Глава четвертая
Днем следующего дня, субботы 17 сентября, группа Дабиева благополучно приехала в Дом отдыха. Ее встретили, разместили по забронированным номерам корпуса, фасадом выходящего к аллеям рядом с клубом или, как гласила табличка, «развлекательным центром». Никто не обратил на них внимания, люди здесь приезжали и уезжали каждый день.
Дабиев открыл двухместный номер на втором этаже. Он и Валентина вошли внутрь. Номер оказался вполне приличным, уютным, чистым. С балконом и видом на сосновый лес. Воздух был настолько чистым, что с непривычки кружилась голова. Подержанную «Тойоту» оставили на стоянке. Здесь была большая стоянка. Неохраняемая, да и от кого охранять машины? От лосей, которых здесь частенько видели? От них спасал высокий забор.
Бросив сумки в гостиной, Котенко упала в кресло. Дабиев обошел номер. Задержался в спальне.
— Ай, Валя, — крикнул он оттуда, — какая шикарная кровать, и не скрипит. Кстати, здесь одна кровать на двух человек, так что спать нам придется вместе. Надеюсь, ты ничего не имеешь против?
Валентина после ночных мучений с Кубариным, которого, несмотря на все изощрения, удалось удовлетворить только к утру, усмехнулась:
— А босса не боишься?
— Я никого не боюсь. Да и не узнает он.
Дабиев вышел из спальни, присел на диван.
— Неплохо тут. Думал, хуже будет.
Котенко неожиданно спросила:
— Горячая вода есть?
— Есть. И душевая кабина.
— Тогда иди мойся.
— Не понял? Я утром принял душ.
— Ты хочешь меня?
У Дабиева перехватило дыхание:
— Ты… это серьезно?
— Слушай, Чары, я молодая женщина и мне нужен мужчина. Ты намекнул, что хочешь переспать со мной, так в чем дело?
— Но ты упомянула босса. А с ним из-за тебя я портить отношения не хочу.
— Держи язык за зубами, и никто ничего не узнает. Впрочем, распорядившись поселиться вместе, Вениамин, наверняка понимал, что спать порознь мы не будем.
— Я понял тебя.
Он направился в душевую.
Валентина разделась, разобрала постель. Кровать действительно оказалась широкой, удобной. В нижнем белье вышла на кухню. Закурила.
Дождалась, пока выйдет Дабиев, сама прошла в душевую.
Через десять минут номер заполнился стонами и криками. Валентина наконец получила наслаждение, а Дабиев испытал то, чего не испытывал с другими женщинами.
— А ты еще та стерва, — проговорил он, восстанавливая дыхание.
— Тебе понравилось? — спросила Котенко.
— Да. Но все так внезапно!
— Не загоняйся. Если представляется момент, им надо пользоваться, и не забывай держать язык за зубами.
— Конечно, ты не проговорись.
— Я не самоубийца.
Они вновь приняли душ, оделись. Подошло время обеда. Спустились в столовую, которая находилась в левом крыле первого этажа. И здесь они были приятно удивлены. Блюда разнообразные, из свежих продуктов, видно, что здесь работает опытный повар. Заметили за отдельным столом Шубина и Воробьева.
Дабиев наклонился к Котенко:
— Тебе не кажется, Валюша, что наших парней вполне могут за геев принять?
— Ну и что? — прожевывая жареное мясо, пожала плечами Котенко. — В конце концов, и геи, и лесби тоже люди.
— У тебя есть лесбийский опыт?
— Не о том говоришь, Чары.
— Ладно, но я при случае все же намекну Шубину и Воробьеву, чтобы не рисовались вместе. Геи, они люди, конечно, вопрос — какие. Я их терпеть не могу. Уверен, что большинство отдыхающих тоже. А лишнее внимание ограничивает наши возможности.
Котенко вытерла салфеткой губы, смяла ее, бросила в пустую тарелку:
— Делай что хочешь. Но не сейчас, сейчас пойдем осмотрим Дом отдыха.
— А ночью?
Она взглянула на него.
— Ночью я могу рассчитывать на продолжение «банкета»?
— Можешь, Чары, но уже за бабки. Я недорого с тебя возьму, всего сто долларов за ночь.
— Чего? Да за сто долларов я тут…
— Ты видел в Доме отдыха проституток?
— Не видел.
— И правильно, потому что их здесь просто нет. Так что либо раскошеливаешься, либо спишь на диване.
— Я возьму тебя силой.
В глазах Котенко блеснул угрожающий огонь.
— Не советую, Чары. Не думаю, что тебе хочется становиться евнухом.
— Ладно, посмотрим.
— Посмотрим сейчас территорию.
Они пошли по зоне отдыха. На афише клуба висел плакат: «Дискотека-ретро 20.00–23.00. Для детей в кинозале верхнего этажа мультфильмы. Зал охраняется».
— Смотри, Валюш, дискотека. Пойдем?
— Придется. Надо посмотреть, сколько человек ее посещают. А заодно глянуть на кинотеатр.
— А сейчас что высматриваешь?
— Охрану. Нам в первую очередь надо знать, как и в каком режиме осуществляется охрана объекта.
