Глава семнадцатая
Ближе к полудню на третьи сутки трюм судна «Дарем примроуз» оказался полностью очищен от груза угля. Мак оглядел его, по-прежнему еще с трудом веря в то, что это на самом деле произошло. Они все сделали сами без посредничества скаредного предпринимателя.
Не зря они долго наблюдали за рекой и заметили углевоз, прибывший в середине дня, когда все остальные бригады разгрузчиков уже были заняты работой. Пока их товарищи дожидались на берегу, Мак и Чарли на лодке добрались до корабля, как только он бросил якорь, и предложили свои услуги, готовые начать разгрузку немедленно. Капитан понимал, что, если бы стал дожидаться обычной банды, ему пришлось бы впустую потратить время до завтра, а поскольку для любого капитана время – деньги, он согласился нанять их.
Парни, как показалось, даже работали быстрее, зная, что их труд будет оплачен сполна. Да, они тоже в течение всего дня пили пиво, но расплачивались за каждый кувшин отдельно, заказывая напиток по мере надобности. И сумели разгрузить судно всего за сорок восемь часов.
Мак закинул лопату на плечо и поднялся на верхнюю палубу. День выдался холодным и туманным, но Маку все еще было жарко после многих часов за работой в душном трюме. Когда последний мешок с углем закинули на борт баржи, вся его банда разгрузчиков издала радостные крики.
Мак переговорил со старпомом. Баржа перевозила по пятьсот мешков за рейс, и они оба вели подсчет совершенных ею плаваний к берегу и обратно. Им осталось только прикинуть недостаточную загрузку последнего рейса, поскольку мешков оказалось уже не пятьсот, а чуть меньше. Затем они подвели итог, пришли к соглашению и отправились в каюту капитана.
Мак надеялся, что их не ожидает какой-нибудь подвох в самый последний момент. Они честно выполнили задание и теперь имели полное право получить свои деньги, так ведь?
Капитаном был худощавый мужчина средних лет с большим красным носом. От него густо разило ромом.
– Уже закончили? – спросил он удивленно. – Вы работаете быстрее, чем другие банды. И каков же общий результат?
– Шестьсот единиц разгрузки за минусом девяноста трех мешков, – доложил старший помощник, а Мак кивком подтвердил, что подсчет верен.
Они измеряли итог в единицах, равнявшихся двадцати мешкам каждая, поскольку член бригады получал ровно пенни с единицы.
Капитан пригласил их войти и сел за стол, положив перед собой обычные конторские счеты.
– Итак, шестьсот единиц за вычетом девяноста трех мешков по шестнадцать пенсов за единицу…
Расчеты суммы кому-то могли бы показаться сложными, но только не Маку, привыкшему получать заработок в зависимости от веса добытого угля и запросто производившему арифметические действия в уме, если речь шла о его кровных деньгах.
У капитана с брючного ремня свисал на цепочке небольшой ключ. С его помощью он открыл шкаф, стоявший в углу каюты. Мак пристально наблюдал, как он достал из него относительно небольшую коробку, положил на стол и открыл.
– Если мы засчитаем недостающие семь мешков за половину единицы, уж извините, я должен вам тридцать девять фунтов и четырнадцать шиллингов, ни прибавить, ни убавить.
После чего он отсчитал деньги.
Причем капитан даже выдал Маку брезентовую сумку для денег и добавил достаточно разменной мелочи, чтобы легче было разделить заработок поровну между всеми разгрузчиками. Взяв тяжелую сумку в руку, Мак испытал непередаваемое ощущение от достигнутого успеха. Каждому его товарищу причиталось почти по два фунта и десять шиллингов. То есть они за два дня заработали больше, чем за целых две недели труда на Леннокса. Но еще важнее ему казался сам по себе факт, что они доказали способность простых работяг постоять за свои права и добиться справедливости.
Он уселся на палубу корабля, скрестив под собой ноги, чтобы расплатиться с парнями. Первым в очереди оказался Эймос Тайп. Получив свое, он сказал:
– Спасибо, Мак. Да благословит тебя бог.
– Не надо меня ни за что благодарить, вы заработали эти деньги сами, – попытался возразить Мак.
Но никакие возражения не помогли. Следующий член бригады точно так же высказал ему признательность, словно он был каким-то сказочным принцем, раздававшим монеты по своей прихоти из чистой милости.
– Дело ведь не только в деньгах, – объяснил Мак третьему в очереди – Слэшу Харли. – Мы с вами сумели отстоять чувство собственного достоинства.
– Достоинство можешь оставить целиком себе, Мак, – отозвался Слэш. – А мне выдай поскорее наличные.
