Плавание на «Лючиане-Мэй» проходило в тихой, умиротворенной обстановке, чему способствовали приятная погода и попутный ветер. Чего ждать от Аркея, никто не знал, потому все старались использовать дарованные часы для спокойного отдыха.

Экипаж в сотню душ без труда разместился бы на корвете, однако команда насчитывала всего три десятка. Как и обещал Нирас, на корабле действительно витали странноватые запахи. Капитан иногда позволяла себе разжигать равномерно расположенные в разных частях судна светильники и подкидывать различные ароматизирующие травы, от которых у Децимуса поначалу раскалывалась голова. Вечерами весь экипаж, за исключением вахты, собирался в трюме, где располагался длинный банкетный стол. Децимус и представить не мог, что увидит столь дружный коллектив. И это помня, что пираты отнюдь не славятся развитыми моральными качествами. И еще учитывая, что командует ими единственная на судне женщина! Но зато какая…

Окончательно привыкнув к морскому путешествию, Децимус смог обдумать происходящее, предусмотреть и распланировать различные варианты действий, насколько позволяла их хаотичная ситуация. Ничто не помешало ему войти в медитативное состояние и восстановить затраченные в битве ресурсы. Вспоминая трюк с ножом, он решил попрактиковаться еще. Нож выскакивал из ножен прямо в руку мага и возвращался назад, а вечером команда с удивлением наблюдала, как ножи сами собой сражаются то с предполагаемым противником, то друг с другом, а то и просто парят вокруг хозяина. Также Децимус присмотрел в капитанской каюте пару полезных книг, одна из которых хотя и была художественной, но зато давала отличное представление о быте и природе Аркея. Единственное, что омрачало райский досуг мага, – это постоянные попытки Маргариты до него добраться. Как только вечерело, акалийка откуда ни возьмись появлялась в поле зрения Децимуса, выдумывая все новые и новые способы соблазнения, от которых тот лез на стенку. Дважды она предлагала ему заскочить к ней в каюту по каким-то магическим вопросам, однако он всеми возможными способами избегал ее. Однажды она надушилась позаимствованными у Меланты духами лилу, зашла к нему, но маг послал ей в голову столь мощную, заранее спроектированную иллюзию, что капитан в упор не заметила Децимуса, сидящего прямо перед ней и мирно читающего книжку.

Нирас-Спрут-Дюпон решил свою проблему с местом заключения Джарта. Ведь после проникновения в чертоги инквизиции он знал его местонахождение. Но как донести эту информацию? Откуда ему, обычному воришке или необычному пирату, знать столь тщательно скрываемую тайну? К счастью, решение оказалось прямо перед носом. Перед отплытием он поднялся на имперский фрегат и нашел морскую карту, на которой был достаточно детально изображен Аркей. С улыбкой до ушей он показал остальным крестик на карте, отображающий засекреченную тюрьму в горах, а значит, вероятное местонахождение Джарта. Все обрадовались несказанной удаче, и никто не догадался, что Нирас сам поставил этот крестик, перед тем как принести карту на корабль.

Каин сдружился с парой салларийских охотников. Ночи напролет они делились охотничьими байками. Эксперты в приручении животных, салларийцы крайне заинтересовались скарлом. Шмулиха оказалась в центре внимания, и капитан бросала гневные взгляды, проходя мимо ее отсека и видя ее надменную морду. Половина экипажа состояла из салларийцев, часть были акалийцами и лишь немного людей, причем только один рулевой был родом с материка, все остальные люди – с крупных островов. Что кардинально отличало пиратов от городских жителей – это обилие интересных рассказов и жизненных историй. Децимус узнавал за одно застолье больше, чем за целый лекционный курс.

Салларийцы, будучи превосходными лучниками, долго критиковали арбалет Каина. Вечером они вышли на палубу, поставив бочку у фок-мачты, и, отойдя на максимально возможное расстояние, произвели пару выстрелов. Салларийцы попали точно в цель, и стрелы застряли глубоко в бочке. Выстрел Каина пробил ее насквозь… Кое-как они выдернули болт из мачты и замотали поврежденное место канатом, чтобы акалийка не заметила дефект на своем любимом судне. Судя по спешке, с которой они скрывали следы, Каин понял, что Маргарита отнюдь не такая милая и безобидная, какой хочет выглядеть. После демонстрации убойной силы его оружия салларийцы изменили мнение. В каждом оружии были свои преимущества. Лук – более тихий и скорострельный, арбалет – более мощный. Едва ли что-то на борту могло бы пробить Шмулихины пластины, за исключением Каинова арбалета.

Вечера Мэл проводила в обществе Маргариты. Когда Нирас сообщил ей, что девушка в прямом смысле не от мира сего, та легкомысленно махнула рукой, заявив: «С кем не бывает…», и утащила ее к себе в каюту. Хотя и не совсем человечной, но единственной женщине на корабле, помимо самой капитанши, Меланте пришлось выслушивать все, что накопилось у той за многие месяцы плавания в мужском обществе. Стоит ли добавлять, что Меланта разбирается в женских делах еще меньше Шмулихи? К счастью, она быстро учится.

– Поэтому вы охотитесь на Децимуса?

– Охочусь? – расхохоталась Маргарита. – О нет. Это все в рамках развлечения. Должность позволяет, почему бы и нет? Я прекрасно понимаю, что это неудачная затея, потому все происходящее скорее некий мазохизм.

– Почему?

– Не знаю. Наверное, я уже очень стара и не гожусь для всяких любовных игр. Мальчики смотрят уже не так, как раньше.

– Вы очень молоды и красивы, – поспешно ответила Мэл.

