Глава 20
Кейт приняла душ и переоделась. Ее влажные волосы были зачесаны назад и свободно ниспадали ей на плечи. Она надела белую футболку, а на нее — толстый темно-синий свитер. Выцветшие синие джинсы свободно висели на ее узких бедрах. На ногах у нее были толстые шерстяные носки. Джек наблюдал, как движутся эти ноги, перемещая по комнате своего гибкого владельца. Она немного пришла в себя, но ужас все еще таился в ее глазах.
Джек взял стакан с содовой и вновь уселся на ступ. У него было такое ощущение, будто его плечи налились свинцом. Словно почувствовав это, Кейт перестала ходить по комнате и стала массировать ему плечи.
— Он не сказал мне, что у них есть обвинительный акт. — В голосе Кейт звучал гнев.
— Думаешь, полицейских заботит что-либо еще, кроме использования людей в своих целях? — отозвался Джек.
— Похоже, ты вновь начинаешь рассуждать, как адвокат.
Она сильнее надавила ему на плечи; Джек почувствовал себя замечательно. Ее мокрые волосы упали ему на лицо, когда она давила на наиболее одеревеневшие места. Джек закрыл глаза. Из приемника доносились звуки песни Билли Джоэла «Река грез». О чем же я мечтаю, что мне грезится, спрашивал себя Джек. Предмет его грез, похоже, двигался совсем близко, подобно солнечному зайчику, который он пытался ловить в пору раннего детства.
— Что с ним?
Вопрос Кейт вернул его к реальности. Он допил оставшуюся в стакане содовую.
— Сбит с толку. Ничего не говорит. Нервничает. Я никогда в жизни не видел его таким. Кстати, они нашли винтовку. На верхнем этаже одного из старых домов на другой стороне улицы. Кто бы ни стрелял, он уже далеко. Это точно. Черт, я думаю, полицейским это безразлично.
— Когда будет выдвинуто официальное обвинение?
— Послезавтра, в десять. — Он нагнул шею и схватил ее руку. — Кейт, они склоняются к версии о предумышленном убийстве. Тебе ли не знать, что за это предусмотрена высшая мера.
Она прекратила массировать его плечи.
— Чушь собачья. Убийство при совершении кражи со взломом — уголовное преступление первой категории, за него не положена высшая мера. Попроси прокурора вмешаться.
— Эй, это же моя работа, правда? — Он пытался вызвать у нее улыбку, но безуспешно. — Версия прокуратуры заключается в том, что он вломился в дом, и она застала его во время кражи. Они используют свидетельства физического насилия — следы избиения, удушения и два выстрела в голову, — чтобы отделить их от факта кражи. Они уверены, что такие действия соответствуют определению жестокого и безнравственного деяния. К тому же зафиксировано исчезновение драгоценностей Салливана. Убийство во время вооруженного ограбления приравнивается к умышленному убийству, за которое полагается высшая мера.
Кейт села и потерла виски. На ней не было макияжа; она относилась к тем женщинам, которые в нем не нуждаются. Однако перенесенное напряжение выдавало себя, в особенности поникшими плечами, мешками под глазами.
— Что тебе известно о Горелике? Он будет представителем обвинения по этому делу. — Джек бросил в рот кубик льда.
— Самодовольный болван, напыщенный, фанатичный, и потрясающий судебный юрист.
— Отлично.
Джек поднялся со стула и сел рядом с Кейт. Он помассировал ей лодыжку. Она легла на диван и запрокинула голову. Казалось, все было, как раньше; им стало так спокойно, так уютно вместе, словно и не было прошедших четырех лет.
— Тех улик, о которых сообщил мне Фрэнк, слишком мало для предъявления обвинения. Я ничего не понимаю, Джек.
Джек снял с нее носки и обеими руками стал растирать ее стопы, чувствуя пальцами изящные тонкие кости.
— Полицейские получили анонимную информацию о номере машины, которую видели около дома Салливана предположительно в ту ночь, когда произошло убийство. А эта машина в то время должна была находиться на стоянке задержанных автомобилей полиции округа Колумбия.
— Так. Эта информация была неверной.
— Нет. Лютер часто говорил мне, как просто угнать машину со стоянки. Используешь ее, а потом возвращаешь.
Кейт не смотрела на него; казалось, она изучает потолок.
— Так вот о чем вы беседовали. — В ее голосе послышался до боли знакомый Джеку упрек.
— Прекрати, Кейт.
— Прости. — Ее голос вновь стал утомленным.
— Полиция проверила покрытие пола. Там были обнаружены волокна ковра из спальни Салливанов. Также присутствует очень специфичная почвенная смесь. Оказывается, это в точности такая же смесь, как на кукурузном поле рядом с домом Салливана. Эта смесь готовилась специально для Салливана; такого состава больше нигде не найти. Я говорил с Гореликом. Он чувствует себя достаточно уверенно, поверь мне. Я еще не получил протоколов. Завтра подам запрос в суд.
— Ну и что? Как все это связано с моим отцом?
