Цепь горделивых пиков, разделенных тенистыми провалами, омытых золотым вечерним светом, – Урвальские горы, спинной хребет Стирии, тянулись к югу, упираясь в гигантскую скалу, пристанище Осприи. Пестрела множеством полевых цветов зеленая долина меж городом и холмом, на котором встала лагерем Тысяча Мечей. Вилась по ней, стремясь к далекому морю, Сульва, окрашенная заходящим солнцем в огненный цвет расплавленного железа.

Щебетали птицы в старинной оливковой роще, стрекотали кузнечики в густой, высокой траве. Лицо Коски овевал теплый ветер, теребя перья на зажатой в руке шляпе. Взгляд так и притягивали к себе виноградники, разбитые на горных склонах к северу от города, – длинные ряды зеленых лоз, одно созерцание коих вызывало обильное слюнотечение. В этих краях рождались и созревали лучшие вина Земного круга…

– Сладчайшее счастье, – пробормотал он.

– Красота… – выдохнул принц Фоскар.

– Вам не случалось раньше видеть прекрасную Осприю, ваше высочество?

– Рассказы о ней слышал, но…

– Дух захватывает, правда?

Город стоял на четырех громадных уступах, выбитых в крутом каменном откосе сливочного цвета, каждый из которых обнесен был собственными стенами и застроен домами, чьи крыши, купола и башенки возносились выше этих стен. С гор спускался изящными арками, числом больше пятидесяти, старинный имперский акведук, упиравшийся нижним своим концом в наружный крепостной вал. Самые высокие арки превосходили человеческий рост в двенадцать раз. Темнели на фоне угасающих лазурных небес четыре огромные башни крепости, непостижимым образом державшейся на скале. В окнах загорались огоньки, очерчивая контуры укрытого тенью города золотыми точками.

– Нет на свете другого такого места.

Последовала пауза.

– Жаль даже уродовать его огнем и мечом, – сказал Фоскар.

– Жаль, выше высочество. Но это война. И таковы ее орудия.

По слухам, принц Фоскар, ныне наследный, после несчастья, приключившегося с его братом в известном сипанийском борделе, был инфантильным, неопытным, слабонервным юнцом. Но то, что Коска успел увидеть, произвело на него приятное впечатление. Выглядел принц и впрямь мальчишкой, но казался скорее чувствительным, чем слабым. Скорей рассудительным, чем вялым, и скорей учтивым, чем безвольным. Он весьма походил на самого Коску в молодости. Если взять противоположность каждой черты, конечно.

– Укреплена она, похоже, на славу, – пробормотал принц, наведя на высокие городские стены подзорную трубу.

– О, это так. Осприя была аванпостом Новой империи, бастионом, выстроенным, чтобы отражать набеги неугомонных баольских орд. И некоторые стены продержались против дикарей больше пятисот лет.

– Так, может, герцог Рогонт попросту отступит за них? Он ведь, кажется, всеми силами избегает сражений…

– На этот раз сразится, – сказал Эндиш.

– Должен, – прогудел Сезария, – не то мы встанем лагерем в этой чудненькой долине и заморим его голодом.

– Мы превосходим его числом втрое, если не больше, – прогнусавил Виктус.

Коска согласно закивал.

– Стены полезны, только если человек ждет помощи. А ее от Лиги Восьми уже не будет. Он должен сразиться и сделает это. Положение его безнадежно. – Кто-кто, а Коска понимал, что такое безнадежность.

– Вынужден признаться, меня… кое-что беспокоит. – Фоскар нервно откашлялся. – Я узнал, что вы страстно ненавидите моего отца.

– Страстно?.. Ха! – небрежно отмахнулся Коска. – Когда я был молод, страсти еще имели надо мной власть, но, пройдя с тех пор жестокую школу, я осознал преимущества расчета на холодную голову. Да, у нас с вашим отцом были кое-какие разногласия. Но я, помимо всего прочего, наемник. И считаю преступным непрофессионализмом позволять своим чувствам уменьшать вес кошелька.

– Точно-точно. – Лицо Виктуса приобрело гнусное плотоядное выражение. Еще гнусней, чем обычно.

– Кстати… вот мои ближайшие сподвижники, – Коска повел шляпою, указывая на троих капитанов, – которые предали меня в свое время и посадили в мое кресло Меркатто. Отымели по самые цыпочки, как говорят в Сипани. По самые цыпочки, ваше высочество. И будь я склонен к мести, эти три куска дерьма тут не стояли бы. – Он хохотнул следом, и они хохотнули. И возникшее, было, напряжение развеялось. – Но все мы можем быть полезны друг другу, поэтому я простил их, и вашего отца тоже. Месть не делает завтрашний день светлее. И на весах жизни не перевесит даже одного скела. Так что не стоит беспокоиться на сей счет, принц Фоскар, я – человек деловой, купленный, оплаченный. Весь ваш.

