Наблюдая с балкона за флиртующими придворными, с грустью подумал, что рядовой рыцарь, сражающийся за возлюбленную, красив и героичен, прекрасный и одухотворенный образец для воспитания духа верности, мужества и благородства, но влюбленный император был бы смешон и нелеп.

Возможно, потому в истории нет примеров великой любви императоров или даже королей. Они не могут себе этого позволить, а любовь заменяют эрзацем из множества любовниц.

Потому никого не интересует, кого любил Чингисхан, Аттила, Петр Великий или Наполеон, все интересуются только тем, что они сделали с историей.

Дверь приоткрылась, Хрурт переговорил с Периальдом, повернулся в мою сторону.

– Ваше величество!.. Герцог Гуммельсберг!

Я сказал сварливо:

– Вам что, делать нечего, церемониймейстеров изображаете?.. Пусть входит без церемоний.

Он распахнул дверь шире, Альбрехт вошел красивый и гордо нарядный, сорвал с головы шляпу и эффектно помахал перед собой в сложнейшем поклоне.

– Сэр Альбрехт, – обронил я, – а вообще-то вы хоть и такой красивый в этой шляпе, но были правы. Вижу, не догадываетесь…

Он вскинул брови, лицо полное подозрения, я если и похвалю, то обязательно вслед укушу или лягну, поинтересовался с холодком:

– Ваше величество?

– Я имею в виду вашу великолепнейшую идею, – напомнил я, – подсказанную, без всякого сомнения, самим Господом, а как же иначе!

– Ваше величество?

Я пояснил величаво:

– Когда появился Тамплиер и доложил насчет Демона Огня, помните?

Он спросил с тем же подозрением в голосе:

– А что я такое сказал?

– Вы предложили, – напомнил я, – вывести навстречу церковный ход с хоругвями, епископами и прочими певчими мальчиками!..

Он смотрел несколько секунд ошалело, потом покачал головой.

– То вы мне баб на шее приписываете, то мальчиков из церковного хора… А насчет самого способа вообще-то… только думаю, Демону Огня все равно, мальчики из церковного хора или девочки легкого поведения. Или, как вы уже поняли, осужденные на казнь преступники…

– Таких нет, – напомнил я, – мы почистили тюрьмы, сохраняя деньги налогоплательщиков. Но вашу дикую мысль понял. Если кто-то в тюрьме есть, почему таких не вывести встречать с цветами Демона Огня?

– А чтобы не разбежались, – добавил Альбрехт, – привязать к деревьям.

Я умолк, всматриваясь в него со всем вниманием.

– Сэр Альбрехт, вы и не представляете, насколько вы правы.

Он сказал с подозрением:

– Что-то голос у вас больно умильный.

Я повернулся к стене, где прибита обширная карта империи, которую постоянно пополняем усилиями нашей разведки во главе с неутомимым и методичным сэром Норбертом.

– Взгляните.

Если нанести на карту планеты только сеть маршрутов багеров, то выглядеть это будет как большие паутины, состоящие из радиальных нитей, что сходятся в стольном городе.

Никто не задумывается, почему так, вроде бы все понятно, они и должны сходиться в самом главном городе. Только мне открыта истина да еще читающим старые летописи, что столица потому и столица, что выросла из самого крупного поселения в месте наибольшего скопления багеров.

Границы империи обрываются там, где заканчиваются маршруты багеров.

Я внимательно всматривался в карты империй Германа и Клондзейда, их разделяют не горные хребты или широкие реки с обрывистыми берегами, как на Севере, а обычные леса или степи. А «паутинки» порой лежат так близко одна к другой, что от конечной остановки багера из империи Клондзейда до конечной из империи Германа рукой подать…

Кончик моего пальца остановился на участке, на котором изображена лесостепь.

– Сюда!.. Сэр Альбрехт, готовьте отряд в двадцать – тридцать человек. Сколько багер берет на борт? Остальные места заполнят люди сэра Норберта.

– Поведете отряд лично?

Я покачал головой.

– Не императорское это дело. Нужно взять под контроль всю дорогу от начала и до конца. Особенно место старта и точку финиша. А я пока… в общем, потом, сэр Альбрехт, потом!

Выпроводив его с заданием, я кивнул Периальду, чтобы вышел в коридор к Хрурту и закрыл дверь, а когда тот добросовестно все выполнил, потер колечко на пальце и шепнул:

– Серфик, ау!

В комнате сверкнула багровая искорка и зависла перед глазами, толстенький и смешной, он часто-часто машет крылышками, крохотными и потешными, похожий на уменьшенного до размеров божьей коровки Купидона.

