Глава 20
Никто не знает, что ощущает человек в тот миг, когда, полностью потеряв свою личность, становится кровожадной тварью.
В первый миг Карату показалось, что именно такое с ним и произошло. Что он умер и воскрес не знающим пощады чудовищем, и что прямо сейчас теряет последние признаки человечности. В голове нет ничего, кроме всепоглощающей злобы, перед глазами могильный мрак, в теле ноют все до единой косточки и мышцы, но при этом кажется, будто силы прибавилось в разы.
Руки и ноги слушались, но радоваться по этому поводу преждевременно. Подергавшись, Карат убедился, что он профессионально скован чем-то вроде кандалов, судя по звону – металлических. Ноги свободны, но поясницу будто в колодки заковали.
Ни согнуться, ни разогнуться, ни подробности разглядеть не получалось, потому как вокруг царил мрак могильный. Но понятно, что никакая это не могила. В могиле должно попахивать землей, а не металлом и машинным маслом. К тому же спина ощущала вибрацию поверхности, на которую опиралась. Очень вероятно, что где-то рядом работают мощные двигатели. На грузовик совершенно не похоже, ощущения совсем не такие.
Если не грузовик, тогда что?
Вспомнив последние события, Карат предположил, что находится в трюмном помещении корабля. И это действующее судно, а не давно брошенная ржавая посудина.
Во мраке послышался звон, после чего невнятно выругались знакомым голосом.
– Шуст, это ты?
– О! Карат, ты тоже здесь?
– Здесь – это где?
– Да откуда я знаю! Заснул, а проснулся уже тут. Бабник с Чаком, сволочи, напоили какой-то отравой. Намертво вырубило.
– Чак тут ни разу не при делах, – прогудели в темноте.
– Толстый, так ты тоже здесь?! – удивился Шуст. – Тогда кто нас всех траванул?!
– Так Бабник и отравил, ты же сам сказал.
– Бабник? Но ты же с ним, вроде как, кореша.
– Так и вы с ним вместе одно дело делали, и что с того? Я вас ничем не травил. Я как выпил того живчика, так сразу и поплыл.
– Да, это Бабника работа, – подтвердил Карат. – Его живчик с отравой. Я, походу, последний отключился. Он мне успел пару ласковых сказать, на эту тему.
– Вот сучара! – возмутился Шуст. – Не, ну я знал, что он мутный. Все знали. Но чтобы вот так… Где мы, вообще?
– Речной эсминец проекта А-четыре, выпускается только под Улей, на Земле такие даром никому не нужны, – ответил Чак.
– Внешники? – уточнил Карат.
– Они самые. Одна группировка их поставляет. Себя обеспечивает и другим продает. Популярная техника.
– А ты откуда знаешь, что это именно речной эсминец? Да еще и цифру проекта назвал? – с подозрением уточнил Шуст.
– Я в таком трюме однажды неплохо посидел. Тут система, вроде шведской стенки. Можно много людей рассадить. Обручи, кандалы, всё продумано. И вибрация знакомая, как бы, сериями идет. Это у них такой режим хода. Не всегда так трясется, но часто. Может на мелководье, или еще где-то такое возникает, точно не знаю, но ощущения незабываемые.
– Бабник, тварь, сдал! – прошипел Шуст. – Как так?!
Карата сейчас меньше всего интересовали детали случившегося предательства, потому спросил о другом:
– Чак, а как ты жив остался? Ну, как выбрался из такого трюма?
– Новичком был, а новички внешникам не в тему. Сдали мурам, на ферму, на ускоренную разборку. Оттуда не так-то просто ноги унести, но подвернулся вариант, всё получилось.
– А зачем Бабнику было нас сдавать? Какая ему выгода с нескольких иммунных?
– Сам ведь слышал, как он плакался, что Сабина житья ему не даст. Мол, в дальние края перебираться надо. Не знаю, что у него за дела с внешними, но он явно не первый раз такое проворачивает. Всё отработано, живчик с дурью уже там нас ждал, наготове. Ох и хреново мне, голова вот-вот треснет…
– Аналогично. Чак, но если бы он всех, кто переправляются, сдавал, об этом бы люди узнали быстро. Да и ты знать должен.
