Шел месяц тьягар, и дни были длинными, но Эолейр и Морган трубили в рог только после наступления сумерек. В этот день до заката оставалось еще более часа, когда они решили разбить лагерь. Моргану стало скучно, и он в одиночестве подошел к воде.

Они остановились примерно на границе между Стэнширом и Фальширом в том месте, где в Дятловых горах брало свое начало несколько рек, которые вместе вливались в Имстрекку, образовывая болотистую дельту между высокогорьем и широкой рекой. Морган немного прошел, пока не отыскал место, не видное из лагеря, и по мелководью добрался до высокого камня, выступавшего над медленно текущей рекой на высоту человеческого роста и окруженного со всех сторон зарослями камыша и меч-травы. Камень напомнил Моргану Хейхолт, возвышающийся над Кинслагом и Кинсвудом. Он забрался наверх и уселся, чтобы обозреть свое новое королевство.

«Единственное из всех, что у меня когда-либо будет, – подумал он. – Если, конечно, верить магическим костям. – Морган нашел рядом с собой камешек, попытался забросить его как можно дальше, и он с легким плеском упал в воду. – И исчез, – мрачно подумал он. – Как и все остальное. Сначала ты недолго остаешься на солнце, а потом исчезаешь».

Река бурлила у каменных стен его крепости. Где-то рядом в камышах крякнула утка, потом плеск стал громче, и камыши задрожали. А через мгновение снова установилась тишина. Водоплавающая птица не появилась, но и шуметь перестала.

«Щука, – решил Морган. – Утке не повезло».

Он видел во рву замка длинных, похожих на волков хищников, водяных драконов величиной с него самого, а иногда даже старше самого Моргана – много старше, если его дед знал, о чем говорил. Однажды король сказал ему, что самые старые щуки живут четыре десятка лет или даже больше.

«Интересно, что у них за жизнь? – подумал Морган. – Сорок лет, почти столько же, сколько у человека, и все в темной воде…»

– Морган!

Кто-то искал принца. Он пригнулся, надеясь, что камыш его скроет, однако голос показался ему странно высоким.

– Морган принц, пожалуйста! Пожалуйста, скажи мне, что ты здесь!

Он вгляделся сквозь камыш и увидел маленькую фигурку, замершую в нескольких шагах от берега реки. Это была Квина, девушка-тролль. Ему очень хотелось промолчать, но что-то в ее встревоженном лице заставило Моргана устыдиться, и он ответил.

– Я здесь. – Он встал, чтобы она смогла увидеть его сквозь заросли камыша, окружавшие каменный островок.

– Дочь гор! – сказала она. – Я рада, что с тобой все в порядке. Тебе нельзя здесь быть.

– Ты не можешь указывать мне, что я должен делать, Квина. Я принц, ты не забыла?

– Нет, здесь нельзя быть, потому что тебе грозит опасность. – Она возбужденно замахала руками. – Возвращайся! – Ее лицо изменилось, словно в голову пришла новая и еще более тревожная мысль. – Нет, подожди. Оставайся там. Я сама к тебе приду.

Она отошла на несколько шагов от берега, разбежалась, прыгнула, широко расставив руки в стороны, и приземлилась на камень рядом с Морганом, но у нее заскользила одна нога, и она начала падать назад. Рассерженный тем, что его одиночество нарушено, но испугавшись, что Квина может пострадать, Морган схватил ее за рукав кожаной куртки и не дал упасть в холодную воду.

– Что ты делаешь? – недовольно спросил он. – И как тебе удалось так высоко подпрыгнуть? – Морган был почти в два раза выше Квины, но не мог даже представить, что сумел бы пролететь такое расстояние – тем более с первой попытки.

– Там, где я живу, много мест, где лед поддается у тебя под ногами или тропа прерывается. Иногда остается только прыгать. – И все время, пока Квина говорила, она не сводила глаз с поверхности воды. – А теперь я позову Сненнека, чтобы он нам помог. Может быть, он следил за мной.

Морган не понимал, что ему говорит девушка-тролль.

– Следил? Сненнек должен находиться рядом и следить за нами?

– Ш-ш-ш. – Она приложила палец к губам. – Не нужно так шуметь. Речной человек услышит.

– Речной человек? Кто это?

Но вместо того, чтобы ответить ему, Квина продолжала с тревогой смотреть на воду.

– Вот! – сказала она шепотом. – Он нас учуял.

