Глава 3

От монотонного мерцания монитора слезились глаза, раскалывалась от боли голова. Титова сняла очки, нервным движением сложила дужки и тихо взвыла. Она не спала уже тридцать два часа, столько же не ела и почти ни с кем не разговаривала. На столе скопилась гора одноразовых стаканчиков после дешевого, растворимого кофе, который Титова терпеть не могла и от которого начало тошнить. За соседним столом в большом кожаном кресле, недовольно нахмурившись, за ноутбуком сидела Виста. Связь в Зоне ей удалось восстановить оперативно. Макс, добившись своего, отступил. По крайней мере, его цифровых следов ни Вася, ни Виста больше не находили. Но этот случай сильно подкосил репутацию Висты. Еще неделю назад ее авторитет в Зоне был непоколебим и предложения к выгодному сотрудничеству от различных кланов поступали регулярно. Сейчас в сети шло активное обсуждение не только последних событий, но и самой Висты. По мнению многих сталкеров, она продалась и была заодно с Титовой. А что писали про Титову, она ей даже не озвучивала, чтобы в лишний раз не нагнетать и без того раскаленную обстановку. Стоило знать одно – за голову Василисы была объявлена просто баснословная награда. За живую обещали больше, но заказчику вопрос был не сильно принципиален. Столь заманчивое предложение в Зоне мало кто мог пропустить. Тем более, у некоторой части населения Московской Зоны с Титовой теперь личные счеты. Многие потеряли в тот день своих друзей, напарников, соратников, соклановцев. Смерть была справедливой расплатой за алчность, только понять никто этого не мог или скорей всего не хотел. Трудно признаться в том, что твой товарищ погиб из-за собственной жадности. Красивей все это как-то оправдать и обвинить другого. Почему никто не верил в смерть, когда ставил единственной целью нелегальную и на первый взгляд легкую наживу? Такого не бывает, за все в этом мире надо платить, особенно за глупость и жадность.

Сделав глоток остывшего кофе, Титова прижала ладонь ко рту. Ее начала одолевать сильная тошнота. Если Виста последние дни занималась поиском «дыр» и усиливала защиту, то Василиса пыталась найти и восстановить злополучное видеообращение Макса. Оно служило главным доказательством непричастности Титовой ко всему произошедшему. Если оно снова окажется в их руках, то при грамотной подаче общественности это послужит первым шагом к возвращению честного имени. Ей больше не придется прятаться в тени и ежесекундно ждать опасности. Но все было тщетно. Василиса перепробовала все доступные ей способы, но даже общим мозговым штурмом с Вистой они ничего не добились. Все их безуспешные попытки служили демонстрацией абсолютной беспомощности.

– Не может оно бесследно исчезнуть, – уже теряя уверенность, произнесла Виста. – Такого просто не бывает.

– Никаких следов Макса. Вообще. Я взломала канал, по которому он связывался с наемниками. Нет даже намека ни на заказ, ни на самого Макса. Я даже написала и запустила алгоритм, который смог бы узнать его «почерк», но снова безрезультатно.

– По последним слухам он сейчас в Зоне.

Виста поднялась и потянулась, с трудом подавив зевок. Шея и спина болели от сидячей работы.

– Насколько эти слухи достоверны?

– Настолько, что я в этом уверена. Одна птичка на хвосте принесла. Не все ведь еще потеряли ко мне доверие и списали со счетов.

Для Титовой, потерявшей всякую веру, слова Висты стали последней каплей. Несколько последних дней она жила надеждой на то, что получится что-то исправить, но все становилось только хуже. Штурм Периметра коснулся почти каждого в Зоне. Новости пестрили некрологами, в Зону лезли все новые и новые люди – в первые дни, когда Периметр пал и не осталось надежной охраны, попасть в Москву стало проще простого. Не надо было платить военным огромную взятку или рисковать жизнью, пытаясь преодолеть Кордон. Вот она – Зона, только через разрушенную стену перелезь. Для многих это послужило каким-то знаком, и они ринулись испытать Удачу, абсолютно не понимая, в какое страшное место они попали. Пятьдесят процентов таких, желающих по легкому срубить бабла и найти себе приключение на задницу, погибнут в первые несколько дней. Это сухая статистика – не более. Выживать в Зоне – искусство, требующее отличной физической, моральной и боевой подготовки. Но мало хорошо стрелять и точно бить, здесь нужен другой склад ума и хорошо развитая интуиция. Если сможешь прогнуться под Зону и дать ей изменить свое сознание, научишься принимать невозможное на веру и уважать все законы, только тогда из тебя может выйти сталкер.

