– Я было хотел объяснить вам все какое-то время назад, – сказал Летеби.

Они сидели на острове возле дома, где с поросшего разбухшим от воды мхом и вереском пятачка, некогда предположительно бывшего лужайкой, открывался вид на беспорядочно растущие березы и азалии, а на горизонте – на неминуемые рододендроны и орляк. Летеби закинул ноги на круглый каменный стол, испещренный затейливыми надписями – наследием прежних жильцов. Разваливающийся стул, на котором он сидел, накренился до последнего предела. Панаму юноша надвинул на самые глаза, она защищала от опять нещадно палившего солнца, а может, прикрывала стыдливый румянец, заливавший его лицо по ходу рассказа, если, конечно, этот человек еще способен был краснеть. Майлз и Анджела, как и обещали, зашли после завтрака обсудить его положение неофициально, прежде чем на них предсказуемо нахлынет толпа визитеров. Майлз уселся на траву якобы ловить паучков. Анджела – не очень убедительно – взялась за вышивание. Все понимали: Летеби так много нужно рассказать, что смотреть в сторону было актом простого милосердия.

– На самом деле, – продолжил Летеби, – я решился, когда приехала Уочоуп, это все изменило. Мне известно, вы друзья, и я не собираюсь никого обсуждать. Но вы должны понять, я далеко не всегда совпадаю с леди во мнениях, о чем весьма сожалею, поскольку бо́льшая часть того, при помощи чего я могу смело смотреть в лицо миру, зависит от нее. Ну еще какие-то странные обрывочные детские воспоминания. И вдобавок она трещит без умолку.

– Вы уверены, что необходимо говорить о миссис Уочоуп? – спросила Анджела. Питая симпатию к пожилой даме, она не одобряла Летеби и все еще немного злилась на него за то, что прошлой ночью он не оказался Хендерсоном. Точнее, Хендерсон оказался не им.

– Так ведь она, можно сказать, все и напортила, хотя к этому мы еще вернемся. История началась с того, что как-то вечером в приличном подпитии я рассказал Копателю о кладе принца Чарли и о карте на стене, которую, по смутным воспоминаниям, вроде бы ребенком видел в Замке Грёз и связал с кладом – я тогда читал «Остров сокровищ» или что-то в подобном детском роде и примерил историю на себя, знаете, как бывает в таком возрасте. Мне показалось, на бедного Копателя моя ахинея произвела впечатление, хотя потом я пришел к выводу, что на самом деле он решил, что это все-таки ахинея, но захотел выудить деньжищ, разработав дельный план, который я сейчас изложу. Короче, мы наведались в Замок Грёз, и Хендерсон своим карманным фотоаппаратом сделал снимок карты. Полагаю, вы его видели, мистер Бридон, когда заходили к нам.

– Видел. Ведь вы этого и добивались, не правда ли? А кстати, для чего вам было нужно, чтобы я увидел карту?

– Мы опасались, что слишком скорая находка наведет вас на подозрения, и решили, будет чуточку правдоподобнее, если вы увидите, что нам помогло. Разумеется, мы не сомневались, что меньше чем через минуту вы соедините буквы линиями и найдете точку пересечения. Но если бы мы показали эту штуку, попахивало бы каким-то умыслом. Вот мы и оставили ее на столе, дав вам возможность посмотреть самому.

– Знаете, я вовсе не хочу с ходу вас пытать и все такое, но вы не откажетесь поведать мне – это единственная причина, по которой вы оставили карту на столе?

– Вроде бы больше ничего… Не совсем понимаю, к чему вы клоните.

– Хорошо, сформулируем иначе. Существуют ли копии снимка?

– Нет, насколько мне известно, нет. Фотография, конечно, по краям мутновата и наводит на мысль, что ее делали с похмелья, но буквы вышли четко, кроме А, на пленке в этом месте было пятно – вы, разумеется, заметили.

– О, будьте уверены, заметил. Но я избавился бы от множества хлопот, если бы точно знал, что по округе не разгуливает пара копий. Однако продолжайте.

