Глава 16

Спустя некоторое время обнаружил себя лежащим на кровати. Рядом София, тоже продолжает плавать на волнах блаженства, с полуулыбкой и частым дыханием. Вдруг пришло осознание:

– Прости! Я не обесплодил семя.

Не переставая улыбаться, женщина слегка повернулась на бок, отчего ее прекрасная грудь пришла в движение и привлекла взгляд, а сзади еще и отражение бедер в зеркале. Взгляд темных глаз нашел меня.

– Ты и такое умеешь?

– София, мне просто никогда так хорошо не было. Что даже контроль над собой потерял, – с искренним раскаянием произнес я.

– Игорь, милый мой, не стоит переживать, – мягко отозвалась София и погладила по щеке. – На самом деле я хочу от тебя ребенка.

Новость несколько ошеломила. Табуном понеслись мысли о последствиях.

– О чем задумался, красавчик? Мне ничего не нужно, кроме твоей страсти и семени, – улыбнулась она.

– Просто я не могу пока быть рядом и… помогать с воспитанием, – признался я.

– Не слушаешь меня, нахал, – с нежностью произнесла женщина. – Я просто хочу родить от тебя. Именно от тебя. Но для себя. Ничего требовать не стану.

– Даже не знаю, что ответить.

– Ты предлагал мне постель, чтобы разговаривать в ней? – лукаво проговорила она.

Волна возбуждения прошлась по телу. София владеет очень похожим на мое умением, полученным от ведьмы. Так что мы начинаем обоюдно пылать безумной страстью.

– Я готов. Пора идти.

София сонно посмотрела.

– Будь осторожен. Вдруг темный маг оставил ловушки.

– Сейчас мне кажется, что смогу преодолеть все, – улыбнулся я, еще раз полюбовавшись прекрасным и шикарным телом женщины.

– Да, Духи сильно постарались.

Я встал, сопровождаемый ее взглядом, прошел к окну и распахнул створки. В комнату, полную любовных ароматов, ворвался свежий ветерок. Он по-играл уголком штор и, дойдя до кровати, легкой рукой прошелся по волосам женщины. Огоньки оплывших свечей заметались в страхе, – ветерок шутя потрепал и их.

Я надел исподнее, а потом просто прыгнул в окно, под запоздалый вскрик Софии.

Земля должна была ударить, смять глупого смертного, но я словно рысь мягко присел, гася разгон. Осмотрел и тут же наметил, с чего начну. Очаги разложения и эфирной гнили стали видны особо четко.

Спиной ощутил встревоженный взгляд Софии, но не стал поворачиваться. Сознание начало погружаться в процесс исцеления. Работа требует очень высокой концентрации и больших сил.

А еще я старательно запоминал «запах» этого мага. Если удастся найти мразь, изгадившую Ярси, то убью и вырву сердце, заберу всю его силу. Лишь воля удерживает тело от дрожи, холодного пота и парализующего страха. Магия, что отравляет эфир, противна всему живому естеству. Похоже, я впервые встретился с некромантией, а тот маг был ее адептом. Более того – англом. Так что перед смертью я выпытаю из него все, что нужно.

Работа идет туго. Отравление имеет каскадное действие, то есть начиналось все тихо и незаметно, а сейчас набрало обороты. Порча могла окончательно убить местность в течение ближайших дней. Следом за эфиром всегда портится и явный, плотный мир.

Распались скобы овеществленной воли мага для первого очага, энергия, особым образом искаженная, перестала творить зло. Темное место, словно яма, начало светлеть, омываемое чистыми потоками эфира. Он идет туго, и я стал ускорять, помогая скорее запустить естественный механизм восстановления.

Здесь уже не так сложно, и в голову прошмыгнула мысль – а мог ли я просто проехать бедовое место? Мог. Обязан ли был помогать, даже там, в харчевне, можно же было отказать Софии? Можно. Это не моя беда. Но подлые мысли о равнодушии приходят после порыва помочь и спасти. Думаю, что это к лучшему.

Листья дерева, под которым и оказалась первая эфирная язва, успели поддаться увяданию. Сейчас в черно-белом спектре я оглядел несчастное растение и с удовлетворением отметил, как мелкий дух вернулся в него, занявшись привычным делом восстановления. Мне же надо двигаться дальше.

Хлопнули ставни на одном из домов. Я успел увидеть скрывшиеся лица жителей. Странно, что не спят.

