Глава 21
Дэн Кирксен открыл «Вашингтон Пост» и хотел отпить апельсинового сока. Но стакан застыл в воздухе, так и не достигнув его рта. Гейвину удалось написать статью о деле Салливана, представлявшую главным образом информацию о том, что Джек Грэм, новоиспеченный компаньон ПШЛ, — адвокат подозреваемого. Кирксен немедленно позвонил Джеку домой. Никто не отвечал. Он оделся, вызвал свою машину и в половине девятого шагал по коридору своей фирмы. Он прошел мимо старого кабинета Джека, где до сих пор лежали многочисленные коробки и личные вещи. Новый кабинет Джека располагался недалеко от апартаментов Лорда. Просторное помещение с небольшим баром, старинной мебелью и открывающейся из окон панорамой города. Лучше, чем у меня, поморщившись, подумал Кирксен.
Вращающееся кресло было повернуто в сторону от двери. Кирксен даже не удосужился постучать. Он с решительным видом вошел в кабинет и швырнул газету на стол.
Джек медленно повернулся к нему. Взглянул на газету.
— Ну, по крайней мере, они правильно написали название фирмы. Отличная реклама. Это сулит большой успех.
Не отрывая взгляда от Джека, Кирксен сел. Он говорил медленно, тщательно выбирая выражения, как будто обращался к ребенку.
— Ты что, с ума сошел? Мы не защищаем уголовников. Мы вообще не занимаемся судебными делами. — Кирксен резко поднялся, его высокий лоб покраснел, тщедушное тело тряслось от злости. — К тому же это животное убило жену нашего крупнейшего клиента, — добавил он визгливым голосом.
— Ну, это не совсем точно. Мы не занимались уголовной защитой, а теперь занимаемся. Меня учили, что подозреваемый считается невиновным, пока не доказана его вина, Дэн. Может, ты забыл об этом. — Джек, улыбаясь, смотрел на Кирксена. Четыре миллиона против шестисот тысяч. Поэтому отвали, болван.
Кирксен медленно покачал головой и закатил глаза.
— Джек, может, тебе известны не все процедуры, которые выполняются у нас на фирме, прежде чем принять к рассмотрению любое новое дело. Я предоставлю тебе необходимые материалы. А пока что сделай все, чтобы избавить себя и фирму от участия в этом деле.
Кирксен повернулся к двери, давая понять, что разговор окончен. Джек встал.
— Послушай меня, Дэн. Я беру это дело на себя, заниматься им буду я, и мне безразлично, как это согласуется с твоими взглядами или стратегическим курсом фирмы. Когда будешь выходить, закрой дверь.
Кирксен медленно повернулся и пристально посмотрел на Джека своими темно-карими глазами.
— Смотри не оступись, Джек. В этой фирме я руководящий компаньон.
— Я знаю, Дэн. В таком случае, ты сможешь руководить этой чертовой дверью таким образом, чтобы закрыть ее, когда будешь выходить.
Не сказав больше ни слова, Кирксен повернулся на каблуках и вышел, хлопнув дверью.
Пульсация в висках у Джека постепенно прекратилась. Он вернулся к работе. Его документы были почти готовы. Он хотел представить их до того, как кто-нибудь попытается его остановить. Он распечатал их, подписал и сам вызвал курьера. После этого вновь сел в кресло. Было почти девять часов. Скоро он должен уехать, на десять у него назначена встреча с Лютером. Джеку казалось, что его голова распухла от вопросов, которые нужно будет задать его клиенту. Затем он подумал о той ночи. Той холодной ночи в парке. О страхе в глазах Лютера. Джек был готов задавать вопросы и надеялся, что сможет справиться с ответами.
Он набросил на плечи пальто и через несколько минут ехал на своей машине в сторону миддлтонской окружной тюрьмы.
* * *
В соответствии с конституцией штата Вирджиния и его уголовно-процессуальным кодексом, прокурор должен толковать в пользу подсудимого любые оправдывающие его факты. В противном случае прокурор может быть сразу же снят с должности, не говоря уже о признании обвинения недействительным и праве подсудимого на подачу апелляции.
