Космос
Это же время

Начиная атаку, адмирал Баркаи не стал зря мудрствовать. Это суеверие, что все еврейские генералы гениальные или хотя бы талантливые полководцы. Как и в любой стране, в плане интеллекта основную массу составляют середнячки. Но вот профессионализм у евреев действительно на высоте, и Баркаи, флотоводец талантом чуть выше среднего, распоряжаться имеющимися в наличии ресурсами умел хорошо.

Не пытаясь изобретать велосипед, он решил использовать свое колоссальное преимущество в численности и огневой мощи. В сложившейся ситуации вполне оправданное, грамотное решение. Построив эскадру классической «стеной», он двинул ее в сторону планеты, рассчитывая банально раздавить крепости своими калибрами. И единственной ошибкой Баркаи оказалось то, что систему обороны уральцы выстраивали исходя как раз из сильного флота противника, отнимающего у командующего потребность что-то изобретать. И противостоять они рассчитывали именно такому, лобовому натиску.

По всем законам тактики, ударная эскадра должна была продавить оборону планеты быстро и качественно, однако, как оказалось, атакуя висящие на геостационарной орбите крепости «в лоб», Баркаи проложил абсолютно предсказуемый курс. И неудивительно, что его эскадра на всех парах влетела в заранее поставленное у нее на пути минное поле.

Звезд на небе добавилось много и разом. Силовые поля линкоров засияли всеми цветами радуги, перегруженные многочисленными попаданиями, но они-то хотя бы пока держались. А вот крейсерам и эсминцам прилетело достаточно, чтобы кое на каких из этих кораблей защитные поля «потухли». Эти взрывами следующих мин разносило буквально в клочья. Конечно, они пытались вести заградительный огонь, но помогало это плохо, а отчаянные попытки уклониться от удара привели лишь к нарушению строя. И в образовавшееся месиво хаотично маневрирующих кораблей орбитальные крепости выпустили свои ракеты. Полыхнуло знатно.

Откровенно говоря, продлись буйство стихий малость подольше, эскадре вторжения пришла бы хана. Увы, запасов мин у защитников планеты было не так уж много, а пространство, даже с учетом заранее вычисленного курса противника, оказалось немаленькое. Да и модернизированных ракетных установок на крепостях хотелось бы побольше. В общем, эскадра Нового Иерусалима прорвалась, но потеряла при этом более половины легких сил и два крейсера из пяти. Вдобавок серьезно пострадал авианосец, и, хотя на его способности выпускать истребители это не отразилось, и без того паршивая динамика самого большого корабля вражеской эскадры разом превратилась в величину, близкую к отрицательной.

И все же, прорвавшись на дистанцию семидесятипятипроцентной вероятности поражения, корабли Нового Иерусалима рассчитались с уральцами за все. Сосредоточенный залп четырех линкоров и трех крейсеров – штука страшная. С флагманской крепости буквально сдуло защиту, и затем ее обшивка начала покрываться рваными дырами. К счастью, гарнизон успел укрыться в центральном ядре, хорошо бронированной капсуле, способной и без силовых полей длительное время сопротивляться вражескому обстрелу.

Однако боеспособность крепости падала на глазах, и через какие-то десять минут она превратилась в груду раскаленного докрасна, искореженного металла и бронекерамики. С мертвыми орудиями, разрушенными локационными системами, неспособные не только сделать хотя бы выстрел в сторону врага, но даже обругать его по радио, люди могли лишь радоваться, что их совсем немного. Большую часть гарнизона заранее эвакуировали на планету, и это снижало нагрузку на системы жизнеобеспечения, а значит, повышало шансы выжить тех, кто остался в крепости.

Почти сразу же противник перенес огонь на вторую крепость. Обломки от нее полетели кусками уже после второго залпа, и все это практически без шанса ответить. На крепости стояли орудия, оставшиеся еще от прежних хозяев, ракетные установки тоже модернизировать не успели. Вооружение работало фактически на пределе дальнобойности, и попадания были единичными, неспособными пробить силовые поля линкоров.

