Передо мной поставили кубок, высокий и неудобный, да еще и тяжелый, целиком из золота, с крупными рубинами по бокам, но императорский должен отличаться от остальных, даже если за столом одни короли.

– Договоримся, – пообещал я. – Заключим какой-нибудь обоюдный и равноправный договор о взаимопомощи. За нашу победу!

Все дружно поднялись, над серединой стола сдвинулись со звоном чаши, так же стоя и осушили.

Печеньем некоторое время пренебрегали, только хозяйственный Рокгаллер похрустел им с удовольствием, а пару сунул в карман, явно загрузит своих пекарей задачей, как выпекать такие же для расцвета торговли и сельского хозяйства.

Альбрехт деловито наполнил свою чашу снова, спросил:

– Ваше величество, какой договор?

Я отмахнулся.

– Не важно. Любой повысит авторитет и политический вес Германа в глазах соседей и собственной знати. А эту дорогу назовем Дорогой Дружбы между народами.

– Дорогой Дружбы Народов, – уточнил Альбрехт педантично. – И пустим по ней войска. Можно поставить по краю виселицы, это для разбойников… Жаль, совсем немножко осталось дотащить эту дорогу нашей миролюбивой дружбы до океана!

– Улавливаете, – сказал я с одобрением.

Альбрехт улыбнулся, в голосе его прозвучали бравурные нотки:

– Давайте пустим слух, что дорога построена… нет, лучше, создана!.. по высочайшей воле нашего величества. Неофициальный слушок, конечно. Вслух такое непристойно, обижательно. Но слухам верят больше, чем громогласным сообщениям правительства. Правительство всегда врет, а слушок – это как бы добытая тайно важная и правдивая информация.

Судя по лицам собравшихся лордов, предложение Альбрехта поддерживают, хотя не совсем рыцарское, но высшие лорды в силу высоких полномочий власти поневоле политики, а в политике, если хочешь быть успешным, не до рыцарства.

Рокгаллер произнес осторожно:

– Да, это приемлемо… Здесь ценят только успешность, а такая, гм, простите за выражение, дорога говорит о могуществе тех, кто ее построил… что значит, об успешности. Сэр Норберт, вы молчите, по обыкновению?

Норберт взглянул на него косо.

– Вы сказали верно, зачем мне говорить то же самое?.. Ваше величество?

Я вздохнул, покачал головой.

– В самом деле жаль, не удалось приспособить. Уже размечтался, как прокладываем дороги через леса, болота и горы… Дорога почти так же великолепна, как шляпа сэра Альбрехта!

– Только ширину бы сузить, – обронил осторожно Рокгаллер. Он взглянул на ошарашенных соратников. – А что?.. Полмили – многовато. Ярдов сто, а то и полста вполне… И пожаров было бы меньше.

Кенговейн сказал с отвращением:

– Не верю, что вы это всерьез!.. Это же исчадие Ада!.. Как можно заставлять его работать на себя? Что скажет Церковь?

Альбрехт сказал почти ласковым голосом:

– Сэр Бриан, а вы сядьте на коня и проскачите по этой дороге! Уверен, вам не захочется останавливаться. Идеально ровная, без малейших помех, на одной высоте через горы, леса и болота… Это сказка, а не… Я уже вслед за нашим обожаемым величеством начинаю называть это дорогой, хотя это, конечно, не дорога, но признаем в интересах империи ее дорогой и воспользуемся как дорогой.

– Для армии? – спросил Кенговейн с надеждой.

– А для чего еще дороги? – спросил Альбрехт. – Тем более что не дорога, а путь. Можно даже сказать, магистральный шлях. А-а, ну да, еще и тропка для презренной торговли. Так, по обочинам.

Рокгаллер сказал торопливо:

– Дорога широкая, все поместятся!.. Армия красиво идет по центру, а торговцев, вы правы, можно по обочине. Их склады и всякие там лавки пусть размещают по левую сторону, а правую отдадим под нужды знатных людей… Ваше величество, вы абсолютно правы, провозглашая эту магистраль своей собственностью…

– Собственностью империи, – поправил я высокопарно. – Вообще-то это межимперское достояние, раз уж маршрут проходит по трем империям, но мы с Божьей помощью возлагаем на свои плечи тяжелую ношу гаранта, так что да, пусть считается лично нашим. А кто против, тот против мира и свободы!.. И будем охранять и беречь ту дорогу, как сэр Альбрехт свою шляпу!

Сэр Келляве хотел что-то сказать, но лишь шумно вздохнул, посмотрел на Норберта.

Норберт, словно принимая от него эстафету, сказал осторожно:

– Я слышал, на континенте восемь империй?.. Пока грызутся потихоньку, но если поставить себя выше всех, могут объединиться.