— Послушай, а чем тогда будут заниматься Шубин с Воробьевым?
— На них то же, что и на нас. Вечером во время дискотеки встретимся у нас или у кого-то из них в номере, поделимся впечатлениями. Мы можем не заметить того, что увидят они, и наоборот.
— Ты слишком рано берешься за работу.
— Мне нужны деньги.
— Они всем нужны.
— Тогда не болтай попусту. Вечером же скажем Шубину с Воробьевым, чтобы держались отдельно. А то действительно на них обращают внимание. Это может осложнить работу.
Дабиев кивнул:
— Хоп, дорогая. Двадцать долларов.
— Что? — не поняла Котенко.
— Я готов платить тебе за ночь по двадцать долларов.
— Хорошо, но тогда и секс будет продолжаться двадцать минут. Все, идем дальше, женишок, смотрим, где находится охрана.
В то же время в двадцати километрах вниз по течению, у небольшой деревни Луговая, северная часть реки
Скрябин Иван Петрович, пожилой мужчина, которому в прошлом году исполнилось семьдесят лет, вышел из своей покосившейся хаты, прошел через калитку за околицу и направился к роще у берега, за которой он постоянно ставил сети.
Когда-то деревня Луговая была большим населенным пунктом, в пятьсот с лишним дворов, здесь находилось отделение совхоза «Заветы Ильича» с центральной усадьбой в поселке Алгара. Отделение имело животноводческую ферму, деревообрабатывающий цех, начальную школу, медицинский пункт. Девяностые годы беспощадным катком прошлись по деревне. Совхоз закрылся, с ним и отделение, земли захватили нувориши, животноводческая ферма развалилась, закрылись деревообрабатывающий цех, школа и медпункт.
Народ, который еще был в состоянии уехать, уехал, остались в Луговой только такие, как Скрябин, да и этих немного. Жилых дворов всего пять. И везде старики.
Сын Скрябина, Петр, после школы прапорщиков попал в Афганистан, где погиб на втором году службы. Жена померла шесть лет назад, и остался Иван Петрович один на всем белом свете. Рядом, по соседству, жил такой же одинокий дед Игнат, тому за девяносто. Скрябин помнил его матросом, вернувшимся со срочной на Черноморском флоте. Праздник тогда на деревне устроили знатный. Сейчас же дед Игнат почти не выходит из дому. У него были родственники. Но где-то далеко. Не любил вспоминать о них дед.
Соседка с верхней улицы Полина, женщина шестидесяти восьми лет, иногда навещала Игната, помогала, чем могла. Здесь все старались помогать друг другу, чтобы прожить хотя бы еще один день, вот только толку от этой помощи из года в год становилось все меньше.
Скрябин еще держался молодцом. Болезни с детства не цепляли его: видно, сильным иммунитетом наградили матушка с батюшкой. Он еще рыбачил, кормил рыбой стариков в деревне. У него в затоне стояла лодка, сделанная дедом Игнатом в восьмидесятые годы, когда сын был еще жив и дед ждал его в отпуск. Дождался: ящик с цинковым гробом, берет десантника и алый, как кровь, орден Красной Звезды. Умел делать лодки дед Игнат. До сих пор служили исправно, требовалось только как следует прокоптить и проконопатить перед путиной. Это Скрябин делал исправно, каждую весну сразу же после разлива.
Старик шел по протоптанной дороге, чувствуя, как усиливается одышка. Она появилась совсем недавно. Сердце ночью давить стало. Обратиться бы к врачам, да смысл? Отведенное Господом еще никому не удавалось продлить на земле грешной. Так же уповал на Бога и Иван Петрович. Говорил, сколько отведено, столько и проживет. И так пожил немало. В городе вон мужики, не дожив до шестидесяти, валятся пачками. Сегодня ближе к вечеру должна подъехать автолавка, надо успеть сети проверить, снять улов, разнести рыбу, если будет, соседям, ушицу отварить. Да к приезду автолавки успеть. Хлеб кончился, соли осталось совсем ничего, да еще всякой мелочи прикупить надо. На это пенсии хватало. Но только на это. А впрочем, много ли ему надо? Телевизор не смотрит с тех пор, как он сломался, и не жалеет об этом. Смотреть нечего, не то что раньше. Приемник старый еще работал. Новости слушал, только мало понимал, что происходит. Где-то опять война. А кто с кем воюет и за что, непонятно. И наши там встряли, опять-таки непонятно, за каким чертом. Дров Скрябин заготовил, весь август на это ушел, теперь, господь даст, перезимует.
Он шел по тропинке, поросшей высокой травой, и думал о жизни. Но мысли его были неожиданно прерваны голосами, донесшимися из рощи. Старик прошел по тропе, остановился. Голоса принадлежали молодым мужикам, ну может, лет по сорок от силы. А такие в деревне не проживали.
Скрябин, несмотря на возраст, слышал и видел хорошо.
— Ты, Степа, считаешь, что «УАЗ» можно здесь оставить?
— А чего ему будет?
