Глава 11
Сознание прорезалось сразу, как только отошел наркоз, но понадобилось еще несколько дней на то, чтобы Яша осознал себя в своей прежней сущности. Было время, когда он не понимал, что это за женщина сидит рядом и держит его за руку. Но при этом майор полиции точно знал, что любит ее.
Слабость в теле не позволяла ему подняться с кровати, зато голова уже пребывала в полном здравии. Да и Олеся на месте. Марина прибегала, поцеловала отца, сказала, что очень-очень его любит.
Но дочка уже ушла, в палате только он и Олеся.
— Ты же не уйдешь? — с надеждой спросил Яша.
— Если ты скажешь, то я еще раз на ночь останусь, — ответила она.
— А если не скажу?
— Ты уже это делаешь, — заявила Олеся. — Причем с успехом. Уговорил.
— Тебе нельзя оставаться с Глебом.
Увы, но Лариона взять так и не удалось. Опера землю роют, но пока никак.
— Почему?
— Потому.
Хвороста допрашивали, трясли, но так толком ничего и не узнали. Непонятно было, Ларион по своей инициативе пошел убивать Глеба, или Хворост его натравил. Заодно и на Олесю. Если первое, то переживать нужно только за Размолова, если второе, то за них двоих.
— Это не ответ.
— Я не могу тебе сказать.
— Почему?
— Не могу.
У Яши закружилась голова, и он закрыл глаза. Возможно, Хворост не при делах, но тогда Ларион мстит Глебу. В этом случае выходит, что Даша Аржанова — его рук дело. Значит, Глеб не виновен. Это плохо.
А еще хуже то, что невиновность Размолова не радует майора полиции. Более того, именно из-за своей подлой упертости Яша и оказался на больничной койке.
Это ведь он сам во всем виноват. Поздно хватился, подоспел в последний момент, когда Ларион уже готов был стрелять. Яша слишком торопился, поэтому замешкался с пистолетом. Всего лишь на мгновение, но Лариону этого хватило.
А ведь он, Яша, мог перехватить преступника на взлете, если бы хотел помочь Глебу. Но он не пожелал это делать, в результате сам себя наказал.
— Может, все-таки признаешься? — проговорила Олеся.
— В чем? — Яша всполошенно открыл глаза.
— В том, что наговаривал на Глеба.
— Я наговаривал? — От волнения его бросило в жар.
— Ларион задушил Дашу, пытался убить Глеба.
— Он пытался убить тебя! — выпалил Яша.
Голова снова закружилась, да с такой силой, что его едва не стошнило.
— Меня?
— Хворостов нанял Лариона. Тот должен был убить Глеба. А заодно и тебя.
— Ты в этом уверен? — откуда-то с гулкой высоты спросила Олеся.
Но Яша не смог ответить ей. Он стремительно терял сознание.
На ловца бежит зверь лесной, а на китобоя — морской. Ларион с ухмылкой смотрел на растерянного Лешу, который барахтался в воде.
— Ты думаешь, что тебе можно за буйки заплывать? — спросил он, наслаждаясь своим могуществом.
Хворост заплыл далеко, до берега метров сто пятьдесят, если не двести, и под рукой у него ничего нет. А у Лариона яхта. Он перекрыл ему путь к берегу. Писец, что называется, подкрался незаметно.
— Ты откуда взялся? — Хворост ясно осознавал всю ущербность своего положения, был близок к панике.
А ведь еще совсем недавно он казался себе самым умным, успешным, спортивным. Дом на берегу моря, утром вместо зарядки можно сделать заплыв по кристально чистой воде. Так все было здорово, и вдруг Ларион с гарпуном девятого калибра!
— Я не взялся, Леша. Я твоя совесть, всегда с тобой.
— Давай на берегу поговорим.
Хворост попытался обогнуть катер, но Ларион сдал назад, не позволяя ему выбраться из ловушки. А помощи со стороны ждать не приходилось. Утро раннее, берег безлюдный, к тому же пляжные зоны далеко в стороне. На спасателей надеяться глупо, а погранцы так близко вдоль берега не ходят. Если только охранник тревогу поднимет или жена.
— Я же говорю, давай на берегу, — в бессильной злобе прохрипел Хворост.
— Зачем тебе на берег? Я Мелентьеву не завалил, на тебя никто ничего не думает.
