Глава 5 Колокола короны

* * *

Спали хорошо, и их разбудили лучи солнца, ползущие по их телу. Как и все другие дни на Зайине, этот будет солнечным и жарким.

За ними, чтобы отвести к месту встречи, пришел старший мужчина Хуальпа с несколькими другими арти. На всех были только пояса с сумками и обувь. После холодной ночи от плащей отказались.

Их приняли вежливо, но отстраненно и предложили поесть. Им больше всего хотелось пить, и они попросили и напитков, и еду.

— Когда позавтракаете, я вернусь, и мы поговорим. Мы хотим знать, почему вы здесь. Почему ваша Федерация решила послать вас в такое время? Но ешьте и пейте. Поговорим потом.

— Если вообще поговорим, — пробормотал Богги, когда арти ушли.

Им принесли подносы с едой. Полоски какого-то сушеного мяса в соусе с овощами. Необыкновенно сладкие пудинги, тяжелые и замороженные где-то в глубине Ксоактла. Лучше всего были напитки. Светло-зеленые, с серебряными кусочками льда, в замечательных кубках из хрома и хрусталя.

За едой и питьем они окончательно договорились о том, что расскажут.

— Убийство обойдем. Расскажем о Кормане и тинкере, а остальное предоставил им. Хорошо?

Богарт кивнул.

— Хорошо. Слава богу, я чувствую себя гораздо лучше, чем вчера вечером. Этот наркотик, которым они нас угостили, ублюдок. Настоящий ублюдок.

Они допили и вышли наружу, мигая от желтого блеска. Их сирк спокойно сидел на горячей красной скале, его ярко раскрашенные стороны резко контрастировали с жесткостью гор.

По раскачивающейся лестнице они спустились к основанию утеса на природную арену. Когда-то, должно быть, сверху лилась вода, вырезав чашу — шириной в несколько сотен метров. Но это было столетия назад. Уже много лет вода не касалась здесь камней. Жара расширяла выемку, а ночной холод раскалывал ее края.

Цвета переходили от бледно-желтого до темно-оранжевого и коричневого. Выше по склонам блестели рудные выходы. Саймон и Богги остановились и посмотрели на пустыню, на слабый дым на далеком горизонте. Это Форт-Пейн. Хотя было еще рано, жара не давала ничего рассмотреть на удалении.

— Поторопитесь. Совет ждет вас.

Саймона толкнули в спину, чтобы напомнить ему, что они скорее пленники, чем гости. Арти, которые вели их по коридорам в глубь Ксоактла, были вооружены бластерами, которые они держали за своими нарядными поясами. Хотя явной угрозы не было, Саймону и Богги не оставляли никаких сомнений в их истинном статусе.

Влажные пещеры освещались трубками, которые горели необычным красным огнем. Стены повсюду покрыты яркими картинами, сложными многоцветными орнаментами, терявшимися в темноте между огнями. Звуки их шагов опережали их, и вскоре их передали новым стражникам.

— Эти картины стоят дорого, — сказал Саймон, глядя наверх на самые верхние полотна, которые поднимались до самой сводчатой крыши коридора.

— Самые дорогие они держат где-то внутри этого чертового лабиринта.

Толчок кулаком в спину заставил их замолчать. Им преградила дорогу массивная дверь из тусклого метала, украшенная гравировкой. Из скрытого источника послышался голос, и глава группы стражников шепотом произнес пароль. С негромким шипением правая створка двери раскрылась, и они прошли внутрь.

И оказались на полукруглой арене, окруженной сиденьями, уходящими до потолка. Помещение было такое огромное, что скудное освещение не доходило до потолка. Здесь были места по меньшей мере на десять тысяч человек.

Но занимало их не больше пятисот.

Передний ряд кресел был заполнен, очевидно, старейшинами общины. Тот, кто говорил от их имени — Хуальпа, — сидел в центре. В конце ряда сидела Дайен, пожалуй, самая молодая из всех. Она с откровенным любопытством смотрела на них.

Самое большое сиденье — почти трон — в середине, его спинка и ручки украшены дорогими камнями. В нем сидит хрупкий мужчина с седыми волосами, падающими на плечи. С явными усилиями он встал и улыбнулся.

— Добро пожаловать в Ксоактл, последний и единственно истинный дом колонии артистов на Зайине. Города на юге умирают, и в них осталось мало красоты. Меня зовут Энгс, и я последний отец Ксоактла.

Саймон поклонился старику.

— Думаю, вы знаете, кто мы такие. Я курсант Галактической службы безопасности. Меня зовут Саймон Кеннеди Рэк. А это мой друг и… партнер. Его зовут лейтенант Юджин Богарт. Мы рады быть здесь и благодарим вас за теплый прием. Хотя, — он потер ушибы на лице, — некоторые элементы приема можно было и опустить.

Собравшиеся засмеялись. Лицо Дайен оставалось неподвижным, но Энгс улыбнулся.

— Да. Наши женщины всегда готовы к действиям. Думаю, более готовы, чем большинство мужчин. Но мы бы хотели знать, зачем вы здесь. Вы знаете, что мало кто из инопланетян посещал это место.

— И остался жить.

Голос был полон горечи. Он хриплый от эмоций. Принадлежит он молодому человеку, сидящему в первом ряду в трех местах от Дайен. Он привстал, словно собирался говорить еще, но передумал и снова сел.

— Как видите, Саймон и Юджин, среди нашей молодежи есть такие, кто хотел бы возвращения к старым путям. — Он повернулся к молодому человеку и обратился к нему непосредственно: — Вспомни, Ниокл, что мы обсуждали это во многих дебатах, и такова воля большинства. Разве это не так?

Опустив глаза, Ниокл кивнул.

— Ниоклу не нравится, что прежние обычаи изменились. Было время — и совсем недавно, — когда любой человек, натолкнувшийся на Ксоактл, никогда не мог об этом рассказать. Газ, который усыпил вас, слабей того, что мы использовали раньше. Если бы он применялся в полную силу, вы бы навсегда сошли с ума или умерли.

— Могу ли я спросить, Энгс, почему вы изменили обычаи?

И опять крикнул молодой человек, Ниокл:

— Нет! Сначала услышим их историю. Они просто пытаются выиграть время.

Голос старика хлестнул, как невральный хлыст:

— Молчи. Я прикажу принять меры, если ты снова нарушишь работу совета. Если я решу ответить на вопрос, то это сделаю. Потом мы услышим их историю. Ясно?

С побледневшим от гнева лицом Ниокл снова сел.

Энгс повернулся к Саймону и Богарту.

— Вы должны знать нашу историю. О нашем конфликте с учеными. Теми, кого вы называете танкерами. Наша планета достигла почти критического уровня, и некоторые говорят, что она не сможет выжить. Мы, артисты, всегда определяли правила морали. Но мы держались отчужденно. Выживали только за счет продажи своих работ. Теперь наше положение стало отчаянным. На Зайине больше нет спроса на то, что мы производим. Поэтому мы решили открыть свои внутренние помещения и продать на другие планеты небольшое количество наших лучших статуй и картин.

В пещере поднялся гул, но Энгс не обратил на это внимания и продолжил:

— Только очень немного. В Ксоактле не только лучшая в галактике коллекция произведений искусства. Здесь также хранится тайна того, как мы смогли…

В возбуждении своей речи старик зашел дальше, чем рассчитывал.

Его прервала Дайен:

— Отец! Остановись! Ты не должен осквернять нашу величайшую тайну!

Энгс замолчал и смущенно потер голову.

— Я… я… сожалею о своем энтузиазме… ты поступила правильно, укорив меня. — Он с усилием взял себя в руки и продолжил: — Поэтому вы сейчас здесь и живы. Если танкеры получат доступ сюда, мы будем побеждены.

Стараясь сосредоточиться на том, что он услышал, Саймон обнаружил, что мысли его разбегаются. Он видел, как живут артисты. Жизнь немногим лучше, чем у тех, кто на планетах фронтира занимается физическим трудом. Но они считают себя лидерами планеты. Умирающего, истощенного, пустынного, бесполезного, обожженного куска углерода, который называется Зайин.

Он хорошо понимал, насколько беспочвенны и бесполезны их мечты о возрождении. Зайин получает гранты Федерации. Но они все более и более сокращаются и удерживаются. И очень скоро Зайин не будет получать ничего.

И это будет означать конец.

Но Энгс продолжал говорить. Что-то о помощи.

— Итак. Мы поняли, что не можем никому доверять на этой планете и никто нам здесь не поможет, мы договорились о помощи с жителем другой планеты. Я жду его вскоре. Он даст нам совет, как с наибольшей прибылью продать наши сокровища. И тогда мы снова покажем ученым, кто правит Зайином.

Послышались разрозненные аплодисменты, хотя Саймон заметил, что исходили они в основном от пожилых мужчин и женщин. После паузы к ним присоединились и другие, в том числе Дайен. Ниокл сидел неподвижно, не сводя взгляда с двух офицеров ГСБ.

С лицом, преобразившимся от полученного одобрения, Энгс повернулся к двум чужакам.

— Теперь вы знаете наши планы. Думаю, пора нам послушать, каковы планы у вас. Зачем вы здесь?

Саймон посмотрел на Богги, которой ободряюще улыбнулся и сделал жест, чтобы он начинал рассказ, о котором они договорились.

— Дамы и господа, я… — Он остановился и закашлялся: ему показалось, что он вот-вот заговорит фальцетом. — Мы с моим товарищем оказались здесь в результате многих необычных обстоятельств. Все началось с того, что мы…

Он замолчал, увидев, что потерял часть аудитории. Головы поворачивались, слушатели переговаривались. Появился молодой арти, он поспешно направился прямо к Энгсу, наклонился и что-то зашептал. Старик поднял голову и посмотрел в тень за Саймоном и Богартом.

Поняв, что Саймон замолчал, Энгс помахал ему рукой.

— Тише, тише. Возникли новые обстоятельства. К нам пришел на помощь друг. Возможно, ему тоже будет интересно услышать ваш рассказ. — Он возвысил голос и сказал стоявшим у входа стражникам: — Приведите его сюда.

Послышались шаги по каменному полу, и Саймон и Богарт повернулись, чтобы увидеть, кто пришел. Это был высокий стройный молодой человек со светлыми волосами, аккуратно подстриженными и падающими на плечи. На нем была нарядная рубашка с рисунками и сандалии на золотой подошве. Даже в тусклом свете было заметно, что на лице у него косметика.

Богги принюхался.

— Я даже отсюда чую. Это настоящий он-она. Напомни мне, чтобы я прижался к стене, когда он будет проходить мимо.

— Тише! Он тебя услышит.

Но молодой человек остановился в нескольких шагах от них, глядя на членов совета. Сделав рукой изящный жест, он низко полонился, так что его волосы едва не коснулись пола.

— Я принес приветствие от моего господина. Я пришел сюда, чтобы помочь мужчинам и женщинам Ксоактла в их борьбе против сил угнетения. Мой господин пока без, но скоро будет с.

— Без кого? — шепотом спросил Богги.

Энгс улыбнулся.

— Мы рады тебе и твоему господину. Попроси его прийти и присоединиться к нам. Мы собираемся слушать рассказ, который может его заинтересовать. Потому что он не единственный чужак в этих холмах.

Молодой человек посмотрел на Саймона и Богги, как будто только сейчас их увидел. Он принюхался. Очень шумно.

— Моему господину это не понравится.

Саймон решил, что достаточно молчал.

— Почему бы тебе не пойти к твоему господину и привести его сюда. Пусть сам расскажет, почему наше присутствие ему неприятно.

Из озера тьмы в конце помещения послышалось фырканье, затем смех. Тяжелые шаги, медленные и громоздкие, приближались.

Глубокий низкий голос:

— Ну, ну. Мои молодые друзья. Мудрый человек как-то сказал, что один раз — это случайность, два раза — совпадение. А в третий раз это действия врага.

Энгс с улыбкой встал.

— Ты, должно быть…

— Харли Корман, сэр. К вашим услугам.

Глава 5
Колокола короны

Имя кружилось в сознании Саймона, понималось и опускалось, как в мультипликационном видео. Буквы двигались на темном экране у него в мозгу, соединяясь и образуя слова.

Харли Корман. Толстый елейный человек. Улыбающийся ртом и не улыбающийся глазами.

Это имя сменилось другим. Каспер Гатман.

Почему?

Он сосредоточился, стараясь понять. Неожиданно мимо пролетела птица. Она так медленно хлопала крыльями, будто вот-вот упадет в горькое озеро, в котором Саймон скоро умрет.

Сокол.

Он доволен тем, что узнал птицу.

Солнце слепило глаза, и он полузакрыл их, глядя на возвышающийся над ним крутой утес. На мгновение подумал, сумел ли Богги взять Ахмеда.

Довольный тем, что может думать об этом в такое время.

«Отлично сделано, Рэк». Собственный голос звучит тяжело и смутно. Низко и медленно. Он засмеялся.

В виде эксперимента попытался снова открыть глаза, понимая, что это движение вызовет тошноту.

Темно.

С появлением Харли Кормана пещера стала казаться меньше и темнее.

Богарт, как всегда, невозмутимый, даже ахнул, увидев Кормана. Этот тот самый человек, которого они перед советом пытались разоблачить как злодея. Как человека, замыслившего падение колонии в Ксоактле.

Мысли в голове Саймона метались. Корман прошел в нескольких шагах от него, его маленькие глазки среди складок жира острые, как хрустальные лазеры.

— Что ж, мой молодой сэр. Правильно ли я понял, что ты собираешься рассказать этим добрым людям, почему ты и твой веселый друг оказались так далеко от дома? Прошу, не останавливайся из-за меня. Понимаете, — обратился он к заинтересовавшемусяся Энгсу, — я знаком с этими молодыми людьми. Мы познакомились в Форт-Пейне день назад. В одном заведении для еды. Думаю, они это помнят. Мы обсуждали два куска очень дохлого мяса, которое подавали в этом заведении.

На мгновение Саймону показалось, что его ударили по голове. И теперь его голова изнутри покрыта толстой обивкой. Как он ни пытался, наружу не проходила ни одна мысль.

Корман продолжал, понизив голос, так что угроза в нем слышалась только двум офицерам.

— Мертвое мясо. Отвратительное зрелище, молодые сэры, если вы понимаете, о чем я говорю. Меня очень опечалит, если я увижу еще два таких же куска.

Если бы он брызнул на них невральным спреем, угроза была бы менее очевидна.

Энгс и другие арти напрягали слух, пытаясь услышать, что происходит между двумя людьми.

Корман еще плотнее приклеил улыбку к лицу и повернулся к совету.

— Несколько мыслей для моих молодых храбрых друзей. Прошу меня простить.

Высокий молодой человек многозначительно кашлянул.

Корман пожал широкими плечами и помахал молодому человеку.

— Конечно. Мой дорогой Энгс, члены совета колонии арти Ксоактл. Позвольте представить моего помощника. Его зовут Джоэл Уилберсон. Он всюду сопровождает меня.

Глава арти произнес короткую приветственную речь, пригласив гостей сесть рядом с ним на возвышении. Саймон заметил, как тяжело пыхтит Корман, поднимаясь по нескольким ступеням. Он поистине огромен.

Однако сев, он сразу посмотрел на Саймона и Богарта.

— Простите, что вас прервали, курсант Рэк. Можете продолжать свой рассказ.

