Глава 7
Корень мандрагоры опустошает как физически, так и морально. По крайней мере, пока его не вытащишь из земли. И сейчас Морган чувствовал себя так, будто хочет просто лечь и умереть. Только присутствие Хлои не давало ему это сделать. Необходимость заботиться о ней и защищать. Сейчас же, когда девушка ушла, опустошение навалилось с новой силой.
Инстинкты — сильная вещь.
Раньше, глядя на парочки, нашедшие друг друга, он не понимал, почему мужчины вдруг превращались в форменных идиотов: начинали таскать подарки и цветочки, сюсюкать по углам, ловить взгляды своей пассии. И хоть Морган никому этого не говорил, втайне он надеялся, что никогда не окажется на их месте. После одного неосторожного взгляда превратиться из могучего воина в пускающего слюни по своей паре идиота, думающего не тем местом? Нет уж, спасибо!
Все изменилось с появлением Хлои.
Сейчас он готов таскать ей цветы клумбами! Да что угодно, чтобы сделать ее счастливой. И оказалось, что все не страшно, он не потерял из-за этого себя. Он по-прежнему сильный и свирепый воин, по-прежнему осознает то, что происходит в его жизни. Сам!
И Морган вполне самостоятельно решил мчаться к тому месту, в которое попал через зеркало, самостоятельно решил достать маленькое зеркальце, подаренное Гризельдой, и так же самостоятельно, как можно скорее добраться до долины Три Дуба, чтобы повырывать глотки всем, кто покусится на его суженую.
Пусть себе свою найдут, засранцы!
Слова Хлои «Думаю, я люблю тебя» мгновенно вернули Моргану силы. И жизненные, и физические. Знаете, как бывает: у тебя есть заветное желание, но ты не осознаешь его, пока оно не сбудется. Пока Хлоя не призналась, что любит его, демон и не подозревал, насколько важны для него эти слова. Но произнесенные вслух, они стали как глоток воды для умирающего от жары в чертогах Мальбоны. Все силы, которые высосала мандрагора, вернулись разом, да еще и стократ приумноженные. Если бы Хлоя попросила, демон свернул бы горы.
Морган ощущал себя странно: он чувствовал эйфорию и не мог не улыбаться, а осознание того, что он сейчас просто-таки канонический пускающий слюни идиот, наполняло его гордостью и счастьем. Поэтому первым, что он сказал после того, как шагнул в зеркало и оказался в тронном зале, было:
— Я самый счастливый идиот на свете.
Гризельда и мыш переглянулись. Колдунья успела стукнуть коготком по своей маске, и на ней отразилось недоумение. Мыш в ответ лишь лапками развел, от чего его крылышки смешно дернулись в стороны. Глядя на это, Морган тихо рассмеялся, но, вспомнив, что время на исходе и через три дня Хлою выдадут замуж, вмиг посерьезнел.
Протянув хозяйке замка свою добычу, он сказал:
— Вот твой корень. Где мой пропуск?
На самом деле, отправляя нежданного гостя за корнем мандрагоры, Гризельда не думала, что тот вернется. Она вообще не ожидала, что демон выживет. Поэтому сейчас ведьма была несказанно удивлена.
У вернувшегося из чертогов Мальбоны на земле Форсификеи был… интересный вид: демон измазан грязью и кровью, одежда разорвана, глаза блестят нездоровым блеском. Не иначе как корень свел его с ума. Или опасности, с которыми он там встретился. И его приветственная речь лишь сильнее убедила колдунью в этом.
Но когда демон протянул корень, Гризельда просто ахнула. Она так давно о нем мечтала! Он ей так нужен! Легендарный корень, с помощью которого она вернет к жизни Молоха!
Гризельда протянула руки и прикоснулась к свертку, который протягивал демон. Находясь во власти сильных эмоций, ведьма забыла стукнуть коготком по маске и сменить выражение лица. Но то, что она испытывала, выдавал язык ее тела: движения были торопливыми и дергаными, а поза — напряженной. Поняв, что опасности нет, колдунья взяла сверток и развернула.
— Мандрагора, — пораженно выдохнула она, глядя на корень, который все еще подергивался, словно живой. Как будто человечек спал и сучил ножками во сне.
— Как тебе удалось? — спросила Гризельда, когда первое потрясение прошло.
Морган не стал раскрывать секрет. Мало ли как эта сумасшедшая колдунья отреагирует на то, что ему помогали? Она может разозлиться и превратить Хлою во что-нибудь. С одной стороны, это хорошо — Морган всегда будет знать, где его любимая и что с ней. С другой — завести семью и детей с какой-нибудь люстрой или абажуром будет затруднительно.
Поэтому он сделал суровое лицо, которое подразумевало, что он пережил ад и не хочет об этом говорить, и сказал:
— Я принес тебе корень, Гризельда. Выполни свою часть сделки и отдай пропуск.
Каждая ведьма знает, когда ее обманывают. Ведьмы всю жизнь обманывают, приукрашивают и не договаривают чего-то. И когда кто-то пытается провернуть такой же трюк, попытка изначально обречена на провал.
Понять что-то по выражению лица Гризельды было невозможно. Женщина стукнула по маске коготком, и лицо вновь стало спокойным. Завернув корень в шелк, она передала его мышу.
— Отнеси в лабораторию.
Поклонившись, мыш улетел с корнем, а в зал тут же влетел другой мыш, с небольшим свертком в лапках. Гризельда приняла его и передала Моргану.
— Ведьма держит свое слово, — с достоинством произнесла она.
Демону в ее словах послышалось что-то, похожее на ехидство и коварство, поэтому он развернул свиток и прочитал. Обычная пропускная грамота. Всем иностранцам, посещающим Кестекер, дают такую же. Но еще ни одна бумажка не радовала Моргана так сильно.
— Можешь забирать свои вещи и уходить, — сказала колдунья, поворачиваясь спиной. — Тебя проводят.
Рядом с демоном приземлился еще один мыш.
Не ожидая подвоха, Морган спросил:
— А мои друзья?
— А что твои друзья?
Колдунья даже повернулась, чтобы продолжить разговор.
— Я пришел сюда не один, — терпеливо напомнил демон. — Со мной были товарищи, Освальт и Пэттон. Их схватили сразу на входе в замок.
— Я помню, — устало перебила Гризельда. — Так что с ними?
— Когда ты их освободишь? — спросил Морган, хотя в душе уже зародилось сомнение.
— Никогда, — рассмеялась колдунья, стукнув коготком по маске и придав ей веселое выражение.
— Но я же добыл тебе корень!
Морган предполагал подобное, но решил прикинуться беспомощным простаком и изобразить отчаяние.
— А я дала тебе пропуск, — продолжая веселиться, сказала колдунья. — И даже милосердно тебя отпускаю. Езжай к своей любимой ведьме.
— Но мои друзья… — попытался возразить демон, и был тут же перебит.
— …останутся у меня, — спокойно сказала Гризельда, стукнув коготком по маске, чтобы та приняла насмешливое выражение. — Ведь когда мы с тобой договаривались, ты не потребовал их отпустить. Даже больше того, ни слова не сказал о том, что отпустить должны тебя. Все, чего ты хотел, — это пропуск. Так что не порть мне настроение, демон. Не то превращу в каменное изваяние.
Морган едва сдержался, чтобы не выругаться. Его обыграли! И кто? Эта… эта… В голове не было ни одной идеи, только желание постучать чем-то тяжелым по этой самой голове. Как можно быть таким дураком? Что теперь делать?
— Может… Может, тебе еще что-то нужно? — с надеждой спросил он. — Еще какой-нибудь корень в обмен на свободу моих друзей?
— Нужно, — милосердно согласилась Гризельда. И только демон облегченно вздохнул, как ведьма добавила: — Твой пропуск в долину Три Дуба.
— Что? — тупо переспросил Морган.