– Да знаю я! Нельзя покапризничать, что ли? Ха-ха. Хотя, если подумать, мне уже стукнуло… Ох, ё-о-о. Какая страшная цифра. – Маргарита поспешно подлила себе еще вина. – Благо я родилась в нормальном обществе, а не в человеческом. Где все умирают девяностолетними детьми. Но если серьезно, у нас бы все равно ничего не вышло. Я знаю такой типаж. Ему просто скучно. Я для него простая, предсказуемая, и он считает, что знает все мои мысли наперед. Да, я красивая; да, необычная; но это все для таких не главное. Если спросить, он наверняка станет разглагольствовать – любовь до гроба, никаких измен, детишек полон дом и прочая гадость зеленая. Знаешь, меня тоже как-то раз звали замуж… ох. Что ж за день-то такой… – Капитан залпом опрокинула бокал и налила еще. – Так вот. Он может много нудить на тему того, что правильно и как надо. Что важно подавать правильный пример. А еще до свадьбы давать никому не стоит.

– Давать? Что давать?

– О-о-ох… дорогуша. Ты знаешь, что ты настоящее сокровище? Но об этом позже. Я еще недостаточно пьяна для таких тем. Децимус может что угодно говорить и идеализировать семейный союз как нечто священное, однако сам на это никогда не пойдет.

– Почему?

– Да потому что он уснет. Неинтересно. Заумный слишком. Ему нужна женщина, которая будет и его моральным требованиям соответствовать, и умницей-разумницей, способной играть с ним наравне в его незримые интеллектуальные игры. А таких днем с огнем не сыщешь. Ты часто их встречаешь? Я нет. Поэтому он втюрится в какую-нибудь долбанутую, с которой просто будет весело и занимательно даже ему. И она разобьет его сердце. Каждый раз одна и та же песня… Говоришь, как будет, предупреждаешь – хоть раз бы кто послушал. Все равно делают по-своему. Мужчины! Тьфу.

– Я не хочу, чтобы ему разбивали сердце.

– Аха-ха. Ну так вот и займись этим. Его дверь – последняя справа. У тебя, кстати, шансов намного больше, чем у кого бы то ни было!

– Нет. Мне недоступны подобные чувства.

– Да-да-да… Сколько раз я слышала подобный лепет! Сама так говорила, лет до тридцати. Тридцати… Как давно. Ох. Мне нужно еще вина.

Вот такие речи чаще всего мелькали в диалогах. Казалось, обыденные для простецкой жизни темы, но здесь для обеих уникальны. Меланта находила в них огромную пользу и с каждым разом понимала в человеческой натуре все больше и больше. А Маргарита наконец-то нашла прекрасного слушателя, которому могла выговариваться ночи напролет.

– А почему у сларийцев на голове чешуйки?

– Салларийцев! – поправила Маргарита. – И это вовсе не чешуйки! Ты что, раньше не видела салларийцев?

– Нет. В городах я видела лишь людей и несколько акали на рынках.

– Ох, деточка, из какой же пещеры тебя эти подлюки вытащили? Салларийцы не живут в городах. У них морская болезнь, только наоборот.

– Как это? Мне очень интересно!

– Кхм… – Маргарита вновь наполнила свой бокал. – Могу рассказать всю историю полностью, если желаешь.

– Да! Очень!

– Ну хорошо. Мой народ первый встретил салларийцев, и было это много десятков поколений назад. Один из адмиралов… плохая память на имена, отправился на восток в земли еще не изведанные. Он держался берега и проплыл дальше, чем кто-либо. Воды там буйные, а дно коварное. Уплывать в открытый океан смертельно опасно, ведь тамошняя погода – худший кошмар моряка. Штормы, смерчи, огромные волны – как высокие холмы! А держаться берега опасно вдвойне, и многие разбивались об острые утесы, тянущиеся по всей протяженности горного хребта, граничащего с океаном. Он прожил месяцы в отрыве от родины. Наблюдая за морем, изучая, когда и в какие моменты стихия свирепствует особенно яро, и научился предугадывать плохую погоду. Так он смог преодолеть опасности и оказался по ту сторону, где и встретил новый для нас народ.

Представь тихую гавань, со всех сторон защищенную от буйства стихии, так как единственный вход извилист, а обступающие горы столь высоки, что ветер не в силах повлиять на спокойствие гавани. И там, прямо на воде, раскинулся необъятный город!

– Прямо на воде? – непонимающе переспросила Меланта.

– Да! В тех землях растет водник. Это дерево по своим свойствам чем-то напоминает аркейскую лиственницу, но растет лишь во влажных прибрежных районах. Ствол водника очень толст, не тонет, а главное – устойчив к сырости. Все эти качества делают его лучшей древесиной для кораблей, жаль, что растет он лишь в тех труднодоступных районах. Салларийцы способны задерживать дыхание под водой на долгое время, и береговая линия застроена сваями из водника, а на сваях держится первый ряд домов. Хижины у берега занимают в основном семьи воинов, старателей и следопытов, они чаще других оказываются на суше для добычи пропитания и ресурсов. Последующие дома связаны прочными водорослями, поднимающимися со дна на десятки метров. Салларийцы скручивают их в канаты и обматывают плавучие фундаменты из водника вместе, таким образом фиксируют их местоположение, чтобы дом не уплыл и был максимально устойчив.

Салларийцы всеядны, как и люди, но рыба все же является основным источником их пищи. Потому во второй полосе, между центром и берегом, проживают рыбаки и добытчики. Салларийцы знают о морских обитателях намного больше нас. Они не только ловят рыбу, но и находят драгоценные камни, делают из кораллов украшения, мебель, оружие. А многие морские растения обладают волшебными целительными свойствами и используются в лечении!