К третьей язве стал ощущать мощный поток внимания, а не спящих зевак собралось больше десятка. В свете луны им немного видно меня, обнаженного по пояс и творящего нечто непонятное. Впрочем, они наверняка о чем-то догадываются. Ведут себя тихо и, питаемые страхом, лишь робко выглядывают. Я вновь сосредоточился на работе.

Силы расходуются быстро, усталость не заставила себя ждать. Накатывает, словно океанские волны перед бурей – сначала еле-еле, как в штиль, но с каждой новой сила прибавляется. Я дал себе зарок, что исцелю местность за ночь. Более того, не свалюсь, как под Колыванью, без сил, а сам вернусь обратно.

К пятой точке я заметил, что она образует большую семилучевую звезду. Ее центр расположен четко под домом Софии, а каждая вершина, если просматривать тонкий план, содержит пылающий синевой рунический знак. Две оставшиеся, лучами идущие к уже исцеленным язвам, начали заново формировать области порчи. Поразительно сложное колдовство.

В то же время я увидел некий узел. Духи местности помогли посмотреть в нужное место и разглядеть там перевитые нити, а после даже услышать читаемое нараспев заклинание. Воздействовать только на эфирный мир трудно и непривычно, ни Северный, ни Русский пути этому не учат. У нас можно лишь косвенно освоить азы. Именно поэтому я смог и увидеть, и понять сотворенное.

На фоне потемневшего и безжизненного эфира синеет пламенем контур бывшей звезды. Нити заклинания, отпечатки слов, силы мага и его сущности. Не знаю толком, как быть и что делать. Ударил в переплетение, но ничего не произошло. Силы стремительно уходят, в голове нарастает шум, а мысли путаются друг с другом. Попробовал еще раз. Получилось. Словно молотом задел хрустальную вазу. Она дрогнула, покрылась сеткой трещин и рассыпалась. Свернутая в жгуты и шары сила брызнула в стороны, растеклась, исчезая и впитываясь в эфир. Свежие потоки устремились со всех сторон. На месте Ярси темнеет пятно, похожее на ожог, а сильный организм эфира стремится скорее его вылечить.

Я открыл глаза. До деревни полверсты, но в ногах нет силы. Даже ухватиться не за что – деревья взяли селение полукругом, а между ними поля. Плюнув на то, что потопчу посадки, пошел напрямик. Покачиваясь и останавливаясь.

Перед глазами периодически темнело, воздух словно кончался, и я начинал хватать его, как рыба. Однако до окраины добрался. Уперся спиной в столб. Уха коснулся звук шагов. Сознание ненадолго помутилось, а когда ясность вернулась, вокруг уже скопился люд. Меня подхватили, и я охотно повис на крепких крестьянских плечах.

– Очнись, Ингви!.. Очни-и-ись… – мягко вырвал голос из тенет беспамятства. – Вот так, миленький, открывай глаза.

Губы сами собой растянулись в улыбке. Приятный и заботливый голос, зовущий настоящим именем. Пусть и не похож на материнский, но ведь на русском и…

– София?!

– Я, – осветила она меня взглядом фиалковых глаз.

– Откуда ты… откуда ты знаешь мое имя? – нутро начало крутить беспокойство.

– Не переживай, дорогой, – погладила она меня по голове. – Все хорошо. Это знаю только я.

Мы в ее комнате, головой я лежу на коленях женщины.

София вновь заговорила:

– Это случилось внезапно. Во время наших утех. Я ощутила знакомые нотки, особые вибрации в тебе и потянулась. На магию Синеглазых Ведьм.

– Т-ты… и это узнала? – холод сковал нутро.

– Не от тебя, – успокаивающе улыбнулась она. – С одной из них мне приходилось встречаться и даже учиться кое-чему.

– Я сразу почувствовал.

– Это хорошо. А мне удалось немного узнать о тебе, Ингви. Но не переживай, совсем немного. Я соболезную твоему горю, – внезапно с ее глаз закапали слезы. Я завороженно смотрю в их глубину и не замечаю, как влага попадает мне на лицо.

– Благодарю, София.

– Любимый мой, – проникновенно и глубоко произнесла женщина, – ты пришел в мою жизнь только вчера, а чувство такое, словно знакомы очень давно. Будь спокоен за свои тайны – никто и никогда их не узнает. Но зато меня они греют. Я ближе всех, с кем тебе приходилось быть.