Откровенно говоря, на крепости и гарнизона-то не было. Какой смысл? Огонь велся в автоматическом режиме. Тем не менее, как и в первом случае, ядро противник даже не пытался разрушить. Наблюдавший за происходящим с мостика своего крейсера, Песков горько и в то же время презрительно скривил губы. Все как и предсказывал Александров. Добивать без крайней нужды не будут, им нужны пленные, заложники, чтобы торговаться в случае, если Урал встанет на дыбы.

Что же, пора отходить за пределы досягаемости радаров, переключаться на станции, ретранслирующие обстановку непосредственно с планеты, и ждать. Ждать момента, когда противник начнет высадку десанта. И на этот момент бросить товарищей одних, без поддержки. И единственный шанс, что командующий вновь не ошибся, и отвлекаться на крепости до того, как будет завершена оккупация планеты, враг не будет. До сих пор Александров не ошибался, и многие, особенно молодежь, верят в его дар предвидения. Но когда офицер поднимается на мостик и, тем более, получает под командование собственную эскадру, пускай даже, как сейчас, крохотную, слепую веру обязан дополнять трезвый расчет. А в расчетах нет места божественному провидению.

Подавив сопротивление на орбите, эскадра Нового Иерусалима принялась блокировать планету, делая это быстро и умело. На сей раз вперед пошли корветы, благо этого добра предусмотрительный Баркаи взял достаточно, чтобы даже после прорыва минных полей их хватило на организацию весьма плотной сети. На планету никто не должен попасть, с нее никто не должен уйти. Вот только меньше всего он предполагал, что пара таких кораблей подчиняется не ему. Точнее, не только ему…

Корветы «Лахав» и «Эйлат» официально входили в состав флота Нового Иерусалима. Неофициально же (об этом, правда, знали немногие) они выполняли задачи АМАН, служа ее глазами и ушами. А еще эти корабли выполняли миссии, которые нельзя поручить обычным военным. И эскадре Баркаи их придали в том числе и с этой целью.

«Эйлату» не повезло. Его командир был человеком опытным и не раз выходил из серьезных переделок сухим. В смысле, даже не замочив штанов. Но на этот раз статистика переиграла и удачу командира, и его мастерство. Корвет отправился в вечность куском оплавленного металла, не пережив встречу с миной. Вместе с ним сгорел и командир, серен Розенберг, и еще два десятка членов экипажа. Сгорели, ничего не успев почувствовать, и смерть их выгодно отличалась от гибели многих других астронавтов, задохнувшихся, замерзших, раздавленных перегрузками… А вот «Лахав» проскочил, и теперь его экипажу предстояло исполнить важную миссию.

Миф о том, что с евреями рискованно договариваться, на проверку слишком часто оказывается правдой. И прежде, чем связываться с такими опасными союзниками, Мудиве стоило бы трижды подумать. Однако диктатор, опьяненный властью и оскорбленный в лучших чувствах, допустил типичную ошибку молодежи – не взвесил риски. Да и родня, откровенно говоря, подзуживала. Вот только Новому Иерусалиму не был нужен генералиссимус Мудива, куда больше его интересовали ресурсы Великой Нигерии. Склонный же к самостоятельной игре диктатор оказался лишь помехой, и, как только он выполнил свою задачу, развязав на планете войну с уральцами, наступила его очередь слететь с шахматной доски большой политики. Легитимный повод вмешаться и все необходимые для этого документы уже были у израильтян на руках, и корвет «Лахав» начал охоту.

План был прост, как все гениальное, и столь же надежен. Агент разведки Нового Иерусалима при встрече поставил на теле Мудивы радиометку. Это оказалось несложно. Рукопожатие – и горстка нано-роботов оказывается на коже диктатора, чтобы затем, незаметно для нового владельца, проникнуть внутрь организма. От них нет ни вреда, ни пользы, однако обнаружить такого «меченого» с орбиты становится элементарно. Главное, знать, в каком диапазоне облучать планету радаром, и уметь выделить характерную засветку на экране. И Мудиву обнаружили, на это потребовалось всего пятнадцать минут.