А в центре гавани с мелководья поднимается огромный коралловый риф всех цветов радуги. Трудами многих поколений местные мастера выточили из прочного как камень коралла дворец, красотой затмевающий любой в мире. Поры в стенах забивали густой глиняной смесью, а затем также расписывали красками, делая вид дворца еще более живописным и неповторимым. В тронном зале стены украшают гигантские листья размером с человеческий дом, сорванные с невиданных нами подводных растений. А уже на них создавали рисунок, соответствующий знаменам главных салларийских домов. Гигантская люстра под потолком является на самом деле скелетом морского левиафана. А за троном морского короля покоится окаменелый от времени гигантский осьминог, и его щупальца симметрично обвивают трон и окружающие стены. Ты не представляешь, какой ужас вызывает этот монстр, чья конечность длиной, как все мое судно!

– Вы были в том городе?

– О нет, дорогуша. – Маргарита рассмеялась. – Я была лишь в том, что от него осталось. Еще когда была совсем маленькой, отец взял нас с сестрой с собой в плавание, где мы и встретили салларийцев. Это было чуть более полувека назад, и от того города остались лишь дворец в центре гавани да сваи на берегах.

– Что же случилось?

– Что? Да то же самое… Лик!

В каюту зашел один из матросов, дежуривший у двери.

– Пусть первый помошник явится ко мне.

Пират кивнул и поспешно покинул помещение. Спустя минуту в проеме возник высокий саллариец в белой, но грязной от работы рубахе, с массивной саблей на поясе. Его кожа была чуть темнее, чем у собратьев, что указывало на почтенный возраст. Волосы салларийцев напоминали листики, прилипшие к почве после дождя. Очень прочные и густые, они плотно прилегали к черепу и росли строго в одном направлении. Салларийцы никогда не стригли их, и по длине листьев также можно было понять его возраст. Лишь при контакте с водой они отходили от тела и слегка поднимались, напоминая собой гребень или гриву.

– Это Аламантус. Мой первый помошник, – представила Маргарита нового гостя. – Ал, наша гостья интересуется историей твоего народа.

– Мне очень приятен ее интерес. – Аламантус слегка склонил голову. Его глаза желто-салатового оттенка очень напоминали Шмулихины. Он часто моргал, по несколько раз за минуту. Это объяснялось тем, что глаза быстро сохнут, так как привыкли к водной среде. – Что именно госпожа желает узнать?

– Ей интересен раскол. Почему вы покинули коралловую гавань?

Аламантус скривился, но, видя требовательный взгляд капитана, развел ладонями и сел на предложенный стул. Кожа на внутренней стороне ладоней, а также стоп и шеи у салларийцев была более светлая и нежная на ощупь. У самого основания пальцев виднелась тонкая пленка наподобие перепонок.

– Не было никакого раскола. – В голосе Аламантуса слышались гортанные нотки, напоминающие урчание или кваканье. Он часто сглатывал, сопровождая это громким горловым звуком. – Мой народ охотился и добывал еду вблизи своих мест обитания. И в один момент еды перестало хватать, а население все росло. Тогда многие перешли на охоту, стараясь добывать пищу на суше. Но это не решало проблему, ибо рыба уходила из наших мест. Сивилла отвернулась от нас, видя бездумную трату ее даров.

– Сивилла?

– Богиня морских пучин, царица морей и океана. Ваши гидроманты чтут ее, словно родную матерь. Мы построили дворец, равных которому нет и доселе, а храм никто не возвел. Падая в беззаботную роскошь, мы забыли о наших обязанностях и перестали чтить богиню. Тогда Криквалионий, сын правящего царя, без его ведома увел часть населения вглубь материка, в открытые им земли. То были опасные, болотистые районы. Полные насекомых, крокодилов, василисков, виверн, всяких ядовитых тварей, но все еще свободные от других народов. Когда Криквалионий вернулся, чтобы сообщить радостные вести оставшимся, он обнаружил, что его считают предателем, а отец восстановил знать против него. Принца с позором прогнали, не дав молвить слово. А сам царь тем временем повел народ на запад. Туда, откуда приплывали акалийские корабли. Огромный флот двинулся штурмовать океанские просторы, и лишь благодаря усилиям жрецов Сивиллы – или магов воды, по-вашему, им удалось, хотя и не без потерь, преодолеть опасную зону. Так салларийцы распались на два самостоятельных царства – болотное, основанное Криквалионием, и морское, сохраненное его царем. Морские считают себя выше болотников, первороднее и истиннее. Они надменны по отношению к своим братьям. Болотники же, в свою очередь, даже не вспоминают о морских родичах, стараясь жить сегодняшним днем. По прошествии лет болотники стали более устойчивы к продолжительному нахождению на суше, и некоторые даже могут совершать большие переходы и спать на земле. Однако пустыня и засушливые районы смертельно опасны как тем, так и другим.

– А вы тоже болотник?

– Все салларийы на этом корабле – болотники, мэм. Наши морские братья ведут отчужденное, одинокое существование. В то время как мы часто путешествуем и взаимодействуем с народами близлежащих территорий. Мы торгуем, обмениваемся опытом, охотимся и плаваем по просторам, пока эти отступники тухнут в новой гавани. Акалийская диллатреса – единственная, кого они пускают в свои владения.

– Значит, вы тоже живете на воде? – спросила Меланта у капитана.

– Ах, если бы, ха-ха! – звонко рассмеялась Маргарита. – Наша столица расположена в необъятном гроте, пусть и граничащем с океаном, но от воды там лишь гавань да небольшой прудик. Который, правда, иногда выходит из берегов, в период мощных приливов затапливая парочку бедных семей. Дома выдолблены прямо в скале, хотя некоторые имеют каменные и даже деревянные пристройки. Сверху растут сталактиты, это такие камни, похожие на кристалы или кораллы. Иногда такая «коралловая сосулька» откалывается, падает и проламывает чье-то жилище. Однако перебираться в новое место мой народ не собирается.

