Настоятель монастыря на острове Крит провожал уходящий день. Он сидел у открытого окна своей кельи и смотрел на вечернюю зарю, великолепие которой отражалось облаками причудливых форм.

– Вот и пришла она, моя последняя заря. Ум мой вроде бы пока еще ясен, но силы на исходе. Грех жаловаться, жизнь была долгой и интересной. А теперь настала пора уходить.

Хорошо, что Илья обещал приехать к ночи. Бог даст, успею взглянуть в его глаза и передать труд жизни моей в его надежные руки. И предупрежу его кое о чем, если еще не поздно.

Но почему так звонко поет маленькая птица-вестник на этой вечерней заре? О чем она хочет сообщить мне? Что она может сказать мне такого, чего я еще не знаю? Всего несколько часов, как я чувствую, отделяют меня от последнего, вечного сна. Почему же так сладко замирает мое старое сердце при этих звуках?

Неспешные размышления настоятеля прервал осторожный стук в дверь.

– Можно ли зайти? – спросил вежливый голос.

«Нет, это не Илья, – сказал про себя настоятель, – но как же бьется сердце!» – И громко, насколько мог, произнес:

– Заходите, я оставил дверь отворенной.

В полутьме глубины комнаты лица вошедшего не было видно. Он вежливо поздоровался, и настоятель вдруг понял, о чем так радостно пела ему птица-вестник.

Отвечая дрогнувшим голосом гостю на его приветствие на том же самом старинном греческом языке, настоятель привстал со своего кресла и попытался опуститься на колени.

Гость удержал его, подойдя ближе, слегка приобнял и мягко усадил обратно в кресло. При нежном свете вечерней зари, струившемся из окна, настоятель и его гость с добрыми улыбками смотрели друг на друга. Настоятель прослезился:

– Старое сердце не обмануло меня. Как же это так случилось-то? Это такая честь для меня, Господи.

– Я пришел повечерять с вами, – сказал Иисус.

– И проводить меня. Господи, счастье-то какое… – И настоятель продолжал неотрывно смотреть в лицо Иисуса, а из старческих глаз выскальзывали одна за другой тихие слезы искренней радости.

В дверь опять осторожно постучали. Иисус ответил, и молодой послушник занес в комнату небольшой, накрытый белой салфеткой поднос. Настоятель удивленно посмотрел на Иисуса, а тот пояснил:

– Я попросил, чтобы нам накрыли здесь, у вас в келье. Ягненок, хлеб, зелень, немного вина. Все почти так же, как и две тысячи лет назад.

Вскоре к трапезе присоединился Илья. Начатая за столом беседа продолжалась до поздней ночи. Келью неярко освещали два небольших масляных светильника из тонкого стекла. Настоятель по просьбе Иисуса рассказал об истории монастыря, о том, как он пришел к служению и что пытался сделать.

Разговор сам собой повернул к вопросам, которые настоятель пытался рассмотреть в своих богословских трудах. Неожиданно для настоятеля Иисус оказался знаком с одной из его работ.

– Я с большим интересом прочитал диссертацию, написанную вами по окончании духовной академии. Вы решили тогда высказаться на нестандартную тему. В то время, когда все обостренно жестоко и непримиримо обсуждали религиозные различия, вы искали общее. Вы решили в своей диссертации показать то, что может не разъединить, а объединить сторонников основных мировых религий. С тех пор прошло более полувека. Не изменилась ли ваша точка зрения на рассмотренную в молодости проблему?

– Напротив, мое мнение только укрепилось. За эти полста лет я не нашел убедительных доводов против главного тезиса, который сформулировал еще в молодости. Только доводы «за».

– Но вы ведь больше ничего на эту тему не публиковали, правда?

– Правда. Горькая правда. Раз вы читали эту мою работу, то вы догадываетесь, что она навлекла на себя самую жесткую критику со стороны моих ученых коллег. Сказать откровеннее, то был настоящий скандал. Меня ведь тогда чуть сана не лишили, как я ни старался поделикатнее обойти в диссертации некоторые места. Чтобы сохранить право служения, пришлось дать мне обещание впредь и навсегда держать свои выводы при себе. Я был вынужден поклясться, что на эту тему никогда более не буду публично высказываться. Конечно, исследование я не оставил. Я ведь не обещал прекратить думать о том, что считаю самым важным в моей жизни.

– Значит, вы по-прежнему считаете, что существует возможность примирения тех, кого принято считать непримиримыми? Примирить сторонников различных религий?

– Да, я так считаю, и сейчас я считаю это еще более обоснованным, чем тогда, в молодости. Я с удовольствием повторял бы вновь и вновь основные свои мысли. Только вы их, наверное, знаете?

– Вам ведь хочется их высказать вслух? А я с удовольствием послушаю эти ваши мысли, и те, что вы ранее опубликовали, и новые.

– Вы правы, мне этого очень хочется. Но я все время боюсь не успеть обсудить с вами еще и другое, чрезвычайно важное.

– Мне кажется, это важное как-то связано с тем, о чем мы начали говорить, не так ли?