— Какую Мелентьеву? — Леша напрягся.
— А твою компаньонку. Ты ведь под шумок хотел ее убрать, да?
— Да не компаньонка она мне.
— Так и я ее не застрелил. Поэтому и тебе валить меня не надо.
— А я собирался тебя валить? — Хворост задыхался от волнения и усталости.
— Я бы тебя точно пришил, — заявил Ларион.
— Так это ты. А у меня и в мыслях не было.
— Тогда почему ты не сказал мне, что это за баба?
— А зачем тебе морочиться?
— А если мне нравится морочиться?
— Так, давай сейчас ко мне домой, в баньке попаримся. Там у меня бутылочка «Людовика» припасена.
— В баньку хочешь? — Ларион ухмыльнулся. — Замерз?
— Да как-то хреново без движения, — сказал Хворост.
— А ты нырни на дно и выплывай обратно. Глядишь, согреешься.
— Хорошо, сколько ты хочешь?
— Откупиться желаешь? Так я тебя не убиваю. Плыви домой, если можешь.
— А если не могу? Давай так. Работать вместе мы с тобой не сумеем. Поэтому я отстегиваю тебе двести штук, и мы расходимся.
— А двести штук у тебя с собой?
— Шутишь?
— Тогда извини.
— Хорошо, пусть будет пятьсот. И расходимся.
— А ты миллион пообещай. Все равно ведь пулей расплатишься, — заявил Ларион.
— Юра, будь человеком! — простонал Хворост.
От боли у него исказилось лицо, он схватился за ногу, но нахлебался воды. Глаза стали дикими от страха.
— Леша, что с тобой? — полюбопытствовал Ларион.
Однажды его схватила судорога в воде. От боли он едва не потерял сознание, но ничего, справился и с ситуацией, и с самим собой. Не поддался панике, не позволил страху парализовать волю. Но тогда над душой у него никто не стоял, путь к берегу не преграждал.
— Юра, помоги! — Хворост протянул Лариону руку, но тот лишь усмехнулся.
Хворост скрылся под водой, тут же вынырнул, снова протянул руку, попытался ухватиться за борт яхты. Ларион ударил рукоятью пистолета по пальцам и увел катер в сторону. Хворост погреб к берегу, но судорога его не отпускала. Он погрузился в воду, всплыл, снова скрылся из вида и больше не выныривал.
Ларион улыбнулся и стал разгонять катер. Это ведь не он утопил Хвороста. Сама справедливость утащила его на дно морское.
Состояние Яши улучшалось, но его это не особо радовало. Вчера он сам, на своих двоих сходил в туалет, и что? Эту ночь Олеся провела с Глебом, у него дома. Он пытался ей запретить, но бесполезно.
Кто-то дернул за ручку двери. У Яши замерло сердце. Хоть бы Олеся!.. Но в палату зашел Щелкачев.
— Здравия желаю, товарищ майор! — гаркнул он и улыбнулся во все тридцать два зуба.
— Лариона взял? — Глеб пытливо глянул на него.
— Нет, просто настроение хорошее.
— С чего бы это?
— Да у меня всегда так бывает после морга. Там такая тоска, а выйдешь, радоваться начинаешь.
— Ближе к теме.
— Хворост утонул, вскрытие было. Мышечный спазм ноги, потеря сознания.
— Выстрел в голову?
— Нет, постороннего вмешательства вроде бы не было.
— Вроде бы?
— Ну так утро же было, жена почивать изволила. Охранник должен был смотреть, но и тот спал. Они потом уже хватились, стали искать. Не было постороннего вмешательства. Судорога по естественной причине. Обезвоживание организма. По этому делу. — Щелкачев щелкнул себя по горлу. — Вечером выпил, утром решил взбодриться, вот и поплыл.
— А судорога точно была?
— Вскрытие подтвердило. Я и сам думал, что Ларион мог Хворостову помочь.
— Почему ты так думал? — спросил Яша и удивленно повел бровью.
— Да потому, товарищ майор. Если Хворост заказал ему Размолова и Мелентьеву, то он же мог его и сдать. А железобетонных доказательств нет.
— И не появляются?
— Размолов его в общем-то опознал. Телосложение, манера двигаться. Но эта маска на лице!.. Суд такое опознание не признает. Да до него дело и не дойдет. Мы этому гаду и без всякого суда башку скрутим!