– Вы само великодушие, генерал Коска.

– Сама алчность, что не вполне одно и то же… Но могу быть и великодушен. На время ужина, к примеру. Не желает ли кто из вас, господа, выпить? Вчера мы раздобыли ящик чудесного вина, в усадьбе выше по течению, и…

– Может, стоит обсудить стратегию, а потом уж начинать веселиться? Пока все еще способны мыслить здраво?

От резкого голоса полковника Риграта у Коски заныли зубы. Под стать голосу были и черты лица, и весь нестерпимо самодовольный вид этого тридцатилетнего офицера в наглаженном мундире, прежде – заместителя генерала Ганмарка, ныне – принца Фоскара. Похоже, это был тот самый военный ум, что стоял за талинской операцией.

– Поверьте, молодой человек, – сказал Коска, хотя ни молодым, ни человеком тот, на его взгляд, не был, – меня с моим здравомыслием разлучить нелегко. У вас есть план?

– Да! – Риграт залихватски взмахнул жезлом.

Из-под оливкового дерева неподалеку выдвинулся Балагур, держась за рукояти ножей. Коска легкой улыбкой и кивком головы отослал его обратно. Никто и заметить не успел.

Коска был солдатом всю жизнь, но до сих пор, тем не менее, гадал, каково же истинное назначение жезлов. Человека с их помощью не убьешь, и даже вида, что такое возможно, не сделаешь. Колышка для палатки не заколотишь, куска мяса не отобьешь и вряд ли сумеешь хотя бы заложить за достойную упоминания сумму. Может, они были предназначены для почесывания спины в тех местах, куда не дотянуться рукой? Или попросту для придания человеку дурацкого вида?.. Последнее уж точно удавалось, подумал он, глядя, как Риграт важно указует жезлом в сторону реки.

– Через Сульву имеется два брода! Верхний и… нижний! Нижний гораздо шире и надежнее. – Полковник уставил конец жезла туда, где темная полоса имперской дороги упиралась в блещущую под закатным солнцем воду. – Но верхним, расположенным примерно на милю выше по течению, в это время года тоже можно пользоваться.

– Два брода, говорите? – Про чертовы броды знали все. Коска сам некогда торжественно вступил в Осприю через один, приветствуемый великой герцогиней Сефелиной и ее подданными, и бежал оттуда через другой после того, как эта сука попыталась его отравить.

Он вынул из кармана куртки потертую флягу. Ту самую, что бросил ему в Сипани Морвир. Открутил крышку.

Риграт бросил на него острый взгляд.

– Я думал, мы решили выпить потом, когда обсудим стратегию.

– Вы решили. Я молчал. – Коска закрыл глаза, глубоко вздохнул, поднес флягу к губам, сделал большой глоток. И еще один. Прохладная влага заструилась в рот, омыла пересохшее горло. Выпить, выпить, выпить… Он счастливо выдохнул. – Ничто не сравнится с первым вечерним глотком.

– Могу я продолжить? – раздраженно, резко сказал Риграт.

– Конечно, мой мальчик, пожалуйста.

– Через день, послезавтра, вы поведете Тысячу Мечей через нижний брод…

– Поведу? Вы хотите сказать, поеду во главе?

– Где ж еще должен находиться командир?

Коска обменялся озадаченным взглядом с Эндишем.

– Где угодно. Вы когда-нибудь возглавляли войско? Шансы быть убитым очень высоки, знаете ли.

– Крайне высоки, – вставил Виктус.

Риграт скрипнул зубами.

– Командуйте откуда угодно, но Тысяча Мечей перейдет нижний брод, а с ней – наши союзники из Этризани и Сезале. У герцога Рогонта не останется иного выхода, кроме как бросить в бой все силы, не дожидаясь, пока вы выберетесь на берег. И, когда он займется вами, из укрытия вырвутся талинские регулярные войска и перейдут верхний брод. Мы двинемся на врага с фланга, и… – Он с треском хлопнул себя по ладони жезлом.

– Побьете их палками?

Шутка Риграта не рассмешила. Возможно, его ничто и никогда не смешило.

– Мечами, мечами! Разобьем наголову, обратим в бегство и положим таким образом конец опостылевшей Лиге Восьми!

Последовала долгая пауза. Коска хмуро посмотрел на Эндиша, тот ответил ему таким же взглядом. Сезария и Виктус, глядя друг на друга, покачали головами. Риграт нетерпеливо похлопал себя жезлом по ноге. Принц Фоскар снова откашлялся, нервно выдвинул вперед подбородок.