Остальные дружно рассмеялись.
Мак даже рассердился на них, но продолжил отсчитывать монеты. Почему эти люди не понимали того, что сегодня они добились значительно большего, чем просто хорошего заработка? Видя, насколько глупо и легкомысленно воспринимают грузчики свои жизненно важные интересы, он отгонял от себя жестокую мысль, что они, быть может, заслуживают своей прежней участи – подвергаться излишним поборам со стороны предпринимателей.
Однако ничто не могло омрачить его радости от победы. Пока бригаду на шлюпке доставляли к берегу, мужчины энергично затянули весьма непристойного содержания песню под названием «Мэр Бэйсуотера», и Мак влился в хор всей мощью своего голоса.
Они с Дермотом пешком направились в Спайталфилдс. Утренний туман успел давно рассеяться. У Мака не сходили с губ озорные куплеты, а шел он пружинистой походкой довольного собой человека. Когда он вошел к себе в комнату, его ожидал приятный сюрприз. На колченогом стуле, покачивая ногой и источая аромат сандала, расположилась Кора, рыжеволосая подруга Пег, в каштанового цвета пальто и в пестрой шляпке.
Она взяла в руки его плащ, обычно лежавший на набитом соломой матраце, заменявшем ему кровать, и поглаживала мех.
– Где ты это взял? – спросила она.
– Получил в подарок от одной красивой леди, – с усмешкой ответил он. – А ты как здесь оказалась?
– Пришла проведать тебя. Если сумеешь отмыть свою физиономию, можешь пригласить меня на прогулку. То есть при том, конечно, условии, что ты не приглашен к чаю в дом какой-нибудь другой красивой леди.
На его лице явно отразилось сомнение, потому что она поспешила добавить:
– Не надо так пугаться. Ты, несомненно, считаешь меня шлюхой, но я никогда не занимаюсь проституцией, за исключением самых редких случаев при крайней необходимости.
Он взял кусок мыла и спустился к стоявшему во дворе умывальнику. Кора последовала за ним и наблюдала, как он разделся до пояса, принявшись смывать угольную пыль с кожи и с волос. Мак одолжил у Дермота чистую рубашку, надел пальто и шляпу, а потом взял Кору под руку.
Они двинулись на запад через самое сердце города. В Лондоне, как заметил Мак, люди гуляли по улицам, чтобы подышать воздухом, как отправлялись бродить среди холмов в Шотландии. Ему нравилось вести Кору под руку. Он получал удовольствие от покачивавшихся движений ее бедер, когда она время от времени вдруг касалась его. Ее броский цвет волос и смелый наряд привлекали внимание, и многие мужчины поглядывали на Мака с откровенной завистью.
Они зашли в таверну, где заказали устриц, хлеба и крепкого пива портер. Кора ела с аппетитом, проглатывая устрицы целиком и запивая каждую добрым глотком темного пива.
Когда они снова вышли на улицу, погода успела перемениться. Холод стоял прежний, но теперь сквозь облака начали слабо пробиваться солнечные лучи. Они зашли в фешенебельный жилой район Мэйфер.
За первые двадцать два года своей жизни Мак видел только два похожих на дворцы дома – замок Джеймиссонов и особняк Хай Глен. Здесь по меньшей мере два подобных роскошных дома попадались на каждой улице рядом с еще пятью десятками чуть менее величественных. Богатство Лондона все еще не переставало поражать его.
Перед одним из самых впечатляющих особняков постепенно собиралось множество карет и экипажей, подвозивших и высаживавших людей, казавшихся гостями, приглашенными к празднику. На тротуаре по обе стороны от ворот собрались небольшие толпы зевак из числа прохожих и слуг из соседних домов. За происходящим наблюдали из всех окрестных дверей и окон. Особняк просто сиял огнями, хотя до сумерек было еще далеко, а ворота и вход обильно украсили гирляндами цветов.
– Должно быть, свадьба, – предположила Кора.
Они присоединились к зевакам, и как раз в этот момент подкатила очередная карета, из которой вышла знакомая фигура. Мак чуть не вздрогнул, увидев перед собой Джея Джеймиссона. Тот подал руку невесте, чтобы помочь спуститься на тротуар, и из толпы раздались приветственные возгласы и аплодисменты.
– Она хорошенькая, – заметила Кора.
Лиззи улыбнулась, осматриваясь по сторонам и отвечая взмахами руки на приветствия и аплодисменты. На мгновение ее взгляд упал на Мака, и она словно окаменела. Он тоже улыбнулся и махнул ей рукой. Но она сразу же отвела глаза и поспешила скрыться внутри дома.
