Яркое солнце, выглянувшее с утра, оказалось недолговечным; его загородила величественная гряда облаков, и Майлз с Анджелой возвращались к домику садовника в атмосфере таинственности и полумрака. Возникало ощущение, что проклятие все еще висит над островом, хотя Хендерсон и поплатился за осквернение святыни. Трудно было избавиться от мысли, что каждая заросшая тропинка хранит следы враждебных сил, что коренастый дуб и взметнувшаяся к небу лиственница ломают голову над так и не раскрытой тайной. Дауни, где вода с прошлой ночи понизилась на несколько футов, тихонько посмеиваясь и журча, бежала мимо валунов у моста, словно осознавая, что выполнила свой долг стража. И мятущемуся воображению Анджелы почудилось, будто дым из каминной трубы расплывается в воздухе вопросительным знаком.

– Майлз, а на этот раз он говорил правду? – спросила она.

– Почти наверняка. Я задавал вопросы крайне беспорядочно, и он ни разу не сбился. Понимаешь, во время этих ужасных очных ставок всякий может грамотно врать, отвечая на последовательные вопросы. Но если запутать следы, вдруг пропустить пять вопросов и сразу перескочить к шестому, это сбивает с толку, человек начинает путаться, по крайней мере сомневаться. С Летеби этого не произошло, из чего я делаю вывод, что он говорил правду. И вообще я сегодня не заметил, чтобы он со свойственной ему тщательностью подбирал слова. Он даже сказал то, чего никогда не сказал бы, если бы больше знал, чем делает вид, что знает.

– А именно?

– Забыл. Но вспомню. Все, что он говорил, совпадает, насколько мне удалось разузнать, с действительно произошедшими событиями. Это окончательно убеждает меня в том, что он не лжет. И догадаться не мог, потому что просто не знает всего, что тут случилось. Так что, думаю, Летеби можно оставить в покое.

– Но почему ты не спросил у него про ключ от гаража?

– Ты не поверишь, но мне сдается, ему ничего не известно. А я старался по мере сил избежать прокурорского тона. Анджела, ты не против, если я попрошу тебя помолчать две минуты, пока мы дойдем до дома? Теперь у меня, пожалуй, сложилась вся картинка. Хочу еще раз пробежаться по главным пунктам, убедиться… А миссис Уочоуп все время сбивает с мысли.

Лейланд, первый из прибывших гостей, встретил их у входа, и Бридон спросил у него, удалось ли идентифицировать труп.

– Еще бы, – ответил посланец Скотленд-Ярда. – Без всяких яких. Не то чтобы у бедолаги хорошо сохранилось то, что было лицом, но на теле много татуировок, а у нас имелся с них рисунок. Он ведь из тех кочевников, кто делает себе татуировки на случай всяких непредвиденных обстоятельств вроде этих. Могу сказать, у меня гора с плеч, потому что против этого Хендерсона накопился солидный список обвинений, и доказывать их все пришлось бы до второго пришествия. Мне с самого начала не хотелось думать, что это он погиб в гараже. Слишком похоже на несчастный случай, чтобы объяснить полное отсутствие следов. Вам так не показалось?

– Еще как показалось. Вы правы, тут все с первой минуты пошло не так. Скажите, Лейланд, а у вас есть что-то на молодого Летеби? Я только что его выслушал, и, чтобы объяснить все тем, кто вовлечен в эту историю, мне придется повторить его рассказ. Так вот, из признаний Летеби можно заключить, что да, он имел преступные намерения (хотя и не собирался никого убивать), но цепь случайностей уберегла его от нарушения закона, и черты он не преступил. Однако если мой рассказ навлечет на него непредвиденные неприятности…

– Не думаю, что тут имеется повод для беспокойства. Конечно, мы за ним приглядывали, поскольку история с гаражом наводила на мысль о том, что Хендерсона, возможно, убил именно он. Но если все-таки имело место убийство, теперь его надо записать на счет Хендерсона. Скотленд-Ярд всегда готов предоставить мертвым погребать своих мертвецов.

Миссис Уочоуп явилась, страстно желая узнать события минувшей ночи, слухи о которых, предположительно имеющие своим источником чету Макбрейнов, уже взбудоражили округу.

