– Вот ведь гадство-то какое! – Наймит переломил кончик ампулы и влил лекарство в рот сталкеру.

Тот едва пошевелил губами.

– Это точно подействует? – тревожно спросил Малёк.

– Если бы я знал, – вздохнул Наймит. – Я даже не знаю, что это за лекарство такое! Ты если сдохнешь, Тритон, то потом не обижайся! Это твои заначки.

– Это антигистаминное, – прошептал сталкер, приоткрыв глаза. – От укусов пауков и прочих ядовитых насекомых. Думаю, яд на дротике позаимствован у кого-то из этой братии. Лекарство ненадолго, но поможет. Но нужно найти сыворотку. Или арт какой-нибудь, посильнее, чтобы кровь очистить.

– Ты как себя чувствуешь, дружище?

– Терпимо. Уже отпускает. У тебя, случаем, спирта нет?

– Я шел тебя вызволять из плена, а не на именины, – хмыкнул Наймит. – Так что, извини, выпить не прихватил. Встать можешь?

– Могу, – сталкер поднялся. – Берем Воблу и рвем когти, пока еще какие-нибудь аборигены сюда не прискакали.

Тритон попробовал сделать пару шагов. Кивнул:

– Еще в строю!

– Не убивать! Не убивать! – запричитал кто-то в кустах.

– Кто это там пищит? – нахмурился сталкер, хватаясь за оружие.

– Это вон твой парнишка пленного взял, – проворчал Наймит, косясь на Малька.

– Не убивать же его! – начал оправдываться тот. – Он и говорить умеет.

– Не убивать! Не убивать! – вновь произнес кто-то из кустов.

– Покажись!

Хрустнули ветки, из зарослей на четвереньках выполз болезненно худой дикарь, весь в лохмотьях и с колтунами на голове. На его обезьяньем лице, загоревшем почти до черноты, читался сильный испуг.

– Не убивать! Я хороший. Я делать захотите все! Унго хороший! Не трогать никого!

– Давай я его шлепну, – предложил Наймит Тритону, поднимая ствол автомата.

– Нет! – сжался абориген, прикрывая голову жилистыми руками и бросаясь в ноги к чужакам.

– Да не лезь ты ко мне! Брысь! – начал отбиваться от дикаря Вова.

– Понимаешь на нашем языке? – насторожился сталкер, внимательно изучая пленного.

– Уметь, уметь, – быстро закивал тот. – Унго уметь понимать!

– Никогда такого не видел, чтобы дикарь из Чащоб разумел человеческую речь! – удивленно произнес Голубец.

– И я не видел, – поддержал друга сталкер. Спросил у аборигена: – Как, говоришь, тебя звать?

– Унго. Моя Унго зовут. Не убивать! Моя делать, что хотеть господин! Не убивать!

– А на кой ты нам нужен? – презрительно бросил Наймит и демонстративно щелкнул предохранителем автомата.

– Я помочь. Что хотите, может Унго. Провести через Великий Лес. Знать тропы. Не опасно. Нет сияния.

– Какого еще сияния? – не понял Голубец.

– Сияния хватать и убивать человека.

– Это он, видимо, про аномалии говорит, – догадался Тритон. – Короткие тропы, значит, знаешь?

– Знает, знает! – закивал дикарь.

– Вот те нате, болт в томате! Тритон, ты чего, взять его хочешь с собой, что ли? – удивился Наймит. – Давай лучше его прямо здесь прикончим?

Сталкер не ответил.

– Скажем дружно – на фиг нужно. Брать этого…

– Да погоди ты! – осадил его здоровяк и обратился к дикарю: – Где научился говорить по-нашему?

– Я – извлечение.

– Ничего не понимаю! Ты нормально говорить можешь?! – не выдержал Голубец.

– Из-вле-че-ни-е! – повторил по слогам пленный. – Меня взять из семья людей, из вас деревня. Я как вы быть в детство. А потом извлечение.

– Тебя в младенчестве, что ли, похитило племя?

– Да.