– Возможно, – согласился я, – возможно. Но маловероятно. Багровую Звезду в небе видели все, а сейчас, думаю, уже везде прошел слух, что именно на ней прибыли мы.

Норберт сказал нейтральным голосом:

– Армий против нас никто не выставит. Но когда враги всюду, даже в этом дворце, то на легкую победу рассчитывать не стоит.

– В этом дворце, – повторил я, – кого-то имеете в виду конкретно, сэр Норберт?

– Никого, – ответил он. – Но мы с местными слишком разные. Рано или поздно либо мы их, либо они нас.

Я тяжело вздохнул, не хотел говорить, но из груди вырвалось почти само:

– Как же удалось Вильгельму Завоевателю?.. Два таких разных народа слил в один!.. А у него тоже была с собой только горстка героев.

– И сколько, – поинтересовался он мирно, – ему понадобилось?

Я ответил с неохотой:

– Пару столетий. Да и то… пришлые растворились среди местных. Хотя их уровень был намного выше, чем у завоеванных.

Он взглянул остро, но промолчал. Мало кто в нашей армии признает, что на Юге общество продвинулось дальше, чем на Севере. Здесь не только все богаче, зажиточнее, но даже такие сложные платья северным портным ни за что не пошить.

Остальные помалкивали, делая вид, что слишком заняты вином, которое уже все разлили по чашам, и печеньем, все-таки сожрали, хоть и воротили носы от немужской еды.

В самом Волсингсборе любое здание превосходит по красоте и величию королевские дворцы северных владык, даже мечи и доспехи здесь такого качества, что северные оружейники удавятся от зависти.

Альбрехт осушил остатки вина и щелчком послал чашу на середину стола.

– С Германом вы уладите, – согласился он. – Он потрясен и раздавлен вашей мощью.

– Нашей, – поправил я.

– Нашей, – согласился он. – Но с другими так просто не получится.

Я сказал с неудовольствием:

– Сэр Альбрехт, никаких других! У меня нет хватки завоевателя!.. Будем удерживать, что захапали, благодаря всеобщей панике перед концом света!

– Паника заканчивается, – напомнил он. – Уже видят, что конец света отменен. И всем пора возвращаться к прежней жизни. А нас в их жизни нет.

Я поднялся, сказал натужно-бодрым голосом:

– Ладно, я доложил вам о ликвидации угрозы. Надеюсь, ничего неожиданного не возникнет, у нас и так проблем выше крыши. Соберите все-все о мятежных королевствах, нужно принять срочные меры. Я кое-что придумал, но это связано и с переменами в вашей личной жизни… Спасибо за внимание, все свободны. А это значит, за работу, за работу!

Периальд закрыл за ними дверь, я перевел дыхание, вышел на балкон, дохнул свежего воздуха и вздрогнул, ощутив, как в нем и во всем мире остановилось всякое движение.

Опершись о перила, высокий мужчина в безукоризненном жостокоре золотистого цвета с ленивой грацией рассматривает гуляющую внизу разноцветную и беспечную публику, широкая шляпа с набором белоснежных перьев и красивым загибом скрывает лицо, но я всеми похолодевшими внутренностями узнал гостя, которому никакие стены не помеха.

– Давно не виделись, – сказал я контролируемым голосом. – Здравствуйте, сэр Сатана. Не хотелось бы желать вам здравствовать, но что делать, слово «привет» еще хуже.

Он повернулся, нарядный и цветущий, весь роскошный от шляпы и до кончиков безукоризненных туфлей, улыбнулся и даже, сорвав с головы шляпу и обнажив настолько черный парик, словно в нем собралась вся темная материя, красиво нарисовал восьмерку в воздухе, распространяя сладкий, приторный запах.

– Сэр Ричард, – произнес он чувственным голосом, – ваш Уайльд разве не сказал, что особенно вежливы мы с противниками?..

– Это не чтоб им угодить, – буркнул я, – а чтоб себя не уронить.

– Вот-вот, – ответил он весело, – но это старомодное рыцарство уйдет. Вы уже в пострыцарстве, заметили?

Я ощутил укол, ответил с гордостью, которую вообще-то не испытывал:

– Рыцарство никогда не уйдет! Пусть простолюдины и сравняются с ними в правах и мир станет противнее, но рыцарство – это состояние души, а не титулы. Хотя бы по отношению к женщинам мы всегда будем рыцарями!

Он мягко и снисходительно улыбнулся, словно намекнул на еще более дальние времена, когда женщины рыцарское отношение сочтут оскорбительным и будут таскать таких харасментщиков по судам.

Лицо его чистое, без толстого слоя белил и румян, не то что у большинства мужчин при дворе, но все равно выглядит как нарисованное, слишком черные брови и ресницы, яркие и красиво обрисованные губы, лицо аристократически бледное, без единой морщинки или складки, вечно молодое, как всегда молодо и деятельно Зло в мире.

