Глава 4

Белый кафель, белый свет. Почему больницы и лазареты всегда выглядят так – подчеркнуто чисто и подчеркнуто светло? Они все сидели на лавке, поставленной явно для таких вот – ожидающих новостей. Женя нервно тер ладони и всматривался в пыльные ботинки, Хан с Кикониным что-то тихо обсуждали, уставившись в карту ПДА.

Лампа дневного света мигала и давила на нервы и без того раздраженного Киконина. Он то и дело поднимал взгляд к невысокому потолку, желая ее выкрутить, но встать ему мешала заснувшая на его плече Виста, которую не хотелось тревожить. Бросив взгляд на спящую с приоткрытым ртом девушку, капитан закрыл глаза, но даже сквозь опущенные веки чувствовалось монотонное мигание. Рядом нервничал Женя, наматывая километры по коридору. Каждый раз, когда он проходил мимо, офицер слышал невнятное бормотание пилота, в котором он с трудом разбирал даже отдельные слова. Все это длилось уже несколько часов, растянувшихся в бесконечность. Время. Ему плевать на наши чувства, на наши проблемы, на беспокойства. Оно идет своим чередом и для тех, кто его бездарно убивает, и для тех, у кого каждая секунда на счету. В минуты счастья нам кажется, что оно бежит, но в часы страданий – оно растягивается. За кирпичной стеной вершилась Судьба Василисы и никто, кроме бывшего военного врача и самой Зоны, не знал, что ждет девушку. За два часа – никаких новостей, но, несмотря на всеобщее напряжение, никто не рисковал зайти внутрь и что-то спросить.

– Да ради Зоны, – не выдержал и гневно прошептал Киконин. – Сядь и не отсвечивай! Башка от твоего туда-сюда уже раскалывается!

Женя замер с занесенной для следующего шага ногой, медленно обернулся в сторону капитана и сел рядом, сомкнув дрожащие ладони в замке. Пилота не хватило даже на десять минут. Он снова вскочил, поймал на себе недовольный взгляд офицера и медленно сел на место. Но когда дверь в операционную открылась, они оба вскочили, как пружины. Виста, спящая на плече Киконина, завалилась на бок, ударилась головой и ничего так и не поняв, машинально подскочила.

– А! – сонно потирая глаза, ошеломленно крутила головой по сторонам Виста. – Чекаво? – она прищурилась от яркого света.

– Заходите уже! – врач высунулся из-за двери так, будто прикрывался ею, как щитом. – В санблок только грязи не несите, ноги вытирайте! – проворчал он и удалился.

Как только доктор сделал шаг назад, пропуская посетителей, тройка, во главе с Женей, чуть не сбила его с ног.

Вася сидела на кушетке в неестественной позе человека с ровной спиной. Держа граненый стакан рукой с высоко задранным локтем, она понемногу отпивала мутную маслянистую жидкость, морщась при каждом глотке. Топот ботинок и появившиеся в проеме двери люди привлекли ее внимание.

– Женя! – Голосом, полным сомнений произнесла Вася.

Не веря своим глазам, она медленно поднялась. Из онемевших и дрожащих рук выпал стакан, который чудом успела подхватить стоявшая рядом Виста. Брызги разлетелись по кафельному полу. «Почему хакершу впустили раньше их?» – подумал негодуя Женя, но тут же забыл о ней.

– Ты… живой. Женя.

– Как оказалось – да! – парень расплывался в улыбке. – И ты, кстати, тоже!

Не сводя взгляда с пилота, не моргая, словно боясь отогнать видение, девушка медленно сползла с кушетки и подошла к Фролову. Каждый человек когда-то да мечтал увидеть ушедших близких вновь, но не каждому дается такой шанс. Не всех отпускает смерть, но еще реже отпускает Зона. Маленькая женская ладошка легла на небритую щеку пилота. Фролов ощутил, как дрожит Васин голос, руки, как дрожит вся Титова, словно осиновый лист на ветру.

– Женечка.

