– Валера, голубчик, твою за ногу, сколько мне еще осталось вприсядку стоять? Сил моих больше нет, – голос Сергея Бойцова выдавал неподдельное утомление.

– Еще три минуты сорок секунд, – взглянув на часы, строго ответил бывший пластический хирург, позднее бич, а ныне главный врач нелегальной нарколечебницы. – Крепись, командир, последний заход выполняем. Но если снова проколешься, тогда придется повторить еще три подхода по десять минут. Ладно, не стони, по моим расчетам, больше упражняться нам не потребуется. Ты теперь эту позу до смерти помнить будешь.

– Добрый ты, доктор, местами даже ласковый. Только вот, садюга, всю морду мне исколол, да еще вдобавок задницу пожег.

– Ну, от тебя никакой благодарности не дождешься. Личико подрихтовать сам попросил. А что касается твоей худосочной попочной части, так скажи мне десять раз спасибо, что я не сразу личико тебе облучил, а по науке подбор дозы делаю. И вообще, с кем я работаю? Некому оценить мой научный подвиг! А в каких условиях я совершаю великое чудо? Одну-единственную паршивую лампу для солярия купили где-то по дешевке. Наверное, ворованную и, естественно, без паспорта. Засветили мне это китайское чудо светотехники при помощи каких-то электрических соплей. Ни яркость тебе плавно понизить, ни время четко выставить.

И вообще, ты на меня ответственность за эксперименты с твоей драгоценной задней частью не вешай. Вместе решали, откуда начнем пытаться тебя красномордым сделать.

Кстати, ты ведь у нас запросто можешь у моря оказаться? Представь, а если бы я на твоей спинке шашечек наделал? Но ты запомни, трусы нигде на публике не снимай. А то в баньку намылишься или там в душ пойдешь, будь поосторожнее, запросто толпу зрителей соберешь. И вообще, блин, по большому счету, это Барон во всем виноват, гадюка. Зачем он, собака, на загранпаспорт цветное фото заделал?

– Я бы ему, доктор, с удовольствием прямо сейчас объяснил, что он очередной раз передо мной виноват. Но я, как видишь, занят. Понимаешь, стою, скрестив ножки, на костыликах, да пристально в две темные дырочки смотрю. Кстати, и Барон, можно сказать, тоже сейчас сильно занят. Ведь лежит он, горюн, в твоем изоляторе совсем-совсем мутный. Сильно повезло человеку, однако кайф ловит уже сутки без продыху.

– Ну, ты за него не переживай. Может быть, он об этом всю жизнь мечтал. Пусть покайфует. Первая ломка у нас намечена через неделю.

Однако, – вернулся к теме доктор, – кто же мог подумать, что у тебя такая чувствительная к ультрафиолету кожа. Вроде ты у нас смугленький такой, а сгорел в момент, как натуральный блондин. Ты, может, тайный ариец, ну, типа, белокурая бестия? Только сивая и лысая местами.

– Ты еще издеваться будешь? Обычная у меня для русского масть всегда была, русая называется, если ты не знаешь. Или успел забыть, как покрасил остатки моей благородной шевелюры в апельсинчик?

– Ну, насчет апельсинчика это ты себе льстишь. Скорее твоя головка теперь напоминает то, что у тебя сзади болит, только местами небритое.

За такими пикировками подходил к завершению контрольный прогон у имитатора стойки паспортного контроля. Эти простые шутки скрывали дикое напряжение последних суток и предельный риск наступающего дня.

Чтобы время шло быстрее, Сергей, по своей давней привычке, переключился на внутренний ход мыслей. При этом он действительно уже вполне привычно продолжал держать свое тело в заданной неудобной позе. Точнее, не все тело, а ноги и голову, чтобы постоянно, но как бы слегка рассеянно, глядеть в нарисованное карандашом на листе картона лицо условного пограничника. Доктор Валера сидел с другой стороны картонки и время от времени посматривал в дырочки, обозначающие зрачки пограничного контролера.