– Знаете, я считал это скорее забавным времяпрепровождением. Не очень-то я верю в то, что Карл Эдуард стал бы разбрасываться драгоценностями, а местные жители оставили бы их валяться, лишь бы не искать. Но мы договорились, что попытаемся, и если клад действительно окажется там, где якобы должен быть, мы его просто выкопаем и поделим с владельцами, все по-честному, без возни под столом. По крайней мере, я намеревался так поступить, и старый бедный Копатель говорил то же самое, но тому, что он говорил, трудно придавать большое значение. Понимаете, сэр Чарлз не самый гнусный представитель рода человеческого, хотя с арендой он крепко нас прижал. Но я бы не хотел оказаться в бегах со шляпой, наполненной сокровищами, на которые у него все права. Не знаю почему, но даже полагая, что вся мораль, а в особенности мораль коммерческая, обветшала, все-таки, надувая светского, как говорится, знакомого, вы испытываете отвратительное чувство.

– Однако чужих это, очевидно, не касается, – сухо вставил Бридон. – А тем более учреждений, страховой компании, например.

– В самую точку. Идея Копателя состояла в том, чтобы, если в указанном месте ничего не обнаружится, привезти какой-нибудь псевдоклад и выкопать его – как полагается и где полагается. Он сказал, проще простого найти компанию, которая застрахует нас от утраты клада, буде мы таковой обрящем. (Он просто блефовал, он не верил, что найдутся простофили, которые на самом деле застрахуют нас на случай, если мы ничего не найдем.) Это означало, что один из нас должен бежать. Очевидно – Копатель, потому как нужно ведь было просто-напросто испариться, по крайней мере на какое-то время, а ему это было проще, особых корней у него тут нет. Кроме того, почему-то представлялось более правдоподобным, что именно я оформлю полис на случай его мошенничества. По его словам, имея шесть часов форы, он гарантированно ушел бы от полиции. А Хендерсон, надо сказать, в этом разбирался.

– Не сомневаюсь, – кивнул Бридон. – Чего я не совсем понимаю, так это в какой мере, до какой степени вы ему доверяли. Вы утверждаете, полис, оформленный вами в Компании, был частью… э-э… ну, скажем, обговоренного вами с Хендерсоном плана. Вы действительно не опасались, что он оставит вас с носом?

– Еще как опасался. Понимаете, Хендерсону вообще нельзя было доверять. На самом деле я как раз собирался рассказать, мы же чуть не поссорились с ним из-за того, как именно ему уходить. Он все твердил, что будет более правдоподобно, если он сбежит с барахлом. А я говорил, что это все прекрасно, но страхование дело ненадежное. И, если честно, не хотел позволить ему – по возможности – прихватить ценности. В конце концов мы договорились, что он улепетывает налегке, а сокровища мы опять закапываем в месте, где оба или кто-то один без труда их найдет.

– Говоря о сокровищах, вы имеете в виду псевдосокровища?

– Так я других и не видел. Вы, конечно, скажете, что псевдоклад, особенно поскольку он должен датироваться, если быть точным, серединой восемнадцатого века, не так-то просто раздобыть, когда у вас в карманах пусто, как у нас с Хендерсоном. Но тут у меня имелся козырь. У тетушки моей неподалеку, чуть севернее Перта, дом, который она предоставила в мое распоряжение, потому что сама им практически не пользуется. И дом этот до потолка набит якобитскими реликвиями; довольно бестолковая коллекция, доложу я вам, а некоторые экспонаты просто приводят в содрогание, но как раз то, что нам было нужно для театрализованного представления. Абсолютно подлинная местная легенда утверждает, что клад Карла Эдуарда состоял из безделушек, подаренных ему французскими дамами. Мне ничто не мешало надергать из этого кошмарного ассорти наиболее ценную на вид ерунду, побросать в саратогский сундук и дать Хендерсону, чтобы он его закопал, а потом опять выкопал. Никто ничего не терял, зато чистый доход за счет страховой компании.

– Я как раз представляю эту компанию, – задумчиво проговорил Бридон. – Не знаю, отдавали ли вы себе в этом отчет.