– Зачем всех? Можно сдавать одну из трех партий, или четырех. А остальные группы с дозволения внешников без проблем проводить. Вот так и получил репутацию хорошего проводника.
– С чего это внешним разрешать ему народ туда-сюда водить? – спросил Шуст.
– Я не знаю. Разные варианты могут быть. Допустим, сдавал только группы со старыми иммунными. Для внешних это – самый кайф. А народу говорить можно, что провел группу до берега. А там уже мало ли куда они могли пропасть, ведь в Улье нарваться на проблемы – запросто. Во мы попали… по полной попали… Ему так и так из этих краев уходить, вот и сдал.
– Всё равно не пойму, как он это в одно рыло проворачивал, – заявил Шуст. – Ты должен был что-то знать, или хотя бы подозревать.
– Я у них в команде новый. Может Шахтер со Снежком что-то знали. До них еще Седьмой был, может тоже что-то знал. А мне никто ничего не рассказывал. Много народа на такое дело и не надо, нас он в одиночку сдал и вряд ли жилы при этом надорвал.
– А где Диана? – спросил Карат. – И Гранда нет.
– Если они здесь, то спят, – неубедительно предположил Шуст.
– Кот эту гадость не пил, я видел.
– Тогда не знаю, что и думать. Кот внешникам и даром не нужен, может он там и остался, на том корыте ржавом? Если так, Гранд не пропадет, там на одних птицах прокормиться можно.
– Чак, ты даже проект этого корабля знаешь? – уточнил Карат. – Откуда?
– Ну да, трепались ребята на ферме. Этих лоханок тут несколько ходят. Говорю же – популярная модель.
– Как они устроены? Вспомни, пожалуйста, всё, что сможешь.
– Да я всё знать не могу.
– Ты не на экзамене, говори то, что знаешь. Это может всем пригодиться, в том числе и тебе.
– Да я понимаю. Ну, во-первых, это никакой не эсминец. И даже не фрегат. Лоханка, специально для Улья сделанная. Длиной метров под семьдесят пять. Может чуть больше, но точно не сто. Трюм разделен на несколько отсеков. Скорее всего, мы в носовом, или рядом с ним, потому что кормовые герметичные. Там располагаются обитаемые отсеки с повышенным бронированием. Даже если корабль стоит на якоре, постоянно работает дизель вспомогательной силовой установки, крутит генератор и насос, создавая в изолированных отсеках избыточное давление. Если пробоина возникнет, воздух пойдет наружу, а не внутрь, и те, кто без респираторов там сидят, не заразятся. Сами кораблики низкие, на верхней палубе, по центру, идет длинная надстройка. В ней рубка, она негерметичная, над ней антенны, четыре пулеметные спарки и одна куцая пушечка, она назад смотрит. Пулеметы там зверские, с блоками вращающихся стволов и калибр хороший. Выстрелов по пятьдесят в секунду дают, если не больше. Для серьезных случаев на каждом по четыре контейнера с управляемыми ракетами. Могут лупить по наземным целям, могут по воздуху, управляются дистанционно. На носу башня с еще одной спаркой, но не пулеметов, а приличных пушек. Вроде, сорок семь миллиметров, стреляет бодро, выстрелов десять-двенадцать в секунду выдает. Вроде, управляется вручную, но может и дистанционно, точно не знаю. Поворачивается она очень бодро, бьет метко, из такой элиту отстреливать – милое дело. На корме два блока направляющих для неуправляемых ракет. В каждом тридцать пять труб. Одним залпом лес деревьев скосят, и пеньков не останется. Есть еще какие-то трубы непонятные вдоль бортов. Кто-то говорит, что в них управляемые ракеты, кто-то считает, что из них дымовые завесы ставят, а кто-то всякую хрень рассказывает. В общем, таких труб по шесть с каждого борта, на вид они серьезными не кажутся.
– Хорошо описал. Разбираешься в кораблях?
– Не очень. От разбирающихся ребят нахватался.
– А сколько здесь народа?