Морган подумал, что речь идет о какой-то религиозной церемонии. Возможно, здесь запрещено находиться? И это священное место для троллей?

– Кто такой Речной человек?

Она схватила его за руку, больно ущипнула маленькими сильными пальцами и жестом приказала замолчать.

– Смотри, – прошептала она. – Смотри сюда. – Она указала направление.

Морган разглядел рябь на воде в нескольких дюжинах шагов выше по течению, словно там находилось изогнутое невидимое препятствие, вокруг которого вода текла не так ровно, и оно направлялось в их сторону по мелководью. А потом он увидел то, что сначала не заметил, – большую серую цаплю, стоявшую среди зарослей камыша так неподвижно, что ее длинные тонкие ноги казались частью растения.

– Это всего лишь птица, – сказал он Квине, которая продолжала смотреть в том же направлении широко раскрытыми глазами. – Цапля. Они не едят ничего более крупного, чем кролики и лягушки…

Он не успел закончить объяснения относительно кулинарных предпочтений цапель, потому что в этот момент нечто массивное, длинное и плоское выскочило из мелкой воды и врезалось в камыши. Прежде чем Морган успел разглядеть, что это такое, оно затащило большую, отчаянно сопротивлявшуюся птицу в свою невероятно огромную пасть.

Морган закричал от потрясения и ужаса. Длинное и широкое тело и плоская голова были коричневого, зеленого и серого цвета, пятнистые, точно камни на речном дне, живот и нижняя часть массивных челюстей, поглотивших цаплю, – белыми. Голова чудовища имела необычную форму – расплющенный окорок с двумя свиными глазками, широко расставленными над громадной пастью, и крошечные острые зубы, но больше всего его напугали блестящие пятнистые передние лапы, которые заканчивались плоскими человеческими пальцами, крепко вцепившимися в перья цапли и продолжавшими ее сжимать, хотя та продолжала бить крыльями.

Чудовище проглотило отчаянно сопротивлявшуюся цаплю и скользнуло обратно в реку, а на поверхности не осталось никаких следов его присутствия, если не считать взбаламученной воды и сломанных камышей.

– Клянусь Эйдоном! – Морган понял, что дрожит. – Милосердный бог – что это было?

– Речной человек, – ответила Квина. – Так мы его называем. Он живет в подобных местах. И водится в нашем Синем илистом озере, куда ходят тролли, но мы знаем, где его тайные норы.

– Квина! – На этот раз Морган сразу узнал голос. – Ты здесь?

– Да, я здесь, Сненнек! – крикнула она с очевидным облегчением. – Калипук в реке. Мы его видели.

– Что ты делаешь на камне? – спросил Сненнек, подходя ближе. – Квина, моя дорогая будущая жена, я не знал, что ты настолько глупа. Я встревожен.

– Я пришла сюда. Морган принц был на камне. – Она встала. – Не говори мне слова, которые говорят детям. Помоги нам добраться до берега.

Младший Сненнек осторожно подошел к берегу реки и остановился выше по течению от большого камня, тыкая в воду острым концом посоха с крючком.

– Я его не вижу, – сказал он. – Вы можете выйти на берег прямо сейчас.

На этот раз Квина не стала прыгать, а взяла Моргана за руку и повела к берегу. Когда они соскользнули в воду, он сообразил, что хотя холодное, но медленное течение доходило ему лишь до бедер, большая часть тела Квины окажется под водой, поэтому наклонился и, несмотря на ее протесты, поднял на руки и понес к берегу. Когда он делал последний шаг, что-то коснулось его ноги – или ему только показалось, но его охватила паника, он забросил Квину на сухой участок и поспешно выскочил вслед за ней.

Когда они вернулись в лагерь, Бинабик и его жена Сискви подошли к ним, чтобы убедиться, что их дочь и Морган не пострадали.

– Да, встреча с калипуком отрезвляет, – сказал Бинабик, разглядывая кровавые царапины на лодыжках Моргана. – Не ругай себя, принц Морган. Они чрезвычайно свирепы и всегда нападают неожиданно. Некоторые из них вдвое длиннее человека твоего роста – или даже больше. – Он похлопал принца по колену. – Я вижу лишь небольшие ранки от камней в реке. Тебе гораздо больше повезло во время твоей первой встречи с водяным чудовищем, чем многим другим!

