Глава 19
Глория Рассел сидела у себя в гостиной и дрожащими руками держала письмо. Она взглянула на часы. Оно поступило точно в назначенное время; его привез на помятом «субару» курьер, пожилой мужчина в чалме. На двери машины был логотип компании «Метро раш курьерз». Спасибо, мэм. Прощайтесь с жизнью. Она ожидала, что получит, наконец, средство избавления от всех пережитых ею кошмаров. Всех угрожающих ей опасностей.
В каминной трубе завывал ветер. В камине, радуя глаз, горел огонь. Дом был безупречно чист: Мэри, недавно ушедшая горничная на почасовой оплате, потрудилась на славу. Сегодня вечером, в восемь, Рассел была приглашена на ужин в дом сенатора Ричарда Майлза. Майлз мог сыграть очень важную роль в ее политической карьере. Жизнь, наконец, начинала идти так, как прежде. К ней вернулись ее энергия, напористость. После всех перенесенных мук и унижений. Но теперь?!.
Она вновь посмотрела на письмо. Неверие продолжало опутывать ее подобно гигантской рыбацкой сети, увлекающей ее на дно, где ей суждено остаться навеки.
БЛАГОДАРЮ ЗА ПОЖЕРТВОВАНИЕ. Я ОЦЕНЮ ЭТО ПО ДОСТОИНСТВУ. КАК ЕЩЕ ОДНУ ВЕРЕВКУ, КОТОРУЮ ВЫ МНЕ ДАЛИ, ЧТОБЫ ВАС ЖЕ И ПОВЕСИТЬ. ЧТО КАСАЕТСЯ ОБСУЖДАВШЕГОСЯ ПРЕДМЕТА, ТО ОН СНЯТ С ТОРГОВ. ТЕПЕРЬ, КОГДА Я ДУМАЮ ОБ ЭТОМ, МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО ОН ОЧЕНЬ ПРИГОДИТСЯ В СУДЕ. ДА, ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛ:
ПРОВАЛИТЕСЬ ВЫ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ!
Она, пошатываясь, встала. Еще одна веревка? Она не могла думать, не могла действовать. Сначала она подумала о том, чтобы позвонить Бертону, но затем вспомнила, что его уже нет в Белом доме. Затем ее осенило. Она кинулась к телевизору. В шестичасовых новостях как раз сообщали о недавнем происшествии. В ходе дерзкой операции, проведенной полицейским управлением округа Миддлтон совместно с полицией города Александрия, был задержан человек, подозреваемый в убийстве Кристины Салливан. Неизвестное лицо произвело один выстрел. Судя по всему, стреляли в подозреваемого.
Рассел наблюдала за репортажем из миддлтонского полицейского участка. Она видела, как по лестнице, глядя прямо перед собой и не пытаясь скрыть свое лицо, поднимается Лютер Уитни. Он гораздо старше, чем она его себе представляла. Он выглядел как какой-нибудь директор школы. Это был человек, который видел, как она… Ей и в голову не приходило, что Лютер арестован за преступление, которого не совершал. Впрочем, это открытие вряд ли толкнуло бы ее на какой-либо поступок. Телеоператор обвел объективом помещение, и в кадре промелькнули Билл Бертон и Коллин, стоявшие за его спиной: они слушали заявление для прессы следователя Сета Фрэнка.
Ублюдки! Неумелые ублюдки! Он в тюрьме. Он был в тюрьме, а она держала в руках письмо, которое обещало, что парень постарается стереть их всех с лица земли. Она доверяла Бертону и Коллину, президент доверял им, а они все провалили, провалили самым позорным образом. Ей с трудом верилось, что Бертон может спокойно стоять там, в то время как весь мир был готов вспыхнуть и сгореть, как упавшая звезда.
Следующая мысль удивила даже ее саму. Она бросилась в ванную, рывком открыла аптечку и схватила первый попавшийся пузырек. Скольких таблеток ей хватит? Десятка? Сотни?