– Команда на этой шаланде за сто человек. Может даже сто пятьдесят наберется. Плюс, для десанта места найдутся. Часть экипажа не вояки ни разу, это техники и биологи, занимаются обеспечением биологической защиты, исследованием и прочими далекими от войны делами. Но, если что, они тоже могут взяться за оружие. Еще один парень на ферме рассказывал, что…
Где-то рядом отрывисто лязгнул металл, мрак пронзил широкий луч искусственного света, вырвавшегося из раскрывшейся двери. В тот же миг щелкнуло, после чего засияло так, что пришлось зажмуриться. Оказывается, ламп в помещении предостаточно, просто их до сего момента не зажигали.
Ну да и правильно. Незачем переводить электричество на мясо, пребывающее в ожидании разделки.
Поморгав, Карат первым делом разглядел ухмыляющуюся бородатую физиономию. Ненавистную физиономию. Вторым делом узрел Гранда, которого Бабник держал в руках, небрежно поглаживая. А дальше осталось оценить взглядом последнего вошедшего: мужчину крепкого телосложения в темно-синем комбинезоне, полностью скрывавшем тело, включая ладони и голову. Но лицо прекрасно просматривалось, для этого предусмотрели прозрачный материал, не ограничивающий видимость.
Живого внешника Карат до сих пор созерцал лишь однажды. Но тогда он выглядел куда плачевнее: без защитной маски, избитый, в состоянии жесточайшего стресса, что неудивительно для человека, находящегося в ожидании превращения в урчащую тварь.
Этот упакован по полной. Боится за себя, не стал одной только маской или противогазом ограничиваться. И рожа донельзя самодовольная, ощущает себя хозяином жизни.
Учитывая боевые возможности корабля, правильно делает, что ощущает.
– Доброе утро, мужики, – насмешливо произнес Бабник.
– Мужики тебя по ночам согревают, дерьма ты мешок, – невежливо ответил Чак.
– Ты чего это? – притворно обиделся коротышка. – Мы разве больше не друзья? И вообще, ты ведь на меня работаешь. Нехорошо так о кормильце отзываться.
– Дай ручку, я заявление на увольнение напишу.
– Обойдемся без формальностей, – ответил на это Бабник и указал на Шуста: – Вот этот побольше года здесь, и говорливый тоже, а этот, – палец направился в сторону Карата. – Зеленый еще, до года не дотягивает. В левой клетке еще девочка, но она даже мельче, ничего серьезного.
Внешник кивнул и приглушенно прокомментировал:
– Не высший сорт, но применение и таким найдется. Разделка сейчас наполовину простаивает, мертвый сезон, сойдут и не такие.
– Я так и сказал, что мясо не огонь, но и не отстой. Сгодится. И это… К девочке заглянуть можно? Ну, вы понимаете. Чего добру пропадать.
Внешник поморщился:
– В принципе, у нас строгие правила содержания. Такое не предусмотрено.
– С нее не убудет. Пусть хоть чуток порадуется перед разделкой.
– Ладно, это твое дело, я не стану возражать. Кто из этих видел Сабину?
– Этот и вот этот были в Кумарнике, когда старуха стаб разносила.
– Что же такое они там натворили, что посылку доверили именно им?
– Да я без понятия. И они тоже. Я ведь по всякому втирался, и так и эдак. Не знают они, каким боком их пристегнули к теме. Похоже, втемную сыграли. Может, организация перемудрила. У них накладки часто случаются. Карат, может сейчас вспомнишь, чем ты можешь быть Сабине интересным?
– Не вижу смысла что-то вспоминать, – равнодушно ответил тот.
Хотя внутри равнодушия и в помине не было. Он лихорадочно прикидывал самые разные варианты, считал и пересчитывал, пытаясь нащупать кончик нити, способной вытащить его из западни.
– Ты уверен, что смысла нет? Я ни разу не уверен. Вот, допустим, не знаю я, что у тебя с девочкой, но очевидно, что для тебя она не чужой человек. Наивная, глаза добрые, умница. А я ведь Бабником не просто так прозван, мне без бабы даже сутки тяжело продержаться. А тут такой вариант сладкий, и всего-то в нескольких шагах поджидает. Истомилась уже вся, небось, а мне как раз помоложе нравятся. Кризис, мать его, среднего возраста. Видишь, как всё совпадает удачно? Я ведь могу к ней сходить, а могу и передумать. От тебя, возможно, зависит, что именно я решу.
