– А вдруг не только в столице?! Может, они уже расплодились, как тараканы! Проклятье… Децимус, ты понимаешь, что это капитальный шмандец? Полномасштабное, мать его, вторжение из другого мира! Что делать, черт?.. Что делать? Катастрофа! Конец света! Блин, блин, блин!

– У страха глаза велики. Мы и раньше знали, что архонты присутствуют на острове. Что изменилось? Будем действовать согласно плану.

Маг вновь успокаивает нытика, хотя у самого голос дрожит. Мальчик неплохо держится, учитывая беззаботное человеческое детство. Это заметно по отсутствию простейших прикладных навыков выживания. У людей всегда так. Окружают ребенка заботой, а потом возмущаются, почему он вырастает безруким нюней. Звери либо учат малышей, либо погибают, и малыши учатся сами, но, если бы медведица без устали кормила медвежат, не выпуская их из берлоги, были бы они готовы к жизни в лесу? Едва ли. Но мы звери, а значит, часть природы, а в природе нет идиотизма, потому что нет халявы.

Они заперлись в каюте. Говорят наедине. Но я все всегда слышу. Слышу, о чем судачат рыбаки палубой ниже, как Меланта собирает свой гремящий рюкзак. Наверное, я размяк с возрастом. Едва оперившийся птенец, вчерашний подросток управляет ситуацией, пока я мирно жду решения. По-хорошему, зарядить бы им бабайкой в дыню. Хотя, с другой стороны, до этого момента все получалось. Авось и сейчас проскочим.

– Предположим, что нам че-нить да обломится, и мы наткнемся на портал. И даже, с помощью всех богов, растратив всю удачу, перед которой у меня и так долгов на пять жизней вперед, каким-то образом сможем прикрыть эту лавочку телепорта. Что потом делать с оставшимися? Как избавляться от них?

Как-как… По старинке. Огнем и мечом. Сколько слышал я сверхсекретных планов и интересных идей всяких заумных тактиков – все всегда приходит к рубилову. Война не меняется. Это не вопрос победы или поражения, чести или бесчестия – это лишь вопрос выживания.

– Давай будем решать проблемы по мере их поступления. Первостепенная задача – добраться до тюрьмы. И если я правильно разобрался в карте, то мы сможем пройти через остров, минуя крупные населенные пункты, и через трое суток ровного хода будем на месте.

Ага. Трое суток. Держи карман шире. Посмотрим, как ты заговоришь, когда сопли превратятся в сосульки.

Я поднимаюсь на палубу, и моему виду предстает частично закрытый туманом Аркей. Северные красоты. Властные горные хребты, покрытые снежными шапками. Хвойные леса и кристально чистые ручейки. Сколь сильно природа Аркея походила на мою родину… Именно поэтому я так много времени провел в плену острова. Гуляешь по свободным от посягательств двуногих землям и будто впадаешь в детство.

Знакомые картины сопровождались болезненными воспоминаниями. Во многом я видел отражение своей юности, и, хотя причиняло мне это лишь горечь, я стремился сюда вновь и вновь. Возвращаться в прошлое, где лишь пепел пожарищ. Мой народ был истреблен, а сейчас его палачам грозит уничтожение. Но я встаю на их сторону. Зачем? Наверное, интереснее сражаться за проигрывающую сторону? Или соскучился по образу рыцаря в сверкающих доспехах? Нельзя же сеять разрушение всю жизнь, нужно ради разнообразия спасти из огня пару принцесс… Или я защищал последнее, что было мне близко? Скорее всего. В любом случае сейчас я здесь. И эти златоглазые ублюдки даже не представляют, с кем связались.

Сам того не замечая, напрягаю мышцы, и когти впиваются в корабельную обшивку; взор темнеет. Нельзя злиться. Не сейчас. Уже более месяца ярость не выходит наружу, и сдерживать карнака внутри все труднее. Я делаю глубокий вдох и прочитываю мантру, заученную со слов шамана пару десятилетий назад. Остров уже близко, и встречный ветер позволяет учуять хвойный, смолянистый запах аркейского леса. Он успокаивает меня.

– Каин! – окликнул меня волшебник. – Я думаю, нам стоит перебраться на рыбацкий барк. Весть о зашедшей в порт «Лючиане-Мэй» быстро разойдется, а вот прибывших на местном судне, возможно, не заметят. А скрытность нам не повредит.