— Твой пропуск в долину Три Дуба, — охотно повторила Гризельда, наслаждаясь происходящим. — Тот самый пропуск, ради которого ты так рисковал, тот пропуск, без которого тебе не увидеть — как ты там ее назвал? — суженую!
Морган сжал голову руками.
— Ты что, серьезно хочешь, чтобы я выбирал между любовью к Хлое и любовью к своему клану? — В его голосе было не меньше отчаянья, чем в его душе. — Как это сделать, ведьма? Я не могу разорвать свое сердце на две части, выкинуть одну из них и забыть, что когда-то она у меня была.
— Придется, демон, придется, — пропела ведьма слегка безумным голосом. — Придется выбирать, что для тебя важнее: любовь или долг. Ты знаешь, угодить всем не получится.
Гризельда подошла к Моргану сзади и заговорила тихо и вкрадчиво:
— Если ты выберешь свою ведьму, придется смотреть в глаза родителям этих несчастных демонов и объяснять, что я живьем вывернула их детей наизнанку и жонглировала их внутренностями, потому что у тебя большая любовь.
Морган выхватил клинок Он убьет эту ведьму раньше, чем она успеет проделать обещанное. Но клинок внезапно превратился в змею, и демон рефлекторно отбросил его.
Гризельда рассмеялась, стукнув коготком по маске и придав ей веселое выражение.
— Неужели ты думал, что сможешь убить ведьму в ее собственном доме? — Она снова стукнула коготком по маске, и выражение стало серьезным. — Выбирай, демон: товарищи или любовь, которой у тебя никогда не будет.
— Ты не можешь знать, будет у нас с Хлоей любовь или нет! — вызывающе воскликнул Морган.
— Ты так думаешь?
Ведьма стукнула коготком по маске, и та приняла гневное выражение.
И тут Моргана, что называется, осенило. Он вспомнил слова дверного молоточка про то, что ведьма азартна, и сказал:
— Я в этом уверен! Так уверен, что готов с тобой поспорить.
— Поспорить? — прошипела Гризельда.
— Да, — твердо сказал Морган. — Готов с тобой поспорить, что самое позднее через три дня Хлоя в присутствии своей семьи скажет, что любит меня и хочет стать моей женой. Или можешь превратить меня в камень… вывернуть наизнанку… В общем, что ты там собиралась делать.
— Ты так уверен в себе, демон? — До этого момента на ведьме была маска белого цвета с черным рисунком. Но когда она в этот раз стукнула по ней коготком, маска превратилась в черную с белым рисунком, а выражение лица стало злорадным. — Неужели жизнь тебя ничему не учит? Решил поспорить с ведьмой? Ну хорошо, будь по-твоему. Я принимаю предложенные условия.
Морган почувствовал, как вокруг него собирается волшебство, и тихо зарычал. Он понимал, что это что-то недоброе, но не знал, как с ним бороться. Колдовство, будь оно неладно!
— У тебя три дня, демон. Если по истечении трех дней ведьма по имени Хлоя Грейс Уайли не скажет в присутствии всей семьи, что любит тебя и согласна стать твоей женой, ты превратишься в камень.
Демон чувствовал вокруг колдовскую силу, хотя ведьма больше не говорила. И рискнул спросить:
— А мои друзья?
Гризельда расхохоталась:
— Думаешь, они тебе помогут? Тогда забирай их! — И, постучав по подбородку коготком, задумчиво пробормотала: — Что же мне взять у тебя взамен?
Она стукнула коготком по маске, придав ей радостное выражение, и заявила:
— Знаю! — Колдовская сила вокруг Моргана снова завибрировала. — Ты никому не проговоришься об этом заклинании, и никто не сможет его с тебя снять.
— Но это же нечестно! — воскликнул Морган. — За три дня многое может произойти!
Хлоя сказала, что, кажется, любит его. Но за три дня все может измениться. В конце концов, рядом будет куча красивых мужчин. Юная неопытная ведьма может подумать, что влюбилась в кого-то из них. И теперь нельзя рассказать Хлое о заклятии, чтобы она придумала, как его снять или обойти!
Гризельда расхохоталась.
— Ты еще не понял, демон? Ведьмы не играют честно. Поэтому мы всегда побеждаем.
Морган едва успел прикусить язык, чтобы не брякнуть: «Только не когда играют против другой ведьмы». Еще чего не хватало — подставить Хлою под удар. Три дня — большой срок. Но раз этого не избежать, нужно довериться судьбе и верить Хлое. Если придется, он из чертогов Мальбоны вернется, чтобы быть с ней. И завоюет ее сердце столько раз, сколько понадобится.
— Будь по-твоему, — склонил голову демон, признавая победу за ведьмой.
Раз появилась возможность — надо уносить ноги. В конце концов, это лишь сражение. Демоны тоже хитры. Они могут отступить один раз, чтобы потом выиграть всю войну.
Гризельда расхохоталась и щелкнула пальцами. Стена позади Моргана рассыпалась, и два полностью дезориентированных демона шагнули вперед.
— Что за?.. — начал было Освальт, но Морган перебил его:
— Уже ничего. Мы получили то, за чем пришли, и уходим.
Он принялся подталкивать приятелей, чтобы пошевеливались, пока ведьма еще чего не удумала. Но было уже поздно.
— Что я за хозяйка такая? Как можно отпустить гостей без подарков?
Колдунья шагнула вперед, стукнув коготком по маске и придав ей задумчивое выражение. Освальт никак не отреагировал, а вот Пэттон испуганно отступил на несколько шагов, пока не уперся в Моргана.
— Она… — начал было дрожащим голосом демон.
— Да, — перебил его Морган, имея в виду все самое страшное, что мог навоображать себе друг. Сам он не сводил мрачного взгляда с колдуньи. Эта дочь Рэйганы сейчас как никогда походила на кошку, поймавшую мышь и желающую поиграть.
— Какими же дарами мне вас наградить? — спросила Гризельда, ни к кому конкретно не обращаясь. Затем стукнула коготком по маске, придав ей радостное выражение, и хлопнула в ладоши: — Знаю!
Вокруг демонов снова начала собираться колдовская сила. Освальт недовольно зашипел, а Пэттон едва не грохнулся в обморок.
— Ты, — указала она пальцем на Пэттона, — так боишься магии. Почему?
— Я ее не понимаю, — против воли ответил перепуганный демон. Не иначе как колдунья своей силой вырывала из него правду. — Я не знаю, как с нею бороться, поэтому она меня пугает.
Гризельда перевела взгляд на Освальта.
— А ты у нас ничего не боишься, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение.
Тот лишь пожал плечами. Его с детства учили, что в этой жизни все предрешено. Бойся, не бойся — все равно все будет, как будет. Так чего распыляться?
Немного подумав, колдунья хлопнула в ладоши.
— Да будет так! — Она обратила взор на Пэттона. — Я дарю тебе скорую встречу с суженой.
— Правда? — обрадовался демон и тут же спросил: — А она красивая?
— Она ведьма, — одним ответом отправила беднягу в обморок Гризельда.
Морган едва успел подхватить товарища, чтобы тот не разбил голову о мощенный камнем пол.
Гризельда перевела взгляд на Освальта.
— А тебе мне было бы трудно выбрать достойный подарок Ты ничего не боишься, не отличаешься большим умом, поэтому вряд ли сможешь оценить что-то хитрое и коварное. Суженую ты себе уже нашел. Что остается?
Освальт пожал плечами. Все эти сложности не для него.
— Остается лишь твое умение драться. Что скажешь, если я у тебя его заберу? — заинтересованно спросила Гризельда.
— Я снова научусь драться, — опять пожал плечами Освальт.
— Ты никогда не сможешь драться на мечах, — торжественно объявила колдунья.
— Тогда научусь стрелять из лука, — не расстроился демон.
— И стрелять из лука ты не сможешь, — дополнила свой «подарочек» Гризельда.
— Начну метать копье, — нашелся Освальт.
— И копье метать не сможешь!
