ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тьяна
Следующие три дня пролетели незаметно.
Сандер еще пару раз приглашал отужинать с ним, но я всегда вежливо отказывалась, предпочитая собственную каюту и одиночество. Настаивать супруг не стал, за что я была ему крайне благодарна.
Пару раз один из кароссиканцев водил меня посмотреть на Аргуса, который продолжал спать и набираться сил. Изменения сложно было рассмотреть, но меня уверили, что они уже есть. Одна я выходить из своей каюты отказывалась, предпочитала передвигаться по кораблю в сопровождении кого-либо. Палуба, свежий воздух и солнце пока оставались недоступными.
Я много размышляла о сложившейся ситуации и Сандере. О нем, кажется, думала даже слишком много. Вспоминала его необычные глаза, голос, мимолетную улыбку, слегка приподнимавшую уголки губ.
Не сосчитать, сколько раз порывалась встать, броситься к супругу и рассказать о своем соглашении с императором, о няне и о страхе потерять последнего дорогого человека в этом мире. Но каждый раз останавливалась.
А если не поймет, а если расценит как предательство? Тогда я и няню погублю, ведь шпионить мне не позволят, запрут в замке, и доверие мужа потеряю.
«Ты его точно потеряешь, если он узнает правду от других», — шептал внутренний голос.
Понимала, но что делать, не знала. Выхода пока не видела. Надо было хорошо все обдумать, прежде чем решаться на такое откровение.
Еще я неожиданно поймала себя на мысли, что хочу, чтобы ритуал прошел побыстрее. Тогда все закончилось бы, мы бы расстались и это наваждение исчезло.
Когда мне исполнилось тринадцать, няня впервые, смущаясь, запинаясь и краснея, рассказала о мальчиках, влюбленности и невинности. Просила быть осторожнее.
— Ты не чета им, деревенским, ты — Колдер.
— Титула давно нет, — возразила я, помешивая варево в котелке.
— Может, и нет, но ты есть. Не подходят тебе эти ребята.
— Ты не переживай, они на меня даже не посмотрят, — горько усмехнулась в ответ.
Не то чтобы мне хотелось чьего-то внимания, с мороком такое крайне трудно, почти невозможно. Разве кто-нибудь на спор решит приударить за проклятой. Но мне исполнилось тринадцать, я становилась девушкой и больше всего на свете хотела быть другой. Не для кого-то, а для себя.
— А ежели ты посмотришь? А вдруг отзовется сердечко? — не отступала нянюшка, тревожно за мной наблюдая.
— Не отзовется, — как могла, успокоила ее. — Не на кого тут отзываться. И вообще, я сама хозяйка своего сердца. Как скажу, так и будет. Вот увидишь.
— Нельзя без любви, девонька. Совсем нельзя. Чувства, любовь и сострадание отличают нас от ящеров. Не уподобляйся им, не гневи богов, не призывай Темного.
Ведь прожила до восемнадцати лет в уверенности, что все смогу выдержать. Что сердечко мертво, засыпано серым пеплом, и чувства совсем не для него.
Получается, ошиблась?
Стоило кому-то проявить тепло и уважение, сделать что-то хорошее, как сердце отозвалось. И приготовилось в первый раз забиться для кого-то.
— Молчи, глупое, — твердила я. — Не для нас он. Да и нельзя полюбить за пару дней. Это просто благодарность.
А сама считала дни до прибытия. Веря, что там, на берегу, все изменится и будет по-другому.
На палубу мне помог подняться Ирил.
— Сегодня моя очередь, — сообщил сорджи, которого мне чудом удавалось избегать все эти дни. — Готова?
— Всегда, — ответила ему, но руку не подала, спрятала за спину.
От яркого солнца я на мгновение ослепла, зажмурилась, подставив лицо легкому ветерку, наслаждаясь свежим воздухом, которого так не хватало эти дни.
— Давай помогу, — раздался голос Сандера, который аккуратно взял меня за руку, привлекая к себе.
— Ничего не вижу, — пробормотала в ответ, чувствуя, как выступают слезы.