Пилот вытер соленую дорожку из слез с мягкой щеки и робко, неуверенно, прижал Василису к себе, боясь не рассчитать силы и сделать ей больно. Много, как же много надо сейчас сказать! А хочется просто вот так стоять вечность – как маяк в бурном море. А главное – светить. Светить ей, а она будет светить тебе в ответ – в этом нет сомнения. Поддавшись объятиям, Василиса встала на носочки и коснулась губами Жениного лба.

Они потерялись во времени, в пространстве, позабыв обо всем. О страданиях, которые им пришлось пережить, о боли, о проблемах, о войне вокруг. И о людях, стоявших рядом. Киконин тихо развернулся и бесшумно потянул на себя дверь, решив не портить момент.

– Идем, ребята, – раздалось за спиной. Офицер поманил за собой растерявшихся Висту и Хана.

– Им Зона отмерила вторую жизнь и судьбу. А нам еще первую домотать нужно.

Виста, умиленно посмотрев на парочку, глупо улыбнулась.

– Пс! – недовольно шикнул Киконин, пытаясь привлечь внимание хакерши. Покачав головой, он взял легкую девушку на руки, перекинул себе через плечо и покинул вместе с ней помещение.

Уткнувшись носом в макушку Василисы, Женя успокаивающе гладил ее по спине.

– Ты как себя чувствуешь? – спросил пилот, присаживаясь вместе с Титовой на кушетку.

– Хорошо, только голова сильно болит и кружится. Еще подташнивает, но это ерунда. Сама виновата. Как ты выжил? Что произошло?

– Это очень длинная история. Давай, чтобы ее не рассказывать два раза, мы сейчас все соберемся, и я попытаюсь объяснить. Ты ведь точно нормально себя чувствуешь?

В ответ Титова едва заметно кивнула, и они вместе покинули владения местного врача.

Собраться вместе удалось ближе к ночи, когда часовая стрелка подбиралась к двенадцати. К этому времени Фролов успел привести себя в порядок, помыться, сбрить почти пятидневную щетину и поесть. Дожидаясь Хана, четверка сидела в комнате отдыха: Виста, глупо уставившись в коммуникатор, швыряла птиц в свиней, Киконин читал первую попавшуюся книгу, ни разу за последние десять минут не перелистнув страницу, а Женя с Васей тихо переговаривались. У каждого из них была сотня вопросов к Фролову, но все, прикусив языки, дожидались Хана.

Комендант появился ровно в полночь – сталкер немного запыхался и был взволнован, однако, не зная Хана, заметить по нему это было трудно.

– Добрый ночер, – он пододвинул табурет к дивану и сел напротив молодых людей. – Начнем.

И Женя, набрав в легкие воздуха, начал.

Он ничего не пытался утаить, говорил честно, не упуская никаких мелочей, которые, на первый взгляд, могли показаться несущественными. Рассказал о том, как попал в ловушку, рассказал о странном диалоге с самим собой, о долгом злоключении, о том, как непостижимым образом оттуда выбрался. Поведал историю о встрече с Мороком, о Ранчу, об их сложной дороге, о том, что рыжий понял, кто такой Женя и кого он ищет. Все, как на духу, до момента встречи с Кикониным. Его слушали не перебивая, лишь иногда Виста понимающе качала головой и поджимала губы.

Как только Женя закончил свой монолог, повисло тяжелое молчание, которое, впрочем, длилось недолго. Наперебой заговорили Виста и Василиса, рассказывая, что случилось за время Жениного заточения.

– Вероятно, как только погибла твоя копия, аномалия прекратила свое действие, – подвела итог Виста.

– Морок то же самое сказал. Но сейчас не это ведь важно, верно? Что мы планируем делать? Все это… – Фролов зачем-то осмотрелся, – можно исправить?

– Нет, – быстро и четко ответила Виста. – Все это уже никак не исправить. Сеть сейчас работает стабильно, я продолжаю работать над защитой. Макс в Зоне, его лично вызвал генерал-лейтенант Валерьев, чтобы тот в ближайшие сроки попытался все наладить. Но, увы, у парнишки ничего не выходит.

– Этому ты поспособствовала? – прищурилась Титова.

– Я вообще предпочитаю особо сейчас не отсвечивать и информационный след свой нигде не оставлять, – Виста деланно равнодушно пожала плечами. – Просто это все ему не по силам. Не удивительно, ты ведь провела колоссальную работу, в одиночку трудно все исправить.