– Спасибо, – блаженно прикрыл я глаза. – А ты чудо на моем пути мести. Я найду этого некроманта и накажу за всё. Деревня же теперь очищена и тебе можно спать спокойно.

– Ты выбрал очень тяжелый путь, – грустно сказала София.

– Увы. Это не было моим выбором. Жестокий рок выбрал его для меня.

Веки смежились, и я быстро провалился в сон.

Солнце лукаво заглядывает в окна, уже не слепя, а по-вечернему тепло поглаживая, чем и разбудило. Я сходил во двор помыться, навел на голове порядок, а после двинулся в гостиную – запах, идущий оттуда, может мертвого пробудить.

Крепко пожав руку Вейко, читающего перед окном книгу, я с улыбкой направился к Софии. Женщина колдует над столом, сервируя. Обернулась, ощутив приближение, и, не успев запротестовать, приняла поцелуй в губы. Мне сильно хотелось, и я не обращал внимания на старика, к тому же он и так догадывался.

– Ин… горь! – возмутилась хозяйка.

– Внимательно слушаю вас, сударыня, – с напускной неуклюжестью поклонился я.

– Ты, гляжу, в хорошем расположении духа.

– Так и есть, – рассмеялся я, заглядывая в ее счастливое лицо.

– Тогда я хочу улучшить его. Приготовься, – грозно подвигала она бровями.

– Хм-м… к чему?

София подняла глаза и немного нахмурилась, что-то подсчитывая.

– К нам должны присоединиться гости. А вот, кстати, и они.

Я обернулся на голоса, неверяще глядя в открывшийся проем. В груди что-то сжалось. В падающем сбоку свете, благоухая баней, стоят Иван и Марина, довольные и улыбающиеся.

– Как вы тут оказались? – нашелся я, а потом сбросил оцепенение и двинулся навстречу.

Крепко обнялись с Иваном. Я взялся за его крепкие плечи, отстранил и вгляделся в лицо. Потом ухватил за затылок, и мы стукнулись лбами, к общему смеху.

А вот при взгляде на Марину берет смущение. Все же мы были с ней близки, как и с Софией. В голубых, с ярким желтым ободком глазах мелькнуло озорство.

– Привет! – весело бросила она. – Не ожидал увидеть?

– Вообще не понимаю, как вы умудрились встретиться.

– Это бо-о-льшой секрет, – подняла она вверх указательный палец, а потом перевела взгляд на тепло улыбающуюся Софию. – Госпожа, давайте я помогу…

Мой ошалелый провожающий взгляд красноречиво показал девушке, что думаю. Потом же стало не до того – мужской компанией вышли на перекур, строго предупрежденные возвращаться быстро, ибо уже скоро все будет готово к сытному ужину.

Познакомив Ивана с Вейко, я распалил трубку и лихо затянулся.

– Чего это ты стал табаком баловаться, брат? – сыграл бровями Иван.

– Даже не знаю, – пожал плечами я. – Само получилось. И вообще, рассказывай давай! Времени нет почти.

После того, как охрана Скотовича избила меня, магмейстер и комендант распорядились отнести к лекарю. Ивану позволили быть рядом до утра, а потом Самуил Архипович тайно сообщил, что отправит меня в Санкт-Петербург своим транспортом. Так как Иван не успел передать все дела, поехать вместе не смог, что в итоге оказалось к лучшему.

Неким образом порт облетела новость о случившемся. Пусть, перевранная, но Марина суть уловила быстро и стала искать способ увидеться со мной. Имея знакомства в среде воров, она быстро вышла на Ивана, а после подробного рассказа, кем мне приходится, он решил взять ее с собой, хотя сомневался. Я еще раз обнял брата за верность решения.

Короткий рассказ кончился тем, что у Ивана есть сюрприз, но покажет его позже, после ужина. Изнемогая от любопытства, я подпихнул его к дому.

За изобилующим яствами столом удивительным образом собрались люди, с которыми я успел познакомиться совсем недавно. Когда Бранд отправлял меня на Русь, то эта перспектива казалась столь же темной и нежеланной, как и все остальное на тот момент. Сейчас же я ожил и заново начал отстраивать жизнь. Пусть все, чем я скрепляю «стены», пропитано кровью и жаждой мести. Пусть так. Именно к войне готовил меня отец и ковал крепкий, упругий стержень воли. Оглядывая людей за столом, всматриваясь в лица, я готов сражаться за их жизни. Мой путь – это бой. И я благодарю богов, что рядом есть такие чудесные спутники, а не пропитанное предательством одиночество.