Но это совершенно не мешало ощущать тепло мужа, вдыхать аромат его тела, вслушиваться в тихий голос. Сейчас, когда зрение было мне недоступно, усиленно заработали другие органы чувств, сыграв со мной злую шутку.
— Глаза скоро привыкнут, — тихо произнес мужчина, и его дыхание пошевелило волоски у ушка.
Он подошел слишком близко. Надо бы отступить, но я не могла. Мне так не хватало тепла и ощущения защиты, которое он дарил. Я тянулась к нему и ничего не могла с этим поделать.
— Хорошо, — ответила и тихо охнула, когда Сандер неожиданно подхватил меня на руки и понес.
— Так удобнее, — сообщил мужчина в ответ на мой немой вопрос. — С закрытыми глазами сложно спуститься по трапу, не сломав ноги.
— Спасибо.
А сама все пыталась понять, что со мной происходит. Почему так горят щеки и сбилось дыхание? Отчего так колотится сердце? Заболела или причина в другом? В том, чего боялась все эти дни?
Внезапно давление на глаза пропало, и я смогла осторожно их открыть.
Карета с зашторенными окнами, Сандер напротив.
— Ты как?
В голосе участие, от которого пересохло в горле.
— Уже лучше, — откашлявшись, ответила ему и отсела чуть в сторону. — Спасибо.
— Мы сразу отправляемся во Фриастор. Тебя уже ждут.
Я даже не стала спрашивать, кто и зачем. И так понятно. Сегодня ночью все свершится.
Дорога поднималась выше и выше. Глаза привыкли настолько, что я смогла отдернуть в сторону занавески, рассматривая проплывающий мимо пейзаж: небольшие аккуратные деревеньки, зеленые поля и луга, солнечный лес, полный ярких красок. Дорога была ровной, дискомфорта поездка не вызывала, меня даже чуть-чуть укачало.
— Прибыли, — произнес Сандер через пару часов, когда мы остановились. — Готова?
— Готова.
Он помог мне спуститься вниз. Карета остановилась напротив входа в один из самых красивых замков, которые я когда-либо видела. Высокие мраморные колонны, мозаичные дорожки, сверкающие до блеска ступеньки, много зелени и пестрых цветов. Большой фонтан с журчащей, кристально чистой водой.
Я не могла насмотреться, вертела головой и находила все новые и новые удивительные вещи.
— Сандер!
Сойдя со ступенек, к нам в окружении слуг царственно шла высокая стройная женщина в нарядном ярко-зеленом кафтане. На голове у нее красовался тюрбан такого же цвета, украшенный брошкой с изумрудами и экзотическими перьями.
Ее возраст сложно было определить, почти невозможно. Лишь сеть мелких морщинок у карих глаз говорила о том, что незнакомке гораздо больше сорока.
— Госпожа, — улыбнулся мужчина, делая шаг ей навстречу и целуя унизанные перстнями руки, — вы, как всегда, великолепны.
— Ах ты, проказник, — рассмеявшись, ответила она низким грудным голосом. — Совсем перестал навещать старушку.
— Назвать вас старушкой может лишь глупец, — лукаво ответил Сандер, отступая и поворачиваясь ко мне. — Я не один.
— Это она? — быстро спросила женщина, впиваясь в меня жадным взглядом.
— Да. Прошу, знакомьтесь. Это Тьяна — моя жена. А это госпожа Валенсия. Вдова моего отца.
«Вдова. Значит, жена, но не мать», — отметила я про себя и прямо посмотрела в карие глаза, обрамленные густыми черными ресницами.
Эта женщина была очень красива, и возраст совершенно ее не портил, даже украшал, делая величественной. По сути, госпожа Валенсия относилась к тому типу людей, которых все украшает.
Огненная кровь, дитя, отмеченное Сайроном.
Такая же, как я? Или мне предстоит стать такой?
Чему я удивляюсь, кристалл ведь надо постоянно пополнять энергией, Сандер говорил мне об этом. Вот только несчастной женщина совсем не казалась.