— Мы? — Яша мрачно усмехнулся.
Было время, когда преступность приходилось выгрызать зубами. Борьба шла не на жизнь, а на смерть, потому и методы были соответствующими. Яше и его коллегам не раз приходилось преступать закон, но в итоге банды Крыша и Ясеня перестали существовать, остались только мелкие, хотя и острые осколки вроде Лариона.
Да и отношение к законности сейчас уже совсем другое. Прокурорский надзор не дремлет. Служба собственной безопасности всегда начеку. Ларион стрелял в мента. Такое не прощается, но Щелкачев горяч только на словах. На самосуд он не решится, на крайние меры не пойдет. Только следствие и суд. В принципе все правильно. Однако Вите лучше было бы помолчать.
Дом у Олеси не маленький, стильный, функциональный, в охраняемом поселке. Море далеко, зато горы совсем близко. Но Глеб чувствовал себя тут чужим.
— Здесь в баскетбол не играют, — заявила Марина и улыбнулась, не размыкая губ.
— Я это уже понял, — сказал он, стараясь не раздражаться.
— Так что можете не задаваться.
— Да я и не задаюсь.
— Марина! — Олеся сердито глянула на дочь.
— Марина уже уходит.
— И куда уходит Марина?
— К папе в больницу!
— Вместе поедем.
— Ой, а потом ты скажешь, что я оторвала тебя от важного дела! — съязвила девчонка, выразительно глянув на Глеба.
— Иди в дом!
— А почему это я должна идти в дом? Может, мне тоже нравится твой бойфренд? — Марина шагнула к Глебу, развернулась лицом к матери и взяла его под руку.
— Так, погодите! — Он с улыбкой шлепнул себя по лбу. — Я, кажется, забыл выключить утюг!
Марина перешла все границы, но Глеб винил в этом прежде всего себя. Знал же, что эта девчонка не в восторге от их с Олесей отношений, и все же не отказался от визита на запретную для себя территорию. Надо исправить ошибку.
— Я с тобой!
Олеся села к нему в машину, и они выехали со двора.
— Не обижайся, у нее ветер в голове, — с обидой на дочь сказала мать. — Это пройдет.
— Водичка очень мокрая, девочка! — проговорил Глеб и улыбнулся.
Олеся в недоумении глянула на него.
— Помнишь, как мы на камне сидели? — спросил он. — Я, ты, Яша. Крыш с женой вышел, Ларион с ними. Вита еще спросила, как водичка. Именно так ты ей тогда и ответила. Вот и у Марины твоей такой же острый язычок.
— Марина не знает, что такое улица, и никогда ни в чем не нуждалась. Так что нечего зубы показывать. А Виту я помню. Не забыла, как она перед тобой красовалась.
— Передо мной?
— Я сразу это поняла. Ты спал с ней?
— С кем? — Глеб изобразил непонимание.
— С Витой. Ты дом у нее купил, жил с ней. Потом она уехала. Я все знаю.
— Ну да, нам пришлось жить под одной крышей.
— Не оправдывайся, это лишнее, — заявила Олеся. — Вот если бы ты переспал с ней сейчас!..
— Не собираюсь я.
— Ларион тоже с ней спал. Он тебе за нее мстит?
— Давай не будем, — сказал Глеб и поморщился.
Он уже смирился с мыслью о том, что Ларион рыщет по лесу, но старался об этом не думать, не хотел терзать себя сомнениями. Вот и сейчас в голову полезли вопросы. Правильно ли он делает, что не уезжает в Москву или даже за границу, куда Лариону точно путь закрыт?
— Не будем, — согласилась Олеся.
Но воду она уже всколыхнула, подняла муть со дна.
— Не будем. Ты вот со мной, а он, может, за нами сейчас едет, — сказал Глеб, не удержался и бросил взгляд в зеркало заднего вида. — Мы тут, а он следом. Охотится за мной, а зацепит тебя.
— Он сейчас шкуру свою спасает. А охотился Ларион за мной.
— Да, я слышал, — сказал Глеб.