Эти законодательные акты причиняли Сету Фрэнку сильнейшую головную боль.
Он сидел у себя в кабинете и думал о заключенном, находившемся в одиночной камере менее чем в минуте ходьбы от него. Его спокойствие и кажущаяся уверенность в своей невиновности Фрэнка не смущали. Некоторые из самых отъявленных преступников, которых ему доводилось арестовывать сразу же после того, как они раскроили кому-то череп просто за пару насмешек, выглядели так, словно они только что пели в церковном хоре. Горелик умело составлял дело, методично собирая множество маленьких ниточек, из которых суд присяжных сможет сплести отличную веревку для повешения Лютера Уитни. Это Фрэнка тоже не смущало. Смущали его некоторые мелочи, которые никак не поддавались объяснению. Две раны. Два пистолета. Пуля, выковыренная из стены. Комната, вычищенная наподобие операционной. Тот факт, что парень слетал на Барбадос и вернулся обратно. Лютер Уитни был профессионалом. Большую часть последних четырех дней Фрэнк провел, изучая всю доступную информацию о Лютере Уитни. Тот совершил блестящее преступление, в котором все, за малым исключением, было необъяснимо. Он украл миллионы долларов, полицейские не смогли взять его след; он скрывается из страны, а потом возвращается обратно. Профессионалы так не поступают. Фрэнк мог бы объяснить такое поведение действиями его дочери, но он навел справки в авиакомпаниях. Лютер Уитни, путешествовавший под вымышленным именем, возвратился в Соединенные Штаты задолго до того, как Фрэнк разработал операцию по его захвату с участием Кейт.
И самое абсурдное: неужели он действительно мог поверить, что у Лютера Уитни были какие-то причины проверять влагалище Кристины Салливан? И вдобавок ко всему кто-то пытался его убить. Это был один из тех редких случаев, когда после ареста подозреваемого у Фрэнка было больше вопросов, чем до того, как тот попал в тюрьму.
Он потрогал в кармане пачку сигарет. Период жевательной резинки давно закончился. В следующем году он опять попытается бросить. Когда он поднял глаза, то увидел, что перед ним стоит Билл Бертон.
* * *
— Понимаешь, Сет, я не могу ничего доказать, а лишь предполагаю, как, по-моему, все произошло.
— И ты уверен, что президент сообщил Салливану?
Бертон кивнул и потрогал пустую чашку на столе Фрэнка.
— Я только что с ним встречался. Думаю, мне следовало попросить его держать язык за зубами. Извини, Сет.
— Черт, он же президент, Билл. Ты собираешься учить президента, что и как ему делать?
Бертон пожал плечами.
— Так каково же твое мнение?
— Звучит правдоподобно. Уверяю тебя, я этого так не оставлю. Если организатор покушения — Салливан, я и его привлеку к ответственности. Мне наплевать, по каким мотивам он действовал. Та пуля могла убить кого угодно.
— Что ж, судя по тому, как действует Салливан, ты, видимо, найдешь немного. Стрелявший уже, вероятно, на каком-нибудь островке в Тихом океане, у него изменена внешность, и есть сотня человек, которые подтвердят под присягой, что он не выезжал в Соединенные Штаты.
Фрэнк закончил писать в своем рабочем журнале.
Бертон внимательно смотрел на него.
— Добился чего-нибудь от Уитни?
— А как же! Благодаря своему адвокату он стал нем, как рыба.
Бертон изобразил безразличие.
— Кто это?
— Джек Грэм. Раньше был общественным защитником в округе Колумбия. Теперь полноправный компаньон в солидной юридической фирме. Сейчас беседует с Уитни.
— Есть результаты?
Фрэнк согнул в треугольник трубочку для напитков.
— Он знает, что делает.
Бертон поднялся, собираясь уходить.
— Когда будет предъявлено обвинение?
— Завтра в десять.
— Будешь вывозить Уитни?
— Да. Хочешь присутствовать, Билл?
Бертон закрыл уши руками.
— Я ничего не хочу об этом знать.
— Отчего же?
— Не хочу, чтобы что-то просочилось к Салливану, вот отчего.
— Ты думаешь, он сделает еще попытку?