– Еще как отдавал, с самого начала. На приеме, по-моему, это было у Обри Вентворта, ко мне подошла Гермия Дженнингс и сказала, что вон тот человек очень просил ему меня показать. По счастью, я в тот вечер был более или менее трезв и хорошенько вас рассмотрел, пока вы были заняты другими делами, а потом у кого-то, не помню, про вас разузнал. Конечно, я вас понимаю, вы отстаиваете права Компании. Но видите ли, моя мораль до таких вершин не дотягивается. Страховое дело, на мой взгляд, честная игра. Я рассказываю вам все это, поскольку на самом деле из нашей затеи ничего не вышло, так что вам не удастся спустить на меня цепных псов закона.

– А продолжите-ка вашу историю, – предложила Анджела.

– Да, разумеется. На чем я остановился? Так вот, единственное, чего я не нашел в Мортоне, был якобитский баул. А вещички просто в сырой земле как-то не очень смотрятся. Кроме того, довольно сложно было добиться того, чтобы экспонаты приняли грязный, лежалый вид. Знаете, мы немало потрудились над тем, чтобы серебро потускнело и все такое прочее. В общем, Хендерсон сказал, что купит саквояж в известном ему старом магазинчике в Лондоне, в каком-то медвежьем углу; там не задают никаких вопросов. Признаюсь, я не на шутку разозлился, когда он заявился в Мортон с огромным сундуком, который смастерили будто специально для того, чтобы таскать в нем майские деревья.

– О, так это был его выбор? – уточнил Бридон. – Интересно. Когда вы говорите, что Хендерсон «заявился», вы хотите сказать, у него имелся автомобиль?

– Нет, мне пришлось одолжить ему денег, чтобы он взял машину напрокат; то, что он нашел, было скорее для коммивояжеров, смахивало на небольшой грузовик. Видите ли, он сказал, очень важно, чтобы его заранее хорошо узнали в округе под другим именем и внешностью. А когда он потом пустится в бега и поднимется шум, он вернется к этой своей измененной внешности и никому не придет в голову его подозревать. Мне подумалось, звучит на самом деле разумно. И он решил представиться человеком, который ходит из дома в дом и продает пледы. Чтобы он смотрелся понатуральнее, мы накупили в Глазго несметное количество пледов. Он наклеил усы и еще придумал себе совершенно невозможную бабочку. Звался он Хьюисон – ведь Копатель довольно прилично говорил по-шотландски, не только на этом своем ужасном канадском наречии. Ну вот он и приторговывал пледами, всучивал всем, у кого хватило ума их купить, недели две, до того как мы приступили к осуществлению своей затеи на острове. На самом деле он сказал мне, что вполне тут примелькался.

– Мистер Летеби, почему, ради всего святого, вы позволили ему купить плед из шотландки? – не удержалась Анджела.

Впервые за время беседы Летеби, казалось, слегка смутился.

– Да-а, – расстроенно протянул он, – похоже, вы все тут разведали. Знаете, я велел ему купить эту жуть, поскольку думал, что так его запомнят. Он хотел, чтобы его запомнили, понимаете.

– Действительно запоминается, – признала Анджела, но почувствовав, что это прозвучало не совсем вежливо, попыталась вернуться собственно к теме беседы: – Наверно, эта машина с пледами пригодилась, чтобы привезти сюда сокровища?

– Да, попозже. Мы перевезли «сокровища» из Мортона примерно за неделю до того, как начинался срок аренды. Какой смысл был снимать их с места раньше необходимого, правда? На самом деле, кроме меня, в Мортоне никто не живет, стало быть, можно было не бояться, что кто-то хватится коллекции. А вот переправить ее на остров оказалось действительно непросто, особенно в сундучище, который купил Хендерсон. У меня довольно много знакомых на Флит-стрит, и кое-какие газеты раззвонили об этой истории, так что было нелегко передвигаться, не привлекая к себе внимания фоторепортеров. А сундук бросался в глаза за милю.

– И все-таки брать лодку было ошибкой, – заметил Бридон. – Вернее, вам следовало вернуть ее точно на то же место, откуда вы ее взяли. Надо было захватить побольше веревки. Это была первая насторожившая меня деталь, заставившая задуматься о том, что вы затеяли какую-то игру.