– Дорогая, – сообщила она Анджеле, – в жизни не слышала ничего более поразительного! И как мило со стороны вашей и Майлза было подумать о том, чтобы в будущем гангстеры и им подобные, дабы почувствовать себя в безопасности, всегда кричали: «Ноги вверх!» – и ставили людей на голову. Просто невероятно! Никогда больше не буду с вами спорить, мистер Бридон, если только вы не в домашних тапочках. А теперь, ради всего святого, просветите мою несчастную голову относительно того, что же все-таки случилось. Мне, конечно, известно, и я вам уже говорила, Вернон слишком глуп, чтобы совершить приличное убийство, но я все-таки решительно не понимаю, кто же той ночью обратился в пепел, и вообще, почему это был не Вернон, коли уж на то пошло. Невозможно себе представить, чтобы человек жил с моим племянником под одной крышей и захотел убить кого-то другого. О, мы еще ждем гостей? Ну конечно, сэра Чарлза. Эти деловые люди всегда умудряются опаздывать. О, а вот и вы, сэр Чарлз! Да, мы ждали вас целую вечность. Ну, мистер Бридон, для начала расскажите нам, что мой родственник имеет сказать в свою защиту. А потом сложите все вместе. Я буду очень огорчена, если вы не сумеете этого сделать.

Как и следовало ожидать, откровения, приведенные в предыдущей главе, произвели заметное впечатление на слушателей. Почти каждый новый поворот событий сопровождался взволнованным «Боже милосердный!» со стороны миссис Уочоуп и сдержанным «Что же дальше?» со стороны сэра Чарлза. Лейланду потребовалось некоторое время, дабы убедить обоих, что полиция не может считать правонарушением преступление, которое было запланировано, но так и не совершено. Когда гости наконец успокоились – Анджела к этому времени уже почти приплясывала от нетерпения, – Бридон не стал отклонять просьбу изложить всю историю в том виде, в каком он ее видит.

– Прежде всего зарубите себе на носу, – начал он, – что Хендерсон искренне верил в существование клада, спрятанного на острове Эрран. Да, для Летеби это была скорее игра, да, они с Летеби продумали план, имеющий целью найти в скале псевдоклад, но Хендерсон вполне серьезно искал настоящие сокровища. Далее, он был убежден в том, что подсказка, где их искать, содержится в старой карте, точнее, грубом плане, который висит у вас в Замке Грёз, сэр Чарлз, в комнате, где хранятся хартии, грамоты и документы. Вы, вероятно, узнаете ее по очень грубому, сделанному мной по памяти наброску. Понятия не имею, каким временем она датируется или якобы датируется, но Хендерсон явно думал, что ее составил тот, кто знал, где находится тайник, и что пометок на ней достаточно для того, чтобы его обнаружить. Они с Летеби приехали в замок под предлогом того, чтобы договориться об аренде, и тайком сфотографировали карту, которой Хендерсон придавал первостепенное значение.

Он хотел украсть клад; его вовсе не приводила в восторг мысль делиться с вами, сэр Чарлз, с короной и даже с Летеби. Но Летеби ему был нужен, хотя бы как болван. Лучшее прикрытие для находки и последующего присвоения всамделишного клада, – так, вероятно, сказал он себе, – это спрятать поблизости мнимый и найти его. Будет ли раскрыт мошеннический трюк или нет, не важно, поскольку к тому времени он с настоящим кладом будет уже очень далеко, и расхлебывать кашу придется сообщнику.

– Это выражение восходит к… – начал мистер Палтни.

– Дорогая, – строго обернулась миссис Уочоуп к Анджеле, – вы достаточно хорошо знаете этого человека, чтобы велеть ему заткнуться?

– Ну, тогда скажем «платить по счетам», – улыбнулся Бридон. – Одним словом, вы должны понять, это в истории главное. Летеби собирался искать сокровища, которых, скорее всего, не существует. В случае подтверждения факта их блистательного отсутствия он планировал заработать нечестным трудом, инсценировав находку клада и убедив страховую компанию, что Хендерсон его украл. Он полагал, у Хендерсона такой же план. Но план Хендерсона был совершенно другой. Он хотел, использовав псевдоклад, завладеть настоящим и оставить с носом не столько даже белый свет, сколько самого Летеби. И то, что я, пытаясь раскрутить это дело, был, как вы увидите в дальнейшем, полным идиотом, объясняется глупейшим просчетом: я долго считал, что Хендерсон и Летеби заодно, и только под конец начал понимать, что Хендерсон ведет двойную игру. Если вам будет угодно, Палтни, мы обсудим происхождение этого выражения позже, а пока вам придется, не перебивая, позволить мне рассказать вам о тех, кто натаскан в ведении двойных игр.