— Единственное, что я знаю, так это то, что у меня нет ответа на этот вопрос, да и у тебя тоже. На твоем месте я бы принял особые меры.
Фрэнк пристально посмотрел на него.
— Приглядывай за своим мальчиком, Сет. Он скоро будет в камере смертников в Гринсвилле.
Бертон вышел.
Несколько минут Фрэнк неподвижно сидел за столом. То, что говорил Бертон, представлялось разумным. Может, они сделают еще попытку. Фрэнк поднял телефонную трубку, набрал номер и отдал распоряжение. Он примет все возможные меры предосторожности при перевозке Лютера. На этот раз Фрэнк был убежден, что утечки информации не произойдет.
* * *
Джек оставил Лютера в комнате для допросов, а сам пошел по коридору к кофейному автомату. Перед ним стоял широкоплечий парень в хорошем костюме. Он повернулся как раз в тот момент, когда Джек проходил мимо. Они столкнулись.
— Извините.
Джек потер плечо, ушибленное при ударе о кобуру с пистолетом.
— Ничего страшного.
— Вы Джек Грэм, не так ли?
— Зависит от того, кто интересуется.
Джек оглядел парня с ног до головы; судя по тому, что он носил пистолет, это явно был не репортер. Скорее, полицейский: руки он держал так, что пальцы были готовы к действию в любой момент. Его глаза, казалось, пронизывали Джека насквозь.
— Билл Бертон, секретная служба Соединенных Штатов.
Они пожали друг другу руки.
— Я выполняю роль информационного представителя президента по этому делу.
Джек вгляделся в лицо Бертона.
— Отлично, приходите на пресс-конференцию. Думаю, сегодня у вашего шефа есть повод для радости.
— Он и радовался бы, если бы остальной мир не был в таком хаосе. Что касается вашего парня, то я считаю, что люди виновны только в том случае, если суд признает их виновными.
— Я вас понял. Хотите быть в моем суде присяжным?
Бертон усмехнулся.
— Ладно, не переживайте. Рад был с вами поговорить.
* * *
Джек поставил на стол две чашки кофе и посмотрел на Лютера. Джек сел и взглянул на пустой блокнот.
— Лютер, если ты не будешь ничего говорить, я поступлю так, как считаю нужным.
Лютер отпил крепкого кофе, посмотрел сквозь зарешеченное окно на одинокий дуб без листьев, растущий рядом с полицейским участком. Падал густой мокрый снег. Улицы были покрыты снежной жижей.
— Знаешь что, Джек? Давай договоримся: избавь всех от этого идиотского суда и забудь все, как кошмарный сон.
— Ты, наверное, не понимаешь, Лютер. Это их процесс. Это они желают пристегнуть тебя к креслу, вколоть шприц тебе в руку и впрыснуть в тебя ядовитую гадость, делая вид, что проводят химический эксперимент. А ты, видимо, полагаешь, что сейчас государство дает осужденным право выбирать. Тогда ты можешь выбрать другой вариант: тебе поджарят мозги на электрическом стуле. Это их процесс, Лютер.
Джек встал и выглянул в окно. На мгновение перед его глазами возникла картина: счастливый вечер у уютного камина в огромном особняке с огромным двором, а вокруг бегают дети Джека и Дженнифер. Он покачал головой, отгоняя это видение, тяжело вздохнул и вновь обратился к Лютеру.
— Ты слышишь меня?
— Слышу. — Лютер впервые посмотрел в глаза Джеку.
— Лютер, пожалуйста, расскажи мне, что случилось. Может, ты был в этом доме, может, ты обчистил сейф, но ты никогда, никогда не заставишь меня поверить, что ты имеешь какое-то отношение к смерти этой женщины. Я же знаю тебя, Лютер.
— Неужели, Джек? — Лютер улыбнулся. — Это интересно, тогда ты, возможно, расскажешь, кто я есть.
Джек швырнул блокнот в кейс и захлопнул его.
— Я собираюсь заявить, что ты не виновен. Может быть, перед тем как это произойдет, ты одумаешься. — Он помолчал и тихо добавил: — Я надеюсь, ты одумаешься.