Она долго вглядывалась в мое лицо, словно пыталась пробраться сквозь морок проклятия, заглянуть за шторку, разглядеть скрытое. Но не смогла.
Вздрогнула, отвернулась, взглянула на Сандера, который продолжал молча стоять рядом.
— Дочь Каири? — В голосе слышались настороженность и некоторое опасение.
Я видела, как слуги синхронно отступили в сторону. Боялись проявления гнева хозяйки или причина была в чем-то другом?
— Нет, — быстро ответила я, не желая казаться безвольной куклой, — Колдер.
Здесь, на Кароссе, можно было, не боясь, называть титул родителей. Я гордилась им и не собиралась забывать о том, чья кровь течет в моих жилах. Тем более сейчас, когда ответственность за такое своеволие не настигнет.
Надо сказать, эффект от моих слов оказался просто потрясающим. Валенсия вздрогнула, глаза вспыхнули и погасли, вокруг глаз и в уголках губ залегли некрасивые складки, сразу сделавшие ее старше, она отшатнулась, едва не упала. Пара слуг дернулись, стремясь подхватить и удержать ее, но отступили, стоило только женщине раздраженно отмахнуться от них, как от надоедливых мух.
Ее рука дрожала, прижимаясь к пышному бюсту, сверкала на солнце драгоценными камнями колец, щедро нанизанных на пальцы. Рот несколько раз открылся и закрылся, словно ей не хватало воздуха.
— С вами все в порядке?
От Сандера просто так не отмахнуться. Мужчина уже встал рядом, взял ее под руку, обеспокоенно заглянул в глаза.
Интересные у них отношения.
— Да-да-да, — торопливо произнесла женщина и снова посмотрела на меня. — Сандер, ты не мог бы отойти?
— Зачем?
Супруг явно не хотел оставлять меня одну.
— Всего на пять минут.
— Тьяна? — В голосе мужчины явно звучал вопрос.
Он оставлял право выбора за мной.
— Все хорошо.
Отошел в сторону метров на пять и застыл.
— Ты дочь Арнольда?
Моего отца госпожа Валенсия знала. Это факт. И, сдается, знала очень хорошо, иначе не отреагировала бы так бурно.
— Да, — ответила ей, спиной чувствуя пристальный взгляд мужа, который прожигал мне спину.
— Почему Тангир тебя пощадил?
Я не сразу поняла, о ком она говорит. Нынешнего императора уже лет сорок никто не называл по имени. Лишь «повелитель», «император» и прочие восторженные эпитеты. Даже в официальных документах это имя отсутствовало.
«Кто же вы, госпожа Валенсия? Откуда вы столько знаете?»
— Он мне об этом не сообщил, — ответила ей, наблюдая, как быстро женщина приходит в себя.
А она изучала меня. Насколько ей позволяло проклятие.
— Не огонь… Жизнь. Надо же, как интересно распорядилась судьба, — неожиданно хмыкнула женщина и повернулась к моему мужу: — Мать знает?
— Еще нет, — спокойно ответил тот, совершенно не смущаясь и не отрицая того, что подслушивал.
— Интересно-интересно. — По полным алым губам промелькнула странная усмешка. — Надо же, как распорядились боги.
— Кто вы такая? — не выдержав, задала я вопрос.
Терять-то было нечего. А эта дама меня очень сильно беспокоила, если не сказать пугала.
— Сандер представил меня. Здесь, на острове, я почтенная вдова его отца.
— А в Империи? Кем вы были в Империи? — уточнила я.
— Это было так давно, моя дорогая. Уверена, сейчас все обо мне забыли.
Хитрила или лгала? Играла со мной? Зря, отступать я была не намерена.
— Но вы знали моего отца!
— Знала? — Короткий смешок, бьющий по натянутым нервам. — Я сама, лично, будучи сопливой девчонкой, помогала появиться Арнольду на свет. Империя запомнила меня как Валенсию из рода Огненных, потомка Красного бога. Дочь Филиана Третьего, великого повелителя непобедимой Империи.
— Филиан Третий? — недоверчиво переспросила я, вспоминая учебники истории. — Но этого не может быть.