Во как объясняет. Раскладывает все по полочкам, чтобы даже до меня дошло. Я киваю в ответ. Скрытность нам действительно не повредит. Только вот зря он думает, что смена корабля нам в этом поможет. Однако я готовил себя к худшему развитию событий. Моя интуиция буквально вопила и будоражила сознание. Я чувствовал, что опасности, с которыми нам предстоит столкнуться, намного серьезнее, чем маг себе представляет. Он видел лишь двух архонтов, и то не самых умных и сильных. А что делать, когда их будет целая армия? А что, если они не будут переходить к открытым военным действиям, а просто станут захватывать власть изнутри? Мне до конца жизни придется ловить этих выродков по всем странам. В принципе не самый плохой расклад.

– У Нираса есть связи в Еллинге и других городах. Он предлагает разделиться. Мы отправимся к Морозным пикам, а он постарается предупредить жителей. Убедить их, показать, что чужие живут среди них. Сделать хоть что-то, что испортит архонтам жизнь.

Я киваю. Чего стоило ожидать от вора? У тонущего корабля есть одно преимущество. Первыми с него бегут крысы.

– И ты веришь? Ну, что он просто не свалит отсюда?

– Скорее да, чем нет. Мы ведь уже побывали в переделках, и он нас не подводил. Да. Думаю, ему можно доверять. В любом случае в дикой местности толку от него мало, боец из него так себе.

Ага. Зато ты, я смотрю, чемпион человечества. Маг не умеет врать, хотя наверняка считает себя мастером по части запудривания мозгов. Разумеется, он не доверял Нирасу. Это хорошо. Значит, не совсем дурак…

– Ты в порядке? – спросил он.

Я глянул на мага, и тот отстранился. Движения стали более скованными. Страх, неуверенность. Возможно, стоит вежливее относиться к мальчику. Он восстановил Длань Карнака. Былица которого – куда более захватывающая, чем судьбы многих человеческих героев.

– Я в порядке.

Да, я был в порядке. Жизнь шла под откос. Розыск в шести владениях. Полвека бесконечного месилова позади; ни дома, ни семьи, ни друзей. Последний выживший варк. Отшельник и изгой. Но сейчас я как никогда был в своей тарелке, потому что появилась цель. Ради которой стоило проливать кровь. А это единственное, что я умел делать. В глубине души я радовался подобному развитию событий. И даже, возможно, хотел еще большего усугубления ситуации. На грани смерти чувствуешь себя по-настоящему живым. А просто жить, без постоянной угрозы и достойной цели, я не умел. Не научили. Да и что такое жизнь? Это движение. Река бурлит, и струящиеся с гор потоки – кристально чистые, но стоит взглянуть на болото, где нет движения, и там вода – мутная и темная. Этот закон – общий для всех тварей.

До острова остается несколько миль. Вор, вися головой вниз, уже перебирается по канату на рыбацкий барк. Ледяная с волшебником – следом. Я дважды свистнул. Через несколько секунд Шмулиха выпрыгнула на верхнюю палубу, до смерти напугав проходящего мимо пирата. Утреннее солнце больно било по глазам, и ящерица сложилась калачиком, закрыв лапой морду. Заболотилась за время путешествия. Я вновь свистнул. Она лишь еще сильнее скрутилась и забурчала, словно сонный северный медведь. Закормили ее, видимо, задобрили. Я свистнул вновь. Недовольный скарл, с прищуренными глазами, медленно, с явной неохотой, поплелась ко мне. Ох, во имя пасти карнака, как же я люблю эту ящерицу!

Встав рядышком и взглянув на место прибытия, она завиляла кончиком хвоста и высунула язык. Попутно оббежав несколько кругов вокруг мачты. Учуяла знакомый запах или просто почуяла звериным чутьем. Выразив свою радость, она приблизилась, ожидая команды. Я повторил те же приказы, что и на подходе к Барратару. Издав жуткий хрип, от которого наверняка проснулись не только спящие члены экипажа, но и многие жители деревни, она сиганула в воду.

Скорей бы уже покинуть это поселение… Здесь воняет рыбой. И на корабле воняло рыбой. Даже Шмулиха пропахла рыбой. Проклятая манипулянтка. Это же скарл, а не лиса, какого черта она так себя ведет?