— А если кто заедет в рощу, увидит? Еще сдуру подумает, что угнанный, да в райцентр в ментовку позвонит.
— Кому звонить? В деревне одна плесень осталась. Да и той с десяток.
— У них должен быть телефон. Хотя бы один на всех. Люди старые, помощь медицинская может понадобиться в любое время. А вызвать можно только по телефону. Так же и об «УАЗе» сообщить.
— Ну, а ты чего, Василь, предлагаешь?
— Тут за рощей балочка сухая. Может, туда машину загоним да под обрыв поставим?
— А как рухнет обрыв?
— С чего бы?
— Ливень пройдет и подмоет, к чертям собачьим, склон. Чего тогда делать будем? На чем уходить? В деревне даже лошадью не разживемся.
— Ну можно и не под обрыв. Там кустов полно.
— Ладно, Степа, ты водила, ты и решай. Только давай поначалу разгрузимся.
— Мешок с «зажигалками» сразу возьмем или потом, как переславские определятся?
— Сразу. Переславцы только для разведки, основную работу делать нам. Они не определят, где закладывать зажигалки. Все предстоит делать нам.
— Хорошо. Разгружаемся.
Скрябин решил посмотреть, что за люди явились сюда.
Он, проживающий в лесной деревне всю жизнь, не считая службы в армии, научился перемещаться незаметно и бесшумно.
Он подошел к небольшой елани, откуда доносились голоса, прилег за поваленным деревом. Увидел обычный «УАЗ», номера которого были забрызганы или замазаны грязью, проступала только последняя цифра «3», буквы А, Е, номера Переславского региона и соответственно RUS с флагом России.
«Гостей» было двое. Оба крепкие, жилистые. Они вытащили из багажника большой мешок. «Резиновая лодка, — сразу же определил старик, — слабенький мотор, два рюкзака». Одеты как рыбаки или охотники, сапоги, рубахи, плотные штаны, ветровки с опущенными капюшонами. Лица обычные, без особых примет. Такие не запоминаются, да незачем их было запоминать. Они вытащили поклажу, оттащили ее к реке.
Скрябин последовал за ними. Он и сам, наверное, не объяснил бы, зачем.
У воды на песчаном берегу уронили поклажу. Вернее, хотели поставить аккуратно, но уронили. Что-то выпало из одного рюкзака. Один из мужиков выругался:
— Твою мать, Степа, рассыпалась зажигалка.
Второй беззаботно ответил:
— Да и хрен с ней. У нас столько устройств, что хватит не только на «Зарю», но и на все деревни в округе. Сейчас пакет да порошок подберу, и все будет нормально.
— Почему развязался рюкзак?
— А черт его знает. Вроде завязывал как всегда, да не загоняйся ты, Василь, уберем сейчас.
— Убирай. Я лодкой займусь.
Скрябин оказался прав. Первый мужик достал из мешка резиновую лодку, насос, который заработал от аккумулятора. Камеры быстро наполнились воздухом, и вскоре на песок легла готовая к использованию лодка. Второй мужик, прибравшись, стал помогать первому. Они вдвоем установили мотор, скамейки. Сдвинули плавсредство в кусты, совершенно не опасаясь порвать его. Значит, резиновая моторка, крепкая. Закончив с лодкой, сели на песок, закурили.
Один спросил:
— Когда звонить шефу собираешься?
— Перед отплытием.
Второй посмотрел на часы:
— А до вечера что делать будем?
— Загоним машину в балку — и спать. Ночь может быть бессонной.
— Не факт. Особо рассматривать окрестности «Зари» смысла нет.
— Будем работать, как шеф сказал.
— Ладно.
Перекурив и забросав лодку ветками, песком и травой, мужики пошли обратно. Скрябин пропустил их. Чуть позже услышал звук двигателя. Недалеко. Потом все смолкло.
Старик задумался. Что за Степан с Василием? Откуда взялись? С моторной лодкой, а без рыбацких снастей. Что задумали? Привезли какие-то зажигалки. Ими тут никто и не пользуется, потому как бензин специальный и газ слишком дорого, все больше спички потребляют. А у этих целый рюкзак зажигалок. И почему разорвавшийся пакет «зажигалкой» назвали? Да еще Дом отдыха «Заря» упомянули? Может, какой-нибудь фейерверк задумали провести для отдыхающих или сюрприз? Черт, голову сломаешь. Да и смысл гадать?
Старик был далек от мысли, что кто-то мог решиться на массовое убийство людей. Подобное ему и в голову бы не пришло. Выждав определенное время, приехавшие собирались отдохнуть, пусть успокоятся, старик двинулся к своей лодке. Поднял сети. Рыбы оказалось немного, но зато вся как на подбор — крупная. Деревенским на уху хватит. Опустив сети, с уловом, он обходной тропой пошел в деревню. Там никому о гостях не сказал. Не стал тревожить. Расскажет, заволнуются старики, а это им вредно. Раздав рыбу и почистив свою долю, чтобы вечером пожарить, Скрябин поел щей и лег спать. По старой русской традиции, которая еще кое-где сохранилась, после обеда люди должны спать. И Скрябин уснул, решив, что ничего страшного не произошло. Ну приехали мужики, чем-то занятые, скорей их наняли из Дома отдыха для каких-то развлечений, чего волноваться?