Не воспринимал он всерьез версию о каком-то там Хворостове, который хотел избавиться от Олеси. Ясно же, что Ларион зациклился на нем самом. Он и Дашу задушил, чтобы Глеба наказать. Этот демон где-то рядом. Ему нужна его душа. Не отстанет он. Только пуля может остановить Лариона. Уже завтра у Глеба будет боевой пистолет. С карабином ничего не получается, он под следствием, ему нельзя.
— Не веришь?
— Не верю.
— А зря. Если есть на свете справедливость, значит, Хворостов точно виноват. Утонул он.
— Да?
— Завтра похороны.
— Думаю, там обойдутся без нас.
— Насчет тебя не знаю, а меня обязали.
— И кто тебя обязал?
— Корпоративный долг и совет директоров. «Тепломорстрой» — наша общая компания.
— Понятно.
— Хворостов учел ошибку моего мужа.
— Это ты о чем?
— Коля не оставил завещания, а Хворостов отписал все акции жене. Она теперь может претендовать на место генерального директора. Только ли нужно ей это? — спросила Олеся у самой себя.
— Тебе-то что?
— Может, она пустит акции в продажу? Я могла бы прикупить пакет. На все, конечно, не хватит.
— А тебе оно нужно?
— Я могла бы управлять компанией. «Тепломорстрой» вписан в систему, а это регулярные и выгодные заказы.
Глеб помолчал. Нет ему дела до «Тепломорстроя». Отвязаться бы от Лариона. Неплохо было бы и наладить нормальные отношения с Мариной, сгладить углы, подружиться. С Олесей он все для себя решил. Осталось только решить проблемы, которые могут омрачить их совместное будущее.
Проводы в последний путь — дело медленное и печальное, оно не терпит суеты. Но неразбериха в таких случаях — явление обычное.
Гроб с телом стоял посреди холла, сплит-система работала на полную мощность, создавала прохладу, такую нужную сейчас. Приезжали родные, друзья, знакомые, за которыми никто не приглядывал. В эту толпу Ларион и затесался, но к телу так и не подошел. Вдруг Хворост воскреснет на пару минут, ткнет в него пальцем и захохочет, предрекая скорую расплату?
Женя освободилась поздно, зашла в спальню, заперлась, разделась и сразу же отправилась в ванную, соединенную с комнатой напрямую. Она приняла душ, вытерлась и, не включая в спальне свет, нырнула под одеяло.
А Ларион уже там. Женя врезалась в него мягко, не больно, но вскрик ужаса вырвался из ее груди. Она решила, что в постели покойный муж.
— Тихо, Маша, я Дубровский! — сказал Ларион, обнимая ее.
— Да, конечно же, это ты! — Из ее груди вырвался вздох облегчения.
Она сама прильнула к нему и замерла, наслаждаясь ощущением.
— А ты думала, это Леша?
— Нет, не думала. — Женя оттолкнулась от него, зачем-то глянула в сторону двери.
— Он с другой стороны, стоит в углу, смотрит. Леша еще не умеет материализоваться, как я.
— Кто не умеет? О ком ты?
Женя и сама все поняла, но ей очень хотелось, чтобы Ларион опроверг ее страшные догадки.
— Как это о ком?… — Ларион повернул голову в сторону от Жени. — Леша, вали отсюда!
— Ты шутишь! — в страхе пробормотала она, вцепившись в него.
— Я и сам такое же привидение. Меня менты застрелили.
— Да ну тебя! — Женя оттолкнулась от него.
— И похоронили как собаку.
— Хватит! — Она запаниковала.
— Но я такое могу! — заявил Ларион, порывисто потянулся к Жене, мягко, но напористо взял ее за плечи, уложил на спину.
— Не надо! — Она с силой оттолкнула его.
— Да шучу. Живой я и невредимый. Но голодный.
— Да?
Женя расслабилась, пошла у него на поводу, но в самый последний момент пугливо дернулась и прошептала:
— Я не могу! Там Леша и его мать.
— А со мной теперь только так, по лезвию бритвы. Влево-вправо, и полетели.
— Куда? — спросила она.
— В пропасть.
— Вместе?
— Если хочешь.
— Хочу!
Ларион уже вошел в раж, когда на ручку двери кто-то надавил. Женя дернулась, но он лишь усилил темп, заставил ее покориться своей воле. В дверь постучали, но это их не остановило.
Когда азарт схлынул, Женя тут же поднялась, набросила халат.
