Книга: Восстание Персеполиса
Назад: Глава 33 Бобби
Дальше: Глава 35 Син

Глава 34
Драммер

— Бой будет здесь, — заявил Бенедито Лаффлин, ткнув пальцем в пространство между изгибом пояса астероидов и орбитой Марса. Физика и геометрия позволили вычислить, где пересекутся курсы «Бури» и двух флотов: КЗМ и Союза. Сейчас там было пусто: ни портов, ни городов, ни форпостов какой–либо цивилизации. Только жесткий вакуум на целый мир — пустота стратегического значения. — Мы назвали эту точку Левктрами.
— Лев… что?
— Там Фивы наголову разбили спартанцев, — пояснил Лаффлин. — В смысле они свою планету называют Лаконией. По мнению психологов, это внушает уверенность, что они непобедимы.
Минуту двое смотрели друг на друга.
«Вот что нам осталось? Запугивать врага аллюзиями из классики?» Драммер удержала подступившие к горлу слова. Лаффлин смущенно пожал плечами.
— Ладно, — проговорила Драммер. Что тут еще скажешь? Усилием воли ничего не изменить.
На краю дисплея шел отсчет времени, дни и часы отщелкивались алым и золотистым.
— Яйцеголовые смастерили недурную модель «Бури», — продолжал Лаффлин, меняя карту системы на схему корабля. Странные, полуорганические очертания «Бури» приводили на память посмертное вскрытие. «Причина вот в этом позвонке. Вы можете видеть, как он поврежден…» Драммер улыбнулась нелепому сравнению. Лаффлин нерешительно улыбнулся в ответ. — Надежны только данные по расположению ОТО и торпед, но последнее столкновение дало и неплохую тепловую картину.
— Гибель Независимости, — уточнила Драммер.
Гибель первого космического города со всеми, кто не успел бежать из родного дома.
Лаффлин опустил глаза.
— Да, мэм. Эти данные позволили сделать некоторые заключения относительно внутреннего устройства. В достаточной мере, чтобы уверенно выцеливать нужные места на чертовой туше. И снять ее до подхода к Земле.
«Потому что в этом суть», — подумала Драммер. Всегда главное — защитить Землю и Марс. Отстоять безопасность и независимость внутренних планет, пусть и ценой астерских жизней. Драммер об этом знала. Знала с минуты, когда на совещание ворвалась Авасарала. Она ждала от себя ярости, мыслей об измене. Злобы на колесо истории, вечно наезжающее первым делом на спины ее народа.
Не дождалась. Такое помнилось ей со времен АВП. Саахас–маут. Она не знала, откуда пришло это выражение, но понималось оно как «радость от трудностей». Эмоция считалась исключительно астерской, у внутряков для нее не было названия, поскольку они ничего подобного не испытывали.
Сейчас, разглядывая «Бурю» с намеченной наугад схемой внутренней конструкции и двигателей, с уязвимыми точками на корпусе, Драммер не сердилась на внутряков, пытавшихся заслонить Землю Союзом. Она не сердилась даже на лаконцев, представлявших собой следующую итерацию внутряков, какими те были до возникновения Союза. Война, потери, угроза нового гнета. Драммер ощущала ностальгию. Глубоко затаенную тоску по молодости. Она невольно задумалась, что сказала бы девчонка, развозившая на прыгунах оборудование для Цереры, Япета, Тихо, о взрослой женщине, в которую превратилась. О женщине, возглавившей своих угнетателей. Пожалуй, ничего хорошего.
Лаффлин прокашлялся.
— Простите, — спохватилась Драммер. — Не выспалась. Воган, вы не принесете мне чаю?
— Да, мэм, — отозвался помощник. — И еще, Паллада.
— Спасибо, — бросила она, не испытывая ни малейшей благодарности.
Драммер нарочно вставила в график стратегическое совещание с Лаффлином. Неуклонное продвижение «Бури» в сторону Солнца в течение часа должно было привести корабль в ближайшую к Палладе точку. С эвакуацией справились — насколько возможно. Всегда найдутся старые астероидщики с ружьишком, назло всему остающиеся на месте. Ничего они не исправят. Один из старейших в Поясе человеческих домов погибнет прежде, чем она отправится спать, а если не погибнет, так только милостью адмирала Трехо. На пощаду Драммер не рассчитывала. Одно она могла: встретить эту ужасную, ожидаемую трагедию, вооружившись знанием уязвимых мест «Бури». Надеждой поквитаться.