Он повернулся, чтобы уйти. На его плечо опустилась рука Лютера. Он обернулся и увидел его взволнованное лицо.
— Джек. — Он тяжело вздохнул, язык и губы не слушались его. — Я сказал бы тебе, если бы мог. Но из этого не выйдет ничего хорошего, ни для тебя, ни для Кейт, ни для кого-либо другого. Прости.
— Кейт? О чем ты говоришь?
— До встречи, Джек. — Лютер отвернулся и вновь стал смотреть в окно.
Джек взглянул на своего друга, недоуменно покачал головой и постучал в дверь надзирателю.
* * *
Густой, мокрый снег сменился мелкими крупинками льда, которые барабанили по широким окнам, словно в них бросали пригоршнями гравий. Кирксен не обращал ни малейшего внимания на погоду и в упор смотрел на Лорда. Галстук-бабочка руководящего компаньона слегка сполз набок. Он заметил его отражение в окне и со злостью поправил. Высокий лоб Кирксена был красен от ярости и негодования. Маленький недоносок получит по заслугам. Никто не смеет говорить с ним подобным тоном.
Сэнди Лорд разглядывал через окно призрачный силуэт темного города. В его правой руке тлела сигара. Он был без пиджака, и его огромный живот касался оконного стекла. Красные подтяжки ярко выделялись на фоне сильно накрахмаленной белой рубашки. Он пристально следил за выскочившим на улицу человеком, который, отчаянно жестикулируя, останавливал такси.
— Он разрушает отношения, установившиеся у нашей фирмы, у тебя с Уолтером Салливаном. Мне трудно представить что подумал Уолтер, когда сегодня утром прочитал газету. Его собственная фирма, его собственный адвокат, как оказалось, действительно представляют интересы этого… этого человека. Боже мой!
Лорд почти не слушал то, что говорил ему этот коротышка. От Салливана несколько дней не было никаких вестей. На звонки ему на работу и домой никто не отвечал. Никто не знал, где он находится. Это было совсем не похоже на его старого друга, который никогда не терял связи с узким кругом элиты, давним членом которого являлся Сэнди Лорд.
— Я предлагаю, Сэнди, немедленно принять меры против Грэма. Мы не можем оставаться в стороне. Это будет иметь роковые последствия. Меня не интересует, что Болдуин — его клиент. Черт, ведь Болдуин — приятель Уолтера. Он, должно быть, тоже вне себя от этой скверной ситуации. Сегодня вечером мы можем провести собрание руководящего комитета. Думаю, что мы быстро придем к соглашению.
И тогда, наконец, Лорд поднял руку, чтобы остановить болтовню Кирксена.
— Я обо всем позабочусь.
— Но, Сэнди, как руководящий компаньон, я убежден, что…
Лорд повернулся и посмотрел на него. Красные глаза, между которыми сидел большой нос «картошкой», впились в тщедушную фигурку.
— Я сказал, что займусь этим.
Лорд опять отвернулся к окну. Его совершенно не волновала задетая честь Кирксена. Его волновал тот факт, что кто-то покушался на жизнь человека, обвиняемого в убийстве Кристины Салливан. И то, что Уолтер Салливан исчез.
* * *
Джек припарковал машину, осмотрел улицу и закрыл глаза. Это не помогало: автомобильный номер с тщеславной надписью, казалось, впечатался в его мозг. Он выпрыгнул из машины и, лавируя в потоке автомобилей на скользком асфальте, пересек улицу.
Он вставил ключ в замок, быстро вздохнул и повернул дверную ручку.
Дженнифер сидела в маленьком кресле около телевизора. Черные туфли и черные чулки с узором хорошо подходили к ее короткой черной юбке. У воротника расстегнутой белой блузки причудливо сверкало, переливаясь оттенками зеленого цвета изумрудное ожерелье. Аккуратно сложенное длинное соболиное манто, лежало на простыне, покрывавшей его потертый диван. Когда он вошел, она сидела у телевизора и щелкала ногтями. Не говоря ни слова, она посмотрела на него. Чувственные рубиновые губы были упрямо сжаты.
— Привет, Джен.
— Не сомневаюсь, за последние сутки ты потрудился на славу, Джек. — Она не улыбалась, продолжая щелкать ногтями.
