ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Тьяна
После исчезновения Фрионы я некоторое время просто сидела, глядя перед собой и пытаясь понять смысл сказанного.
Что значит — ей пришлось пожертвовать жизнью любимого? Мне про это никто не говорил, вроде бы должно было быть с точностью до наоборот.
И как рождение Сандера сказалось на жизни его отца? Насколько я помнила, Роул из рода Каарха прожил долгую жизнь и умер, когда его сыну исполнилось двадцать пять. Конечно, можно было пожить и подольше, но ребенок не был младенцем. Так что заявление Фрионы казалось странным и непонятным.
Кажется, я совсем запуталась в дворцовых легендах и чужих тайнах.
Скрипнула дверь, впуская Сандера. Муж, не спрашивая разрешения, вошел в кабинет и сел в кресло, которое до этого занимала Эстрея.
Взгляд у него был такой решительный, что я невольно напряглась, ожидая подвоха. Если он собирается сообщить, что в моем присутствии больше не нуждается, то я…
Даже не знаю, что бы я сделала, но точно что-то нехорошее. Может, даже истерику устроила, посудой покидалась. Правда, посуды тут не имелось, но можно было использовать в качестве снарядов книги. Хотя их жалко.
— Что Эстрея тебе сказала? — без обиняков спросил супруг.
— Приказала вернуться на материк и стать ее вечной рабой, — отозвалась я, наблюдая за его реакцией.
Как же много сейчас зависело от его ответа.
— Ты не должна.
Не совсем то, на что я рассчитывала, но начало положено, теперь главное — не отступить.
— Я тоже так считаю. А ты? Что об этом думаешь ты?
Раз Сандер не захотел высказать свое мнение, надо его подтолкнуть.
— Я думаю, что Эстрее пора покинуть Каросс. И как можно скорее, — сухо ответил он, и в голосе зазвенели металлические нотки.
— Одной или в моей компании? — уточнила на всякий случай.
Глаза потемнели — еще немного, и разразится самый настоящий шторм: с молниями, громом и сбивающим с ног ветром.
— Ты останешься здесь. Ты моя жена.
Впервые за долгое время я была рада этому титулу, пусть и номинальному. Хотя это тоже был не тот ответ, которого ждало глупое сердце.
— Не думаю, что она так легко отступится.
— Я с ней поговорю и заставлю отступиться, — ответил Сандер и задумчиво забарабанил пальцами по подлокотнику. — Тьяна, мне нужно задать тебе один очень важный вопрос.
«Ох, Сандер, мне тоже, только я никак не могу собраться с силами и решиться».
— Я слушаю.
— Это правда, что у тебя в Империи осталась престарелая няня?
Я зажмурилась, пытаясь скрыть смятение, и кивнула:
— Да, правда.
Затянувшееся молчание было трудно терпеть. Я с трудом заставила себя открыть глаза и посмотреть на мужа.
— Император шантажировал тебя?
Я не могла ему солгать, хотя понимала, что это конец всему. Но все равно не могла. Особенно сейчас. После того, что было на озере.
— Да. Ее жизнь в обмен на информацию о тебе.
— И ты согласилась?
В его голосе проскользнуло разочарование — или мне так показалось? В любом случае эта информация уничтожит то хрупкое доверие, что возникло между нами.
— Да, — тихо прошептала в ответ и добавила поспешно, захлебываясь словами, пытаясь донести до мужа свои мысли. Хотя бы попытаться. — У меня не было выбора. Понимаю, что это не оправдание и не смягчает вины. Это предательство. Самое настоящее предательство. Но когда я давала согласие, не знала тебя.
— Это что-то изменило бы?
Я открыла рот и закрыла, не зная, что сказать. Снова этот выбор — солгать или сказать правду?
— Не знаю, — покачав головой, призналась мужу. — Правда, не знаю. Няня заменила мне семью, вырастила и не дала умереть. У меня перед ней неоплатный долг.
— Понимаю, — кивнул Сандер.
По его лицу сложно было понять, какие эмоции вызвал мой ответ.
— Ты уже успела передать сообщение? — вдруг спросил мужчина.
— Нет. Ты хочешь, чтобы я передала тебе инструкции и сдала человека императора? — упавшим голосом уточнила, не зная, как быть дальше.
— Нет, не хочу. Прошло уже много времени, император может… заволноваться.