– Да, – Василиса поднялась. – Все это дерьмо вокруг из-за меня. Исключительно, – девушка не заметила, как начала кричать. – И я пытаюсь это хоть как-то исправить, но у меня ни черта не получается! Сотни людей погибли из-за меня, Женя умер у меня на глазах, твоя репутация рухнула, у «Тантала» сейчас не самые лучше времена, в Зоне хаос! Что?! Что я могу сделать? Ничего уже не вернуть! И черт с ним, с этим видео, я не хочу никак себя оправдывать. Я хочу чем-то заняться, сделать хоть что-то, что сможет улучшить текущее положение, но я не могу, потому что отсюда, из этого подвала, мне ничего не сделать, а на поверхности меня прихлопнут в течение часа. Я уже сотню раз думала о том, что лучше бы я погибла при крушении самолета, но этого не случилось. Что мне сейчас делать?! – голос Титовой сорвался от крика.

– Успокойся для начала, – жестко сказала хакерша.

Виста неожиданно стала строгой и серьезной и это отрезвило Василису. Она проглотила несказанные слова, прикрыла глаза и сделала глубокий вдох и выдох. От крика и волнения поднялось давление и закружилась голова. Уперевшись ладонями в стол, Титова попыталась удержать равновесие и не упасть, но сил ей не хватило, и она снова села в кресло.

– Во-первых, тебе надо привести себя в порядок и выспаться. Сейчас от тебя толку никакого. Во-вторых, перестать заниматься самобичеванием. До добра это не доведет. Мы обе прекрасно понимаем, кто здесь виноват и что этот урод сейчас в Зоне. И явно неспроста. Думаю, к вечеру мой источник донесет подробности. Все, что случилось, изменить уже нельзя, смирись с этим. Тебе не восстановить видео, не найти следов Макса. Все, забей, не бросай больше ресурсы на это. Ты ничем не поможешь и ничего не исправишь. У меня есть один знакомый, он поможет тебе с поддельными документами, Хан даст тебе своих бойцов, и они выведут тебя из Зоны.

– Нет, – покачала головой Василиса. – Моя война еще не закончена.

Виста обреченно покачала головой, не найдя что ответить.

Спорить не было смысла – сильный характер Титовой закалялся с детства. Она всегда была к себе требовательна, самодостаточна и ставила четкие цели, добиваясь их кропотливым трудом. Никогда и никому не позволяла себя сломить, не давала волю слабости и не отступала.

– Признайся мне честно в одном, – неуверенно попросила хакерша.

– В чем? – Василиса подняла усталый взгляд на девушку и невольно напряглась.

– Ведь в большей степени ты страдаешь не из-за всего происходящего в Зоне, а из-за Жени. Ты не можешь простить себя за то, что его больше нет с нами. Все меркнет на фоне смерти родного человека.

Василиса уже было открыла рот, чтобы ответить Висте, но хакерша ей не дала вставить и слова:

– Да, ты во многом винишь себя, но тобой ведь в первую очередь двигает не желание исправить ошибки, не стремление вернуть себе честное имя. Понимаешь, горе очень сильно парализует, но любовь – очень сильный мотиватор. И я не виню тебя в этом, но Женю не вернуть, тебе надо это просто принять. В Зоне все наладится и устаканится, просто надо время, можешь не сомневаться. Ты хочешь мести Максу? Это может привести к новому конфликту, последствия которого могут быть вновь колоссальными.

Виста говорила, а Титова слушала собственное сердцебиение, чувствуя, как тяжело становится дышать, как внутри все сжимается в один комок боли, как наворачиваются на глаза слезы.

Как бы ни хотелось оспорить слова Висты, в глубине души Титова понимала – она абсолютно права. Все происходящее в Зоне меркло на фоне смерти близкого человека. Это эгоистично и неправильно, но Вася ничего не могла поделать с собой. Вместе с Женей она потеряла очень важную часть себя и заполнить эту пустоту было нечем. Боль, поселившаяся внутри, разрушала и не давала жить, дышать, спать, работать. Титова даже до конца не осознала и не смирилась со смертью Жени, не могла принять то, что его больше нет. Сознание отталкивало эту мысль, как жир воду.

– Разве можно разлюбить и забыть человека оттого, что он умер? Он был лучший их тех, кого мне довелось встретить. С момента его смерти, не было ни одной минуты, чтобы я о нем не думала. И я до сих пор не верю, что его нет. Ты можешь назвать меня сумасшедшей, но я уверена, я чувствую, что он жив. Именно это придает мне сил. Не знаю, может он попал в какую-то временну́ю аномалию, или как там у вас это называется? И просто ищет выход! Точно! – Титова громко засмеялась и вытерла выступающие слезы. – Надо проверить аномальную активность в том районе и поискать какую-то ловушку с подобными свойствами! А лучше пойти лично и проверить!

Титова резко сорвалась с места, несколько раз чуть не упала, пока шла к двери.

– Надо пойти и проверить! Я прямо сейчас это и сделаю!

Во взгляде Титовой читалось настоящее безумие, ее сильно затрясло, она то и дело громко смеялась и что-то тихо бормотала себе под нос. Висте удалось разобрать только отдельные слова, но в осмысленное предложение они не складывались.