– Василиса, Женя, – вмешался в разговор молчавший до этого Хан. – Думаю, вам нужно возвращаться на Большую землю. Виста похлопочет и поможет создать вам новые личности, а я позабочусь о том, чтобы вы беспрепятственно покинули Зону. Больше мы для вас ничего сделать не сможем. Оставаясь здесь, вы не только свои жизни ставите под угрозу, но и безопасность моих бойцов. Рано или поздно на ваш след выйдут. Зона, как ни крути, не такая большая, как кажется.

– Начать новую жизнь никогда не поздно, – поддержала командира хакерша. – Вась, ты бы куда хотела переехать жить? Не хочешь себе домик на берегу Черного моря?

Титова не ответила.

Опираясь на Женино плечо, она медленно поднялась, тяжело и быстро задышала, чувствуя, как по всему телу проходит волна боли. В глазах потемнело, Титова чувствовала, что сознание начинает ее покидать. Мышцы сильно напряглись. Издав крик, Василиса сделала полшага, и рухнула на пол. Лицо ее сначала побледнело, а затем начало синеть. Тело сковали судороги, у рта образовалась кровавая пена.

– Вася!

Первым среагировал и сообразил, в чем дело, пилот. Он быстро очистил площадь вокруг девушки, ногой отодвинув деревянный стол, чтобы Титова не ударилась.

– Держите ее! – приказал Женя, повернув голову девушки на бок, спасая Васю от удушья из-за возможного западания языка. Бросив взгляд на часы, пилот засек время. Судороги охватили все мышцы тела, Титова дергалась, изгибалась, громко скулила в руках Фролова и Киконина, но помочь больше ей было нечем. На четвертой минуте припадка она резко обмякла и заснула глубоким сном.

– Это, черт возьми, что было? – Виста, достав из кармана платок, вытирала рот спящей Титовой.

– Приступ эпилепсии, – удивленно протянул Женя. – Странно, она раньше не страдала подобным, иначе бы обязательно предупредила.

Переложив Титову на диван, Фролов укрыл ее своей курткой и сел в ногах.

– Идите, отдыхайте. Я с ней посижу.

– Если что, ты знаешь, где нас искать, – в дверях сказал Киконин.

Раздвинув диван, Женя лег рядом, но заснуть так и не смог. Казалось бы – не так страшно, эпилептики живут долго и счастливо, но на каком-то интуитивном уровне пилот понимал, что это последствия попадания в аномалию. В таком же состоянии ее оттуда вытащили, и так же несколько часов она проспала глубоким сном, а после почти ничего не помнила. Посмотрев на бледное лицо Титовой, Женя поправил куртку и рефлекторно приобнял девушку, пытаясь согреть. В голову лезли дурные мысли, мешающие не просто заснуть, а нормально жить. Все сказанное Вистой и Титовой с трудом умещалось в черепной коробке. Сложно поверить в то, как один человек смог перевернуть с ног на голову свою жизнь и жизни сотни других людей, даже не подозревавших о его существовании. Титову было искренне жаль, на ее плечи легла безграничная ответственность, ведь так или иначе из-за нее погибли люди. С этой мыслью не смириться, но с ней придется жить. Просыпаться, бодрствовать и засыпать. Каждую минуту, каждый час, каждый день – это будет с ней. Рано или поздно она сломается, Женя это знал. Время не залечит, оно поможет смириться с тем, что взамен жизни пришло существование.

Крутясь волчком, Женя пытался заснуть, но его бросало то в жар, то в холод, он никак не мог улечься. К утру все казалось уже ненастоящим, очень далеким, какой-то подделкой, а не оригиналом. Не верилось даже в мирно сопящую рядом Титову, которая уткнулась носом в его плечо. Часы показывали пять утра, а Фролов всю ночь пробыл в полубреду, не заснув ни на минуту. Услышав шум за дверью, пилот аккуратно перелез через Титову и начал обуваться, но задел стол, с которого с грохотом на пол полетели книги. Затаив дыхание, он посмотрел на Василису.