– Как вам здесь? – поинтересовался он. – Уже обжились?

– Не знаю, – ответил я с настороженностью, – что подразумеваете под этим словом. По-моему, что-то нехорошее. Кофе хотите?

– Хочу, – ответил он. – Я себе этого здесь позволить не могу, эпоха не та, а вам за такие штучки еще отвечать придется. Еще и за то, что меня совращаете.

Я кивнул в сторону легкого столика в двух шагах на балконе, сосредоточился, а когда подошли и усаживались в кресла, на столешнице возникли две изящные чашки из тончайшего фарфора с золотыми накладками и монограммами на стенках, ибо даже противников высокого ранга неприлично угощать из глиняных или медных чаш.

Он опустился легко и красиво – при дворе каждое движение отлажено и прорепетировано дома, – не забыв раскинуть в стороны полы жостокора, чтобы не помялись, ничего не упускает, с заметным удовольствием взял чашку и откинулся на спинку сиденья, стройный и раскованный.

– Благодарю, сэр Ричард. Или уже ваше величество?

Я отмахнулся.

– Мы давно знакомы, вполне уместно по именам. Я ж не зову вас всеми страшными титулами…

– Теми титулами меня наградили люди, – обронил он, – я их не принимаю. Мое имя и есть высший из титулов!.. Какая изящная и продуманная емкость для кофе… Надеюсь, скоро и здесь достигнут такого уровня.

– Это еще не уровень, – ответил я. – Да вы и сами догадываетесь. Кстати, вы говорите, этот мир вам не по барабану, но по этим землям двигался чудовищный Демон Огня, как зовут местные, а вы и пальцем не шевельнули! С вашей-то мощью стереть в пыль проще простого!.. Но вы не принимали участия даже в битве в Аду, когда мы вторглись!

Он улыбнулся, сделал первый глоток, на миг призакрыл в удовольствии глаза.

– Да, это было то еще зрелище… Прекрасный кофе… Нет, сэр Ричард, я этот детский уровень давно перерос. Простые драки – для незрелых умов. К тому же у нас с Творцом сделка… хотя это и не сделка, а нечто вроде важного спора. Ввиду существенных расхождений… Я взялся доказать, что Его Великий Замысел порочен. Если начну человеку вредить или помогать, тем самым признаю себя проигравшим!

– Почему?

– А как иначе? Он скажет, замысел был великолепен, но я испортил вмешательством!

– Но вы же вмешиваетесь?

Он погрозил пальчиком.

– Это не то вмешательство. Человеку дана по его желанию свобода воли!.. Он сам решает, по какому пути идти. Творец уверен, что пойдете согласно Его Замыслу, а я пытаюсь доказать, что ничего подобного. Я имею право искушать, советовать, сбивать с праведного пути, так это называется, хотя мой путь куда праведнее… так я считаю. Но не могу сдвинуть даже песчинку на вашем пути!.. Это будет уже нарушение.

– И что, Творец следит за каждым вашим движением?

Он отшатнулся, смерил меня негодующим взглядом.

– Сэр Ричард! Но я же сам буду знать, что нарушил? Я себе такого не прощу!

– Простите, – сказал я смиренно. – Простите, что усомнился в вашем рыцарстве.

Он сделал еще глоток, улыбнулся то ли мне, то ли себе, то ли ароматному напитку.

– Сэр Ричард, дело не в каком-то жестоком наказании, как могут подумать ваши недалекие соратники!.. Я же вам сказал: если хоть чуть вмешаюсь, это уже признание, что у меня не получилось! А у нас слишком важный и принципиальный спор, чтобы я позволил себе где-то оступиться по мелочи.

– Хорошо, – сказал я, сдаваясь, – раз уж сами себя зажимаете в такие рамки… и помочь упорно не желаете, хоть и можете, но как-то могли же подсказать насчет его уязвимых мест?

Он хитро прищурился.

– Сэр Ричард, а что это, как не вмешательство?

Я пожал плечами.

– Мне кажется, вы не только не хотите, но и не по зубам, да? Вам этот Демон Огня был непонятен, как и мне. Потому что он не демон, верно?

Он задержал чашку в руке на полдороге к губам, покачал головой.

– Сэр Ричард, это уж совсем по-детски. Начну доказывать, что я все о нем знаю, а потом еще и прихлопну одним ударом, чтобы доказать свою мощь?.. И тем самым признаю поражение в споре с Творцом?.. Из-за такой мелочи?

– Это для вас мелочь, – сказал я с разочарованием. – Значит, ваша сфера деятельности всего лишь мораль?

Он ахнул, и, как мне показалось, непритворно.

– Сэр Ричард!.. А что тогда главное?.. Мораль – это то, что делает вас человеком!.. И от того, какая она у вас, станет ясно, кто победил в нашем споре с Создателем!.. Ваше здоровье!