– Скажу я что-то, или нет, ты всё равно поступишь по своему…
– Ты точно знать не можешь. Карат, у тебя только один шанс сейчас остался. И этот шанс откликается на прозвище Бабник. Второго шанса нет, там для тебя голый мрак. Сам ты под разделку пойдешь. Нет, не на ферму, а на жесткую разделку, ускоренную. Дружок твой следом. И подружка тоже, после того, как я с ней напряжение сниму. Плыть нам долго, я не один раз его снять успею, вдумчиво и разными способами, не всегда приятными для дам. И да, кота твоего я себе заберу. Первый раз такого интересного вижу, только слышал про умных зверюг. Понимаешь? Получается, ты на фарш, а я все ништяки собираю. Хочешь такой вариант, валяй. Хочешь счастья с другим вариантам попытать, тогда придется много говорить. Интересные вещи вспоминать. Всё, что касается Сабины, очень интересует. Ну так как? Пообщаемся?
– Я не так много знаю, но да, рассказать могу. Только давай так: ты прямо сейчас отпускаешь Диану. Я должен видеть, как она уходит к северному берегу. Это всего лишь девочка, толку от нее нет. Новенькая иммунная, таких на каждом шагу пачка.
Бабник покачал головой и обернувшись к молчаливо прислушивающемуся внешнику сообщил:
– Этот наивный тип решил, что тут рынок. Торгуется, как узбек за гнилой арбуз. Господин майор, давайте я к нему попозже вернусь, после небольшой моральной накачки.
– Что за накачка?
– Да тут всё просто, – вновь повернувшись к Карату, Бабник покачал головой: – Здесь не торгуются. Ни с кем не торгуются. И с тобой тоже торговли не будет. Ты или сразу делаешь то, что тебе говорят делать, или не делаешь. Всё добровольно. И всё больно. Ты даже не представляешь, насколько это больно. Но я попробую показать. Для начала, к твоей малышке загляну. Это только на первый заход. Где-то через полчаса вернусь, ведь первый заход на то и первый, нет смысла его затягивать. А ты пока подумай над тем, что именно рассказывать будешь. Или дальше молчать, это твое право. Я мешать не стану, на второй заход пойду. А дальше на третий. А дальше и к тебе заходы начнутся. Уж извини, я строго по женскому полу, так что, романтический интим обещать не стану. Но море ощущений гарантирую. Нехороших ощущений.
Бабник развернулся и обратился к внешнику:
– Как видите, с моральной накачкой у меня всё просто. Разрешите идти?
– Да, можно. Возьми ключ, он пояс и наручники открывает.
– Доверяете?
– Девочка твоя, но смотреть на такое я не обязан, – с нескрываемой брезгливостью бросил внешник.
– Как скажите.