Помеченный радиометкой объект (на корвете не знали даже, с кем имеют дело, до простых исполнителей подобную информацию не доводили) быстро перемещался над поверхностью планеты. Это усложняло задачу, но совсем ненамного. Артиллеристы на корвете были отменные, и поймать в прицел не слишком маневренный десантный бот они смогли без проблем. Оставалось только выстрелить.

В не пытающуюся маневрировать машину «Лахав» попал с первого раза. Результат, правда, вышел не столь эффектный, как ожидалось. Вместо того, чтобы рассыпаться по всей атмосфере огненной пылью, бот просто рухнул. Силовая защита тяжелой, предназначенной для прорыва через стационарную зенитную оборону, машины поглотила большую часть энергии. Впрочем, и того, что осталось, должно было хватить.

Тем не менее, командир корвета не собирался отдавать ситуацию на волю случая, пусть даже шансы объекта выжить минимальны. Вот только провернуть дело в тайне от адмирала было крайне сложно, он и так нарушил его приказ, снизившись почти до пятидесяти километров над поверхностью. Что же, оставалось лишь подождать час с небольшим, за который «Лахав» сделает виток и вновь окажется над столицей Великой Нигерии и, если сигнал радиометки будет вновь активирован, повторить удар. И ему даже в голову не могло прийти, что времени у него уже практически не осталось.

Капитан второго ранга Вассерман не имел в своем активе генов идеального солдата и прирожденного флотоводца, как Александров. Не имел он и репутации сверхпрофессионала, подобно Баркаи. Зато профессор Вассерман умел считать лучше любого жителя Урала. Сейчас его расчет оказался практически безупречен. Штурмовой дредноут «Петр Великий» вышел на дистанцию, оптимальную для атаки, в момент, когда эскадра Нового Иерусалима занималась высадкой десанта. Как раз тогда, когда часть кораблей находилась на низкой орбите, затрудняющей маневр. И вдобавок в ситуации, при которой уйти прочь означало бросить своих людей. Многим израильским адмиралам было бы плевать, но в такой ситуации возвращаться домой рискованно – сожрут.

Впрочем, до попыток отступления кораблям Нового Иерусалима было еще далеко. Они пока что даже врага не обнаружили. А вот с медленно надвигающегося «Петра Великого», напротив, уже хорошо видели противника, и командир звездолета, вспомнив недавние подвиги, лично склонился над экраном артиллерийского дисплея. Времени у него было до первого выстрела или до запуска двигателей, сразу после этого инкогнито корабля можно считать нарушенным. А значит, первый залп должен получиться сокрушительным!

Увы, адмирала Баркаи сложно было обвинить в неосмотрительности. Даже сейчас силовые поля его кораблей работали на максимальной мощности. К тому же сейчас не требовалось маневрирования, а значит, поля окружали звездолеты сплошным пузырем. В такой ситуации классический удар по двигателям через окно в защите был невозможен. Что же, это значило лишь, что бить придется только по флагману, отказавшись от мысли накрыть сразу две цели. Не смертельно, хотя и не столь красивое решение, как рассчитывал Вассерман. Хотя…

– Накопители? – хриплым от волнения голосом поинтересовался он. В горле изрядно пересохло, да и вопрос можно было не задавать, вся информация стекалась на его компьютер. Однако – традиция, а их надо соблюдать. И старший артиллерист, на эти минуты сдвинутый немного назад по служебной лестнице, отрапортовал:

– Сто процентов.

– Тогда с Богом, – рыкнул Вассерман, забыв уточнить, какого именно члена обширного земного пантеона имеет в виду, и вдавил клавишу «пуск».

Синхронный залп орудий линкора – штука страшная. Тем более залп «Петра Великого», на сегодняшний день, похоже, мощнейшего представителя своего класса. Линкор «Ромах», флагман ударной эскадры Нового Иерусалима, тоже был неплох, но все же не настолько, чтобы на равных состязаться с представителем высшей лиги. И даже поднятые щиты не изменили ситуацию, когда на них, подобно молоту кузнеца, обрушился океан энергии.