Ведьма стукнула коготком по маске, и та приобрела слегка раздраженный вид.
— Ну и ладно, — хмыкнул Освальт. — Всегда хотел освоить боевой топор, да времени не было. Теперь, наконец, смогу.
— Ты не сможешь владеть никаким боевым оружием! — сквозь зубы прорычала Гризельда.
— Тогда буду учить других, как правильно это делать, — приподнял бровь Освальт.
— Да ты издеваешься? — Ведьма стукнула коготком по маске и прищурилась. Затем снова стукнула, и маска приняла разочарованный вид. — Нет, ты слишком туп, чтобы издеваться. Воистину, глупость и ограниченность — залог вечного счастья. Тебе и правда на все плевать. — Она вздохнула: — Можно придумать для тебя что-то изощренное, но мне уже надоело с тобой возиться. Считай, тебе повезло, и ты останешься единственным, кто сегодня уйдет от меня без подарка.
Гризельда махнула рукой, и пространство вокруг демонов заволокло туманной дымкой. Когда она рассеялась, приятели стояли на той самой поляне, где оставили грифонов. Животные были здесь же. Судя по количеству похрустывающих под ногами косточек, грифоны не голодали, что очень радовало. Им понадобится много сил, ведь Морган планировал лететь во весь опор. Он встретился всего с одной ведьмой и нажил на свою пятую точку неприятностей. Что будет, когда он повстречает еще двоих?
* * *
Каждое наше движение, каждая мысль — это камешки, которые мы бросаем в озеро вечности. И нам не дано знать, какой эффект на историю и время окажут эти камешки, каким эхом они аукнутся тому, кто их бросил.
Суфи жила и знать не знала, что очередной брошенный ею камешек уже взбаламутил воду, да так, что крути на воде зацепят еще не одно поколение семьи Уайли и изменят жизнь жителей долины Три Дуба. Впрочем, даже если бы знала, то не стала бы ничего менять. Ведьминское любопытство не позволило бы. Какая ведьма упустит возможность навести шороху?
К этому шороху была причастна и другая ведьма, Хлоя Грейс Уайли. Юная красавица, которой суждено было сыграть не последнюю роль в истории долины Три Дуба. Впрочем, не стоит забегать наперед. Стихии этого не любят.
Хлоя Грейс Уайли никогда не отличалась ни терпением, ни усидчивостью, ни воспитанием. Зато упрямства и желания все делать по-своему у нее было столько, словно стихии пытались компенсировать за их счет отсутствие у юной ведьмы совести. Хлоя совершенно не доверяла чужим словам или выводам.
Если кто-то предупредил бы «Не прыгай с крутого обрыва, а то разобьешься», она, спросив «Правда?», тут же прыгнула бы вниз.
Хлоя была не из тех, кто верил сказанному. Ей требовалось все попробовать самой, прикоснуться к огню, чтобы поверить, чаю он горячий и им можно обжечься.
Поэтому когда Суфи предупреждала свою любимую внучку о том, как опасно слишком долго удерживать портал открытым, она понимала: вряд ли ее слова услышат.
На следующий день Суфи неторопливо собралась, накинула привычную для Хлои личину старушки, достала из шкафа любимую метлу и так же неторопливо отправилась в дом своей средней дочери.
Суфи одинаково любила всех своих детей, но Розанна ее слегка разочаровала. Она никогда не была хорошей ведьмой, хотя могла стать таковой. Но юной прелестнице было куда интереснее заниматься собственной внешностью и собирать коллекцию из разбитых мужских сердец. Хотя, может, это особенность всех средних дочерей? Селеста вот тоже недалеко ушла от мамочки. Может, хоть ей хватит ума выйти замуж за сильного мага, а не за не самого богатого, не самого знатного, не самого умного и не самого красивого дворянина в округе, как это сделала Розанна?
Старая ведьма покачала головой. Она не одобряла выбор дочери и никогда не скрывала, что Бронвик Уайли ей не нравится. Просто чудо, что у них родился такой сильный маг, как Северус. Старший сын был гордостью семьи. Боевой волшебник, к тому же некромант. Суфи научила его всему, чему могла. Но этого было мало, и она помогла внуку найти достойного учителя — мага по имени Оуэн. Ведьма мечтательно улыбнулась, вспоминая, как они с этим магом в молодости… Впрочем, это уже совсем другая история.
Суфи не особенно часто навещала Розанну в ее новом доме, пока у них не появилась самая младшая дочь — Хлоя Грейс. Точнее, пока этот маленький дьяволенок не подрос, потому что сразу после появления ребенка на свет божий ничто не предвещало беды.
Первые звоночки зазвенели, когда девочке исполнилось три. Тогда Суфи начала обращать внимание на участившиеся жалобы Розанны. Та совершенно не справлялась с младшей дочерью. Ребенок делал что хотел, капризничал и проказничал. Хлоя оказалась своенравной и эгоистичной, и у нее были свои понятия о том, что хорошо, а что плохо. Совесть? Мораль? Кажется, этому ребенку их ампутировали еще в утробе.
Чем больше Суфи слушала рассказы про Хлою, тем больше характерных для ведьмы черт узнавала. И в конце концов отправилась в дом дочери, чтобы посмотреть на внучку. Судя по характеру, девочка могла стать могущественной ведьмой.
Но ее ждало разочарование. Магический дар Хлои был настолько же мал, насколько сложен был ее характер. Что не помешало девочке подмять под себя всех, включая очень сильного и магически одаренного старшего брата. Семья Уайли натурально страдала и не знала, что делать. Хлоя была совершенно неуправляемой, на нее не действовали никакие наказания.
Оценив ситуацию, Суфи приняла единственно правильное решение и взялась учить Хлою колдовству. Точнее, попыталась, потому что девочка хотела колдовать, но совершенно не хотела учиться. А от понятия «дисциплина» она была настолько далека, насколько это в принципе возможно. Но Суфи смогла найти к ней подход. Для этого пришлось несколько раз поджечь особняк Уайли, поиздеваться над Северусом и Калистой. Больше всего досталось Селесте. Суфи уже и не помнила, сколько раз ей перекрашивали или сжигали волосы. Бедная девочка даже несколько раз облысела. Хвала всему сущему, внимание Хлои переключилось на другие заклинания до того, как бедная Селеста сошла с ума от издевательств сестры.
Что самое интересное, абсолютно вся семья Уайли вспоминала те времена с ностальгией. Может, потому что после этого Хлоя вытворяла вещи куда страшнее. А может, потому что именно вот этот ярко выраженный ведьминский характер и легкое безумие делали Хлою Хлоей.
Суфи издалека заметила особняк Уайли и в который раз покачала головой. Она любит Розанну, но художественный вкус у дочери еще хуже, чем познания в области магии.
Направив метлу вниз, ведьма мягко спикировала и приземлилась прямо возле входной двери. Защита, которой окружил дом Северус, на нее не реагировала, потому что Суфи являлась частью семьи. Что бы там ни говорил Бронвик.
Поправив платье, ведьма постучала в дверь. Бездельники-слуги не открывали довольно долго. Но в итоге Суфи все же попала в дом.
— Скажите хозяйке, что я у своей внучки. У нас запланированы занятия, — на ходу приказала она служанке, поднимаясь по ступенькам с проворностью, не свойственной такой почтенной старости.
Суфи быстро нашла комнату внучки и без стука вошла.
— Мать моя ведьма! — изумилась и ужаснулась она, увидев розовый цвет. Развить эту мысль ведьма не успела, заметив лежащую в центре пентаграммы Хлою.
— Вот же маленькая дурочка, — разозлилась Суфи и быстро подошла к внучке. Перевернув девушку, бабушка похлопала ее по щекам, приводя в чувство. Пришлось несколько раз хорошо хлестнуть, прежде чем молодая ведьмочка застонала и открыла глаза.
— Ба, — промычала она.
— Ты исчерпала свой резерв, — покачала головой Суфи. — Вот тебе последствия. Ну, стоило оно того?
