Глава тридцатая
Джей ехал в Уильямсберг, преисполненный самых радужных надежд.
Его глубоко расстроили политические воззрения соседей. Все они принадлежали к числу либеральных вигов, и среди них не нашлось ни одного тори, но он питал уверенность, что в столице колонии найдет людей, преданных королю, настоящих консерваторов, которые увидят в нем ценного союзника, примут с распростертыми объятиями и помогут построить карьеру в системе управления штатом.
Уильямсберг оказался городом небольшим, но отчасти даже величественным. Главная улица – Дьюк-оф-Глостер-стрит – протянулась на целую милю, а в ширину превышала сто футов. По одну сторону располагался Капитолий, а по другую – колледж Уильяма и Мэри. Эти два грандиозных кирпичных здания с их типично английской архитектурой придали Джею дополнительной уверенности в несокрушимой мощи монархии. Имелся свой театр. Повсюду встречались магазины и мастерские ремесленников, изготавливавших серебряные подсвечники и обеденные столы из красного дерева. В лавке печатной продукции с собственной типографией фирмы «Пурди энд Диксон» Джей купил свежий номер «Виргиния газетт» – периодического издания, заполненного объявлениями о беглых рабах.
Состоятельные плантаторы, образовывавшие правящую элиту колонии, обитали в своих загородных особняках, но заполняли Уильямсберг с началом очередной сессии ассамблеи, заседавшей в Капитолии, а потому в городе не ощущалось недостатка в гостиницах со свободными сейчас номерами. Джей занял комнату в таверне «Рейли» – приземистой и обитой досками постройке, где наверху, почти под самой крышей сдавались спальни.
Он оставил записку и свою визитную карточку в секретариате дворца, но пришлось дожидаться три дня, чтобы ему назначил наконец встречу новый губернатор барон де Ботетурт. Он получил-таки приглашение, но не для личной аудиенции, как ожидал, а на прием, куда явились еще не менее пятидесяти гостей. Стало ясно: губернатор пока не осознавал, что Джей мог стать для него важным союзником посреди враждебного окружения.
Дворец располагался в конце длинной подъездной дорожки, отходившей на север примерно в самой середине Дьюк-оф-Глостер-стрит. Это было еще одно типично английского вида здание с высокими каминными трубами и окнами мансард, выходившими на крышу, напоминая богатый сельский особняк. Импозантный холл при входе украшала коллекция кинжалов, пистолетов и мушкетов, выставленная в тщательном порядке, дабы подчеркнуть силу королевской армии.
К сожалению, сам Ботетурт оказался полной противоположностью той личности, какую надеялся увидеть перед собой Джей. Нынешняя Виргиния нуждалась в строгом и суровом властителе, способном вселить страх в души столь склонных к неповиновению колонистов, а Ботетурт выглядел добродушным толстячком, напоминавшим преуспевающего виноторговца, созвавшего потенциальных покупателей на дегустацию своего товара.
Джей наблюдал, как он приветствовал гостей в длинном бальном зале дворца. Этот человек понятия не имел, какие зловещие планы подрывной деятельности могли вызревать в умах плантаторов.
Среди приглашенных числился и Билл Делахай, обменявшийся с Джеем рукопожатием.
– Что вы думаете о новом губернаторе?
– Не уверен, что он еще хотя бы начал понимать, с какими сложностями ему придется столкнуться, – ответил Джей.
– Он может оказаться гораздо умнее, чем кажется на первый взгляд, – возразил Делахай.
– Хотелось бы надеяться.
– На завтрашний вечер губернатор наметил большую вечеринку для игры в карты. Не желаете ли, чтобы я вас представил и вы тоже приняли в ней участие, Джеймиссон?
Джей не садился за игорный стол ни разу с того времени, как покинул Лондон.
– Разумеется, – ответил он.
В гостевой столовой, находившейся позади бального зала, подали вино и пирожные. Делахай представил Джея нескольким мужчинам. Рослый и крепкий человек, по всем признакам очень богатый, спросил:
– Джеймиссон? Семья Джеймиссон происходит из Эдинбурга, если не ошибаюсь. Вы – один из них?
Его тон никак нельзя было назвать приветливым.
В лице собеседника проглядывали смутно знакомые черты, хотя Джей пребывал в абсолютной уверенности, что никогда не встречался с ним прежде.