Мысли Бойцова вернулись к исходной точке необычного эксперимента. Вчера ночью, когда он так неожиданно взял Барона, разговор с доктором Валерой затянулся. Потихоньку Сергей отошел от стремительного потока вчерашних событий. К завершению первой бутылки марочного коньяка, он разложил в голове каждое свое действие по шагам и понял, что не все сделал чисто. Хуже того. Остался след, да еще какой.

Телохранитель Барона, несчастный глупый Филя, на базу не вернулся. Люди Барона наверняка озадачатся исчезновением Филина и могут на всякий случай проверить, а улетел ли сам Барон.

Сергей знал, что проверку такую можно сделать практически бесплатно. А уж как они поймут, что Барон границу не пересек – начнут конкретный поиск по шагам. И начнут, понятно, с того самого поста ГАИ, на котором Барон пересел из своего катафалка к Бойцову в машину. Было бы это в чистом поле – не осталось бы следов. Но вокруг поста все постоянно пишется на видеокамеры и хранится не один день, это точно. Купить копии записей с поста, вычислить машину Сергея, а потом и всю их коммуну – дело времени и техники.

В общем, стало Бойцову понятно, что вариантов заметания следов у него немного. Либо самому Барону, либо его паспорту, надо бы в ближайшее время границу в том самом аэропорту пересечь. Иначе можно загубить главное дело последних лет жизни.

Заметив тогда его неожиданно изменившееся лицо, доктор решил, что Бойцов вновь стал вспоминать свое потерянное счастье. И он решил слегка схохмить:

– Серега, это что с тобой? Такой довольный был и вдруг что-то расстроился? Ты не смотри назад, не надо, ты смотри вперед. А то, блин, не обижайся, но с такой мордой у меня уже один клиент на сегодня есть. Я в том смысле, что ты сейчас больше не на себя самого, а на свою добычу похожий.

Вот в этот-то момент Сергея и осенило. Он внутренне просиял, подмигнул доктору, молча хлопнул стопку и не стал долго рассусоливать, а пошел в лоб. Тем более что главврач к этому времени тоже принял на грудь изрядно и вряд ли ожидал подвоха.

– Ладно, ты прав, доктор, тоску побоку. Давай о другом. Слушай, Валер, помнится, ты говорил, что вроде был в прежней жизни не просто пластическим хирургом, а мастером по переделке лиц, – начал издалека разыгрывать комбинацию Сергей.

Доктор еще не понял серьезности захода, поэтому отвечал легко:

– Скромничать не буду, был. Увлекся этой мыслью еще в школе, а первую статью начирикал на последнем курсе института. В старое время, в смысле в СССР, защитил бы я давно докторскую на тему «Краткосрочное безоперационное изменение внешности путем медикаментозного воздействия на лицевые мышцы и подкожную клетчатку». Только была бы моя диссертация закрытая, я так думаю. В КГБ у нас люди неглупые работали. Наложили бы лапу и поставили гриф «совершенно секретно» на все мои эксперименты после первой же серьезной публикации.

– Вот только я чего не пойму. Ты что, такой умный, что первый в мире до этого додумался?

– Ну, не совсем так, врать не буду. И до меня кое-что было придумано. Но, ты понимаешь, вообще-то, тема такая, что никто, я думаю, и не рвется публиковать. Так что вполне может быть, что где-нибудь, не у нас, так за бугром, еще умельцы вроде меня есть. Но то, что опубликовано, я все проштудировал. Настолько слабенько, что без слез я читать не мог.

Доктор, в свою очередь, махнул еще стопочку коньяку и продолжил:

– И вообще, я, без ложной скромности, достиг реальных результатов. Главное ведь не в том, что саму идею предложить. Идей у нас всегда завались. Главное – проверить свои идеи на практике, да не на одном случае, а в приличной серии. А какой дурак разрешит тебе на собственной физиономии опыты производить? Так что экспериментальный материал набрать для такой работы в любом месте мира, я думаю, очень не просто.