– Звучит не так красочно.

– Мой капитан прибедняется. Их столица – величайшее чудо, что видели мои глаза. Чего стоят монументальных размеров доки, где с помощью чародейства создаются волшебные корабли… И это величайший позор для нашей расы. Ведь мы – дети Сивиллы, мы созданы в воде, мы живем в воде! Но самые совершенные корабли принадлежат не нам. А охраняет вход в город арка, вылепленная словно самими богами. Скульптуры умерших правителей нависают над гостями. Проплывая под ней, даже у храбрейших пробегают мурашки. Впервые увидевшие акалийский грот застывают в благоговении и шепчут, что не зря родились на этот свет. А ночью… О-о-о… Ночью мириады светлячков усеивают потолок этой самой большой в мире пещеры. И ты забываешь, что над тобой не настоящее звездное небо, лишь потому, что оно не сравнится с переливающейся фиолетово-си…

– Так, все, – прервала Маргарита и бесцеремонно вытолкала Аламантуса за дверь, – на́ яблочко, лопай и топай. Иди-иди. Завел тут шарманку свою…

Этим вечером Нирас с Децимусом решили к ним присоединиться. Децимусу хотелось больше узнать о других мирах, да и вообще разговор с Мэл – это всегда поток интересной информации. А Нирас пошел просто за компанию, спасать мага из цепких женских сетей. Он не посвящал Маргариту в их дела, а та не задавала лишних вопросов. Казалось, если ей вывалить все как есть, она просто пожмет плечами и зевнет.

Маг ожидал простой, приятельской беседы за скудной трапезой и заранее приготовил ряд тем, уловок и ответов, но увиденное им обесценило все приготовления. Единственный иллюминатор завесили фиолетовыми, чуть просвечивающими шторами, сумрак развеивали несколько светильников, а стол был накрыт белоснежной скатертью. При виде Меланты Децимус замер, как лиса при катаплексии.

Жесткий корсет, надетый под угольно-черное платье, подчеркивал и без того чрезвычайно привлекательные формы. Элегантный разрез на уровне бедра гипнотизировал взгляд, а молочно-белая, с голубоватым оттенком кожа идеально сочеталась с ярко-черным нарядом. Умышленно приспущенные бретельки открывали округлые плечи, а обнаженные руки невинно сложились в замочек на уровне талии. Губы и брови слегка подчеркнуты темными тонами, а волосы завиты в сложную, высокую прическу, оголяя шею с обсидиановым ожерельем. Наложенные на веки тени контрастировали с бесцветными глазами, а серьги из того же обсидианового гарнитура завершали монохромный образ.

– Похоже, теперь я понимаю, каким вы видите мир… – Децимус слегка поклонился, ругая себя за слово «вы» и за неспособность побороть смущение; он даже чуть не начал заикаться.

Стоявшая рядом Маргарита своим нарядом являла некую противоположность своей товарке. Платье похожего покроя, но изумрудно-зеленого цвета, гармонировало с черной кожей акали. Неловкое благородство, с которым стояла Мэл, не шло в сравнение с показной, вульгарной соблазнительностью пиратки. Обнаженное бедро демонстративно выступало вперед, опущенные на стол руки слегка поджимали грудь, еще более увеличивая ее объем. Волосы она оставила распущенными, как и подобает свободной женщине. Медленно, чарующе, не сводя взгляда с гостей, она опустилась на стул, приглашая присоединиться к трапезе.

Стандартный флотский рацион составляли солонина, галеты, горох, различные морские продукты. Однако капитан закупила себе вкусной еды на недельку вперед – на большее время нет смысла, так как испортится раньше. На столе, помимо рыбки, имелась пара различных салатов, икорный деликатес и множество фруктов. Децимус принес найденный в трюме овощ, напоминающий капусту. Порезав дольками, он предложил всем попробовать.

– Невероятно полезная штука!

Маргарита чуть не поперхнулась. Скорчила моську и еле сдержала гневную тираду.

– Что это за дрянь такая? Ты издеваешься?

– Я на полном серьезе. Прекрасно влияет на здоровье, заметно удлиняет жизненный цикл, омолаживает.

– Если есть постоянно, то можно жить вечно? – уточнила Мэл.

– Жить вечно? Зачем? Чтобы жрать вот это? – Маргарита наконец прожевала предложенное Децимусом кушанье. Достала свой особый сервиз, которым, по ее словам, не пользовались десятилетие. – До этого момента я не понимала значения слова «мерзкий». Этот привкус долго будет меня раздражать? Нужно еще вина. У меня как раз осталось старинное, с деонских виноградников.

– Мэм… – Децимус жестом остановил уже привставшую капитаншу. Дверки шкафчика сами собой открылись, и одиноко стоящая бутылка устремилась в руки мага. Следом вылетела вереница из трех бокалов. – Я не пью, – пояснил Децимус, открывая бутылку. Разлив напиток, он поставил бокалы вместе, накрыл ладонью и закрыл глаза. С губ слетел тихий шепот, а под ладонью возникло едва заметное голубоватое свечение. Попробовав прохладное вино, которое в теплый вечер казалось подарком богов, Маргарита одарила мага настолько жарким взглядом, что тот уткнулся в тарелку и не поднимал глаза, пока не съел все, что там находилось.

Через полчаса непринужденной беседы маг начал уводить разговор в сторону темных лет, дабы постепенно выйти на нужные ему темы, Маргарита перехватила инициативу, рассказав о своем участии в этом конфликте.

– …Я же была не одна. Лючиана-Мэй всему голова. Без нее мы бы не справились.

– «Лючиана-Мэй»? Твой корабль? – спросила Мэл.