— Я люблю его, — промямлила Хлоя, пытаясь сфокусировать взгляд на бабуле.
— Давно? — скептически хмыкнула Суфи.
Раздражение придало сил, и Хлоя показала корень мандрагоры, буркнув:
— Он подарил мне это.
— Ох, девочка моя, — пораженно прошептала Суфи и вовремя одернула себя, чтобы не прикоснуться к корню. — За такой подарок можно и влюбиться. Ненадолго.
— Что мне делать? — спросила Хлоя, самостоятельно садясь.
— Думаю, — задумчиво пробормотала Суфи, — мы можем сварить из этого очень могущественное зелье.
— Я влюбилась… — начала было Хлоя, но тут до нее дошло сказанное Суфи, и девушка оживилась: — Что?
— Называется «Мертвая вода», — многообещающе сказала Ба и по блеску глаз внучки поняла, что сердечные терзания выветрились из ее головы.
Одной проблемой стало меньше.
* * *
Грифоны летели так быстро, как могли, но Моргану все равно казалось, что крылатые лентяи едва-едва машут крыльями. Отъелись на диких лесных животных, пока демоны добывали первый пропуск, вот им и лень разогнаться как следует! А ведь Моргану нужны еще два, чтобы встретиться с Хлоей и, наконец, сделать ее своей парой. Или проклятие, наложенное злой колдуньей Гризельдой, превратит его в камень.
Отчасти ощущение того, что грифоны практически не движутся, возникало из-за однообразности местности, над которой они пролетали: поля с пшеницей или зеленые пастбища для домашнего скота, время от времени прерывающиеся деревушками или реками. Но большей частью Моргану хотелось спрыгнуть и поучить грифонов летать потому, что он буквально физически чувствовал, как время утекает у него из рук Готарт — бестелесная, вечно голодная стихия, питающаяся отчаяньем — сейчас могла без усилий утолить свой голод, летая вокруг него.
Когда Гризельда отпустила Моргана и друзей, был уже почти вечер. Они с Освальтом сначала привели Пэттона в чувство, потом догнали и объяснили, что той безумной ведьмы, от которой он убегал, рядом нет и в ближайшее время не будет. И только после этого решили спуститься на привал и открыть карту.
Карта показала очень плохие новости.
— Если ей верить, — задумчиво пробормотал Пэттон, — второй старейшина построил дом в долине Сауза. Это граница владений баньши и фенке. Придется пролететь через половину Форсификеи. И не напрямую, а окольными путями, потому что официальное разрешение на посещение этой страны мы получим в лучшем случае месяца через четыре. Затем надо миновать Висгорский лес, населенный фенке.
Освальт нахмурился, вспоминая.
— Я как-то там охотился. Этот лес огромен. Чтобы его пролететь, нужно потратить не меньше чем полдня.
Морган едва не взвыл от отчаяния.
— До него лететь почти сутки! Если придется выполнять задания этого старейшины, мне никак не успеть до того, как Хлое выберут мужа!
Он сел на какую-то поросшую мхом корягу и уронил голову на руки. Наверное, Готарт сейчас летает вокруг него и пирует.
— Какие проблемы? — пожал плечами Освальт. — Если кто-то женится на твоей паре, просто сверни ему шею и сделай ее вдовой.
Его решение было таким же простым, как и он сам. Но Морган смотрел на проблему немного шире. Во-первых, когда он думал про первую брачную ночь Хлои, то видел там всего двоих — ее и себя, а не постороннего мужика, который займет его место. У Моргана был шанс стать первым и единственным мужчиной страстной колючей ведьмочки, и он не собирался его упускать. Но эти соображения он оставил при себе. Во-вторых, у него всего три дня, или все окажется напрасным. Камню ни к чему суженая.
Поэтому он ответил несколько резче, чем следовало.
— Что-то подсказывает мне: если я начну знакомство с семьей Хлои с того, что оторву голову мужчине, к которому они хорошо относятся, то знакомство вряд ли задастся. А ссориться с семьей из Трех Дубов не хочется хотя бы из-за инстинкта самосохранения.
— И то правда, — невесело согласился Пэттон и усмехнулся: — Зачем ссориться с теми, кто может чихнуть и превратить твою кровь в кислоту?
В отличие от друзей, Освальта душевные терзания не мучили, поэтому он первым задал самый насущный в данный момент вопрос:
— Что дальше делать будем?
Это помогло демонам встряхнуться. Морган ненадолго отодвинул в сторону переживания и высказался:
— Дорога заберет почти сутки, так что правильнее выезжать прямо сейчас. Если вылетим немедленно, успеем к завтрашнему вечеру.
Пэттон возразил:
— Я, конечно, все понимаю — суженая, свадьба, время на исходе… Но вылетать сейчас не стоит. Подумай сам, Морган, уже почти ночь. Лететь в темное время суток очень опасно.
— Сейчас большая луна, ночь будет светлой, — отмахнулся от этого довода Морган.
— Из-за ограниченной видимости мы можем не заметить опасность, — продолжал настаивать на своем Пэттон.
— Какую опасность? — раздраженно спросил Морган. — Боишься, что тебя выбьет из седла пролетающая мимо ворона? Или что не заметишь гору?
Пэттон понял, что взывать к разуму Тэлбота-младшего сейчас бесполезно, и повернулся ко второму товарищу, ища поддержки. Освальт выслушал обе стороны и просто пожал плечами. Ему было все равно — отправляться сейчас или утром.
Вопрос решился тем же Морганом. Он привел основной аргумент, против которого не поспоришь:
— Я тут главный, а вы обязаны выполнять мои приказы.
Демоны проверили упряжь грифонов, набрали свежей воды, наскоро перекусили и отправились в неблизкий путь. Пэттону все же удалось достучаться до здравого смысла Моргана, и тот согласился, что ночью не стоит двигаться быстро. Несмотря на то, что ночь действительно выдалась очень светлой.
Демоны вылетели, когда смеркалось. Разговаривать в дороге не получалось, и каждый думал о своем. С высоты полета было видно, как справа медленно прячется за горизонт жар-птица Солнце, окрашивая его во все цвета красного, желтого и оранжевого. Эти яркие цвета напомнили Моргану о Хлое. У нее такие же огненные рыжие волосы. Еще у нее ярко-зеленые глаза и пухлые губы, которые очень хочется поцеловать.
Несмотря на свою любовь, Морган не мог бы сказать, что в его ведьме было таким уж привлекательным. Хлоя — довольно обычная девушка в плане внешности. Небольшой носик, пухлые щечки. Морган знавал человеческих женщин и демонесс куда красивее.
Но их красота была снаружи. Красивая обертка, не более. О таких женщинах с восхищением говорили ровно до того момента, пока не появлялась новая красавица и внимание окружающих не переключалось на нее. Нет, какими-то хорошими качествами и талантами и они обладали. Но в них не было ничего, отличающего одну талантливую красавицу от другой. Внешняя красота пленяет быстрее, чем внутренняя, но так же быстро забывается.
Хлоя хороша по-другому. Она не каноническая красавица и не стремится ею быть. Ею невозможно увлечься с первого взгляда. Но если с нею поговорить, Хлоя западет в душу. Тот, кто с нею познакомится, будет постоянно вспоминать ее интересные выражения или думать о неординарных рассуждениях. Или о диких выходках. Хлоя незабываема, потому что запоминается не внешность ведьмочки, а черты характера и образ мышления. Точнее, то, насколько они необычны.
И это сокровище может достаться другому.
Вплоть до того момента, как ночь отступила и небо слева заалело, демону приходилось прикладывать усилия, чтобы не подгонять грифона и не заставлять его лететь еще быстрее. Морган молился всем стихиям вместе и каждой по отдельности. Просил помощи и заступничества Гайши, умолял Тале сшить их с Хлоей судьбы в одну, упрашивал Анчету благословить его в путь и помочь сделать дорогу к возлюбленной короче. Он молился всем, кого вспомнил, даже Рэйгане и Келмусу.