– Как я люблю это выражение – «затеяли игру»! Нравственная пилюля в облатке метафоры из мира развлечений, так что англичанин проглотит и не поперхнется. С этой лодкой, уверяю вас, было совсем не смешно. Понимаете, в последний момент выяснилось, что Хендерсон не умеет плавать, во всяком случае, он так сказал. И лезть в воду пришлось мне, а ночью, доложу я вам, здесь ужасно холодно.

– Моему мужу не нужно… – начала было Анджела.

– … А мистеру Летеби не нужны вводные замечания, – торопливо перебил ее Майлз. – В половине одиннадцатого мы встречаемся с Лейландом, сэром Чарлзом и всеми остальными желающими. Так что, если не возражаете, давайте пробежимся до конца. В день, когда вы приезжали осмотреть остров, вы навестили это место и перевезли груз оттуда, где была пришвартована лодка, где к реке подходит дорога, ведущая на Глендауни, так?

– Да… А откуда вам это известно? Впрочем, неважно. Да, именно так. Мне пришлось переплыть реку с длинной веревкой; перебросив таким образом канат, я привязал его к лодке. А до того мы перетащили лодку на другую сторону острова; это было довольно рискованно, но вроде бы нас никто не видел. Я привязал канат к обоим концам лодки, соорудив нечто вроде парома; Копатель перетянул ее на берег, загрузил, и я вернул ее обратно на остров уже с грузом. Копатель в зарослях орляка там же, поблизости вырыл небольшую яму – сходите посмотрите, сделано на славу, – и мы закопали в ней готовый к употреблению реквизит. Правда, потом мне еще нужно было вернуть эту проклятую лодку обратно к месту причала – и все в мокрющем купальном костюме. На курорте, конечно, ходить в нем приятнее.

– А зачем, собственно, нужен был трюк с веревкой? – спросил Бридон. – Разве на веслах не проще?

– Я ему так и говорил. Но, знаете, в некоторых вопросах Копатель был страшным занудой. Принялся ворчать, что плеск весел будет слышен на много миль, а сундук такой огромный, что либо помешает грести, либо просто навернется в воду и все прочее.

– Так это тоже была его идея? Значит, пока вы там плавали и гребли, Хендерсон просто полоскал ноги. А он проявлял признаки нетерпения?

– Ни капельки. Когда я привязал наконец канат, он даже оказался чем-то там занят, мне пришлось кричать, только тогда он пошел за сундуком. Нет, Копатель вообще никуда не торопился. Правда, время нас не поджимало, и, если бы не жутко холодная вода, было бы довольно занятно.

– Значит, все ваши сокровища вы упаковали в сундук? Как следует? Ничего не могло выпасть?

– Боже мой, так это вы нашли табакерку? Но тогда… Значит, я вчера получил ваше послание? Я-то думал, оно от Копателя. Но вы этого и добивались, разумеется. А знаете, мне нравятся ваши представления об игре. Если вы нашли табакерку на берегу, тогда она выпала, когда мы грузили сундук. Понятия не имею как, мы все отлично законопатили. Я был уверен, там даже мышь не проскочит.

– Еще мы нашли ваши подтяжки для носков, – сказала Анджела. – Они у нас, в домике.

– Благодарю вас, миссис Бридон, рад, что они попали в хорошие руки… Ну что вам еще интересно? Вы, конечно, видели, как я приехал. С Копателем, который переоделся шофером. Потом, если вы следили за мной, я в который раз переплыл реку, а Копатель подобрал меня на дороге, ведущей в Глендауни. Я загримировался, и мы вернулись обратно – вы об этом догадались. Следующие несколько дней, точнее, ночей, было ужасно много дел: перенести в дом этот гигантский чертов сундук, потом утрамбовать его так, чтобы выглядело естественно.

– Вы несли на руках? – спросил Бридон. – Или опять пригодилась лодка?

– Нет, мы боялись вас, лодку не брали.

– Но, кажется, не было никакой необходимости все время хранить сокровища в сундуке? Разве вы не могли облегчить себе жизнь, нося их по частям?