– Моя сестра. Старшая. Корабль я назвала в ее честь. Это она его построила. На родине Лючиана-Мэй была известнейшим архитектором. Но когда началась война между акали и варварами, она бросила карьеру и направила все усилия на помощь своему народу. Она у меня добрячка, миротворец. Свои навыки она смогла применить именно в судостроительстве. Лючиана-Мэй вывела наш флот на новый уровень и внесла огромный вклад в победу. В моей стране есть десятки скульптур и картин в ее честь. А когда начался этот кошмар с нежитью… Кто ее дернул? Зачем она поехала? Собрав команду, она отправилась на войну. На своем величайшем творении, «Дружбе народов». Ох. Вы бы видели этот корабль. Сплав инженерной и магической мысли. Четырехмачтовый гигант. Баллисты, крюки… ой, чего там только не было! В борт вмонтированы какие-то камни, усиливающие его характеристики…

– Камень-кристалл. Вместилище энергии, – пояснил Децимус. – Опытный зачарователь накладывает чары, а затем монтирует в специальное гнездо. От гнезда проходят особые линии, пропитанные мелоном, по которым энергия растекается по предмету. У Каина в клинке нечто подобное. Но я не слышал, чтобы таким способом заклинали что-то, кроме оружия!

– Вот, точно! По всем бортам проходили линии, и весь корабль светился в темноте голубоватым сиянием, словно гигантский светлячок. – Капитан указала на картину на дальней стене каюты. Меланта подошла посмотреть поближе. На полотне был изображен огромный корабль, прорывающийся через жуткий ночной шторм. Вдоль бортов протекали полосы пульсирующей энергии. Флаг с белым голубем мира на голубом фоне. Паруса натянуты, и корабль рвется вперед, хотя Меланта уже знала, что в шторм их следует спускать.

– Очень красиво. Увидеть бы своими глазами…

– Да. Это действительно было незабываемо. Эх… И, в общем, я отправилась с ней. В ее команде кого только не было, сплошной зверинец. В юности сестра часто странствовала, и многие новые знакомцы оставались с ней. Некоторые расы даже не включены в имперский бестиарий! Экипаж «Дружбы народов» составлял более пятисот душ. Она причалила к деревушке на севере, как раз в самый разгар войны… название не вспомню, да и деревни давно уже нет. Слайт к тому моменту уже поглотил Саркарусс, и орды тьмы из нового некрополя расползались по стране. Люди бросали свои дома и бежали – не зная куда, но бежали. Все северные поселения оказались отрезаны от мира, и не было ни единого шанса на спасение. Тотальное истребление с последующим перерождением в нежить. Если бы не Лючиана-Мэй. В кратчайшие сроки она смогла восстановить десятки кораблей, а также привести десятки судов за собой и эвакуировать жителей. Она спасла тысячи душ, а имперцы даже не вписали ее в учебник современной истории! Потому что, видите ли, это уменьшает значение объединения для великой победы! Нам же нужно создать правильную картину, чтобы поколение росло с верными знаниями, и чихать на истину!

Она бросила презрительный взгляд на Децимуса, а он развел ладонями: мол, а я вообще при чем?..

– О да, я читала эту белиберду, которой пичкают будущих политиканов в академии. Это ужасное оскорбление. Провались в огненные врата… Будь наша королева не такой молодой соплей, такое бы… Но моя сестра не хотела войны. Она делала все возможное, чтобы избежать жертв с обеих сторон, в каком бы конфликте она ни участвовала. А то я бы давно похитила «Дружбу народов» из Лазурных доков, поставила на носу здоровенный требушет, пришвартовалась в имперской бухте и вломила прямо по императорским окнам.

– А что случилось с твоей сестрой? – спросила Меланта.

– Сама толком не знаю. Но в этом точно замешан чертов паладин-ренегат.

– Паладин-ренегат? – переспросил Децимус.

– Джиллиан. Слышал это имя?

– Нет. Не доводилось.

– Ну вот и не будем о нем говорить. Еще одно имя вычеркнуто из летописи прошлого во благо будущего; не перестаю удивляться, как имперцы умудряются скрывать все неугодные факты. И вообще давайте сменим тему. Я отойду.

Маргарита вышла из каюты подышать свежим воздухом. Случай с сестрой был занозой в ее сердце. Да и империю она откровенно недолюбливала. И из всех присутствующих на корабле лишь Нирас знал, как много сил она потратила на поиски сестры. И лишь он знал, где Лючиана-Мэй и что случилось на самом деле. В силу своей деятельности ему приходилось быть всезнайкой, особенно в вопросах, тщательно скрываемых. И очередной раз он испытал желание поделиться знанием, утешить… но не мог себе этого позволить, не мог раскрыться. Когда друг в беде, а ты можешь помочь, но лишь наблюдаешь, как все рушится. В голове постоянно всплывает фраза: «А ведь я мог все изменить…» – чудовищная моральная дилемма, с которой сталкиваешься вновь и вновь. Любой давно бы тронулся разумом, будь у него хоть какие-то человеческие чувства. Но Нирас держался. Именно потому он и стал лучшим. Пожертвовав всем личным в своей жизни.

– Хотите аркейскую байку?

– Да, – тут же откликнулась Меланта, и Децимус вновь не успел со своими вопросами.

– Почухаю с небольшого превью. Так от: раньше аркейцы были отщепенцами, со своими прибабахами и закидонами, ярко выраженными отличиями. Вроде как и торгашей нет, но и не на ножах с остальными королевствами. Но относительно недавно они начали переобуваться. Когда Слайт разбушевался по полной, беженцы с севера в поисках, где бы перекантоваться, почапали на Аркей, куда скелетики так и не приперлись. Аркейцы приняли гостей как полагается, согласно своим обычаям, делясь хавкой и кровом, однако после того северяне стали строить свои собственные хибары на чужой территории. Многим местным корешкам такое соседство не уперлось, однако монарх, который, видимо, находил данное родство полезным для королевства, успокоил люд, прикрывшись трудными временами.