Схватив со стола стакан с водой, хакерша резко выплеснула его в лицо Титовой.

– Успокойся! – крикнула она. – Все! Василиса, это финал! Смирись! Жени нет! Он умер. Ты это видела, я это видела, и еще с десяток человек! Ты на ногах не стоишь. Я тебя сейчас отведу в санчасть, там тебе поставят укол успокоительного, ты примешь душ и ляжешь спать, поняла?

Вытирая с лица воду, Вася быстро моргала глазами. Кажется, она и сама не поняла, что только что произошло. На фоне всего пережитого у Титовой начинались проблемы с психикой и еще одни сутки без сна добьют ее окончательно.

– Да, – взяв себя в руки, согласилась Титова. – Идем. Прости.

– Вот и хорошо.

Еще раз осмотрев Василису и убедившись, что та пришла в себя и это не уловка, Виста взялась за ручку двери, но с той стороны кто-то сильно и резко потянул ее на себя. Хакерша, не удержав равновесия, рухнула прямо в ноги вошедшего Хана. Он был сильно взбудоражен, и Висте даже показалось, что напуган. На лице обычно безэмоционального сталкера читалась растерянность.

– Что случилось? – ухватившись за руку, протянутую комендантом, Виста поднялась.

– Со мной буквально минуту назад связался Киконин, – Хан быстро вернул внешнему виду привычную суровость и уверенность.

– И? – заметив, что сталкер медлит, Виста протянула руку вперед, предлагая продолжить мысль.

– И он нашел Евгения, – эти слова он произнес, не веря себе. – Я понимаю, что это какая-то чертовщина, но он даже его фотографию прислал.

– Покажите! – закричала Титова, схватив Хана за руку.

Вытащив из нагрудного кармана коммуникатор, сталкер открыл файл с фотографией и протянул Василисе. Та была плохого качества, сделанная при плохом освещении, но несмотря на это, у Титовой не оставалось сомнений – это Женя. Ее Женя.

– Что?! Где он?! Он в порядке? – руки у Васи задрожали, и Хан забрал технику.

– На базе «Тантала». Жив, но очень пьян. Виктор сказал, что утром они выдвинутся к нам и по прибытии расскажет все подробности.

– Я знала… – Василиса впервые за последние дни искренне улыбнулась. – Я чувствовала…

– Думаю, если все пойдет гладко, их можно ждать завтра к вечеру. Капитан обещал отписаться, как они будут подходить, я их встречу.

– Я с вами! – Василиса схватила сталкера за руку.

– Нет, это опасно.

– Прошу вас, – взмолилась Титова.

Комендант повернулся и встретился взглядом с Титовой. Сколько в нем было надежды, любви, тревоги и мольбы, а главное – жизни.

– Хорошо, – сдался сталкер. – Но при одном условии.

– Любое! – закивала Василиса.

– Ты сейчас помоешься, поешь и ляжешь спать.

– Что вы все так меня гоните? – спросила девушка с обидой в голосе.

– Потому что, Вася, ты уже давно не фиалками пахнешь, уж прости.

Невольно сморщившись, Василиса шумно принюхалась. А ведь и правда, последний раз она принимала душ дня четыре назад. Вдруг от себя стало настолько противно и так стыдно, что, тихо извинившись и опустив голову, девушка проскользнула мимо Хана.

С каждой минутой, проведенной под струями горячей воды, усталость чувствовалась все сильней. Мысли в голове уже не путались – потому что была всего одна – о Жене. Он жив. И завтра будет здесь. В это до сих пор не верилось и Титовой даже казалось, что это проделки воображения, а она спит и все это просто снится. В хорошее всегда верится трудней, чем в плохое. И все-таки сомневаясь в реальности происходящего, Титова попыталась проверить – сон ли это или все происходит на самом деле. Она с силой надавила на стену – кафель холодный и мокрый, никуда не провалился и все вполне себе материально. Смыв с себя хозяйственное мыло, она несколько раз выключила и включила воду и подошла к настенному зеркалу. С отражением было все в порядке. Обычно законы физики во сне как следует не работают.

Все происходящее правда.