Рассел попыталась трясущимися руками отвернуть крышку, но та не поддавалась. Она изо всех сил дернула крышку; наконец, таблетки посыпались в раковину. Рассел набрала их целую пригоршню и внезапно остановилась. Увидев в зеркале свое отражение, она осознала, как сильно постарела. Ее глаза были тусклыми, щеки впали, а волосы будто бы тут же, у нее на глазах, начинали седеть.
Она взглянула на массу зеленых таблеток. Она не могла этого сделать. Даже если бы вокруг нее рушился мир, она все равно не смогла бы этого сделать. Рассел бросила таблетки в раковину, выключила свет, позвонила сенатору. Она не сможет присутствовать по болезни. Только она прилегла на кровать, как раздался стук в дверь.
Сначала ей почудилось, что она слышит отдаленный барабанный бой. Будет ли у них ордер на арест? В чем они могли ее обвинить? Записка! Она выхватила ее из кармана и швырнула в камин. Когда та прогорела и огонь ослаб, Рассел поправила платье, надела туфли и вышла из гостиной.
Уже во второй раз при виде Билла Бертона у двери ее грудь пронзила острая боль. Не говоря ни слова, он вошел, сбросил пальто и направился прямиком к бару.
Она захлопнула дверь.
— Прекрасная работа, Бертон. Отличная. Вы обо всем замечательно позаботились. Где ваш помощничек? Проверяет свое чертово зрение у офтальмолога?
Со стаканом в руках Бертон сел.
— Заткнитесь и слушайте.
В обычных обстоятельствах при подобном замечании она вышла бы из себя. Но его тон заставил ее замереть. Она заметила кобуру с пистолетом. Внезапно Рассел поняла, что окружена вооруженными людьми. Казалось, они были повсюду и везде слышалась стрельба. Она села и уставилась на него.
— Коллин не стрелял.
— Но…
— Но стрелял кто-то другой. Я знаю точно. — Он залпом выпил почти целый стакан.
Рассел захотела налить и себе, но решила не делать этого. Он посмотрел на нее.
— Уолтер Салливан. Этот сукин сын Ричмонд рассказал ему, верно?
Рассел кивнула.
— Думаете, за этим стоит Салливан?
— А кто еще, черт возьми?! Он думает, что этот парень убил его жену. У него достаточно денег, чтоб нанять лучших киллеров в мире. Лишь он один, кроме нас и полиции, точно знал, где будет происходить задержание. — Он взглянул на нее и с отвращением покачал головой. — Не будьте такой тупой, мадам, на тупость у нас не осталось времени.
Бертон встал и прошелся по комнате.
Рассел вспомнила о телепередаче.
— Но он же в тюрьме. Обо всем расскажет полиции. Я думала, что это они уже пришли за мной.
Бертон остановился.
— Парень ничего полиции не скажет. Во всяком случае, пока.
— О чем вы говорите?
— Я говорю о человеке, который сделает все, что угодно, лишь бы его девочка осталась в живых.
— Вы… вы ему угрожали?
— Я достаточно ясно дал ему это понять.
— Откуда вы знаете?
— Глаза не лгут, мадам. Он знает правила игры. Раскроет рот… и может прощаться со своей доченькой.
— Но вы же… вы же не собираетесь действительно…
Бертон шагнул к ней, схватил ее и поднял над полом на уровень своих глаз.
— Я прикончу любого, кто попытается встать у меня на пути, вам понятно?! — От его голоса она похолодела.
Он швырнул ее обратно в кресло.
С побледневшим лицом, глазами, полными ужаса, она смотрела на него.
Лицо Бертона побагровело от злости.
— Именно вы втянули меня в это. Я с самого начала хотел вызвать полицию. Я сделал свою работу. Может, я и убил эту женщину, но ни один суд в мире не признал бы меня виновным. Но вы надули меня, мадам, всеми вашими разговорами о глобальной катастрофе, последствиях для президента, и я, идиот, вам поверил! И теперь вот-вот могут вычеркнуть двадцать лет из моей жизни, и меня это не радует. Если вы меня не понимаете, ну что же, это ваше дело.