— Отчего же? — Идеально выщипанная бровь поползла вверх.
— Если вы дочь Филиана Третьего, то тогда…
Ох, сколько же ей лет. Возможно, даже больше, чем нянюшке. Но как она выглядит — такая яркая и броская, что сложно оторвать глаза. Да, такая женщина никогда не будет одна.
— Тогда я, — подсказала госпожа Валенсия, — родная тетка Тангира и твоего отца.
— Мой отец — сын герцога Колдер.
— Не надо юлить, девочка. Я отлично знаю, когда, где и при каких обстоятельствах появился твой отец.
И почему мне показалось, что эти данные у нас не совпадают? По моим сведениям, отец родился через месяц после брака бабушки с герцогом Колдером в поместье далеко от столицы.
— Валенсия! — предупреждающе произнес Сандер.
Было видно, что ему не нравится, куда завел нас разговор.
— Успокойся, дорогой, — пожала плечами женщина. — Девочка имеет право знать правду. Хотя, признаюсь честно, я удивлена, что дорогой племянничек тебя пощадил и оставил в живых.
— Где ваши подруги? Где все придворные дамы? — вновь вмешался Сандер, пытаясь перевести разговор, но ближе не подошел.
«Подруги? Дамы? Надо же, как интересно».
— Я всех отослала, — побормотала Валенсия. — Сам понимаешь, такой день. Нам ведь надо столько обсудить с Тьяной.
— Почему? — вмешалась я. — Почему он должен был меня убить?
— Ты одна из немногих, кто может пошатнуть его власть.
Теперь пришла моя очередь коротко рассмеяться.
— Я всего лишь девчонка из провинции. Для подавляющего большинства меня просто не существует. Я мертва много лет, и меня это более чем устраивает.
— Но что будет, когда они узнают, что ты есть? — В глубине глаз взметнулось красное пламя.
Теперь понятно, почему она так молодо выглядит. Сила крови огненного предка велика, именно она не дала состариться быстро.
Но тогда возник дугой вопрос: разве кристалл не должен был все это забрать? Сандер говорил о полном выкачивании огненной энергии. Тогда почему у госпожи Валенсии она осталась?
Но об этом сейчас спрашивать не стоило. Потом… останемся наедине, и я обязательно поинтересуюсь.
— Ничего, — жестко оборвала я. — Десять лет назад заговорщики тоже так считали. И чем все закончилось? Сколько жизней унесло восстание?
Никто до сих пор не знал. Это глав семей казнили прилюдно, а скольких темными ночами убили без суда и следствия, какое количество людей погибло во время массовых восстаний на широких улицах столицы? А несчастные, сгнившие в застенках Башни смерти? Никто не знал и никогда не узнает точного количества убитых.
— Ты думаешь, это началось десять лет назад? Дорогая моя, все продолжается более шестидесяти лет. Мне ли не знать. Чтобы спасти свою шкуру, я была вынуждена бежать на Каросс. Скажу честно, это не самое плохое место, можно сказать, одно из лучших. Тангиру здесь нас не достать.
У меня на этот счет было совсем иное мнение, но высказать его я не успела.
За нами раздался полный нечеловеческой боли крик. В следующий момент Сандер оказался рядом и закрыл меня спиной, пытаясь отгородить от опасности.
Но мне не надо было смотреть, я и так знала, что случилось.
Сегодня утром, когда я в последний раз видела Аргуса, он продолжал мирно спать, ни на что не реагируя. Смотрящий так привык к моим частым визитам, что даже позволил в виде исключения подойти к тяжелой клетке и коснуться грифона.
— Не боитесь, госпожа? — с сомнением спросил он, глядя, как я осторожно глажу израненную птицу по голове, провожу подушечками пальцев по старым шрамам, которые никак не хотели затягиваться.
— Нет, — спокойно ответила ему, не отрывая взгляда от грифона. — Аргус никогда меня не обидит. А я не дам в обиду его.
— Он потерял хозяина. После такого не выживают и редко восстанавливаются до конца, — продолжил смотритель.