Разбудил.

Открыв глаза и сонно проморгавшись, та села и недоуменно покрутила головой по сторонам, пытаясь найти источник шума, но обнаружила только Женю, стоящего в одном ботинке.

– Прости, что разбудил, – поднимая с пола книги, извинился пилот.

На лице Титовой застыло недоумение, которое быстро сменилось испугом. Она встала, осмотрелась, словно оказалась в этой комнате впервые, затем в немом вопросе уставилась на Женю.

– Ты ничего не помнишь? – догадался тот.

Титова в ответ медленно кивнула.

– Вероятно, я не помню чего-то важного, так ведь?

Девушка, ежась, внимательно осмотрела себя с ног до головы, чтобы избавиться от определенных подозрений, и когда они не подтвердились, она снова уставилась на Женю.

– Тогда у меня для тебя плохие новости. Вчера у тебя случился приступ эпилепсии.

– Ты серьезно? – Титова села обратно на диван.

– У меня проблемы с чувством юмора? – Женя был раздражен. Но причиной была не Титова, а злость, которую аккумулировали последние события.

– Я никогда не страдала ничем подобным. Может быть, это последствия попадания в аномалию?

– Вась, – пилот, зашнуровав второй ботинок, присел рядом и приобнял девушку за плечи. Он встретился с ее рассеянным взглядом и протянул со стола очки. – Я не врач, я не знаю. Но я очень переживаю за тебя.

– Все будет хорошо, – соврала Титова.

Договорить им не дали, в комнату, услышав разговоры, бесцеремонно ворвалась Виста. Как всегда бодрая, шумная и свежая, будто не было за ее плечами бессонных и трудных ночей. В руках она небрежно держала планшет.

– Короче, я все решила. Уже послезавтра документы на вас будут готовы, так что недолго вам осталось здесь куковать.

Молодые люди даже слова вставить не успели.

– Да не благодарите, я знаю, что я молодец. Но пока вы здесь, я бы хотела попросить Василису о помощи.

– Да, конечно, – Титова натянула на футболку шерстяной свитер. На базе было прохладно. – Все что хочешь, если расскажешь, о чем ты вообще?

Замешательство и абсолютное недоумение медленно, будто неопытный скалолаз, вскарабкались по лицу Висты и осели на бровях. Хакерша несколько секунд внимательно смотрела на Титову, пытаясь понять, шутит та или действительно не понимает, о чем идет речь. Увидев искреннее непонимание, Виста неуверенно начала объяснять:

– Ну мы же неоднократно это обсуждали. Мой знакомый создаст вам новые личности и документы.

– Да? – искренне удивилась Титова. – Это здорово, очень. Я, наверное, забыла. Прости. Так, о чем ты хотела меня попросить?

Женя внутренне напрягся, но старался не показывать этого, дабы не напугать Титову.

– Да там ерунда. Тебе дел-то на полчаса.

Уверенным шагом приблизившись к Васе, хакерша протянула ей планшет, предварительно сняв тот с блокировки.

– Помнишь, одной из разработок для военных у тебя был автоматизированный пулеметный боевой модуль с дистанционным управлением? Я такой же хочу для Хана, но у меня что-то не получается. Не посмотришь? Где-то накосячила, а не очень понимаю – где. Вот исходный код, глянь, пожалуйста.

– Я?

Неуверенно, словно отец, впервые взявший новорожденного, Василиса двумя руками сжимала тринадцатидюймовый планшет. На экране тянулись вереницы из символов, букв и цифр. Она моргнула, тряхнула головой и снова уставилась на текст компьютерной программы.

– Это на каком языке? – Лицо программистки скривилось в искреннем недоумении.

– На эльфийском! – не смогла сдержать сарказма Виста. – Делфи это.

– Че? – зеленые глаза Василисы округлились в недоумении.

– Императивный структурированный объектно-ориентированный язык программирования со строгой статической типизацией переменных, – словно отличник на экзамене, отчеканила хакерша. – Василис, если устала и не хочешь во все вникать, я ведь не обижусь.

– Я не устала. Я, правда, не понимаю, что это.