– Нашим семейным гнездом является замок Джеймиссона в графстве Файф, – отозвался на его вопрос Джей.
– Тот самый замок, который некогда принадлежал Уильяму Макклайду?
– Совершенно верно. – Джей понял, что мужчина напоминает ему брата Роберта: те же светлые глаза, та же строгая и жесткая линия рта. – Боюсь, я не расслышал вашего имени…
– Я – Хэмиш Дроум. Тот замок должен по праву принадлежать мне.
Джей не смог скрыть, насколько поражен этим известием. Дроум была девичьей фамилией матери Роберта Олив.
– Значит, вы и есть давно потерянный нами родственник, который отправился в Виргинию!
– А вы, должно быть, сын Джорджа и Олив.
– Нет. Их сын – мой сводный брат Роберт. Олив умерла, и отец женился вторично. Я – младший из сыновей в семье.
– Вот как! И Роберт выкинул вас из родного гнезда точно так же, как его мать поступила со мной.
В ремарке, брошенной Дроумом, звучали несколько оскорбительные нотки, но Джея гораздо больше заинтриговало то, что подразумевал этот человек в подтексте своих слов. Ему вспомнились пьяные откровения Питера Маккея во время свадьбы.
– До меня доходили слухи, что Олив могла подделать завещание.
– Точно. И она же убила дядю Уильяма.
– Что?!
– В этом не может быть сомнений. Уильям не страдал никакими заболеваниями, но, будучи по натуре ипохондриком, любил внушать себе, что очень болен. Он должен был дожить до весьма преклонных лет. Однако через шесть недель после появления Олив внезапно изменил завещание и скончался. Поистине зловещая женщина.
– Ха!
Джей почувствовал странного рода удовлетворение. Почти возведенная в ранг святых Олив, чей портрет красовался на самом почетном месте в замке Джеймиссона, была убийцей, заслуживавшей виселицы. Джей всегда терпеть не мог, когда о ней говорили только с почтительным трепетом, и сейчас с мстительной радостью впитывал мнение, что на самом деле Олив оказывалась самой безжалостной злодейкой с черным сердцем.
– А вы разве не получили вообще ничего? – поинтересовался он у Дроума.
– Ни единого акра земли. Я прибыл сюда, имея при себе только шесть пар добротных носков из шотландской шерсти, а теперь являюсь самым крупным торговцем галантереей во всей Виргинии. Но я ни разу не отправлял писем на родину. Честно говоря, опасался, что Олив найдет способ отобрать у меня и нынешний процветающий бизнес.
– Но как это возможно?
– Не знаю. У меня нет ответа. Похоже, я просто стал суеверен. Рад был услышать, что она мертва. Вот только сынок, как кажется, во многом похож на нее.
– Лично я всегда считал его в большей степени наследником характера нашего отца. Он ненасытно алчен и предельно скуп, от кого бы ни достались ему эти приятные качества натуры.
– На вашем месте я бы постарался не давать ему даже своего адреса в Америке.
– Ему достанется в наследство вся деловая империя отца. Не представляю, чтобы он польстился еще и на мою крошечную плантацию.
– Но не стоит рисковать. Стопроцентной уверенности у вас быть не может, – сказал Дроум, но на сей раз Джей решил, что тот все излишне драматизирует.
Джею так и не удалось побыть с губернатором наедине до самого конца приема, когда гости начали постепенно расходиться через садовую калитку. Он ухватил губернатора за рукав и приглушенным голосом сказал:
– Мне хотелось заверить вас, что я абсолютно предан вам лично и монархии в целом.
– Превосходно, превосходно! – громко отозвался Ботетурт. – Сделать подобное заявление – это очень мило с вашей стороны.
– Я прибыл сюда недавно, но был совершенно скандализирован взглядами наиболее видных людей в этой колонии – просто скандализирован. Как только вы окажетесь готовы задавить изменнические настроения и сокрушить оппозицию, я сразу же встану на вашу сторону.
Ботетурт окинул его жестким взглядом, наконец приняв его слова всерьез, и Джей понял, что за добродушной и легкомысленной внешностью этого человека скрывается опытный и проницательный политический деятель.
– Очень благородно, но будем надеяться на ненадобность прибегать к излишнему подавлению и сокрушению. Я считаю силу убеждения и умение вести переговоры значительно более эффективными методами, воздействие которых длится долговременно, знаете ли. До свидания, майор Уилкинсон! Миссис Уилкинсон, рад был с вами познакомиться!