– А у нас что, люди другие? Или ты мог деньги большие платить?

– Какие деньги, ты что. Нет, мне просто фишка очень удачно легла. Понимаешь, подрабатывать на жизнь я всегда был горазд. Вот и получилось, что я еще институт не закончил, а в местной колонии уже медсанчастью командовал. Деньги были невеликие, но зато какой полигон! Начальник колонии как-то проникся, светлая ему память. То ли от скуки, то ли понимал, что может в будущем пригодиться для разных дел. Ну и ведь как раз смута в стране началась, в смысле перестройка с перестрелкой. Никому не было дела до того, что там за эксперименты в зоне делает молодой доктор. Серег, не скучно тебе? Я ведь про это могу долго говорить.

– Не, наоборот, интересно. А что, подопытные кролики твои не бунтовали?

– Ты что! Ребята, в смысле осужденные, на меня никому, ни начальству, ни авторитетам даже ни разу не пожаловались. Им ведь в санчасти, по сравнению с бараком, – полный курорт. Учти, что для местного обезболивания я применял спирт шестидесятипроцентный. Внутриглоточно. И еще заметь, что немаловажно, я ведь за все время никого не поувечил, ни одной травмы. Все экспериментальные физиономии за недельку-другую восстанавливались в прежнем виде.

– И сильно ты продвинулся?

– Не поверишь, Серега, через три года упорной работы я на спор из обычного русского зэка сделал Майкла Джексона. На три дня. Начальник колонии (с ним у меня и был спор на две моих чистых зарплаты) решил похвастаться, ну и пригласил кое-кого из верхов показать чудо рукодельное. Гости были в восторге. Да вот один гость оказался совсем с другим интересом. В общем, в итоге вывел меня этот ментовский чиновник из лагерного лазарета в главные врачи районной больницы. А дальше ты уже знаешь, зачем он меня туда вывел и чем все это кончилось…

– Ладно, ты тоже старого зря не вспоминай, все уже быльем поросло. А вот лучше скажи ты мне, неужто возможно вот так из одного человека сделать другого? Ну, вот из меня, скажем, того же Барона заделать сможешь?

Доктор задумался, потом внимательно посмотрел на Сергея, заметно трезвея на глазах.

– Ты что задумал, командир?

– Сначала ответь на мой вопрос.

– Отвечаю. Смотря на что замахиваемся. Выдать тебя за него, если даже ты рот не будешь открывать, а просто чтобы показать тем, кто Барона лично знает – я не возьмусь ни за какие деньги. Для этого ведь тебе сначала придется ножки укоротить сантиметров на десять. И ушки отрезать, потом их переделать и пришить назад, но повыше. И так далее. Так что это без меня.

А вот если речь идет о фото, ну, скажем, на паспорте, то ты мне сначала покажи это самое фото. Если там у него уши хорошо видны, то извини, не стоит пытаться. Если нет – возможны варианты. Ну, а теперь давай, колись, объясняй свой неожиданный интерес.

Сергей не стал скрывать своих мыслей. Они давно уже были друг с другом предельно откровенны. Валерий его внимательно выслушал, ругнулся пару раз по ходу объяснения и взял инициативу в свои руки.

– Ладно, дальше можешь не объяснять, понятно. Давай, кажи мне его загранпаспорт. Так. Фото цветное, это хреново. Однако у него прикольная причесочка была, русское название «под горшок», только чубчик зализан назад. Красавчик, он оставил нам надежду. И вот это очень хорошо. Ну-ка, внимательно смотри на меня.