Отдохнув до 18.00, специалисты Тополева, Василий Ушаков и Степан Чуйко, а это они обосновались в роще, как по команде встали. Умылись холодной водой из родника.
Ушаков, как старший группы, достал сотовый телефон. Набрал номер.
Ему тут же ответил властный голос:
— Слушаю!
— Это Василий, Валерий Александрович.
— Говори.
— Мы на месте. Как начнет темнеть, пойдем к «Заре». Материал возьмем с собой, припрячем ближе к объекту.
— Рядом деревня. Местные вас не видели?
— Нет. Мы объехали Луговую. Да живут в деревне одни старики. Им бы до сортира добраться, не то что до рощи. И чего тут делать?
— Смотрите, лишние свидетели ни к чему.
— Да, Валерий Александрович.
— Ты пока побудь где стоишь, я созвонюсь с человеком из Переслава, он даст команду старшему своих людей, которые уже на объекте, позвонить тебе. Вам не помешается встретиться.
Ушаков спросил:
— Не поздно ли будет для встречи?
— В «Заре» дискотека только в 23.00 заканчивается. До полуночи база не успокоится, так что найдете время. А если нет, то перенесете контакт на завтра. Понял?
— Понял, Валерий Александрович.
— Жди звонка. До связи.
— До связи!
Ушаков отключил телефон. К нему подошел Чуйко:
— Ну и что сказал Тополев?
— То, что увеличивает вознаграждение в десять раз.
У Чуйко округлились глаза:
— Ты это серьезно, Вась?
— Шутка!
— Не надо так больше шутить.
— А что?
— Да ничего. У меня аж сердце зашлось. В десять раз это значит три ляма «зеленых». О таких бабках только мечтать можно.
— Да, я бы не отказался.
— Никто бы не отказался.
— Но и три сотни тысяч — достойная оплата. По сто пятьдесят тысяч каждому. Это в рублях получается по восемь миллионов. Неплохо за пустяковую, по сути, работу. А возможно, и больше заработаем, если он не добьется нужных результатов от акции в «Заре».
Чуйко посмотрел на Ушакова:
— Что ты имеешь в виду?
— Помощник его, Эдя, проговорился, еще будучи в Москве, что не исключена повторная акция.
— Где?
— А вот это не знает даже он. Но нам-то с тобой какая разница?
— Как какая? Это же еще как минимум восемь миллионов.
— А зачем тебе столько денег, Степа?
— Мне больше, гораздо больше надо.
— Свалить за бугор, что ли, решил?
— Это позже. Для начала дело свое открыть.
Ушаков рассмеялся:
— Ты и дело? Для бизнеса, Степа, способности нужны.
— Мне достаточно деньги вложить. А работать есть кому.
— И в какой области, если не секрет?
— В похоронной.
— Чего?
— Плохо слышишь? Есть знакомые, что могут похоронную фирму организовать. Бабки только нужны.
Ушаков протянул:
— Вот ты о чем? А что? Очень даже неплохая идея. Похоронный бизнес не прогорит никогда, если конкуренты не сожрут.
— Скорее мои знакомые всем конкурентам горло перегрызут.
— И что за люди, если не секрет?
— Извини, Вась, сказать не могу. Потом, если дело выгорит, узнаешь.
— Меня в долю возьмешь?
— Возьму, ты мужик правильный, надежный.
— Спасибо.
— Да не на чем пока. Вот бабки получим, тогда и перетрем тему по-серьезному.
— Договорились. Вот только…
Ушаков скривил физиономию.
— Чего? — спросил Чуйко.
— Отпустит ли нас от себя Тополев?
— А чего нас на привязи держать? Объяснимся. Скажем и бизнесом заниматься будем, и его заказы исполнять.
— Так-то оно так, сказать все, что угодно, можно, неизвестно лишь, как отреагирует Тополь. А у него руки длинные. И будет нам похоронная контора в виде двух ям по два квадрата.
— Э-э, Василь. И на Тополя, если что, управа найдется.
— Ты этого не говорил, я этого не слышал. Ну что, пора?
— Да. Пора.
Они пошли к реке, спустили на воду лодку, загрузили в нее рюкзаки, завели мотор и поплыли, прижимаясь к северному берегу, вверх по течению. Набросили на головы капюшоны.
Бандиты видели огни костра на острове. Но это их не волновало. Мало ли кто решил выехать на пикник. У одних отдых, у других работа.
Моторка прошла мимо причала. «Гости» оценили прогулочные лодки, посмотрели на узкую аллею, ведущую от главного корпуса к причалу, прошли вверх по течению еще метров пятьдесят. Подобрали подходящую бухточку, встали.
Прошлись по берегу, осмотрев зону в радиусе тех же пятидесяти метров. Это был лес с зарослями кустарника. Убедившись, что здесь никого нет, они вернулись, взяли рюкзаки и саперные лопатки. Пошли левее к густым зарослям кустарника. На небольшой площадке сняли дерн, рядом разложили брезент. Выкопали яму, благо почва здесь была песчаная. Уложили рюкзаки, закопали землей с песком, сверху уложили дерн. Внешне и не определишь, что здесь схрон.