– Да, знаю, Хендерсон так и говорил. Но, понимаете, на самом деле эта идея не приводила меня в восторг. Я как-то меньше беспокоился за коллекцию, если она была заперта в сундуке, а ключ у меня. Хендерсон, надо сказать, не самый надежный компаньон для уединенного пребывания на острове. Он, казалось, вообще не спит, а на меня это место действует так, что около десяти глаза начинают слипаться. Мне даже думается, он что-то подсыпал мне в виски, да я просто уверен в этом, особенно в последнюю ночь. Ну да ладно, значит, мы отволокли сундук в такой, знаете, дровяной сарай, около гаража, и забросали дровами. Пока вроде все шло хорошо, торопиться было некуда. Остров мы сняли на месяц и думали, что чем больше времени уйдет на поиски, тем будет правдоподобнее. Но именно в этот момент появилась тетушка Корнелия и, как я уже сказал, все испортила. Я получил от нее письмо. Погодите, когда это было? Во вторник. В письме она спрашивала, не буду ли я возражать, если она остановится в Мортоне по дороге на север. Придумать предлог для отказа было невозможно, поскольку она хотела только переночевать и знала, что в Мортоне есть люди, которые о ней позаботятся. Но понимаете, это ставило крест на всей затее, точнее, заставило нас ужасно торопиться. Потому что свои якобитские штучки Корнелия бережет как зеницу ока и, конечно же, пошла бы проверять, все ли они на месте и все ли с ними в порядке. Так что оставалось только найти клад раньше, чем мы планировали, то есть в среду, и организовать исчезновение в четверг, разумеется, объединив бегство Хендерсона с возвращением побрякушек в Мортон. По счастью, получилось, ничто не предвещало, что все пойдет наперекосяк, хотя времени у нас было совсем немного. На самом деле я предлагал найти клад во вторник, но Хендерсон и слышать об этом не хотел.

– О, и почему же? – поинтересовался Бридон.

– Сказал, не успеет найти подходящую расселину в скале, закопать, да потом еще и выкопать. Так что в конце концов договорились на среду.

– И позвонили леди Гермии с просьбой привести меня?

– Такая мысль просто напрашивается, правда? Во всяком случае, вы пришли, так что эта часть истории вам известна.

– Значит, вы закопали клад накануне, во вторник ночью.

– На самом деле в среду утром, безбожно рано. Копатель сказал, если мы отправимся туда слишком рано, нас могут увидеть, и я пошел спать, а он разбудил меня на рассвете. Как я уже сказал, не исключено, он что-то подсыпал мне той ночью. Помню, я проснулся с прегадким ощущением во рту. А работка еще та, доложу я вам, надо было перетащить сундук через вершину холма, а нас всего-то двое, а он как будто бы стал еще тяжелее. Но мы справились, и Копатель аккуратно его закопал. Так что все было готово, и я, повторюсь, оставил карту на столе, уверенный, что вы во всем разберетесь.

– М-да… А кстати, почему карта была под книгой?

– Под книгой? Случайно, скорее всего. Я оставил ее сверху. Странно. Но какая разница, ведь сработало… Затем надо было избавиться от барахла до приезда треклятого оценщика. Он бы тут же увидел, что особой ценности оно не представляет, и, кто знает, может, даже узнал бы кое-какие экспонаты из Мортона. Я устроил так, чтобы он приехал с утра, а Хендерсон должен был усвистеть с кладом еще раньше. Боюсь, сейчас будет сложно. Скажите мне, когда начнете путаться, ладно? Мы, конечно же, разыграли карту уморительного шофера. Хендерсон должен был надеть маску и костюм и отвезти меня на вокзал; а вы должны были решить, что он остался на острове. Я даже написал вам письмо с просьбой присмотреть за Хендерсоном, пока меня не будет, и собирался оставить его по дороге на вокзал в домике садовника. Правда, до этого не дошло, и письмо я сжег. Я там просил вас пригласить Хендерсона на гольф или что-нибудь в этом роде. Разумеется, предполагалось, что вы придете к нам и не обнаружите ни Хендерсона, ни сокровищ.

– Да, понимаю. Клад вы, конечно, увезли на машине. Вам не кажется, что все это довольно прозрачно?