— Да, я знаю. Но у меня не было случая выбраться из замка. А завтра представится возможность прогуляться по городу с Зариной.
Кажется, мне все-таки удалось удивить мужа. Маска слетела, на лице проступили изумление, недоумение и скрытый гнев.
— Зарина? — быстро переспросил супруг. — При чем тут дочь Ниардо?
— Она приходила ко мне в гости, хотела подружиться.
Это совсем не понравилось Сандеру. Теперь потемнели не только глаза, но и лицо.
— Подружиться, говоришь? — зловещим шепотом прошипел мужчина, подаваясь вперед.
— Она мне так сказала. В любом случае я решила вынести из этого знакомства хоть какую-то пользу, — запнулась, тяжело вздохнула и переспросила: — Мне ведь не обязательно с ней дружить?
— Нет, совсем не обязательно.
— Валенсия с твоей матерью не дружат, — заметила, напоминая, что я не одна такая.
— У них сложные отношения, — отозвался Сандер.
— Она была здесь.
— Кто?
— Твоя мама, госпожа Фриона.
— Здесь? — не поверил Сандер и огляделся.
Глаза вспыхнули ярким лазурным цветом, когда он считывал окружающее пространство.
— Странно, мне она ничего не говорила.
— Твоя мама очень помогла — не дала Эстрее сожрать меня, лишить уверенности и растоптать. Знаешь, она сказала кое-что странное.
— Что именно? — Сандер вновь повернулся ко мне.
— Что стала причиной смерти твоего отца. Мне казалось, что все наоборот.
Наверное, не стоило поднимать эту тему, но и промолчать я не могла. Надоело блуждать в потемках, натыкаясь на углы и набивая шишки. Так и угробить себя можно.
— Когда я родился, мама была очень плоха. Она почти лишилась сил и с трудом держалась. Отец поделился с ней своей силой, не дал угаснуть, но тем самым открыл связующую нить — поток, который уже нельзя было остановить.
— Что значит — нельзя?
— А то, что сила продолжала вытекать из отца и закрепляться в ауре мамы. Ты ведь видела ее, видела, какой она стала.
— Молодой и цветущей дриадой?
— Да. Отец скрывал от нас правду долгие годы, пока не стало слишком поздно.
Любовь до гроба, вопреки всему. Как мне это знакомо. Мои родители были такими же.
— Он очень сильно любил ее.
— И ушел в расцвете сил. А мама теперь истязает себя и живет затворницей.
— Мне жаль.
— Нам за все приходится платить, — отозвался Сандер, глядя мне прямо в глаза.
Вздрогнула и поспешно кивнула.
— Зарина довольно милая девушка. Из нее, должно быть, получится хорошая амери, — тихо произнесла в ответ.
Я очень старалась, чтобы голос звучал ровно и искренне.
— Наверное. — Взгляд мужа стал еще более пронзительным. — И ты готова дать свое благословение?
— А оно тебе нужно?
— Да, — вдруг ответил Сандер, сцепив руки перед собой. — Ты готова благословить меня на союз с Зариной?
Надо было сказать «да»! Надо было. Но я сегодня явно не отличалась умом.
— Нет. Я не смогу.
— Почему?
Как избежать этого взгляда? Как укрыться, не выдав себя?
— Не заставляй меня, Сандер, — ответила ему, встав, подошла к окну, обхватила плечи руками. — Не заставляй произносить это вслух.
— Что?
«Что люблю тебя!»
— Что ты мне небезразличен.
И снова тишина. Я спиной чувствовала его взгляд, прожигающий между лопаток, и ждала, как дурочка, ждала ответа.
«Ну скажи же что-нибудь! Скажи! Не молчи!»
Скрипнуло кресло, мужчина встал и подошел ко мне. Горячие ладони накрыли мои руки, притянули к себе.
— Тьяна…
— Я все понимаю, — прошептала, чувствуя, как от слез защипало глаза. — Только не надо меня жалеть. Это еще больнее.
А сама грелась в его руках, наслаждаясь мимолетной лаской.
Открылась, но страха не испытывала, стыда тоже. Так правильно. Пусть знает правду. Это все равно ничего не изменит.
— Если бы я только мог все изменить… если бы только…
— Мы не были теми, кто мы есть, — закончила я, отступила в сторону и вымученно улыбнулась. — Что будет дальше?
— Дальше? — Он на мгновение задумался. — Завтра ты отправишься в город под охраной и передашь сообщение императору.
