18

Юкка ведет тебя в дом, откуда она вместе со своими товарками появилась. Внутри почти нет мебели, стены голые. Стены и пол обшарпаны, в воздухе висит застоявшийся запах еды и грязного тела – кто-то тут до недавнего времени жил. Может, до начала Зимы. Сейчас этот дом – просто пустая оболочка. Ты с прочими пролезаешь в дверь погреба. Внизу лестницы обнаруживается большой пустой подвал, освещенный только смоляными факелами.

И тут ты впервые начинаешь осознавать, что это больше чем просто странное сообщество людей и нелюдей – стены подвала сделаны из крепкого гранита. Никто не добывает гранит, чтобы просто выложить погреб, и ты не уверена, что кто-то его рыл. Все останавливаются, когда ты подходишь к одной из стен и прикасаешься к ней. Ты закрываешь глаза и тянешься. Да, есть какое-то знакомое ощущение. Какой-то рогга сделал эти абсолютно гладкие стены при помощи воли и концентрации, которых ты и представить себе не можешь (хотя это не самая лучшая концентрация, которую ты сэссила). Ты никогда не слышала, чтобы кто-нибудь делал подобное при помощи орогении. Она не для строительства.

Ты оборачиваешься и видишь, что Юкка смотрит на тебя.

– Твоя работа?

Она улыбается.

– Нет. Этот и другие потайные входы существовали сотни лет, задолго до меня.

– Люди этой общины так долго сотрудничали с орогенами? – Она же сказала, что общине всего полсотни лет.

Юкка смеется.

– Нет, я просто хотела сказать, что этот мир переходил из рук в руки в течение Зим. И не все хозева мира были так тупы, как нынешние, в смысле использования орогенов.

– Мы не так тупы, – говоришь ты. – Все прекрасно понимают, как нас использовать.

– О-о-о, – строит скорбное лицо Юкка. – Тебя в Эпицентре обучали? Все оттуда, кто выжил, говорят, как ты.

Интересно, сколько эпицентровских орогенов эта женщина встречала.

– Да.

– Что же. Ты увидишь, насколько больше мы можем, если захотим. – Юкка показывает на широкий проем в стене в нескольких футах от нее, которого ты не заметила, восхищаясь конструкцией подвала. Из него тянет легким ветерком. У проема без дела сидят трое, глядя на тебя с разной степенью неприязни, настороженности, интереса. У них нет никакого оружия – оно прислонено к стене по соседству, – и они не выставляют этого напоказ, но ты понимаешь, что именно такие привратники нужны этой общине, поскольку врат у нее нет. Здесь, в этом подвале.

Белокурая женщина тихонько разговаривает с одним из стражников, что еще более подчеркивает ее хрупкость – она на фут ниже и на сотню фунтов легче самого маленького из них. Ее предкам следовало бы сделать для нее доброе дело и переспать с парой санзе. Как бы то ни было, вы идете дальше, а стражи остаются сзади: двое садятся на стулья у входа, третий возвращается вверх по лестнице, видимо, на наблюдательный пункт внутри надстройки заброшенного дома.

Тут у тебя происходит смена понятий – заброшенное поселение наверху и есть стена общины. Скорее маскировка, чем преграда.

Но маскировка чего? Ты следуешь за Юккой в проем, в темноту.

– Сердце этого места всегда было здесь, – объясняет она, пока вы идете по длинному темному тоннелю, который может быть заброшенной шахтой. Здесь есть даже гужевые дорожки, но настолько старые и ушедшие в песчаник, что ты почти не различаешь их. Просто неудобные выбоины у тебя под ногами. Деревянные подпорки тоннеля кажутся старыми, как и шахтные подсвечники, поддерживающие цепочку электрических фонарей, – вид у них такой, будто изначально они делались под смоляные факелы, а потом были переделаны каким-то джинером. Свет горит, что означает, что община имеет функциональную гидро- или геоэлектростанцию или обе. Уже лучше, чем в Тиримо. В шахте тепло, но ты не видишь обычных тепловых труб. Здесь просто тепло, и становится все теплее по мере того, как вы идете дальше по постепенно понижающемуся полу.

– Я говорила тебе, что тут есть шахты. Вот как их в свое время нашли. Кто-то пробил стену, которой не должно было быть, и нашел целый лабиринт тоннелей, о которых никто не знал. – Юкка надолго замолкает, шахта расширяется, и ты видишь опасные с виду металлические ступени. Их много. Они тоже кажутся старыми, но, странное дело, металл не погнут и не покрыт ржавчиной. Он гладкий, блестящий и нигде не нарушен. И ступени совершенно не дрожат.