За увлекательными разговорами минул вечер. В меру возможностей каждый рассказал о себе и о планах на жизнь. София умело вела или меняла тему разговора, чтобы никто не попадал в неудобные ситуации. Так уж получилось, что тут у каждого за душой есть вещи, рассказывать о которых нельзя.

Когда стемнело, мы снова вышли на воздух. Иван сразу отлучился смочить стену дома, Вейко взялся за набивание трубки, а я с улыбкой вслушался и, закрыв глаза, всмотрелся в окружающее эфирное поле. Гниль понемногу вымывается, связи восстанавливаются. Работа сделана хорошо.

– Ну что, дружок, завтра выезжаем?

Зажечь огонек на пальце удалось значительно легче, почти без напряга. Дед раскурил трубку и сделал глубокую затяжку.

– Да, дедушка. Дела закончены.

– Вот и хорошо. Тебе, смотрю, намного легче.

Я рассмеялся, памятуя о способе восстановления.

– Это точно.

– Да, хорошо вам, магам. Быстро это делаете, а мне было тяжко, а сейчас подавно.

– Болит чего?

– Спроси лучше, что не болит, – старым вороном рассмеялся Вейко.

Я принял трубку и выпустил пару клубов дыма. Вернулся Иван.

– Дедушка, – посмотрел я на него в слабом свете из окон, – вы попросите Софию подлечить вас. Она умеет намного лучше меня. Но если вдруг откажется, то тогда я попробую.

– Ой! Брось, дружок. Старость – она и есть старость. Я свое отбегал…

– Нет-нет, вы обязательно попросите, – покачал я головой. – Лишним не будет. Если сами не скажете, я скажу.

– Вот ведь озаботился, – проворчал он.

– Конечно! Это важно.

Мы вернулись. София и Марина тихо беседуют, быстро найдя общий язык. Иван вдруг потянул за рукав. Оказалось, что в гостевую комнату – сюда его, вместе с Вейко, поселила хозяйка. Когда свечи были зажжены, разговор начался:

– Приготовься, брат! – плотоядно ощерился мой названый брат.

– Черт! Показывай уже!

Он обошел одну кровать, другую, нагнулся к тумбе. И вот на свет показался сундук, небольшой такой, но очень знакомый.

– Это-о… – протянул я.

– Твои тысяча золотых, брат. Честно украдено у губернатора, мать его, Скотовича. Редкостной твари и бессовестного гада. Держи!

Я потерял дар речи. Принял тяжеленную ношу. Открыл крышку и благоговейно осмотрел толстые блестящие монеты.

Поднял взгляд на довольного Ивана.

– Как?!

– Уметь надо.

– Но…

– Забудь. Я же уехал из Колывани. Напоследок надо было грабануть по-крупному. Тем паче повод имелся.

Я опустил тяжелый сундук на кровать и ошарашенно покачал головой.

– Спасибо!

Мы обнялись и от души похлопали друг друга по спине.

– Черт побери, брат, у меня слов нет! Даже не знаю, как благодарить. Может, половину заберешь?

– Нет! – отшатнулся он. – Это честно заработанные деньги. Твои. Мне и так того, что ты упер у щеголя, не потратить быстро. Так что забирай.

– А хранить где? – почесал я затылок.

– Найдем. Не переживай.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Радость, конечно, захлестывала, но тут еще и своеобразный шок – все же попрощался уже с наградой, даже не мечтал. Ну и Вейко двести золотых передал, от офицеров. Можно было бы и вернуть, но это, во-первых, подставит нас, косвенно свидетельствуя о личности вора, а во-вторых, пусть это будет компенсацией за побои.

Сидя в гостиной, я мечтательно улыбнулся. Столько всего можно купить по приезде в город Святого Петра. Даже не терпится.

У Софии и Марины шепот сменился на обычные голоса. Я решил подойти, пока все не отправились по койкам.

Женщина спокойно восприняла просьбу и пообещала завтра, перед отъездом, оказать Вейко помощь. Я благодарно улыбнулся, а после мы многозначительно стали смотреть друг на друга. Удивительно, но прыснувшая смехом Марина все поняла и, пожелав доброй ночи, ушла в свою комнату. Вскоре мы остались наедине.

– Присядь, Ингви, – мягким голосом произнесла София.

– Сначала налью нам чаю.

Травяной отвар греется возле тлеющих углей в камине.