Морган не понимал, как слова тролля могут его успокоить, – получалось, что встреченный им Речной человек был совсем маленьким? Бинабик использовал слово «отрезвляет», и это также встревожило Моргана, словно маленький человек повторил то, что ему сказали бабушка и дедушка Моргана.

«Может быть, они попросили Бинабика приглядывать за мной? И сказали ему, что я пьяница, которому нельзя доверять?»

Сненнек набросил на плечи своей возлюбленной плащ и повел ее переодеваться в сухую одежду. Когда Бинабик и Сискви вновь принялись ухаживать за страдавшей от лихорадки ситхи, Морган прошел через лагерь и сел у костра рядом с Порто.

Старик посмотрел на дрожавшего от холода принца, который промок до самого пояса.

– Что случилось, ваше высочество? – спросил Порто. – Вы упали в реку?

– Не совсем. – Морган наклонился поближе к огню. Было лето, и хотя быстро спускался вечер, воздух оставался теплым, однако Морган уже и не помнил, когда он так страшно мерз, даже в заснеженном Риммерсгарде. – Я едва не стал трапезой Речного человека.

– А кто это?

– Тролли называют его калипуком. Я никогда не видел ничего подобного. – Он описал чудовище Порто, который должным образом обрадовался спасению Моргана.

– Вот почему я никогда не расстаюсь со своим мечом, – сказал Порто, с любовью поглаживая рукоять клинка. – Лес и эти дикие земли полны ужасных существ. Я рассказывал вам о тех, что видел у ворот Наккиги?

Морган уже собрался устало ответить, когда его зубы наконец перестали стучать от холода, что он слышал от старого рыцаря о воротах Наккиги сотни раз, но в последний момент сообразил, что сэр Порто никогда ни о чем таком не говорил.

– Значит, такие чудовища были у ворот Наккиги? – спросил он. – Калипуки?

– Я не видел вашего водяного монстра, поэтому не могу сказать. Но поверьте мне, мы сражались с самыми разными демоническими порождениями. Норны сами по себе ужасны, с их мертвенно-белой кожей и пустыми глазами. И они молчат! Словно призраки. Однажды мне пришлось биться с одним из них в пещере на склоне горы. Он был уже ранен, слава милосердному богу. А когда я отхватил ему мечом руку, он не произнес ни слова, даже не закричал от боли – просто продолжал ползти ко мне, не обращая внимания на кровь, которая лилась рекой. И только после того, как я отрубил ему голову, он остановился. Но не норнов я боялся больше всего. Нет, самое страшное – гиганты.

У Моргана совсем не было настроения слушать дальше, но он никак не мог согреться и не хотел отходить от костра.

– Я слышал много историй про северных гигантов, – сказал он старому рыцарю. – И не только твои. Мой дедушка сражался с одним из них, так он мне рассказывал.

– Мы бились с несколькими гигантами, когда шли на Наккигу. Слава Эйдону, их оказалось немного. Они были главным оружием норнов, эти проклятые зверские убийцы. Большие, точно лошади, сильные, как быки.

Морган вспомнил истории, которые слышал совсем недавно от человека, пережившего схватку на дороге Фростмарш с самым большим гигантом из всех, каких ему доводилось видеть, и внутри у него все похолодело.

– Но как можно убить такое существо?

– Одному человеку это не под силу. Быть может, великий Камарис справился бы с гигантом, но никто из тех, кого я встречал, не прожил бы достаточно долго, чтобы успеть нанести чудовищу смертельный удар. Огромные дубины, которыми они вооружены, усыпаны шипами, и всякий раз, когда они ими взмахивают, человека разрывает на куски. Я как-то раз видел, как гигант схватил парня и сжимал его до тех пор, пока тот не лопнул, точно зрелая слива в кулаке.

Теперь Морган уже не сомневался, что больше не хочет слушать истории Порто, но не знал, как его остановить, не показав себя трусом. На лице старого рыцаря появилось выражение, которого Морган никогда не видел прежде, как будто Порто не рассказывал, а заново переживал все, что с ним когда-то происходило.

– Только что несчастный был жив и кричал, – сказал рыцарь, все еще глядя на то, что Морган не мог и не хотел увидеть, – а в следующее мгновение от него остались лишь кровавые брызги и рваная кожа.

Морган не смог сдержать дрожь.

– Да хранит нас бог! Как ты не сошел с ума?

Порто бросил на него холодный взгляд.

– О, ваше высочество, мне довелось встречать и более страшные вещи. В Наккиге я видел, как наши собственные мертвецы вставали из могил и сражались с нами.