Все, включая Кормана, наклонились вперед, чтобы не упустить ни слова. Все, за исключением красивого молодого Джоэла, который ковырялся в носу, внимательно рассматривал то, что нашел в нем, и затем оправлял в свой рот купидона.

Саймон почти чувствовал, как поверхность его мозга гудит от электрической энергии, когда он лихорадочно пытался придумать, что рассказать. Появление Кормана, которому здесь уже верят, отправило все, что он приготовил, в ад и еще дальше.

— Мы пришли сюда, потому что нас ложно обвинили в двух убийствах на окраинных улицах Форт-Пейна. Нас преследовали, и мы решили, что на этой планете только в одном месте найдем безопасность и правосудие — здесь, в Ксоактле.

Наступила короткая тишина. Он услышал за собой резкий выдох Богги. Потом со всех сторон послышались голоса. Энгс потрясенно встал и помахал рукой, беспомощно пытаясь успокоить своих людей.

Саймон сумел обменяться с Богги несколькими словами.

— Если можешь придумать историю получше — сейчас уже поздно.

— Да, — мрачно согласился Богарт. И добавил: — Но я все равно не могу.

— Тише! Тише! Спасибо. Тише.

Наконец наступило что-то вроде тишины. Саймон видел, что Корман наблюдает за происходящим, как довольный кетам, с улыбкой на гигантских губах. Джоэл сидел рядом с ним, и Корман наклонился и что-то прошептал ему. Губами он легко задел щеку юноши.

— Итак, — сказал Энгс, — мы думали, что вы пришли либо как послы, либо как шпионы. На самом деле вы просто беглецы от правосудия.

Ниокл вскочил и застучал по столу.

— Нет! Я уверен, что они шпионы. Почему бы не убить их? Или вернуть их чертовой Федерации?

Девушка, Дайен, тоже встала.

— Мы решили никого не убивать. Это наш закон. А их корабль улетел. Мы не можем их вернуть.

— Дайен, ты обладаешь видением. Они шпионы?

Она повернулась лицом к старику, свет блеснул на ее намасленном теле, гордо выставились груди.

— Я не всегда могу видеть, Энгс. Может, если я проведу с ними какое-то время, то узнаю правду.

Саймон импульсивно сказал:

— Мы согласны пройти любое испытание на честность. Мы не убийцы. И не шпионы. Мы не желаем вреда Ксоактлу или арти… художникам.

Корман наклонился и потянул старика за руку. Тот сел и стал слушать. Энергично покачал головой. Потом снова встал.

— Мы выслушали вас. Я за то, чтобы вернуть вас в пустыню, чтобы она вас проверила. Но я поставлю это на голосование. Кто хочет, чтобы эти люди были задержаны и подвернуты испытанию на правдивость?

Они быстро переглянулись, видя, что поднялась примерно половина рук.

— Кто хочет, чтобы их выпроводили?

Может, на несколько рук меньше.

— Очень хорошо. Чтобы отправить людей в пустыню, нужно определенное большинство. Не думаю, чтобы оно было. Уведите их.

Когда их выводили, Саймон посмотрел на толстяка и увидел, что тот благожелательно им улыбается. При этом правая рука его чем-то занималась на коленях у молодого человека.

Богарт тоже увидел это и презрительно плюнул на песчаный пол.

— Этот педик так влюблен в толстяка, что готов встать к нему раком.

Их смех, казалось, на мгновение отогнал нависшую над ними тень.

Сирк, в который их отвели, крепился к нижней части скалы, в стороне от остального поселка. Украшения были менее яркими — в основном черные и серебряные круги, бессмысленно сплетающиеся и расплетающиеся.

С двумя стражниками у дверей сирк стал эффективной тюрьмой. После того как их посетил Энгс, стражников убрали, но Саймон и Богарт дали слово, что не будут выходить. Старик был явно расстроен таким поворотом событий, но не готов по своему капризу рисковать безопасностью Ксоактла.

— Хотя я хотел, чтобы вас удалили, мой народ не захотел этого. Мы не любим насилия, но безжалостны к тем, кто лжет и угрожает нашему существованию. Если бы было по-моему, вам дали бы оружие, еду и достаточно воды и позволили добраться до одного из городов. Если теперь будет установлено, что вы лжете, ваша судьба будет труднее. Вас изгонят в пустыню без еды, воды и оружия.

Они хорошо запомнили его слова и спорили о том, что делать дальше. Богги был за то, чтобы попытаться украсть достаточно припасов и уходить.

— Нет. Слушай меня, Богги. У них есть этот газ и бог знает что еще. К тому же мы дали слово. И мы знаем, что говорим правду. Если сумеем убедить девушку, у нас будет шанс одолеть Кормана. Мы должны оставаться.

Богарт раздражительно пнул стул в угол, где тот ударился о стену сирка. К их ужасу, вся стена выпятилась к ним, и дом словно застонал. После этого они были осторожнее.

Время шло. Очень медленно.

Наконец — судя по жаре внутри сирка, была середина дня, — они услышали каблуки на каменном полу. Тень упала на дверь, и вошла Дайен. Как и раньше, она была обнажена выше талии. Ее кожаная сумка была украшена золотой вышивкой, а обувь разрисована и украшенная камнями. И она очень высокая, на несколько дюймов выше Богги.

Саймон почувствовал, как ускорился его пульс при виде ее обнаженной груди. Но кинжал в ножнах у нее на талии немного охладил его пыл.

Слегка наклонившись, она мрачно улыбнулась им.

— Я могу выслушать только одного из вас. Кто это будет?

Богарт криво улыбнулся.

— Думаю, ты слишком высокая, чтобы услышать, что я скажу. Лучше выслушай молодого Саймона.

Она ничего не ответила, просто повернулась и вышла, поманив за собой Саймона. Было время только на краткий обмен рукопожатиями, и Саймон пошел за ней.

Богги вслед послал предупреждение:

— Убедись, что твои ноги привязаны к кроватным столбикам. Иначе она проглотит тебя целиком.

И он остался один.

Дайен провела Саймона к небольшому сирку высоко на утесе, на некотором расстоянии от ближайшего дома. Сирк был украшен таким же рисунком, что и ее пояс.

— Ты сама это сделала? — спросил Саймон, показывая на переплетающийся серебристо-золотой рисунок.

— Да.

Она наклонилась и вошла, Саймон за ней. Внутри темно, свет только от отражения солнца, которое лежит на полу, как пятнистый ковер. В комнате кровать, стол и небольшой стул.

Дайен показала на стул, а сама легла на кровать. Подъем был трудный, но ровный подъем и падение ее грудей говорили о том, что она в хорошей форме.

— Хорошо, Саймон Рэк. Смотри на меня, держи мои руки в своих и рассказывай мне свою историю.

Он пододвинул стул и взял ее руки, удивляясь тому, какие они прохладные. Глаза у нее карие, с золотыми искорками, и он смотрел прямо в них.

Он уже собрался заговорить, когда кое-что заметил.

— Твои глаза.

— А что с ними?

— У тебя расширились зрачки. Ты приняла какой-то наркотик.

Части головоломки соединились, и он лучше понял общую картину.

— Наркотик. Он помогает тебе понять, правду ли я говорю. Рассказы правдивы. У вас, арти, есть какой-то тайный наркотик, который дает вам власть над мозгом. — Неожиданно он удивился. — Но почему вы не используете его, чтобы получить власть? Если хотите этого.

Девушка села и высвободила руки. В глазах ее вспыхнул гнев, и одна ее рука почти незаметно потянулась к ножу.

— Вот как! Правда то, что сказал нам Корман. Ты действительно шпион и пришел, чтобы найти наши слабые места. Оградить наше самое дорогое…

Она резко остановилась, поняв, что оказалась на пороге предательства.

Между ними повисло напряжение, как занавес из стеклянных бус. Саймон напряженно думал, как найти выход из опасной ситуации. Он видел, что она готова уйти. Рассказать, что она заподозрила. Приговорить его и Богги к смерти.

Он видел, как напряглись ее мышцы.

— Подожди! Выслушай меня, Дайен. Ради твоего народа. Прежде чем выслушаешь мой рассказ, позволь мне сказать тебе одно. Ты можешь определить, говорю ли я правду?

Она осторожно кивнула.

— Да. Я могу определить, когда мне говорят правду, а когда лгут. Что одно хочешь ты мне сказать?

Саймон едва мог сдержать удары в сердце. Он снова схватил ее за руку. Глаза его невольно оторвались от ее груди и погрузились в глубину ее глаз. Она слегка наклонилась вперед, лицо ее стало сосредоточенным.

— Ты готова, Дайен?

— Да. Но предупреждаю тебя: я не потерплю никаких хитростей. Я увижу. Если солжешь, тогда ты и твой друг все равно что мертвы.

— Хорошо. Я скажу тебе только одно. Вот что. И мой друг, и я хотим только добра Ксоактлу и людям в нем. Мы пришли, чтобы помочь.

На какое-то жуткое мгновение он почувствовал, как призрачные пальцы касаются его мозга, гладят его. Потом Дайен улыбнулась ему.

— Я рада этому. Ты говоришь правду. Но почему Корман так сказал?

— Ты его проверяла?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Никому из нас не приходило в голову, что он может быть нечестным. Наверно, должно было прийти. Но твоя история перед советом — была ли она правдива?

Быстро, по-прежнему держа ее за руки, Саймон рассказал Дайен всю историю. Он опустил только причину, по которой оказался в Алом квартале.

Она слушала его молча, не отводя глаз. Когда он закончил, она выпустила его руки и легла. Лицо ее было обеспокоено.

— Ты правда веришь, что ученые могут это сделать? Нанять человека, чтобы украсть наши лучшие работы? Это кажется невозможным.

Саймону пришла в голову другая возможность, и он гадал, сказать ли об этом девушке.

Дилемма разрешилась, когда Дайен вдруг снова села и пристально посмотрела на него.

— Тебе пришла новая мысль. Расскажи мне ее.

— Хорошо. Я не слишком умен, но и не дурак. Ты делаешь это… читаешь мысли, используя какой-то наркотик. Верно?

Наступила долгая пауза. Дайен нервно облизнула губы, пальцы ее играли рукоятью ножа.

— Можешь не отвечать, Дайен. Молчание говорит мне все, что нужно. Я слышал, что ваши лучшие произведения искусства тоже созданы под действием наркотика. Предположим, кто-то наложит на него руки. Подумай, что может он дать бессовестному человеку.

— Такому, как Корман?

— Такому, как Корман.

К его удивлению, Дайен упала на кровать и заплакала. Плечи ее дрожали. Плачущая женщина — такого Саймон никогда не испытывал. С тех пор как покинул замок. Он сидел, покраснев, как идиот, и не знал, что ему делать. Осторожно протянул руку и потрепал ее по плечу. Как испуганную лошадь.

Она схватила его руку и сжала, заставив поморщиться от боли. Дайен сама не понимает своей силы. Между всхлипываниями она выложила то, о чем он уже догадался. Существует средство, которое называется атика. Это сорт грибов, и средство невозможно выработать искусственно, хотя это много поколений пытались делать лучшие умы. Своеобразный побочный продукт химической реакции и биологической мутации, и единственное место, где растет этот гриб, в подземельях по Ксоактлом.

— Дело вот в чем, Саймон: осталось очень мало атаки. Гриб растет ужасно медленно. Поэтому только мне одной во всем Ксо-актле разрешается использовать средство. Много лет назад все могли его получить, сколько хотели, чтобы объяснить свой замысел и создать свои лучшие работы. Но беда в том, что им пользовались все, и его почти не осталось.

— Я могу его увидеть? И ваши сокровища?

— Нет. Нет, прости, Саймон. Для тебя это невозможно. Думаешь, Корман пришел за этим? И за нашими картинами и скульптурами? За атикой. И чтобы помочь танкерам уничтожить Ксоактл?

Саймон кивнул.

— Боюсь что так, Дайен. Судя по тому, что я знаю о Харли Кормане, его желания так же велики, как его тело.

К его облегчению, часть напряжения с ее лица исчезла, и она рассмеялась.

— Да, он толстый. Почему-то считают, что толстяк обязательно бездельник, или весельчак, или добрый человек. Никто не думает о злых толстяках.

Продолжая смеяться, она усадила его рядом с собой.

— Ты очень молод, Саймон Рэк. Сколько тебе лет?

— Двадцать, — торопливо сказал он, забыв о ее способности.

Дайен хлопнула его по запястью.

— Нет. Мне неважно, что ты еще мальчик. Я почти на восемь лет старше тебя, но мне это неважно. А тебе?

Прежде чем он смог ответить, она потянула его голову вниз и подняла лицо навстречу ему. Ее губы, теплые и мягкие, прижались к его губам, а пальцы вцепились в его волосы. Он ответил на ее поцелуй, чувствуя себя неловким; опытный язык Дайен раздвигал его губы, требовал впустить, пока он не позволил это. Тогда она втянула его язык в свой сладкий рот, лизала его и тянула. А свой язык вытянула, глубоко вдохнув.

Она легко положила руки ему на плечи.

— Я хочу, чтобы ты взял меня, Саймон. Проник в меня. Прямо сейчас.

Вход в сирк закрывал легкий занавес. Саймон встал и опустил его. В круглой комнате стало темно, темнота была богатая, золотая, светящаяся, и он посмотрел на Дайен, которая снимала свой пояс.

— Сними с меня обувь, Саймон.

Почему-то она, совершенно нагая, заставила его покраснеть, хотя он почти привык видеть ее полунагой. Он потянул за гладкую кожу, снял с нее сапоги и отбросил их в угол; они упали с глухим звуком.

Мгновение он просто стоял и смотрел на нее. Она лежала на спине, слегка раздвинув ноги, на лице ее была улыбка, и она походила на прекрасную рыбу, освещенную желтым светом на дне какого-то необычного аквариума.

— Иди ко мне, Саймон. Или ты и дальше собираешься стоять и смотреть?

Он сделал движение к ней, собираясь лечь, но она остановила его движением руки.

— Ты не собираешься снимать свой мундир? Или у вас в Федерации правило, что офицер всегда должен оставаться в штанах?

В ее смехе была чувственность, какой он раньше не слышал. Но он представлял себе этот звук, лежа на своей одинокой койке в глубине «Искателя приключений». Этот звук затруднил ему задачу, потому что брюки наткнулись на выступающее препятствие.

Наконец он тоже разделся и прыгнул к ней, как лягушка, лишенная кожи, смущенный собственной эрекцией.

Дайен протянула руку и погладила своими прохладными сильными пальцами.

— Твой сенсор, похоже, знает, куда хочет, Саймон.

Он лежал рядом с ней, трогая ее груди, сжимая их, улыбаясь, видя, как ее соски отвечают на его прикосновение. Она поцеловала его, пальцами поддерживая его напряжение.

— Коснись меня здесь. Нет, здесь.

Он почувствовал, что его пальцы входят в ее влажную мягкость, заставляя ее застонать и извиваться под ним. Наконец она откинулась и провела его в себя.

Следующие несколько минут прошли в густой дымке. Все, о чем читал и слышал Саймон, все, о чем он мечтал, осуществилось на этой умирающей планете.

Когда все кончилось, он лежал неподвижно, сердце колотилось так, словно он пробежал гонку по горной местности. Дайен улыбнулась ему. Подняла руку и коснулась красного следа на плече, куда укусила его в момент оргазма.

— Было очень хорошо, Саймон Рэк. А тебе было хорошо?

Быстрый ответ просился на уста, но он подавил его. Ему хотелось повести себя так, словно такое с ним происходит постоянно.