Я должен был догадаться обо всем, когда мой взгляд упал на карту, точнее ее снимок. В тот день, когда мы с леди Гермией ходили на остров и миру был явлен псевдоклад, фотография лежала на столе. Леди Гермия, несомненно, действовала по договоренности, согласно которой она должна была привести меня на остров именно в это время. И наличие на столе столь важного документа именно в этот момент наводит на мысль, что его обладатели меня к нему подталкивали. Однако карта была прикрыта, строго говоря, сверху лежала книга. Как я теперь понимаю, книгу положил Хендерсон, чтобы спрятать от меня карту. Летеби хотел, чтобы я ее увидел, Хендерсон – нет, в планы последнего не входило, чтобы я с ней ознакомился. Но я, как последний маразматик, решил, что карту мне подсунули они, и, следовательно, они пытаются обвести меня вокруг пальца. Обвести вокруг пальца, Палтни.

Чтобы создать впечатление, что клад самый что ни на есть настоящий, мошенникам надо было заставить меня думать, будто он был обнаружен именно в месте, указанном на карте. Летеби так и рассуждал. Он уверял меня в этом, и я убежден, он говорит правду. Но я обладаю утомительной привычкой пытаться быть самым умным, и, как тебе известно, Анджела, с меня семь потов сошло, пока я разобрался, где в карте ловушка. Я разобрался, ура, но сделал из этого неправильные выводы.

Вот перед вами карта, точнее, ее копия. Оригинал, как, вероятно, заметил сэр Чарлз, почти такой же грубый. Остров представляет собой почти овал с несколько уплощенными оконечностями. Кроме того, проигнорированы выступ на севере в восточном направлении и на юге в западном направлении. Вот буква Е, которая обозначает просто-напросто восток. Карта была сфотографирована (или снимок был отпечатан) так, чтобы W с другой стороны было не видно, так же как букв N и S, которые, вероятно, тоже есть на карте. Имеются еще буквы В, С и D, которые явно служат указанием. И обратите внимание на пятно, которое на фотографии выглядит так, будто его посадили при проявке. Даже моя жена сразу поняла, что пятно посажено для того, чтобы заляпать букву А.

Предположив, как сделал я, что карта должна ввести в заблуждение, я немедленно пришел к выводу, что пятно на букве А появилось не случайно. Даже безнадежный тупица поймет: сторонний человек, наткнувшись на карту, догадается, что под пятном скрывается буква А. На какое-то время его может сбить с толку буква Е, но рано или поздно до него дойдет, что здесь была А, и место, где предположительно находится клад, находится на пересечении линий АС и BD. (И вы увидите, что псевдоклад был найден именно в точке пересечения двух линий, так, как они помечены на этой карте.) Нет, человек, который хотел заморочить мне голову, не мог пытаться скрыть тот факт, что здесь была А, или причину, по которой она здесь была. Значит, он пытался скрыть от меня ее вид. Почему?

Я не собираюсь дожидаться, пока вы догадаетесь, потому что, по правде сказать, мне самому понадобилась для этого куча времени, хотя к тому моменту я уже достаточно продвинулся. Но если бы я дал вам время, вы бы все поняли, что разные буквы алфавита в разной степени подходят человеку, который хочет сфальсифицировать документ, перевернув его вверх ногами. Например, слово «ОНО» читается что так, что так. Но довольно много букв, если перевернуть надпись, себя изобличат, если одновременно не подставить зеркало или не поместить лист на просвет. На самом деле – как сказал бы Летеби – это буквы В, С, D, Е, и К; по-моему, все. Если написать «ВЕС», перевернуть лист вверх ногами и наставить на него зеркало, то вы прочтете в зеркале «ВЕС». Но если проделать то же самое со словом «ВАС», то вы расстроитесь. Буква А окажется перевернутой.