На кону были его жизнь и счастье, поэтому Морган не побрезговал бы ничьей помощью. Даже той стихии, которую не стоит упоминать, чтобы не привлечь к себе ее пристального внимания.
Пэттон переживал из-за суженой, которую ему наколдовала Гризельда. Демон так и не понял, что произошло. Ведьма его заколдовала или просто напророчила суженую? В любом случае, все плохо. Он же боится магии. Что ему делать с ведьмой-суженой? Какую стихию просить отвести от него эту беду? Может, Тале? А вдруг есть шанс, что она распустит их совместный узор? Можно и к Рэйгане обратиться. Хотя он даже представить не мог, как договариваться с этой стихией. Будущее казалось ему серым и неприглядным.
А вот Освальт совершенно не терзался сердечными переживаниями и не вспоминал о существовании стихий. Он думал о том, насколько бессмысленно то, что затеял их предводитель. У Моргана от любви совсем разум помутился. Иначе демон уже давно понял бы, что, даже если они доберутся до места назначения вовремя, даже если успеют уговорить второго старейшину отдать им пропуск без всяких испытаний, до третьего вовремя не долететь.
Грифоны в таком темпе едва-едва дотянут до дома второго старейшины. Им не хватит сил достигнуть третьего. Если бы Освальта спросили, он сказал бы все это. И добавил от себя, что если только третий старейшина не живет в соседнем доме со вторым и у него нет хотя бы одного грифона, чтобы одолжить неожиданным гостям, то у Моргана нет шансов заполучить свою суженую до свадьбы. После того, как демоны доберутся до второго старейшины, останется всего один день, чтобы выполнить задания, пополнить припасы, сменить грифонов, добраться до третьего, выполнить его задания, сменить, если нужно, уже тех грифонов и попасть в долину до заката. Только безнадежно влюбленный демон мог не увидеть очевидного: времени катастрофически не хватало. Любой другой на месте Моргана уже понял бы, насколько поставленная задача невыполнима.
Но Освальта, как всегда, не спросили.
Когда поля с пшеницей сменились лесами, Моргану захотелось спрыгнуть и расцеловать верхушки деревьев. Но прошло совсем немного времени, и однообразная зелень леса начала действовать ему на нервы не хуже, чем до этого действовало золото полей с пшеницей. Иногда сплошная зеленая полоса прерывалась ручьями или пестрыми полянами. Но этого было мало, чтобы разнообразить пейзаж.
Путники провели ночь и почти весь день в седле. Тело болело, а местами затекло и даже не чувствовалось. Приходилось следить за Пэттоном. Бедняга вымотался так, что засыпал на ходу и мог просто упасть с грифона.
Морган устал не меньше. Все же перед этим утомительным путешествием он успел подраться с вендиго и добыть корень мандрагоры. Но демон упрямо летел вперед. Его гнала к цели необходимость быть с Хлоей. Ему нужно было еще раз услышать, что она его любит, нужно было знать, что она в безопасности и никакие полудемоны с грязными ногами и мыслями не пробираются к ней в спальню под покровом ночи.
К счастью, дорога оказалась не вечной. У нее было начало, и вот настал конец. Под демонами раскинулась большая долина. В дальнем конце росло огромное дерево, чья верхушка терялась в облаках. Хотя какое же это дерево? Подлетая, Морган довольно долго присматривался, прежде чем понял, что это не дерево, а огромный бобовый стебель.
На всякий случай демоны облетели стебель по кругу, ища способ попасть на самый верх. Не помешала бы и табличка с именем. Вдруг тут живет другой маг, а нужный находится где-то дальше?
Мера предосторожности оказалась нелишней. Как только демоны оказались рядом, одна из лиан, обвивающих бобовый стебель, схватила Пэттона за ногу и попыталась утащить. Его спасли скорость реакции и сила: демон разорвал лиану и, сняв еще дергающиеся стебли с ноги, отбросил в сторону.
— Это еще что такое было? — выдохнул он.
— Лиана-мясоед? — предположил Освальт.
— Вот за это и не люблю ведьм с их магией-шмагией, — недовольно пробурчал Пэттон. — Они все вокруг переворачивают с головы на ноги, а ты поди разберись, что в этом новом мире норма и как теперь жить.
Никто ему не ответил. Освальт этого бухтения попросту не услышал, а Морган не знал, что сказать. Поэтому демоны в молчании взлетели на самую вершину стебля, делая довольно широкую дугу, чтобы их не достали лианы.
На вершине, больше похожей на огромный широкий лист, среди рощиц, полей и лугов приютился скромный замок Скромный не в плане размеров, а в плане украшений и архитектуры. Ни тебе шпилей, ни арок, ни каменных статуй. Больше было похоже на огромный каменный сарай. Здесь даже не было откидного моста, рва и защитной стены!
— Как такой большой и тяжелый замок еще не сломал этот стебель? — удивился Освальт. — И почему снизу лист казался меньше, чем тут, вверху?
— У того, кто здесь живет, явно не так много посетителей, — вместо ответа поделился соображениями Пэттон. — Потому что рядом нет даже площадки для приземления грифонов или конюшни.
— Зачем на такой высоте конюшня? — задал резонный вопрос Освальт.
— Для летающих лошадей? — тут же нашелся Пэттон. — К тому же поля кто-то возделывает. Значит, в замке живет не только старейшина.
— Вон та чистая полянка подойдет для приземления, — показал Морган.
Местность всем понравилась, но садились с осторожностью, памятуя о лианах.
Первым на траву приземлился грифон Освальта. Пэттон и Морган кружились рядом, готовые в любой момент подхватить друга, если с грифоном что-то случится. Но спустя добрую минуту ничего не произошло, и они последовали примеру друга.
Освальт медленно, но без признаков усталости слез со своего грифона и принялся его распрягать, чтобы тот отдохнул и поохотился. То же проделал и Морган. А Пэттон даже не слез, он просто сполз и упал на траву. У демона явно не было ни сил, ни желания подниматься в ближайшие лет десять.
Освальт закончил первым и принялся за грифона Пэттона.
— М-да… — протянул Пэттон, все же вставая и угрюмо рассматривая дом второго старейшины. — Это вам не Варботрон.
— Да, — нехарактерно живо согласился Освальт. — Наш главный замок укреплен и защищен…
— Кому что! — перебил Пэттон и раздраженно пояснил: — Я говорил о том, что здесь безлюдно. Почему все волшебники такие отшельники?
— Боишься, что, когда встретишь суженую-ведьму, тебе, во всем твоем великолепии, тоже придется жить в глуши? — поддразнил Морган, разминаясь.
— Предыдущая не была отшельницей, — поправил Освальт. — Она жила с кучей слуг.
— С кучей летающих мышей и говорящей мебели! — огрызнулся Пэттон. — Это не то же самое, что нормальное общество!
— Ладно, хватит. — Морган оборвал в зародыше назревающий спор. — Не забывайте, время идет. А нам еще два пропуска добыть нужно.
Демоны подошли к зданию. Сейчас, когда у них появилась возможность рассмотреть его поближе, Пэттон подметил еще одну интересную особенность.
— А почему окна так высоко?
— Наверное, потому, что здесь живет великан, — просто объяснил Морган.
— Фенке? — споткнулся Пэттон.
— Нет, — успокоил товарища Морган. — Как я понимаю, он из асилок.
— Кто тебе это рассказал? — спросил Освальт.
— Сам догадался, — улыбнулся Морган. — Фенке невосприимчивы к магии, поэтому априори не могут стать старейшинами долины ведьм.
Пэттон не успокоился.
— Я знаю, что асилки скорее похожи на больших людей, чем на семируких людоедов фенке, — недовольно высказался он. — Что они умны и доброжелательны, живут себе на своих летающих островах-городах и никому не мешают. И все же я им не доверяю.