Но он не смог.

Он сполз с нее, лег рядом и посмотрел на куполообразный потолок. Мягко коснулся щеки Дайен.

— Это мой первый раз.

Она приподнялась на локте и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Я рада, что это было со мной.

Снаружи послышался легкий шум, как будто кто-то поднимается по лестнице. Печально улыбнувшись Саймону, Дайен встала и подошла к двери.

— Долг зовет, любимый. Мы должны идти к Энгсу и совету и рассказать то, что ты сказал мне. Потом… может быть, мы вернемся сюда.

Занавес зашумел, и она вышла на узкую площадку перед дверью. Саймон встал и начал натягивать брюки, когда услышал звук за занавеской. Этот звук встревожил его, но он расслабился, когда Дайен вернулась.

— Саймон…

Она произнесла это так тихо, что он едва услышал. Упрямые брюки не поддавались, и он не поднимал голову.

— Саймон…

На этот раз громче и напряженнее. Саймон Рэк поднял голову.

Великолепное тело Дайен качнулось к нему. Кровь текла из страшной раны в горле, спускаясь по грудям и животу. Забивалась в лобковые волосы, текла по бедрам и капала на пол.

Дайен шагнула, оставляя на полу кровавые следы.

В горле его поднялась желчь, когда он увидел, что с ней сделали. На его глаза неожиданно навернулись слезы. Он молод и неопытен, но достаточно времени провел в медицинском отсеке, занимаясь почти исключительно ранениями, чтобы узнать смертельную рану.

Она качнулась вперед, и он успел подхватить ее; теплая кровь ударила ему в лицо. Глаза ее были открыты и смотрели на него с удивленным выражением. Он осторожно положил ее на кровать и беспомощно смотрел, как кровь жизни вытекает через жестокий разрез горла.

Ее пальцы сжались на его руке, губы шевельнулись. Он наклонился, пытаясь услышать слова.

— Парень… Кормана… снаружи… нож в…

Слышалось только ее неровное дыхание, которое становилось все слабей. Саймон понимал, что убийца может еще быть здесь, и ему ужасно хотелось выйти и убить его. Разорвать его на куски голыми руками.

Но девушка умирала. Он не оставит ее умирать одну.

Рука, сжимавшая его руку, разжалась, дыхание стихло. Саймон посмотрел вниз и увидел, что поток яркой крови сменился маленьким нерегулярным ручейком. Даже в свете охры через занавес лицо и тело Дайен побледнели. Глаза закрылись, спокойное лицо застыло.

Осторожно положив девушку на кровать, Саймон поискал ее пояс. Она беззаботно отбросила его, когда они занимались любовью. Из пояса торчала рукоять ее кинжала. Обоюдоострое лезвие, украшенное, с прекрасной гравировкой. Рукоять обмотана полосками кожи, и равновесие в руке превосходное.

Вытерев пот с пальцев, Саймон подготовился к выходу. Порыв ветра откинул тяжелый занавес, пятна света плясали и смешивались на полу. Пол покрыт пятнами темной крови.

Он услышал скрип лестницы, но это может двигаться кто-то другой. Саймон шагнул к двери.

Сорвав занавес с опор, в сирк ввалились два человека, схватившись в отчаянной схватке. Оба держали ножи, один в крови.

Один темнокожий, на нем только пояс арти. Второй стройный, с копной всклокоченных светлых волос. Свет, проходящий в дверь, отразился на золоте его сандалий. Это был Джоэл Уилберсон, и на его ноже была кровь Дайен.

Два человека покатились, и Саймону пришлось отступить, чтобы не столкнуться с ними. Схватка была такой тесной и напряженной, что он не мог разглядеть, кто этот арти.

На мгновение они разъединились, и Саймон узнал мрачное лицо Ниокла, молодого человека, который выступал против них на совете. В свою очередь и он узнал Саймона и сказал:

— Вот оно что! Вы двое союзники. Ну, вам это с рук не сойдет.

Стройный молодой человек увидел возможность и сделал отчаянный рывок к двери. Но Саймон был быстрее. Он выбросил ногу, ударив убийцу по голени.

Джоэл, защищаясь, вытянул руки, но падение было слишком стремительным. Он ударился животом с такой силой, что весь воздух вырвался из легких. Кинжал покатился по полу и остановился у ног Ниокла.

Джоэл встал на колени, он оскалил зубы, пытаясь вдохнуть воздух. На глазах у изумленного арти Саймон быстро шагнул вперед и ударил голой ногой. Удар пришелся Уилберсону в горло, и тот упал, дергаясь от боли. Он прикусил язык, и изо рта у него потекла кровь.

Не обращая внимания на стонущего противника, Ниокл протиснулся мимо Саймона и посмотрел на Дайен, лежащую на окровавленной постели. Когда он повернулся, лицо его было бесстрастным.

— Рэк. Я пришел узнать, закончила ли Дайен тебя расспрашивать. Я видел, как этот… — он ножом показал на Джоэля Уилберсона, — поднимается по лестнице. Я пошел за ним. Вышла Дайена. Он ударил ее этим ножом. Это все.

Саймон и Ниокл быстро связали раненого Джоэля полосками, отрезанными от постельного белья. Потом подняли и поставили на ноги, ослабив путы лишь настолько, чтобы он мог спускаться по лестнице. Все это время Джоэл что-то бормотал и кашлял кровью.

Когда это было сделано, Саймон посмотрел на Ниокла.

— Я рассказал Дайен всю правду. Корман преступник, он хочет уничтожить всю вашу общину и забрать ваши сокровища.

Темные глаза смотрели на него.

— То, что произошло, показывает, что твои слова могут быть правдой. Но как я могу быть уверен?

Саймон ответил ему одним словом:

— Атика.

Ниокл свистнул и опустил голову.

— Вот как. Она сказала тебе это. Значит, она тебе верила. Идем. Мы должны пойти к совету и рассказать ему об этом. Энгс сейчас совещается с другими старейшими. Мы можем пойти к нему.

Золотой свет тускнел, и Ореол Зайина повис над головой, когда они проделали опасный путь вниз. Джоэл, не способный держаться за лестницу связанными руками, стонал и кричал при спуске от страха. На полпути стало ясно, что он действительно может упасть, и Саймон неохотно перерезал его путы, оставив их только на ногах.

Наконец он почувствовал под ногами твердый камень. Через несколько мгновений они были в прохладных коридорах.

Джоэл продолжал плакать, когда они вели его в полутьме. Ниокл шел по извилистым лабиринтам, привлекая любопытные взгляды проходящих мимо арти.

— Не могу дождаться, когда увижу жирную морду этой свиньи, — сказал Ниокл, поворачивая за угол.

— Ты желаешь встретиться с какой-то конкретной свиньей?

Голос низкий и звучный, он слышен, но непонятно, откуда исходит.

— Корман! — выдохнул Ниокл.

Рука его опустилась к поясу, и он извлек нож, попятившись к Саймону и пленнику.

— К твоим услугам! Мне жаль видеть, что вы так плохо обращаетесь с моим спутником. Боюсь, совет будет этим недоволен.

— Этот твой спутник убил Дайен! И мы все знаем о твоих планах.

Из темноты послышался негромкий смех.

— Поистине. Курсант Рэк, ты очень надоедливый молодой человек. Я больше не могу терпеть твое постоянное вмешательство в мои планы. Думаю, дорогого Джоэла надо отшлепать, и поскорее. Какое же старинное выражение мне нужно? Да, он все вам выложил. Нехорошо, Джоэл. Меня печалит такое отсутствие благодарности.

Арти и Саймон держали Джоэла между собой, подальше от этого культурного насмешливого голоса. Джоэл упал на колени и громко плакал.

— Харли, дорогой, я тебя не предал. Они сами узнали. Рэк узнал. Я слышал, как он говорил об этом девушке, поэтому заставил ее замолчать. Как ты хотел.

Вздох, легкий, как капля яда в бокале с добрым вином.

— Прощай, Джоэл.

Треск, словно хлопок хлыста, и залп энергии пролетел между Саймоном и Ниоклом и отбросил Джоэла к стене. Нарядная одежда вспыхнула. В свете этого пламени Саймон увидел, что залп попал Джоэлу прямо в грудь, образовав дыру, в которую можно просунуть кулак. Джоэл умер мгновенно.

Кровь зашипела, попадая в огонь, постепенно погасив его. Саймон инстинктивно опустился на колено, готовый броситься в укрытие. Часть коридора, в которой они оказались, очень плохо освещена. Но та, в которой ждал Корман, совершенно темная.

После первых мгновений шока Ниокл начал действовать. Ноги его заскрипели на песке, он бросился туда, откуда донесся выстрел. Но арти опоздал, и Саймон это знал.

Оружие хлестнуло снова. Даже в тусклом свете Саймон видел, как поднялись руки Ниокла, услышал его приглушенный крик и звон ножа, ударившегося о стену. Воспользовавшись этим моментом, Саймон нырнул за большой камень и укрылся здесь, положив руку на рукоять кинжала Дайен.

Он слышал, как бьется Ниокл в болезненной, черной, одинокой смерти. Дважды он крикнул, просил Саймона помочь. Но молодой офицер остался на месте. Его единственный шанс — переждать Кормана и ударить ножом, когда тот двинется. Если он пойдет к умирающему арти, то станет просто легкой целью для Кормана.

Он был неподвижен, наклонившись, готовый к мгновенным действиям.

— Послушай, дорогой Саймон. Будь разумен. Я не желаю тебе зла. У меня нет желания конфликтовать с Галэсбэ. Пойдем со мной к этому маразматику Энгсу и вдвоем сочиним для него правдоподобную историю. Что? — Саймон ждал, чувствуя, как сердце бьется о ребра. — Что скажешь? Ты мне не вполне доверяешь? Так? — снова смех. — Думаешь, я не знаю, где ты? Вот, прими это как небольшое доказательство моей честности.

Что-то скользнуло по неровному каменному полу и остановилось у его ног. Осторожно, подозревая какую-то западню, Саймон протянул руку и коснулся этого.

Инстинктивно он отдернул руку. Горячий ствол пистолета. По-прежнему чувствуя предательство, Саймон подтянул оружие к себе, взялся за рукоять, пальцем нащупал спуск.

Он улыбнулся. Теперь только вопрос времени, когда кто-нибудь придет ему на помощь. Он уже слышал шаги людей, бегущих на шум.

— Ты действительно думаешь, что я помогу тебе, Корман? После трех убийств. Должно быть, ты сошел с ума. Как только арти будут здесь, я расскажу им, что случилось. Ты все равно что мертв.

Голос, который он услышал поверху звуков бегущих людей, звучал спокойно и уверенно. Корман улыбался.

— Мой дорогой молодой человек. Поистине, ты очень жизнерадостен.

Из-за угла, со стороны внутренней пещеры Ксоактла, показался свет.

— Сюда! На помощь! Сюда! — закричал Саймон.

Тьма отступила в тени, и все пространство заполнилось вооруженными людьми. Они возбужденно заговорили, увидев тела. Саймон осторожно встал, все еще держа пистолет, и осмотрелся в поисках Кормана.

Предводитель стражников первым увидел Саймона и направил на него оружие. Саймон улыбнулся и опустил пистолет, так что ствол был направлен в пол.

— Не волнуйся. Я не тот, кто вам нужен.

— О, но это он. Очень боюсь, что это он и есть.

В мятом костюме, с лицом, искаженным тревогой, толстяк шел по песку к предводителю.

Прежде чем тот смог заговорить, Корман показал на Саймона.

— Вот ваш злодей, капитан. Я шел сюда, когда увидел, что он грозит моему спутнику бластером. Этот смелый парень, — он показал на тело Никола, — попытался спасти его, но он его убил. Джоэл попытался убежать, но Рэк убил и его. Если бы вы не пришли вовремя, он убил бы и меня, как единственного свидетеля своих преступлений. Я в долгу перед вами.

У Саймона отвисла челюсть. Быстрота мышления Кормана и поразительное владение нервами оказались для него полной неожиданностью. Все посмотрели на него. Не понимая, что делает, он поднял бластер.

— Видите, вот оружие, которым он пользовался.

Огонь от факелов арти блеснул в маленьких глазах Кормана, утонувших в подушках жира.

— Нет, нет…

Саймон замолчал, поняв, что слова бесполезны. Толстяк полностью переиграл его. Он держит оружие, из которого убиты Джоэл и Ниокл. И на нем только одни отпечатки. Саймона.

Он мгновенно принял решение. Бластер прикрыл полукольцо стражников.

— Нет. Простите. Он лжет, но я не могу это доказать.

Медленно, щупая землю за собой, Саймон попятился. Глава стражников сделал к нему шаг, потом остановился.

— У тебя нет ни одного шанса. Мы схватим тебя в любое время.

— Отступите. Я никому не хочу причинять вред, но…

Корман двинулся вперед.

— Кроме этих невооруженных юношей! Послушайте, если вы его не остановите, это сделаю я.

И он начал приближаться к Саймону. Прикусив губу, Саймон прицелился в ноги толстяка, готовый нажать на спуск.

— Подойдешь ближе, и я…

И тут он увидел, что толстяк подмигнул. Понимание пришло слишком поздно.

— Ты все время лгал, толстый ублюдок! — крикнул он.

Хорошо понимая, что последует, он нажал на спуск. Легкий щелчок. И больше ничего.

Корман все продумал, убрав из бластера заряд, после того как убил Джоэла и Ниокла.

Саймона схватили и повели на совет. Встреча будет совсем не такой, как он ожидал. Корман шел рядом с ним, тяжело дыша и вытирая пот большим белым носовым платком.

— Клянусь своей душой, Рэк. Я не думал, что дорогой Джоэл предаст меня.

Не глядя на него, Саймон ответил:

— Он не предал. Я сам догадался. Дайен поверила мне, и твой маленький педераст зарезал ее.

— Догадался! Потому что видел меня с нашим маленьким другом в «Красной дыре»?

— Перестань, Корман. Чтобы ты ни говорил своему приятелю танкеру, тебе нужны сокровища.

Плечи толстяка затряслись.

— Возможно, ты прав. Впрочем, это тебе не поможет. Но есть сокровища и сокровища.

Не способный остановиться, Саймон сказал:

— Ты имеешь в виду атику? Ты ее никогда не получишь.

Впервые за все время Саймон почувствовал, что Харли Корман встревожился. Было очевидно: он не подозревал, что Саймон знает о драгоценном веществе.

— Что ты знаешь об атике?

Саймон молчал.

— Ну, не вижу, каким образом это знание тебе поможет. Тебя осудят как убийцу, и это конец. Бедный, бедный маленький Джоэл. Он был такой хороший…

Он замолчал.

Разъяренный жестокостью этого человека, Саймон повернул голову и посмотрел на него.

— Мой бог, Корман! Что бы они ни подумали, мы оба знаем, как он умер. Как ты мог это сделать?

Впереди показался свет. Они у самого помещения совета, где Саймона будут судить.

Корман быстро прошептал:

— Как? Мой дорогой друг, в галактике масса таких Джоэлей. А источник атики лишь один.

Глава 6
Золотой ковер

Ошеломляющие сжатие стальной руки, державшей его мозг, казалось, на мгновение расслабилось. Он чувствовал, как боль рябью плывет по поверхности его мозга.

Порвалась ткань на плече, на мгновение замедлив его смертельное падение.

Его зовут, голос кажется высоким и нормальным. Он узнает свое имя. Но остальные слова сливаются и совершенно непонятны.