– Боже мой.

– Должно быть, бог в тот день отсутствовал, во всяком случае, я так думал много раз, да простит меня Искупитель. – Он сотворил знак Дерева. – Но даже и это не самое ужасное из того, что мне довелось пережить. – Порто покачал головой. Пока он искал новые слова, Морган услышал сдавленное рыдание, старый рыцарь боролся со слезами. – Но я не могу говорить о том, что они со мной сделали… нет, что они сделали с моим другом, погибшим в Наккиге. Они… он… – Старик еще сильнее покачал головой, словно старался прогнать набиравший силу ужас. – Нет, я все еще не могу об этом говорить. Я сожалею, ваше высочество. Но проклятые белокожие существа созданы не богом, они нечто иное. Демоны. Помните об этом, если вам придется с ними столкнуться.

– И ситхи?

Моргану вдруг пришло в голову, что на границах темного леса они ищут кузенов норнов, о которых рассказывал Порто. Если норны демоны, то кем могут быть их родственники?

Старому рыцарю потребовалось некоторые время, чтобы ответить. Когда он снова заговорил, его голос слегка дрожал, но теперь он лучше себя контролировал.

– Ситхи? Что вы хотите знать, мой принц? – Порто похлопал по своему плащу и огляделся по сторонам. – Клянусь всем святым, почему у нас не осталось ничего, чтобы как следует согреться?

Морган с удивлением сообразил, что он за весь день не выпил ни капли спиртного.

– Я что-нибудь найду.

Он снял свои седельные сумки, висевшие на ветке рядом с пасущейся лошадью, кивнув солдатам, которые пожелали ему доброго вечера. К тому времени, когда Морган вернулся к костру, он уже чувствовал себя немного лучше. Ему нравилось путешествовать с закаленными в сражениях воинами, которые относились к нему как к своему, пусть и занимающему более высокое положение, и не пользовались каждым удобным случаем, чтобы пожаловаться на него дедушке или бабушке.

Он протянул Порто серебряную фляжку, украшенную драгоценными камнями и эмалью.

– Лучшее яблочное бренди братьев кутманитов. Я купил его на случай, если мы заблудимся в лесу или на нас нападут норны.

Порто потянулся к фляжке, глядя на нее, как ребенок, которому предлагают разноцветный волчок.

– Но какая от него будет польза, если нас атакуют норны?

– Бренди позаботится о том, чтобы нам стало все равно. – Морган присел на бревно рядом со старым рыцарем.

Порто вытащил пробку и понюхал горлышко фляги, прикрыв глаза. Улыбка развернулась на его бородатом лице, как еж, проснувшийся после счастливого сна.

– О, – сказал он и протянул флягу принцу.

– Твое здоровье, Порто. – Морган сделал глоток, чувствуя, как отличное бренди точно медовый огонь обожгло горло и понесло свое тепло дальше, согревая его изнутри.

Порто с благоговением принял фляжку, сделал небольшой глоток и причмокнул, наслаждаясь вкусом, это выглядело так забавно, что Морган не выдержал и рассмеялся.

– К таким вещам нужно относиться бережно, – с некоторой обидой сказал старый рыцарь. – Вы можете пить прекрасный бренди каждый день, мой принц. А для людей вроде меня подобные вещи случаются раз в жизни. Доброго вам здоровья, ваше высочество. – И он сделал еще один глоток.

Морган все еще улыбался, но сделал уважительную паузу, чтобы Порто мог в полной мере насладиться бренди, прежде чем спросить у него про ситхи.

– О да. Ну что же. – Старый рыцарь поколебался мгновение, а потом протянул флягу принцу. – Еще по глотку, ваше высочество?

– Для тебя или для меня? Нет, продолжай, ты можешь выпить сколько захочешь. – Морган посмотрел на небо, которое уже стало темнеть на востоке. – Ну, столько, сколько сможешь выпить до тех пор, пока я не отправлюсь трубить в Рог Неудачи, чтобы ситхи еще раз его проигнорировали. Я не так глуп, чтобы оставить тебя наедине с бренди, пока меня не будет.

Порто снова сделал знак Дерева.

– Будьте осторожнее в своих словах, Морган. Принц Морган, я хотел сказать. – Он наклонился, и Морган уловил в его дыхании аромат лучшего творения кутманитов. – Они могут вас услышать.