Сергей с надеждой посмотрел на Валерия и замер, а тот держал в вытянутой руке раскрытый паспорт Барона и с интервалом в несколько секунд переводил взгляд с паспорта на лицо Сергея и обратно. Потом доктор приподнял удивленно брови, поиграл губами в разные стороны, окончательно посерьезнел и начал подавать команды:

– Ну-ка голову подними чуток. Еще. Еще. Чуть назад. Стоп. Теперь потихоньку направо. Стоп. Теперь растяни улыбку до предела и подержи немного. Немного отпусти. Совсем отпусти. Хорошо. Теперь выпучи глаза предельно. Мало. Еще сильнее. Молодца. Теперь голову зафиксируй, а мышцы глаз можешь расслабить. Ты поморгай часто, несколько раз подряд, полегчает.

Валера прищурился, побегал еще глазами с лица Сергея на фото и обратно.

– Ну, с этим понятно. Дальше пошли. Теперь раздуй крылья носа, ну, в смысле ноздри. Неплохо. Так их и держи и еще при этом попробуй кончик носа опустить вниз. Голову чуть-чуть наклони к правому плечу. Стоп. Гут. Головой не двигай, а все остальное опять можешь пока расслабить, передохни немного.

– Что скажешь?

– Погоди. Еще немного упражнений. Скажи, Серега, а ты остатками волос, что на лбу, двигать умеешь? Не, я не прикалываюсь, вот, смотри, как я это делаю. Понял? Тогда давай, не двигая и не вертя самой головой, попробуй повторить только движение кожей. Не получается? Ладно, тогда просто бровями поиграй вверх-вниз. Во как! Ну ладно. Можешь все отпустить, и головой вертеть, и другими частями тела, и вообще налить нам еще по маленькой.

– Нет, не налью. Сначала давай приговор, не томи.

– Сначала ты мне расскажешь честно, что с тобой будет, если тебя на паспортном контроле повяжут. Честно, как договаривались работать, понимаешь?

– Понимаю. Ни хрена со мной особенно плохого не будет. Предположим, тормозят на контроле и снимают меня с рейса с подозрением, что я не тот, на чье имя паспорт. Дальше что? Кто я такой – неизвестно. Я говорю, что вообще-то бухаю регулярно и не очень хорошо соображаю, как меня зовут и кем я раньше был. Ничего не помню из прошлого, только сегодняшний день. Вот сегодня помню, что проснулся в аэропорту. Смотрю – рядом бумажник лежит. Решил, что очередной раз сильно перепил. Поднял, там паспорт, билет. Решил, что все это мое, а я уже опаздываю. Ну и пошел на рейс.

– То есть будешь откровенно дурковать?

– Именно.

– В принципе, пока дойдет до специалистов, все следы моего вмешательства рассосутся, то есть можно и нужно какое-то время подурковать. Только попроси через пару дней бритву безопасную побриться, одноразовую дешевку тебе по всем законам должны дать. Намыль головку и сбрей на фиг при первой возможности волосики подкрашенные. Скажешь, вши поползли.

– Понял, принято. Ну вот, смотри дальше. Начинают разбираться. Отпечатков пальцев у меня никто в жизни не снимал. То есть опознать меня и вычислить мой личный интерес к настоящему владельцу паспорта невозможно. Начнут искать Барона или его родственников. А ты посмотри, где выдан паспорт. Это же тот самый город, где меня судьба с нашим родовитым козлом свела. В нашем захолустье у Барона, видно, кто-то в паспортном столе прикормлен, что легко выдает ему загранпаспорта после всех его судимостей. Дальше пошла переписка. Запрос – ответ, запрос – ответ. Паспортный стол широко разведет руками. Так что ни теперешнего места жительства, ни родных и близких им не найти. Тела Барона, естественно, тоже нигде не обнаружится. И, заметь, никто не подаст в розыск пропавшего.

– А люди Барона?