Острый запах аммиака становится сильнее. На краю зрения промелькнуло что-то желтое. Одежды кого-то другого падают далеко и высоко над ним. Поворачиваются в лихорадочном движении.

Он выигрывает время.

Выигрывает. Но слишком поздно. Слишком поздно. Поздно.

— Теперь слишком поздно беспокоиться об это, Богги. Сейчас неважно, кто прав, а кто неправ. Только кто живет, а кто умер.

Была еще ночь. Стоя у входа в маленький тесный сирк, Саймон мог изогнуть голову и посмотреть на окрашенное золотом небо и на Ореол Зайина, словно какой-то неземной мост, висящий над ними.

— Когда нас выгонят? Разве Энгс не сказал, что при первом свете?

Саймон повернулся и сел, прижимаясь спиной к круглой стене. Сильно нажимая, можно было почувствовать ответное нажатие живого существа. Он зевнул, стараясь выглядеть беззаботным перед человеком, который старше и опытнее его.

— Да. Когда луч охры упадет на Глаз Ксоактла. Так он сказал. Это значит, когда солнце коснется полированного камня на верху утеса. Должно быть, уже скоро.

Почему-то ожидание давалось Саймону труднее всего. Суд был милосердно коротким, хотя Энгс не удержался от искушения и произнес проповедь, посвященную тройному убийству. Саймон понял, что отделался действительно легко.

Богарт словно бы читал его мысли.

— Говорю тебе, Саймон, могло быть гораздо хуже. Я был на одной далекой планете, где убийц бросают в расплавленное стекло. А на другой планете хирургически удаляют руки и ноги и сажают на столб посреди бассейна с хищными рептилиями.

Как ни трудно, Саймон смог слегка улыбнуться.

— Да. Ты меня очень подбодрил, Богги. Но, как ты сам говоришь, пока бежишь, ты жив.

Снаружи они слышали шум: собирались арти, чтобы стать свидетелями их изгнания из Ксоактла. Таков был приговор. И не только Саймону, но и Богги, как его сообщнику. Быть изгнанными в пустыню без еды, без воды и без оружия.

Хотя Саймон сумел сохранить в тайне свой драгоценный метательный нож.

— Я думал, женщины разорвут нас на куски. Как ты думаешь, не стоило ли попросить о свидании со стариком и заставить его выслушать, что произошло на самом деле? Я хочу сказать, что они должны быть нам благодарны. Вместо того чтобы выкидывать на смерть в пустыню.

Они слышали скрип лестницы, по которой поднимались к их сирку. Казалось, в воздухе появился намек на свет.

Саймон посмотрел на смутные очертания Богги.

— Дьявольщина. Все равно что спорить с Т. Пиксидисом в одном из его новых произведений. Нет, я жалею только том, что попал в этот переплет.

Богарт легко потрепал его по руке.

— Послушай меня. Если придется идти туда — а должен сказать, что наши перспективы меня не слишком радуют, — я встретил немного людей, с которыми хотел бы пойти.

К своему удивлению, Саймон почувствовал, что у него слезы на глазах, и закашлялся, чтобы скрыть смущение. Занавес отдернули, показались вооруженные стражники, смотревшие на них с неприкрытой ненавистью.

— Идемте, ублюдки! Надеюсь, один из вас дернется. Ничего не хотел бы больше, как размазать вас по скалам.

Они не ответили. Что можно ответить на такую оправданную горечь? Осторожно спустились по раскачивающейся лестнице на сотни метров вниз.

Саймон использовал небольшую паузу, чтобы осмотреться. Далеко, на самом краю зрения над горизонтом показался еле заметный серебряный блеск. Желтые лучи протянулись над неровной местностью, освещая вершины и погружая углубления в еще большую тень.

На мгновение его глаз уловил серебряную вспышку далеко на юге, словно первые лучи солнца блеснули на полированном металле. Похоже на летящую иглу.

— Я только что видел корабль танкеров, — сказал он Бог-ги. — На юге. Похоже на то, что он садился.

Богарт не ответил.

Когда они спустились на дно, их окружила почти вся колония. Слышались гневные крики, и одна из молодых женщин бросила камень, попав Богги в плечо. Стражники окружили их, и Энгс воззвал к миру. Он повторил приговор, и их отвели на край поселения, за пределы чашеобразного кратера. Один из стражников толкнул их, Саймон при этом едва не упал на острые камни.

Затем их оставили одних.

За ними восходящее солнце отражалось от Глаза Ксоактла на самом краю утеса.

Хотя солнце поднялось едва на половину и выглядело ярким полумесяцев, стало уже жарко. Оба бросили последний взгляд на Ксоактл, с его многоцветными шарами, цепляющимися за утесы и связанными только веревками и лестницами.

И повернулись лицом к негостеприимной пустыне — худшей во всей галактике.

— Куда пойдем, Богги?

— Недалеко. Только чтобы уйти от этой толпы. Потом найдем убежище на самую жаркую часть дня. Идти будем по ночам. Пойдем туда, где ты видел корабль танкеров. Может, у них там лагерь.

Они двинулись по расколотым камням на юг. Пытались не падать. Пытались экономить силы. Искали убежище, прежде чем солнце выпарит воду из их тел.

В голове у Саймона была одна мысль: было ли то, что он видел, кораблем и есть ли там лагерь? Если так, то их смертный приговор может еще быть не исполнен. Как говорил его старый сержант: небольшая надежда намного лучше отсутствия надежды.

Спустя час они, казалось, едва продвинулись. Солнце поднялось, приблизившись к самому низкому участку Ореола Зайина. Мундиры у них потемнели от пота, на груди и животе, под мышками и на спине появились темные пятна. Дыхание с хрипом вырывалось из горла Саймона, и он уже хотел пить больше всего на свете.

Больше всего, кроме мести. Мести Корману. Убийце с ножом под плащом. Улыбающемуся убийце.

Соль жгла глаза, колола кожу, оживляла прежние раны, словно они не зажили. Они с Богги вышли на полоску ровного песка вдоль того, что когда-то могло быть руслом реки. Саймон шел механически, закрыв глаза, измучив себя мыслями о ледяной воде. Ледяной воде, текущей у них под ногами. Холодной жидкости, плещущейся меж камнями.

Не думая о том, куда ступает, он споткнулся и упал, больной ударившись ребрами.

Удар причинил сильную боль. Он почувствовал, что задел за что-то плечом, и это замедлило падение. Дышать стало трудно. Острый запах аммиака стал еще сильнее.

Пещера была маленькая и тесная, но она спасала от жары и помешала испарению жидкости из тела. Они провели здесь большую часть дня, и сейчас пора идти дальше.

Они почти не разговаривали — говорить было не о чем. Если там впереди лагерь, они смогут обсудить позже. Если нет, вероятно, через два-три дня они будут мертвы. Если бы они сразу направились в Форт-Пейн или в Форт-Дан, возможно, у них еще оставался бы незначительный шанс.

Но если они доберутся до города, их арестуют, а может, и убьют. В любом случае оттуда они не смогут вернуться к Харли Корману. И при этом помочь арти. Но этот второй мотив находился в конце списка их целей.

Часть дня Богарт говорил о выживании. Саймон проходил необходимые курсы, но очень скоро понял, что между теорией и практикой огромное расстояние.

Слушать хороших лекторов и делать записи в обогреваемой комнате или в помещении с кондиционированием.

Умирать с почерневшим языком в изъеденном язвами рте.

Как можно меньше потейте и сосите что-нибудь. Одно из лучших средств для этого — сырой лук. Для удовлетворения потребностей в прохладном климате нужно полгаллона воды. В жарком это количество удваивается.

Так написано в учебнике. Ничего сырого поблизости нет. Нет гладких камней. Только острые осколки и песок. И очень трудно не потеть, когда пот каплет с кончика носа, когда ты просто сидишь в тени и стараешься не шевелить ни одной мышцей.

— Мне нужно помочиться. Эй, Богги!

— Что?

— А почему бы нам не пить мочу? Лучше, чем ничего. Как-то профильтровать ее.

Голос Богарта звучал устало.

— Слушай, молодой Саймон. Моча соленая. От нее еще больше захочется пить. Мне это не кажется хорошей идеей. А? — Саймон выглядел таким разочарованным, что Богарт с трудом улыбнулся. — Но если вымочишь в ней рубашку и протрешь тело, это поможет сохранить в нем жидкость.

Хотя он был готов пить мочу, мысль о том, чтобы натереться ею, показалась Саймону отвратительной. И только когда Богарт это проделал, он последовал его примеру. И обнаружил, что охлаждение, хотя и короткое, было приятно.

Саймона весь день изумляло, как хорошо Богги разбирается в технике выживания. Когда солнце обожгло лицо и Саймон начал снимать верхнюю часть мундира, Богарт остановил его, сказав, что нужно сократить испарение пота.

— Богги, без тебя я бы ни за что не справился. Спасибо.

Товарищ потратил драгоценную жидкость, попытавшись плюнуть.

— Послушай, Саймон, быть половиной команды значит никогда не благодарить. Эй, мне это понравится. Будет частью истории.

Как только солнце ушло за неровный горизонт, они снова пошли. Отдых помог, но они по-прежнему выглядели, как пара давно похороненных скелетов. С осунувшимися лицами, покрытыми песком и пылью.

Саймон постарался запомнить, в каком направлении видел корабль танкеров, и они пошли туда.

Камни были все еще слишком горячими, чтобы к ним прикасаться, но постепенно, по мере наступления темноты, охлаждались. К счастью, света космического мусора, как радиоактивной радуги, было достаточно, чтобы идти. Луны у Зайина нет.

В такой местности трудно определить, сколько прошел, но Богги считал, что они прошли примерно треть до своей цели.

Приближался рассвет, когда Богарт упал в расселину. Только что он шел впереди, его тяжелое дыхание служило для Саймона, идущего в нескольких метрах сзади, путеводителем. В следующее мгновение послышался грохот камней, скользящих в гулкую пустоту.

— Богги! Боже, Богги!

Гул катящихся камней длился словно столетия. Наконец стало тихо. Не обращая внимания на острые камни, резавшие руки и грудь, Саймон вытянулся на краю расщелины, пытаясь заглянуть вниз. Свет был такой слабый, что он едва видел конец своей руки.

Дважды он позвал Богарта, напрягая слух, чтобы услышать ответ снизу, из глубины этого вертикального спуска. И когда услышал ответный голос, был изумлен тем, что он так близко. Может, в трех-четырех метрах внизу. Слабый и дрожащий.

— Я здесь. Тут карниз. Полметра шириной и два в длину. Кажется непрочным, как ад. Я пытаюсь стоять на нем.

Послушался шум падения и перемещения камней и земли. Саймон пытался считать, чтобы определить глубину отверстия.

Остановился на счете сорок.

Все равно слишком глубоко.

Наконец он смог разглядеть белый круг лица Богги, плывущий в глубине, как затонувшая луна.

Протянув вниз руку как можно дальше, он понял, что этого недостаточно. Быстро снял свой стандартный пояс для инструментов и попробовал опустить его.

— Не получается, — сказал Богги. — Не могу дотянуться на ширину нескольких ладоней. Подожди. Я сниму свой пояс и брошу тебе. Свяжешь два пояса и вытащишь меня. — Пауза. — Но поторопись, молодой Саймон. Этот карниз всю ночь не будет меня держать.

Новый шум, потом выдох с усилием — Богги бросил пояс. Но скала неровная и немного нависает. Пояс задел за верх и упал назад. Саймон закрыл глаза, думая, что все потеряно.

— Саймон, я его поймал. Но в следующий раз могу и не поймать. Твоя очередь предложить блестящую идею. Эй! Какого… Нет!

Саймон, покачиваясь, остановился на карнизе рядом с ним. Оба почувствовали, как карниз осел на несколько сантиметров. Потом все стихло.

Очень тихо Богарт сказал:

— За годы службы я видел немало глупостей. Видел колоссальные глупые фонтаны зеленого дерьма. Но ты, Саймон Кеннеди Рэк, несомненно, самый тупой и…

Саймон прервал его.

— Нет времени на комплименты, старина. Этот карниз недостаточно велик для нас обоих. Вот мой пояс. Возьми оба пояса в зубы и забирайся мне на плечи. Выберешься наверх и спустишь оба пояса. Если мы потеряем один из них, мы мертвое мясо в недрах этого недоброго мира.

В наступившей тяжелой тишине они услышали далекий гул корабля-иглы, идущего на посадку недалеко от них.

Стараясь говорить разумно, Богарт готов был возражать. Саймон остановил его.

— Слушай, бочонок жира, поднимайся, пока я не выпнул твой зад через лицо! Понял?

— Да, сэр, — ответил Богги, не в силах сдержать улыбку в голосе.

Еще один сдвиг карниза заставил его поторопиться. Он осторожно забрался на плечи Саймона, сжимая оба пояса в зубах. Камни под ногами Саймона скрипели и дрожали. Толчок — и тяжесть с его плеч исчезла.

Через несколько мгновений Богарт спустил ему пояс, Саймон вскарабкался по нему и, тяжело дыша, лег рядом с Богартом.

Именно в этот момент карниз не выдержал и рухнул в глубину расселины. Жизнь не всегда бывает такой!

Они встали, увидев первые лучи солнца в небе.

Богарт просто пожал Саймону руку.

— Рэк, если мы выберемся из этой заварухи целыми и Галэсбэ снова прижмет нас к груди, буду рад, если ты станешь моим партнером.

— В корабле-разведчике?

Богги широко улыбнулся.

— Я всегда хотел этого. Я здесь потому, что в корабле мне душно. Мне подходит только открытый космос.

Они обменялись рукопожатием.

Солнце начало печь, и они сразу занялись поисками убежища. Нашли впадину. Не такую хорошую, как накануне, но дающую небольшую тень.

Они жались в тени, пытаясь уснуть.

Днем спать было трудно из-за жары, но время от времени им удавалось задремать, всегда просыпаясь рывком.

Весь день в пустыне ничего не двигалось, слышался только грохот камней недалеко. Так как больше такого не случалось, они решили, что это рухнувший карниз.

Как и оказалось.

Желтый ослепительный свет словно прорывался под закрытые веки, прямо в мозг.

Над собой Саймон увидел другое тело, летящее к нему, раскинув руки и ноги, как у куклы с оторванными конечностями. Вокруг головы и груди этого тела клубился розовый туман. Вначале это его удивило. Но потом он понял, что это кровь.

Значит, Богги до него добрался.

— Старая команда. Никогда не подведет, — сказал он, продолжая скользить к озеру.

Когда пришло время выступать, Саймон обнаружил, что он бесконечно устал. Кожа на лице потрескалась и сходила, в углах рта незаживающие раны. Глаза страшно жгло, а колени и плечевые суставы болели. Зубы высвобождались в деснах, а язык по-прежнему разбух. Оба попытались помочиться, чтобы получить прохладу для тела, но смогли выпустить только несколько ярко окрашенных капель.

Но они должны были идти.

Корабль танкеров приземлился, но они не слышали, чтобы он снова поднялся. Значит, он где-то поблизости.

Должно быть, в ущелье где-то вблизи. Вопрос только, где именно.

Они брели, скользя и падая. Они настолько устали, что даже не бранились, когда снова падали, споткнувшись. Их мундиры превратились в рваные грязные тряпки, и кровь окрасила их тела. Ноги были покрыты массой кровавых волдырей, руки изрезаны.