— Но зачем? — растерялась я.
— Чтобы выиграть время.
— Для чего?
— Мы должны спасти твою няню и вывезти ее из Империи.
— Правда? Ты не шутишь? — Я подалась вперед, схватила его за руки, вгляделась в лицо, забыв, что пару секунд назад хотела держаться как можно дальше.
— Нет. Не только у императора есть свои люди на чужой территории.
— Ох, Сандер, спасибо тебе большое! Если бы ты знал, как я тебе благодарна!
Шершавая ладонь коснулась моей щеки, вызвав легкую дрожь.
— Пока не за что, — ответил мужчина. — Тебе стоило сразу все рассказать мне.
— Я не знала, могу ли тебе доверять. А потом стало страшно.
— И чего же боялась?
— Что ты не простишь…
— В этом нет твоей вины, — вздохнув, произнес Сандер и отступил. — А теперь отдыхай.
Он еще раз взглянул на меня и отступил, направляясь к двери. Сразу стало холодно и одиноко.
— Сандер! — выдохнула тихо.
Обернулся — и я утонула в океане глаз, в которых зеркально отражались мое смятение и тоска.
— Эстрея сказала, что вы были вместе… Что ты любил ее. Это правда?
— Да, любил… или думал, что любил, — честно ответил муж.
— А сейчас?
— А сейчас прошло много лет, и все изменилось. Я больше не тот наивный мальчишка, которого легко обмануть и лишить здравого смысла.
— Эстрея думает иначе.
— Значит, ее ждет разочарование, — ответил Сандер, открывая дверь. — Отдыхай и набирайся сил.
— Спасибо, — прошептала едва слышно. Щелкнул дверной замок, и я продолжила: — За все.
Как сильно я устала, поняла, когда вошла в свои покои и осталась одна. На негнущихся, внезапно отяжелевших ногах подошла к кровати и упала на спину, раскинув руки, словно хотела обнять весь мир.
Надо было о многом подумать, многое проанализировать. Вот только сил на это совсем не осталось.
Я на секундочку закрыла глаза, только на мгновение, чтобы спрятаться от назойливого солнечного света, который проникал через окно, и неожиданно уснула. Не переодевшись, не искупавшись, даже элементарно не умывшись и не поужинав.
Проснулась резко.
Глубокая ночь, безумный крик чайки за окном, от которого кровь застывала в жилах. Можно было подумать, что это она меня разбудила, если бы не тревожное чувство, которое давило на грудь, сбивая дыхание. Внутри что-то заныло, предупреждая об опасности и грядущих проблемах.
Я села на кровати, поправила спутанные волосы и быстро огляделась. Может, кто-то проник в покои и потревожил мой сон? Но нет, я была одна.
В спальне стоял сумрак, лишь крохотные светильники горели по углам — единственные источники света. Двери на балкон были открыты, и оттуда лился свежий морской воздух, заставлявший зябко ежиться.
На столике у кровати — поднос с фруктами и уже знакомыми мне бротерами. Наверное, на тот случай, если я проснусь среди ночи и почувствую голод. Приятно, когда о тебе беспокоятся.
Но есть не хотелось.
Тяжело поднявшись, подошла к столику и налила в стакан воды, которую сразу выпила, пытаясь промочить пересохшее горло.
Какая же тревожная ночь!
Последние капельки влаги вылила на ладонь и протерла лоб, пытаясь окончательно проснуться.
А чувство тревоги не уходило — наоборот, все нарастало, грозя затопить сознание, затянуть в сети паники, свести с ума.
Я не сразу поняла, что когда-то чувствовала нечто подобное, — слишком растерянной и дезориентированной оставалась после сна. Только раньше это чувство было более мощным, тяжелым, невыносимым. А все остальное очень похоже.
Ощущение смерти. Не просто смерти, а насильственной гибели кого-то из потомков четырех богов по первой линии.
А следом пришла безумная, убийственная мысль, от которой я едва не упала: «Сандер!»
Всего мгновение, которое показалось вечностью, и я отринула эту мысль. Нет, не он. Отчего-то я была уверена, что его гибель я почувствовала бы иначе.
Опираясь руками о столешницу, зажмурилась и попыталась сосредоточиться.
Бесполезно! Огненную силу я утратила, а новая, жизненная, молчала, отказываясь подчиняться. И как только получилось излечить Аргуса — загадка.