Однако война закончилась, а гости вовсе не собирались мотать удочки, более того, они стали кучковаться под влиянием нагнетающейся агрессии и наращивали свое влияние на рынках и в производстве. Король, очевидно, считал золотишко более важным элементом королевства, нежели расположение своих подданных. За последние двадцать лет не раз происходил вооруженный махач между аркейцами и северянами. Не все местные разделяли мнение бунтовщиков, видя будущее в присоединении к империи, и король всячески поддерживал переметнувшихся к нему. И в итоге Аркей остался единственным заселенным человечками регионом, что не под юрисдикцией нашей великой империи, мать ее.

Так от, к чему я запел-то… В Аркее власть не передается по наследству. Есть ряд семей, которые имеют право на престол, их называют Верховные дома. В одном из таких домов, а именно в доме Детей Вьюги, на трон имели требования сразу два наследника. И, к великому расстройству батьки, это были две бабы, и одну из них мог ожидать брак по расчету. Как это часто бывает, одна из сестер, старшая, красавица, нюня, папенькина дочка, спала и видела, как выйдет замуж, но подходила на роль королевы так же, как я – на должность верховного инквизитора. А младшая стала бы идеальной правительницей, но в гробу видала такую жизнь. Младшая дочь росла воительницей, и, пока ее сестра училась шить, плясать и прочему бабскому, она гоняла со своими старшими братьями на охоту, не уступала им в драках и повсюду таскала сдуру подаренный отцом меч.

Приближался знаменательный день, когда король на пиру был обязан выбрать будущую супругу. Младшая дочь изо всех сил протестовала и умоляла отца отвалить и оставить ее в покое, ведь ее сестра по-настоящему хочет стать королевой, а ей самой лишь бы монстров убивать да в доспехах расхаживать, большего от жизни не хочет. Но отец жестко отказал, понимая, что, учитывая нрав воительницы, она может заслужить уважение народа и подавить короля своей харизмой и влиянием, и впоследствии вся власть перейдет в ее руки и к дому Детей Вьюги. Младшая понимала корыстные цели своего отца, но не могла ничего поделать со своими желаниями.

И вот настал день выбора, когда молоденькие красотки выстроились в ряд, и король, словно петух, расхаживал, силясь понять, кто из них лучше в постели. Старшая дочь, без сомнения являлась первой красавицей Аркея, но в нерешительности король так и не смог отдать кому-то предпочтение. Обернувшись к народу, он попросил совета, кого они хотят видеть на троне подле него. И угадайте, что крикнул народ. Все королевские стражники и многие простые люди, прослышав о подвигах воительницы, прокричали ее имя, считая, что такая дева меча и есть воплощение аркейского духа. Мнение было столь единогласным, что король даже при желании не смог бы воспротивиться. Младшая дочь Детей Вьюги была выбрана будущей королевой, и коронация была назначена на следующий день.

Отец плакал от счастья, ведь все его планы были в шаге от осуществления, а старшая ревела от горя, ибо всю свою жизнь она училась быть идеальной женой, а ее сестра, которая даже танцевать-то не умела, станет королевой Аркея. Однако ее расстройства были преждевременны. Произошедшее дальше повергло в шок население всей страны, и слухи об этом пробежали даже по материку. Ночью король пришел в комнату своей будущей супруги, якобы пообщаться, однако все, я думаю, понимают, что он хотел. Возможно, он желал расположить девушку к себе, узнать ее получше, однако единственное, что он узнал получше, – это сила ее кулака, уложившего его пластом на полу. Через час будущая королева выскользнула из дворца, раскидав с десяток стражников. На следующий день она уже плыла на материк на одном из исгаротских судов.

Король оказался в крайне подозрительной ситуации. Невеста пропала, а под глазом гигантский фингал. Отец невесты перерыл дворец вверх дном, и в момент, когда он вне себя от ярости прилюдно обвинял короля в гибели дочери, в холл вошел посланник, принесший убийственные для папаши вести. Его дочь жива и невредима, отплыла на одном из исгаротских судов на материк, приняв перед этим присягу в одном из расквартированных гарнизонов. Его дочь, практически королева, первая леди Аркея, главная надежда его дома, отправилась на войну с нежитью в должности самого простого солдата.

Нирас замолчал.

– Красивая история. – Маргарита вернулась в приподнятом настроении. – Земля на горизонте. К рассвету будем на месте, а пока, раз история закончилась… – и вслед за капитаншей вошел юный саллариец с дырявой трубочкой, напоминающей дудку.

– О не-э-эт!.. – завопил Нирас.

– О да. Начинай! – Саллариец без подготовки завел спокойную мелодию, идеально подходящую для медленного танца. Маргарита с неприкрыто самодовольной улыбкой направилась к Децимусу, но тот, смекнув, что к чему, тут же протянул руку Меланте. Скорее он согласился бы на танец с Каином, нежели вытерпел бы бесконечно долгие минуты таяния под плавящим взглядом пиратки. Подобный отказ охладил пыл Маргариты, словно ведро ледяной воды. Нирас вовремя подоспел, взяв ее за руки и закружив по каюте, за что Децимус мысленно осыпал его словами благодарности.