В эту ночь они прошли едва половину расстояния, которое преодолели за первую ночь. Когда солнце начало свое новое дневное путешествие, они упали в небольшое углубление, дававшее минимальную тень. Хотя никто об этом не говорил, оба знали, что, если завтра не доберутся до лагеря, они достигнут пределов своей выносливости.

Но по крайней мере в истощенном состоянии оказалось легче уснуть. Вначале дрожь земли разбудила Саймона, мгновение спустя проснулся Богги. Они услышали низкий гул и вой двигателя корабля, начинающего подъем.

Разрезая заостренным носом, как скальпелем, небо, корабль танкеров поднялся, и ветер, поднятый им, заставил их укрыться и закрыть глаза от потоков песка и мелких камней.

После того как удары стихи, Богги коснулся плеча Саймона.

— Здорово! Тут должно быть не дальше мили. Мы задолго до утра будем у их лагеря.

На Саймон не разделял его энтузиазм.

— Очень много «если», Богги.

— Что ты хочешь сказать?

— Допустим, корабль унес их всех. Придя в лагерь, мы найдем кольцо обожженной земли и ничего больше.

Остальную часть дня они провели почти в полной тишине.

Когда раскаленный диск ушел за далекий горизонт, они пошли. Несмотря на усталость и очень трудную местность, шли быстро, не обращая внимания на новые порезы и ушибы в своем стремлении быстрее добраться до места старта корабля.

И когда нашли это место, поняли, почему не могли увидеть его издалека. Лагерь располагался в кратере. Меньшем, чем кратер Ксоактла, но все же достаточно глубоком, чтобы спрятать целую флотилию кораблей-игл. Внизу они видели пузыри временных жилищ, каждое с собственной установкой по обогреву и подаче воды.

— Там никого нет. Ни в одном жилище не видно света. Место брошено!

Саймон едва не заплакал от разочарования. Они опоздали. Корабль забрал всех танкеров, чтобы перенести их на короткое расстояние в Ксоактл, где, наверно, выпустит их на флоатерах.

— Подожди. Смотри! — Богарт торопливо считал. — Шестой справа. Там слабый огонь. Пошли.

Из освещенного жилища доносился негромкий гул электрического мотора, приглушенный изоляцией на крыше и стенах. Ставя ноги осторожно одну за другой, Богги и Саймон продвигались вперед.

Вооружившись несколькими камнями, Богарт шел впереди, Саймон шел за ним. Единственным освещением служила призрачная фосфоресценция небесной дуги.

Чувствуя, как острые края камней впиваются в раны на руках, Богги шел, пригнувшись. На мгновение он остановился, когда высота гудения слегка изменилась, потом загудела по-прежнему.

Он был в двадцати шагах.

— Брось камни и встань прямо.

Голос громкий и металлический, в нем что-то нечеловеческое. Богги повернулся, готовый бросить камень; ударил луч и бросил его на землю. Плечо обожгло, и рука онемела.

— Дурак! Я хочу знать, кто ты такой и что здесь делаешь. Если не ответишь, я выжгу тебе мозг, как что ты больше никогда не сможешь производить эти ваши предметы арти.

Голос звучал спокойно и безлично.

В темноте Богги едва мог разглядеть, откуда он исходит. На метр в воздухе на серебристой платформе сидел тинкер, гротескный в своем экзоскелете. Какое-то оружие было нацелено на Богги.

Саймон был за жилищем. Он застыл и только осторожно выглядывал из-за угла. Ему было хорошо видно, что тинкер один. И он на флоатере. С антигравитационным двигателем — именно то, что им нужно, чтобы вернуться в Ксоактл и уничтожить Кормана. Платформа способна выдержать двоих и пронесет их над любой защитой арти.

Но Богги во власти тинкера. Тот вооружен и защищен броней. Саймон быстро извлек нож и начал разрезать верх мундира на полосы.

Время. Богги знал, что Саймон попытается его спасти. Если у него будет время.

— Почему ты думаешь, что я арти?

— Здесь я задаю вопросы. Мне очевидно, что ты грязный арти. Кем еще ты можешь быть?

Притворяясь, будто он в худшей форме, чем в реальности, Богарт тянул время, стеная и держась за голову.

— Наверно, ты прав.

— Конечно. Мы годами изучали вашу жалкую колонию. Я знаю об арти все факты, что нужно знать.

— Все артефакты чего?

— О чем ты?

— Какие артефакты?

— Все факты об арти.

— Откуда?

Богги почти наслаждался этой абсурдной игрой. И это дает ему время.

— Как ты можешь спрашивать «откуда» о фактах об арти?

— А. Не артефакты. Факты об арти.

Голова, маленький шар в защитной оболочке мощной брони, повернулась к нему.

— Своей болтовней ты тратишь мое время. Завтра к заходу солнца твоя прогнившая колония превратится только в воспоминание.

Флоатер мягко опустился и с еле слышным шумом сел на песок. Потянувшись, как отвратительное гигантское насекомое, танкер вытянул длинные ноги и встал; теперь он на метр возвышался на Богартом.

— Я считаю, что ты всего лишь жалкий шпион. Не могу понять, чем ты можешь нам повредить. Поэтому логика говорит, что я должен просто убить тебя.

Последовал очень легкий свист летящего предмета и звон, когда этот предмет попал в цель. Медленно, как здание в лесах, которое начинают сносить, танкер сложился и упал на камни. При это он пальцем нажал на спуск своего оружия, и луч света превратил большой камень в осколки. Бластер выскользнул из потерявших чувствительность пальцев.

— Боже, Богги, слушая эту болтовню об артефактах, я едва не лопнул, сдерживая смех. Но это дало нам необходимое время.

Богарт подошел к тому месту, где лежал тинкер, и посмотрел на него. Света из ближайшего дома было достаточно, чтобы увидеть струйку крови на лице маленького человека.

— Как ты это сделал? Бросил камень?

— Нет, слишком рискованно. Будучи детьми в замке, мы ходили за дичью с пращами и камнями. Я сделал пращу из полосок мундира и из нее бросил камень. Проклятый маленький ублюдок. Он получил по заслугам.

Они не стали тратить времени на то, чтобы связать тинкера, только взяли небольшой запас еды и воды и побежали к флоатеру. Он был не поврежден, а они достаточно знали о принципах его работы, чтобы управлять им.

Пока Богги проверял двигатель, Саймон забрался на платформу.

— На этом мы к рассвету легко доберемся до Ксоактла. И сможем заняться Корманом.

— А как же он? Может, у него есть передатчик. — Богги помолчал. — Саймон, думаю, благоразумнее убрать его. Как ты считаешь?

Саймон медлил в нерешительности. Если бы неделю назад ему сказали, что он будет стоять здесь, изрезанный и окровавленный, в рваном мундире, и хладнокровно решать, убить ли человека, он бы рассмеялся. Но сейчас это не смешно.

В некотором смысле ему повезло. Тинкер помог ему принять решение, вернувшись в сознание. С шипением воздуха в суставах он встал во весь рост и направился к ним.

— Убийцы! Вы хотели оставить меня умирать в этой отвратительной дикости. За это вы должны…

Богарт заставил его замолчать, ударив большим камнем по паучьим ногам и снова бросив его на землю. Саймон прыгнул на платформу, чтобы помочь товарищу, но тинкер уже снова встал, его правая нога была согнута. Он переводил взгляд с одного человека на другого.

Неожиданно, как сверхталантливый балетный танцовщик, тинкер повернулся на неповрежденной ноге и вытянул длинную руку. На руке вырос длинный шип и устремился к Саймону. Изумленный этой скоростью, Саймон спасся только потому, что вовремя заметил блеск металла. Он инстинктивно упал на спину, и острие миновало его. Но оно прошло так близко, что от поднятого им ветром у него мурашки побежали по коже.

Богарт увернулся от удара, сжимая в кулаке другой камень. Коротким мощным ударом он послал камень в коленный сустав экзо. Ослышался резкий скрежет, тинкер пошатнулся и едва не сел. Вытянутая нога не сгибалась, и все тело наклонилось под невообразимым углом.

— Погибель! Отродье шлюхи!

Было ошибкой считать, что экзо совершенно выведен из строя, как Богги понял очень скоро. Прежде чем он пошевельнулся, удар мощной правой руки едва не отправил его в землю обетованную. В глазах у него потемнело, он смутно почувствовал, что его лицо в липкой крови.

Тинкер неловко повернулся, его правая рука двигалась вперед и назад, готовая скосить беспомощного офицера. Саймон прыгнул вперед, внимательно следя за возможным контрударом. И когда этот удар со свистом обрушился на него, Саймон поступил неожиданно. Вместо того чтобы уворачиваться, он перепрыгнул через него и вцепился, как сирк, в экзоскелет. Ногами он пытался найти опору, а руки его устремились к уязвимой голове танкера.

К этому времени Богги тоже встал. Как два матадора, играющих с раненым быком, он и Саймон кружили вокруг шатающегося танкера. Несмотря на силу своего экзоскелета, он потерпел поражение. Саймон карабкался выше, уворачиваясь от ударов рук, а Богги прыгал внизу, бросая камни в ослабевшие ноги.

Саймон получил болезненный удар локтем по ребрам, но удержался и продолжал тянуться к голове, которая была внутри шлема как желток в яйце. Он взмахнул кулаком и испытал невыразимое наслаждение, когда удар пришелся в мягкий центр лица, и под его костяшками хрустнули кости.

Тинкер тонко закричал, и его руки взвились вверх, на мгновение став бесконтрольными. Богарт не упустил этого мгновения и ударил по ногам. Мгновение казалось, что танкер выдержит, но ноги его подогнулись и хрустнули. Саймон в последнюю секунду отскочил, и экзо упал на камни. Крик оборвался. Когда верхняя часть экзоскелета ударилась о камни, послышался металлический звон. И мягкий влажный звук, словно о камень бросили перезревшее яблоко. Нижняя часть экзоскелета полностью развалилась и отлетела в сторону, а труп танкера застрял в бесполезной верхней части.

Растирая ушибленную грудь, Саймон медленно встал и подошел туда, где Богги задумчиво смотрел на останки их миниатюрного противника.

— Боже, Богги, без своего костюма он совсем маленький.

Богарт улыбнулся, стирая кровь с избитого лица.

— Можно сказать, что он только половина того, кем был.

Глава 7
Плавильная печь города

Наконец движение как будто остановилось. Пальцы его левой руки были влажными, и их жгло. Потребовалось огромное усилие воли, но коммандер Саймон Рэк смог оттащит руку от ядовитой жидкости.

Запах аммиака стал настолько силен, что Саймон едва не задохнулся. Он знал, что ему нужно уходить, но это требовало еще больших усилий, и он не был уверен, что способен на это.

Он открыл глаза.

Прямо над ним висело, словно подвешенное в пространстве, темное лицо и изорванное белое тело безумного убийцы Ахмеда. Один уцелевший глаз был открыт и смотрел. На месте второго глаза бассейн темной крови.

Странный застывший момент кристаллизованного времени. Красная кровь бесконечно медленно падала на низкорослую желтую траву, медленно плескалась на красно-коричневой почве.

Пытаясь унять кровь, текущую из разреза на голове, Богарт негромко, красноречиво и бесконечно бранился. Кровь капала на обожженную красно-коричневую землю прямо под флоатером.

Бормотание продолжалось непрерывно с того момента, когда они оставили лагерь тинкеров, и похоже, будет продолжаться до самого Ксоактла. Курсант Рэк привык к нему и сосредоточил всю энергию на пилотировании капризной машины. Она сконструирована в расчете на одного тинкера и его экзоскелет. Два плотного телосложения офицера ГСБ весят больше, и дно платформы едва не задевает за камни.

Наконец брань прекратилась.

— Я остановил кровь. Думаю, этот ублюдок мог выпустить из своего экзо что-то, мешающее крови сворачиваться. Далеко ли еще? Скоро рассвет. Посмотри туда.

Золотой свет начинал заполнять небо, освещая местность. Но центр арти уже близко. Кратер, в котором их остановили наркотиками, прямо перед ними, примерно в полумиле от них.

— Мы успеем предупредить арти! — возбужденно сказал Саймон.

Именно в этот момент, продемонстрировав высочайшее понимание иронии, флоатер резко уткнулся в землю. Офицеров бросило вперед, и они грудой приземлились в небольшом углублении.

— Погнуло мой чертов лук!

Саймон не ответил. Он головой ударился о костлявое колено Богги, и этот удар ошеломил его; он ждал, пока ум, ковыляя, вернется к нему. И лук Богги не то, о чем он хотел сейчас беспокоиться. Хотя оружие, которое соорудил Богги из остатков экзоскелета, могло спасти им жизнь.

Главные поддерживающие опоры — те, что не были сломаны, — стали основой лука, а стрелы изготовили из более легких частей, выправили и заострили. Тетивой стали искусственные сухожилия, которые сгибали мощные конечности.

Пока Богги сражался со своим луком, Саймон поднял с песка свое оружие. Выход из строя флоатера — тяжелый удар. Они знали, что нападение танкеров на Ксоактл, которому помогает предательство Харли Кормана внутри крепости, должно начаться вскоре. Теперь Саймону и Богги предстоит тяжелейший переход по пустыне под палящим солнце с вероятностью, что их заметят либо арти, либо танкеры. Или и те и другие. И эта вероятность подкрепляется галлюциногенной обороной арти.

— Мы не можем рисковать, идя прямо, Саймон. Я не хочу прийти с мозгом, вытекающим из ушей.

— Верно. Значит, надо обойти… — Он помолчал, взвешивая имеющиеся у них возможности. — Сюда. Налево. И надо попытаться подойти под прикрытием утеса. Вот под той колонией сирков.

В тот момент, когда солнце отразилось от полированной поверхности Глаза Ксоактла, у основания столовой горы произошел взрыв. В бледном свете утра столбом заклубился дым. Они услышали крики и увидели фигуры у главного входа в крепость.

— Началось, Богги. Пошли.

Они шли быстро, используя имеющиеся укрытия, и им потребовался почти час, чтобы добраться до цели. В возбуждении предстоящих неизбежных действий они забыли о порезах, ушибах и усталости.

Наконец они добрались до тени утеса, к голой поверхности которого крепились разноцветные сирки. Прямо перед собой они видели гигантские фигуры танкеров, которые под прикрытием груды камней стреляли в немногих арти. Тинкеры находились в гораздо лучшей позиции и спокойно расстреливали своих противников.

— У них нет ни шанса. Должно быть, Корман вывел из строя их оборону. Смотри, сколько тел арти у Водных Врат. Надо пройти мимо этих.

Богарт неожиданно показал на место над ними и снял с плеча свой самодельный лук. Саймон посмотрел, куда он показывает. Прямо над танкерами висело несколько сирков, их цвета ярко горели в свете утра. Вокруг них клубился дым, и Саймон видел, что некоторые сирки начали передвигаться.

— Смотри, им не нравится весь этот шум, и убийства, и дым. Нетрудно заставить их двинуться быстрее.

Стиснув зубы, Богги натянул лук, Саймон последовал его примеру. Стойки невероятно прочные и теоретически должны посылать стрелу с большой скоростью. Богги прицелился в одно из шарообразных жилищ, примерно в ста футах выше по утесу, которое уже начало немного двигаться.

— То, на котором нарисовано красное облако. Натянуть, Прицелиться. Выпустить.

В замке Фалькон учили стрелять из лука, и Саймон обнаружил, что не утратил умение. Его стрела полетела поразительно точно и погрузилась в мягкую кожу серка. Богги недооценил силу своего лука, но ему повезло: его стрела пролетела над целью и попала в сирк на сорок футов выше.