Убеждение и переговоры, думал Джей, выходя из сада. Ботетурт угодил в змеиное гнездо, но собирался вступить в переговоры с его ядовитыми обитателями.
– Интересно, скоро ли он поймет реальное положение дел здесь? – обратился он к Делахаю.
– Как я полагаю, он уже все понимает, – сказал Делахай. – Он знает, что не стоит оскаливать зубы, пока не готов по-настоящему укусить.
Тем не менее уже на следующий день дружелюбный и улыбчивый губернатор распустил генеральную ассамблею штата.
* * *
Мэттью Марчман жил в доме, обшитом выкрашенными в зеленый цвет досками, который располагался рядом с книжным магазином на Дьюк-оф-Глостер-стрит. Делами он занимался в парадной гостиной, где сидел в окружении юридических трактатов и разного рода документов. Это был маленький и нервно подвижный человечек, похожий на поседевшую белку, когда метался по комнате, чтобы достать нужный листок из одной кипы и засунуть в другую.
Джей подписал закладную на свою плантацию. Сумма полученной ссуды откровенно расстроила его. Всего четыреста фунтов стерлингов.
– Мне повезло выбить хотя бы эти деньги, – твердил ему Марчман. – Положение в табачном бизнесе складывается плачевно. Не уверен, что ваше хозяйство можно продать даже по такой цене.
– Кто стал моим кредитором? – поинтересовался Джей.
– Это синдикат, капитан Джеймиссон. Только так совершают подобные сделки в наши дни. Есть какие-то обязательства, которые вы хотели бы уладить с моей помощью немедленно?
Джей принес с собой кучу неоплаченных счетов, расписки за все долги, наделанные им со времени прибытия в Виргинию почти три месяца назад. Он передал их Марчману, тот бегло просмотрел бумаги и подытожил:
– На погашение этого уйдет около ста фунтов. Я вручу вам свидетельства об уплате до того, как вы покинете город. Но только непременно дайте мне знать, если купите здесь еще что-нибудь.
– Да, это входит в мои намерения, – сказал Джей. – Мистер Смайт как раз продает экипаж с парой породистых серых лошадей. Кроме того, мне понадобятся еще двое или трое рабов.
– Я оповещу всех, что вы располагаете нужными средствами, хранящимися у меня.
Однако Джею не пришлась по душе идея одолжить столько денег, чтобы оставить их все в руках адвоката.
– Выдайте мне сотню фунтов золотом, – попросил он. – Сегодня вечером намечается крупная карточная игра в «Рейли».
– Как прикажете, капитан Джеймиссон. В конце концов, это ваши деньги.
* * *
От четырехсот фунтов мало что осталось, когда Джей вернулся на плантацию в своем новом экипаже. Он проигрался в карты, купил четырех девушек-рабынь и не смог ни на фунт сбить цену, назначенную мистером Смайтом за карету и лошадей.
Но на какое-то время он сумел погасить все свои долги. И теперь снова мог пользоваться кредитом у местных торговцев, как поступал прежде. Его первый урожай табака будет готов к продаже вскоре после Рождества, и с новыми долгами он сможет разделаться вырученными за него деньгами.
Его беспокоило, что скажет Лиззи о тратах на новый экипаж, но, к его облегчению, она едва ли вообще обратила на дорогую покупку внимание и ни словом о ней не обмолвилась. Ее ум явно занимало нечто другое, о чем ей не терпелось поговорить с ним.
Как обычно, во взволнованном состоянии она становилась особенно красива. Ее темные глаза приобретали живой блеск, кожа лица розовела и словно чуть сияла. Однако он больше не ощущал вспышки физического влечения, стоило ему только увидеть ее. Беременность жены лишила его уверенности в себе. Он считал, что будущая мать, вступавшая в интимные сношения в период беременности, может нанести вред младенцу. Но подлинная причина охлаждения крылась не в этом. Сама по себе мысль о Лиззи в роли матери отталкивала от нее Джея. Он давно проникся убеждением, что для матерей любая похоть навсегда исключалась. Кроме того, занятия любовью быстро становились трудноосуществимыми практически: слишком мешал ее разросшийся до необъятных размеров живот.
Едва успев поцеловать его при встрече, она сообщила:
– Билл Соуэрби сбежал от нас.