Я рассеянно кивнула, но не стала вдаваться в подробности и говорить, что меня так же сломали. Нам будет чем поделиться друг с другом, встречая новый день. А время лечит. Чуть-чуть, но лечит.
Утром пожилой мужчина уверил меня, что Аргус проспит еще долго и никаких проблем с транспортировкой не возникнет.
Оказался почти прав. Клетку к замку доставили без проблем, все так же по воздуху, на четырех больших грифонах бурого цвета с короткими мощными шеями и сильными крыльями. Но вот дальше…
Один из четырех тросов не выдержал нагрузки и лопнул. Клетка наклонилась, заваливаясь набок и сбивая строй. На землю она не упала, но Аргус хорошо стукнулся о прутья всем телом, всеми незажившими ранами, резко проснулся и забился, ломая крылья и жалобно крича.
— Аргус! — крикнула я, вновь пытаясь к нему пробиться.
Три оставшихся грифона не смогли удержать раскачивающуюся из стороны в сторону клетку и стали медленно опускать ее вниз, четко подчиняясь приказам наездников.
А на земле уже собралась толпа смотрящих со специальными веревками и палками, что не добавляло Аргусу спокойствия. Крик стал яростным и злобным.
«Живым не дамся!»
Я так отчетливо это услышала, что вздрогнула всем телом.
— Что происходит? — недовольно спросила госпожа Валенсия. — Что здесь делает это существо?
— Аргус! — вновь вскрикнула я, пытаясь обойти Сандера.
Но муж, казалось, был везде, он мешал, держал меня и пытался достучаться до моего сознания:
— Тьяна, успокойся!
А я ответила безумным взглядом и бессвязным шепотом:
— Он упадет. Разобьется!
— Успокойся. Клетке не дадут упасть. Лопнул всего один трос. Это не опасно.
Сильные руки слегка встряхнули меня, пытаясь привести в чувство.
— Ты слышишь? Все будет хорошо. Его почти опустили.
Клекот становился все громче и оглушительнее. Сзади возмущалась Валенсия, а я до крови искусала губы.
Всего пара секунд, и клетка с тихим скрежетом опустилась на землю.
— Обрубай канаты!
— Освобождай грифонов!
— Осторожнее!
— Замки заело!
— Дотянуться не могу!
— Вот же злобный какой!
— Бешеный!
Когда дотянуться до канатов так и не получилось, послышались громкие ругательства. Стали роптать грифоны. У наездников тоже не получалось дотянуться до канатов.
Количество народа все увеличивалось. Теперь перед клеткой были не только смотрящие, но и охранники, и слуги, и еще кто-то.
— Чуть руку не оттяпал!
— Да угомонись ты! Мы же помочь хотим.
— Не кричи, а то совсем свихнется.
— А глаза-то, глаза…
— Аркан давайте.
Внезапно обзор загородила долговязая фигура сорджи, который невесть каким образом оказался перед нами.
— И что с ним делать? — спросил он у Сандера.
— Живой и здоровый, — ответил тот и добавил: — Не ломай.
— Ох, вечно ты куда-то влезаешь, — вздохнул тот, коротко взглянул на меня и взлетел.
— Что он задумал? — нервно отозвалась я. Мне совсем не понравилась последняя фраза мужа. — Что сорджи будет делать?
— Я обещал, что с Аргусом ничего не случится, я сдержу слово.
— Ты не понимаешь, — покачала головой в ответ и быстро, захлебываясь словами, произнесла: — Он же боится! Аргус совсем один! В чужой стране! Ему страшно! Я должна быть рядом!
— Не должна, — резко ответил супруг. — Ирил справится. Смотри.
Сорджи под радостные возгласы присутствующих успел отцепить тросы, отпустить измученных птиц и теперь медленно и плавно опускался вниз, к Аргусу, на которого я не могла смотреть без слез.
Испуганный, но не сломленный, пытающийся сражаться до конца, даже зная, что обречен, с воспаленными покрасневшими глазами и редкими перьями, вставшими дыбом на загривке.