Впоследствии они не могли бы в этом поклясться, но оба скорее почувствовали, чем услышали низкую звучную ноту, когда стрелы попадали в цель. Один из танкеров тоже посмотрел вверх, как будто что-то привлекло его внимание. Посыпался песок, покатились мелкие камни, и все больше танкеров смотрели вверх в тревоге, решив, что арти сумели подобраться к ним сверху.

— Еще, — сказал Саймон, и еще две стрелы попали в цель, погрузившись в мясистую плоть сирков.

Один из танкеров встал и закричал, показывая на утес, а потом на то место, где прятались Саймон и Богги. В своем экзо он четко вырисовывался на фоне восходящего солнца и стал легкой добычей для выживших арти. В него попали три луча бластеров, разбросав его по окружающим камням.

Между тем три из четырех сирков двигались быстрее, чем можно было поверить, учитывая их объем. Две новые стрелы заставили двигаться еще одного.

Тинкеры закричали. Теперь с оранжевого утеса потоком прямо на них сыпались камни. Богарт готовился выпустить еще одну стрелу, когда Саймон коснулся его руки.

— Не нужно. Посмотри!

Один из сирков падал. Из тех мест, куда попали стрелы, текла прозрачная жидкость, заливая красивые рисунки. С тяжелым ударом, от которого задрожала земля, он ударился, совсем немного не долетев до группы танкеров. Падало все больше камней, некоторые уже вблизи от того места, где прятались Саймон и Богарт.

Потом это произошло — то, ради чего они стреляли. Первый сирк тоже упал, сразу за ним последовал другой. Падая, они превратились в чудовищные шары, и цвета на них вращающихся боках сливались, как в страшном калейдоскопе.

Они упали на танкеров и вдавили их в камень. Поднялся фонтан пыли, слышались отдельные крики боли, которые стихли, эхом отдаваясь в холмах. После этого наступила тишина.

Арти, которых танкеры прижали к земле, бросили один взгляд на то, что произошло, и побежали к главным воротам, даже не побеспокоившись взглянуть, что же вызвало чудо, спасшее им жизнь. Стряхивая пыль с одежды, Саймон и Богги не так поспешно последовали за ними.

Когда они дошли до главного входа в крепость Ксоактл — Водных Врат, то увидели сцену бойни, повсюду лежали тела. Было очевидно, что сюда пришелся главный удар, и десятки арти своей жизнью заплатили за попытку не пропустить внутрь танкеров.

— Почему главные ворота были вообще открыты? — спросил Богги, ни к кому не обращаясь.

Саймон осмотрелся. Казалось, здесь они единственные живые существа. Дальше в крепости слышались приглушенные звуки боя, и в коридорах пахло ядовитыми газами. Он заметил, что мертвых ученых гораздо меньше художников, а это свидетельствует о предательстве.

Их внимание привлек стон из тени у стены. Один из арти, лежащий в луже своей крови, был еще жив, его левая нога заканчивалась разорванным сухожилием и белой костью. Саймон приподнял его и стер грязь с лица. Глаза открылись, но в них не был узнавания. Только мрачное знание близкой смерти.

Голос был слабый и хрупкий. Казалось, легкий ветер навсегда унесет его.

— Предательство… Мы были на страже на рассвете… Толстяк… Двое наших подошли сзади и убили нас… Трусы!

Он закашлялся, и капли крови повисли у него на подбородке. Саймон посмотрел на Богги, который покачал головой.

Ненадолго придя в себя, стражник продолжил:

— Меня зовут Элсбарг. Стражник Водных Ворот… Эти бешеные псы… Эрлик и Хальда предали нас… Тинкеры по всей крепости… Ксоактл пал… — Слезы текли по пыли и крови на его лице и капали на обнаженное тело. Он застонал и сжал руку Саймона. — Ужасно болит нога…

Голова его упала на плечи, и пальцы расслабились. Саймон опустил тело и встал, вытирая окровавленные пальцы об изорванный мундир.

— Так. — Односложное слово прозвучало глухо. Это был почти вопрос.

Богарт посмотрел на него и пожал широкими плечами.

Саймон снял с плеча лук и наложил стрелу, готовый выстрелить.

— Идем внутрь. Да?

Богарт улыбнулся и тут же поморщился: от улыбки открылись язвы вокруг рта.

— Да. Почему бы и нет?

Саймон пошел первым, перешагивая через тела, нагроможденные у Водных Врат, ставших местом тишины и смерти.

На всех углах коридора лежали тела. Вначале это были почти исключительно арти, но постепенно соотношение менялось: после первого потрясения от предательства защитники сумели организоваться.

— Саймон, — прошептал Богги, когда они приблизились к шуму боя. — Не понимаю. Если Корман хотел, чтобы его друзья попали сюда — и он при этом так опасен, как мы считаем, — почему он просто не впустил их? Мне кажется, он мог позволить им взять крепость почти без сопротивления.

Саймон остановился. Световые трубки мигали, и в коридоре было почти темно. Главный источник энергии Ксоактла в опасности из-за нападения.

— Богги, разве ты еще не понял? Кормана интересует только он сам и больше никто. Тинкеры для него — только орудие, чтобы создать отвлечение. Он рискует двумя группами населения этой умирающей планеты, чтобы добраться до сокровищ — и до атики. Ему все равно, что будет с танкерами.

За углом раздался сильный взрыв, и ударная волна отбросила их к стене. Саймон обнаружил, что у него кружится голова, и постарался дышать неглубоко.

— Галлюциногенный газ, Богги. Осторожнее. Поэтому танкеры, которых раздавили сирки, были в дыхательных аппаратах. Корман их предупредил.

К счастью, это было только проходящее мимо облако, и воздействие газа вскоре исчезло. Мимо прошел арти с безумным взглядом, он что-то бормотал про себя и приветствовал их приятной улыбкой. Он был под действием наркотика и блаженно не видел, что из раны у него на голом животе выползают желтые внутренности.

За следующем поворотом они увидели страшную сцену бойни. Центром боя был зал совета, с его превосходно спланированной куполообразной крышей и рядами резных сидений. Саймон сразу понял, что произошло.

Арти решили здесь защищаться, и у каждого ряда были свои защитники, готовые умереть ради своих домов. Тинкеры, хотя и защищенные своими экзоскелетами, дорого платили за каждый выигранный метр. По грубой оценке в зале было не менее ста мертвых и умирающих.

Богги поднес губы к уху Саймона, чтобы ничто не привлекло к ним внимание.

— Здесь мы не пройдем. К тому же я думаю, что Корман сейчас в другом месте. Надо найти помещение с атикой.

Саймон кивнул.

— Хорошо. Смотри! Туда. У столба. Разве это не Хуальпа?

Это был тот арти, который отнесся к ним по-дружески во время их краткого пребывания в Ксоактле. С несколькими молодыми людьми он пытался удержать позицию и отвлечь на себя главные силы танкеров. Саймон встал, открывая себя для выстрелов с обеих сторон, и помахал арти. Тот увидел его и тоже помахал, явно удивленный.

Саймон лихорадочно махал, призывая его, и арти наконец послушался, увернувшись от нескольких выстрелов. Лицо у него было мрачное и напряженное, он тяжело дышал и дрожал. Отчасти от гнева, но отчасти от страха.

К их удивлению, он как будто не удивился, увидев их вернувшимися из пустыни, но просто принял их присутствие как еще одно необычное происшествие этого сумасшедшего дня. Саймон кратко расспросил его, и Хуальпа рассказал о том, что было.

Корман уговорил двух арти предать товарищей и убить стражников Водных Врат. Тинкеры напали и легко прошли врата. Но сопротивление усилилось, и арти вскоре остановили врага. Тинкеры не могли идти дальше, а арти не отступали. Они были готовы умереть на месте.

— Сколько ваших людей осталось?

Хуальпа быстро посчитал по пальцам.

— Думаю, меньше половины.

Саймон присвистнул. Если бой будет продолжаться, обе общины будут обескровлены. Его обязанности как оперативника ГСБ входит как можно более быстрое прекращение этого взаимного убийства. Он на несколько секунд задумался, потом затолкал эту идею в маленькую заднюю комнату своего сознания и прочно запер за ней дверь.

— Где Корман?

Хуальпа осмотрелся сквозь дым и покачал головой.

— Я его какое-то время не видел. На самом деле я его вообще не видел. Видел, как Эрлик и Хальда шли к…

Он остановился, и на его лице появилось выражение тревоги.

— К атике и помещениям с сокровищами? — подтолкнул его Саймон. — Давай, Хуальпа. Если мы хотим вам помочь, то должны оказаться там. Отведи нас.

Последовало мгновение болезненного напряжения. Выдать величайшую тайну своего народа незнакомцам — людям, которые были изгнаны в пустыню и вернулись живыми, это задевало самую суть природы Хуальпы.

Богарт схватил арти за загривок и потряс его, как едва не утонувшего щенка.

— Давай. Властью, данной мне как офицеру Галактической службы безопасности, я приказываю тебе говорить. — Он перешел на доверительный шепот. — Если не скажешь, я сломаю тебе колени и локти, и ты больше никогда не сможешь ходить или рисовать.

Бросив последний взгляд на товарищей, отчаянно сопротивляющихся врагам, Хуальпа повел Саймона и Богги по узкому боковому коридору.

Они погрузились в лабиринт темных переходов, иногда ведущих вверх, иногда вниз. Рисунки на стенах становились примитивнее, ощущалось присутствие древности.

Они остановились перед огромной металлической дверью, и Хуальпа повернулся к ним, лицо у него было удивленное.

— Что не так?

— Врата Знаний. За все столетия, когда Ксоактл был нашим домом, они никогда не оставались без охраны. За дверью то, что нужно злому человеку. И смотрите: дверь открыта!

И правда. Дверь полуоткрыта, и на змеях и драконах, украшающих ее, играет свет. А за дверью абсолютная темнота. Саймон слегка нажал на дверь и обнаружил, что она прекрасно уравновешена, несмотря на огромный вес. И в этот момент из стигийской тьмы донесся слабый стон.

Хуальпа в ужасе стиснул руку Саймона.

— Слушай. Что там потревожено?

Снова они услышали стон, более тихий на этот раз. И в третий раз. Саймон раскрыл дверь и вошел.

— Это не чудовище. Это человек. Раненый. Огни ада! Я ничего не вижу. Думаю… Сюда!

Он споткнулся обо что-то лежащее на плитах пола. Что-то шевельнулось и застонало у него под ногами. Богги нашел висящую на стене древнюю лампу и направил бледный желтый свет на пол.

Предыдущие дни закалили Саймона Рэка. Он уже не был тем мальчиком, что в Форт-Пейне. Этот мальчик видел и испытывал такие аспекты жизни, которые заставили бы многих сильных взрослых мужчин с плачем спрятаться в тихой комнате своего сознания и задернуть за собой занавес. Но это было раньше.

Сейчас его мозг и тело еще больше закалились, достигли новых невероятных пределов. То, что он увидел, потрясло его, вывело за пределы нормальной терпимости, но он мог смотреть на это. И действовать.

Стонущее существо, которое он увидел, когда-то было лидером общины художников Зайина, старейшиной Энгсом. У него были выколоты оба глаза. Лицо превратилось в такую кровавую массу, что его трудно было узнать. Губы как будто срезали с зубов, а щеки изрезали и изорвали.

Хуальпа упал на колени и заплакал, плечи его дрожали. Богарт философски плюнул в пыль. Руки, ноги и гениталии были зверски изуродованы, основные суставы разъединены. Чудо, что он еще дышал. Почувствовав, что Саймон прикоснулся к нему, он застонал и попытался отползти.

— Это я, Энгс. Саймон Рэк. Я пришел, чтобы отомстить людям, которые сделали это с тобой. Ты должен сказать мне, где они.

Хуальпа закричал, и его голос отразился эхом в темноте и наконец заглох в густой бархатной пыли.

— Это был Корман! Я вырву у него живьем сердце за это. Это говорит Хуальпа!

— Нет! — Голос прозвучал удивительно сильно. — Это сделал со мной не Корман. Не Корман. Он пришел позже, после того как все было сделано. И выругал того, кто это сделал, за жестокость со мной. Это был тинкер. Его зовут Фара. И, — голос его впервые дрогнул за это время, — двое наших. Эрлик и Хальда.

Услышав имя тинкера, Саймон взглянул на Богги. Фара. Тинкер из «Красной Дыры». Он холодным отчужденным взглядом посмотрел на старика.

— Им нужны были атика и сокровища?

Изуродованная голова кивнула один раз.

— Я им сказал. Не мог не сказать. Боль отняла у меня разум. Но я сказал им не все. Я сказал, как пройти. — Голос его прозвучал странно, словно он говорил наизусть, как ребенок, повторяющий заученный урок. — Дважды направо, потом налево. Трижды от того места и налево. Потом правая развилка. Вот что я им сказал.

Саймон впился пальцами в ладони. С Корманом только трое. Тинкер и два арти. Сейчас можно его взять. Прежде чем он сможет улизнуть. Он повторил про себя указания. «Дважды направо, потом налево. Трижды от того места и налево».

— Думаю, это место, где встречается много туннелей. После этого правая развилка. Понятно. Но, Энгс. Ты меня слышишь?

Лицо начало расслабляться. Саймон уже видел признаки того, что скоро душа расстанется с телом. Он повторил вопрос.

Свежая кровь появилась на щеке старика, и он улыбнулся изуродованным ртом.

— Я слышу плеск воды в спокойном пруду. Слышу, как движутся булыжники там, где встречаются солнце и небо. Слышу шаги девушки на прохладном лугу. Я слышу тебя, Саймон Рэк.

— Что ты не сказал им?

— О, совсем немногое. Какой теплый прием они там встретят.

Он тихо рассмеялся. Смех становился громче. Он смеялся, пока все его тело не задрожало. Наслаждаясь шуткой, которую он уносит с собой. Потому что измученное тело больше не могло выдержать напряжение. Без всякого предупреждения он напрягся и затрясся, как в лихорадке. Руки и ноги непроизвольно забились. И столь же неожиданно он застыл.

Хуальпа вздохнул, взяв себя в руки.

— Прощай, Энгс. Думаю, что Ксоактл обречен, и твоя смерть лишь одна из многих. А многие составляют целое.

Богарт хмыкнул.

— Саймон. Сейчас не время для этого мистического вздора. Идем за ними. Мы получили указания. Если поторопимся, захватим их. Корман слишком толст, чтобы быстро передвигаться.

— Ладно. Хотя меня беспокоит ловушка. Очевидно, что-то должно защищать эти вещи внизу. Вероятно, тайну передавали от вождя к вождю. Но генерал никогда не выиграет битву, если будет ждать, чтобы подтереть задницу. Мы должны быть осторожны. Я пойду первым с лампой. Потом Хуальпа, потом ты. Согласен?

На секунду Саймону показалось, что Богарт собирается с ним спорить, но, очевидно, лейтенант передумал. Они начали опускаться в самую глубокую часть лабиринта под Ксоактлом.

На первом повороте Саймон повел направо. И снова направо на втором повороте. Левый поворот оказался узкой щелью, которую они легко могли пропустить. Потом показалось широкое пространство, к которому сходились по меньшей мере двенадцать коридоров. Саймон старательно посчитал третий налево, и они продолжили путь.