– Неужели? – Джей оказался искренне удивлен. Мужчина скрылся, даже не получив причитавшегося ему жалованья. – В таком случае хорошо, что есть Леннокс, чтобы заменить его.
– Как я думаю, именно из-за Леннокса ему пришлось уйти. Соуэрби, насколько я поняла, проиграл ему много денег в карты.
Вот здесь ничему удивляться не приходилось.
– Понятное дело. Леннокс отлично играет в карты.
– Но он хочет стать здесь главным надсмотрщиком.
Они стояли под портиком перед входом в дом, и в этот момент из-за угла показался Леннокс. В своей привычной бестактной манере он даже не поприветствовал вернувшегося хозяина, а сразу объявил:
– Только что прибыл груз соленой трески в бочках.
– Это мой заказ, – пояснила Лиззи. – Пища для полевых работников.
Джей почувствовал приступ раздражения.
– Зачем тебе понадобилось кормить их рыбой?
– Полковник Тумсон говорит, что при хорошем питании рабы гораздо лучше трудятся. Сам он дает им рыбу каждый день, а раз в неделю включает в рацион даже мясо.
– Полковник Тумсон намного богаче нас с тобой. Отправьте заказ обратно, Леннокс.
– Нашим людям придется очень много работать этой зимой, Джей, – возразила Лиззи. – Нам необходимо расчистить от деревьев пространство в Прудовой Роще, чтобы подготовить поле под посадку табака весной.
– В этом нет никакой надобности, – поспешил вмешаться Леннокс. – В ваших нынешних полях почва еще вполне способна плодоносить, если покрывать ее нужным количеством навоза в качестве удобрения.
– Нельзя обходиться одним навозом слишком долго, – вступила с ним в спор Лиззи. – Полковник Тумсон расчищает новые участки каждую зиму.
Джей понял, что эта дискуссия продолжалась между ними уже некоторое время.
– У нас не хватает рабочих рук, – привел свой аргумент Леннокс. – Даже после приобретения здоровых мужчин с «Бутона розы» нам только-только удается управляться с полями, которые уже имеются в наличии. У полковника Тумсона рабов значительно больше.
– Но только потому, что он много зарабатывает, используя оптимальные методы земледелия! – с триумфом воскликнула Лиззи.
Леннокс ухмыльнулся.
– Женщины попросту не могут разбираться в подобных вещах.
– Оставьте нас, мистер Леннокс, – зло распорядилась Лиззи. – Оставьте немедленно!
Леннокс не мог скрыть вспышки ярости, но покорно удалился.
– Тебе нужно избавиться от него, Джей, – сказала Лиззи.
– Но я не понимаю, почему он…
– Не только потому, что он грубая сволочь. Он хорошо умеет справляться только с одним – с запугиванием людей. Но не разбирается в сельском хозяйстве, ничего не знает о выращивании табака, а хуже всего то, что не желает даже учиться.
– Зато прекрасно заставляет работников вкалывать до седьмого пота!
– Нет никакого смысла заставлять их трудиться еще интенсивнее, если они все делают неправильно!
– С каких это пор ты стала экспертом в производстве табака?
– Джей, я выросла в крупной усадьбе, и она на моих глазах обанкротилась. Но не потому, что на нас работали ленивые крестьяне. Просто после смерти отца моя мама не сумела правильно управлять хозяйством. А теперь я вижу, как ты повторяешь все те же ошибки, добавляя новые, свойственные своему семейству. Ты подолгу отсутствуешь, принимаешь жестокое обращение с людьми за наведение дисциплины, позволяешь другим принимать за себя стратегически важные решения. Так ты не смог бы командовать даже полком!
– Ты понятия не имеешь, как следует командовать полком!
– А ты ничего не понимаешь в методах управления плантацией!
Джея начал распирать изнутри гнев, но он сдержался.
– Так чего же ты от меня добиваешься?
– Прежде всего отстрани Леннокса от должности главного надсмотрщика и управляющего.
– Кто же заменит его?
– Мы сможем справиться с тобой вместе сами.
– Я не желаю превращаться в простого фермера!
– Тогда предоставь все мне.
Джей кивнул.
– Так я и думал.
– Что ты имеешь в виду?
– Все было затеяно тобой для того, чтобы подмять плантацию под себя, не так ли?
Он начал опасаться теперь уже безудержной вспышки ярости с ее стороны, но она успокоилась и лишь тихо спросила:
– Ты в самом деле так думаешь?