— Они получили ордер на обыск дома и машины Лютера. На коврике в машине обнаружена такая же смесь. А также на ковре в гостиной.
Кейт медленно открыла глаза.
— Он был в том доме, чистил ковры. Тогда и мог подцепить волокна.
— А потом пробежаться по кукурузному полю? Брось.
— Почву мог занести в дом кто-нибудь другой, а он наступил на нее.
— Я бы не стал это оспаривать, не будь одной зацепки.
Она выпрямилась.
— И что же это за зацепка?
— Кроме волокон и грязи, они обнаружили растворитель на основе бензина. Во время обследования дома полиция нашла его следы на ковре. Они думают, что взломщик пытался отчистить кровь, свою кровь. Я уверен, у них есть дюжина свидетелей, готовых поклясться, что на ковер не наносили подобного вещества до или во время чистки ковров. Следовательно, Лютер мог подцепить следы очистителя лишь в том случае, если он был в доме после этого. Почва, волокна и очиститель для ковра. Вот тебе и связь.
Кейт снова опустилась на диван.
— И наконец, они нашли гостиницу, где жил Лютер. Они обнаружили фальшивый паспорт и по нему проследили путь Лютера на Барбадос. Через два дня после убийства он прилетел в Техас, затем в Майами, а потом на остров. Похоже на поведение скрывающегося преступника, правда? У них есть клятва под присягой водителя такси, который вез Лютера до поместья Салливана на Барбадосе. Лютер в разговоре обронил, что бывал в доме Салливана в Вирджинии. И кроме этого, у них есть свидетель, до убийства неоднократно видевший вместе Ванду Брум и Лютера. Одна женщина, близкая подруга Ванды, сказала, что та сильно нуждалась в деньгах. И что Кристина Салливан рассказывала ей о сейфе. А это свидетельствует о том, что Ванда Брум лгала полиции.
— Я могу понять, почему Горелик так вольно обращается с информацией. Но все улики по-прежнему косвенные.
— Да, Кейт, это идеальный пример дела с отсутствием прямых улик, связывающих Лютера с фактом совершения преступления, зато с достаточным количеством косвенной ерунды, ознакомившись с которой, присяжные подумают: «Брось дурить, кого ты хочешь провести, ведь это сделал ты, сукин сын». Я буду по возможности отклонять улики, но у них есть несколько очень весомых аргументов против нас. И если Горелик упомянет о предыдущих преступлениях твоего отца, мы, возможно, пропали.
— Это было слишком давно. Время, истекшее с тех пор, — значительно больший аргумент в его пользу, чем против него. Горелик не станет их ворошить. — Кейт говорила гораздо увереннее, чем на самом деле чувствовала. В конце концов, разве можно было полностью за что-то ручаться?
Зазвонил телефон. Она сомневалась, снимать ли трубку.
— Кто-нибудь знает, что ты здесь?
Джек покачал головой. Она взяла трубку.
— Слушаю вас.
Человек на другом конце провода говорил решительно, с деловой интонацией.
— Мисс Уитни, вас беспокоит Роберт Гейвин из «Вашингтон Пост». Скажите, могу я задать несколько вопросов о вашем отце? Я бы предпочел встретиться с вами лично, если можно.
— Что вы хотите?
— Бросьте, мисс Уитни, имя вашего отца на первых полосах газет. Вы — государственный прокурор. По-моему, такого еще не было.
Кейт бросила трубку. Джек посмотрел на нее.
— Что такое?
— Репортер.
— Бог мой, они не знают покоя.
Она вновь села, утомленная настолько, что Джек испугался за нее. Он подошел к ней, взял за руку.
Вдруг она резко повернулась к нему. На ее лице был страх.
— Джек, ты не справишься с этим делом.
— С чего бы это? Я действительный член Союза адвокатов Вирджинии. У меня за плечами полдюжины дел о предумышленном убийстве. Я отлично профессионально подготовлен.
— Я не это имела в виду. Я знаю, что ты подготовлен. Но в «Паттон, Шоу и Лорд» не занимаются защитой по уголовным делам.
— Ну и что? Надо же когда-то начинать.
— Джек, шутки в сторону. Салливан — их крупный клиент. И ты работаешь на него. Я читала об этом в «Лигал Таймс».
— Здесь нет противоречия. В моих отношениях адвокат-клиент с Салливаном нет ничего такого, что может быть использовано в этом деле. Кроме того, Салливан формально не имеет отношения к суду. Это дело типа «государство против Лютера Уитни».
— Джек, они не позволят тебе заниматься этим делом.
— Ладно, тогда я уволюсь. Займусь частной практикой.
— Ты не можешь этого сделать. Сейчас дела у тебя идут как нельзя лучше. Ты не можешь все разрушить. Ради этого.
— А разве этого мало? Я знаю, что твой старик не мог избить эту женщину, а затем хладнокровно высадить ей мозги. Возможно, он пришел туда, чтобы обчистить дом, но он никого не убивал, я уверен. Знаешь, что я еще думаю? Я абсолютно уверен: он знает, кто убил ее, и именно это до смерти его напугало. В том доме он что-то видел, Кейт. Он видел кого-то.