На все это ушла доля секунды, но Кора с ее остро развитой наблюдательностью ничего не упустила.
– Ты, как видно, знаком с ней?
– Это она подарила мне тот плащ, – ответил Мак.
– Надеюсь, ее муж не знает, что она раздает дорогие подарки разгрузчикам угля.
– Она по необходимости пожертвовала собой и вышла замуж за Джея Джеймиссона – за это миловидное ничтожество.
– А лучше ей было бы выйти за тебя, надо полагать, – бросила саркастическую ремарку Кора. – Так ты считаешь?
– Думаю, действительно лучше, – вполне серьезно отозвался Мак. – Что ж, не пойти ли нам с тобой в театр?
* * *
Позже тем же вечером Лиззи и Джей сидели в постели спальни для новобрачных, уже облаченные в ночные сорочки, но по-прежнему окруженные хихикавшими родственниками и друзьями, находившимися в разной степени опьянения, но так или иначе основательно подогретые спиртным. Представители старшего поколения давно удалились из комнаты, но по давней традиции приглашенные на свадьбу гости должны были торчать рядом с молодоженами, поддразнивать и мучить их, поскольку считалось, что им не терпится поскорее перевести свой брак в стадию любовных утех.
День прошел в водовороте событий. У Лиззи почти не оставалось времени, чтобы поразмыслить над предательством Джея, над его извинениями, полученным с ее стороны прощением, как и о будущей жизни в Виргинии. Как не выдалось даже минуты для ответа на самый важный вопрос: правильное ли решение она приняла вообще?
Вошел Чип Мальборо и принес кувшин с поссетом. К его шляпе булавкой была подколота одна из подвязок Лиззи. Он наполнил всем присутствующим бокалы.
– Хотел бы предложить тост! – провозгласил он.
– Но только, пожалуйста, самый последний тост, – взмолился Джей, чьи слова были встречены взрывом хохота и веселыми восклицаниями.
Лиззи потягивала из своего бокала эту смесь из вина, молока, яичного желтка с сахаром и корицей. Ею владело крайнее утомление. Уж слишком долгим получился день, начавшийся с ужасной утренней ссоры, а затем неожиданно закончившийся внешне вполне счастливой развязкой – церемонией бракосочетания в церкви, свадебным обедом с музыкой и танцами, а потом вот этим комическим ритуалом.
Кэти Дроум, родственница Джеймиссонов, сидела на самом краю кровати, держа в руке белый шелковый чулок Джея, а потом скомкала его и бросила наугад себе за спину. Древнее поверье гласило, что если бы чулок угодил в Джея, то она тоже вскоре уже вышла бы замуж. Она, конечно же, промахнулась, но исполненный добродушия Джей поймал чулок и водрузил себе на голову, словно она точно попала в цель, и все опять разразились громкими аплодисментами.
Уже сильно пьяный мужчина по имени Питер Маккей присел на постель рядом с Лиззи.
– Виргиния, – мечтательно произнес он. – Хэмиш Дроум отправился в Виргинию, если вы не знали, когда его обманом лишила наследства мать Роберта.
Лиззи это заявление несказанно удивило. Семейная легенда гласила, что Олив – мать Роберта – ухаживала за своим больным холостяком-кузеном до самой смерти, а он в знак благодарности изменил завещание в ее пользу.
Джей тоже услышал фразу родственника.
– Обманом? – переспросил он. – Я тебя правильно понял?
– Олив, разумеется, подделала новое завещание, – продолжал Маккей. – Но Хэмишу не удалось доказать это, и ему пришлось смириться. Он отправился в Виргинию, и с тех пор о нем никто ничего не слышал.
Джей рассмеялся.
– Ха! Наша почти святая Олив оказалась мошенницей!
– Тсс! – приложил палец к губам Маккей. – Сэр Джордж поубивает нас всех, если подслушает наш разговор.
Лиззи была заинтригована, но на сегодня с нее оказалось достаточно уже полученной информации о родне Джея.
– Выгони этих людей отсюда! – прошипела она.
Все требования по древней традиции оказались уже исполненными, за исключением одного.
– Так! – воскликнул Джей притворно сердитым голосом. – Если вы не уйдете по доброй воле, пеняйте на себя…
Он откинул одеяло со своей стороны постели и встал. Приблизившись к группе гостей, задрал свою ночную сорочку выше коленей. Все девицы притворились повергнутыми в шок и завопили. Их роль сейчас заключалась в том, чтобы показать: вид мужчины в ночном облачении был невыносимым зрелищем для порядочной девушки. И они поспешно устремились вон из спальни. За ними последовали молодые люди.