– Да, это неразрывно связанные вопросы.

– Тогда, может быть, пусть это будет второй частью нашей беседы?

– Хорошо. Перед тем как я начну, еще небольшая просьба. Можно, я буду говорить о вас в третьем лице? Мне так будет проще.

– Конечно.

– Итак, сначала о возможности примирения. Если очень кратко, то я с молодых лет пытался доказать следующую мысль. Будущее второе пришествие Христа должно рассматриваться как центральное событие не только христианства, а всей мировой истории. Я имел дерзость утверждать, что это событие будет катализатором, моментом истины, центром единения для всех мировых религий. В первую очередь для людей, искренне и не предвзято исповедующих иудаизм, христианство и ислам.

– Вторая часть вашей мысли для абсолютного большинства людей, наверное, была и остается неочевидна?

– Именно так. На защите моей диссертации выяснилось, что большинство ученых мужей нашей академии даже не представляли, что сторонники ислама тоже ожидают второго пришествия Христа. А ведь с точки зрения мусульманской религии, второе пришествие будет обязательно. Об этом прямо сказано в Коране: «Воистину, с явлением Его (Иисуса) возвестится и о наступлении часа (Судного). Нисколько не сомневайтесь в приходе его…» (43.61)

– Неужели вы цитировали Коран в академии?

– Да. Пришлось доказывать эту цитату со всеми имеющимися вариантами перевода. Но с исламом мне даже самому еще как-то было полегче. А вот с иудаизмом, несомненно, ситуация изначально гораздо сложнее.

– И тем не менее?

– Да, тем не менее я напомнил уважаемому совету академии, что иудеи по-прежнему ждут мессию. И вот что исключительно важно. По словам весьма почитаемого в иудаизме ветхозаветного пророка Исайи, мессия придет тогда, когда Всевышний «поднимет знамя язычникам и соберет изгнанников Израиля и рассеянных Иудеев от четырех концов земли». (Ис. 11, 12)

– С этой цитатой из Ветхого Завета трудно спорить.

– Именно. Ведь это пророчество было записано примерно за семьсот лет до нашей эры. И только теперь можно смело утверждать, что пророчество Исайи сбылось! Сначала христианство и ислам стали знаменем Божьим для множества бывших язычников. То есть Всевышний поднял знамя язычникам. А совсем недавно, в середине прошлого, двадцатого века случилось нечто совсем невероятное. После двух тысяч лет скитаний библейский народ вернулся на землю предков и заново основал свое государство, Израиль.

– К сожалению, немногие одновременно осмысливают эти события…

– Ну, они же случились! И вот тогда получается, что по ветхозаветному пророчеству пришло время явиться истинному мессии еврейского народа. Значит, если Иисус из Назарета повторно придет, особенно если придет во славе, то не признать его Мессией правоверному иудею будет крайне затруднительно.

– И что возразили на это ваши ученые мужи?

– Они даже не стали обсуждать мою работу. Просто предложили отлучить меня от церкви. Конечно, я понимаю, что предложил неожиданную мысль. И понятно, что сторонникам всех великих религий эту мысль принять трудно. Для этого может потребоваться некоторое переосмысление священных текстов. Не корректировка, нет, но только современное прочтение. Можно сказать, современный перевод.

Настоятель закончил свою краткую речь и немного устало откинулся на спинку кресла.

– Ну, Илья, что скажете? – улыбнулся Иисус.

– Просто и довольно убедительно. Настоятель, а вы не оценивали, как может быть воспринято это событие сторонниками других великих религий, которые не являются религиями единого Бога? В первую очередь я имею в виду индуизм и буддизм?

Настоятель опять оживился:

– Тогда, в академии, мне это не было столь интересно. Я был молод и резковат в суждениях. Поэтому и не воспринимал с должным уважением эти религии, считал их простым язычеством. С годами я понял, что все не так просто. А уж с вашим появлением я, конечно, не удержался от размышлений и об их возможной реакции.

На первый взгляд эти религии действительно вроде бы не относятся к религиям единого Бога. Но они ведь и не отрицают наличие некоторой вездесущей единой духовной силы, царствующей над мирозданием. И в этих религиях признается наличие проводников высшей духовной силы. Соответственно, они вполне могут увидеть в вас своего нового духовного учителя.

И вот буквально на днях я с удовольствием убедился, что мой прогноз оказался верным. Сторонники буддизма в своем большинстве уже признали вас новой инкарнацией Будды. А теперь приверженцами индуизма на высоком уровне рассматривается вопрос об официальном признании вас махатмой, то есть «великим духом».

– Интересно. Спасибо.

Илья внимательно посмотрел на Иисуса и решился задать еще вопрос:

– До того как вы перейдете ко второй части, к тому важному, о котором вы упомянули, я бы хотел задать вам еще такой вопрос. Вы так много думали о втором пришествии. Что, по вашему мнению, должно было бы происходить дальше? Тогда, когда второе пришествие состоится?