– Да, я действительно так считаю.
– Я всего лишь стараюсь спасти тебя. Ты ведешь дело к полной катастрофе. Я изо всех сил пытаюсь ее предотвратить, и тебе напрасно кажется, что мое единственное желание – раздавать приказы и всем здесь распоряжаться. Если ты так думаешь обо мне, то какого дьявола взял меня в жены?
Ему не нравилось, когда она употребляла столь крепкие выражения. Уж слишком по-мужски они звучали в ее устах.
– В те дни ты еще была действительно красива, – сказал он.
Ее глаза сверкнули бешеным огнем, но она ничего не ответила на его реплику. Просто повернулась и вошла в дом. Джей с облегчением выдохнул. Ему нечасто удавалось оставить за собой последнее слово.
Спустя некоторое время он последовал за ней. Его сразу удивило присутствие в холле Макэша, одетого в жилет и обутого в домашние ботинки. Он вставлял в одно из окон новое стекло. Какого черта бывший шахтер делал у них в доме?
– Лиззи! – окликнул Джей жену. Он вошел в гостиную и застал ее там. – Лиззи, я только что в холле столкнулся с Макэшем. Как это понимать?
– Все верно. Я поручила ему возглавить ремонтные и отделочные работы. Он, кроме того, занимается покраской стен в детской.
– Я не желаю видеть здесь этого человека.
На сей раз ее реакция поразила его.
– Значит, придется потерпеть его присутствие! – резко бросила она мужу.
– Даже не знаю…
– Я не останусь здесь одна, пока по плантации свободно разгуливает Леннокс. Наотрез отказываюсь, понимаешь?
– Ну хорошо…
– Если уйдет Макэш, то и я покину этот дом! – Она почти выбежала из комнаты.
– Хорошо, я согласен.
Но говорил он уже с захлопнувшейся дверью. Джей не собирался воевать с ней из-за какого-то треклятого бывшего заключенного. Если она хотела, чтобы он покрасил стены в детской, пусть покрасит.
На полке при входе в гостиную он заметил нераспечатанное письмо, адресованное ему. Взяв его, узнал почерк своей матери. Он уселся у окна, чтобы прочитать ее послание.
«Лондон, Гровнор-сквер, дом 7.
15 сентября 1768 г.
Мой дорогой сынок!
Новая шахта на территории усадьбы Хай Глен полностью восстановлена после аварии. Добыча угля в ней возобновилась».
Джей улыбнулся. Матушка могла порой становиться похожей на деловую женщину.
«Роберт провел там несколько недель, консолидировал две усадьбы и организовал управление ими как одним земельным владением.
Я сказала твоему отцу, что тебе причитается процент с продажи добытого там угля, поскольку земля под шахтой принадлежит вам с Лиззи. Но он вновь напомнил о своей роли в уплате процентов по закладным.
Боюсь, однако, что решающим фактором в этом вопросе стал недозволенный отбор тобой лучших работников, доставленных на борту «Бутона розы». Твой отец пришел от этого в ярость, как и Роберт».
Джей почувствовал себя озлобленным и одураченным. Он-то рассчитывал завладеть рабочей силой бесплатно. Но забыл, что никогда не стоило недооценивать практицизма отца.
«Но я не оставлю попыток уломать Джорджа и склонить к решению в твою пользу. Уверена, со временем он сдастся».
– Да благословит тебя бог, мамочка, – вслух произнес Джей.
Она продолжала отчаянно защищать интересы сына, хотя он теперь находился очень далеко и высока была вероятность, что они больше никогда не увидятся.
Покончив с важными материями, она принялась сообщать новости о себе, о родственниках и подругах, как и о светской жизни Лондона.
«Роберт сейчас отправился на Барбадос. Даже не знаю, с какой целью, но инстинкт подсказывает: он строит какие-то козни против тебя. Не представляю, каким образом он может причинить тебе вред, но он коварен, изобретателен и безжалостен. Будь постоянно настороже, сынок.
Твоя любящая мать
Алисия Джеймиссон».
Джей в задумчивости отложил письмо в сторону. Он всегда принимал во внимание инстинкты матери, относился к их подсказкам с уважением, но на сей раз посчитал даже ее страхи преувеличенными. Барбадос находился слишком далеко отсюда. Но даже если бы Роберт объявился в Виргинии, он не в состоянии был бы нанести ему урон. Не так ли?