Поправив седые волосы, девушка смотрела на свое отражение и с трудом узнавала себя. За полторы недели в Зоне она сильно осунулась, похудела, на теле от синяков не было живого места, рану на плече зашили, но та болела до сих пор. Титова провела рукой по животу – ничего, не осталось даже шрама от пулевого ранения. Афин хорошо знал свое дело. Лицо до сих пор уродовал шрам от когтей мутанта. Девушка прикрыла глаза и как сейчас увидела Фугаса, терзаемого мутантом, и свое бездействие в этот момент. Почему-то сейчас в это верилось с трудом. Все произошедшее до сих пор казалось чужим и ненастоящим. Брызнув в зеркало водой, Титова переоделась в чистое и направилась уже было обратно в серверную, как ее перехватила Виста. С огорчением, как родители смотрят на нашкодившего ребенка, девушка посмотрела на Титову и недовольно покачала головой. Их немой диалог длился не больше пяти секунд, после чего Вася развернулась и побрела в комнату отдыха, где ей был выделен диван. Рядом с ним, на столе, кто-то заботливо поставил тарелку с макаронами по-флотски. От запаха еды сразу заурчал живот и началось активное слюноотделение. Практически не жуя, Титова в несколько минут закинула в себя огромную порцию. Казалось, что ничего вкусней она в жизни не ела – все эти дорогие рестораны отдыхали рядом с этой стряпней. Завалившись на диван, Вася поморщилась от боли в теле, но это не помешало ей сразу заснуть спокойным и здоровым сном.

Жадно опустошив заботливо поставленную незнакомцем бутылку воды, Фролов с надеждой, взглядом поискал вторую, но нашел только дрыхнувшего на полу Ранчу. Его даже кто-то заботливо укрыл синим армейским одеялом, а рядом также поставил пол-литра воды. Фролов уже было потянулся за бутылкой, но был перехвачен за руку.

– Я все вижу, – не открывая глаза, грозно сказал Ранчу.

С грустью задержав взгляд на недосягаемой живительной влаге, Женя осмотрелся. Они находились в небольшом помещении, похожим на кладовую. Всю правую стену до потолка заполнили деревянные ящики, слева стояли четыре больших сейфа: тяжелые, выкрашенные в противный серый цвет и помнившие еще лучшие времена Советского Союза. Третья стена была завешана армейскими бушлатами. Под потолком тускло горела лампа. Из приоткрытой двери сочился яркий свет, явно не естественный, а холодный, от лампы дневного света.

Женя совсем не помнил, как здесь оказался. Последнее, что отложилось в воспоминаниях – странный диалог с капитаном, потом Ранчу пришел в себя, они выпили еще (Женя даже представить не мог, под каким предлогом он смог напиться еще больше). И все, дальше провал.

Судя по ошарашенному виду Рыжего, он тоже ничего не понимал. Молодые люди встретились взглядами и оба отрицательно покачали головой. Ни окон, ни часов в помещении не было, невозможно даже предположить, в какой они части базы и какое сейчас время суток.

Дверь распахнулась, яркий свет больно ударил по глазам, и в проеме появился человек. Даже мучимый похмельем и еще до конца не проснувшийся Женя признал в этом человеке вчерашнего капитана «Тантала».

– Ну, доброе утро! – бодро сказал тот.

Молодые люди с этим утверждением бы поспорили, но понимали, что в последствиях виноваты сами.

– Доброе! – скептически согласился Женя, разминая шею. – Который сейчас час?

– Пять сорок утра, – голос капитана, как и он сам, был бодр. – Собирайся, нам пора выходить.

– А я? – Ранчу потер глаза и не с первого раза поднялся на ноги. Его до сих пор штормило после бурной ночи.

Киконин перевел взгляд на Женю и задал тому немой вопрос, мол, что делать с этим парнем? Быстро пожав плечами, Фролов посмотрел на умирающего с похмелья рыжего.

– Да что вы переглядываетесь, как голубки влюбленные? – Ранчу рассмеялся и открыл бутылку с водой, одним махом опустошив ее до половины. – Если капитан поможет тебе найти Василису, то иди с ним. Я был рад оказаться частью твоего большого пути.

– Он в курсе? – Киконин напрягся.

– Догадался, – согласился Женя.

– Я никому ничего не расскажу. Обещаю. Мы с крылатым давно все обсудили.

– Это так? – с недоверием спросил капитан.

– Так, – уверенно согласился Евгений.

– Тогда прощайтесь, и через двадцать минут жду тебя у КПП. Все ваши шмотки и стволы здесь, – капитан скрылся и быстро вернулся с ящиком, в котором было оружие и снаряжение. Вероятно, им вчера хватило сил снять с себя разгрузки и куртки. Он поставил ящик на пол и вышел.

– Ну что, мужик, – Ранчу протянул руку для рукопожатия. – На самом деле в Зоне не прощаются. Плохая это примета. Потому я желаю вам всем Удачи. Не забывай старика Ранчу, контакты мои у тебя есть.