Когда от судьбы не уйдешь, на душе в некотором роде спокойнее. Конечно, имелись корабли–невидимки и торпеды дальнего действия. Плащ и кинжал, затаившиеся в необозримом межпланетном пространстве. Союз позаботился оставить там и здесь по кораблику. Маленькие, быстроходные, увертливые суденышки. Но на войне, где поле боя — бездна, все более или менее представляли, кто где находится. Их выдавали дюзовые выбросы и тепловые подписи. Жесткие законы орбитальной механики позволяли вычислить и обеспечить персональной расстрельной командой каждую базу, планету, отдельного человека. В таких ситуациях неважно, что ты видишь смерть на подходе. Смерть все равно придет.
— Если вы… — начал Лаффлин. — Можно продолжить позже. Если хотите.
Драммер не хотела. Не хотела видеть, как это будет. Не хотела надеяться, что Паллада уцелеет. Но она, как президент Союза, обязана была засвидетельствовать происходящее. Знать бы, где сейчас Авасарала, и собирается ли старуха смотреть.
— Да, — сказала Драммер, — так будет лучше.
Кивнув, Лаффлин поднялся из–за стола и покинул конференц–зал. Драммер встала, потянулась и переключила дисплей на аналитику тактического отдела. Изображение, составленное из данных визуальной телескопии и внутренних данных с Паллады, лепилось в плитку концентрата, устаревшую на пять минут из–за светового лага. Без Тихо Паллада выглядела… покойно? Неподвижно. Изгибы базы не вращались на звездном фоне. Паллада была для этого слишком стара. К тому времени как люди научились раскручивать астероидные станции, Паллада действовала уже целое поколение. Она так и умрет, не изменившись.
Счетчик перешел на минуты до максимального сближения с «Бурей». Семь минут тридцать три секунды.
Скользнула в сторону дверь, в нее призраком проник Воган с грушей в каждой руке. Аромат чая окутал Драммер несколькими секундами позже. Воган молча протянул ей напиток. Груша согрела ладонь, чай был крепкий, сладкий.
— Трудный день, — заговорил Воган.
Странное дело. Она не питала к помощнику ни приязни, ни антипатии, но привыкла на него полагаться. И теперь, в этот мучительный час, рядом с ней вместо Сабы оказался этот скалолицый политический чиновник. Вселенная умеет пошутить, и чувство юмора у нее зубастое.
— Трудный, — согласилась Драммер.
«Буря» на дисплее медленно продвигалась к Солнцу. Станция Паллада должна была остаться у нее по правому борту, слишком далеко для невооруженного глаза. Адмирал Трехо тоже будет смотреть представление на экране. Смерть Паллады соберет столько зрителей, сколько ни один спектакль в истории. Пять минут пятнадцать секунд. По счету Паллады — сейчас.
Она еще раз глотнула чаю, ощутила горячее языком и нёбом, броуновское движение теребило нежную плоть, задевая вкусовые пупырышки языка. Молекулы сахара находили для себя подходящие гнезда, нервы из мышцы языка передавали сигнал в тело, словно она пила дважды: сперва жидкость, а следом электрический разряд. Закружилась голова.
Драммер хотела отставить грушу, но стол ушел вдаль, увиделся сквозь мешавшее смотреть облачко воздуха — атомы и молекулы сталкивались друг с другом, отскакивали, завертевшись, и сталкивались снова. Суета хуже, чем на станции трубы.
Она хотела позвать Вогана. Она его видела: прямо перед ней представал изрезанный ландшафт его кожи, фрактально знакомый на любом уровне. Она попыталась уловить выражение лица, но настолько сфокусироваться не удалось. Все равно что всматриваться в лик Божий. Что- то билось, пульсировало, тикало так часто, что почти не отмечалось сознанием. Пульс собственного мозга, темп его работы. Мозг пел хором, и она слышала, как слушает его хор.
Драммер выронила грушу. Та брякнула по столу, покатилась, упала, закрывшись на лету, не потеряв ни капли чая. Воган сделал шаг и рухнул на колени. Глаза круглые, потное лицо бледнее смерти. Драммер медленно села. Ноги не держали.
— Боже, — выговорил Воган, — Бессе боже.
Драммер не поняла, богохульствует он или молится.
Таймер на дисплее показывал две минуты двадцать секунд. Что бы ни произошло, это заняло почти три минуты ее жизни. А казалось, меньше. Может, она отключалась?