По голосу и мимике было понятно – Титова не врет. Не моргая, она смотрела в экран и абсолютно не осознавала, чего от нее хотят. Она коснулась сенсорного экрана, когда тот погас, и еще несколько минут пусто пялилась в него, а после вернула планшет владелице.

– Ты же на этом языке кодишь, – Виста даже очки сняла, чтобы не видеть рассеянную Титову. – Жень, – хакерша обратилась к пилоту, – ты что-нибудь понимаешь?

Женя ничего не понимал. Уже давно. Он покачал головой.

– Ладно, – примирительно выставила перед собой руки Виста. – Давайте сходим на завтрак, а дальше вернемся к нашему вопросу.

В помещении, служившим столовой, запах еды перемешался с запахом хлорки, начисто отбивая всяческий аппетит. Хакершу невольно передернуло, а вот Женя, питавшийся в свое время в абсолютной санитарии, даже ухом не повел. Он сразу вспомнил Бар, где запах из туалета смешивался с запахом растворимой еды, вонь от грязных тел с дешевыми сигаретами и алкогольным суррогатом.

Советские тарелки с голубым цветастым рисунком были мытыми, но уже пожелтевшими от времени и плохой воды. Мужчина с суровым и серым лицом на раздаче улыбнулся, стоило ему только завидеть Висту. Они перекинулись парой предложений, вследствие чего у хакерши в тарелке оказался не безвкусный рис, как и всем было положено, а овощное рагу с мясом и сгущенка с галетами из армейского пайка.

Как хорошо быть женщиной! Улыбнулся, пококетничал, покормил обещаниями, а тебя покормили мясом.

Василисе даже улыбаться не пришлось, ей с барского плеча наложили перловой каши с говядиной и в довесок к чаю боец протянул ей шоколадку. Жене же пришлось довольствоваться переваренным рисом и безвкусным чаем. На его доброжелательную улыбку боец только недовольно сморщился.

Ели молча.

Виста и Женя не стесняясь рассматривали Титову, подмечая все ее действия.

– Вась, ты точно в порядке? – подвинув сгущенку на центр стола, робко спросила хакерша.

– Голова сильно болит и слабость. И у меня очень странное ощущение…

– Какое?! – в один голос спросили Виста и Фролов.

– Словно я забыла что-то очень важное. Безумно важное, – руки у девушки затряслись, и чтобы этого не показывать, она отложила ложку и сомкнула их в замок.

– Например? – подавшись через стол вперед, негромко спросила Виста, будто до их разговора кому-то могло быть дело.

– Не знаю. Оно все время от меня ускользает. Будто, – Титова нахмурилась, пытаясь подобрать правильные слова. – Это как пытаться вспомнить слово, которое ты забыл, понимаешь?

Молодые люди в ответ медленно кивнули.

– Оно крутится на языке, в голове, но за него никак не зацепиться.

– Это называется прескевю, – вмешалась Виста.

– А? – Титова даже нахмурилась, когда она услышала незнакомое слово.

– Прескевю, – повторила громче Виста. – Это такой феномен, когда хорошо знакомое слово вертится на языке, а ты не можешь его вспомнить. Но да неважно. Продолжай.

– Ты утром дала мне планшет и попросила помочь. С чего ты вообще взяла, что я в этом разбираюсь?

– Что, прости?

Брови Висты приподнялись, лоб разрезали продольные морщины. Глаза хакерши округлились, и она не заметила, как приоткрыла в удивлении рот. Напряженный до предела Женя только понял, что последние секунд десять он замер и не дышит. Шумно и с затруднением выдохнул.

– Что-то не так, да? – догадалась Титова.

Неуверенность и растерянность быстро сменились страхом. Она схватила Женю за руку, с мольбой во взгляде уставившись на него. У Фролова сердце сжалось и пропустило несколько ударов. Глядя в эти полные боли и надежды глаза, пилот подавился несказанными словами. Он очень хотел соврать и пообещать, что все будет хорошо. Но не мог. Он еще в первые дни пребывания в Зоне дал слово быть честным с этой женщиной.

– Да, Вась, – Фролов сжал хрупкую и неожиданно ледяную ладонь Титовой. – У нас большие проблемы.