– Если ты имеешь в виду фейри, то если они не в силах услышать оглушительный зов рога, который раздается каждый вечер в течение двух с лишним недель, то едва ли они подслушают наш с тобой разговор. Но что ты хотел о них сказать?

Порто снова собрался с духом.

– Я видел сражение при Хейхолте, принц Морган, как вы знаете. Во время войны Короля Бурь. Я видел фейри, белых и золотых, норнов и ситхи – даже видел, как они сражаются друг с другом, хотя это было… – Он нахмурился. – Трудно правильно объяснить. Как будто слушаешь песню на чужом языке, ваше высочество. Пытаешься сообразить, о чем она, не зная смысла слов.

– Не думаю, что я тебя понял, Порто. Что ты хочешь сказать?

– Все происходило очень быстро. И что-то не имело смысла. Мне трудно это объяснить, но, клянусь, дело не в выпивке, пусть и такой чудесной. Смотреть на ситхи и норнов, сражающихся друг с другом, все равно что слушать и наблюдать состязание двух бардов, которые одновременно поют свои песни, но ты не в силах разобрать слова или мелодию. Теперь вы меня понимаете, ваше высочество?

Морган помахал рукой:

– Продолжай.

– Они были такими смелыми и прекрасными, как фейри, о которых я слышал в юности, мой принц. И невероятно опасными, как атака сокола, более смертоносная, чем удар клинка, способного сделать лишь то, для чего он предназначен. После того как Король Бурь потерпел поражение, мы пошли на север, преследуя норнов, направившихся в Наккигу, но ситхи не пошли с нами. Старый герцог Изгримнур, да благословят его боги, был полон решимости не позволить норнам вернуться в свое убежище в горах. Он уговорил короля и королеву разрешить ему взять с собой большое войско, чтобы их догнать, однако норны двигались слишком быстро, подобно дыму на сильном ветру, сумели промчаться мимо своих великих стен и войти в гору. То были Врата Наккиги, но ситхи с нами не пошли, иначе Белые Лисы прекратили бы свое существование.

– Но если они сражались со своими кузенами у Хейхолта, почему ситхи не пошли с вами к Наккиге?

– Лучший человек, чем я, смог бы дать ответ, ваше высочество. Я был всего лишь солдатом, и меня гораздо больше интересовала возможность добраться до конца мира, чем мотивы поведения фейри. Никто не знал наверняка, что ситхи не пойдут с нами, во всяком случае, среди нас, обычных солдат. Многие рассчитывали, что они появятся во время сражения, как когда их огромный отряд прискакал в Эрнистир. Но немалая часть этого опасалась, в то время как другие хотели бы иметь такого союзника. Ведь они ужасно отличались от людей.

– Но ситхи так и не пришли к Наккиге.

– Нет, не пришли. Я слышал от одного солдата, которому рассказал еще кто-то, что ситхи сохранили родственные чувства к норнам и были готовы их разбить, но не хотели полностью уничтожать. Однако герцог Изгримнур продолжал поход, несмотря на отсутствие союзников. Быть может, и он рассчитывал, что ситхи в последний момент придут к нам на помощь. Он был великим человеком, герцог, но даже великие люди совершают ошибки.

Морган заметил, что к ним подошел один из эркингардов, который хотел что-то сказать.

– Один момент, Порто.

Солдат сделал полупоклон.

– Прошу прощения, ваше высочество, но граф Эолейр говорит, что для нас пришло время ехать в лес.

– Для нас? – переспросил Морган.

– Для меня и небольшого отряда, который должен вас сопровождать, ваше высочество.

Морган извинился перед Порто, убедился, что не забыл забрать фляжку, и последовал за гвардейцем.

Когда они в сопровождении полудюжины конных гвардейцев выехали по направлению к темнеющей кромке леса, Морган спросил у графа Эолейра о вооруженном эскорте. Ему уже начали нравиться поездки вдвоем со старым графом в лес, который никогда не говорил то, что принц ожидал услышать, – редкое качество в пожилых людях, отметил Морган.

– Все дело в том, что мы уже достаточно далеко от мест, где Верховный Престол имеет большое влияние, – сказал граф. – Здесь Хейхолт скорее легенда, чем реальный мир, а Верховный король и Верховная королева не так хорошо известны. Вы все увидите сами, когда мы доберемся до Нового Гадринсетта. В теории жители сохраняют верность Верховному Престолу, но построенный там город больше напоминает лагерь тритингов, чем эркинландский город. И чем дальше мы будем уходить, тем меньше значения будут иметь символы, которые мы носим. За исключением оружия, разумеется.