– Они что, малышей воруют? – шепотом спросила у сталкера окончательно пришедшая в себя Вобла.

– Воруют, – кивнул Тритон. – Племя каннибалов рано или поздно обречено на вымирание: из-за кровосмешения, частых болезней с летальным исходом, да и питание у них весьма специфическое – своими собратьями тоже в голодный год не брезгуют. Вот и устраивают время от времени набеги на поселки, чтобы новую кровь в свое сообщество влить.

– Было дело, – произнес Наймит. – Я сам слышал: года два или три назад в одной деревне, тут недалеко, прямо из дому украли ребенка. Всем селом искали – не нашли. И раньше тоже детей тащили. Тогда, правда, на одного пьянчугу списали и горло ему со злобы перерезали.

– Офигеть! – ошарашенно пробормотал вдруг Малёк. – Как так получилось, что с момента Судного дня эти люди, – он кивнул на аборигена, – да и те, в шахтах, за такой маленький отрезок времени так быстро оскотинились? Разве это возможно?

– После Судного дня много разного было, – попытался объяснить ему сталкер. – Все словно с ума сошли. Локальные возмущения некоторых аномалий, что раньше наблюдались только в Зоне, после Катастрофы стали распространяться на огромные территории. Накрывали своим полем воздействия порой целые поселки, вызывая различные отклонения психики и физиологии у жителей, превращая одних в зомби, других – в кровожадных маньяков, третьих – в полоумных дикарей и мутантов. Со временем аномальные бури стихли, а вот мутировавшие люди остались. Кто в шахты ушел, от света и радиации подальше, кто в леса подался, как эти. – Тритон глянул на аборигена, спросил: – Тебе сколько лет-то было, когда тебя… извлекли?

– Двенадцать. Я уже взрослый. Но других не быть, не выбор. Меня забрать. Ну так что? Не убивать?

– Не убивать, – подытожил сталкер. – С нами пойдешь. Покажешь самую безопасную дорогу.

– Показать! Показать! – охотно закивал тот.

– Ты что, с ума сошел?! Брать его с собой?! – поразился Наймит. – Он же нас в западню какую-нибудь заведет при первом же удобном случае! В яму к сколопендрам сбросит! В берлогу к троглодитам выведет! Сусанин! Они же каннибалы. Вон, Воблу стащили, еще чуть-чуть – и сожрали бы! Или еще чего хуже…

– Девушка не есть! – замотал головой Унго. – Не пища! Она святой! Она прыжок.

– Чего-о? – не понял Тритон.

– Прыжок. – Нужные слова с трудом давались дикарю, он морщил лоб, пытаясь выразиться яснее. – Прыжок сюда, она делать. И он. – Дикарь указал на Малька. – Наш вождь, Великий Гутта, говорить, что они приходить спасать племя. Но сначала надо очистить их огнем. Чтобы родиться опять из огонь они, и тогда спасти нас. От нее ребенок делать вождь, ребенок спасти племя.

– У меня одни персонажи ремонт однажды в квартире делали, так вот – похоже изъяснялись. Тритон, дай я его шлепну! Нет сил слушать эту тарабарщину, из ушей кровь скоро пойдет! – взмолился Наймит.

– Становится уже интересно, – не обращая внимания на друга, произнес сталкер. – Великий Гутта – это тот, что в хижине был?

– Да. Он может видеть. Он увидел про девушка. А потом почувствовал, что рядом. И мы красть ее.

– Так, значит, это вы их в дом затащили и подожгли?

– Мы, – широко улыбнулся абориген. – Это обряд рождение из огонь. Они родились, и теперь девушка красть и делать ребенок.

– Теперь понятно, как вы в том доме оказались, – сказал Тритон, глядя на Малька с Воблой. – А вот с этого места подробнее давай. Что еще за прыжки такие?

– Я много не знать, Гутта не говорить, – сник абориген. – Он говорить, что «зеркало» кидать девушка и мальчик. Прыжок совершаться. А потом сказать, что чувствовать, что девушка рядом, что надо захватить.

– Что за «зеркало» такое?