Они пожали друг другу руки и обнялись, как старые друзья. Хоть знакомы они и были всего несколько дней, но вместе пережили столько, сколько не каждому удается за целую жизнь. Андрей оказался добрым и понимающим мужиком, а главное – абсолютно счастливым, прибывшим в Зону, а не сбежавшим в нее от Большого мира. В абсолютном молчании они собрались и разошлись. Ранчу вглубь выставочного комплекса, а Женя, как и было велено, к главному входу. От павильона номер девять, в котором они ночевали, Фролов почти сразу вышел к фонтану Дружбы народов и неожиданно остановился. Главный фонтан и один из символов ВДНХ, имеющий за собой богатую историю, выглядел удручающе. Восьмигранный бассейн и чашеобразный сноп в форме пшеницы обрушились, а сусальное золото с бронзовых женских статуй облезло и те выглядели пугающе. Бассейн был заполнен грязной дождевой водой, в которой плавала листва, мусор и огромное количество чаек. Потревоженные ранним путником, они громко закричали и взлетели, заставив Женю пробежаться. На всей территории Базы аномалии были обведены яркой краской, которая светилась даже ночью. Главный павильон утром уже не казался таким таинственным и мрачным, напротив, чувствовалось величие и мощь. Ночью все всегда кажется более пугающим и покрытым загадками. Еще семь часов назад каждый шорох заставлял пилота вздрагивать, а сейчас, уверенно шагая по главной аллее, страха не было, не чудились в хитросплетениях веток деревьев сюрреалистические мутанты, не пугали тени. Вздохнув полной грудью, Женя распрямил плечи и неожиданно почувствовал облегчение. Словно глупый мотылек, он летел к свету, но до конца в это не верил. Слишком часто все его надежды в Зоне разбивались о суровую действительность, потому он больше ничего не загадывал – боялся.

Когда Фролов подошел к Арке, то почти сразу приметил капитана. Боец курил и внимательно слушал своего соратника, ведя неспешную беседу. Как только Киконин приметил пилота, он выбросил недокуренную сигарету, пожал товарищу руку и поравнялся с Фроловым.

– Готов, – то ли спросил, то ли утвердил капитан.

– Готов, – согласился пилот.

– Правила знаешь? Идешь след в след, команды выполняешь.

– Знаю, – каждое слово оседало болью в голове.

Посмотрев на лицо, полное боли и страдания, капитан вытащил из кармана заранее припасенный блистер с таблетками.

– Держи, – недовольно произнес капитан. – Выпей две, через десять минут полегчает.

Покрутив в руках фольгированную упаковку с таблетками, на которой не было даже названия, Женя с подозрением выдавил две и не запивая проглотил, прислушавшись к своим ощущениям. Вроде, не умер, уже хорошо.

– А куда мы идем?

– На Сухаревскую.

Капитан остановился, достал коммуникатор и провел с ним несколько манипуляций, затем протянул Жене. На треснувший экран Киконин вывел карту, на которой был проложен примерный маршрут следования. Шесть километров. По меркам Зоны – не очень-то и близко, но в компании опытного проводника расстояние не казалось непреодолимым. Тем более, еще вчера они с Ранчу по этой дороге ехали. Этой информацией пилот поделился с офицером, но тот ответил, что по прямой они не пойдут – велика вероятность быть замеченными, а Жене светиться нельзя. Так же, как нельзя офицерам группировки, без особого разрешения, иметь личных дел со сталкерами. Взяв влево, Киконин свернул на улицу Гиляровского, которая шла параллельно проспекту Мира.

На Фролова вновь смотрели грязные, черные окна многоэтажек. Трудно было понять, как местные не превратились в жутких параноиков. В каждом подъезде могла поджидать опасность, из любого окна могли наблюдать через оптический прицел. Не успеешь даже понять, откуда пришла смерть. Один меткий выстрел и в сети появится новый некролог, который со скучающим видом прочтут сталкеры, оставив на карте отметку о том, что ходить здесь не стоит. Возможно, к постоянному чувству опасности местные просто привыкли и научились сосредотачиваться на других вещах. Например, аномалиях. Киконин шел уверенно, но неспешно, сверяя каждый свой будущий шаг с показаниями детектора аномалий. Иногда он останавливался, поднимал с земли небольшой камень и бросал вперед. Чуйка его ни разу не подвела – камень то менял траекторию полета, то увязал прямо в воздухе, словно в киселе, то его резко прибивало к земле.

– Ложись! – крикнул Киконин, и Женя, не разобравшись, в чем дело, ничком упал на землю.

Камушек, брошенный с целью обозначить границы гравитационной аномалии, угодил в самую ее середину, быстро закрутился, набирая невероятное ускорение, и со скоростью звука вылетел из нее, проскользнув над головами путников. Камень пробил лобовое стекло припаркованного автомобиля, выбил заднее, но это ни капли не снизило его скорости. Преодолев еще сотню метров, камень, пробив кирпичную стену магазина, погасил там свою скорость.

Осторожно приподнявшись, молодые люди, не обговаривая, решили больше не рисковать и сделать небольшой крюк через двор, чтобы обойти ловушку, которая на первый взгляд не имела конца и края.

Чудо-таблетки капитана подействовали – Женю уже не одолевала головная боль и тошнота, зато очень хотелось есть и пить. Офицер поднял руку со сжатой в кулак ладонью.

Они замерли одновременно: Киконин в неестественной сгорбленной позе и Женя с еле коснувшимся земли ботинком.