— Надо… — Слово прозвучало странно, она продолжала слышать обертоны вибрации собственных голосовых связок. — Надо узнать, что это было.
— Мне не надо, — отозвался Воган. Он плакал. Густые слезы, расползаясь, стекали по щекам.
— Воган! — прикрикнула она, начиная узнавать свой голос. — Придите в себя. Мне надо узнать, что это было.
— Я все видел, — сказал он.
— Какой широкий кругозор! Что произошло? Всё. Представьте доклады.
— Да, — проговорил он и, после паузы, поправился: — Да, мэм.
Но он уткнулся лбом в колени и не двигался с места.
Таймер на дисплее вышел на двенадцать секунд, и «Буря» открыла огонь. Не снарядами — магнитным лучом, о котором доложил Саба. Тем самым, что сорвал всю защиту медленной зоны и выбросил гамма–лучи за все врата. Станция Паллада исчезла, как задутый огонек свечи, не дожив расчетных одиннадцати секунд. Они примерно в пяти световых минутах, значит, это случилось… по счету «Бури», два события совпадали.
— Тюра! — велела Драммер. — Камерона Тюра ко мне.
* * *
— Вы должны понять, что технология станции Кольца не отменяет скорости света, — внушал ей Тюр, дергая кадыком как шариком на резинке. — В одном мы абсолютно уверены — скорость света ограничивает и протомолекулу. Все их конструкции ее обходят посредством разного понимания локализации. Это совсем другое дело.
Говорил он быстро и, как показалось Драммер, большей частью сам с собой. Ее присутствие заставило его рассуждать вслух, но на тон научного консультанта Тюр не переключился. Скорее он напоминал шимпанзе, с визгом тычущего пальцем в место, куда ударила молния.
— Если разобраться, сами врата тоже ограничены скоростью света. Стратегия создателей протомолекулы: отправить мостостроителя на субсветовых скоростях в среду, где найдутся устойчивые репликаторы, оседлать их и использовать для… для пробоя в другое пространство. Переходя от врат Сол к Лаконии или там Илосу, мы не разгоняем корабли сверх скорости света, а просто срезаем путь, потому что медленная зона расположена в другой локализации, в которой весьма различные в нашем восприятии места могут оказаться совсем рядом.
— Потрясающе, — оценила Драммер. — Это было оружие?
Тюр выпучил глаза.
— Что — оружие?
— Это… — Она пошевелила пальцами у него перед носом. — Эта чертовщина. Галлюцинации, выпавшее время. Это оружие? Лаконцы в состоянии в любой момент нас так выключить?
— Это… было связано с их оружием, — ответил Тюр. — В смысле совпало по времени, но в том–то и штука. На самом деле время не так работает. «В то же время» — дикая лингвистическая фантазия. Так не бывает. Одновременность — это совсем другое.
Он помахал руками, растопырил их, показывая: «чем все это».
«Та чертовщина» не ограничилась ни конференц–залом, ни Домом народа. Она охватила всю систему: Землю и Марс, спутники Сатурна и Юпитера. И даже научные станции на лунах Нептуна и Урана, и лабораторию изучения глубокого космоса в поясе Койпера. Сообщения оказались на удивление одинаковыми: галлюцинации и провалы во времени начались точно в тот миг, когда «Буря» пальнула из своей магнитной пушки по станций Паллада. Уточним: в тот миг по счету «Бури». Тюр это особо подчеркнул. Вроде как считал важным.
— Когда они стреляли в медленной зоне, такого не было, — напомнила Драммер. — Почему этого не случилось с Мединой?
— Что?.. О, нет, этого мы не знаем. Пространство Кольца и станции в нем, и врата — мы не знаем, как они соотносятся с нормальным пространством. Физические законы там могут отличаться. Я хочу сказать, та система активна, и выход энергии от их магнитного оружия был меньше, чем вызванный им выброс гамма–излучения, значит, источник мог быть не связан с «Бурей» per se. Но штука в том, что я не уверен, было ли это распространяющимся событием. Если нет, то оно не нарушило световой предел.
— Ничего не понимаю, — процедила Драммер.
— Ну, я о том, что если бросить в пруд камешек, пойдут круги. Они распространяются, а распространение их ограничено скоростью света. А представьте, что вместо камешка вы бросили лист обшивки. Так, что он сразу накрыл всю поверхность пруда. И не имеет значения, что событие запущено из одной точки, поскольку произошло оно всюду сразу. Не в точечной локации, а в нелокализированой локации.