Джей захлопнул за ними дверь и запер на замок. После чего передвинул тяжелый шкаф к дверному проему, чтобы уже наверняка никто не смог вновь попытаться проникнуть в комнату и помешать им.
Внезапно Лиззи почувствовала, что у нее пересохло во рту. Наступил момент, которого она ожидала с тех пор, как Джей впервые поцеловал ее в холле замка Джеймиссонов и сделал предложение. После этого их объятия в редкие минуты, когда обоих оставляли наедине друг с другом, становились все более и более страстными. Затем от смачных поцелуев в губы они перешли к гораздо более смелым и интимным ласкам. Они успели проделать все, на что были способны двое влюбленных в незапертой комнате, куда их матери могли заглянуть совершенно неожиданно. Но теперь в конце концов оказались под защитой надежно закрытой двери.
Джей прошелся по спальне, задувая свечи. Когда он приблизился к последней, Лиззи попросила:
– Пусть одна продолжает гореть.
Казалось, просьба удивила его.
– Зачем?
– Я хочу видеть тебя. – Он все еще колебался, и она добавила: – Ты не против?
– Нет, пусть немного света остается, – ответил он и лег в постель.
Когда он начал целовать и гладить ее, ей захотелось, чтобы они оба разделись донага, но она не решилась предложить скинуть сорочки. На сей раз она позволит ему сделать это по-своему.
Уже знакомое возбуждение охватило все ее существо, когда его пальцы принялись ощупывать ее тело. Очень скоро он раздвинул ей ноги и пристроился поверх нее. Она приподняла голову, чтобы поцеловать его, почувствовав, как он проник к ней в лоно, но он настолько сосредоточился, что не заметил ее порыва. Она ощутила внезапную острую боль и чуть не вскрикнула, но боль столь же мгновенно прошла.
Он двигался внутри ее, и она старалась двигаться с ним в такт. Она не знала, что нужно делать, но ей казались ее ответные движения бедрами единственно правильными в такой момент. Лиззи только почувствовала первые признаки удовольствия, когда Джей остановился, застонал, дернулся в последний раз, а потом распластался на ней тяжело дыша.
Она нахмурилась.
– С тобой все в порядке?
– Да, – почти прохрипел он.
«Значит, это все?» – подумала она, но воздержалась от вопроса вслух.
Джей скатился с нее и лег рядом, глядя на ее лицо.
– Тебе понравилось? – спросил он.
– Да, но получилось как-то уж слишком быстро, – ответила Лиззи. – Мы можем попробовать все повторить утром?
* * *
Оставшись в одной нижней юбке, Кора откинулась на меховой плащ и увлекла за собой Мака. Целуя ее, он ощутил пряный запах джина. Затем откинул юбку. Тонкие, светлые, с рыжим оттенком лобковые волосы не прикрывали складок у нее между ног. Он погладил их, как проделывал это прежде с Энни, и Кора издала глубокий вздох от удовольствия, а потом спросила:
– Кто успел научить тебя этому, мой милый невинный мальчик?
Он снял с себя бриджи. Кора дотянулась до своей сумочки и достала из нее маленькую коробочку. Внутри лежала трубочка, изготовленная из материала, напоминавшего тонкий пергамент. На ее открытом конце виднелось узкое розовое резиновое кольцо.
– Что это за штука? – спросил Мак.
– Кажется, ее называют кундум, – ответила она.
– За каким дьяволом она тебе понадобилась?
На этот раз вместо ответа она натянула трубочку на его уже возбужденно стоявший член и туго затянула резинку.
Он усмехнулся и сказал:
– Я, конечно, догадывался, что мой дружок не слишком привлекателен с виду, но не ожидал от девушки желания прикрыть его совсем.
Она расхохоталась.
– Эх ты, неотесанная деревенщина! Это не для того, чтобы спрятать твой член. Кундум не даст мне забеременеть!
Он навалился на нее и овладел ею, заставив оборвать смех. Лет с четырнадцати он часто пытался вообразить, какие ощущения испытает, но и сейчас ничего не понял. Это не походило ни на что, представлявшееся ему в фантазиях. Он остановился и посмотрел сверху вниз на ангельское личико Коры. Она открыла глаза.
– Не надо останавливаться, – сказала она.
– Скажи лучше другое. Из-за твоего кундума я и потом останусь девственником?
– Таким же девственником, как я монахиней, – отозвалась она. – А теперь прекрати болтать попусту. Тебе сейчас понадобятся все твои силы, чтобы растрачивать их на дурацкие разговоры.
И силы ему действительно понадобились немалые.