Нет, не показалось.

Земля под ними мелко вибрировала, будто в ее недрах звонили десятки мобильных телефонов. Они чувствовали это давно, но ни офицер, ни Женя не придавали значения дрожи, сбрасывая всё на гудящие от усталости и напряжения ноги. Теперь же к вибрации добавился гул – на самом краю восприятия. Они услышали его оба и сразу – не слухом, а всем нутром ощутив неладное.

– Бежим!!!

Капитан рванул вперед словно бегун, наконец дождавшийся своего старта. За мгновение, пока Женя еще пытался возразить, что в Зоне бегать – смерть, Киконин уже оставил его далеко позади. Секунды хватило, чтобы гул и дрожь окрепли и передались всему телу – Женя рванулся вперед. Бежать – опасно, но оставаться, значит сразу подписать себе смертный приговор, не имеющий отсрочки.

Фролов бежал, не думая и не разбирая дороги, ориентируясь лишь на несущегося впереди Киконина. «Да гори все в Аду!» – промелькнуло в голове, когда Женя перепрыгивал упавшую скамейку, сокращая дистанцию. Если офицер сейчас влетит в аномалию, Женя просто не успеет остановиться и по инерции угодит в нее следом. Земля под ногами начала вибрировать интенсивней. Сердце колотилось в груди, било в висках паровым молотом, все сложней было держать равновесие, когда ступни на долю секунды касались земли. Киконин тем временем влетел в один из дворов. На секунду пилот потерял его из виду за многоэтажкой, а когда сам свернул, Виктора уже не было.

Впереди, куда бежал капитан, земля треснула, оголив огромную черную рану-провал. Трещина дрожала и расширялась – что-то изнутри рвало полувековой асфальт, словно гнилую тряпку. Рев трещины, осыпающаяся штукатурка с домов, звон и визг битого стекла на секунду парализовали пилота, потерявшего опору и чуть не полетевшего в провал. Было очевидно – капитана стоило искать внизу.

Времени на страх не было. Женя в несколько широких прыжков достиг провала трещины, чьи края начали уже круто подниматься вверх. Аномалия жила! Жила и была ненасытна: она хотела поглотить этот асфальт, дома глупых людей, не ведающих, что творят.

– Киконин! – подбегая, заорал Женя в пропасть, но тут же увидел капитана на дне пролома.

Сверху на офицера сыпались куски земли и асфальта. Тот скорчился, закрыв голову руками, чтобы не получить по ней камнем. Жидкая черная грязь покрывала ботинки и одежду Киконина. Не мешкая, Женя скинул с плеча автомат, одним движением максимально распустив ремень.

– Хватайся! – крикнул Фролов, рухнув на острый гребень перелома и перебросив автомат вниз. – Быстрей!

Окружающая какофония звуков заглушила слова пилота, но Киконин все понял без них. Офицер дернулся в своей грязной аномальной могиле, поднял вверх грязное лицо с блестящими белками глаз. Пружиной распрямившись, капитан прыгнул вверх, насколько мог и насколько позволяла поверхность под ногами, но до ремня автомата не достал. Он досадливо зашипел и, обдирая ногти на руках, сполз по отвесной стене обратно на дно, в жижу. За ним вниз полетели комья земли.

– Она становится глубже! Давай быстрей!

Насколько можно, Женя навис над пропастью, чтобы не свалиться в нее самому.

Капитан, оправившись от первой неудачи, бросился еще, взяв небольшой разгон и вонзив в стену пролома нож. На секунду он повис, держась за рукоять ножа, а потом вновь слетел вниз, блеснув острием из пропасти. Киконин откатился к противоположной стене и затравленно глянул исподлобья вверх – так зверь, попавший в капкан, смотрит на охотника.

– Давай же! Бросай хренову разгрузку! С ней не выберешься!

Тяжело дыша, капитан оглянулся, а потом взялся отстегивать карабины непослушными дрожащими пальцами, неразборчиво что-то бурча себе под нос. Грязная лужа уже коснулась его икр, когда разгрузочный жилет плюхнулся ему под ноги. Киконин еще раз взглянул вверх, отошел насколько мог назад, оттолкнулся. Он прыгнул на грязную стену, вжавшись в нее всем телом – так, будто и нет в человеческом организме никаких костей. Он поскреб окровавленными пальцами по куску асфальта, вытянулся насколько мог, чувствуя, как вот-вот снова скатится вниз.