– Слушаю и повинуюсь!

– У тебя и голос стал мощнее, – похвалил я. – Серфик, как ты помнишь, мне удалось снести все Башни Великих Магов. Думаю, тебе и другим демонам это весьма. Особенно подневольным.

Он вспискнул:

– Некоторые маги без Башен не смогут призывать!

– Вот-вот, – сказал я. – Видишь, как облегчаю жизнь демонам?..

Он описал в воздухе эффектную огненную восьмерку, кувыркнулся и застыл перед моим лицом, часто-часто трепеща прозрачными крылышками.

– Да!.. Вы самый лучший повелитель…

– Я не повелитель, – поправил я, – а друг. Сейчас мне нужна помощь…

– Повелитель, только прикажи!.. У тебя есть все наши имена… Ну, не все, но очень многих!

Я покачал головой.

– Кроме ваших имен, у меня есть и принципы, хоть я и беспринципный политик, но это потому, что вся политика беспринципная. Это людьми я повелеваю с их согласия, так можно, это как бы по договору, а вот повелевать вами, превращая в рабов, нехорошо… Потому нужна услуга.

– Только прикажите, господин и повелитель!

Я вздохнул, чувствуя безнадегу.

– Ладно, если это в биосе, мне такое не обойти, понял. Повелевать бездумными даже хуже, чем насиловать человека под гипнозом или пьяного. Но ладно, если культура требует… Помнишь Плантагенета?

– Да, вы, на нем сидя, башню Гатониса рушили!

– Вот-вот. Мне нужен похожий на него доброволец.

– Вызовите Плантагенета!

Я покачал головой.

– Нельзя, он ветеран. Свою свободу добыл со мной рядом плечом к плечу.

– Но его имя помните?

– Нет, – сказал я решительно. – Лучше кто-то новый. Кто еще не заслужил право честным трудом на свободу с чистой совестью. Но жаждет.

Он воскликнул обрадованно:

– Таких теперь много!

– Теперь, – повторил я недовольно. – Хитруны… Кто поверил в меня тогда, тот получил все и сразу!.. Теперь пусть по-одному. В общем, мне нужен аналог Плантагенета. За день службы дам полную свободу от себя и всех остальных магов и чародеев. А первые, между прочим, жизнями платили за свободу!

– Понял, – сказал он. – Узнать сейчас?

– Лучше бы вчера, – ответил я, – но не уверен, что совладаешь с пространством-временем. Потому да, давай сейчас. Мне нужен достаточно страшный с виду… Нет, лучше двое!

Он вспикнул, кувыркнулся и тут же исчез, оставив коротенький инверсионный след.

Уже через минуту перед глазами часто-часто замахала крылышками потешная фигурка.

– Мой повелитель, на твой зов придут Андалла и Ишиарк.

– Спасибо, Серфик, лети отдыхай.

Я потер ладонью лоб, вспомнил, Клара вначале говорила, что пояс перемещает только на скайбагер и обратно, но после перезагрузки, когда получила полный контроль над оставшимися уцелевшими агрегатами, объяснила, что могу перемещаться и сам с помощью пояса командира скайбагера. А она, дескать, только предоставляет накапливаемые ею ресурсы.

Но сейчас все равно самому не получится, любое перемещение привязано к точному месту прибытия, наугад система не отправляет по закону защиты от дурака, иначе можно материализоваться в стене дома или в дереве, а это вызовет мощный взрыв. Дурака не жалко, а деревьям за что страдать?

Оглядевшись, все ли еще плотно закрыта дверь, я сказал шепотом:

– Клара, прием!.. У тебя там как, поднакопилось?.. Нужно переместиться.

Голос прозвучал мелодично-женский, но все-таки монотонно-механический, хотя женщины тоже так умеют, когда хотят что-то выказать нам, людям, непонятное:

– Пояс?

– На мне, – торопливо сказал я. – Но переместиться нужно в место, где я не бывал!.. Потому представить не могу. Ни ярко, ни тускло.

– Невозможно, – сообщила она равнодушно.

– А если очень надо? – спросил я. – Если очень нужно, то можно!

– Нельзя, – повторила она. – Без указания конечной цели перемещение не начнется.

– Жаль, – сказал я разочарованно. – Тогда как?

– Невозможно, – сказала она снова.

– Мы рождены, – ответил я, – чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор!.. Поднять на скайбагер можешь?

– Могу, – сообщила она. – Но вы и сами можете. Первый и третий сегменты слева от пряжки и оба слегка вверх…

– Спасибо, – сказал я. – Клара, а ты вообще-то красивая!