— Я сейчас, — изнывая от приятной усталости, с легкой тревогой сказала она.
— Я жду.
Ларион должен был влезть в шкаф или даже выскочить в окно. Мало ли, вдруг менты нагрянули? Свекровь постучалась, сейчас Женя откроет дверь, и начнется.
Но Ларион так и остался лежать в постели. Хватит с него, набегался. Галя пробила ситуацию. У ментов на него толком ничего нет. Невнятные свидетельства Размолова и злые домыслы оперов. Посадить его, конечно, могут, даже обвинение предъявят, но суд обязательно оправдает. Если адвокату хорошо заплатить. А деньги есть.
Но не было никаких ментов. Женя вышла к свекрови, вернулась, закрыла дверь, легла.
— Тебе надо уходить, — сказала она, прижимаясь к Лариону.
— Неужели Леша ревнует?
— Свекровь что-то чувствует.
— Знаешь, я бы свернул ей башку.
— Что? — Женя вскочила, села, уперлась рукой в его грудь.
— Но я в такие игры больше не играю.
— Нет?
— И в ментов я не стрелял.
— Ну да, к нам приходили, спрашивали.
— Там на Размолова покушались. И на Мелентьеву, да?
— Да, была Мелентьева.
— Она Леше сильно мешала.
— Не знаю.
— Я знаю. Он мне Мелентьеву заказал.
— Да?
— Не можешь в это поверить? — с ухмылкой осведомился Ларион.
— Ну, если честно, то могу.
— Чем она ему мешала?
— Не мешала. Просто он хотел, чтобы она продала ему свои акции.
— А она не продала, и он ее заказал.
— Об этом Леша не говорил. Но заказать действительно мог.
— Надо же, с каким чудовищем ты жила!
— Судьба у меня такая, с чудовищами… — Женя осеклась и настороженно глянула на него.
— Не парься, все путем. На то я и чудовище, чтобы жить с красавицей. Мы же теперь вместе?
— Знаешь, я бы не хотела.
— Не понял!
— Я не хотела бы афишировать наши отношения, — поторопилась Женя озвучить свою мысль.
— Да и не надо. Будем жить здесь. Дом за кем остается?
Ларион снова вспомнил про свекровь. Возможно, он поторопился зарыть топор войны. Ему очень нравился этот дом, и если он отходит по наследству матери покойного, то почему бы не восстановить справедливость силой? Мать отправить к сыну, а дом вернуть невестке.
— За мной.
— А фирма?
— Тоже мне. Есть и другие акции, да и свободные деньги.
— Много?
— Много. Леша собирался акции выкупать. Там около двухсот миллионов.
— Долларов?
— Рублей, конечно. Леша их матери оставил. Как и квартиру. Я не против.
— А если сердце матери не выдержит разлуки с сыном? — в раздумье спросил Ларион.
— Ты же не станешь этого делать? — Женя посмотрела на него большими глазами.
— Можно помочь провидению.
— Не надо!..
— Думаешь?
— За кого ты меня принимаешь? — Женя гневно замахала руками.
— За красивую женщину с неплохим чувством юмора.
— В твоих шутках нет смысла.
— Почему?
— У Ольги Юрьевны есть муж. Ее доля отойдет ему.
— Ты уже думала об этом, не так ли? — осведомился Ларион.
— Я думала?! — вскинулась Женя.
— Думала, конечно. Так вот знай, я человек мирный, даже мухи не обижу.
— Зачем ты мне это говоришь? — Женю вдруг затрясло от волнения.
Ларион видел, что задел ее за живое. Вдруг она действительно хотела избавиться от своей свекрови? Если так, то в ее лице Леша Хворостов обрел достойного продолжателя своего дела.
— Тебе же не нужны проблемы из-за меня?
— Мне вообще не нужны проблемы.
— Вот и хорошо.
Ларион закрыл глаза, не желая больше разговаривать. Кажется, он нашел свое счастье, и теперь нужно думать, как удержать его в руках. Для этого ему как минимум требовалось оставаться на свободе, в то время как менты из кожи вон лезут, стремятся посадить его за решетку.
Похоронная церемония, напудренный труп, гроб с музыкой — это не для Глеба. Но и не поехать с Олесей он не мог. Музыка звучала где-то там, в глубине кладбища, а Глеб сидел в машине, по светлую сторону от ворот.