– О, все было продумано тщательнейшим образом. Мы должны были доехать до вокзала, у каждого был обратный билет. Я должен был сесть на поезд в Инвернессе, а Копатель – разумеется, в гриме – ехать на машине до Авимора. Преимущество этой железнодорожной ветки в том, что можно ехать наперегонки с поездом. В Авиморе Хендерсон должен был снять костюм, засунуть его под сиденье автомобиля и сесть на поезд с багажом в виде большого чемодана с наклейкой, на которой большими буквами было написано «Дж. Хендерсон», что, как мы полагали, привлекло бы к нему внимание. А я тем временем должен был сойти с поезда, оставив багаж, нацепить усы и на машине доехать до Блэр-Атолла. Там мы опять должны были поменяться местами: я должен был приехать на вокзал одновременно с поездом, без шляпы и всяких этих глупостей, и опять войти в свой вагон, как будто просто гулял по платформе. Копатель же должен был проехать небольшое расстояние до Питлохри (от этой станции мы добираемся до Мортона), там подкатить к вокзалу и встретить меня, как полагается, почтительно поздоровавшись и все такое. Псевдошофер должен был обратить на себя внимание в разных местах, улавливаете мысль? В общем-то это нетрудно.

– Неужели нельзя было организовать исчезновение Хендерсона как-нибудь попроще?

– В такой спешке нет. На наклейке было указано, что багаж следует до Лондона, правда, полиция могла спохватиться, что интересующий ее пассажир сошел в Блэр-Атолле. Но только его в любом случае невозможно было связать с мнимым шофером. Ведь легко доказать, что шофер ехал от Инвернесса до Питлохри на машине, а Хендерсон, и на это нашлись бы свидетели, по меньшей мере один перегон сидел в поезде.

– Понятно. И несомненно, остроумно. А это была его идея или ваша?

– Моя, от начала до конца. На самом деле Копателя не очень волновало, как он сойдет со сцены; просто сказал, что справится. Понимаете, если вы привычны к путешествиям и трансатлантическим лайнерам, исчезнуть-то не сложно. Главное, выехав из Мортона, он собирался двинуть на Глазго по западной прибрежной ветке, это недалеко. Что касается его доли страховки, она оставалась бы у меня, до тех пор пока он, ничем не рискуя, со мной свяжется.

– Пожалуй, ему это могло показаться несколько ненадежным. Ладно, в среду вечером, вы оба, готовясь привести в исполнение свой план, конечно, нервничали. Потом вы, поскольку почувствовали вялость и, возможно, были одурманены, отправились в постель, уснули и спали до тех пор, пока я не вломился к вам с криками «Пожар!». Так?

– Видите ли, я не до конца уверен. Вы ведь знаете, как бывает, когда вам на самом деле до смерти хочется спать. Трудно сказать, просыпались вы на мгновение или вам просто приснилось. Вряд ли я стал бы давать показания под присягой, но у меня такое ощущение, что ночью я проснулся и видел, как старина Копатель подглядывает в щелочку моей двери. Так родители смотрят, заснул ли ребенок. Только я, наверно, тут же опять провалился, так что ручаться не могу. Но вероятно, именно поэтому, когда вы меня разбудили, я первым делом подумал про Хендерсона и был готов поверить, что с ним случилось что-то ужасное.

– Полагаю, вы решили, что это Хендерсон сгорел в гараже – сначала. Мы все так решили. Может быть, вам вопрос покажется дерзким, но я все время ломал себе голову: вы так думали вплоть до минувшей ночи, пока не увидели его на берегу?

– А что мне еще было думать? Но мы несколько забегаем вперед. А в тот момент у меня даже сомнений не возникло в том, что произошло. Хендерсон меня опоил и собирался ночью дать деру с кладом, но сам несколько перебрал и, как полный идиот, когда пошел вывозить машину, взял керосиновую лампу. Потом он ее уронил, ну и загорелось. Я решительно не мог понять, как дверь оказалась заперта. И до сих пор не понимаю, хотя, конечно, похоже, ее запер Хендерсон. А это, видимо, должно привести к выводу, что у Хендерсона на кого-то был зуб – бог знает, на кого и за что. И он с этим кем-то довольно затейливым способом разделался. Но тогда, повторюсь, я решил, что дверь просто захлопнулась, от чего сдвинулась щеколда замка. Полагаю, если она чуть выдвинута, в принципе это возможно. Но если вы спросите меня, чем хоть одна живая душа могла заниматься той ночью в гараже, кроме, разумеется, Хендерсона, я пас, просто не представляю. А вы?