– Ваше мнение, генерал Коска?

– Хм. – Коска мрачно покачал головой, угрюмо уставился на сверкающую реку. – Хм. Хм.

– Хм. – Виктус поджал губы, постучал по ним пальцем.

– Хм… пффф. – Эндиш надул щеки.

– Гхрм. – Исполненное сомнения хмыканье Сезарии прозвучало, как далекий раскат грома.

Коска снял шляпу, почесал в затылке. Водрузил ее на место, колыхнув перьями.

– Хм-м-м-м-м…

– Это надо понимать так, что вы не одобряете?

– О, мне не удалось скрыть от вас своих дурных предчувствий? Тогда я не смогу с чистой совестью о них умолчать. Я не уверен, что Тысяча Мечей справится с задачей, которую вы ставите.

– Не уверен, – сказал Эндиш.

– Не справится, – подхватил Виктус.

Сезария являл собой гору молчаливого неодобрения.

– Разве вам мало заплатили за вашу службу? – спросил Риграт.

– Нет, конечно, – ухмыльнулся Коска, – и Тысяча Мечей сражаться будет, не сомневайтесь.

– Как один человек! – заявил Эндиш.

– Как дьяволы! – добавил Виктус.

– Но где они будут сражаться наилучшим образом?.. Вот что беспокоит меня, как их капитан-генерала. За короткое время они потеряли двух главнокомандующих. – Коска повесил голову, словно глубоко сожалел об этом обстоятельстве и ни малейшей выгоды от этого не поимел.

– Меркатто, а потом Верного. – Сезария вздохнул, словно никоим образом не участвовал в смене командования сам.

– Они успели подзабыть свои основные обязанности.

– Разведкой занимались, – посетовал Эндиш.

– Расчисткой флангов, – прорычал Виктус.

– Боевой дух в бригаде сейчас крайне низок. Да, им платят, но деньги не самый лучший стимул рисковать жизнью. – Особенно для наемников, но об этом вряд ли стоило говорить. – Бросить их в лобовую схватку с упорным и отчаявшимся врагом, нос к носу… не скажу, что они могут дрогнуть, но… да. – Коска поморщился, почесал шею. – Они могут дрогнуть.

– Надеюсь, это не проявление вашего печально знаменитого нежелания сражаться, – язвительно сказал Риграт.

– Нежелания? Сражаться? Да я – тигр, можете спросить любого! – Виктус фыркнул так, что подбородок украсился соплями.

Коска оставил его реплику без внимания.

– Вопрос в том, чтобы подобрать для определенной задачи подходящее орудие. Человек же не станет рубить дерево рапирой. Возьмет топор. Если только он не полная задница. – Полковник открыл рот, начал говорить что-то, но Коска не остановился. – План хорош, в общих чертах. Как военный военного, я поздравляю вас с ним без всяких оговорок.

Риграт умолк, смешавшись, не будучи уверен в том, что его не держат за дурака. Кем он и был в действительности.

– Но разумнее будет предложить регулярным талинским войскам, испытанным на деле, проверенным недавно в Виссерине и в Пуранти, привыкшим побеждать, наделенным безупречным боевым духом, перейти нижний брод. При поддержке союзников из Этризани и Сезале… и так далее. – Коска указал в сторону реки флягой, куда более полезным для человека предметом, на его взгляд, нежели жезл. Ибо жезл не способен напоить. – А Тысяче Мечей затаиться на возвышенности. В ожидании момента! С тем, чтобы переправиться через верхний брод и стремительно и яростно зайти на врага с тыла!

– Лучшее место, откуда следует заходить на врага, – пробормотал Эндиш.

Виктус хихикнул.

Коска эффектно взмахнул флягой.

– Таким образом, и ваша хладнокровная отвага, и наша пылкая страсть найдут себе применение там, где они более всего полезны. И песни будут сложены, и слава обретена, свершится история, Орсо станет королем… – Он отвесил почтительный поклон Фоскару. – А потом, в свое время, и вы, ваше высочество.

Фоскар озабоченно посмотрел на броды.

– Да. Да… я понимаю. Но дело в том, что…

– Стало быть, мы пришли к согласию! – Коска приобнял его рукою за плечи и повел к палатке. – Кажется, это Столикус сказал, что великие люди часто движутся в одном направлении? Думаю, так и есть! Двинемся же навстречу ужину, друзья! – Он ткнул пальцем себе за спину, где мерцали среди укрытых сгущавшимися сумерками гор огоньки Осприи. – Я так голоден, что способен слопать город, клянусь!

И под дружный смех вошел в палатку.