— Ты что, боишься великанов? — удивился Освальт. — Я думал, тебя нервирует только магия…
— Не боюсь я великанов! — огрызнулся Пэттон. — Просто не доверяю. Удивительно, что один из них может жить здесь. Им же тяжело ходить, дышать и все такое на земле.
— Ну, этот великан же… колдун. — Морган немного замялся, потому что не знал, правильно ли называть ведьму мужского рода колдуном. Вот Гризельда хоть и ведьма, но колдунья, а Хлоя — нет. А третья старейшина — чародейка. В чем разница? Нужно расспросить Хлою. — Кроме того, это и не земля, по которой привыкли ходить мы с вами. Не знаю, на какой высоте острова-города, но этот бобовый стебель тоже о-го-го как высоко от земли.
Пока он говорил, перед ними возникли огромные двойные двери. Раза в два с половиной выше, чем демоны. Посередине каждой створки торчала ручка-кольцо размером с колесо кареты.
— Ну и как это открыть? — спросил Пэттон.
После некоторого размышления Освальт выдал единственную посетившую его мысль:
— Ты можешь залезть мне на плечи и потянуть дверь за ручку. А если открывается внутрь — попробуем навалиться втроем и открыть.
— Или, — внес конструктивное предложение Морган, — мы можем просто позвонить в колокол.
Он пальцем указал на висящий на уровне дверной ручки колокол, от которого шла вниз длинная веревка. Потянуть за нее смог бы даже карлик Над колоколом красовалась надпись: «Звоните, вам откроют».
— Надеюсь, это не ловушка, — вздохнул Морган и мужественно потянул веревку. Раздался колокольный звон. Демоны напряженно оглянулись, ища очередную ловушку. Но к некоторому их разочарованию, ничего не случилось. Земля не разверзлась, стальная клетка сверху не упала, опасные животные из засады не повыскакивали. Зато в замке послышались шум и возня.
Демоны переглянулись, и Освальт с Пэттоном на всякий случай встали поближе друг к другу. Когда послышались приближающиеся глухие шаги, больше похожие на удары молота по наковальне, демоны на всякий случай обнажили мечи.
Морган сузил глаза и взбешенно зашипел:
— Спрячьте мечи, придурки! Не бесите хозяина дома, иначе он вас в дверной молоток превратит раньше, чем успеете хотя бы раз замахнуться!
В этот раз для разнообразия Освальт с Пэттоном послушались. И нужно сказать, как раз вовремя. Со страшным, душераздирающим скрипом двери распахнулись, и из тени замка в сгущающиеся вечерние сумерки высунулась огромная клюка, больше похожая на обтесанное деревце средних размеров. Затем из темноты появилась нога, за которой последовало и остальное тело. Но хватило и ноги высотой почти с рост демонов, чтобы понять: они очень правильно спрятали оружие. Существу столь внушительных размеров их мечи причинили бы столько же вреда, сколько им самим — какая-нибудь зубочистка.
Глазеть на кого-то так, как это делали Морган и его товарищи, как минимум неприлично. Но они ничего не могли с собой поделать. Третий старейшина оказался сгорбленным стариком с седыми волосами, достигающими плеч, длинной седой бородой и морщинистыми руками, выглядывающими из-под бесформенной серой льняной хламиды. Самым удивительным оказался единственный глаз, посаженный прямо посреди лба.
Морган отмер первым и вспомнил про хорошие манеры.
— Здравствуйте. — Его голос был сиплым, поэтому, прежде чем продолжить, демон откашлялся и, делая скидку на почтенный возраст и то, как высоко лицо великана находилось от них, закричал, стараясь быть не менее почтительным, чем с Гризельдой: — Меня зовут Морган Тэлбот из клана Тэлбот. Это Пэттон Двайер и Освальт Каллахан из клана Тэлбот. Я и мои товарищи прибыли сюда из Кестекера, чтобы попросить у вас пропуск в долину Три Дуба.
Великан закашлялся, прежде чем громогласно ответить:
— Нет.
Морган вздохнул. Он предполагал, что ответ будет именно таким. Все происходящее до ужаса напоминало переговоры с Гризельдой. Поэтому решил, что с великаном можно прийти к такому же соглашению, как и с колдуньей.
— Послушайте… — Морган замялся, не зная, как правильно обратиться, и в итоге выбрал нейтральное: — Может, мы с вами договоримся?
Великан рассмеялся, и демоны едва не оглохли.
— Договоримся? — прогромыхал великан. — Что вы можете мне предложить? Я старейшина долины Три Дуба. Если мне что-то нужно, я себе это наколдую. Что у вас, демонов, есть такое, чего нет у меня?
— Не знаю, — немного устало сказал Морган. — Но наверняка найдется то, чего вы хотите, но не можете добыть. Гризельда, например, попросила корень мандрагоры. Чего хотите вы?
Великан нахмурился и замолчал.
Морган решил попробовать уговорить его.
— Господин Тормонт, — он пытался кричать так искренне, как мог, — пропуск мне нужен не для того, чтобы причинить кому-то вред. В долине живет моя суженая, и если я до завтрашнего заката не доберусь до нее, Хлою выдадут замуж. Поймите, я люблю ее и не смогу без нее жить! Прошу вас, вы наверняка тоже кого-то любили. Дайте мне пропуск или возможность заработать его.
Тормонт молчал, задумчиво рассматривая Моргана. Что бы там ни творилось в голове великана, но демон чувствовал себя как лягушка, которую препарируют. А еще он ощущал дикое напряжение. От решения второго старейшины в буквальном смысле зависело, будет ли Морган жить. Если великан откажется помочь, лишит шанса увидеть колючую рыжую ведьму, это станет началом конца.
— Хм… — промычал великан, дыхнув на демонов.
— Ему бы зубы почистить, — тихо сказал Пэттон Освальту и схлопотал тычок в бок от Моргана.
Великан собрался озвучить свое решение, и демоны обратились в слух.
— Что ж, раз так обстоят дела, я могу дать тебе шанс завоевать пропуск.
— Да! — обрадовался Пэттон и получил сразу два тычка под ребра — от Моргана и Освальта. Таких сильных, что его буквально согнуло пополам.
— Этой ночью двери моего дома открыты для вас. Будьте моими гостями, — прогромыхал Тормонт. — А завтра я скажу, что вы должны сделать.
— Спасибо, — от всей души поблагодарил Морган.
Великан повернулся и вошел в двери тяжелой, переваливающейся походкой. Демоны двинулись следом.
Оказалось, жилище Тормонта отличалось от жилища Гризельды не только снаружи. В доме колдуньи находилось много слуг и тех, кого она превратила в мебель или еще что-то. В доме великана не было ни единой живой души, кроме демонов. И в то же время он не был пустым.
Следом за хозяином дома троица вошла в полумрак коридора шириной около пяти шагов. Как только последний из демонов переступил порог, двери с оглушительным грохотом закрылись. Освальт не обратил на это внимания. Морган оглянулся, хотя и не особенно удивился. За последние сутки он проходил сквозь зеркала, дрался с вендиго, добывал корень, который чуть не свел его с ума. Так что самозакрывающихся дверей недостаточно, чтобы его впечатлить или испугать. А вот бедняга Пэттон сначала подпрыгнул, а потом выхватил меч и присел, готовясь отражать атаку.
— Что это с ним? — удивился Тормонт.
— Он у нас нервный, — устало объяснил Морган.
Издав задумчивое «Хм!», великан пошел по коридору в глубь здания. Демоны последовали за ним, хотя Пэттона для этого пришлось немного подтолкнуть.
Шагая по мощенному гладким камнем полу, Морган удивлялся, что нет эха шагов. В небольшом коридорчике, которым их вел хозяин дома, были высокие сводчатые потолки. Но Морган, несмотря на острый демонский слух, не мог расслышать даже топанье Пэттона. Хотя снаружи демоны прекрасно слышали, как передвигается внутри дома великан. Видимо, Тормонт применял колдовство, чтобы гасить звуки.