– Не смеши. Во-первых, подать в такой розыск могут только близкие родственники. У Барона их, по-моему, просто нет. Во-вторых, если меня снимают пограничники, то люди Барона немного смогут узнать. Все, что можно купить без связей в верхах, это только саму информацию, что задержали человека с таким паспортом на паспортном контроле. Как ты думаешь, Бароново войско пойдет копать дальше или все начнут разбегаться? Ну вот, и у тебя сомнений нет. Разворуют они в его конторе все, что можно, и рванут врассыпную. Что тогда мне можно предъявить? Подделку документов мне вменить нельзя, паспорт настоящий. Статьи за бомжевание нет. Значит, все, что на мне есть, это предъявление чужого документа, валяние дурака при задержании и под следствием, плюс беспочвенное подозрение на убийство несуществующего человека? Ой, страшно. Посижу в СИЗО типа Бутырки, пока прокурор откажется продлевать срок задержания. Ну, или до первой серьезной амнистии. Еще вопросы есть.

– Нет, вроде ты прав.

– Тогда объявляй приговор.

Приговор доктора Валеры был прост: шансы есть, можно попробовать.

Вторая бутылка коньяка была откупорена под разъяснение теории подделки предъявляемого лица. Сергей знал, что есть какой-то набор признаков, по которому обычно производится проверка соответствия человека и фотографии. Доктор разобрал подробно каждый из основных семи признаков. По его опыту, больше пяти признаков сравнения мало кто напрягается производить. Человеческий фактор, конечно, присутствует. Хорошо оплачиваемая и не очень любящая красномордых мужиков въедливая мамзель в международном аэропорту выполнит инструкцию намного толковее, чем усталый гаишник на шоссе между городами Грязюкиным и Муходранском.

Доктор сел на любимую тему и рассказывал с увлечением:

– Главное, что ни в одной стране о реальной идентификации на границе еще недавно никто и не говорил. Все понимали и принимали, что это процесс вероятностный. То есть это всего лишь проверка с некоторой предположительной точностью. Кстати, все новые мульки, например, на въезде в США, типа снятия отпечатков пальцев и фотографирования сетчатки, тоже ничего не меняют для тех, кого в их базе данных нет. Повторный приезд – оно конечно, тут уже идентификация практически сто процентов. Только вот остается загадкой, а кто на самом деле приезжал по этому паспорту в первый раз? Тот, кто паспорт первый раз предъявил, вовсе не обязательно тот самый человек, кому паспорт выдавали. Вот когда в паспорте сразу будет микрочип со всеми биологическими данными, тогда будет сложнее. Но и его научатся перепрограммировать, у нас народ на выдумки горазд.

Доктор от своих бывших клиентов хорошо усвоил, что задачей документационного контроля является гарантированный отсев неорганизованных или плохо организованных проникающих. Именно они представляют главную опасность, из-за них бывают глупые аварии и диверсии, шум в прессе и оргвыводы в спецслужбах.

А профессионально подготовленного проникающего по фотографии не поймаешь. Он будет иметь прекрасные документы и глуповатый вид. Поэтому организованных проникающих поймать без наводки практически нереально. Их по жизни ловят только на основании оперативной информации.

На самом деле против серьезно подготовленного проникновения, будь то пересечение границы или проход на особо охраняемый объект, абсолютно верных методов противодействия не существует. Если нужно приложить палец с правильным узором папиллярных узоров, то можно или принести палец, или снять с него кожу, или нанести на нужный палец узор с чужой кожи.

– В нашем конкретном случае, я тебе, Сергей, честно скажу, есть что-то мистическое. Ты ведь своей родословной не знаешь. Может быть, у вас с Бароном имеется общий близкий предок, скажем, дедушка или бабушка. А может быть, просто такое вот редкое совпадение. У тебя с ним действительно хорошее соответствие расположения основных деталей лица, в смысле глаз, носа и рта, относительно общего контура. Между прочим, это не так часто случается. В одной национальной группе такая вероятность, по моей оценке, примерно один к тридцати, если не меньше. Правда, уши, как я уже говорил, у тебя совсем не там и не такие, но тут опять же повезло. Их на фото не видно. Так что подогнать твое личико к этой фотографии можно. Будешь похож, если, конечно, не очень сильно придираться. Я считаю, что могу обещать тебе процентов сорок шансов на проход. А уж остальное – это твое поведение, ну и, конечно, как повезет, в смысле на кого нарвешься.