– Спасибо вам, Илья, за этот вопрос. Но, если не возражаете, я отвечать буду при вас, но не вам. Вы сейчас поймете, почему. И почему я так просил вас успеть приехать ко мне.

И здесь настоятель повернулся в своем кресле к Иисусу.

– Вот на самом деле мы и перешли к той самой проблеме, о которой я так хотел вас предупредить. Надеялся передать вам через Илью. Признаюсь честно, раньше в своих работах я никогда так далеко не заглядывал. Но теперь, после вашего появления, я начал очень серьезно думать об этом. И мне за вас стало откровенно страшно.

– Говорите, не стесняйтесь. Я думаю, что мы с вами понимаем, о чем говорим.

– Главным источником мыслей о времени второго пришествия для христиан всегда была книга «Апокалипсис (Откровение)» ученика вашего младшего, Иоанна. Теперь я ее еще раз осознал, применительно к сегодняшнему дню. В «Откровении» прямо говорится о том, что с Вами и с тем, что Вы несете, будут воевать.

– Этого можно было ожидать. Я к этому готов.

– На переднем плане противостояния с вами со стороны Диавола евангелист Иоанн увидел Нечто. Это Нечто он назвал «Зверь». Зверь силен, у него много голов и ног. И какая-то великая власть над многими людьми дана Зверю от Диавола.

Первое время многие думали, что Зверь – это языческое государство римское. Потом таким Зверем за многие годы кого только не считали. Однако не было в те времена самого пришествия. А теперь оно состоялось. И это значит, что неведомый Зверь, смертельный враг ваш и всего рода людского, уже точно здесь.

– Ну и давайте признаем, что, по-видимому, он действительно здесь. Кстати, вам не кажется, может быть, он довольно давно уже здесь?

– Кажется. Только я так и не могу понять, что из зла, существующего сегодня на земле, и есть этот Зверь. Я мало бывал последние годы за стенами монастыря. Да и вообще жизнью мирскою никогда особо не интересовался.

Но не то мне сейчас страшно, что мы, люди, живем рядом с этим Зверем. Наверное, привыкли все мы как-то его не замечать, а он делает свое черное дело. Но вот что мне стало ясно и отчего стало страшно. Он ведь на вас обязательно нападет. Нападет скоро, стремительно, неожиданно.

И место нападения, как мне кажется из книг священных, точно предопределено – это град Иерусалим.

– Опять я с вами соглашусь.

– Вы так спокойно об этом говорите. А вот по моим сведениям, одна из оппозиционных партий в Иерусалиме уже официально обратилась в кнессет с просьбой о разрешении вашего официального визита. Чтобы вы, значит, могли прибыть «во славе». Мысль сама по себе примечательная. Но ведь это означает, что вам придется публично направиться туда, где будет ждать смертельная опасность.

– Наверное. Ну а как вы считаете, если такое предложение поступит, я смогу отказаться? Не отвечайте, я вижу, что вам не хочется говорить. Но вы ведь точно знаете мой ответ. Если меня в Иерусалим пригласят – я отзовусь и поеду.

– Скоро ли это случится?

– Мне кажется, что решение кнессета уже состоялось. Сегодня днем. Если это так, то завтра об этом сообщат публично. И я дам согласие незамедлительно. Мне кажется, что, если я по каким-либо причинам не воспользуюсь приглашением в этот раз, то кнессет вторично вряд ли даст согласие. Так что, как только приглашение поступит, я попрошу Илью, он мне поможет направить ответ. Если завтра пригласят, то завтра я дам согласие и так же публично, как придет приглашение.

Собеседники замолчали, задумались. За окном где-то вдалеке время от времени вскрикивала ночная птица. Паузу прервал Иисус:

– Давайте теперь поговорим о другом. Вам ведь хочется еще меня о чем-то спросить?

– Да, если можно. Как вы наверняка знаете, все последние годы я пытался представить современное изложение событий новозаветных. Тот самый современный перевод. Много материала старался переосмыслить. Написал я труд свой с внутренней дрожью, с боязнью перешагнуть границу между научным изысканием и откровенной ересью. Скажите, как вы думаете, нужно ли это людям?

– Мне кажется, что будет нужно.

– Я не хотел публиковать это при жизни моей. Думал, отдам кому-нибудь из учеников. Пройдут годы, и они решат, стоит ли это делать. А тут – чудо, происходит то самое величайшее событие, о котором я столько думал. Тогда решил я эту рукопись отдать Илье, чтобы он при случае вам показал. А вы оказались вдруг здесь, у меня. Могу ли я задать вам сейчас, пока я еще могу мыслить, несколько вопросов? Мне так хочется проверить, не сильно ли ошибся я в своих умопостроениях.

– Конечно.

Настоятель протянул руку к подоконнику и достал объемистую тетрадь с закладками.

– Вот у меня тут самые спорные вопросы все давно определены и заложены, постоянно к ним возвращался, да все никак не мог увидеть истину сквозь прошедшие века. А так хочется хоть напоследок понять ее, истину.

– Давайте попробуем вместе, – улыбнулся Иисус, и они склонились над рукописью.