– Вы имеете в виду разбойников?

– Тут возможны любые варианты. Я слышал, что вы сегодня познакомились с одним из местных обитателей.

– Вы о Речном человеке? – Морган с трудом сдержал дрожь. – Да, и я бы не хотел еще раз с ним встретиться.

Они уже ехали между деревьями, Эолейр уводил их все глубже в лес, и вскоре лишь последние оранжевые и розовые мазки заката вспыхивали в кронах деревьев. Наконец они остановились на лесной поляне, рядом с ручьем, который по склону мчался к болоту, находившемуся в низине, однако не стали спешиваться. Эолейр протянул Моргану деревянную коробку с Ти-туно.

– А теперь начинайте творить музыку, мой принц, – сказал Эолейр.

Морган вытащил рог и взвесил его на ладони.

– Почему сейчас у меня получается трубить, но в первый раз я не смог?

– Кто знает? – Эолейр едва заметно пожал плечами. – Вещи, сделанные ситхи, всегда ведут себя странно в руках смертных. Или вы просто поняли, в чем фокус.

– Но если я понял, тогда почему до сих пор не знаю, в чем он состоит?

Эолейр улыбнулся:

– Еще один вопрос, на который я не могу ответить, ваше высочество. Но свет быстро уходит. Могу я попросить вас еще раз проделать фокус, суть которого вам неизвестна?

Морган поднес рог к губам, дунул в него изо всех сил, и пронзительные, печальные звуки устремились в темнеющее небо и висели там, пока в кронах деревьев не стихло эхо. Тишина, наступавшая после того, как голос рога замолкал, всегда отличалась от обычной тишины, хотя Морган не сумел бы объяснить, что не так. Возможно, из-за диковинной неподвижности, как если бы кто-то слушал и услышал зов, даже если этот кто-то был не тем, кого искали они с Эолейром.

Прошли долгие мгновения, и Морган снова протрубил в рог. Но на сей раз он совсем недолго наслаждался великой тишиной – после того, как стихло эхо, прозвучали слова:

– Кто ты, смертный? И почему в твоих руках дар, который тебе не принадлежит?

Голос был негромким, но проник прямо в сознание Моргана, точно пчела, напугав так, что он едва не уронил рог. Сопровождавшие их солдаты схватились за рукояти мечей, как только услышали голос, но Эолейр поднял руку.

– Не обнажайте оружие, – сказал граф. – Это бесполезно.

Он медленно оглядел поляну, но никого не увидел, когда голос смолк, только шумел ветер в кронах и тихо шелестел ручей.

– Я граф Эолейр Над-Муллах, – сказал он, и его голос был лишь немногим громче, чем когда он говорил с Морганом: он явно думал, что тот, к кому он обращается, находится рядом с ними. – Мы не хотим причинить вред. Я давно знаком с вашим принцем Джирики и хотел бы с ним поговорить.

– И я также принц, – сказал Морган, но его голос прозвучал громче, чем ему бы хотелось. – Я Морган из Эрчестера. Король Саймон и королева Мириамель мои дедушка и бабушка, и я бы хотел поговорить с принцем Джирики. – Он вдруг понял, что сердце отчаянно бьется у него в груди – почти как в тот момент, когда речной монстр выскочил, чтобы схватить цаплю. – Покажись!

– Не нужно ничего требовать, – тихо сказал Эолейр.

На краю поляны появилась фигура, так внезапно, словно ее соткали сумерки.

– Прикажите своим людям, чтобы они не двигались, – сказал незнакомец. – Вы окружены моими охотниками.

– Никому не двигаться, – сказал Эолейр.

Диковинное существо направилось к Моргану, у которого возникло сильное желание умчаться прочь так быстро, как только возможно. И дело не в том, что незнакомец выглядел устрашающе – стройное тело, узкое лицо и огромные золотые глаза не оставляли ни малейших сомнений, что это ситхи. Морган ощущал исходивший от него холод и пренебрежение. Принц не сомневался, что незнакомец в домотканых одеждах, с невероятно яркими рыжими волосами, сиявшими в тускнеющем вечернем свете, если возникнет хотя бы малейшая необходимость, с радостью превратит его тело в мишень со стрелами, не обращая ни малейшего внимания на его статус принца.