Линкор просто рассыпался на куски. Это было эффектное зрелище, особенно учитывая, что корабль находился аккурат над ночной стороной планеты. Вспышка на несколько секунд осветила ее ярче солнца, а потом в небе заиграло невиданной яркости полярное сияние, никогда неслучавшееся в этих широтах. Еще не один день обломки корабля яркими болидами входили в атмосферу, будто последний салют незадачливым авантюристам.

Но потоки высокотемпературной плазмы и антиматерии еще не исчерпали свою энергию. Продолжая двигаться со скоростью, немногим уступающей световой, они, пусть и ослабленные, спустя доли секунды достигли оказавшегося аккурат позади флагмана крейсера «Ацмаут». Какое-то время его защита еще держалась, но, и без того потрепанная прорывом через минные поля, оказалась неспособна противостоять удару дредноута. С развороченным бортом, потеряв управление, огромный корабль практически вертикально вошел в атмосферу планеты. Через несколько минут то, что от него осталось, упало на побережье океана. Быстро заполняющаяся водой воронка от взрыва, конечно, на море не тянула, но на заливчик, хорошенько зараженный радиацией, вполне. Цунами, образовавшееся при этом, смыло пару небольших городков на побережье, но уральцев там не было, а потери среди местных интересовали Вассермана постольку-поскольку.

К чести иерусалимцев, новую угрозу они засекли моментально, однако это ничего уже не решало. Те секунды, которые им потребовались на осознание раскладов и восстановление управления эскадрой, Вассерман использовал на всю катушку. Огромный, больше напоминающий заброшенный в космос город, звездолет трясся, как в эпилептическом припадке. Позже, уже после возвращения на Урал, в нем обнаружили несколько точек силового набора, требующих подкрепления – нагрузки, возникшие при залпах, оказались заметно выше расчетных, и жесткости корпуса не хватило. Но это позже, а главное, корабль все-таки выдержал, чего не скажешь о его противниках.

В течение двух минут «Петр Великий» до дна опустошил энергетические накопители, включая то, что уже в процессе стрельбы подали на них реакторы. За это время он успел уничтожить остатки крейсеров, почти все легкие силы израильтян, вдребезги разбить один линкор противника и капитально расковырять второй. От полного и мгновенного уничтожения линкор «Ливьятан» спасло только то, что его командир успел не только бросить всю энергию на щиты, но и максимально уплотнить защитное поле с обстреливаемого борта. Корабль был тяжело поврежден и практически потерял боеспособность. Теперь он плыл по орбите, оставляя позади себя шикарный хвост вырывающихся из пробоин газов с приправой из обломков. Но он хотя бы не развалился, и часть экипажа уцелела.

Последний из вражеских линкоров, «Танин», попытался укрыться за планетой, и это ему удалось. Вот только что делать дальше, его командир сейчас решительно не представлял. Атаковать – самоубийство. Собранное на уральских верфях чудовище только что продемонстрировало свою огневую мощь, и драться с ним лоб в лоб, имея на подхвате всего два фрегата и корвет, все, что осталось от эскадры, плюс висящий далеко в космосе и всеми силами старающийся не отсвечивать покалеченный авианосец (даже истребители не выпустил, скотина!), выглядело глупостью. Раздавит. Бежать – еще глупее. По работающим двигателям гигант будет лупить, словно по мишеням. Знай командир линкора, алуф-мишне Шарон, что «Петр Великий», разрядив накопители, некоторое время будет иметь ограниченную боеспособность, он, скорее всего, рискнул бы принять решение. Вот только не оказалось рядом никого, кто смог бы ему это сообщить, и время было потрачено впустую. А потом вопрос решили за него.

При перевооружении орбитальной крепости новыми ракетами с нее было снято больше сотни пусковых установок старого образца. Первоначально их планировали утилизировать, но, когда Пескову сообщили о грядущих неприятностях, он решил распорядиться антиквариатом по-иному. На нескольких безлюдных островах затерянного в океане и никому не нужного архипелага наскоро разместили стартовые площадки. Так, на всякий случай – вдруг да снизится кто, и сейчас пришел их черед. Уральцы вытащили из кармана шестерку, но шестерку козырную, способную и туза прихлопнуть. Или, как вариант, подорвать. Вытащили – и эффектно шлепнули ей по столу.