Ушаков осмотрелся, проговорил:
— Ориентир — бухта, тридцать метров на северо-запад с отклонением в пятнадцать градусов, высокая сдвоенная сосна. Левая крона повреждена.
Отложив планшет, полез в кусты, Ушаков достал сотовый телефон, набрал номер.
Тополев и на этот раз ответил без промедления:
— Да.
— Василий!
— Слушаю.
— Мы у «Зари», груз в схроне. Осмотрели местность вокруг Дома отдыха. Звонка от старшего переславцев не было.
— Будет, ожидай, переведи телефон в режим вибровызова.
— Понял.
— Вопросы?
— При благополучном стечении обстоятельств закладку произведем сегодня.
Тополев задумался:
— При благополучном… да, заложите «зажигалки» и приготовьте их к применению, полностью исключите вероятность их несанкционированного срабатывания.
— Само собой!
— Но это, если сложится благоприятная ситуация. В других условиях закладку не производить. О результатах докладывать мне.
— Но это может быть уже глубокая ночь.
— Ничего, у меня последнее время бессонница.
— Я понял, до связи!
— Давай! И аккуратней, аккуратней!
Тополев отключился.
Не прошло и пяти минут, бандиты пока курили, прошел сигнал вызова.
— Наконец-то разродились, — проговорил Ушаков и достал трубку.
— Слушаю!
— Это Чары. Тот, кто вам нужен.
— Василий. Надо встретиться.
— Когда, где?
— Немедленно, если возможно, а где, это тебе решать, ты же днем работал внутри.
— Надо подумать. Ты на территорию зайти можешь?
— Нас двое, зайти нет, подойти к ограждению, где нет охраны и камер видеонаблюдения, могу. Есть такой участок?
— Вы сейчас где?
— Западнее объекта.
— Правильно, вот оттуда и подходите к ограде, ориентир — труба котельной. Я вас встречу.
— Контроля на участке нет?
— Нет. Как и охраны. С охраной здесь…
Ушаков перебил Дабиева:
— У нас будет время на конкретный разговор, а возможно, и на действия.
— Даже так?
— До встречи через десять минут.
— Понял. 20.40, участок ограждения рядом с котельной!
Ушаков отключил телефон. Взглянул на подельника:
— Не знаю, что за люди у местного босса, но на профи их старший явно не тянет. Хотя это может быть и ошибочное мнение. Идем по-быстрому, Степа.
Дабиев в это время находился на дискотеке вместе с Котенко. Валентина немного переборщила с шампанским и веселилась так, что привлекала к себе внимание. Сделав звонок, Дабиев остановил ее пляски шамана, взял под руку:
— Нам надо идти.
— Но почему? Я не хочу. Впервые вот так отдыхаю. Ты же не знаешь, Веня совершенно не давал мне свободы. А здесь!..
— Люди Тополева прибыли.
— Ну и что? Зачем им я? Им ты нужен. Вот и иди, а я еще повеселюсь.
— Мне Кубарину насчет твоего поведения позвонить?
— Сволочь ты, Чары, черта с два теперь получишь секс. И спать на коврике у двери, как побитая собака, будешь.
Дабиев побагровел:
— Не надо так говорить со мной, женщина.
Валентина даже в состоянии сильного опьянения услышала в голосе подельника угрозу. Сникла.
— Ладно, стукач, пойдем. Говорю же, сволочь. Все вы мужики сволочи.
Чтобы пьяная Котенко не сбежала, Дабиев закрыл ее, забрав вторые ключи. Оставался еще балкон, но вряд ли она решится прыгнуть. Внизу — бетонная дорожка, переломается. Это даже пьяный поймет. Впрочем, Котенко упала на диван и, бурча что-то возмущенное, тут же уснула. Спиртное сделало свое дело.
Дабиев вышел из корпуса, осмотрелся. В клубе по-прежнему звучала музыка, охрана на въезде, у причала, несколько парочек на скамейках.
Он обошел здание и прошел к котельной. Оттуда — к ограде, которая представляла собой двухметровую решетку.
Из леса появился мужчина с капюшоном на голове.
Подошел, спросил:
— Чары?
— Да. Ты?
— Я — Василь. От Тополева.
— Ясно.
— Что удалось узнать за день? — спросил Ушаков.
Дабиев объяснил:
— Охрана состоит из четырех человек. И днем, и сейчас после смены в 20.00. Представители ЧОПа. Оружие травматическое, револьверы, электрошокеры, короткие полицейские дубинки, возможно, газ в баллончиках. На поясе наручники, на груди радиостанции для общения между собой. Камеры видеонаблюдения только на корпусе и на стене у входа в клуб. Насчитал четыре штуки. Информация стекается на пропускной пункт, где постоянно находится один из охранников.
Ушаков спросил:
— В других местах камер точно нет?
— Нет, проверял сканером.
— Что внутри клуба?