Ирил плавно опустился на землю (люди тут же расступились в стороны) у самой клетки и бесстрашно протянул ладонь, пытаясь коснуться израненной морды. Аргус не дался, злобно щелкнул клювом и только чудом не откусил пальцы сорджи, который даже не попытался отскочить, потом зашипел, забиваясь в угол.
— Они оба — дети воздуха, — произнес Сандер. — Если кто-то и сможет достучаться до него сейчас, то это Ирил.
Но я видела, как дрожал Аргус, как царапал сломанными когтями пол клетки, как бились о решетку крылья, теряя последние перья.
— Нет, — прошептала едва слышно.
— Сандер! — вновь попыталась вмешаться госпожа Валенсия. — Ты с ума сошел? Что на территории замка делает дикий грифон? Это безумие. А если он вырвется? Почему слуги медлят?
— Ты обещал, — прошептала одними губами, глядя мужу прямо в глаза и ловя в них ответ.
— Ирил все решит.
— Не решит. И ты это понимаешь, — ответила ему, чувствуя, как горячая слеза медленно скользит по щеке, к ней тут же присоединилась другая.
И тут же в подтверждение моих слов заклекотал Аргус, а сорджи, шипя проклятия, отшатнулся.
— Пусти меня к нему.
— Нет.
— Пусти.
— Опасно.
— Аргус не причинит мне вреда.
— Это не тот грифон, которого ты знала десять лет назад.
— Я должна, — начала я и неожиданно вскрикнула от боли, когда на груди загорелся огнем кулон.
Дрожащими руками вытащила его за цепочку, глядя, как солнечным слепящим светом сияет Древо.
— Эт-то что? — выдохнула я и поморщилась от боли.
Точно на груди ожог останется.
Сандер изменился в лице, побледнел, глянул на меня странно, недоверчиво, потом снова посмотрел на кулон. Сзади приглушенно охнула Валенсия.
— Пошли, — вдруг резко произнес мужчина, схватив меня за руку.
— Куда? — не сразу поняла я. Подумала, что муж решил затащить меня в замок и запереть.
— Спасать твоего грифона.
— Правда?
— Я с тобой.
— Но…
— Одну не отпущу, — твердо заявил Сандер.
Мне не надо было говорить дважды. Я кивнула и бросилась вперед. Но тут же передо мной стеной встала охрана.
— Пропустить, — велел муж, не отстававший от меня ни на шаг.
А медальон все сильнее накалялся и светился так, что даже смотреть было больно.
— Что за… — недовольно выдал Ирил, но тут же замолчал, увидев меня. Брови поползли вверх, он бросил вопросительный взгляд на Сандера.
Не знаю, что сорджи увидел, но он тут же отступил в сторону, только бросил странное:
— Ты же говорил — непосвященная.
Но я была слишком занята Аргусом, чтобы обратить на это внимание. Грифон меня заметил и узнал, перья опускались, из взгляда стала медленно уходить ненависть. Но тем не менее подходить он не спешил.
— Не бойся, — дрогнувшим голосом произнесла я и едва не закричала, когда еще сильнее загорелся кулон. Немного — и он прожжет дырку на груди.
Сандер тут же оказался рядом, обнял за талию, положил руку мне на живот, притянул к себе.
— Возьми амулет в руку, — прошептал на ушко едва слышно.
— Но он же горячий, — сказала я, едва дыша.
— Возьми.
Зажмурилась, кусая губы, схватила Древо, ожидая, что почувствую жгучую боль. Но ничего не произошло. Кулон вдруг стал прохладным, даже холодным.
— Что это? Почему? — совсем растерялась я.
— А теперь потянись к грифону. Тебе надо его коснуться.
— Он не хочет.
— Хочет. Он тоже это чувствует.
— Что? — пробормотала я, глядя, как Аргус медленно и нерешительно двигается вперед, не сводя взгляда с амулета в моей руке.
— Магию.
— Какую магию? Я ничего не знаю.
— Знаешь, — шепнул Сандер, и волоски у меня на коже встали дыбом. — Знаешь, Тьяна. Не можешь не знать. Это в твоей крови.
— Что?
— Жизнь.