Как и было договорено, вор отправился по своим делам. И к лучшему. Распрощавшись с командой, мы направились вглубь деревни. Нужно было выйти на тракт, а перед этим набрать воды и провизии в путь, чтобы хватило до центра острова. А уже там, в предгорьях, где холод постепенно набирает силу, в местном поселении возьмем снаряжение для горного перехода.

За пару месяцев моего отсутствия ничего не изменилось. И хорошо. Изменения редко бывают к лучшему. Не только природа, но и местный люд был мне по душе. Честные, открытые, чтящие традиции, уважающие свое достоинство. Нет продажной стражи, жирных как свиньи бюрократов и лицемерных юстициаров. Хотя после нашествия тьмы, с приходом материковых людей, идиллия Аркея была нарушена. Имперцы привезли с собой пороки роскошной жизни, и гнилье постепенно распространялось, набирая силу. Клянусь своим мечом – если аркейцы восстанут и решат выгнать империю со своего острова, я первый встану под их знамена.

Несмотря на пренебрежение к системе правопорядка, преступления тут редкость. Имперцы могут хоть всю казну угрохать в обеспечение безопасности, но в Аркее все равно будет спокойней. Потому что сами люди иные, другие нравы, ценности и приоритеты. В человеческом мире деньги играют наиважнейшую роль. Везде. Но не здесь.

Даже банальный дом управления в деревне отсутствовал. Все руководство осуществлял один староста. Умудренный опытом, неподкупный человек, которому доверяли все без исключения. Все как у варков, только у нас это был шаман, а в его отсутствие – вождь.

Он целыми днями ходил по деревне, лично решая споры и конфликты, начиная от дележа скота при разводе и заканчивая борьбой за место на рынке. Сельчане тоже шли к нему со своими вопросами, а когда речь заходила о чем-то более серьезном, касающемся всех – например, выкапывании нового колодца, строительстве корабля, – староста созывал общий сбор, куда могла прийти хоть вся деревня. Но более всего ценилось мнение старших, уважаемых домов.

Подобный метод правления в империи считался бы архаичным, варварским. Пусть. Только найдите мне аркейца, недовольного такой властью. А вот в империи каждый второй поливает грязью и императора, и своего мэра, и вообще все, что только можно. Злыдни, что еще сказать? Вечно недовольные, капризные, зажравшиеся люди чаще всего живут в комфорте. А вот преодолевающие невзгоды и тяготы жизненного пути могут видеть хорошее в мелочах и ценить, что имеют, понимая, что могло быть намного хуже.

Проходя через деревню, маг, видимо, осознал: маскировка и скрытность – затея неосуществимая. Внешностью аркейцы слишком однообразны, да и знают друг друга в лицо. В деревне с полтыщи человек, не более. А они бледные, как поганки, да еще и разодеты не по-местному. Разумеется, можно было заранее предупредить парня, но что бы изменилось? Он же себя самым умным считает.

Баба глазеет по сторонам, но не забывает прикрывать мага. Делает это аккуратно, ненавязчиво, словно волчица, идущая рядом с волком, защищает его, но не напоказ. Уже с неделю не отходит, прилипла, как осенний лист на гриб. Спит в соседней каюте, бродит рядом, даже заслонила его от летящего ножа. Будь она человеком – все встало бы на свои места. Цветочки, веночки, птички, красные щечки, виляющие хвосты, вой посреди ночи. Однако тут явные проблемы с чувствительностью, а значит, есть другая причина. Некий план, известный лишь ей одной. Из всей дурацкой компании волшебник был явно самый мозговитый, однако ему я доверял больше остальных. Так как его мотив прост и ясен и ни о какой корысти речи быть не может. Он лишь инструмент. Куда катится мир, если из списка кандидатов именно маг кажется мне наиболее надежным?..

Уже на втором повороте я замечаю «хвост». Звериное чутье не подводит. Люди зовут это интуицией. Не архонт, иначе маг бы тоже почувствовал. Короткая борода, одет по-местному, но меня не проведешь. Кожа слегка загорелая, карий цвет глаз, очень редкий среди аркейцев. Тихая и аккуратная походка выдавала бывалого разведчика или шпиона. За ним идет еще один. На третьем повороте я заметил еще одного. Они едва заметно подмигнули друг другу. Нужно было действовать. Всегда любил ловить на живца. Видишь объявление о награде за разбойников? Нет смысла их искать. Найди богача и послоняйся рядом, а добыча придет сама, уверенная в том, что это она охотник.