— Большой зал, несколько помещений, где собираются пожилые люди. Наверху кинотеатр на шестьдесят мест. Там отдыхающие вечером оставляют своих детей. Во время фильма дверь в кинозал контролируется охранником.
Ушаков спросил:
— Значит, сейчас на территории два охранника?
— Да, один у клуба, но он перемещается до корпуса и обратно, один на аллее причала. Заходит и на причал, смотрит лодки.
— Схема клуба?
Дабиев достал обычный лист бумаги, сказав:
— Интересная деталь, сзади запасной выход, с восточной стороны пожарная лестница из кинозала, но дверь наверху открыта.
— Это тоже проверял?
— Я заходил в кинозал до начала показа.
— Это опрометчиво.
— А как бы я узнал, закрыта или открыта дверь на пожарную лестницу?
— По этой самой лестнице. Всего два этажа. Минутное дело подняться, проверить, спуститься.
— Ну я не такой профессионал, как ты.
— Ладно. Образец отделочного материала, утеплителя.
Дабиев развел руки:
— Этого пока взять не удалось. В клубе пластиковые панели. Дешевые.
— Где сейчас ваши люди?
— Женщина в номере, она устала, спит, мужчины в клубе, здесь отдыхает с десяток одиноких женщин.
— Понятно. Сейчас возвращайся в клуб и достань нужные образцы. Без них мы работать не сможем. Много не надо. Достаточно куска в несколько сантиметров и немного утеплителя. Дыры, что образуются, надо закрыть.
— Чем?
Ушаков достал пакет:
— Там все необходимое для маскировки. На месте разберешься.
— Один вопрос, Василь.
— Спрашивай.
— А почему все надо сделать именно сегодня? Почему вы торопитесь?
— Потому, что наша работа требует тщательного планирования и подготовки. Или ты думаешь, нам достаточно войти в клуб и поджечь его?
— А разве не так?
— Не так. И больше ненужных вопросов не задавай, делай что сказано. Как будут образцы — звони.
— А если в самом конце дискотеки, в 23.00? После отбоя я не смогу спокойно выйти сюда.
— Ты сообщи, что образцы у тебя, а я уж решу, как и когда забрать их. Твой номер?
— Двадцать шесть. Там я и женщина, в тридцать втором и тридцать третьем напарники.
— Значит, ты с бабой на втором этаже?
— Да.
— Вывеси на балконе полотенце или рубашку. Это не вызовет подозрений, а мы будем знать, где именно твой номер.
— Понял, сделаю, это не проблема.
— Афишу на завтра, послезавтра смотрел? Какие мероприятия собираются проводить в Доме отдыха?
— Завтра какая-то лекция и фильм, послезавтра вечер отдыха для тех, кому за тридцать.
— А что, здесь есть и молодежь?
— Да, но немного. В основном как раз лица за тридцать и дети от трех до восьми лет.
— Сколько сейчас в клубе человек?
— Трудно сказать. Но не меньше пятнадцати.
— В кинозале?
— Не знаю. При мне родители заводили туда семерых. Четверых мальчиков и трех девочек.
— Хорошо. Жду образцы. И смотри за своей отдыхающей бабой.
Дабиев изобразил удивление:
— В смысле?
— В прямом смысле, Чары. Или ты думаешь, я не понял, что она перебрала? Кстати, где взял спиртное и какое?
— Тут диджей шампанским и личным вином приторговывает. Его место рядом с проходом в туалеты, там темно, удобно. Цены, правда, у него заоблачные…
И вновь Ушаков прервал человека Кубарина:
— Повторяю: смотри, чтобы твоя баба не выкинула какой-нибудь фортель. И больше никакого спиртного. Иначе придется воздействовать на нее. Так и передай!
— Валентина — любовница господина Кубарина, с которым работает господин Тополев.
— Я знаю. Ты уж тоже наверняка переспал с ней, но это меня не касается. Расходимся.
Ушаков скрылся среди лесного кустарника, Дабиев проверил Валентину, которая спала, как говорится, без задних ног, вернулся в клуб.
В 22.30 сотовый Ушакова сработал сигналом вызова:
— Да?
— Это Чары!
— Говори!
— Есть образцы.
— Подноси к забору, соблюдая повышенные меры предосторожности.
— Понял, иду!
В 22.40 они встретились.
Дабиев передал пакет:
— Тут из трех мест, из основного зала, из кинотеатра и со стены.
— Какой стены?
— Там, где лестница. Снял декоративную панель, оказывается, это не так сложно, и вытащил утеплитель. Мне надо возвращаться.
— Иди!
— Что дальше?
— Сообщу.
Дабиев чуть ли не бегом направился к спальному корпусу.
Он зашел в него вместе с остальными отдыхающими. Время приближалось к отбою, и все спешили в номера.
Ушаков же прошел кустами до небольшой поляны, где его ждал Чуйко:
— Ну что, Василь?
— Есть образцы, отойдем поглубже в лес и посмотрим, что за материал использовался для отделки здания.
Они пошли. Кстати оказалось поваленное бревно. Присели.
Ушаков начал доставать материал. Чуйко подсвечивал фонарем направленного действия.