Женя чуть не сорвался вниз, когда капитан ухватился за ремень автомата. Зло зарычав, пилот, рискуя рухнуть в пропасть, ухватился двумя руками за автомат и дернул на себя. Как только над провалом показалась макушка офицера, пилот ухватил бойца за шиворот и вытащил. Аномалия, не давая ни секунды на передышку, задрожала интенсивней. Соратники вскочили на ноги синхронно и, не сговариваясь, рванули по улице, похожей сейчас на вспаханное поле, дальше. Асфальт буквально вырывало, земля уходила из-под ног, появлялись все новые и новые разломы – разной ширины и глубины. И не было этому конца и края. Легкие обжигало огнем, сердце хотело проломить грудную клетку, стучало в висках и не хватало дыхания. Ноги уже заплетались. Киконин тоже выдыхался, он уже сбавлял обороты, чаще спотыкался. Но если он знал, когда все закончится, то Женя не имел никакого представления.

Повторяя все маневры офицера, пилот старался думать только о том, что все скоро закончится. В полуметре от Жени рухнул фонарный столб. Не успев сориентироваться и затормозить, он споткнулся о бетонную опору, полетел вперед, считая метры своим лицом и ладонями. Ощутив спиной, что напарник пропал, Киконин обернулся и, не раздумывая, бросился на помощь Фролову.

– Давай, – ухватив пилота за шкирку и, приведя в вертикальное положение, на выдохе крикнул офицер. – Немного осталось!

Слова капитана открыли у Евгения второе дыхание. Напарники преодолели еще несколько сотен метров, прежде чем интенсивность толчков снизилась в несколько раз. Но даже тогда офицер не остановился, хотя скорость бега и сбавил. Они преодолели расстояние еще в несколько домов, и только тогда капитан слабо махнул рукой и без сил повалился на сырую землю. Женя, вытирая трясущимися руками с лица ручьи пота, встал на колени, с присвистом пытаясь отдышаться. Схватившись за левый бок, пилот сгорбился, опираясь одной рукой о землю. Несмотря на хорошую физическую подготовку молодые люди выдохлись. Киконин зажмурился от сильного головокружения, медленно сел на пятую точку. Он был красный, вены на лице вздулись. Выглядел он жутко – грязный по самые уши. Около пяти минут молодые люди приходили в себя, не забывая при этом следить за обстановкой. Застать их врасплох сейчас было проще всего.

– Надо заняться спортом, – нормализовав дыхание и придя в себя, подвел итог всему офицер.

– Что это вообще за херня была?! – Женя медленно поднялся, чувствуя, как от напряжения все еще трясутся ноги.

– Сейсмическая аномалия. Очень мощная. Обычно площадь покрытия у них от пяти до двадцати метров, редко больше, но чтобы целый район она покрывала – на моей памяти всего второй раз.

– Я попадал в подобную, но ей не сравниться с этой ни по масштабам, ни по интенсивности.

Они оба посмотрели назад, туда, откуда бежали сломя голову, не разбирая дороги. Целая улица превратилась в перепаханное поле, рухнули светофоры, фонари, перевернуло на бок автомобили, а некоторые навсегда застряли в проломах, выбило окна и щедро усыпало все стеклами.

Офицер достал свой планшет, сделал несколько фотографий, пояснив, что среди сталкеров принято предупреждать об опасности. Виста создала простое приложение, в котором в режиме реального времени на карте Московской Зоны можно делать отметки с пояснениями. Коммуникатор в руках капитана издал характерный звук входящего сообщения, и Киконин изменился в лице – немного расслабился и быстро улыбнулся.

– Нас уже ждут, – бодро ответил он. – Буквально… – сталкер несколько секунд смотрел на карту, – через километр встретят.

В один миг они приободрились и, не теряя времени, вернулись к маршруту.

Сердце вновь быстро забилось, но на этот раз от приятного волнения. Внутри разгоралось давно забытое чувство радости, как у школьника перед первым свиданием. Женя забыл и про усталость, и про недавний спринт, про все проблемы последних дней.

Евгений мысленно пересекал финиш, разрывая красную ленту победителя. И как всегда радостные мысли начала разъедать кислота сомнений. Уже не первый раз до заветного финала оставалось подать рукой. И каждый раз происходило что-то страшное. Все последние дни пилот не верил в то, что они смогут выбраться из Зоны, он лишь на это надеялся.

Он вдруг поймал себя на мысли – что и сейчас ждет любого подвоха и не верит в удачный исход, а лишь надеется на него. Плохой это проводник – надежда, но очень хороший попутчик.

– Ну, – напарники вышли к Садовому кольцу, и Киконин остановился. – Вот мы и пришли.

Кольцо, казалось, даже сейчас задыхается от многокилометровых пробок. Только опаздывать сейчас в них больше некому. Покрутив головой по сторонам, пилот невольно поежился от неожиданно открывшегося большого пространства.

– А где… – договорить Женя не успел. Он, проследив за взглядом офицера, увидел троих человек, уверенным шагом приближающихся к ним.

За те почти четверо суток, проведенных за компьютером, Титова успела забыть, как неудобна и тяжела бывает экипировка. Но одевалась Василиса молча – не жаловалась, Хана слушала внимательно и ни о чем с ним не спорила, соглашаясь с каждым словом.