Они были глубоко под массивными утесами и остро ощущали глубину и тяжесть камня, который словно давил на них. Хуальпа на плечах нес суеверный страх. Но для двух офицеров, привыкших к бескрайним просторам космоса, испытание оказалось еще труднее. Несмотря на холод и влажность, Саймон обнаружил, что сильно вспотел.

Они остановились, услышав звук эха под собой. Почти час они ничего не слышали, кроме негромких звуков собственных шагов по камням. Саймон приказал сохранять полную тишину, чтобы враг не услышал их приближение и не устроил засаду в одном из многочисленных боковых проходов. Так что этот звук должен исходить от группы Кормана.

— Что во имя?..

— Похоже, кто-то нашел то, над чем смеялся старый Энгс.

Саймон снова двинулся вперед.

— Да. Он научил нас осторожности.

Воздух, казалось, еще дрожал от криков. Наконец они дошли до развилки, о которой говорил Энгс. Держа перед собой лампу, Саймон повернул направо.

Еще пара сотен метров, и Богарт остановился и принюхался.

— Саймон. Я снова страдаю от галлюциногена. Чую запах жареного мяса.

Саймон остановился и глубоко вдохнул.

— Ты прав, Богги. Как?.. Идем. Осторожнее.

Еще один поворот, и воздух заполнился острым запахом дыма и горелого мяса. Саймон пытался отогнать дым, но он висел в коридоре, охватывая их ноги и раздражая глаза.

Остановил их Хуальпа, он схватил Саймона за руку и оттащил назад.

— Там. На тропе впереди. На мгновение дым рассеялся, и я что-то увидел. Вот оно!

Кашляя и мигая, Саймон и Богарт тоже что-то увидели. Похоже на два длинных древесных ствола с почерневшими и обожженными ветками. Дым исходил от дерева, он клубился, двигаясь к ним.

Богарт шагнул вперед.

— Бревна. Ловушка, на вас падают горящие бревна. Идемте. Ловушка уже сработала.

Они пошли к обожженным кускам дерева, но Саймон остановился.

— Если это дерево, почему пахнет… Назад!

Он крикнул слишком поздно.

Полоса яркого золотого пламени прошла поперек прохода, прямо перед ним, распространяя невероятную жару.

Саймон почувствовал, как кожа на лице вздымается волдырями, и услышал запах своих горелых волос. Только в это мгновение вспомнил он последние слова Энгса: «Какой теплый прием они там встретят».

Боль схватила его за горло, и он услышал собственный крик.

Глаза болели от яркой охры.

Огонь жег мозг.

Золотой свет смягчился и стал темнее.

Наконец стало совсем темно.

Так же неожиданно, как вспыхнуло, пламя исчезло, и в коридоре снова стало тихо.

Глава 8
Легкое воспоминание

Солнце огненной вспышкой прорвалось сквозь сгущающиеся тучи, заставив Саймона поморщиться. Умирающий Ахмед почти лежал на нем, и он чувствовал, как теплая кровь капает ему на лицо. Высоко вверху, на краю утеса, он видел Богарта, который начал спускаться к нему, с края смотрели другие лица, как нить виноградин на верху стены.

Ахмед скользнул вниз, совсем немного миновав его. Через мгновение он упадет в ядовитую воду озера, и Саймон слегка повернул голову, чтобы увидеть это.

Боль в голове исчезла так же быстро, как возникла, и он понял, что будет жить. Не впервые наслаждался он ощущением, что смерть только коснулась его своими крыльями — и пролетела мимо.

— На этот раз я почувствовал крылья ангела смерти, — сказал Саймон, с трудом вставая. По обе стороны от него вставали Ху-альпа и Богги.

Когда полоса пламени вырвалась из расселины в скале, вызванная тем, что они наступили на определенный камень, части головоломки сошлись в голове Саймона, и он понял природу ловушки.

Слова Энгса о теплом приеме. Запах горящей плоти, который они заметили. Короткие крики. Странная жара в воздухе. Пятна на полу и на стенах. И горящие бревна.

Но они не бревна.

Хуальпа сквозь дымку всматривался в тела, которые снова загорелись после новой вспышки. С новыми знаниями можно было разобрать, где сгоревшие руки и ноги. Где на полу черный шар, который когда-то был головой. Очертания груди и корпуса. Даже белизна кости, торчащей из сгоревшей плоти.

— Дорогую цену заплатили они за свои грехи, — тихо сказал он.

— Это Эрлик и Хальда? — спросил Богарт, хотя вопрос был излишним. Так как нет остатков экзоскелета, это не может быть тинкер. И оба тела нормального размера. Значит, Корман и Фара уцелели.

— Да. Никого из моих людей здесь не может быть. Это запрещено. Энгс мстителен.

— Нет. Он слишком долго страдал. А такая короткая смерть не для таких негодяев.

Богги удивился, услышав холодную ненависть в голосе Саймона; совсем не похоже на нормальный дружеский тон парня. Он решил, что мучения старика вызвали эту перемену, но был прав лишь отчасти.

Они пошли дальше, осторожно проверяя каждый шаг, и прошли мимо остывающих останков предателей. Богарт небрежно плюнул на то, что осталось от Эрлика и Хальды.

— Это урок. Верно?

— Какой урок? — спросил Хуальпа.

— Играя с огнем, можешь обжечь пальцы, — лаконично ответил Богарт.

Они молча продолжали углубляться в недра горы. Саймон до минимума пригасил лампу на случай неожиданного нападения. Но их враги слишком заняты, чтобы думать о возможном преследовании.

— Будьте внизу осторожны, — прошептал Хуальпа. — Говорят, скалы здесь в неустойчивом равновесии и в любую минуту могут рухнуть. Наша община поколениями опасалась, что пещера обвалится и погребет все наши сокровища и атику.

Богарт остановился и в полутьме посмотрел на арти. В его словах слышалось удивление:

— Почему вы не переместили их в безопасное место?

Хуальпа, очевидно, был удивлен глупостью вопроса.

— Так было всегда.

Ответ Богарта дрожал у него на губах, но он смолчал, когда Саймон предупреждающе поднял палец. Впереди появился свет, и они услышали голоса. Один тонкий и высокий. Другой низкий и гулкий.

— Они в пещере! Они действительно в пещере, где все наши сокровища и атика.

В голосе арти была боль и горечь.

Он пошел вперед, словно отвечал на неумолимый зов. Саймон положил руку ему на плечо, пытаясь остановить, но Хуальпа повернулся к нему, оскалив зубы, и свирепо зарычал. Он ударил Саймона кулаком, и этот удар отбросил его на Богарта, который тоже упал. К тому времени как они встали, Хуальпа изо всех сил бежал по коридору и кричал:

— Святотатство! Богохульство! Предательство!

Лук Саймона сломался в огненной ловушке, но Богарт поднял свой лук и прицелился в бегущего.

— Нет, Богги. Пойдем за ним. Он мог нам помочь. Нам нужно отвлечение.

И вот тихо и быстро, как только возможно, они пошли за Ху-альпой и остановились в тени у входа в пещеру. Глядя на удивительную открывшуюся картину.

Вначале главные герои. Угрожающе размахивая бластером, стоял Хуальпа, его тело покрывал пот.

Перед ним, гигант почти во всех отношениях, возвышается фигура Фары, главы танкеров. Его экзоскелет отличается от экзо других ученых, которых они убили в пустыне. Он гораздо тяжелей, и броня вокруг маленького тела толще и мощнее, с более сильными опорами рук и ног. Видно только его лица, в шлеме с очками. Глаза, равнодушные и нелюбопытные за толстыми линзами, внимательно смотрят на арти. У стены, огромный и чудовищный, как большой паук в человеческом облике, стоит Корман и смотрит с легкой улыбкой на толстых губах.

Это действующие лица люди.

Но внимание Саймона и Богарта захватило содержимое этого просторного помещения, приблизительно круглого и пятидесяти метров в диаметре. Грубо вырубленные стены терялись наверху в темноте, и можно было только гадать, что там на них.

А на полках! Саймон, разинув рот, смотрел на это чудо и богатство. Краем глаза он видел, что у Богги отвисла челюсть. Здесь были картины и скульптуры. Сверкающие драгоценности и роскошные ткани. Гобелены и статуэтки. Абстрактные фигуры, сверкающие хромом и золотом, гладкие и полированные. Статуи, накрытые шкурами, в каждой поре которых бесценные камни.

Саймон буквально ничего не знал о стоимости произведений искусства, но даже он мог оценить богатство этого собрания. Оно поистине достойно выкупа всей галактики. Если бы его небольшими порциями продавали в населенных мирах, это было ценнее всего Зайина. И вот оно открыто перед величайшим из воров — Харли Корманом.

Если они его не остановят.

* * *

Тело Ахмеда погрузилось в воду, плеснув на Саймона горькой жидкостью. И не вынырнуло. Только несколько мрачных пузырей потревожили пенистую поверхность.

— Ах, какой приятный и неожиданный сюрприз. Кажется, тебя зовут Хуальпа, не так ли?

Арти повернулся и посмотрел на Кормана, встревоженный его невероятным самообладанием.

— Ты меня знаешь! — крикнул он. — И я тебя знаю! Твое предательство уничтожило Ксоактл и погубило мой народ.

Мягко, словно отмахиваясь от надоедливого насекомого, Корман обратился к взволнованному арти:

— Пожалуйста. Чуть потише. Мне уже сообщили, что эта пещера не самая безопасная. Будет позором потерять такую красоту. Не говоря уже о единственном запасе атики во вселенной.

Впервые Саймон заметил бесценное средство, мягко светящееся в углу пещеры. За камнем необычной формы лежала горка зеленого порошка. Примерно сорок или пятьдесят фунтов. Или меньше.

Арти заговорил тише, видя, что со сводчатого потолка пещеры падает мелкий песок. Упавшие камни, разбросанные по полу возле стен, были немым доказательством опасности, которая грозит всем.

— Уничтожен не только мой народ. Ты, тинкер! Ты будешь десятками и сотнями считать своих погибших. Если ты захватишь Ксоактл, твоя победа обернется гибелью для всех вас.

Фара медленно повернул голову и посмотрел на Кормана.

— Что он хочет этим сказать? Ты сказал мне, а я сказал своим людям, что твое предательство облегчит нам доступ сюда. Что мы захватим крепости с минимальными потерями. Разве не так?

Корман сделал несколько шагов вперед, держа руки в карманах мятых брюк.

— Ну, ну, Фара, мой старый товарищ. Если ты будешь настаивать, я только скажу, что мои ожидания оправдались не полностью. Арти проявили большую смелость и упорство, чем я предполагал. Я могу только…

Не в силах сдерживаться, Хуальпа нажал на спуск бластера. Поток энергии едва не задел Кормана и отбил кусок камня от стены. Послышался треск, и на них упало несколько небольших камней.

— Ты ублюдок, убийца и палач! Ты ни перед кем не держишь слово!

Мягко, словно укоряя капризного внука, Корман ответил ему:

— Ахх! Вот здесь ты ошибаешься. И пожалуйста, будь внимательнее, когда берешь в руки эту игрушку. Я бы не хотел, чтобы мои дни закончились, как обгоревший уголь. Или под грудой упавших камней. О чем это я? Да… Ты говоришь, что я ни с кем не честен. Это неправда. Мой дорогой учитель, покойный и всеми оплакиваемый Каспер Гатман, однажды сказал мне, что я должен быть верен себе. Больше никому. Я всю жизнь следую этому совету.

Тинкер не был удовлетворен. Он приблизился, поворачивая голову и наблюдая одновременно за Хуальпой и Корманом. Скрываясь в темноте, Саймон и Богарт следили молча и беспомощно. Богги подготовил свои последние стрелы, но расстояние велико, а освещение слабое. Они могли только наблюдать и ждать.

— Корман, правду ли говорит этот человек?

Толстяк раздражительно ответил:

— Не знаю. Если он говорит, что его и твои люди уничтожены, то, вероятно, он знает, о чем говорит.

Арти сделал еще один шаг к ним, целясь из бластера в Кормана.

— Слушай, тинкер. Этот человек обманул нас всех. Ему безразличны и мы, и ты. Спроси его, чего он нас самом деле хочет. Спроси о сокровищах, которые он хочет забрать себе. И спроси его об атике. Почему бы тебе…

Голос его оборвался, резко, как удар молнии. У толстяка в рукаве было оружие, и он решил, что пора его использовать. Прицелился он точно.

Арти вскинул руки над головой, и бластер отлетел к стене, разбив старую фарфоровую статую, которая упала на песок. В голове у Хуальпы было маленькое отверстие, прямо под правым глазом и возле носа. Другое отверстие, почти такого же размера, появилось за левым ухом почти на уровне его верхнего края. Если бы не кровь и мозг, теоретически можно было бы посмотреть сквозь это отверстие в голове. Хуальпа умер мгновенно.

Все это произошло между двумя ударами сердца, и ни Саймон, ни Богарт не успели пошевелиться.

Неожиданно с поразительной скоростью двинулась одна из рук экзо, и игольный лазер был направлен на толстяка. Тинкер сказал:

— Не пытайся одурачить меня, Корман. Я убью тебя быстрее, чем посмотрю. Прежде чем ты умрешь, мне любопытно знать, сказал ли этот реликт прошлого правду.

Пожав массивными плечами, Корман с раскаянием склонил голову.

— Меа culpa, Фара, mea maxima culpa. Могу лишь признать, что в его последних постыдных словах есть и немного правды. Да, я хочу сокровища. И да, я хочу себе всю атику. Но больше всего я недооценил сопротивление арти. Я надеялся, что они на какое-то время займут тебя и твоих людей, пока я забираю свой маленький бонус. Однако…

Его слова повисли в задумчивой тишине.

— Очень хорошо.

Фара прижимал к груди контрольную панель своего экзо. Его короткие руки, заканчивающиеся слабыми пальцами, скрывались под мощной броней. Он стоял спиной к входу в пещеру. Вокруг него неимигающие свидетели этой необычной сцены — работы величайших художников и скульпторов, каких только знала вселенная. И на все это сверху падала тонкая пыль, сжатая невероятным давлением до состояния воды.

— Фара, бесполезно обращаться к твоему крошечному и ограниченному мозгу, предлагая половину этих сокровищ? — Толстяк выразительно показал на окружающие стены. — Подумай об этом. С этими сокровищами мы стали бы богатейшими людьми галактики. С последними остатками атики ни человек, ни организация не смогут устоять перед нами.

— Кровавое предложение!

Голос был усилен экзо и прозвучал резко и громко. С треском и грохотом с места соскользнул большой камень. Разговаривавшие не обратили на это внимания.

— Саймон, я читал в старой книге о безумце, который думал, что похоронил сестру живьем. Они жили в старинном доме, который обвалился. В конце дом упал в реку, и все погибли. Давай убираться отсюда, пока эти два безумца не обрушат все на себя и на нас. Пошли.

Но Саймон не мог пошевелиться. Он знал, что слова Богги полны смысла, но не мог оторваться от драмы, которая разворачивалась прямо перед ними.

— Кровавое предложение! — повторил тинкер, в гневе размахивая мощными руками. — Корман! Как… ты убивал и пытал здесь мужчин и женщин.

— Нет, нет, Фара, я не могу позволить тебе говорить так, не защищаясь. Сам я ничего такого не сделал. Самые плохие поступки совершали мои глупые и слишком увлекающиеся подчиненные.

— Ты увиливаешь! Ты не только разрушил наши планы завоевания Зайина, ты уничтожил моих людей.