– Святой «зеркало». Оно есть.

– Информативно излагаешь, – хмыкнул Наймит.

– Это артефакт какой-то, что ли? – спросил Тритон. – Никогда о таком не слышал. Оно способно перемещать людей?

Абориген лишь пожал плечами. Морща лоб, заикаясь и с трудом подбирая нужные слова, пояснил:

– «Зеркало» – вход-выход другие дома. Оно открываться один раз в несколько лет. И сейчас открыться. Это все, что знать я. Больше ничего не знать.

– Ладно, – подытожил сталкер. – Еще, надеюсь, успеем наговориться. Жить хочешь?

– Хотеть!

– Тогда пойдешь с нами, будешь показывать самый короткий и безопасный путь до ближайшей деревни. Выведешь – отпустим тебя. А заведешь куда-нибудь не туда, то…

– Не заведет. Все нормально будет.

– Это безумие! – возразил Голубец. – Чистое безумие!

– Нет! Нет! Я честность! Вы дарить жизнь, я дарить дорога. Не обманывать! – начал горячо всех уверять дикарь.

– Надо руки ему связать, – предложил Наймит, бросая убийственные взгляды на пленного.

– Хорошая мысль, – согласился Малёк. – А то ночью глотки всем перережет. Вон они как тихо умеют ходить, Воблу утащили из-под самого носа!

Недолго думая, сталкер согласился.

Унго связали руки и наградили – на всякий случай – хорошей затрещиной.

– Давай, показывай короткую дорогу до Ведьминого лога. Знаешь такое место? Только без глупостей!

Дикарь охотно двинулся в путь, увлекая всех в самую гущу Чащобы. По пути не разговаривали, боясь отвлечься. Следили за каждым движением проводника, то и дело требуя, чтобы тот шел чуть медленнее – группа не поспевала за ним. Абориген безропотно выполнял все приказы.

Миновав самый густой участок леса, вышли к ручейку и решили сделать привал.

– Эй, ты, лохматый! – позвал дикаря Наймит. – Когда к деревне выйдем?

Унго почесал за ухом.

– Завтра утро быть.

– Ты что, совсем рехнулся?! – подскочил Голубец. – Тритон, ты слышал, что этот Дерсу Узала лопочет? Ведь ты же сам говорил, что к вечеру уже выйдем к поселку?

– Видимо, я ошибался, – с неохотой признал сталкер. – В Чащобе минуты по-особому идут. Здесь встречаются аномалии времени, и, даже просто проходя мимо них, можно создать возмущение потоков.

– Мне возмущение уже создали! – проворчал Малёк.

Не обращая внимания на ворчания спутников, сталкер спросил у Воблы:

– Ты как себя чувствуешь?

Девушка повела плечами, звенящим от волнения голосом сказала:

– Сейчас лучше. А вот тогда… Я даже не сразу поняла, что случилось. Кажется, меня сбили с ног, потому что я вдруг увидела верхушки деревьев и небо. Но на землю не упала – меня подхватили чьи-то крепкие руки. Зажали рот и потащили. Очень быстро и бесшумно, словно призраки. А потом мне на голову накинули какую-то тряпку, она была мокрая, и пахло как-то странно. И я сознание сразу потеряла. А потом очнулась уже в хижине, связанная.

Тритон протянул ей фляжку с водой. Девушка сделала глоток, потом плеснула немного на руку и протерла лицо.

– Этот вождь их, он какие-то травы поджигал там, надымил. От этого запаха у меня галлюцинации начались. Я видела… – Вобла задумалась, пытаясь подобрать слова, чтобы описать пришедшие в обмороке образы. – Это было сияние, холодное сияние. Я двигались в нем. Точно помню это странное непривычное ощущение: словно ты вдруг стал пушинкой – и тебя подхватил легкий ветерок. А потом был холод внутри тела, и прыжок сквозь невидимую стену.

– Что думаешь? – спросил Наймит у сталкера. – Воздействие какого-то токсина?