Сделав шаг в направлении двери, коротышка вновь обернулся, показав донельзя злорадную физиономию:
– И да, Карат. Ты ведь изо всех своих никчемных сил скрывал, что это там за проблемы с умениями у девочки. Скрывал ведь, да? И сейчас свято уверен, что подставил меня по полной. Так ведь? Решил, что под монастырь подвел? Переиграл? Только я не такой тупой, мне первой шутки про тапки хватило, чтобы понять. Да и насмотрелся до этого на нимф, заметил симптомы знакомые. Надеешься, я сейчас, как баран, под нее подставлюсь? Только ты немного не в теме. Чувствуешь, как тебе хреново? Тошнота, башка не варит, а во рту кошачий туалет? Есть такие симптомы? Ну да, есть, без них никак. А всё потому, что в живчике моем коронном не только доза хлопьев с барбитуратами замешана, а и металлический коллодий. Не спрашивай, что это такое, я и сам не знаю, химию в школе слишком часто прогуливал. Да и остальное тоже. Посмотри на потолок клетки. Как видишь, он выглядит не совсем обычно. Заметил? А всё дело в том, что это что-то вроде сплошного полюса электромагнита. Я эту тему тоже не сильно секу. Вроде как, на него подается ток под определенными частотами, частицы коллоида, которые впитались тебе в кровь, как-то с этим делом резонируют. А тут еще и от хлопьев эффект не сошел. Внешние так нашему брату клыки вырывают. Залил отраву, посадил под магнит, и всё, клиент становится пушистым. Надолго не хватает, но довезти до следующей клетки, или до цеха разделки – запросто. Понимаешь? Пока коллодий трясет тебя под действием электромагнита, умения применять не получится, а под хлопьями ты еще и соображать не сможешь нормально. Так что, на свою карманную нимфу зря рассчитываешь. И еще про кота тебе новость скажу. Думаешь, я стану его гладить и кормить отборными кормами? Экий ты наивный парень. Может и покормлю, да только недолго, потому что сдам его институтским при первой же возможности. Они почему-то такими котами интересуются, а за интерес деньги выплачивать принято. Ты на переработку пойдешь, а меня завезут морем подальше на юг, за пару-другую регионов, где обо мне знать никто не знает и не узнает. Я человек полезный, доказал это делом не раз, внешним меня разделывать, всё равно, что выпотрошить курицу, несущую бриллиантовые яйца. Таких не режут, таких берегут, вот и меня не оставят старухе на растерзание. Ничего личного, я бы, может, вас не сдал, но расклады выходят такие, что приходится сваливать далеко и быстро. Руки у Сабины не бесконечные, да и пальцев на них маловато. Не найдет и не достанет, если по уму всё делать. В новых краях мне внешние помогут пристроиться, на первое время, а дальше я снова налажу полезное дело. И для себя полезное, и для них. Устраиваться я везде умею. Получится, что ты перегноем станешь, а я жить буду. И хорошо жить. Ты вот об этом подумай. Как следует подумай. Час тебе даю на тяжкие раздумья. Ну, может и чуть больше получится, вдруг твоя мелкая лялька интересная окажет…
Гранд, на протяжении всего разговора с мрачным видом сидевший на руках ублюдка, внезапно хищно выгнулся, легко вырвавшись из небрежных объятий коротышки, что при нестандартных габаритах кота – неудивительно. Противно завизжав, серый извернулся и от всей души полоснул Бабника когтистой лапой по лицу, заставив вскрикнуть.
А дальше спрыгнул на пол и в один миг скрылся за дверью.
– Глаз!!! Твою мать!!! Глаз!!! Мой глаз!!! – истошно орал Бабник, зажимая лицо обеими ладонями.
Внешник, прижав что-то себе на шее, торопливо затараторил:
– Биологическая тревога! Тревога! Носовой отсек, уровень клеток, вырвалось агрессивное животное! Да нет, это просто кот! Да, кот, здоровенный серый кот! Нет, газ пока не запускать! Спокойствие, говорю же, это всего лишь кот! На всякий случай приготовить команду в костюмах. В усиленных костюмах, у него когти длинные, обычный материал может порвать, а на когтях заразы, наверняка, полно. И изолирующие дыхательный приборы, чтобы с тереном могли работать. Эй! Бабник!
– Мой глаз!!!
– Да прекращай орать, ничего он с твоим глазом не сделал. Всего лишь веко порвал. Сейчас ты пойдешь и выдавишь кота к посту, там с ним разберутся. Я буду идти за тобой, прикрою.
– Да я с него шкуру сдеру!
– Нет. Не надо его трогать, просто гони к посту, там с ним знают, что делать. Я объявил тревогу, если за двадцать минут не справишься, отсек заполнят тиреном.
– Что?! А как же я?! Да вы чего?!!
– Не надо паниковать, перед этим мы выйдем. Нас травить не станут, у меня дыхательный прибор не с замкнутым циклом, с тиреном работать в нём нельзя. Учти, что этих вытащить не успеем, так что, ты останешься без награды.
– Что?! Да и хрен с ними, это же обычное мясо. Выходим отсюда и сразу пускайте газ. Я за этих придурков копейки получу, чего их жалеть.
– Основной груз тоже здесь, в носовом отсеке, а переборки там не герметичные, – с непонятным намеком сказал внешник.