Старт ракет «космос-космос» с поверхности планеты не самый лучший вариант. Долгий проход через атмосферу, огромный расход топлива… Но в космосе незаметно разместить эти ракеты малого радиуса было сложно, противник с большой долей вероятности обнаружил бы их. Зато ракетный залп с поверхности планеты оказался для остатков эскадры Нового Иерусалима полнейшей неожиданностью, и результат вышел закономерным.

Это было красиво, одновременный старт такого количества ракет… На островах, где они располагались, частью выжгло, а частью сдуло всю растительность. Один, прежде едва поднимающийся над уровнем моря, островок и вовсе исчез, ракетные двигатели буквально расплавили скалы. И все это устаревшее, но грозное великолепие устремилось к цели.

Большую часть ракет артиллеристам линкора удалось перехватить, но не менее двух десятков прорвалось, моментально перегрузив щит корабля. Три ракеты проникли через рухнувшее силовое поле, и на том в принципе все и закончилось. Ядерные боеголовки – штука простая, как кирпич, и столь же дубовая, но мощь их по-прежнему впечатляет. После близкого знакомства с ними линкор раскололся на две части, и носовая рухнула на планету, в океан, а кормовая отправилась в вечное странствие по космосу. Очевидно, где-то перемкнуло уцелевшие остатки электронных мозгов корабля, на котором даже теоретически не могло остаться ничего живого, и запустившийся двигатель унес радиоактивную болванку прочь из негостеприимной системы. Ее не преследовали…

На мостике своего дредноута Вассерман, едва дождавшись восстановления атмосферы, откинул забрало гермошлема и вытер вспотевший лоб. Мимолетно удивился, считанные минуты прошли, а он чувствовал себя так, словно пробежал десяток километров. Все, дело сделано. Ну, почти сделано. Оставалось вызвать Пескова и отдать приказ добить вражеские корабли. Все, за исключением авианосца – эта дура могла еще пригодиться. Да и несколько пленных требовались – для оправдания дальнейшего контр-демарша, не более того. Но все это его уже не касалось, а вот навести порядок на охваченной бардаком планете – очень даже.

– Не жалко? – поинтересовался вернувшийся в тот момент старший офицер. Вассерман удивленно поднял брови:

– Кого?

– Ну, экипажи кораблей… Они, кстати, уже орут, что сдаются.

– Мы их не звали. А корабли – барахло.

– Но они же тоже… – начал было один из штурманов и осекся, натолкнувшись на холодный взгляд командира.

– Что тоже? Вы продолжайте, продолжайте, я вас слушаю. Чего замолчали? Впрочем, давайте, я попробую сам. Тоже евреи?

Он еще раз окинул взглядом собравшихся, мысленно усмехаясь. Те, кто служил с ним давно и знал, что почем, наблюдали за спектаклем с неподдельным интересом. Молодняк же, которого тоже хватало, впервые увидевший своего командира в бою и еще не изживший тупые предрассудки, смотрел на Вассермана… странно. Они все еще не могли понять, как относиться к нему. Дебилизм (а среди идеологов пораженных сим недугом хватало) заразен. Что же, Вассерман, будучи в чем-то истинным представителем своего народа, предвидел этот разговор и заранее подготовил ответ. Неожиданный, как, впрочем, и планировалось.

– Они – не настоящие евреи, – чуть пафосно выдал он и картинно подбоченился. – Настоящие, истинные евреи не проигрывают. Как я, например. А эти – так, китайская подделка…

Смешки, раздавшиеся в ответ, очень быстро переросли в громкий, снимающий напряжение хохот. То, что нужно после боя. И, выдержав приличествующую случаю паузу, хлопнул ладонью по столу:

– Ну, все, приступаем к высадке десанта. Пора навести порядок в этой Папуасии и объяснить им, наконец, что мы не кто-нибудь, а белые люди. Вперед!