— Так. — Ушаков крутил в руках кусок утеплителя розового цвета. Посмотрел, положил на траву, затем взял кусок с фольгой и обычной монтажной пеной. Еще какой-то утеплитель в виде ваты. Пластик.
— Понятно. Минвата не горит, а вот остальное не только горит, но и дымит, обильно выделяя продукты горения. Пена будет плавиться, выделяя токсические вещества. Странно, почему применили горючие материалы? А это что?
Он достал из пакета сложенный лист бумаги.
Развернул. Это была пояснительная записка Дабиева.
Тот пытался расписать, что чем отделано. Но разобраться было трудно, и Ушаков прибег к сотовому телефону:
— Чары? Не спишь еще?
— Нет.
Где-то в глубине звучал недовольный голос женщины.
— Что, баба достает?
— Да пошла она.
— Успокой ее, скандалы нам не нужны.
— Успокою. А чего звонишь?
— Мне непонятна пояснительная записка. Надо, чтобы ты прояснил ситуацию по отделке.
Дабиев вздохнул:
— Надеюсь, это не сейчас?
— Нет, сейчас ты незаметно из корпуса не выйдешь, и я не подойду. Утром по распорядку у вас что?
— Для желающих физическая зарядка в спортзале, пробежка, для остальных прогулка, подготовка к завтраку. Но думаю, большинство до завтрака будет спать.
— Вот после завтрака и подойди к ограждению.
— Понял, сделаю!
— Конечно, сделаешь. А бабу успокой, чего она кричит?
— Шампанского ей подавай.
— Позвони своему боссу, если сам не справишься.
— Это я и собирался сделать.
— До связи!
— Отбой.
Ушаков сложил утеплитель и кусок отделочного материала с застывшей пеной в пакет, взглянул на Чуйко.
— Идем к лодке. Достанем спальники, отужинаем и — отбой.
— Хорошо, что сейчас комаров не так много.
— Я вообще не слышал ни одного.
— Есть, но немного.
— В спальниках нам они не страшны.
— Это так!
— Идем.
Специалисты Тополева пошли к реке.
Достали из второго рюкзака коробки военных сухих пайков. Подогревать не стали, поели так, чай пили из термоса. Поужинав и собрав мусор, легли спать у лодки. Комары не досаждали. Хотя у реки они должны были еще быть.
Утром боевики Тополева еще раз посмотрели фрагменты теплоизоляции и отделки.
— И здесь сэкономили на утеплителе и отделке. Не первый раз же горят, как свечки, подобные здания, — проговорил Чуйко.
— Здесь экономия как раз объяснима. Вокруг лес, он уходит далеко на север и северо-восток, до самого Нижнего. Помнишь, что творилось в две тысячи десятом году?
— Конечно, помню!
— Заметил, что слева от Дома отдыха целые участки молодого леса?
— Мне это надо?
— А я смотрел. Это посадка вместо сгоревших или засохших деревьев. Кстати, здесь, в этом районе, пожары могла сдержать только специальная авиация. Без нее хана лесной части затона. А теперь прикинь: «Коммунар» отстояли от пожара. Новый директор взялся за работы. Какой смысл ему использовать тут дорогие негорючие материалы утепления и отделки? Если лес вспыхнет, как в две тысячи десятом году, ничто не спасет. Никакие системы пожаротушения, ни бригады МЧС, ни пожарные катера. Если только самолеты. Но их мало. Поэтому главное для нынешнего директора не спасти здания в случае пожара, а эвакуировать людей рекой.
Чуйко проговорил:
— Но там от силы десяток прогулочных лодок.
— Детей вывезти хватит, а тут и теплоход из Переслава или катера из Балаева подойдут. Армия может БТРы подогнать или БМП, они же плавающие. Так, сколько время?
— 8.10.
— Завтракаем. Потом пойду к Дому отдыха.
Бандиты перекусили, Ушаков вышел в кусты перед забором.
Объявился оглядывающий Дабиев.
— Привет, — сказал Ушаков.
— Привет.
— На твоих схемах ни хрена не понятно. Объясни, что к чему.
— А что, собственно, интересует?
— В зале везде розовый утеплитель?
— Да, в трех разных местах смотрел. Отделка из пластика, потолок тоже пластиковый. Стены внешние и внутренние в кинозале из утеплителя с фольгой, везде много монтажной пены.
— А где минвата?
— На фасаде, но, может, еще где есть.
— За охраной ночью смотрел?
— Да, в три часа.
— Ну и что?
— Один охранник был на пропускном пункте, один на аллее, он ходил на причал, один сидел в холле главного корпуса.
— А четвертый?
— Отдыхал где-то.
— В смысле?
Дабиев объяснил:
— Я еще в пять утра смотрел, один из ранее стоявших охранников был новый. Видно, три несут постоянно службу. Один в это время отдыхает. По очереди меняются.
— У них смена вечером?
— Да, в 20.00. Микроавтобус привозит по дороге от Переслава.
Ушаков поинтересовался:
— Если мы зайдем на территорию, то привлечем внимание охранников?
— Думаю, нет. Они особо на отдыхающих не смотрят. Да и не могут они запомнить всех.