– Согласен, трудно понять… А накануне вечером машина стояла в гараже? Потому что если да, то, конечно…

– На самом деле, перед тем как завалиться на боковую, я пошел в гараж проверить, все ли готово. Машина была там. Так что вывел ее, полагаю, Хендерсон. И правильно сделал, потому что на следующий день она мне нужна была позарез. Времени на обдумывание хитроумного плана не оставалось; я просто запихнул проклятое якобитское старье в отделение для инструментов, а в общем-то, куда пришлось, и рванул в Мортон. Еще я очень переживал из-за табакерки, ее отсутствие могла заметить Корнелия. Поездочка была еще та, скажу я вам; я буквально засыпал за рулем и в ужасе просыпался. Но я все успел; если бы тетка чего-то хватилась, я бы, конечно, уже знал. Последние дни мне было совсем невесело, но, понимаете, приходилось торчать тут. Ведь если бы я уехал, возникла бы куча подозрений. Все же думали, что это я укокошил старину Копателя.

– А других причин нет? – спросил Бридон. – Я поигрывал мыслью, что вы, может быть, надеетесь найти настоящий клад. Что вы подумали, прочитав мое вчерашнее послание? Там говорилось про пятьдесят на пятьдесят.

– Допустим, послание настоящее, от Хендерсона (в чем я вовсе не был уверен). Тогда из него можно заключить, что Хендерсон попытался провернуть какой-то другой, свой план, но у него не получилось и он вернулся к нашей изначальной идее, а именно разуть «Бесподобную» и барыш поделить пополам. Мысль о том, что Хендерсон решился на доброе дело и предлагает со мной поделиться, я, разумеется, даже не рассматривал. Вы его не знали, в противном случае поняли бы меня. А кстати, по-вашему, он болтался тут все это время? Мне бы хотелось с ним переговорить, прежде чем он грохнулся в воду. Он, конечно, гадко со мной поступил, но все-таки я хотел бы уладить с ним кое-какие вопросы. Прошу вас, мистер Бридон, скажите, что вы на самом деле обо всем этом думаете. Вы наверняка понимаете много такого, чего я не вижу.

Бридон взглянул на наручные часы.

– Пора домой, – сказал он. – Я договорился, что минут через десять к нам заглянет несколько человек, которых интересует эта история, и я с удовольствием поведаю им все, что вы мне только что рассказали, если позволите, а потом, полагаю, мне придется попытаться реконструировать действия Хендерсона. Если вы желаете узнать все поскорее, милости просим, присоединяйтесь к компании. Если нет, можете проведать нас вечером.

– А что, собственно, за компания?

– Ну, один мой друг, из полиции, мы вместе были на фронте. Он приехал, поскольку проделки Хендерсона вызывают его должностное любопытство. И конечно, сэр Чарлз.

– Я-то как раз всегда считал, что, учитывая обстоятельства, в которых обычно сталкиваешься с полицейскими, с ними легко поладить. Но сэр Чарлз невыносимый зануда… Кто-нибудь еще?

– Миссис Уочоуп грозилась заглянуть.

– Вопрос решен. Я готов выслушивать замечания, касающиеся моего поведения, от кого угодно, только не от тетушки Корнелии. Она чересчур эмоциональна, особенно когда речь заходит о движимом имуществе. Но если не возражаете, буду счастлив побеседовать с вами вечером. Вы точно не хотите ничего больше узнать? Я уже много месяцев не испытывал такого порыва искренности. А кстати, миссис Бридон, готов ответить на ваш вопрос. Помните те колючки? Это все-таки не морской укроп. Я тут нашел справочник дикорастущих растений, спустился к берегу и сверил.

– Как мило с вашей стороны. Мистер Палтни говорил, что видел вас с лестницей. Простите, что взвалила на вас свои проблемы.

– Да, здесь трудно уединиться. Верно, я брал лестницу. Если честно, робею карабкаться по скалам. Вы ведь помните, каких усилий мне стоило тогда спуститься. А тут столько переносных лестниц, вот я и решил избавить себя от нервного потрясения. Я захвачу вечером книгу и покажу вам растение, которое имею в виду.