Еще одна деталь, которая сразу бросилась Моргану в глаза, — царящий в коридоре полумрак. На стенах висели факелы, но их никто не зажигал. Не то чтобы это как-то мешало — демонское зрение позволяло без проблем рассмотреть все даже в кромешной темноте. Но у остальных обитателей дома вряд ли такое же острое зрение. Так почему свет не горит? В замке не ждали гостей и не стали жечь свечи и лучины понапрасну? Морган слышал, что люди так делают, хотя сам этого не понимал. Дома, в Варботроне, постоянно горели огни: свечи, керосиновые лампы, факелы… Там почти не стихали голоса. А в обители великана Тормонта царила просто оглушающая тишина. Даже у Гризельды в замке не было так тихо! Стены не покрывала копоть горящих факелов, будто их никогда и не зажигали.
Коридорчик закончился огромным круглым залом. Вдоль стен стояли странные технические приспособления, о назначении которых демоны не имели даже отдаленного понятия.
Тормонт хлопнул в ладоши, и в зале вспыхнул яркий свет. Чистый, ровный, не бликующий, как свет факелов или свечей. Как будто десятки маленьких солнышек загорелись вдоль стен, повинуясь прихоти мага. Он был похож на дневной. Сколько бы свечей, факелов, лампад ни зажигали в Варботроне, подобного эффекта Морган не встречал никогда.
— Что за удивительное колдунство? — пораженно пробормотал Освальт, разглядывая свои руки под лучами такого яркого света.
— Колдовство, — с усмешкой поправил его великан. — И нет, это не оно. Это бездушная магия или, как принято говорить в мире за куполом, наука.
Тут он будто вспомнил, как следует себя вести радушному хозяину, и спросил:
— Вы, наверное, голодны с дороги?
Не дожидаясь ответа, он дважды хлопнул в ладоши, и в зал вошли несколько глиняных фигур, отдаленно напоминающих человеческие, но без глаз, носа, ушей и ртов. Как будто лепивший их скульптор попросту забыл про них или не успел доделать. Некоторые были поновее, другие, судя по трещинам в глине, — уже довольно старыми. На руках у одного из этих странных и удивительных созданий лежала ослепительно белая скатерть.
— Это големы, — пояснил хозяин дома, наблюдая за изумленными демонами. — Не стоит их бояться. Они безобидны и полностью подчинены моей воле.
Великан встал посреди комнаты и ногой нажал один из камней. Это действие было проделано так рутинно, что Морган даже не обратил внимания на то, какой именно. А потом стало не до него. Пол разъехался в стороны, и из него поднялся небольшой столик на четырех резных ножках. Высотой где-то по колено демонам и очень похожий на небольшие новомодные столики, которые мама Моргана расставила по всему дому, чтобы с комфортом пить чай и сплетничать с подругами. За одним исключением: этот прыгал вокруг великана, как собака вокруг своего хозяина.
— У нас гости, — сказал Тормонт, ласково поглаживая нехарактерно активный для мебели столик. Тот сразу же встал неподвижно. Только Морган собрался спросить, что это сейчас было, как ножки вытянулись и стали толще, а прямоугольная столешница сначала развернулась поперек, а потом разложилась пополам, став в два раза больше, чем до этого.
Големы не отреагировали. Словно ничего особенного не произошло и у них каждый день маленький столик для чаепития превращается в обеденный. Двое взяли скатерть у третьего и аккуратно накрыли ею стол.
Демоны, как зачарованные, смотрели на големов, поэтому не сразу заметили перемену, случившуюся со столом. Не в том смысле, что его накрыли скатертью, а в том, что на ней начали сами собой появляться еда и напитки.
— Что за… — испуганно отступил на шаг Пэттон.
— Невероятно! — восхитился Морган.
— Нравится? — Великан явно был доволен тем, что мог похвастаться. — Я назвал ее скатерть-самобранка!
— И это можно есть? — осторожно спросил Пэттон.
— Конечно, — кивнул великан. — Здорово помогает экономить на покупке продуктов и их приготовлении. Мои големы, конечно, молодцы, но выполняют только самую простую работу. Готовить они не умеют.
— И вы придумали эту скатерть, чтобы не стоять у плиты, — догадался Морган и восхитился: — Умно!
Тормонт скромно потупил взор.
— Это вы еще мои сапоги-скороходы и плащ-невидимку не видели.
— Что? — нестройным хором спросили демоны.
Великан не без гордости пояснил:
— Плащ-невидимка — это моя гордость. Мне удалось заколдовать его так, чтобы он преломлял свет и делал невидимым того, кто его наденет.
— Хорошо для разведки, — заметил обычно немногословный Освальт. — А как вы добились того, что не видно все тело? И что насчет звуков?
— Очень практичные вопросы! — обрадовался Тормонт тому, что нашелся хоть кто-то, способный оценить всю сложность проделанной им работы. — Так как мои шаги очень громкие, пришлось придумать заклинание, гасящее звуки. Я вплел его в канву этого плаща. А насчет невидимости всего тела — это не проблема. Просто нужно хорошенько закутаться.
Освальт обдумал сказанное и отрицательно покачал головой.
— Идея хороша, но над ней еще нужно работать. Закутавшись в плащ, очень трудно быстро передвигаться. И ничего не будет видно. Лицо ведь тоже придется закрыть. И еще. Вы убрали шум, но как насчет запаха? Плащ можно использовать для разведки, например. Но если в нем ничего не видно, а тебя может унюхать любая сторожевая собака, то лучше идти без него, полагаясь на собственные силы.
Где-то по ходу монолога Освальта великан достал из кармана небольшую записную книжку и принялся записывать сказанное странным пером, которому не требовались чернила и которое не оставляло клякс.
— …устранить запахи и разработать новую конструкцию… — бормотал он, дописывая. Затем Тормонт захлопнул книжечку, не дожидаясь, пока высохнут чернила, и спросил у Освальта: — Еще что-нибудь?
Тот пожал плечами:
— Нужно походить в нем хотя бы пару часов, чтобы понять, что еще не так.
Великан снова открыл книжку и записал:
— Провести полевые испытания. — Он задумчиво подпер подбородок своим чудо-пером и спросил у Освальта: — Могу я предложить вам поучаствовать в них?
Демон посмотрел на Моргана, ожидая ответа. Как хороший солдат, Освальт не собирался сам за себя решать, что ему можно, а что нет. Так как Хукса Талбота поблизости не было, он спрашивал Моргана. К своему стыду, тот не сразу понял, чего от него хотят.
— О да, — оценив три обращенных на него испытующих взгляда, наконец спохватился Морган. И добавил, чтобы никто не подумал, что он легкомысленно относится к своим обязанностям лидера: — Когда ты не нужен в клане, я не против. Можешь участвовать в этом опыте.
— Значит, решено! — обрадованно потер руки Тормонт и не терпящим возражений тоном велел: — А теперь отдыхать. Вам завтра предстоит очень непростой день.
— Простите мою невежливость и не примите за неблагодарность, — все же решил возразить Морган, — но у нас почти не осталось времени. Завтра на закате Хлое выберут мужа и сразу выдадут замуж. Скажите, что нужно сделать, и с вашего позволения мы бы занялись этим прямо сейчас…
Тормонт вздохнул.
— Я не убийца, — объявил великан. Немного помолчав, он все же расширил эту лаконичную мысль до полноценного объяснения: — Выполнить работу для меня — это вам не корень мандрагоры добыть. Это сложное задание, и я не уверен, что вы с него вернетесь, даже если будете выспавшимися, внимательными и полными сил. Отправлять вас уставшими и плохо соображающими после длительной дороги — это форменное убийство. А я не убийца. Поэтому идите и отдохните, потому что Рэйгана свидетель — вам потребуются силы.
— А что вы хотите, чтобы мы для вас сделали? — проявил любопытство Пэттон.