Через какое-то время его сознание вдруг пронзила острая мысль:
«Хворостов и Ларион — одного поля ягоды. Если один умер, то другой сейчас может быть на его похоронах. Что мне делать, если Ларион где-то рядом, причем отнюдь не с благими намерениями?
Пистолет мне привезут только вечером. Сейчас я вряд ли смогу голыми руками отбиться от Лариона, но все равно должен идти к Олесе. Надо будет, я закрою ее своим телом».
Гроб уже был опущен в могилу, когда Глеб подошел к Олесе. Молодая красивая женщина в черном платке со слезами на глазах бросила в яму горсть земли. Олеся наблюдала за ней в каком-то непонятном оцепенении. Лицо напряжено, взгляд неподвижный. Глеб взял ее под локоток.
Она пугливо дернулась, резко глянула на него, тут же выдохнула с явным чувством облегчения.
— Ты?!
— А кого ты ждала?
— Я ждала? Нет! Он где-то здесь! — Олеся лихорадочно огляделась по сторонам и полезла в сумочку.
— Кто здесь? — не понял Глеб.
— Ларион!
— Ты его видела? — Глеб тоже полез к ней в сумочку, хотел взять оттуда револьвер.
На них стали коситься, но его это ничуть не смущало. Если Ларион рядом, то здесь сейчас такое начнется!
Но ничего не происходило. Лариона нигде не было видно.
— Пошли! — Олеся схватила Глеба под локоть и повела за собой к выходу.
В другой руке она держала телефон, приложила его к уху и сказала:
— Яша, я на кладбище! Знаешь, кто ко мне там подходил?… Тебе откуда это известно?… Догадываешься, стало быть? Плохо работаете, товарищ майор! Со мной-то все в порядке, а зачем он приходил, изложу в письменном виде! — Олеся замолчала и вернула телефон в сумочку.
— Мне тоже в письменном виде? — спросил Глеб и огляделся.
На одном памятнике он увидел изображение человека, очень похожего на Лариона. Палец его невольно дернулся на спусковом крючке. Еще чуть-чуть, и он выстрелил бы себе в ногу.
— Сама не поняла, как он появился. Как будто из-под земли. А может, из ямы?
— Давай без фантазий.
— Он ушел, а я стою, поджилки трясутся.
— Ушел или обратно в землю канул? — полюбопытствовал Глеб.
— Не знаю, может быть.
— Угрожал?
— Нет, как раз наоборот. Сказал, что ни в чем не виноват. Мол, я в Яшу не стрелял.
— А кто?
— Подставили его.
— Кто?
— Хворостов меня заказал, а Ларион отказался. Тогда он другого человека нанял, похожего на него.
— Когда-то это называлось гнилыми отмазками.
— Это и сейчас так называется.
— Нельзя ему верить.
— И Дашу он не убивал.
— А кто? Неужто Хворост? На него сейчас все можно валить.
— Нет, не Хворост.
— А кто?
— Он сказал, что ты. Больше некому. Только ты не подумай, что я его послушала, — спохватилась Олеся. — Как ему можно верить?
— Как?
— Да никак!
Глеб подошел к своей машине, поднял правую руку, думая отключить сигнализацию, но понял, что собирается нажать на спусковой крючок, выругался и достал из кармана ключи.
— Не надо нервничать. Я сама не своя. Так вот активно и умело его ловят. Как он мог появиться на кладбище?
— Он всегда ходит рядом со смертью, — сказал Глеб, помогая Олесе сесть в машину, закрыл за ней дверь и тут же занял место за рулем.
— Он говорил, что не надо его бояться, — произнесла Олеся.
— Значит, надо. — Глеб завел двигатель, включил скорость, отпустил педаль тормоза.
— Неужели Хворостов действительно меня заказал?
— Ну, если Ларион признался…
— Его жена такая вся горем убитая, — сказала Олеся с сарказмом.
— Красивая женщина.
— Что? — Олеся глянула на него так, как будто он ей изменил.
— Тебе надо успокоиться. Волшебные капли у нас есть.
Ему и самому захотелось выпить. Ларион обладал свойством действовать на нервы одним только воспоминанием о себе, а тут явился во плоти. Ясно, что на уме у него ничего хорошего не было.