– Знаешь, София, все так вышло, что-о…

– Не надо, – покачала головой женщина и благодарно приняла чашку. – И не вздумай давать волю угрызениям совести. Твой путь не должен закончиться здесь. Я вижу, какой он. И тебя многое ждет на нем.

– Что?

– Нет, Ингви, – тихо рассмеялась ведунья, – даже если бы знала, то скорее всего утаила бы. Жизнь имеет смысл, пока в ней есть тайна, пока присутствует неопределенность. А своему любимому человеку я желаю иметь смысл для жизни.

– Смыслом моего бытия стала месть, София. Ради этого я сейчас живу.

– Ты еще молод, Ингви. Возможно, жертвование собой ради воздаяния это не лучший выбор. Жернова тех сил, что сталкиваются на наших землях, сейчас страшны. И для них ты не более зернышка. Твоя семья погибла не потому, что была личным врагом напавшим, а просто мешала. Мешала корысти и подлости прокладывать себе дорогу.

Ее голос полон горечи и сострадания. Наверное, только поэтому я не разозлился и не вспылил. Отстраненно сделал глоток, вернул взгляд на лицо Софии.

– Я должен остановить эти жернова.

– Один человек не может противиться тысяче.

– Признаться, – усмехнулся я, – даже двум магам не смог. Побили. Но это пока.

– Выбор за тобой, – печально улыбнулась София. – Просто мне бы очень не хотелось потерять тебя, а я это почувствую. Даже если случится за тысячи верст отсюда.

Я внимательно посмотрел в темные глубины ее глаз. Зубы заныли от того, как сильно их сжал.

– Спасибо. Твои слова верные. Я понимаю… И мне было бы, конечно, значительно проще, будь жажда мести прямой, как мачта. Приплыл, убил, отпраздновал. Как в старину, когда наши предки ходили на прибрежные поселения и грабили их, а порой и друг друга.

На лице появилась кривая улыбка.

– Да, мне хотелось так же. Наброситься на спящий город англов. Убить всех, кто причастен к нападению. Выжечь их рода, повесив всех детей. А женщин забрать в рабство. Вино и золото стали бы дополнительной наградой.

Я подмигнул Софии, и хозяйка рассмеялась, прикрыв рот рукой.

– Но я оказался слабым, к тому же полным сиротой, которому грозит смерть, если враги прознают, что кто-то выжил. Был вынужден покинуть Родину, отказаться от имени и рода… Да, казалось бы, почему бы не отказаться от поистине невыполнимой задачи? Где теперь я и где англы, с каждым днем только увеличивающие мощь?.. Все верно.

Повисло молчанием. Не дождавшись моего «но», София говорит:

– И все же ты хочешь попробовать вмешаться в грядущую войну?

– Войну… – проговорил я, словно пробуя на вкус. – Да, наверное, она неизбежна, но пока Российская Империя слишком сильна для Англии. Если Туманные острова выступят в открытую, то войска русских, во главе с архимагами, выжгут и размолотят водой всё. Поэтому стоит ждать подлостей. И мне нужно как-то выкарабкаться из корыта простолюдина, чтобы меня хотя бы слушать стали.

– Ты говоришь, как истинный наследник рода. Но почему думаешь, что среди русской знати, и уж тем более среди Императорского Совета, нет схожего понимания? Наверняка они еще и предметно знают проблему.

София отставила кружку и встала открыть окно – в гостиной стало душно от камина, несмотря на высоту потолка и общие размеры. Я подошел следом и обнял женщину сзади, поцеловал в шею.

– Давай выйдем на улицу. Я хочу покурить.

Мы вышли. Вейко как в воду глядел – оставил уже показывающий дно кисет и трубку. Белёсый дымок поплыл к кроне березы и запутался в ней.

– Вполне возможно, что они понимают ситуацию. Но знаешь, София, мой отец и дядя Хротгейр тоже во многом разбирались. Общались с конунгом на ты. А сейчас Свейское Королевство осталось без сильнейшего рода. Мы ведь были опорой войск. Но мне сейчас кажется, что свеям даже воевать не придется. Во всяком случае, не с англами, ибо предали нас. Конунг и кто-то из ярлов сговорились с врагом.

Я сплюнул с досады. Женщина взяла за руку, что удивительным образом помогло успокоиться.