– Да брось ты, Хан. – Виста натянула вязаную шапку и поправила очки. – Мы от базы отойдем километра на полтора-два, не больше.

– Это Зона, – грубо ответил комендант. – И ты это знаешь лучше меня.

– Я все поняла, – вмешалась Василиса, принимая из рук программистки «калаш».

– Хорошо, – в голосе Хана все равно слышались нотки сомнения. – Тогда выходим.

От свежего и прохладного осеннего воздуха побежали мурашки и подкосились ноги. После долгого пребывания в подземке с присущей ей сыростью, затхлостью и отсутствию какого-либо естественного освещения, окружающая реальность казалась ненастоящей. Задрав вверх голову, Титова нахмурилась, подставляя лицо водяной пыли. Сделав несколько жадных вдохов, она распрямилась, дыша полной грудью. Хан сразу сделал замечание и попросил Титову быть более собранной и не отвлекаться. Даже вечно разговорчивая Виста при серьезном и сдержанном командире молчала, но было видно, как тяжело ей это дается. Тишина напрягала.

Хан шел легко, походкой человека, привыкшего к большим дистанциям. Перед собой он бросал мелкие камушки, которыми набил карманы в одной из подворотен. Но все они, не встречая никаких препятствий, пролетали несколько метров и падали на землю. Петляя по дворам, сталкеры вышли на широкую дорогу и остановились. Сейчас она заросла колючкой и мелким, уже успевшим высохнуть бурьяном, поверх которого торчали крыши машин. Круговую магистральную улицу в самом сердце Москвы Титова узнала сразу. Ни один час был проведен в пробке на Садовом. Москва уже не та, а пробки – вот они – ушли в радиоактивную вечность. Но ни машины и не пустырь занимали сейчас хакершу. Девушка вытащила губами из пачки сигарету, мелькнул огонек. Под неодобрительный взгляд Хана она выпустила, чуть отвернувшись, сизый дымок, и тут же уставилась в коммуникатор, стряхнув с экрана табачный пепел. Тут! Они явно тут! Она враз изменилась в лице и забегала глазами, втянув остаток сигареты в себя залпом.

– Вон там! – Виста выплюнула тлеющий фильтр и сморщилась. – Они в начале вон того дома! – девушка махнула рукой в сторону трехэтажного строения, покрашенного в бежевый цвет, обожженного на торце молодой термической аномалией.

– Вижу!

Титова с трудом удержалась, чтобы не подпрыгнуть на месте. Ее обдало жаром, а тело наполнилось непреодолимой жаждой движения – так, будто Василису разорвет от этого топтания на месте. Руки задрожали, бросило в жар. Неужели все позади? Неужели вот именно эта заросшая дорога и остовы машин останутся в памяти, как место их встречи, Жениного воскрешения.

Впереди из-за остова седельного тягача с прицепом показались две фигуры. Она еще не видела лиц, но уже знала, кто они, и оттого дрожь в теле только усилилась.

Человек, шедший первым, так же, как и Хан, неторопливо бросал перед собой небольшие камни, и только затем делал шаг. Как же мучительно медленно они шли! Господи! Василиса дернулась, но тут же остановилась. Нет, бежать нельзя, слишком большой путь надо преодолеть, не зная, где затаилась смерть. И пока она уговаривала подождать себя эти невыносимые секунды, стали видны лица.

Женя. Живой. Не призрак. Не фантазия.

Улыбающийся Женя, почти такой же, как тогда – у трапа самолета. Пусть избитый и израненный, победитель или побежденный, но живой!

Оставалось каких-то несколько десятков метров между ними, когда сил терпеть у Титовой не осталось. Десяток метров – мелочь. Почти все аномалии видны на таком расстоянии даже для ее убитого монитором зрения. Зона должна понять ее. Зона должна хоть раз в жизни простить эту чертову слабость человека! Иначе зачем вообще быть Человеком в Зоне?

– Стой! – заорал Хан, пытаясь ухватить девушку за плечо, но ладонь соскользнула с арамидной чешуи костюма.

Первые три шага – ничего не происходит. Зона поняла ее, услышала! Еще три шага. Когда их с Женей разделяло не больше пяти метров, Титова неожиданно замерла, словно влетела в невидимое препятствие.

Они закричали все разом – и Хан, и Киконин, и Женя. Пилот даже ринулся к ней, но офицер оказался более прозорливым и схватил парня за лямку разгрузки. Пилот потянул руку к девушке, падая, теряя опору. Но Василиса не видела этого. Ее тело, приподнятое над землей невидимой силой, выгнулось колесом, как в средневековых гравюрах о боли и пытках. Гримаса боли перекосила красивое лицо и было видно, что девушке нечем дышать. Она затряслась, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

А затем невидимый мучитель ушел. Зона простила ее. Или ей просто опять стало все равно.

– Вася!!! – закричал Женя, рвясь в невидимую аномалию. – Нет!!!