Ситхи протянул тонкую руку с длинными пальцами, и через мгновение Морган понял, что он хочет получить Ти-туно. Принц посмотрел на Эолейра, и тот кивнул.

Незнакомец взял рог с очевидным уважением и несколько раз повернул его, губы ситхи шевелились, словно он произносил молитву.

– Да, это действительно Ти-туно, – наконец сказал он. Он говорил на общем языке почти безупречно, но его акцент показался Моргану незнакомым. – Как странно услышать его в наши темные дни. Мы думали, что он утрачен. Кто вы такие?

– Я граф Эолейр, Мастер Престола. Мы пришли по поручению Верховного короля и Верховной королевы Хейхолта – прежнего Асу’а. Нас прислали сюда, чтобы мы нашли принца Джирики и его сестру Адиту. Мы должны с ними поговорить.

– Принц Джирики, – сказал незнакомец, но его улыбка была больше похожа на ухмылку. – Что же. И почему нам следует позволить вам его потревожить?

– Ради прежней дружбы, по меньшей мере, я надеюсь, – сказал Эолейр. – Но есть и другая, более срочная причина…

– Почему он задает вопросы, – резко вмешался Морган. – Неужели он не понимает, что мы говорим от лица короля и королевы всех земель? И что я наследник? Послушайте, вы, мы хотим говорить с вашим Джики.

– Его зовут Джирики, ваше высочество. – Эолейр со значением посмотрел на принца. – Именно по этой причине ваши дедушка и бабушка послали меня, мой принц. Пожалуйста, позвольте мне… – Граф снова повернулся к ситхи: – С нами представительница вашего народа, она очень больна и нуждается в помощи. Сейчас она в нашем лагере. Вы послали ее к нам, но на нее напали и ранили стрелами – отравленными.

– Что? – Кошачье лицо ситхи исказил гнев. – Вы подстрелили еще одного представителя нашего народа?

Морган уже собрался сказать напыщенному идиоту, что он ничего не понимает, но Эолейр вновь нахмурился, и Морган решил промолчать.

– Нет, мы, слуги короля и королевы Хейхолта, не стреляли в нее. Мы не знаем, кто это сделал. Ее нашли возле нашего замка, ее тело было пронзено несколькими стрелами. Мы ухаживали за ней как могли, но наши целители не в силах ей помочь.

Несколько мгновений ситхи лишь смотрел на Эолейра, и в тускнеющем свете его лицо и вовсе перестало что-то выражать. Потом он свистнул, хотя Морган не заметил, чтобы его губы двигались. Через мгновение дюжина ситхи выступила из темноты со всех сторон – мужчины и женщины в такой же грубой одежде, каждый держал в руках лук со стрелой, наложенной на тетиву.

– Отправьте ваших солдат в лагерь, пусть принесут нашу соплеменницу. Вы двое останетесь здесь.

– Нам нужно поговорить с…

– Мы вернемся к вашим нуждам позднее, – сказал ситхи с пламенеющими волосами, не позволив Эолейру закончить фразу. – Я Иджа’аро из Запретных Холмов, вы вторглись в чужие владения, и у вас нет права что-то требовать. Но если вы принесете нашу соплеменницу быстро и не станете чинить нам препятствий, я обещаю вернуть вас сюда в целости и сохранности, вне зависимости от того, захотят ли те, кого вы ищете, с вами встречаться.

Гвардейцы выглядели смущенными, но они были окружены превосходящими силами, поэтому никто не собирался оказывать сопротивление.

– Возвращайтесь в лагерь и принесите сюда ситхи на ее носилках, – приказал Эолейр. – И поспешите.

После коротких колебаний солдаты поскакали в лагерь.

– Вам придется оставить лошадей, – сказал Иджа’аро. – Они не смогут пройти туда, куда мы направляемся.

– Это далеко? – не удержался от вопроса Морган.

Иджа’аро холодно на него посмотрел:

– Все зависит от того, как измерять.

Между тем быстро темнело. Двое охотников Иджа’аро достали палки, которые тут же вспыхнули, хотя Морган не понял, как возникло пламя. Теперь, когда появился свет, лес еще сильнее погрузился в темноту. Морган подумал, что никогда в жизни не испытывал таких жутких ощущений, как когда на него смотрели молчаливые ситхи.

Когда солдаты наконец вернулись с носилками, на которых лежала раненая ситхи, их сопровождали сэр Порто и все тролли. Порто поспешил к Моргану.