Меланта, к удивлению мага, взяла ведущую роль и будто порхала над полом безукоризненно точными и плавными движениями. На ее фоне он казался неотесанной дубиной, длинным, неповоротливым, не способным на красивые и гармоничные па. Расстояние между ними едва превышало пару ладоней, но, к счастью для мага, он был на полголовы выше, что позволяло избегать прямого взгляда сияющих лунных глаз. Нирас с Маргаритой, хихикая, перешептывались во время танца, но вот мелодия сменилась на совсем медленную, и Децимусу безумно захотелось чем-нибудь запульнуть в музыканта. Пиратка позволила себе положить голову на плечо Нираса, и маг вспомнил всех богов, в которых не верил, моля, чтобы Меланта не последовала ее примеру. Но в итоге он лишь вновь убедился в своих атеистических взглядах. Прильнув к его груди, Меланта полушепотом произнесла:

– Я никогда не слышала, как бьется человеческое сердце.

Пиратка прикусила губу, Нирас чуть не подавился, пытаясь сдержать смешок. Децимус хотел провалиться, всерьез раздумывая над тем, чтобы убить всех, кто слышал этот вопрос. Казалось, хуже уже некуда.

– Оно всегда так сильно и часто стучит?

Децимус отпрыгнул от Меланты как ошпаренный. Нирас отошел в угол, закрывая лицо руками и сотрясаясь от беззвучного хохота. Маргарита уже открыла рот, дабы окончательно раздавить волшебника, но в дверь постучали.

Децимус сел с противоположного от невозмутимой Меланты края стола и наложил в тарелку еды, хотя и наелся до отвала. Вор остался стоять, силясь вернуть себе серьезное выражение лица и стараясь не встречаться взглядом с магом.

– Где ты нас высадишь? – спросил Нирас.

– А где бы хотелось?

– Ну точно не в городском порту. Можно где-то на нейтральной береговой территории.

– О да, дорогой, для тебя все что угодно. – Маргарита подвинула стул ближе к Децимусу и закинула ногу на ногу. Тот хотел отодвинуться, но, к сожалению и по своему недочету, и так сидел вплотную к стене. – Мне и самой не хотелось бы светиться в городе.

В дверь вновь постучали.

– Да.

– Капитан, – не открывая дверь, сообщили ей, – судно прямо по курсу. В темноте не разглядишь, но похоже на рыбацкий барк.

– Куда плывет?

– Дрейфует.

– Хорошо. Идем, как шли.

– Дрейфует – в это время суток? Кто же ловит рыбу в темноте? Может, им нужна помощь? – предположил Децимус, скорее чтобы избавиться от общества Маргариты, нежели из-за беспокойства о рыбаках.

– С каких это пор маги стали добро несущими паладинами?

– Я просто ставлю себя на чужое место.

– А че бы и нет, нам все равно по пути, вместе веселее, – вступился Нирас.

– Эй… ты тут мне не командуй!

– Добро всегда возвращается. В одной сказочке так говорилось, – добавил Децимус, видя, как капитан начинает злиться. К счастью, все обошлось. Бросив последний, недовольный взгляд, она отправилась раздавать команды, а маг выдохнул так сильно, что, казалось, мог надуть парус.

– Я потихоньку соберу вещи и сообщу Каину. – Меланта тоже покинула каюту.

Маг с вором остались наедине.

– Децимус. Че ты творишь ваще?

– Что? – непонимающе взглянул Децимус.

– Она сейчас на стенку залезет, и так и этак. Вертится вокруг тебя, словно у нее мужчины полвека не было, а учитывая ее профессию и возраст, это может оказаться недалеко от правды! Такая женщина! Такая баба! Эх!.. – мечтательно закатил глаза Нирас.

– И что? – буднично спросил Децимус, доедая свои овощи.

– Ну как что? – Нирас округлил глаза и развел руками. – Ты разве не знаешь, что следует делать в таких ситуациях? Или в Арзамасе этому не учат? Да чтобы на меня так баба пялилась, мне, наверное, нужно из лап дракона ее спасти или еще что подобное. А на тебя она сама прыгает!

– У нас просто разные приоритеты. Мне не очень приятно говорить о вещах, в которых я не разбираюсь. Потому выскажу именно мое, личное мнение. Понимаешь… Есть любовь. Настолько красивое чувство, что я даже не собираюсь раскладывать его по полочкам и давать четкое определение. Хотя, возможно, мог бы. Сильная любовь способна дать силы или забрать их, способна вдохновить и воодушевить либо, наоборот, разбить. Что может быть прекраснее желания двух людей пройти эту жизнь вместе? И понимаешь… ввиду этого… Вот. То, о чем ты говоришь, – это столь низко и незначительно… В моей голове подобные помыслы даже не имеют права на существование. В сравнении с великим чувством эти валяния в кроватке кажутся столь недостойными и ничтожными… Кроме того: вот, к примеру, я стану отцом. Все родители хотят для своей дочери хорошего мужа. Причем чем раньше, тем лучше. А чистые девушки – это вообще сокровище. Не в материальном смысле, разумеется. А как я смогу требовать от дочери целомудренности, если сам спал со всеми налево и направо? Это мерзкое лицемерие не для меня.

– Но ведь она не узнает. Если не проболтаешься по пьянке, – ответил Нирас после недолгих раздумий.

– Нет. Ничто не проходит бесследно. Кроме того, детей учи не учи, а пример с родителей брать будут. Хотя, разумеется, есть исключения.

– А ты откуда знаешь, ты же сирота и своих детей нет? Без обид, если задел.

– Ничего страшного. Ты хочешь сказать, раз я не знал этого, как я могу судить о таких вещах? – Нирас кивнул. – Да, это справедливо. Ты абсолютно прав. Но я заранее подметил, что это лишь мое личное мнение. Еще до того, как я сформулировал для себя подобное отношение к девушкам. Будучи мальчишкой, лет пятнадцати. Уже тогда я скептически смотрел на эти встречи и свиданочки своих сверстников. Не интересно, не привлекало. Как-то скучновато. Представь: ты смотришь на человека и знаешь наперед, как будет развиваться вечер. Ты сделаешь так, она отреагирует сяк; сделаешь этак, она ответит эдак… Ничего непредсказуемого и никакого равенства. И такое чувство у меня возникает, что никаких отношений-то и нет. Ведь в отношениях участвуют двое, а я ощущаю лишь себя одного. Ведь я управляю всем происходящим, все будет так, как я захочу. Для меня любая доступная девушка возводится в ранг потаскушки, и я теряю к ней интерес, кем бы она ни была.