Несколько минут они сидели молча. Бертон вертел в руках свой стакан и, напряженно о чем-то думая, рассматривал ковер. Рассел, стараясь унять дрожь, косилась на него. Она не могла заставить себя рассказать Бертону о полученном письме. Что бы это дало? Насколько она знала Бертона, он тут же достал бы свой пистолет и пристрелил ее. Рассел похолодела при мысли, как близко находится она от смерти.
Рассел заставила себя сесть прямо. Невдалеке тикали часы; казалось, они отсчитывают последние секунды ее жизни.
— Вы уверены, что он ничего не скажет? — Она посмотрела на Бертона.
— Я ни в чем не уверен.
— Но вы сказали…
— Я сказал, что парень сделает все, чтобы его девочка осталась в живых. Если найдет способ сделать эту угрозу недейственной, следующие несколько лет, просыпаясь, мы будем видеть над собой верхний ярус нар.
— Но как он может это сделать?
— Я бы так не волновался, если бы знал ответ. Но я уверен, что сейчас Лютер Уитни сидит в своей камере. И обдумывает, как это сделать.
— А что можем сделать мы?
Он схватил свое пальто и грубым движением поднял ее.
— Идемте, нужно поговорить с Президентом.
* * *
Джек полистал свои бумаги и оглядел собравшихся на заседание. Его рабочая группа состояла из четырех младших членов корпорации, трех ассистентов и двух компаньонов. Вести об успешном ведении Джеком дел Салливана распространились среди всех сотрудников фирмы. Многие из них взирали на Джека одновременно с благоговением, уважением и чуть-чуть со страхом.
— Сэм, вы займетесь координацией продаж сырьевых ресурсов через Киев. Наш парень действует там чересчур напористо, присматривайте за ним, но не слишком давите на него.
Сэм, компаньон с десятилетним стажем, защелкнул свой кейс.
— Будет исполнено.
— Бен, я просмотрел ваш доклад по лоббированию. Я согласен, нам следует надавить на Министерство иностранных дел, они должны быть на нашей стороне. Однако сделать это надо тактично. — Джек открыл следующую папку. — На осуществление этой операции мы имеем около месяца. Наибольшую озабоченность вызывает зыбкий политический статус Украины. Если мы хотим, чтобы дело выгорело, стоит поторопиться. Меньше всего нам нужно, чтобы нашего клиента аннексировала Россия. А сейчас я хотел бы вкратце обсудить с вами…
Дверь открылась, и в проеме появилась секретарша Джека. Она выглядела раздраженной.
— Мне ужасно неловко беспокоить вас.
— Все в порядке, Марта. Что стряслось?
— Вам звонят.
— Я же просил Люсинду ни с кем меня не соединять, за исключением экстренных случаев. Все звонки откладываются до завтра.
— Боюсь, это может быть экстренным случаем.
Джек повернул свое кресло.
— Кто звонит?
— Она сказала, что ее зовут Кейт Уитни.
Пятью минутами позже Джек сидел в своей, только что купленной машине цвета меди «лексус 300». Мысли стремительно проносились у него в голове. Кейт была близка к истерике. Он понял только то, что Лютера арестовали. Она не сказала за что.
* * *
После первого же стука Кейт открыла дверь и повисла у него на руках. Лишь через несколько минут она стала ровно дышать.
— Кейт, в чем дело? Где Лютер? В чем его обвиняют?
Она посмотрела на него; ее щеки были настолько опухшими и красными, будто ее избили.
Когда ей, наконец, удалось выговорить одно слово, Джек в изумлении сел.
— Убийство? — Он огляделся вокруг, лихорадочно обдумывая положение. — Но это же невозможно. В чьем убийстве его подозревают?
Кейт села прямо и откинула с лица волосы. Она посмотрела ему в глаза. На этот раз слова были произнесены четко, ясно и врезались в него, как куски разбитого стекла.
— Кристины Салливан.
Оцепенев на мгновение, Джек сорвался со стула. Он окинул ее взглядом, попытался что-то сказать, но не смог. Пошатываясь, он подошел к окну, распахнул его и окунулся в поток холодного воздуха. Казалось, его желудок наполнился едкой кислотой, она начала подниматься вверх и, когда достигла горла, Джек едва сумел проглотить ее. Ноги его медленно обретали прежнюю твердость. Он закрыл окно и вновь сел рядом с ней.