— Приходится крутиться, ты же знаешь.
Он снял пальто, развязал галстук и прошел на кухню за пивом. Через минуту вернулся и сел на диван против нее.
— Знаешь, я сегодня занялся одним новым делом.
Она опустила руку в сумку и швырнула ему свежий номер «Пост».
— Знаю.
Он покосился на заголовки.
— Твоя фирма не позволит тебе сделать это.
— Очень жаль, но я уже сделал это.
— Ты понимаешь, о чем я говорю. Боже мой, какая муха тебя укусила?
— Джен, я знаю этого парня. Я знаю его, он мой друг. Я не верю, что он убил ее, и собираюсь его защищать. В стране, где есть адвокаты, они занимаются этим ежедневно, а в этой стране они есть практически везде.
Она наклонилась к нему.
— Джек, это имеет отношение к Уолтеру Салливану. Подумай о том, что ты делаешь.
— Я знаю, Джен. Ну и что? Неужели Лютер Уитни не заслуживает защиты только потому, что кто-то говорит, что он убил жену Уолтера Салливана? Извини, но где ты об этом прочитала?
— Уолтер Салливан — твой клиент.
— Зато Лютер Уитни — мой друг, и я знаком с ним намного дольше, чем с Уолтером Салливаном.
— Джек, человек, которого ты защищаешь, — обычный преступник. Он всю жизнь провел в тюрьме.
— На самом-то деле, последний раз он сидел в тюрьме больше двадцати лет назад.
— Он уже признавался виновным.
— Но он никогда не признавался виновным в умышленном убийстве, — возразил Джек.
— Джек, в этом городе адвокатов больше, чем преступников. Почему этим не может заняться кто-то другой?
Джек посмотрел на бутылку с пивом.
— Хочешь?
— Ответь на мой вопрос.
Джек поднялся и с силой швырнул бутылку в стену.
— Потому что он попросил меня, черт побери!!!
Джен подняла на него глаза, на ее лице мелькнуло выражение испуга, пропавшее, однако, в тот же момент, когда стеклянные осколки и брызги пива упали на пол. Она поднялась и надела пальто.
— Ты совершаешь чудовищную ошибку и, я надеюсь, одумаешься раньше, чем успеешь нанести себе непоправимый вред. Когда отец прочитал эту статью, с ним едва не случился удар.
Джек положил руку ей на плечо, повернул к себе и тихо сказал:
— Джен, я должен это сделать и надеюсь, что ты поддержишь меня в этом.
— Джек, почему бы тебе не перестать пить пиво и не задуматься над тем, как провести остаток жизни?
Когда за ней закрылась дверь, Джек тяжело оперся о стену и обхватил голову с такой силой, что, казалось, она вот-вот треснет.
В маленькое грязное окно он наблюдал, как автомобильный номер с тщеславной надписью исчезает за завесой снежинок. Он сел и вновь посмотрел на газетные заголовки.
Лютер хотел расторгнуть их соглашение, но это было уже невозможно. Сцена была подготовлена. Все желали увидеть этот суд. Дело подробно анализировалось в телевизионных новостях, фотографию Лютера, должно быть, видели сотни миллионов людей. Уже проводились опросы общественного мнения относительно виновности или невиновности Лютера, и их результаты были явно не в его пользу. И Горелик уже потирал руки при мысли о том, что благодаря этому делу он через несколько лет окажется в Генеральной прокуратуре. А в Вирджинии генеральные прокуроры часто претендуют на пост губернатора и добиваются своего.
Невысокого роста, лысеющий, громкоголосый Горелик, выступая в суде, извергал слова с такой же скоростью, как пулемет. Грязные приемчики, сомнительная мораль, постоянное ожидание первой же возможности, чтобы всадить нож тебе в спину. Таким был Джордж Горелик. Джек понимал, что предстоит долгая и трудная битва.