— Нелокализированной. Локации. — Драммер зажала глаза ладонями. В горле злость сплелась со страхом. На корне языка затаилось: «Ты мне объясняешь, что ни хрена не знаешь».
— Каждый будет воспринимать это так, будто действие началось от него и распространялось во все стороны со скоростью света, но в действительности…
— Плевать, — перебила Драммер. Сказано было резковато, по куда мягче того, что просилось на язык. И все равно Тюр попятился от нее. — Что это было, что оно меняет в вашем понимании физики вселенной… мне плевать. Все это для меня не важно.
— Но…
Они продемонстрировали оружие, которое как минимум разорвало Палладу на облако сверхускоренной пыли. Я готовлюсь бросить против этого тысячи солдат на сотнях кораблей. От вас я хочу услышать, вызван этот глюк сознания их атакой или они могут повторить то же самое, когда вздумается? Предвидели они такой эффект? Испытали ли его на себе? Потому что, если они по своему усмотрению умеют на несколько минут отключать нам мозги, мне понадобится совсем другая стратегия.
Под конец она перешла на крик. Не собиралась орать. Тюр простер к ней ладони, отгородился, словно испугался, что она бросится на него. Прекрасно, пусть опасается. Может, так ему легче будет сосредоточиться.
— Я… то есть… — Тюр медленно перевел дыхание. — Я с приличной уверенностью могу говорить, что этот «провал», назовем его так, связан с атакой «Бури» на Палладу. Учитывая, что в медленной зоне подобного не произошло, не берусь сказать, был ли это контролируемый эффект или артефакт действия орудия в связи с какими–то свойствами пространства вокруг Сол.
— Хорошо, — кивнула Драммер.
— Что до вопроса, предвидел ли его враг, не могу вам ответить.
— Это честно, — сказала Драммер. Она начинала раскаиваться в своем поведении. Не стоило на него орать.
— И не берусь утверждать, сказался ли этот эффект на них… но предположу, что да. Если я не ошибся в механизме действия, от него нет защиты. Невозможно отгородиться от того, что уже здесь. Это и означает: нераспространяющееся. Действие ниоткуда не исходит. В смысле оно исходит отовсюду.
Драммер откинулась назад. Это было по меньшей мере интересно. Если лаконцы, паля из своей большой пушки, испытывают то же самое, получается зазор, в который может пробиться автоматика.
— И мы уже сейчас наблюдаем нарастание зарождения и аннигиляции частиц, — говорил где–то над ухом Тюр. — По всей системе. И есть сведения, что некоторые эксперименты по контролируемой квантовой спутанности на Нептуне и Луне сорвались. Это может означать…
Драммер развалилась на стуле, сложила ладони. Приспустила веки, как флаги. Она знала — все знали, — что лаконские корабли впервые покинули родную систему. Это было не только вторжением, но и испытательным полетом. А при первом пуске не бывает, чтобы все шло как задумано. Вопрос в том, понимают ли лаконцы, что случилось. Предвидели ли такое? Если они тоже захвачены врасплох, возможно, не рискнут вторично применить магнитный луч.
Тюр на этот вопрос не ответит. И Воган, и Лаффлин. Мог бы ответить адмирал Трехо, но не ей. А значит, остается только один способ все выяснить.
От этой мысли подскочило сердце, и ей пришлось переждать приступ восторга, чтобы продумать ее заново. Когда судьбы вселенной складываются так, что желаемое и разумное совпадают, жди беды.
Где–то продолжал свои рассуждения Тюр. С тем же успехом он мог взывать к ней с другого корабля. Мозг Драммер перебирал варианты, оценивал риски, выгоды, неизбежные потери. И каждый раз она приходила к одному выводу.
Она поблагодарила Тюра, прибегнув к этой светской уловке, чтобы намекнуть: пора на выход. Она даже пожала ему руку, извиняясь за свой маленький срыв. И проводила до двери — а он все рассуждал о локализациях и потере сигнала. Закрыв за ним, Драммер вернулась к столу.
Воган ответил на вызов так, словно держал палец над кнопкой связи.
— Мэм?
— «Буря» обязана будет доложиться. Рапорт пойдет на Медину или через Медину на Лаконию, сказала она. — Мы должны узнать содержание этого рапорта.
Да, мэм. И каким образом?
— Через Сабу, — ответила она. — Сейчас риск окупится. Восстанавливаем связь с Мединой.
Назад: Глава 33 Бобби
Дальше: Глава 35 Син