– Возможно, – ответил тот. – Но если сопоставить с рассказом аборигена, то очень интересная картина получается.

– Какая еще картина? – не понял Голубец.

Тритон не сразу ответил, глубоко задумавшись. Наконец произнес:

– Сдается мне, что эти двое – вовсе не из нашего мира.

– Во как! – крякнул от удивления Наймит. – Ну, насчет паренька… это похоже на правду, он точно не от мира сего. А вот спутница его вроде вполне себе адекватная.

– Я тебе сейчас в морду дам! – оскорбилась Вобла.

– О, а ты любишь делать мальчикам больно?! – вскинул брови Голубец и игриво подмигнул.

– Дурак, – буркнула в ответ девушка и отвернулась, не желая продолжать этот разговор.

– Погляди на них, – обратился Тритон к Наймиту. – Да по ним же сразу видно, что они и дня не прожили в Пади. Ни аномалий ни разу не видели, ни мутантов. Унго говорил про некое «зеркало», которое иногда открывается и через которое можно перемещаться. Может быть, эти двое через это самое «зеркало» и попали как-то сюда?

Услышав собственное имя из уст белых людей, абориген широко улыбнулся, выпрямил сутулую спину. Произнес торжественно:

– Вход-выход другие дома. И они…

– Да заткнись ты! – бросил ему Наймит.

– И те образы, что видела Вобла в обморочном состоянии, – это вполне могут быть ее настоящие воспоминания о том самом перемещении.

– То есть мы… – начал Малёк, но поймав злобный взгляд Наймита, не договорил.

– Вспомнила еще кое-что! – просияла Вобла. – Там радуга была.

– Радуга? – переспросил Тритон, разом побелев лицом.

– Да. Но только не обычная, не цветная, а серая такая, жуткая. И постоянно от нее гудение такое шло, как от трансформатора, до самых костей пробирало.

– «Дуга»?! – воскликнул Голубец. – Ты видела «Дугу»?!

– Какую еще «Дугу»? – спросила девушка, недоуменно переводя взгляд со сталкера на торговца и обратно.

Ей ответили не сразу. Тритон долго тер себе лоб, прежде чем сообщить не самую приятную вещь:

– «Дуга» – это одна… кхм… аномалия. Самая большая в Пади. И опасная. Аномалия порождает если не всех, то большую часть мутантов и чудовищ. Она действительно похожа на радугу, но черно-белую. Стоит только пролететь или проскочить какому-нибудь зверьку под «Дугой», как он тут же превращается в кровожадного монстра. Происходит какое-то жуткое воздействие на все живое. Ну а если кто-то из людей оказывается поблизости, то бедолаге можно сразу рыть могилу.

Малёк скорчил гримасу ужаса, под конец и вовсе зажмурился. Абориген тоже трясся от страха, вполне понимая, о чем идет речь.

– Нам надо идти туда! – вдруг произнесла девушка. – Нам срочно надо туда попасть!

– Ты с ума сошла?! – вскрикнул парень, выпучив на Воблу глаза.

– Впервые в жизни я согласен с Мальком, – поддержал его Наймит. – Проще здесь вас убить – и быстрее, и мучиться не будете.

– Вы не понимаете – там все ответы! Кто мы такие, откуда, почему потеряли память. Нам надо попасть туда!

– Я предлагаю сначала добраться до поселка, – произнес Тритон. – Уже начинает вечереть, а мы – до сих пор в Чащобе.

– В поселке есть наемники? – ледяным тоном спросила девушка.

– Зачем тебе?

– До «Дуги» все-таки собралась? – догадался сталкер, буравя Воблу недобрым взглядом. – Плохая мысль. Выбрось ты это из головы. Доберемся до лекаря хорошего – он поможет.

– Не нужен мне никакой лекарь! Я и без него вспомнила уже все, что мне надо.

– И что же? – поинтересовался Малёк. – Я-то ведь не был в плену. И током меня не били.

Сарказм юноши девушка не поняла:

– Мы из другого мира сюда попали. И чтобы вернуться домой, нам надо добраться до «Дуги».