Она озадаченно промолчала, а я подумал, что в ее словаре такого слова может и не быть, поправил пояс, вздохнул и, нащупав на поясе нужные чешуйки, представил себе пол командного центра в скайбагере.

Выждал мгновение, прижал нужные чешуйки, как бы сдвинул обе вверх.

На мгновение сквозь гобелены стен кабинета проступили призрачные чудовищные механизмы из металла, словно две картинки наложились одна на другую, но миллисекунду спустя прежний мир исчез, а меня окружили стены командного зала скайбагера.

– Круто, – выдохнул я, – ты прямо совмещаешь пространство-время… Нет, два пространства!..

– Так работает универнер, – произнесла она.

– Хорошо работает, – согласился я милостиво. – Одобряю. Теперь отыщи внизу большой такой лесной пожар, что медленно двигается… Хотя слово «медленно» – это не математическая величина, в общем, ползет со скоростью три мили в час по направлению на юго-восток.

– Пожары все двигаются, – сообщила она.

– Те по ветру, – уточнил я, – а этот сам по себе. К тому же ищи не по всей планете, а в моей империи, я ж император, вдруг не знаешь, я покажу пальцем, только дай карту…

На стене возникла вся планета разом, эдакий серебристый шарик, где через разрывы облаков проглядывает зеленое с голубым.

У меня сердце дрогнуло, ни разу еще не видел целиком, а шарик приблизился, стало видно, как медленно поворачивается под рваным покровом облаков.

Когда изображение заняло весь экран, я скомандовал:

– Стоп!.. Чуть поверни взад… Еще, еще… Есть!.. Теперь приближай потихоньку. Будем искать иголку в стоге сена… Да нет, иголка нам ни к чему, а пожар есть пожар… Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем… но теперь я сам буржуй, так что… сдай чуть левее и чуть смести ниже…

Изображение укрупнялось, двигалось по экрану, наконец, я торжествующе указал пальцем.

– Вот!.. Нет, пока не пожар, зато ориентир! Вон тот хребет видел на карте… Чуть еще левее и укрупни…

Через минуту удалось рассмотреть внизу среди зелени багровую точку, а потом, словно в самом деле угадывая мои желания, расширилась до пожара.

Клара все укрупняла картинку, стал виден сам Демон Огня, сверху совсем не ужасающий, не таким я представлял терраформеры, но все равно типовой терраформер, такие бы позабрасывать на Марс, чтобы все подготовили и построили оранжереи под высокими куполами…

Выглядит застывшим на месте, но Клара продолжала увеличивать, теперь терраформер уже ползет, а за ним быстро остывающая огненная полоса.

– Та-ак, – сказал я, – теперь сдвинь вперед по его вектору… еще, еще… Укрупни… Есть!

Удалось рассмотреть крохотных скачущих всадников, сверху похожих на бегущих от пожара насекомых.

– Прекрасно, – заявил я. – Теперь еще вперед малость, щас выберем место моей торжественной высадки… Или неторжественной, увидим от результата. Хотя для моего величия такие мелочи несущественны, хотя и значимы. Вон на вершину того холма!.. Сможешь высадить?

Клара произнесла, как мне показалось, суховато и с неохотой:

– У меня зрение по другому принципу. Просто вообразите то место. Почетче.

– Ага, – сказал я, – понял. Даже собака смотрит иначе, чем мы, а уж стрекоза какая-нибудь… Все, зафиксировал! Давай…

Страшная бездна непонятного состояния материи, я пронесся словно сквозь сто тысяч галактик, хотя до поверхности земли рукой подать, подошвы уперлись в сухую, прогретую солнцем землю, но сердце трусливо колотится, переживая ужас переноса. Что-то не совсем мы с Кларой доотладили, вряд ли капитан при каждом перемещении проходил через такое.

Далеко справа разрастается зловеще-багровая полоска над вершинами леса, через пару минут заметил пять расширяющихся пыльных дорожек.

Уже не сомневаясь, что увижу, напряг зрение и разглядел скачущие на их острие крохотные фигурки всадников.

С отрывом, мелькнула счастливая мысль, хорошо, с хорошим отрывом. Плохо, если бы едва-едва успевали мчаться впереди догоняющего их огненного ужаса.

Я торопливо сбежал с холма, нужно наперерез, внизу плотная роща из полусотни молодых дубков, я на ходу прикинул, с какой стороны проскачут, понесся во всю прыть, чувствуя, как разогреваюсь, давно не бегал.