А Лютер молчал. Он был запуган. И какое отношение к этому страху имела Кейт? Сплошные неясности. И Джек собирался завтра в суде заявить о невиновности своего подзащитного, хотя у него не было абсолютно никакой возможности это доказать. Впрочем, доказательство было делом истца — государства. Проблема заключалась лишь в том, что они уже, возможно, имели достаточно улик для вынесения приговора. Джек будет драться до последнего, но его клиент уже отбыл три тюремных срока, хотя и не входил в конфликт с законом в течение последних двадцати лет. Но им будет на это наплевать. Почему? Потому что на Лютере можно было закончить трагическую историю. Отличная иллюстрация провала трех предупреждений. Три тяжких преступления, и твоя жизнь закончена. В главной роли — Лютер Уитни.
Он швырнул газету в угол комнаты, убрал осколки стекла и остатки разлитого пива. Он потер шею, пощупал соскучившиеся по нагрузке мышцы рук и пошел в спальню, чтобы переодеться в спортивную форму.
* * *
Спортивный зал Ассоциации молодых христиан находился в десяти минутах езды. К своему удивлению, Джек нашел место для парковки прямо перед зданием и вошел внутрь. Водителю следовавшего за ним черного седана, напротив, не повезло. Ему пришлось несколько раз объехать весь квартал и, наконец, припарковаться в отдалении, на другой стороне улицы.
Водитель протер боковое стекло и осмотрел фасад здания. Наконец, приняв решение, он вышел из машины и взбежал по ступенькам. Оглядевшись по сторонам, он еще раз посмотрел на сверкающий «лексус» и затем медленно прошел внутрь.
Сыграв три игры, Джек почувствовал, что обливается потом. Он присел на скамейку и наблюдал, как по спортивной площадке продолжают неутомимо бегать подростки. Один из долговязых чернокожих парней в свободных шортах, футболке и растоптанных кроссовках бросил ему мяч. Джек швырнул его обратно.
— Все, ребята, с меня хватит.
— Эй, дядя, ты что, устал?
— Нет, просто слишком стар.
Джек поднялся, потер гудящие от усталости ноги и направился к выходу.
Подойдя к машине, он почувствовал на своем плече чью-то руку.
* * *
Джек вел машину и косился на своего нового пассажира. Сет Фрэнк изучал интерьер «лексуса».
— Эти машины очень хвалят. Не сочтите за бестактность, сколько она стоит?
— Со всеми накрутками сорок девять пятьсот.
— Дьявольски дорого! За год я собрал бы намного меньше.
— Как и я в недалеком прошлом.
— Я слышал, общественным защитникам неважно платят.
— Вы не ослышались.
Они замолчали. Фрэнк знал, что нарушает слишком много правил, и Джеку это тоже было известно.
Наконец, Джек посмотрел на него.
— Послушайте, лейтенант, я полагаю, вы здесь не для того, чтобы интересоваться моим вкусом в автомобилях. Что вы от меня хотите?
— У Горелика против вашего парня выигрышное дело.
— Может, да. А может, нет. Если вы думаете, что я заранее сдаюсь, то ошибаетесь.
— Вы собираетесь заявить о его невиновности.
— Нет, я собираюсь отвезти его в Гринсвиллский исправительный центр и собственноручно впрыснуть в него это дерьмо. Следующий вопрос.
Фрэнк улыбнулся.
— Хорошо, так мне и надо. Я думаю, нам нужно поговорить. Некоторые моменты этого дела не вяжутся друг с другом. Не знаю, на пользу это вашему парню или во вред. Хотите послушать?
— Ладно, но не думайте, что поток информации будет двусторонним.
— Я знаю одно местечко, где прекрасно готовят мясной рулет и варят вполне сносный кофе.
— Это какое-то отдаленное место? Не думаю, что вы будете хорошо смотреться в форме помощника шерифа.
Фрэнк с улыбкой посмотрел на него.
— Следующий вопрос.
Джек выдавил из себя улыбку и поехал домой переодеваться.
* * *
Джек заказал себе вторую чашку кофе, тогда как Фрэнк вертел в руках первую. Мясной рулет действительно оказался отменным, а место — настолько отдаленным, что Джек даже не совсем представлял, где они находятся. По его предположению это была южная, сельская часть Мэриленда. Он осмотрелся по сторонам: посетителей в деревенской столовой было очень мало. Никто не обращал на них чрезмерного внимания. Он повернулся к своему собеседнику.