— Что произошло, Кейт?
Она вытерла опухшие глаза какой-то тряпкой. Все ее волосы были спутаны. Пальто она так и не сняла. Туфли лежали около стула, где она сбросила их. Она пыталась взять себя в руки. Смахнув прядь волос с губ, она, наконец, взглянула на него.
Слова тихими хлопками вылетали у нее изо рта.
— Его посадили в тюрьму. Они… они думают, что он проник в дом Салливана. Предполагалось, что там никого не будет… Но там была Кристина Салливан. — Она помолчала и потом глубоко вздохнула.
— Они думают, что Лютер застрелил ее.
Как только она выговорила последние слова, ее глаза закрылись, как будто веки сами опустились от непереносимой тяжести. Она медленно подвигала головой и, почувствовав пульсирующую боль, наморщила лоб.
— Это безумие, Кейт. Лютер никогда никого не убил бы.
— Не знаю, Джек. Не знаю, что и думать.
Джек поднялся и снял пальто. Он потер лоб, пытаясь что-нибудь сообразить.
Он взглянул на нее.
— Откуда тебе это известно? Как, черт возьми, они его поймали?!
В ответ Кейт начало трясти. Казалось, боль так сильна, что ее видно; она кружилась над ней в воздухе и снова и снова вонзалась в ее хрупкое тело. Она вытерла лицо другой тряпкой. Кейт поворачивалась к нему так долго, дюйм за дюймом, словно была дряхлой старухой. Ее глаза по-прежнему были закрыты, она судорожно дышала, как будто воздух насильно удерживался в ее легких и должен был преодолеть сопротивление, прежде чем выйти наружу.
Наконец, она открыла глаза. Губы задвигались, но слов не было слышно. Затем ей все же удалось выговорить их, медленно, отчетливо, так, словно она старалась как можно дольше задержать в себе каждый звук.
— Я подставила его.
* * *
Лютер в оранжевом тюремном костюме сидел в той же комнате для допросов с бетонными стенами, где раньше побывала Ванда Брум. Сет Фрэнк, сидя напротив, внимательно изучал его. Лютер смотрел прямо перед собой. Он вовсе не казался удрученным, а напряженно думал о чем-то.
Вошли еще два человека. Один из них принес магнитофон, который поставил на середину стола и включил на запись.
— Курите? — Фрэнк протянул ему сигарету. Лютер взял ее, и оба выдохнули облачка дыма. Согласно инструкции, Фрэнк еще раз дословно зачитал его права. Здесь процедурных претензий не возникнет.
— Итак, вам понятны ваши права?
Лютер неопределенно помахал сигаретой.
Парень оказался не таким, каким Фрэнк ожидал его увидеть. Определенно, он был самым настоящим преступником. Три срока, но последние двадцать лет никаких нарушений закона. Само по себе это означало немного. Но никакого насилия, никаких жестокостей. Это тоже ничего не означало, но парень был немного необычным.
— Мне нужно, чтобы на мой следующий вопрос вы ответили либо «да» либо «нет».
— Ясно.
— Хорошо. Вам понятно, что вы арестованы по подозрению в причастности к убийству Кристины Салливан?
— Да.
— И вы уверены, что хотите отказаться от своего права на присутствие вашего адвоката? Мы можем обеспечить вас адвокатом, либо вы можете воспользоваться услугами вашего собственного.
— Уверен.
— И вы считаете, что не хотите сделать никакого заявления для полиции? Что любое ваше высказывание может быть использовано против вас?
— Считаю.
Годы практики научили Фрэнка, что признания на ранних стадиях расследования могут стать катастрофой для обвинения. Даже добровольное признание могло быть опровергнуто защитой, и часто улики, обеспеченные этим признанием, отметались, как сфабрикованные. Преступник мог привести следователя прямо к телу, а на следующий день он оказывался на свободе, и его адвокат улыбался вам и молил Бога, чтобы его клиент больше никогда не делал глупостей. Но дело Фрэнка уже приобрело четкие очертания. И Лютер теперь лишь мог уточнить некоторые детали.