– Здесь?! Почему здесь?! Тогда надо срочно найти шерстяного ублюдка.
– А я о чём говорю? Ищи.
Парочка, наконец, вышла, не забыв закрыть за собой двери, но свет не выключили.
Что ж… и на этом спасибо.
Шуст тут же спросил самое важное:
– Чак, этот фашист не гнал про коллоид, или что там за хрень?! Похоже на гон.
– Да, есть такая штука. Только она непредсказуемо работает, да и недолго. При первом приеме эффект, обычно, более-менее, а потом можно или ласты склеить при новых приемах, или почти не блокирует умения.
– Чёрт, но у нас-то это первый в жизни прием. Так ведь, Карат?
– Да я даже впервые слышу про этот коллоид. Чак, а у тебя тоже первый прием?
– Нет, не первый, я ведь в таком трюме уже бывал.
– Тогда извини за прямой вопрос, но нам сейчас очень важно знать: есть у тебя что-то из умений, чтобы помогло выбраться отсюда?
– Нет. А у вас?
– А что толку от наших умений, если их сейчас не активировать?
– Пассивные активировать не надо, они, вроде, должны работать и так.
– Чак дело говорит, – подтвердил Шуст. – Пространственная воронка работает, не раскрылась она, так что, всё добро при мне.
– Да толку нам от нее? – Карат скрипнул зубами от бессильного бешенства.
Сейчас эти уроды разберутся с Грандом, а потом…
А потом, в конечном итоге, они со всеми разберутся.
Ни про кого не забудут.
– Не знаю, есть какой-то толк, или нет никакого толку, но я в воронку пистолет запихал. Он и сейчас там лежит.
– Заряженный? – удивился Карат.
– Вот нахрена мне его незаряженным прятать? Я что, по-твоему, ногами вперёд родился?!
– А ты можешь его достать так, чтобы он в ладонь к тебе лег? Запястья скованы, но ладони свободны, можно попробовать прицелиться в цепочку, которая к браслету тянется.
– Не, никак не смогу. Могу раскрыть воронку, и он вывалится чуть ли не из моей задницы. Если даже ногами как-то его потом подвигать, до ладони я его ногой никак не подниму, я ведь тебе не гимнаст.
– Если нас далеко повезут, умения могут разблокироваться, – сказал Чак.
– Ну и толку? – мрачно ответил Карат. – Моим умением кандалы не снять. Да с ним только героически помереть можно, я команду такого крейсера один не потяну.
– Если есть вариант помахать кулаками перед смертью, меня подключи. Лучше подохнуть весело, чем тупо под ножом этих коновалов.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – чуть ли не проорал Шуст. – Да нахрена вы зациклились на этих умениях?! Жили бы и дальше с одним, как нормальные люди живут! Тем более, у вас не пустышки, а в тему всё! Ты клокстоппер такой, что сам себе завидуешь, Диана такая нимфа, что в одну секунду толпу мужиков в ишаков превращает. Только и могут, что мычать радостно, да спермой трусы заливать. Вот зачем вы, вообще, связались с этой темой? По тупому пропадаем, а ведь могли, как люди жить.
– Может вы еще подеретесь? – истерично хохотнул Чак.
– Только на твоем вонючем трупе! Всё из-за тебя и твоего озабоченного карлика!
– Э! Меня к Бабнику не пристегивать! Говорил ведь, что я не при делах. Что тебе опять неясно? Да я почти такой же, как вы, он ведь тоже обещал меня на другую сторону переправить. Говорил, что отслужу срок, и в лучшем виде определит. Откуда я знал, что у него лучший вид – на разделку отправить? Да если бы я знал, придушил бы его по тихому еще в Донском. Не, я не святой, на меня разное повесить можно, но я ни сука и никогда сукой не был. А если кто скажет, что я…
Лязгнул замок, Чак затих, все уставились на дверь. Та открылась, внутрь шагнул всё тот же внешник. Передвигаясь неуверенной походкой, он подошел к Карату, присел перед ним, растянул губы в бессмысленной улыбке и прижавшись лицом к прозрачному пластику с вожделением произнес:
– Тапки.