Фрэнк с любопытством посмотрел на него.
— Насколько я понимаю, в недалеком прошлом у вас было что-то с Кейт Уитни.
— Это она вам сказала?
— Ни в коем случае. Она сегодня приходила в участок, сразу после того, как вы ушли. Отец ее не видел. Я с ней немного побеседовал. Сказал ей, что сожалею о том, что произошло.
На мгновение глаза Фрэнка блеснули, и он продолжил:
— Мне не следовало так поступать, Джек. Использовать ее, чтобы поймать старика. Вышло некрасиво.
— Но это сработало. Вам могут сказать: вы же получили желаемое, к чему тогда сожаления?
— Верно. Так или иначе, но я его поймал. Но я не настолько стар, чтобы не замечать блеска в женских глазах.
Официантка принесла Джеку кофе. Он отпил из чашки. Они оба выглянули в окно: снегопад, наконец, прекратился, и вся земля, казалось, была покрыта мягким белым одеялом.
— Знаете, Джек, я понимаю, что все дело против Лютера построено на косвенных уликах. Но таким образом в тюрьму попало уже немало людей.
— Не спорю.
— По правде говоря, Джек, существует масса вещей, которые не лезут ни в какие ворота.
Джек поставил кофе на стоя и наклонился вперед.
— Я слушаю.
Фрэнк посмотрел по сторонам, а потом вновь на Джека.
— Я знаю, что рискую, но я стал полицейским не для того, чтобы посылать людей за решетку за те преступления, которых они не совершали. Слишком много виновных разгуливает на свободе.
— Так какие же факты не вяжутся друг с другом?
— В протоколах, которые вы получите, вы сами кое-что заметите, но я убежден, что Лютер Уитни совершил кражу со взломом в этом доме, и также убежден, что он не убивал Кристину Салливан. Но…
— Но вы думаете, что он видел убийцу.
Фрэнк откинулся на спинку стула и посмотрел на Джека широко раскрытыми глазами.
— И давно вы об этом догадались?
— Недавно. И что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что его почти застукали, когда он запустил руку в горшочек с медом, а потом ему пришлось прятаться в этом горшочке.
Джек выглядел озадаченным. Фрэнк вкратце рассказал ему о тайнике, несообразных уликах и своих собственных сомнениях.
— Таким образом, все это время Лютер находится в тайнике и наблюдает за миссис Салливан и тем, кто с ней пришел. Затем происходит нечто, и ее убивают. Потом Лютер наблюдает, как убийца уничтожает все следы.
— Именно так я это себе и представляю, Джек.
— Поэтому он не идет в полицию, так как не хочет попадаться сам.
— Это многое объясняет.
— Кроме одного: кто это сделал.
— Очевидный подозреваемый — ее муж, но я в это не верю.
Джек подумал об Уолтере Салливане.
— Согласен. Тогда кто еще может быть на примете?
— Тот, с кем она встречалась той ночью.
— Судя по тому, что вы рассказали о сексуальной жизни покойной, круг кандидатов суживается до пары миллионов человек.
— Я не говорил, что все будет просто.
— Что ж, у меня предчувствие, что это не совсем обычный паренек.
— Отчего же?
Джек отпил кофе и посмотрел на свой ломтик яблочного пирога.
— Послушайте, лейтенант…
— Называйте меня Сет.
— Хорошо, Сет, теперь мы вступаем в область домыслов и догадок. Мне понятны ваши соображения, и я ценю предоставленные вами сведения, но…
— …Но вы не вполне уверены, что можете мне доверять, и в любом случае вы не хотите говорить ничего, что может навредить вашему клиенту?
— Что-то вроде этого.
— Спасибо за откровенность.
Они расплатились и вышли на улицу. Когда они возвращались, вновь повалил снег и так сильно, что стеклоочистители едва успевали его сметать.
Джек взглянул на Фрэнка, который отвлеченно смотрел вперед, возможно, просто задумавшись, а может быть, и ожидая, что Джек заговорит первым.
— Хорошо. Я рискну, мне ведь почти нечего терять, правда?
Фрэнк продолжал смотреть вперед.
