите ее сюда, – повторил Дмитрий, прикрыв серые глаза.

На этот раз Касьян швырнул Васю вперед.

– Это точно женщина? – спросил Дмитрий. – Я не потерплю ошибок. Не могу поверить, что…

«Что мы вместе сражались с разбойниками, – мысленно закончила за него Вася. – Что мы терпели снег и тьму, и я пила в вашем зале и обещала служить. Все это делал Василий Петрович, но его не существовало. Как будто это делал призрак».

Судя по морщинкам вокруг напряженного рта Дмитрия, он будто навсегда потерял Василия Петровича.

– Хорошо, – сказал Касьян.

Вася не понимала, что происходило, пока не почувствовала руки Касьяна на завязках ее плаща. Тогда она с рычанием бросилась на него. Но Касьян выхватил ее кинжал раньше, выбил из-под нее ноги и бросил лицом в снег. Клинок ее кинжала холодно и уверенно скользнул по ее спине.

– Спокойно, дикая кошка, – прошептал Касьян, сдерживая смех, пока она извивалась. – Иначе я тебя зарежу.

Вася смутно услышала Сашу:

– Нет, Дмитрий Иванович, нет, она девушка, она моя сестра Василиса. Я прошу вас не…

Касьян отбросил плащ. Вася вздрогнула от когтей мороза на коже, и Касьян поднял ее. Свободной рукой он сдернул кафтан и рубаху одновременно, и она осталась полуобнаженной на глазах у города.

В ее глазах сверкнули слезы – слезы потрясения и стыда. На миг она закрыла глаза. «Стой. Держись. Не плачь».

Ледяной воздух царапал ее кожу.

Одной рукой Касьян сдавливал ее руку. Другой он откинул ее волосы с лица, чтобы она не могла прикрыться ими.

Шум поднялся над наблюдающей толпой: смех вперемешку с праведным негодованием.

Касьян на мгновенье замер, дыша ей в ухо. Вася чувствовала, как он скользил взглядом по ее груди, шее и плечам. Затем он посмотрел на великого князя.

Васю била дрожь. Она боялась за своего брата, который бросился на мужчин, но его повалили трое. Теперь они удерживали его на снегу.

Князь и бояре смотрели на девушку с выражением, колеблющимся от растерянности, страха и ярости до насмешливого восторга и зарождающейся похоти.

– Девушка, как я и сказал, – продолжил Касьян. Его спокойный голос не сочетался с жестокими руками. – Но, как я думаю, невинная дура и под влиянием брата. – Он с печалью взглянул на Сашу, который стоял на коленях, потрясенный, в окружении стражников.

Толпа шепталась.

– Пересвет, – слышала Вася. – Колдовство. Ненастоящий монах.

Дмитрий скользнул взглядом по ней, от сапог до голой груди. На миг он холодно посмотрел ей в лицо.

– Девчонку нужно наказать! – крикнул один из юных бояр. – Она и ее брат посрамили нас своим богохульством. Пусть ее высекут, пусть ее сожгут. Мы не потерпим ведьм в городе.

Ответом на его крик стал рев одобрения, и кровь медленно схлынула с лица Васи.

Раздался другой голос: не громкий, но надломленный возрастом и решительный.

– Так не подобает, – сказал он. Это был крупный мужчина с лохматой бородой. Его голос был спокоен, несмотря на растущий гнев толпы.

«Отец Андрей, – подумала Вася. – Игумен Архангельского собора».

– Наказание не должно обсуждаться перед всей Москвой, – заявил игумен. Он метнул взгляд на людей на берегу. Крики нарастали, становились более настойчивыми. – Они поднимут бунт, – добавил он. – И могут пострадать ни в чем не повинные люди.

Вася уже была холодной и перепуганной, но эти слова вызвали у нее новую вспышку ужаса.

Касьян сжимал ее руку, и Вася увидела раздражение на его лице. Хотел ли он бунта?

– Как скажете, – сказал Дмитрий. Неожиданно он заговорил устало. – Ты… девчонка… – Он скривил рот на этом слове. – Ты отправишься в монастырь, пока мы не решим, что с тобой делать.

Вася собралась было возразить, но Касьян заговорил первым.

– Возможно, бедняжке будет легче с ее сестрой, – заявил он. – Я почти уверен, что она была невинна и стала жертвой хитростей ее брата.

Вася увидела, как злобно он посмотрел на Сашу. Но чувства не отразились в его голосе.

– Очень хорошо, – сказал великий князь. – Монастырь или башня – все одно и то же. Но я поставлю стражу на дверях. А ты, брат Александр, останешься под стражей в монастыре.

– Нет! – закричала Вася. – Дмитрий Иванович, он не…

Касьян снова дернул ее за руку. Саша встретился с Васей взглядом и едва заметно покачал головой. Он протянул руки, чтобы их связали.

Дрожащая Вася смотрела, как уводят ее брата.

– Девчонку на сани, – приказал Дмитрий.

– Дмитрий Иванович, – снова крикнула Вася, игнорируя хватку Касьяна. От боли у нее выступили слезы, но она не хотела молчать. – Вы обещали мне дружбу когда-то. Я прошу вас…

Князь метнул на нее дикий взгляд.

– Я обещал дружбу лжецу и мальчику, который умер, – сказал он. – Уведите ее отсюда.

– Пойдем, дикая кошка, – тихо сказал Касьян.

Вася уже не сопротивлялась. Касьян поднял плащ со снега, накинул на нее и повел прочь.