Еще один вздох взметнул полы одежды демонов, прежде чем Тормонт ответил, подбирая слова:
— У долины Три Дуба большая проблема. Мы не можем ее решить, но ищем способ уменьшить ущерб.
Морган чуть не спросил: «Вы про рухнувшие пределы?» Но вовремя прикусил язык. Лучше великану пока не знать про осведомленность его гостя. Демон продолжил внимательно слушать Тормонта.
— Пару лет назад я и… — тут великан немного замялся, подбирая слово, — …моя коллега придумали устройство, которое может частично решить нашу проблему.
«Вы придумали заплату для большой дыры», — усмехнулся про себя Морган.
— Моя коллега изобрела новый источник питания для этого устройства, — продолжил Тормонт, — но сбежала с ним прямо перед тем, как мы должны были начать фазу тестирования. Я вычислил, где находится она и источник питания. Это сеть пещер Хельн. Но не могу туда попасть.
— И вы не послали за ней наемников? — спросил Освальт.
— Послал, — хмуро ответил Тормонт. — Но ни один не вернулся.
— Почему? — спросил Пэттон. — Что с ними стало?
— Я не знаю, — пожал плечами великан.
— Почему? — повторил Пэттон.
— Никто не вернулся и не рассказал, — мягким тоном, будто разговаривал со слабоумным, ответил хозяин дома.
Демон покраснел и замолчал. Зато у Освальта остались вопросы.
— А как насчет магии? — задумчиво спросил он. — Вы можете выкурить ее оттуда? Или узнать у призраков убитых наемников, что с ними стало?
Великан посмотрел на него с уважением. Ему начинал нравиться этот демон, который больше молчал, чем говорил, а если и говорил, то конкретно и по существу.
— Я уже пытался применить магию, — охотно ответил техномаг. — Пытался вытащить ее оттуда. Но пещеры опутаны темным заклятием, через которое не могу пробиться. Вызвать дух наемников не получается по той же причине. Некромант мог бы ненадолго оживить убитых и допросить. Но для этого нужно хотя бы одно тело.
— А все тела остались в пещерах, — с умным видом покивал Пэттон.
— Я понимаю, что мои слова звучат для вас как насмешка, — обратился к Моргану великан, — но все же настаиваю: отдохните! Иначе завтра в пещерах Хельн станет на три трупа больше.
Моргану хотелось кулаками крошить стены. Хотелось выхватить меч, приставить к горлу Тормонта и заставить его отдать пропуск Плевать на големов, которые остановят его раньше, чем он успеет добраться до их хозяина. Плевать на то, что, скорее всего, его меч не повредит великану. Моргану просто нужно было сделать хоть что-нибудь. Но за спиной стояли два товарища, а где-то там, в этом мире, его прихода ждала Хлоя.
Поэтому он тихо согласился:
— Хорошо. — У него вдруг возник вопрос, который должен был появиться в его голове раньше. — А как далеко до этих ваших пещер?
— Около двух дней пути, — ответил Тормонт и поспешил успокоить посеревшего от ужаса Моргана: — Я дам вам мое изобретение для быстрых путешествий по воздуху, и вы долетите за несколько часов.
Морган промолчал и лишь кивнул в знак того, что услышал и понял. У него не было сил произносить слова. В одно мгновенье он будто потерял и вновь обрел Хлою, умер и ожил. А еще почувствовал себя безмерно усталым.
— Големы проводят вас в гостевые комнаты, — сказал Тормонт. — Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь.
Несколько големов подошли к демонам и знаками предложили следовать за ними. Еще несколько взяли подносы с едой и шли следом, замыкая небольшую процессию. Морган почти не смотрел по сторонам, пока их не вывели из большого зала в достаточно узкий коридор без окон и с каменными ступеньками, ведущими вверх. Ступеньки были слишком мелкими, а стены — узкими. Значит, великаны здесь не ходят. Судя по затхлому воздуху, тут вообще мало кто ходит.
Вдоль стен висели те же дивные факелы без копоти, чей свет позволял рассмотреть все в мельчайших подробностях. Как и снаружи замка, проходы внутри были мощенными таким же крупным камнем. Поддавшись любопытству, Морган коснулся стены. Шероховатые камни из материала, который раньше ему не попадался. А в остальном стена как стена. И все же демон не мог отделаться от ощущения, что с этими камнями что-то не так.
Демоны шли гуськом, друг за другом, поэтому не могли незаметно переговариваться. В тишине Моргану удалось сосредоточиться на необычности стены. Ему хотелось понять, что с нею не так. И он таки понял, уже перед самыми выходом из коридора. Камни были идеальны: ни трещинки, ни скола, ни ожогов. Похожи друг на друга, как близнецы. Натуральные камни не могут быть такими одинаковыми. Внимательно всмотревшись в стену, демон нашел подтверждение своей теории: насчитал всего шесть разновидностей форм.
То, что Морган смог понять, что не так со стеной, странным образом успокоило его. Вернулось ощущение контроля над происходящим, а вместе с ним ясность ума и присутствие духа. Вернулась уверенность в себе.
Ступеньки закончились, и демоны следом за големами вышли на второй этаж. Тот, кто проектировал замок, не отличался особой фантазией. Второй этаж — это глухой коридор шириной в два-три шага, с пятью дверями, расположенными в ряд друг за другом. Для разнообразия здесь были окна, хотя и находились слишком высоко. Демоны смогли бы в них выглянуть, только если бы один залез другому на плечи. Как и весь замок, это место было скупо на украшения — никаких барельефов, картин, фресок или скульптур. Даже мебели не так много.
Морган невольно сравнил общую лаконичность этого небольшого замка со своим домом — Варботроном. Фиона Тэлбот обожала украшать его как изнутри, так и снаружи. Не проходило недели, чтобы в родовом гнезде Тэлботов не устраивалась перестановка мебели или не появлялась новая книга-картина-скульптура-мебель. А еще супруга главы клана Тэлбот обожала цветы. Поэтому в доме было много живых цветов, а в теплое время года — букетов, срезанных в саду. Сколько Морган помнил, мать всегда стремилась сделать дом уютным и красивым.
Ему стало интересно: а как Хлоя будет вести себя в своем новом доме? Тоже станет его украшать? Или превратит во что-то среднее между замком великана и замком Гризельды? «Нет», — покачал головой в такт своим мыслям демон. Его суженая сделает все по-своему, как и всегда. А он не будет вмешиваться, наблюдая со стороны. Ну разве что совсем чуть-чуть, если она слишком увлечется. Ему было очень интересно, какой мир создаст вокруг себя Хлоя и где в этом мире окажется его место.
Големы открыли перед гостями двери, и те после некоторой заминки последовали приглашению. Морган не знал, какие комнаты достались Освальту и Пэттону, но его просторная опочивальня ему даже понравилась. Пара сундуков для вещей, два высоких окна, плотно закрытых шторами пепельного цвета, большая кровать и уютная тахта. Простой камин выглядел так, словно им никогда и не пользовались. В отличие от коридора с лестницей, воздух здесь был свеж, а белье на кровати выглядело так, словно его только что выстирали.
Моргану после длительной дороги требовался отдых. В этом Тормонт был прав. Сняв оружие, кожаный жилет, льняную рубаху и сапоги, демон, одетый только в штаны, лег на кровать. Удобно устроившись, закинув ногу на ногу и положив руку под голову, Морган уставился в потолок, пытаясь представить, чем сейчас занята Хлоя. Он так увлекся этим процессом, что не сразу услышал тихий стук в окно. Настолько тихий, что больше походил на царапанье. Сначала он подумал, что это ветер колышет ветку и она цепляет стекло. Но шум, издаваемый веткой, имел бы определенный ритм — шурх-шурх, шурх-шурх, — а стук в окно был слишком беспорядочным.
Морган встал и осторожно подошел к окну. Приготовившись атаковать и отбиваться, если потребуется, демон отдернул шторы и отскочил назад, изумленно воскливнув:
— Что за мать твою… не понял?!