— На мой взгляд, да.
— Предположим, что Лютер был в том доме и видел, как убили женщину.
Фрэнк повернулся к Джеку; глаза следователя выражали облегчение.
— Так.
— Чтобы представить его реакцию, надо знать Лютера, знать его образ мышления. Он — один из самых непоколебимых людей, которых мне доводилось встречать. Знаю, что его судимости вроде бы говорят об обратном, но он — чрезвычайно надежный и заслуживающий доверия человек. Если бы у меня были дети, и мне нужно было бы их с кем-то оставить, я бы без колебаний оставил их с Лютером, так как уверен, что под его присмотром они в полнейшей безопасности. Он необычайно одаренный человек. Он понимает абсолютно все. У него потрясающие самообладание и самоконтроль.
— Все, за исключением того, что его дочь заманила его в ловушку.
— Верно, исключая это. Он ничего бы не заподозрил. Никогда.
— Но мне знаком подобный тип людей, Джек. Некоторые из парней, которых я накрыл, если не считать безобидной привычки брать без спроса чужие вещи, были одними из самых честных и благородных людей, которых я когда-либо видел.
— И если Лютер видел, как убили эту женщину, уверяю вас, он нашел бы способ сообщить полиции. Он бы этого так не оставил. Не смог бы оставить! — Джек мрачно посмотрел в окно.
— Если бы?..
Джек повернулся к нему.
— Если бы не какая-нибудь серьезная причина. Например, он знал этого человека или знал что-то о нем.
— Вы хотите сказать, что это был такой человек, что люди едва ли поверили бы Лютеру?
— Именно так, Сет. — Джек повернул за угол и остановился около спортзала Ассоциации молодых христиан. — До этого происшествия я никогда не видел Лютера испуганным. А теперь он испуган. Скажу больше: он в ужасе. Он даже взял на себя всю ответственность за случившееся, и я не знаю, почему. Он ведь убрался из страны от греха подальше.
— А затем вернулся.
— Правильно. Это до сих пор мне непонятно. Кстати, не подскажете ли дату возвращения?
Фрэнк пролистал записную книжку и назвал дату.
— Так, что же, черт возьми, случилось в период между убийством Кристины Салливан и его возвращением?! Что могло заставить его вернуться?
— Могло случиться все что угодно. — Фрэнк покачал головой.
— Нет, случилось что-то важное, и если бы мы смогли выяснить что именно, тогда вся картина могла проясниться.
Фрэнк убрал записную книжку и рассеянно провел рукой по приборной панели.
Джек поставил машину на место парковки и откинулся на спинку сиденья.
— И он боится не только за себя. Он боится и за Кейт.
Фрэнк недоумевал.
— Полагаете, ей кто-то угрожал?
Джек покачал головой.
— Нет. Он сказала бы мне. Думаю, Лютеру дали понять, что либо он будет молчать, либо… что-то случится.
— Думаете, это те же люди, которые пытались его застрелить?
— Может быть. Не знаю.
Фрэнк сцепил руки в один кулак и посмотрел в окно автомобиля. Потом глубоко вздохнул и опять повернулся к Джеку.
— Знаете, вам нужно разговорить Лютера. Если он скажет нам, кто убил Кристину Салливан, я буду настаивать на условном освобождении и общественных работах в обмен на его сотрудничество; он не будет сидеть. Черт, если он согласится, Салливан даже, возможно, оставит у него украденное.
— Вы обещаете настаивать?
— Скажем так: я впихну это в глотку Горелику. Идет? — Фрэнк протянул руку Джеку.
Джек вяло пожал ее, внимательно рассматривая полицейского.
— Идет.
Фрэнк вышел из машины, но вдруг опять всунул голову в салон.
— Что бы ни случилось, для меня сегодняшнего разговора не было, и все, что вы мне сказали, останется при мне. Даже при даче показаний. Обещаю.
— Спасибо, Сет.
Сет Фрэнк медленно пошел к своей машине, а «лексус» тронулся с места, свернул за угол и скрылся из виду.
Фрэнк прекрасно понимал, к какому типу людей относится Лютер Уитни. В таком случае, что, черт возьми, могло так сильно его напугать?