Решение Сергей принял незамедлительно. Тут же был заказан по Интернету, c помощью одной из кредитных карт Барона, авиабилет (пришлось брать в обе стороны, чтобы не вызывать подозрений).

И вот уже почти сутки доктор Валера работал над подгонкой внешности Сергея под фотографию Барона. Они решали проблему параллельно, подгоняя с одной стороны лицо под фото и, с другой стороны, репетируя сам проход.

Практически все необходимое уже было решено. Усы и бородку Сергей сбрил без сожаления. Немного сложнее было оперативно купить цветные линзы в глаза и выкрасить волосы, брови и ресницы в рыжий цвет. Но и с этим справились без проблем. Выщипать лишние волосы и вывести похожую линию волос на лбу было тоже несложно. Ну, подумаешь, постарел человек за четыре года – ничего особенного. Полысел изрядно и поэтому, что логично, стрижется коротко. Из-за этого у него уши стали видны, но сравнивать эти уши не с чем. Брови привели к нужному виду пинцетом за десять минут, благо у Барона их было всего чуть-чуть, и те в цвет кожи. Соответственно на фото бровей практически не было видно.

Потом часа четыре Валера работал, по его выражению, художником со знанием биологии. Поглядывая на увеличенное до реальных размеров фото Барона, доктор миниатюрной иголочкой вводил и вводил разные снадобья то поглубже в разные мышцы лица, то почти прямо под кожу. Редкие перерывы давали возможность Сергею оценивать прогресс. После трех часов экзекуции, увидев в зеркале чужое, но противно знакомое лицо, он впервые по-настоящему поверил в свою собственную безумную идею.

Наконец доктор признал промежуточный вариант достаточным, чтобы начать отрабатывать сам проход. Здесь, помимо удержания правильного ракурса, была еще одна очень серьезная проблема – заметная разница в росте. Судя по штампикам, Барон несколько раз летал за границу по этому паспорту. Стало быть, в базе данных пограничников вполне могла оказаться особая пометка, внесенная каким-нибудь толковым контролером, а именно: рост примерно метр шестьдесят. Такую серьезную примету грех не внести в досье. Ростовая шкала, по информации доктора, стоит на каждом серьезном посту. Или нарисована так, что видна контролеру за головой проверяемого, или нанесена полосками на стекле кабинки.

Убавить росту десять сантиметров сначала показалось нереально. Несколько попыток просто присесть перед контролером были отринуты. Выглядит очень глупо, и заметно будет издалека. Если учесть, что все пространство перед кабинами постоянно просматривается, то такой маневр если не сам контролер, то наблюдающий уж точно заметит.

В итоге решили сделать Сергея-Барона хромым, поставить его на невысокие костыли. При этом он должен изображать укороченную, то есть просто согнутую в колене, ногу здоровой. На другую ногу намотали эластичного бинта, имитируя растяжение щиколотки. И вот уже часа три они упражнялись: подход, десять минут стояния, отход. Подход, десять минут стояния, отход. Сначала все было чисто. Потом Сергей вдруг прокололся – на выходе первым же шагом стал во весь рост на якобы больную ногу. И вот близился к концу последний контрольный подход.

– Время! – наконец объявил доктор. – Неплохо. Иди, пакуй чемодан. Я тебя отвезу.

Распрямляясь во весь рост и потягиваясь, Сергей недовольно возразил:

– С чего вдруг? Я надежнее доеду, посидишь, как обычно, пассажиром. Обратно будешь отгонять, вот и порулишь в свое удовольствие.

– Орел. А если тебя на дороге друг с палочкой остановит? Ты ему что покажешь? Загранпаспорт Барона?

– Черт, ты прав. Как все запущено, а? Привыкать надо, что я – это вовсе не я.

– Привыкай. Доверенность у меня твоя есть. Жду в машине через двадцать минут. Лучше поедем пораньше и потише. Сам знаешь, какой я мастер.