– Русь шире и богаче. Думается мне, что главы ведущих родов тут соперничают друг с другом похлеще наших. Накал страстей может затушить только император, но не всегда, не всегда. Да и он сам не факт, что государственник до мозга костей. Почва для интриг хорошая. И если диверсия удастся, то объятую гражданской войной страну можно взять и малыми силами.

– И что ты хочешь с этим делать? – ожидаемо спросила она с грустной улыбкой.

– Еще не знаю. Надо смотреть изнутри.

Она продолжает смотреть.

– Да все я понимаю, София! – не выдержал я. – Но не могу иначе. Это мой долг.

– Понимаю, Ингви. Как я и не могла не попытаться тебя отговорить.

– Ты просто уникальна! Спасибо! – вымолвил я и поцеловал ее.

– Это называется зрелость, – рассмеялась она.

– Твое ведовство и чувство эфира тоже? – хмыкнул я.

– Всё, пошли в постель, дурачок. Хватит время на разговоры расходовать…

Справедливость этих слов сложно переоценить. Обняв за талию, я потянул Софию в дом. Эту ночь следует посвятить любви. Жаркой, смелой и багровой от страсти.

Проснулся я вовсе не утром, а во второй половине дня, когда повозка отъехала от Ярси на несколько верст. Приподнялся, сквозь зевок пытаясь разглядеть, кто где. Вейко с Иваном спереди, о чем-то беседуют. А вот Марина села на задний край телеги и смотрит на удаляющееся поселение.

– Ну наконец-то! – тут же обернулась она.

Я помахал мужчинам и подсел к девушке.

– За-а-ауа-скучала? – снова одолел меня зевок.

– Не особо. Я вообще люблю путешествия. Просто ты тут бесстыдно дрыхнешь, после того, как всю ночь кувыркался с госпожой Софией, и это бесит.

Я не сдержал смешка. Голос Марины не был особо раздраженным, потому говорю:

– А ты чего, подглядывала? Или подслушивала?

– Свечу держала, дурак! – пихнула она в бок и рассмеялась.

– Вот ведь! Надо было сказать, а то мне порой хотелось лучше, знаешь ли, рассмотреть процесс.

Мы захохотали. Марина в шутку поколотила меня.

– Ну и? – лукаво глянула она. – Кто лучше?

– Смотря где, – лихо дернул я бровью.

– Сейчас начну уточнять и в голос!

– Ладно, ладно, – замахал я руками. – Скажу как есть, без утайки – невозможно сравнить. Обе хороши.

– Это как же так?! Кто-то должен быть лучше! – возмутилась Марина.

– Вот ведь! – картинно отвечаю я, словно тоже возмущен. – Спрашиваешь у меня, а отвечаешь сама. Так не пойдет.

– Ну, мне же надо знать!

Я медленно взял за шею и, приблизив лицо, говорю:

– Тебе нужно знать, что с тобой мне было необыкновенно. Ты странная, удивительная и желанная. Всё.

На щеках девушки проступил румянец, возмущение исчезло, словно его и не было. Быстро заморгав, Марина произносит:

– Ну всё, всё. Отпускай, а то увидят еще…

– Скажу, что былинку с лица убирал, – подмигнул я.

– Ага, а чтобы не дергалась, запустил руку под юбку, – сыграла Марина бровями.

– Но-но! Я же не лез еще.

– Зато хотел.

– Не-е-ет, ты что. Я сыт, как медведь перед спячкой.

Она неверяще посмотрела.

– Ну чего?

– Еще скажи, что я тебе не интересна.

– Конечно!

– А если огнем в бубен? – подняла она руку.

– Признаюсь, грешен, – охотно пошел я на попятную и, склонившись к уху, говорю: – Я бы и сам испек твои булочки в своих жарких ладонях.

Сопровождаемый хохотом, двинулся к мужской части отряда, ловя равновесие от подскакивающей на кочках и ямах повозки.

– Ты, брат, столь же охочий до женщин, сколько я до денег.

Вейко только крякнул.

– Люблю прекрасное.

– Особенно в постели? – хитро глянул Иван.

– Чего только в постели-то? Можно и не только.

Тут уже рассмеялись вместе. Дед открыл кисет, и я радостно отметил, что табаку там прибавилось. Пока забивает, говорит:

– Спасибо тебе, дружок, что слово замолвил. Вылечила меня ведунья. Ох вылечила! Я словно козлик теперь. Даже и не знаю, куда силы девать.

– Есть место, – улыбнулся я, – и это кабак!

– Скоро будет, – ястребом глянул дед и подстегнул коня.