Он внимательно вгляделся в подследственного.
— В таком случае я хотел бы задать вам несколько вопросов. Хорошо?
— Хорошо.
Согласно правилам, Фрэнк назвал день, месяц, год и время суток, а затем попросил Лютера назвать свое полное имя. Только это они и успели сделать. Открылась дверь. В комнату заглянул полицейский.
— Тут пришел его адвокат.
Фрэнк посмотрел на Лютера, выключил магнитофон.
— Какой еще адвокат?
Прежде чем Лютер успел ответить, в комнату ворвался Джек, оттолкнув полицейского.
— Меня зовут Джек Грэм, я адвокат подозреваемого. Уберите отсюда магнитофон. Я хочу поговорить со своим клиентом наедине и немедленно, джентльмены.
Лютер уставился на него.
— Джек… — резко начал он.
— Заткнись, Лютер. — Джек взглянул на полицейских. — Немедленно!
Те начали выходить из комнаты. Фрэнк и Джек обменялись выразительными взглядами, и затем дверь закрылась. Джек положил свой кейс на стол, но продолжал стоять.
— Ты, наконец, скажешь мне, что, черт возьми, происходит?
— Джек, тебе нужно держаться от этого в стороне. Я серьезно.
— Это ты пришел ко мне. Это ты заставил меня обещать, что я помогу тебе. Ну вот, черт тебя возьми, я и пришел помогать тебе.
— Отлично, ты сдержал обещание, а теперь можешь уйти.
— Хорошо, я уйду, а что будешь делать ты?
— Это тебя не касается.
Джек наклонился прямо к его лицу.
— Что ты собираешься делать?
Лютер впервые повысил голос.
— Я призна́ю свою вину! Я это сде́лал.
— Ты убил ее?
Лютер отвел глаза.
— Ты убил Кристину Салливан?
Лютер не отвечал. Джек схватил его за плечи.
— Это ты убил ее?!
— Да.
Джек внимательно изучал его лицо. Потом схватил свой кейс.
— Хочется тебе этого или нет, но я — твой адвокат. И пока я не выясню, почему ты лжешь, и не думай говорить с полицейскими. Если ты меня не послушаешь, я сделаю так, что тебя признают невменяемым.
— Джек, я благодарю тебя за заботу, но…
— Послушай, Лютер, Кейт рассказала мне, что произошло, что она сделала и почему. Но позволь мне быть с тобой откровенным. Если ты завязнешь, твоя девочка себя изведет. Ты слышишь меня?
Лютер так и не сумел ответить. Внезапно маленькая комната показалась ему размером с пробирку. Он не слышал, как ушел Джек. Он продолжал сидеть и смотреть прямо перед собой. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда он не знал, что ему делать.
* * *
Джек приблизился к полицейским, стоявшим в коридоре.
— Кто ведет дело?
Фрэнк взглянул на него.
— Лейтенант Сет Фрэнк.
— Прекрасно, лейтенант. Кстати, для протокола: мой клиент не отказывается от права на защиту, и вы не должны разговаривать с ним без меня. Вам понятно?
Фрэнк скрестил руки на груди.
— Ладно.
— Какой прокурор занимается этим делом?
— Прокурор Джордж Горелик.
— Полагаю, у вас есть обвинительный акт?
Фрэнк наклонился к нему.
— На прошлой неделе большое жюри возвратило дело.
— Естественно. — Джек надел пальто.
— Об освобождении его под залог не может быть и речи; полагаю, вам это известно.
— Что ж, судя по тому, что я слышал, думаю, ему лучше погостить у вас, парни. Приглядите за ним, ладно?
Джек подал Фрэнку свою визитку и затем быстро пошел по коридору. При последнем замечании Джека улыбка сползла с лица Фрэнка. Он посмотрел на визитку, затем в сторону комнаты для допросов и опять на быстро удаляющуюся фигуру адвоката.