– Мм… Децимус, а бабы нужны не для того, чтобы им компостировать мозг! Я о более простых вещах.

– Ну… если ты о совсем близком контакте… Знаешь, когда человек относится к этому, как к чему-то сакральному, особенному… для него этот момент будет по-настоящему волшебным. Это вот как, например, ты лежишь на кровати, тебе хорошо, ты привык – а потом в течение месяца спишь на жестком полу, где тебе неудобно и непривычно. А когда возвращаешься на кровать, то нежишься в ней, как младенец, и улыбаешься во весь рот. Мягкость кажется столь приятной, расслабляющей, хотя раньше ты всего этого не замечал. Так же и в отношениях. Когда люди живут интересной жизнью, погружены в трудные заботы, приключения, войны, ужасы, а потом в один момент встречаются в мирное время и что-то вспыхивает, и вся та нежность, доброта, что копилась и томилась все эти годы и искала выхода, наконец выплескивается наружу. Ты делаешь другому человеку приятно, и от его состояния зависит и твое собственное. Ты связан с ним. Ты бережешь его.

В общем, – Децимус встал, – я могу тут долго поэтично философствовать, хотя подобное изложение мыслей мне чуждо. Есть вещи, ради которых стоит жить и за которые можно умереть. А вот это… – он скрестил ноги, пародируя акалийку, – какое-то аморальное дерьмо. Так понятнее?

Маг направился к выходу. Нирас откинулся в кресле и несколько минут обдумывал его слова. Покручивая амулет со снежинкой, вызывая картины из памяти, которые когда-то самолично спрятал в самые глубины сознания и поклялся не вспоминать. Спустя несколько минут размышлений он ни с того ни с сего вскочил и махом опустошил всю бутылку вина.

Как и предполагал Децимус, рыбакам действительно требовалась помощь. Из-за рулевых неполадок они не могли продолжить движение и рисковали остаться в дрейфе и добираться до острова на одних веслах. К счастью, в экипаже Маргариты было достаточно умельцев. Они сумели частично устранить неисправность, и корабль мог возобновить ход, однако рулевое управление все же оставалось недоступно. Потому она приказала распутать канаты и взять барк на буксир.

Несколько рыбаков, в том числе и капитан, перебрались на «Лючиану-Мэй». Экипаж барка состоял из коренных аркейцев, все являлись жителями прибрежного поселения, промышляющими рыбалкой, собирательством и охотой. Аркей – отдельная провинция, лояльно относящаяся к империи, но пока еще не являющаяся ее частью. Аркейцы редко покидают родину, и новости с острова доходят в империю от морских торговцев и путешественников. Потому многие члены команды прервали свой сон и плюхнулись за банкетный стол узнать, что творится и как жизнь в целом. Децимус, Каин и Нирас тоже присоединились, хотя были уже сыты.

Восемь месяцев в году на острове бушует зима. В остальное время царит влажная, ветреная погода. Несмотря на небольшую площадь острова, климат в северной и южной части разительно отличался, и почти все поселения располагались в южных районах, у моря. В глазах столичного жителя аркейцы – суровый, трудолюбивый народ, с крепкими телами, лопатными бородами, грубым говором и архаичными традициями. Однако это не помешало им прославиться своей гостеприимностью и дружелюбием. Капитан, с начинающей седеть бородой, заплетенной в косички, рассказывал о переменах, произошедших за последнюю пару лет. Нирас пропустил мимо разговоры о суровом климате, новых и старых легендах, но когда речь зашла о недавних злоключениях, тут же навострил уши. Капитан обмолвился об эпидемии, вспыхнувшей в столице Аркея, Еллинге, и хотел продолжить прежнее повествование, но Децимус прервал его и попросил рассказать подробнее.

– Я просто грубо выразился. Мы тут ничего о болезнях не знаем. У нас одна знахарка на три села. Поэтому, если заболевает чем-то одним десяток собратьев, мы уже называем это эпидемией. Да и умерла всего-то пара человек, не более. От медведей в десять раз больше погибает. Хотя заразились многие.

– Как это случилось?

– А я откуда знаю? Даже думать не хочу о всяких болячках. Я предпочитаю держаться от Еллинга подальше. Там имперцев щас, как грязи весной. Мне достаточно того, что я и моя семья в здравии. Ну и команда моя. Однако я слышал, что даже король подхватил эту заразу. Слух дошел более месяца назад, а сейчас он жив, здоров, и все прекрасно. Так что нечего опасаться. Давайте я луч…

– Еще пара вопросов. А в чем заключается сама болезнь? Кашель, боли или еще что?

– О, Святые камни… Вам больше поговорить не о чем? Там не поймешь толком. Внимание какое-то рассеянное, поведение необычное. Никакого там кашля или болей, никаких высыпаний.

– А признаки? Ну, как понять, что человек заразился?

– О-о-о… Вот это интересно, да. По прожилкам в зрачках. Золотистым таким. Одно время было даже забавно, но когда половина королевской семьи вышла на пирушку с сияющими глазками, стало не до смеха.

Нирас с Децимусом переглянулись. Каин едва не подавился рыбной косточкой:

– Золотистые зрачки?..

– Ага. Даже шутки пошли, мол, у нас златоглазый король! – рассмеялся аркеец и налил себе еще медовухи.

Нирас хлопнул себя ладонью по лбу:

– Вот пусьня!