VI. Осприя
Отраден мне вид агонии,
Ибо знаю я – он правдив.
Эмили Дикинсон
Малая толика золота, казалось, способна сэкономить море крови.
Все знали, что Масселию без осады, которая может затянуться навеки, не возьмешь. Древние стены этой великой цитадели Новой империи являлись предметом великой гордости ее обитателей. Гордости, возможно, было с излишком, а вот золото в карманах защитников не водилось. И сумма, за которую для Бенны оставили незапертыми маленькие боковые ворота, вызывала чуть ли не разочарование.
Карпи Верный со своими людьми еще не овладел укреплениями, и Тысяче Мечей далеко еще было до разграбления города, когда Бенна повел Монцу по его темным улицам. И то, что это брат вел ее, а не наоборот, уже казалось необычным.
– Для чего тебе понадобилось войти первым?
– Узнаешь.
– Куда мы идем?
– Вернуть свои деньги. С процентами.
Монца, поспевая вслед за братом, хмурилась. Сюрпризы Бенны отличались тем, что в них всегда имелась какая-нибудь червоточина. На узкой улочке они нырнули в узкую арку. Оказались в вымощенном дворе, освещенном двумя факелами. Там, рядом с повозкой, накрытой холстом, в которую уже впряжена была лошадь, стоял кантиец в простом дорожном одеянии. Монце не знакомый, зато хорошо знавший Бенну, судя по тому, как он двинулся к нему с улыбкой, распростерши объятия.
– Бенна, Бенна… рад тебя видеть!
Они обнялись по-приятельски.
– И я тебя, дружище. Это – моя сестра, Монцкарро.
Кантиец поклонился.
– Грозная и знаменитая. Мое почтение.
– Сомену Хермон, – представил его Бенна, широко улыбаясь. – Величайший купец Масселии.
– Всего лишь скромный торговец, каких много. Вот все, что осталось… вывезти. Жена с детьми уже уехала.
– Хорошо. Это облегчает дело.
Монца хмуро глянула на брата.
– Что ты зате…
Он сорвал у нее с пояса кинжал и ударом сверху вниз вонзил его Хермону в лицо. Это произошло так быстро, что, падая, купец еще улыбался. Монца инстинктивно выхватила меч, быстро осмотрела полутемный двор, выглянула из арки на улицу. Но все было спокойно.
– Что ты сделал, черт тебя подери? – зарычала она на брата.
Бенна уже стоял в повозке и с безумным, алчным выражением лица разрезал холст. Потом нашарил и открыл крышку ящика под ним, запустил туда руку, и Монца услышала звон пересыпающихся монет. Тоже запрыгнула в повозку, встала рядом с братом.
Золото.
Столько сразу ей видеть еще не приходилось. И глаза ее расширились, когда она поняла, что ящик в повозке не один. Откинула дрожащими руками холст. Их было много…
– Мы богаты! – взвизгнул Бенна. – Богаты!
– И без того были богаты. – Монца уставилась на свой нож, торчащий в глазу Хермона. На черную в свете факелов кровь. – Зачем тебе понадобилось его убивать?
Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
– Ограбить и оставить в живых? Чтобы он всем рассказал, что деньги у нас? Так мы в безопасности.
– В безопасности? С такой кучей золота безопасности не бывает, Бенна!
Он надулся, как будто она его обидела.
– Я думал, ты обрадуешься. Не ты ли копалась когда-то в грязи, не получая ничего? – Как будто она его разочаровала. – Это же ради нас. Ради нас, понимаешь? – Как будто она стала ему противна. – Сострадание и трусость – одно и то же, Монца! Я думал, ты это знаешь.
И что она могла сделать? Воскресить Хермона?..
Малая толика золота, казалось, может стоить моря крови.