Кейт медленно перевела дыхание, когда до нее дошел смысл сказанного.
Джек вздохнул и посмотрел на ее ноги.
Он поднялся, надел пальто и игриво потянул за ее поясной ремень.
— Скажи-ка, когда в последний раз ты по-настоящему ела?
— Не помню.
— Были времена, когда ты в этих джинсах казалась более соблазнительной для мужского взгляда.
На этот раз она улыбнулась.
— Спасибо, что не забыл.
— Еще не поздно все исправить.
Она оглядела комнату, лишенную всякой привлекательности.
— Что ты задумал?
— Грудинку, салат из капусты и что-нибудь покрепче, чем кока-кола. Едем?
Она ответила без колебаний.
— Уже одеваюсь.
Спустившись вниз, Джек открыл дверь «лексуса». Он увидел, что Кейт внимательно изучает каждую деталь роскошной машины.
— Я последовал твоему совету. Я подумал, что надо потратить часть денег, заработанных тяжелым трудом.
Только они сели в машину, как у двери со стороны Кейт возник какой-то человек.
На нем были шляпа с опущенными полями и застегнутое до самого подбородка пальто, из-под которых выглядывали седая бородка и реденькие усы. В одной руке он держал диктофон, в другой — значок с надписью «ПРЕССА».
— Мисс Уитни, я Боб Гейвин. Видимо, нас разъединили во время разговора.
Он присмотрелся к Джеку. Его брови приподнялись от удивления.
— А вы — Джек Грэм. Адвокат Лютера Уитни. Я видел вас в участке.
— Поздравляю вас, мистер Гейвин. У вас, несомненно, стопроцентное зрение и обворожительная улыбка. Всего доброго.
Гейвин приник к машине.
— Подождите минутку, прошу вас, только одну минутку. Люди имеют право знать подробности о деле.
Джек собрался что-то ответить, но Кейт опередила его.
— Они все узнают, мистер Гейвин. Для этого существуют суды. Я уверена: вам предоставят место в первом ряду. До свидания.
«Лексус» тронулся с места.
Гейвин подумал было побежать к своей машине, но потом решил не делать этого. В его сорок шесть лет дряхлеющее тело могло откликнуться сердечным приступом на подобное усилие. Игра еще только начиналась. Рано или поздно он доберется до них. Он поднял воротник и медленно пошел к машине.
* * *
Было уже около полуночи, когда «лексус» подкатил к дому Кейт.
— Ты действительно уверен, что хочешь сделать это, Джек?
— Черт, мне никогда не нравились фрески, Кейт.
— Что?
— Тебе нужно поспать. Да и мне тоже.
Она положила руку на дверь и замялась. Повернувшись, она посмотрела на него, нервно смахнула за ухо выбившуюся прядь. На этот раз в ее глазах не было боли. Это было что-то другое, о чем Джек совершенно не догадывался. Возможно, облегчение?
— Джек, то, о чем ты говорил тогда ночью…
Он тяжело вздохнул и обеими руками вцепился в руль. Он ждал, когда она наконец выскажется.
— Кейт, я не раз задумывался об этом…
Она поднесла руку к его губам. С ее губ слетело легкое облачко пара.
— Ты был прав, Джек… во многом.
Он проследил, как она медленно вошла в подъезд, и затем уехал.
Когда он вернулся домой, то обнаружил, что в автоответчике закончилась пленка. Мерцание индикатора, указывающее на наличие сообщения, теперь превратилось в непрерывное красное свечение. Он решил поступить наиболее разумно: притворился, что его нет дома. Джек отключил телефон, погасил свет и постарался заснуть.
Это было непросто.
В обществе Кейт он вел себя так уверенно. Но кого он хотел обмануть? Заняться этим делом самостоятельно, не поговорив ни с кем из ПШЛ, было почти равносильно профессиональному самоубийству. Но что толку в разговорах? Он знал, какой последует ответ. Оказавшись перед подобным выбором, любой из его коллег-компаньонов скорее отрубил бы себе руку, чем решился бы оказывать услуги клиенту по имени Лютер Уитни.
Но он был адвокатом, а Лютер нуждался в адвокате. Столь важные вопросы всегда непросты, и поэтому он изо всех сил старался разделить все на черное и белое. Хорошее. Плохое. Справедливое. Несправедливое. Нелегкая задача для юриста, постоянно стремившегося к поиску полутонов. Адвокат, какую бы должность он ни занимал, зависит лишь от клиента, на которого работает в данное время.
Что ж, он принял решение. Его старый друг сражался за свою жизнь и просил Джека о помощи. Джека не волновало, что его клиент, похоже, внезапно стал необычно несговорчивым. Подзащитные преступники нечасто соглашаются на активное сотрудничество. Ну что ж, Лютер попросил его о помощи и он получит эту помощь. В этом вопросе больше не было полутонов. Путь назад был отрезан.