Больше уснуть не смогла. С трудом заставив себя проглотить пару виноградин (на мясо даже смотреть было тошно), первое время бесцельно бродила по спальне, потом легла в постель прямо в кафтане и пролежала так до самого утра.
— Доброе утро, госпожа, — произнесла служанка, кажется, ее звали Райда, входя в комнату с легкой улыбкой на губах.
Ее невысокой подруги пока не наблюдалось.
— Доброе утро, — ответила я, радуясь, что не надо больше лежать, глядя в потолок.
— Как вам спалось?
Вопрос с подвохом? Простая вежливость или скрытый смысл? Кажется, у меня начинается фобия.
— Спасибо. Все хорошо.
— Вы вчера так быстро уснули, мы волновались, — продолжила она. — Желаете принять ванну?
— Да. И пусть вниз принесут завтрак, — потягиваясь, произнесла я и быстро добавила, скривившись: — Только никакого мяса. Не хочу.
— Есть какие-то особенные пожелания?
Я задумалась, пытаясь понять, чего хочет мой привередливый организм.
— Морепродукты.
— Морепродукты? — удивилась девушка.
Раньше я к ним особой симпатии не испытывала — была просто равнодушна. А сейчас вдруг так захотела, что едва слюной не захлебнулась.
— Да. А где госпожа Валенсия? — выходя в коридор, спросила я.
— Она еще не проснулась. Слуги говорят, что ночь была очень тяжелой. Госпожа плохо спала и даже, — Райда понизила голос до шепота, — немного плакала.
— Плакала?
Поверить в это было сложно — только не эта железная госпожа с замашками тирана!
Валенсия сама нашла меня через полчаса. Я как раз завершала десятый круг в бассейне, когда она почти вбежала в купальню.
— Все вон! — велела родственница прямо с порога.
Я замерла на середине бассейна, но промолчала, наблюдая, как служанки быстро удаляются прочь. Пока еще Валенсия была здесь хозяйкой, но через пару дней все изменится.
— Доброе утро, — возобновляя плавание, произнесла я.
Дорогая родственница могла сколько угодно дуться и скандалить из-за моего вчерашнего побега, но оправдываться я не собиралась.
Надо сказать, сегодня женщина была сама на себя не похожа. Бледная пергаментная кожа, синяки под покрасневшими, слегка припухшими глазами, которые не смог скрыть даже профессиональный макияж, опущенные уголки губ. Сейчас Валенсия выглядела изнуренной жизнью старухой. Даже одежда ее была траурной — темно-синий, почти черный кафтан без вышивки и любимых драгоценных камней, простенький тюрбан такого же цвета.
— Иди сюда.
— Я еще не закончила купаться.
— Тьяна! Это важно!
У нее все важно и все срочно. А в меня будто куды вселились. Хотелось воспротивиться, пойти наперекор. Наверное, всему виной вчерашний побег: я почувствовала себя свободной и независимой.
— Что может быть важнее водных процедур?
— Судьба нашего мира!
И с помощью этого она решила до меня достучаться? Все повторяется. Но я больше не клюю на подобные заявления и не реагирую на них со священным ужасом.
— Свой долг этому миру я отдала сполна.
— Ты ведь почувствовала ЭТО ночью? — дрогнувшим голосом спросила Валенсия.
— Почувствовала что? — переворачиваясь на спину, спросила у нее.
— Смерть.
Вылезти все-таки пришлось. Я осторожно поднялась по скользким ступенькам, крепко держась за перила. Сначала накинула на плечи шелковый халат и крепко завязала пояс, затем принялась сушить полотенцем мокрые волосы.
— И кто это был?
— Тангир.
Полотенце упало, выскользнуло из разом ослабевших рук. Я не знаю, как вообще смогла устоять на ногах после такой новости.
— Что?
— Император пал.
— Этого просто не может быть, — неловко приземляясь на шезлонг, прохрипела я.
— Он же смертный и совершает ошибки. Вот и стал жертвой политических интриг.
В это я точно не могла поверить.
— Нет, — выдавила из себя, а для усиления отрицания еще и головой покачала. — Нет!
— В Империи государственный переворот, Тьяна. Власть захватил Ремаль.
— Ремаль слишком слаб.
— В одиночку — да. Но он заключил союз с ящерами. Это война, Тьяна… Война.