– Я отойду. Встретимся за воротами.

Я без объяснений ухожу направо, не давая возможности магу задать лишние вопросы. Когда-то меня воротило от охоты в городской среде, но тут тоже есть свои интересные нюансы. Нужно действовать не только без шума и свидетелей, но также правильно замести следы. Жаль, я потерял свой лук. Арбалет хоть и мощнее, но лук привычнее, а главное – позволяет расправиться с врагом по-тихому, не привлекая внимания. Да и просыпаются аркейцы с первыми лучами солнца. Но вокруг меня лишь люди, для меня естественный звук – то, что они считают бесшумным, естественная картина – та, которую они не видят.

В качестве засады я выбрал небольшой проулок между домами. Двор одного из них был огорожен забором, а на другом преградой служили буйные заросли шиповника. Возник детский план. Я вспомнил, как, будучи ребенком, играл в салочки или «зверь-охотник». Мы делились на команды. Охотников было больше. Их задача – найти и поймать зверя по следам и подсказкам, которые оставляют наблюдатели. Задача зверя – скрываться и прятаться, но находиться на одном месте запрещалось. Однако зверь также может напасть на охотника, при условии, что подкрадется незаметно. Как я и говорил, все здесь напоминало о родине.

Оказавшись в проулке, пропадаю из поля зрения преследователя и ускоряюсь. Оббегаю дом как раз в тот момент, когда он заходит в проулок, и оказываюсь за его спиной. Чем мне нравятся чешуйчатые доспехи – они не издают лишних звуков.

Он оборачивается в последний момент, когда я подошел на расстояние удара. Не думаю, что он меня услышал, скорее, профессиональная привычка оглядываться. И хорошо. Не люблю бить в спину.

Удар кулаком в щеку наповал валит юношу. Такой дюжий парень, а упал с одного удара. Жалко даже как-то. Я давлю желание карнака схватить его за верхнюю и нижнюю челюсти и рвануть в разные стороны. Мне плевать, жив он или нет. В груди вроде что-то стучит. Я прячу тело в кусты и догоняю своих новых друзей.

По границе деревни проходит неглубокая грязная канава. Когда-то, видимо, из нее набирали воду для полива огородов, однако сейчас она заболотилась и выполняла функцию защитного рва. До междоусобных войн дело не доходило, однако набеги лесных тварей на урожай или курятник – дело обыденное. Так что неудивительно, что канаву решили оставить. Децимус свернул в ее сторону и пошел к намеченной точке не напрямик, а вдоль канавы. Видимо, чтобы реже попадаться на глаза. Преследователи тоже разделились. Один из них пошел следом, а другой двигался параллельно. Большая удача. Но не для него. Я обгоняю их по соседней улице и забираюсь на крышу избушки. Ложусь, закрываю глаза, полностью полагаясь на свои органы чувств.

Маг с трупачкой топочут, как мастодонты в день спаривания. Когда слышу такой шаг в глуши, так и хочется залепить топтуну в жбан, чтобы не осквернял сокровенную лесную тишь подобным шумом. А вот крадущийся шаг идущего следом – совсем другое дело. Но для меня эти звуки отчетливы так, словно по гранитной мостовой шагает паладин в латных сабатонах. Я мог бы подстрелить такого с закрытыми глазами.

Маг проходит мимо, преследователь отстает примерно на тридцать шагов. Я переворачиваюсь на живот, жду, когда он окажется между мной и канавой. Встаю на колено и с силой кидаю нож. Как и задумано, мужчина скатывается в канаву с пробитым горлом. Уверен, селяне не скоро наткнутся на тело.

Поверить не могу, что кто-то сидит целыми вечерами и выдумывает хитроумный план убийства. Правда в том, что, если некто убивает без какой-то особой цели или причины, его никогда не поймают. Тюк, и все. Джарт доказал это своим существованием. Заходил в город и просто убивал жителей всеми доступными способами. Нет зацепки, по которой можно было бы предугадать следующий шаг. Просто мочит всех на своем пути, и никак нельзя ему воспрепятствовать. Настоящее чудовище. Безжалостное, бесчестное, неостановимое. Даже по моим меркам, Джарт – чистое зло, которого не должно существовать.