— А клуб в это время открыт?
— Он всегда открыт.
— Диджей там?
— Нет, он приезжает вечером, ночью после дискотеки уезжает. В клубе никого нет, если только кто случайно забредет.
— А как отсюда лучше пройти к клубу?
— Зайдете отсюда, к корпусу, обойдете его и через любое окно, это — чтобы камеры не засекли.
— Также и выйти?
— Да.
Ушаков принял решение:
— Значит, так, Чары. Обед у вас во сколько?
— В 13.30.
— Охрана в это время что делает?
— Двое тоже обедают.
— Запоминай, в 13.40 быть здесь, до этого проверить подход к клубу. Подойдем.
— Что, уже сегодня?
— Да.
— А с начальством…
Ушаков прервал Дабиева:
— Мне нет необходимости согласовывать свои действия с начальством. Надо заложить зажигалки. После чего и ты продумай, как мы можем попасть в ваш номер.
— Ты имеешь в виду в номер двадцать шестой?
— Да. Своих людей выставь на прикрытие. При необходимости они должны будут отвлечь внимание охраны.
— Понял, — недовольным голосом проговорил Дабиев.
Ушаков внимательно посмотрел на него.
— В чем дело?
— Вы и кинозал будете готовить к поджогу?
— Конечно. Тебя что-то смущает?
— Там дети.
— И что?
— Они погибнут.
— А мы здесь все зачем? Разве не за этим?
— Ладно. В 13.40 здесь. Понял.
— Что понял, это хорошо, а ненужные мысли из головы выбрось. Раньше надо было думать, с кем связываешься. Все, до встречи.
Ушаков развернулся и скрылся в кустах.
Дабиев прошел в номер. Туда же успокоившаяся Валентина позвала двух других подельников, Шубина и Воробьева.
Дабиев нервничал, когда определял дальнейшие действия своей террористической группы. Вспомнил о детях.
Его прервала Котенко:
— Ты что сопли распустил, Чары? Отдыхающих, детей пожалел, а тебя кто-нибудь жалел? Или пожалеет, если окажешься в руках у ментов?
— Я не распустил сопли, не забывайся. Но доложить Кубарину о задаче, поставленной людьми Тополева, обязан.
— Сколько угодно. Только зайди в туалет и воду включи.
Она явно над ним насмехалась.
Дабиев распорядился:
— А ну-ка, выйди на кухню, Валюша.
Женщина вышла.
Там Дабиев влепил ей пощечину:
— Ты что, сука пробитая, шалава, учить меня будешь? А не хочешь, я поведаю Кубарину, как ты тут бухаешь и как, пьяная, лезешь ко мне в постель? Думаю, это будет очень интересно для Вениамина Аркадьевича.
— Ты не сделаешь этого.
— Сделаю, мамой клянусь, сделаю, если хоть еще одно слово против услышу. Поняла, стерва?
— Да, — сказала Котенко, готовая растерзать этого полукровку.
— Пошла вон!
Котенко послушно ушла.
Дабиев достал сотовый, набрал номер.
Ему ответил Кубарин:
— Слушаю.
— Приветствую, Вениамин Аркадьевич.
— Привет, что у тебя?
Дабиев рассказал о замысле людей Тополева.
Кубарин спокойно, без всяких эмоций сказал:
— Делай то, что требует этот Василий.
— Понятно.
— Что-то не слышу энтузиазма в голосе, Чары?
— Да какой уж тут энтузиазм? Дело-то слишком кровавое.
— А за что тебе платят большие деньги? За красивые глазки?
— Нет, я все понял.
— Хорошо. Работай с Василием!
— Да, Вениамин Аркадьевич.
Кубарин отключился.
Дабиев вошел в гостиную.
Валентина стояла у окна, курила. На детской площадке играли дети под присмотром своих молодых мам. Физиономия Котенко скривилась:
— Сучки и щенки. Ненавижу!
Дабиев сел на диван:
— Внимание всем. Работаем по плану людей Тополева, во всем им подчиняемся. После обеда Шубин выходит к западной части клуба и контролирует ее, а также тыловой, запасной выход и, в общем, весь периметр клуба.
Шубин кивнул:
— Понял.
Кубарин повернулся к Воробьеву:
— Ты, Гриша, смотришь вокруг корпуса, контролируя проход от ограды, обход крайнего здания и подход к клубу. Прикрываете меня и людей Тополева.
— Ты, Валентина, готовишь тут прием гостей. Им диван и два кресла. Что-нибудь перекусить. Необходимое купишь в буфете. Ну, а я с ними. Вопросы есть?
Вопросов ни у кого не было.
— Все! — подвел черту Дабиев. — Акция вступает в решающий этап. По плану мы не должны участвовать в подготовке возгорания, но быть готовыми и к этому. Тополев прислал двоих. Справятся они в большом клубе? Возможно, справятся, но не исключено, что потребуется помощь. Вот теперь все! По местам.
Шубин и Воробьев ушли к себе на третий этаж, Валентина в буфет.
Дабиев подошел к окну. Увидел детей, отпрянул.