– Капитан гвардейцев сказал, что его люди ждут у опушки леса, – прошептал старый рыцарь. – Если они вам будут нужны, просто крикните.

Граф Эолейр услышал его и уверенно покачал головой:

– Нам не потребуется помощь капитана и его людей, сэр Порто. И будьте осторожны, у ситхи очень хороший слух.

Иджа’аро склонился над своей бледной и неподвижной соплеменницей. Когда он поднял голову, черты его лица еще больше заострились, и он уже с трудом сдерживал гнев.

– Если ваши люди атакуют, вы оба будете обречены на смерть.

– Никто не собирается атаковать, – сказал Эолейр. – Эти люди здесь для того, чтобы охранять принца Моргана, наследника Престола. Мы мирная миссия и лишь хотим поговорить с вашими господами…

– Господа! – Теперь Иджа’аро уже не скрывал ярости. – Ха! Неужели у зида’я есть господа, как у смертных? Неужели мы должны иметь королей и рабов и тому подобное? – Он некоторое время смотрел на Эолейра и Моргана, потом его лицо снова превратилось в маску. – Мы возьмем вас с собой. Попрощайтесь с остальными.

– Я бы хотел отправиться с ними, – вмешался Бинабик. – Я хорошо знаком с принцем Джирики и его сестрой и могу с гордостью назвать себя их другом.

– А я дал слово помочь смертному принцу найти свою судьбу, – заявил Сненнек. – И тоже должен пойти с вами, потому что не могу нарушить свою клятву!

Ситхи посмотрел на волчицу Вакану – скакуна Бинабика, на лице у него появилось недоумение, но он лишь покачал головой.

– Ваши клятвы или то, как вы называете членов дома Са’Онсерей, ничего для меня не значат, – сказал Иджа’аро и указал на Моргана и графа Эолейра. – Никто не будет сопровождать этих двоих.

И, как ни пытались изменить его решение Бинабик и Сненнек, у них ничего не вышло.

К удивлению Моргана, несмотря на возникшую опасность и суматоху, он обнаружил, что сочувствует троллям, которые невероятно расстроились, когда поняли, что им остается лишь ждать.

– Как долго мы будем отсутствовать? – наконец спросил Эолейр. – И сколько наши люди должны нас ждать?

Иджа’аро раздраженно покачал головой:

– У меня нет ответа. Если вы хотите пойти с нами, идите. Если нет, оставайтесь. Но если вы причинили вред женщине по имени Танахайа, – сказал он и указал в сторону носилок, – и если вы мне солгали, мы вас найдем и уничтожим, где бы вы ни находились.

Моргана разрывали два противоречивых желания: сказать самодовольному типу все, что он о нем думает, и как можно скорее оказаться подальше отсюда. В результате он вопросительно посмотрел на Эолейра.

– Мы пойдем с вами, Иджа’аро, – сказал Эолейр. – Мы хотим увидеть, что она исцелится, не меньше, чем вы.

Квина протянула руку и коснулась рукава Моргана.

– Помни, Седда послала тебе знак, принц высочество, – сказала она так тихо, что ему пришлось наклониться, чтобы ее услышать. – Лунная мать видела тебя на горе. Она будет присматривать за тобой.

Морган не знал, что ответить, и лишь кивнул.

– Не бойся, друг Морган, мы будем вас ждать, – сказал Сненнек. – В этом самом месте, пока вы не вернетесь.

– Он говорит правду, – сказал Бинабик, и на его круглом лице появилось суровое выражение. – Мы дали клятву твоим бабушке и дедушке заботиться о твоей безопасности. Мы будем ждать.

– Но поспешите обратно, ваше высочество, – добавил Порто. – Король и королева заберут мою голову, если вы не вернетесь.

Когда Морган и граф попрощались со своими спутниками, четверо ситхи взялись за ручки носилок и молча направились в темный лес.

– Пора идти, – резко сказал Иджа’аро. – Вы оба будете следовать за одним из факелоносцев. Я знаю, что у смертных слабое зрение, в особенности после того, как солнце отправляется в постель.

– Вы его слышали, – сказал граф Эолейр с не самой счастливой улыбкой. – Время пришло, мой принц.

Морган боялся взглянуть на старого Порто и тех, кто остался на поляне, он опасался, что может совершить недостойный мужчины поступок и не сдержать слез. И он пошел вперед, как мужчина, который ничего не боится, стараясь следовать за светом факела, удалявшегося в древний лес.