Глава 42
Фримантл молча смотрел на револьвер. Руки у Джонни дрожали, и оружие дрожало тоже.
– Где она? – дрожащим голосом спросил мальчишка.
Встревоженный Джек придвинулся ближе.
– Ты что делаешь?
– Где моя сестра?
– Я не знаю твою сестру. – В печи выстрелил уголек. – И тебя не знаю.
Джонни потянулся за клочком одежды с именем Алиссы и показал его Ливаю.
– Вот моя сестра. Ее зовут Алисса Мерримон. Здесь ее имя. – Великан не спускал глаз с лица мальчика. – Посмотрите.
Фримантл пожал плечами.
– Я не умею читать.
– Ее похитили год назад. Это ее имя.
– По-моему, он не знает, – вставил Джек.
– Должен знать.
– Я бы сказал, если б знал. А он не знает.
– Где вы это взяли? – Джонни подтолкнул тряпицу к Фримантлу. – Где? Когда?
Великан пожал плечами, и под кожей проступили мышцы.
– Я взял ее у того поломанного человека. Сразу после того, как ты меня укусил.
– У кого?
– У поломанного человека. – Он произнес эти слова так, словно называл имя. – Взял у него из руки. Он держал ее в руке.
Дуло револьвера нырнуло вниз.
– После того, как вы меня схватили?
– Бог сказал мне узнать, от чего ты бежишь, вот я тебя и схватил.
– Дэвид Уилсон. Он был жив, когда вы его нашли?
Фримантл склонил голову и закрыл глаза, задумавшись.
– Опусти револьвер, – прошептал Джек. Джонни замялся. – Ты взаправду думаешь, что Алисса у него? Из-за тебя тут кого-нибудь убьют.
Мало-помалу ствол опустился и в конце концов уставился в пыльный пол.
– Тот человек был жив?
Фримантл сидел все так же, закрыв глаза.
– Река говорила. Шепотом. Слова как одуванчики. – Он поднял руку и как будто загреб под себя воздух. – Я так устал…
– Говорила? – Джонни ухватился за одно это слово. – Поломанный человек что-то сказал? Хоть что-нибудь?
– Не помню.
– Надо вспомнить.
Великан повернул руки ладонями вверх.
– Прилетели вороны. Я испугался. – Их, мужчину и мальчика, разделяло не больше фута. – Я бы сказал, если б мог. – Фримантл лег на теплый камень. – Может, вспомню утром. – Мне жаль твою сестру… Все, с меня хватит.
Джонни молча смотрел на великана. Смотрел, пока не онемели ноги. Смотрел, чувствуя отчаяние, как чувствуют голод. А когда наконец отвернулся, Фримантл уже храпел.
Джонни положил револьвер на полку. В темноте проступали балки и столбы. Он посмотрел вверх, и в груди у него открылась темная яма. И яма была пуста.
Молчание прервал Джек:
– Почему он боится ворон?
– Наверное, когда вороны подлетают близко, он слышит дьявола.
– Дьявола?
– Он слышит голос. Почему бы и не другой?
– А если это все правда? – Джек обхватил руками колени и раскачивался вперед-назад, не глядя Джонни в глаза. – Если он действительно слышит голос Бога? Что, если он слышит… ну знаешь…
– Не слышит.
– Но что, если?
– Никто ничего не слышит.
Джек еще крепче сжал колени.
– Мне вороны тоже не нравятся. Еще маленьким их боялся. Что, если вот поэтому?..
– Перестань.
– Знаешь, как в народе называют стаю ворон? – тихонько, полушепотом спросил Джек.
Джонни знал ответ.
– Пропасть.
– Может, не просто так называют. – Джек посмотрел на Фримантла. – Что, если Бог прислал его по какой-то причине?
– Послушай, этот парень убил двоих за то, что его дочь умерла из-за них от духоты в перегретой машине. Если ему легче жить, считая, что так повелел Бог, то пусть так и будет. Вороны, какой-то другой голос… это просто совесть не дает ему покоя, напоминает, что он виноват.
– Ну да?
– Да. – Они оба посмотрели на Фримантла. – Но он что-то знает.
– Мне страшно, Джонни.
Глаза у Джонни блеснули. Ночь близилась к рассвету, а он не спускал глаз с Фримантла.
– Он что-то знает.
* * *
Джек крепко уснул. В щелях вздыхал ветер, и тонкий голосок дважды приносил что-то ужасное. Огонь угасал. Злость Джонни сменилась печалью, а печаль – нежеланным, но глубоким забытьем. Ему приснился вонючий лес и пронзительные желтые глаза, жесткое падение сквозь поломанные ветви и обнадеживающая улыбка сестры. Она сидела на корточках в низком подвале, грязная, в лохмотьях. В подвале горела одна-единственная свеча, и Алисса, вздрогнув от неожиданности, подняла голову. «Это ты?» – спросила она, и Джонни вскинулся с криком, так и не прорвавшимся за решетку сцепленных зубов.
В первое мгновение он не понял, где находится и что случилось, но чувствовал – что-то не так. Что-то не так было рядом, висело в жарком воздухе.
Ливай Фримантл сидел, поджав ноги, на полу, в каких-то трех футах от него. Пот катился с него градом, и тени казались серыми на черной коже. Руки лежали на коленях, и в руках он держал револьвер, причем палец уже нашел спусковой крючок.
– Заряжено, – сказал Джонни.
Фримантл поднял голову и посмотрел на него, и Джонни почему-то показалось, что болезнь распространилась дальше по телу и что за пустыми глазами почти не осталось сознания. Великан поднял револьвер и посмотрел в дуло. Секунда растянулась в вечность.
– Можно я возьму? – Джонни протянул руку.
Фримантл как будто не услышал. Рукоятка револьвера утонула в его здоровенной руке.
– В меня однажды стреляли. – Джонни едва расслышал его. Фримантл коснулся пальцем пулевого шрама на животе. – Маленьким детям нельзя иметь оружие.
– Кто в вас стрелял?
– Моя жена.
– Почему?
Ливай посмотрел на револьвер.
– Просто так.
– Можно мне взять? – Джонни подался вперед, и Фримантл протянул оружие с таким видом, словно это было яблоко. Или стакан с водой. Джонни взял револьвер и прицелился Фримантлу в лицо. Ему было страшно. Сон все еще не отпускал.
– Где моя сестра?
Между дулом и глазами великана было восемнадцать дюймов.
– Где она? – Уже громче. Двенадцать дюймов. Десять. На этот раз револьвер не дрожал, но Фримантл оставался равнодушен, как бык, увидевший перед собой крепежный пистолет.
– Когда она выстрелила, сказала, что я тупой. – Шесть дюймов. Джонни держал револьвер обеими руками и уже положил палец на спусковой крючок.
– Нельзя называть людей тупыми, – продолжал Ливай. – Называть людей тупыми нехорошо.
Джонни колебался, и Фримантл снова лег. Дуло по-прежнему смотрело в то пустое место, где были глаза – с желтушными пятнами, налитые кровью глаза животного на бойне.