Вывод: тот, кто пытался ввести меня в заблуждение, хотел, чтобы я прочитал карту вверх ногами и лицом вниз, то есть в зеркальном отражении. Он замазал букву А, которая испортила бы всю игру, и оставил В, С, D – с ними все было в порядке. Он оставил Е, с которой тоже все было в порядке, но сознательно убрал все остальные направления, с ними номер не прошел бы. Поскольку передо мной был фотоснимок, я без труда понял, как это было сделано. Стоит только перевернуть снимок в рамке вверх ногами и лицом вниз, и выйдет то, что нужно, только немного мутно. Но фотография, я забыл сказать, и была мутновата.

К сожалению, у меня не оказалось под рукой зеркала – ты, Анджела, уже улеглась, – но особой сложности задача не представляла. Видимо, на оригинале, до всех этих фотографических фокусов, искомая точка тоже находится в восточной части острова, только ближе к югу, не к северу, чуть южнее того места, где стояла на приколе лодка № 1 – кстати, именно там, где вы, Палтни, в ту ночь ее видели. Итак, я разгадал загадку и принял необходимые меры предосторожности. Но я упорно полагал, что это уловка, при помощи которой Хендерсон и Летеби хотят заморочить мне голову; я не додумался, что это Хендерсон морочит голову Летеби. Я не понял – хотя особой роли это и не играло, – что клад, который на моих глазах вытащили из-под земли, был лишь коллекцией музейных редкостей. Боюсь, это не моя епархия, миссис Уочоуп. Я пришел к следующим выводам: настоящий клад нашли там, где было указано на неискаженной карте. Хендерсон с Летеби отобрали наименее ценные предметы, к тому же неудобные в транспортировке, и перепрятали их в ложный тайник, чтобы выкопать и предъявить городу и миру, а ценные и удобные экспонаты схоронили во мраке ночи, не собираясь никому показывать.

У меня было совсем немного времени все это обдумать, потому что события начали развиваться с бешеной скоростью: пожар, труп, который нашли в запертом гараже… Теперь я, пожалуй, могу переключиться на Хендерсона и объяснить, каковы были его намерения в ту ночь. При помощи карты – настоящей карты – он нашел сокровища. Он копал по ночам и ничего не говорил Летеби. (Обычно он брал с собой фонарь со свечой, отчасти, конечно, потому что он не такой яркий, как электрические, но отчасти, думаю, для того чтобы Летеби не заметил, как здорово они подсели, а это непременно произошло бы, если бы Копатель пользовался электрическим фонарем.) Под конец ему пришлось поторопиться, так как ваш приезд в Мортон, миссис Уочоуп, смешал его планы даже больше, чем планы Летеби. Но клад он нашел и к бегству по воде подготовился. Бежать он, разумеется, собирался, когда все на мили вокруг будут заняты тушением пожара в гараже. Копатель собирался переправить груз на берег и там, как только минует опасность, переложить его в арендованную машину, на которой он развозил свои пледы. Машина должна стоять где-то неподалеку; полагаю, полиция скоро ее найдет. Хендерсон опоил компаньона и, чуть позже украдкой заглянув в комнату, убедился, что пойло возымело действие. Все было готово, оставался только гараж. Хендерсон взял керосиновую лампу и вышел из дома. Он специально вылил остатки виски, который уже не мог вместить сам, чтобы все потом подумали, будто, отправляясь по своим освещенным лампой делам, он был в дрезину пьян. Возможно – так мог думать Копатель, – любопытные сыщики придут к выводу, что он хотел бежать с псевдокладом, пока компаньон спит. Но к каким выводам они там придут, не имело значения, поскольку к тому времени все должны были решить, что он погиб – пал жертвой рокового несчастного случая, опрокинув керосиновую лампу. Никто не узнал бы, что настоящий клад вообще существовал. Что же до псевдоклада, пусть Летеби выкарабкивается, как может. Конечно, никаких выплат со стороны Компании не будет – ведь застрахована была честность Хендерсона, а не его жизнь.

Бридон умолк, и сэр Чарлз, уже некоторое время беспокойно ерзавший на стуле, увидел возможность задать не дававший ему покоя вопрос:

– Вы меня простите, мистер Бридон, ваше повествование восхитительно, если можно так выразиться, проясняет дело, но не считаете ли вы, что нам будет проще следить за ходом вашей мысли, если вы прямо сейчас скажете нам, чей же труп был найден в гараже?

– Ах, вы об этом! Ну разумеется. Правда, я, конечно, не знаю доподлинно, что это был именно он, могу лишь догадываться, но, боюсь, его звали Энгес Макалистер.