— Еще чего! Неужели в этой отсталой галактике не осталось благодарности? Ты забыл, что твои враги арти тоже погибли.

Как он ни ненавидел Кормана, Саймон почувствовал какое-то уважение к классу, который демонстрировал этот человек перед лицом неминуемой смерти.

Тинкер за своей маской как будто испытал приступ. Прошло несколько секунд, прежде чем его вопли приобрели смысл.

— Это все, что мне следовало услышать. После твоей смерти я заберу атику себе. Твоя злоба принесет мне пользу. Но не тебе. Умри!

Когда он выкрикнул последние слова, Саймон молча протянул руку и взял у Богги лук и стрелы. Тинкер поднял мощную руку-протез и показал на толстяка, который не пытался уклониться от судьбы. В этот момент Саймон натянул тетиву, прицелился и выстрелил.

Тетива распрямилась с легким щелчком выпущенной энергии. Саймон набрал в грудь воздух: тетива болезненно задела его за левую руку. Он прицелился в единственное уязвимое и видимое место тинкера — в его лицо. Все остальное было надежно закрыто броней.

И с того момента, как он увидел в тусклом свете летящую стрелу, он понял, что произошло.

Он промахнулся.

Коммандер Рэк сел, вытирая зловонную жидкость с мундира, понимая, что кислота за час проест в нем дыры. Он осмотрелся в поисках кольта и не нашел его. Улыбнулся, услышав проклятия коллеги, который скользил по склону утеса ему на помощь.

Голова его казалась спокойным бассейном, в самую середину которого бросили камень. И рябь только начинала стихать.

* * *

Саймона обманули размер пещеры и слабое освещение, и стрела полетела слишком низко. Она ударилась на полметра ниже головы Фары, пробив контрольную пластину и расколовшись.

Мгновение тинкер не понимал, что произошло. Он продолжал пытаться убить Кормана. Послышалось слабое шипение, приборы вспыхнули пурпурным светом, и левая рука конвульсивно дернулась.

— Что случилось? Что ты сделал? В меня стреляли!

Последние слова сменились пронзительным криком, когда экзоскелет начал двигаться, очевидно, без управления со стороны Фары. Корман не проявил никакого удивления своим мгновенным спасением, только всмотрелся в тень, где стояли Саймон и Богарт. Стрела отскочила от экзо и упала у его ног. Человеку такой толщины, как Корман, было бы трудно ее поднять, и он удовлетворился тем, что посмотрел на нее и снова осмотрелся.

— Корман! — закричал Фара. — Быстрее. Помоги мне. Он вышел из… Аааааа!

Раздался скрежет, и из передней части экзо полетели искры. Как гигант, несущий ребенка, экзоскелет делал огромные шаги. Сначала направо, потом налево. Страшный танец кончился тем, что экзо начал вращаться, и руки его завертелись, как у спятившей мельницы.

Из конца одной руки вылетел огненный поток и ударил в крышу. Расплавленный камень капал на ярусы сокровищ, уничтожив несколько древних скульптур. Гобелены вспыхивали, от них загорались картины и пластиковые фигуры.

Двигаясь с неожиданным для такого полного человека проворством, Корман увернулся от обезумевшего гиганта, бросился к груде аттики, наклонился и стал набивать порошком карманы своего просторного костюма.

Саймон впервые крикнул ему:

— Харли Корман! Выходи сюда!

Не оглядываясь, одним глазом следя за спятившим экзоскелетом, Корман продолжал заполнять руки бесценным веществом.

— Я знал, что ты где-то здесь, мой рыцарь в сияющих доспехах, наносишь поражение этому маленькому дракону. Хотя я и не девственница, приготовленная тебе в качестве приза.

— Убирайся отсюда! Крыша обваливается.

Экзо продолжал вращаться, поворачивая голову. Тинкер молчал: очевидно, ему приходилось использовать все свои малые силы, чтобы держаться. Не будь он прочно привязан, давно бы полетел на камни.

Кряхтя от усилий, Корман снял пиджак и связал рукава, превратив его в подобие мешка. Саймон и Богги, уклоняясь от падающих камней, осторожно подошли. Схватив Саймона за руку, Богги крикнул:

— Бесполезно. Пусть этот тупой ублюдок убьет себя. Все получается, как я сказал. Как в той книге. Идем.

Экзо продолжал вращаться, с пугающей скоростью удлиняя и укорачивая руки и ноги, размахивая ими в воздухе. Он использовал беспорядочно все свои инструменты и оружие. В пыльном воздухе шипело пламя, и потоки ядовитых жидкостей лились на сокровища.

Корман наконец набил пиджак достаточным количеством порошка, чтобы в качестве выкупа потребовать всю галактику, когда увидел подходящего к нему Саймона. Скривив рот, он попятился.

— Нет. Мой дорогой мальчик, я отдам тебе и твоему приятелю равные доли. Мы ведь можем договориться. Забыть прошлые расхождения. Забыть вражду. Не презирайте старого…

Его речь была резко оборвана. Экзо, с красной раскаленной грудью, двинулся к нему и одной рукой задел Кормана. Удар страшной силы пришелся ему в спину. Толстяка подняло в воздух, мешок с драгоценной атикой полетел в угол и взорвался, превратившись в флюоресцирующее облако.

Кормана отбросило к противоположной стене помещения, самой далекой от входа, где он лежал, как чудовищная кукла, выброшенная капризным ребенком. Падало все больше камней, и стало трудно видеть, что происходит на другом конце пещеры.

Саймон застыл, с опаской глядя на экзо. Богарт был рядом, глаза его горели от безумной радости действий; он уклонялся от металлической руки. Трудно было понять, жив ли еще танкер, но тело его по-прежнему оставалось закреплено внутри робота.

— Смотри! — крикнул Богарт, когда экзо начал двигаться еще яростнее. Как боевой таран, он опустил голову и устремился к стене. С грохотом останки ученого размазались по скале. На стене осталось только темное пятно с серыми и белыми промежутками. Снова и снова экзо ударялся о стену, бил руками по потолку, ногами пинал груды сокровищ.

Изумительные хрустальные цветы превращались в обломки стекла. Картины, с красками такими же яркими, как и столетия назад, когда их писали, исчезали, превратившись в обрывки холста. Золото и серебро искривленными кусками падали в пыль. На некоторых полках вспыхнуло пламя, и расплавленный металл потек на пол, остывая среди скал тусклыми бассейнами.

Внутри экзо что-то затрещало, и он мгновенно застыл. Одна рука медленно, как падающий маятник, опустилась. Верхняя часть была изуродована до неузнаваемости, и не видно никаких следов трупа Фары, лидера танкеров.

С грохотом, как космический корабль, опускающийся в стальное ущелье, на потолке высвободился огромный камень и с громоздкой медлительностью стал падать. За ним последовали другие, и все огромное помещение задрожало.

Мысли Саймона метались при виде разлетающихся стен, он едва не оглох от страшного шума, с которым камни ударялись друг о друга. Он побежал из пещеры, Богарт за ним, а в пещере сверху продолжали падать огромные камни, погребая самые большие сокровища галактики. И самый мощный из всех известных наркотиков.

Они бежали по дрожащим коридорам назад, по тому же пути, по которому пришли. Мимо обгоревших тел предателей. Наружу и вверх, к чистому воздуху и свету. И чувствовали, как сзади дует ветер. Затем большой взрыв позади. Песок обжигал им спины. Потом все успокоилось.

Еще несколько далеких звуков оседания, и наступила полная тишина.

Саймон и Богги остановились, опустив головы, тяжело дыша, чувствуя, что легкие готовы взорваться. Саймон присел, прислонившись к холодной скале.

— Вот и все.

— Да, все. Никто туда больше не пойдет. Никогда.

Саймон закашлялся, выплевывая песок.

— Теперь нужно только постараться, чтобы нас не убили уцелевшие арти или танкеры, и вернуться в Форт-Пейн. Постараться, чтобы нас не обвинили в этих убийствах. Дождаться возвращения «Искателя приключений» и объяснить, что произошло на самом деле.

Богги рассмеялся.

— Все в порядке. Никаких проблем для двух парней, таких, как мы. Но серьезно, думаю, Галэсбэ должна нас принять, мы все делали верно.

— Что? Обе общины уничтожены! Сокровища погибли. Это означает, что вся эта планета, вероятно, обречена на гибель. Это мы сделали верно?

Они медленно пошли назад, оба чувствовали отупение от спада напряжения. Снова почувствовали боль от порезов и ушибов, которой не было, когда адреналин заполнял организм.

— Саймон. Нет смысла думать об этом. Если ты увидишь двух безумцев, нападающих друг на друга, ты попытаешься прекратить это. И ничего не поделаешь, если у тебя не получится и они убьют друг друга. Ты спасаешь их, причиняя вред кому-то другому, но это уже что-то. Разве не так? — Ответа не было. — Разве не так?

— Пожалуй, ты прав, Богги.

— Конечно. И мы больше никогда не увидим этого жирного ублюдка Кормана.

— Я в этом не так уж уверен, Богги.

Богарт так резко остановился, что Саймон наткнулся на него.

— Что это значит? Как это не уверен? Послушай, Саймон. Оттуда никому не уйти. К тому же экзо размазал его по скалам.

— Нет.

— Нет?

— Нет. Думаю, будь он нормального размера, у него сломались бы все кости. Но он такой толстый, что жир мог смягчить удар.

Они приближались к поверхности, и воздух становился чище.

Богарт остановился и потер ушибленное колено.

— Я хочу сказать… если он жив, то должен бы двигаться. Верно?

— В том-то и дело. Когда этот экзо спятил, разбивая все вокруг… перед тем как упал этот большой камень, песок и дым на секунду разошлись. И я совершенно отчетливо увидел Кормана. У него была поднята голова, и сам он привстал. Стоял на четвереньках. Очень странно. Он был очень странный человек. Или есть. Невозможно невольно не восхищаться им.

— Почему? Что он сделал?

Саймон ностальгически улыбнулся.

— Ну, не забудь, что все его планы провалились. Когда я посмотрел на него, он в ту же секунду увидел, что я на него смотрю. Наши взгляды встретились. Поэтому я знаю, что он жив.

— А что он сделал?

— Подмигнул.

Верхние уровни Ксоактла были опустошены. Повсюду лежали тела, и утренний воздух был пропитан сладким липким запахом смерти. Над Водными Вратами по-прежнему клубился дым.

Бой в зале советов продолжался с яростным ожесточением с обеих сторон. Главный вход был завален телами, и Саймону и Бог-ги пришлось выходить боковыми коридорами. Мало кто из выживших был не ранен. Стоны умирающих заполняли крепость, и проходы стали липкими от крови.

Трудно было подсчитать потери. Оставшиеся тинкеры ушли, зная, что бой они не выиграли. Хотя и не проиграли. Уцелевшие арти в шоке бродили по помещениям.

Один или двое окликнули Саймона, и он рассказал им, что случилось. Но о полной потере сокровищ и атики не говорил.

— Для одного дня с них достаточно, Богги. Если узнают и об этом, просто лягут и умрут.

Саймон предположил, что тинкеры потеряли от ста пятидесяти до двухсот человек — мертвыми и тяжело раненными. Арти как будто потеряли вдвое больше. Но у них ведь не было прочных экзоскелетов ученых. И их вообще было больше.

Этим все кончилось.

У развалин Ксоактла тинкеры оставили несколько флоатеров, и Саймон и Богарт взяли один из них, чтобы добраться до Форт-Пейна. Использовав коммуникационный центр крепости, они сумели связаться с «Искателем приключений» и кратко рассказали о случившемся. Оператор спокойно сообщил им, что корабль вернется через сорок восемь часов и что гражданские власти предупреждены о лейтенанте Богарте и курсанте Рэке; их встретят, поместят в безопасное место и проведут расследование по их сообщению.

Они взяли защитную одежду от солнца, воду и еду и успокаивающие мази для своих ушибов и порезов. Оставалось еще два часа дневного света.

В пустыне Саймон включил двигатель флоатера и оглянулся на гору. Несколько ярких шаров сирков все еще цеплялись за склоны утесов, но большинство было разрушено при падении или отступающими танкерами.

Из отверстий в крепости поднимался дым, прекратив крепость в погребальный костер всех погибших. Высоко над Ксоактлом, блестя так ярко, что на него невозможно было смотреть, все еще горел Глаз Ксоактла. Открытый. Невидящий. Пустой и слепой. Бессмысленный символ.

Богарт остановился в нескольких метрах и посмотрел на развалины.

— Что ж, молодой Саймон Рэк, думаю, это конец.

Повернув голову к Ксоактлу, Саймон покачал ею.

— Нет, Богги. Что касается нас с тобой, это только начало.

С этим эпическим пророчеством они продолжили путь по пустыне под садящимся солнцем.

Глава 9
Тем временем

Богарт скользил ему навстречу, и мелкие камни поднимали рябь на поверхности зловонного озера. Саймон встал, чувствуя, как дрожат колени, и смотрел на него.

Наконец лейтенант оказался рядом, едва не опрокинув его в озеро.

— Ты в порядке, Саймон?

— Да. Больше, чем могу сказать об Ахмеде. Он где-то там внизу. Медленно погружается в эту массу.

Богарт улыбнулся.

— Не могу сказать, что пролью о нем много слез. Он едва не добрался до тебя. Но я успел первым. Срезал его кольтом. Он не слышал, как я подобрался к нему сзади. Просто стоял и смотрел вниз на тебя. Ублюдок ничего не сказал. Только фыркнул, Тут я и выстрелил.

Вместе она начали трудный и долгий подъем к людям, ожидающим их на верху холма. Только на мгновение Саймон остановился и покачал головой, пытаясь избавиться от последних следов воздействия скрэмблера мозга.

— А что сделал с тобой этот его необычный пистолет?

— Ну… — Саймон задумался: действительно ли все так, как он помнит. — Расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз, Бог-ги. Конечно, не вся моя жизнь промелькнула передо мной, когда я падал. Только несколько дорогих воспоминаний. Не волнуйся. Расскажу позже. Это очень интересно.

Когда они приближались к вершине, Саймон посмотрел вверх и увидел, что все руководство секретной лаборатории по производству оружия ждет его с нетерпением, чтобы услышать, что произошло.

Богарт одобрительно потрепал его по спине. Запах аммиака постепенно рассеялся, и они его почти не ощущали.

— Значит, все. Еще один счастливый конец.

Саймон остановился, держась за жесткую траву, чтобы сохранить равновесие. Далеко внизу тело Ахмеда только что достигло илистого дна густой, похожей на суп жидкости. Тайное оружие уже начало ржаветь.

— Прости, Богги. Что ты сказал?

— Я только сказал, что это еще один наш знаменитый счастливый конец.

— Знаешь что? Чем старше я становлюсь, тем лучше понимаю, что никаких счастливых концов нет. Не в нашей работе. Только много начал.

— Но где-то должен быть конец, Саймон. Разве нет?

— Да. Смерть.

На мгновение солнце прорвалось сквозь густые облака и окатило склон бледно-золотым светом.

Назад: Ретроспекция

Дальше: Планета слепых

* * *

Глава 6 Золотой ковер

Глава 7 Плавильная печь города

Глава 8 Легкое воспоминание

* * *

* * *

Глава 9 Тем временем

Глава 5
Колокола короны

Глава 6
Золотой ковер

Глава 7
Плавильная печь города

Глава 8
Легкое воспоминание

Глава 9
Тем временем