Остался еще один. Пока все шло гладко, но последнего хотелось взять живьем. И откуда они все лезут? Если так задуматься, то за свою нелегкую жизнь я поубивал больше народу, чем Медейское цунами. Однако хоть раз я нападал первым? Сами летят, как пчелы на мед.

Бледная парочка уже выходила из деревни. Единственный оставшийся преследователь держался на почтительном расстоянии, постоянно оглядываясь назад, ища взглядом товарищей. Он останавливается у границы поселения. Понимаю его опасения. Давай, дружок. Сделай еще десяток шагов. И без тебя проблем хватает. Ну вот, умница.

Пугливо озираясь, он побежал к дорожным кустам малинника, надеясь продолжить преследование из лесной чащи. Маг шел по главной дороге, точка встречи была в полумиле. Место привала для проезжающих торговцев, а также развилка и выход на главный тракт.

Лес хвойный, бесшумно не подкрадусь. Чуть не забыл свою подругу. Я достаю тонкую свирель из внутреннего кармана. Давным-давно ее подарил мне один из салларийских охотников. Палочка способна издавать звук, незаметный для обычного человека. Зато Шмулиха слышит его за много миль. Остается лишь надеяться, что у нее хватит мозгов не ломиться через всю деревню.

К моему удивлению, маг тоже обернулся на свист. Они остановились, решив подождать меня.

– Ну, ты все успел?

– Не твое дело. – М-да, Каин… Очень вежливый подход. Настоящий мажордом. Полвека жизни среди людей – и вот все твое красноречие? – Справа сзади, за малинником, в пятидесяти шагах – шпион, наблюдает за вами.

– Да. Я тоже что-то чувствую.

Они взглянули в его сторону.

– Отвернись, ешкин кот! – Совсем тупые, блин… – Идем прямо, спокойно.

– А ты уверен, что он по наши души?

– Просто заткнись и иди вперед.

Через минуту я услышал знакомые звуки, доносящиеся из лесной чащи слева. Перепуганные птицы с криком взлетали вверх, словно целое семейство куниц вышло на обед. Шмулиха была на подходе и неслась, как медведь по бурелому, наступая на все существующие сухие ветки. Ох, и получит она когда-нибудь!

– Живьем! – кричу я ей, указывая на кусты, где прятался преследователь, и делаю три коротких свистка, что означает: «Взять». Шмулиха разбежалась так, что даже самые быстроногие лошади галопом не смогли бы ее опередить. На полной скорости она залетела в укрытие неудачливого шпиона, оставив в кустах брешь, словно туда попал снаряд из катапульты. Через пару секунд донесся омерзительный победный клич.

Мы побежали следом. Человек лежал на спине, а лицо сильно побелело – до цвета январского снега. Шмулиха придавила его сверху лапой и не моргая смотрела прямо в глаза.

– Ты там не сдох? – У человека дернулись зрачки. Он лишь слегка повернул голову в мою сторону, но скарл слегка сжала когти, отчего тот взвизгнул и вновь уставился на нее. – Отлично.

Я срываю несколько ягод малины и ложусь рядышком на траву.

– Рот открой. – Он пытается выполнить приказ, но губы дрожат, не слушаются. – Я не тебе, баран. Шмулиха!

Мой скарл открывает пасть, полную острейших зубцов.

– Сейчас мы будем вести допрос. Ты ведь специалист по этой части, да?

– Ннн… Не. Я?.. Не-э-эт… – Трудно винить его за неспособность мыслить. Когда открытый рот жуткого монстра, способного откусить тебе голову и проглотить целиком, нависает над тобой, сосредоточиться непросто.

– Понятненько. Шмулиха!

Она опускается ниже и чуть смыкает челюсти так, чтобы зубы оказались в нескольких сантиметрах от цели. Вдруг взгляд бедняги будто окаменел.

– Упс.

– Что значит «упс»? – спросил маг.

– Походу, откинул копыта. От страху. – Шмулиха слезла с мертвеца и попыталась изобразить виноватый вид. – Ну, бывает, че там… Вряд ли он собирался жить вечно, да?