Через некоторое время ты запоздало замечаешь, что рыжая камнеедка исчезла. Она не идет за вами в эту шахту. Похоже, Юкка этого не заметила, и ты трогаешь ее за руку.

– А где твоя подружка? – Хотя ты, наверное, знаешь.

– Моя… а, эта. Им трудно ходить как мы, так что они ходят как умеют. Даже так, как я и предположить не могу. – Она бросает взгляд на Хоа, который идет с вами. Он отвечает ей холодным взглядом, и она коротко смеется. – Интересное дело.

У основания лестницы открывается другой тоннель, хотя почему-то он выглядит иначе. Он скорее круглый наверху, чем угловатый, и поддерживают его толстые колонны из какого-то серебристого камня, которые почти сходятся аркой наверху, как ребра. Ты порами, почти на вкус ощущаешь древность этого коридора.

Юкка завершает:

– Действительно, материковая порода в этом районе изрыта тоннелями и интрузиями, шахта поверх шахты. Одна цивилизация за другой строилась поверх того, что было прежде.

– Артуссид, – говорит Тонки. – Джьямария. Нижние Государства Оттея.

Ты слышала о Джьямарии из истории, которой обучала детей в яслях. Это было название огромного государства, которое разработало дорожную систему, позднее усовершенствованную Санзе, и которая сейчас раскинулась по большей части Южного Срединья. Цивилизация эта погибла десять Зим назад. Остальные названия, наверное, тоже относятся к мертвым цивилизациям – такое интересует одних геоместов.

– Опасно, – говоришь ты, стараясь как можно меньше показывать свое беспокойство. – Если тут камень настолько нарушен…

– Да-да. Как и при прокладывании любой шахты, как от некомпетентности, так и от толчков.

Тонки по дороге все время крутит головой, чтобы ничего не упустить, и чудо, что она еще ни на кого не налетела.

– Этот толчок на севере был достаточно мощным, даже сюда должно было докатиться, – говорит она.

– Ты права. Этот толчок – мы называем его Юменесский разлом, поскольку никто пока лучше не придумал, – был самым сильным, какой только мир видел за века. Не думаю, что я преувеличиваю. – Юкка пожимает плечами и оглядывается на тебя. – Но тоннели, конечно, не обрушились, потому что я была здесь. Я не позволила.

Ты медленно киваешь. Примерно то же ты сделала для Тиримо, разве что Юкка постаралась защитить не только поверхность. Это место в любом случае должно быть относительно стабильным, иначе тоннели рухнули бы много веков назад.

Но ты говоришь:

– Ты не всегда будешь тут.

– Не я, так кто-нибудь другой. – Она пожимает плечами. – Как я уже говорила, нас таких тут много.

– Кстати, об этом, – говорит Тонки, поворачиваясь на одной ноге и переключая все внимание на Юкку. Юкка смеется.

– Ты малость упертая, да?

– Не совсем так. – Ты подозреваешь, что Тонки одновременно замечает подпоры и состав стен, считает шаги и все такое – и все во время разговора. – Как ты это делаешь? Как заманиваешь сюда орогенов?

– Заманиваю? – Юкка мотает головой. – Все не так страшно. Трудно объяснить. Просто я кое-что делаю… Вроде… – Она замолкает.

И ты тут же спотыкаешься на ходу. На полу нет никаких препятствий. Просто внезапно становится трудно идти по прямой, словно пол незаметно наклонился в сторону Юкки.

Ты останавливаешься и гневно смотришь на нее. Она тоже останавливается и с улыбкой оборачивается к тебе.

– Как ты это делаешь? – спрашиваешь ты.

– Не знаю. – Она разводит руками под твоим недоверчивым взглядом. – Я попыталась несколько лет назад. И вскоре после этого ко мне пришел один человек и сказал, что почувствовал меня за несколько миль. Затем пришли двое детей, они даже не понимали, что их тянет. Затем еще мужчина. И с тех пор я продолжаю это делать.

– Делать что? – спрашивает Тонки, переводя взгляд с тебя на Юкку.

– Это чувствуют только рогги, – объясняет Юкка, хотя к этому моменту ты уже сама это поняла. Затем она смотрит на Хоа, который уставился на вас обеих, стоя совершенно неподвижно. – И они, как я позже поняла.

– Кстати, об этом, – выдыхает Тонки.

– Магма и ржавь, ты задаешь слишком много вопросов. – Это говорит белокурая женщина, которая качает головой и жестом велит всем идти дальше.

Впереди порой слышатся тихие шумы, воздух заметно движется. Но как такое может быть? Вы на милю, а то и на две в глубине земли. Ветерок теплый и с оттенком ароматов, которые ты почти забыла за недели вдыхания серы и пепла через маску. Немного пахнет кухней тут, немного гниющего мусора там, горящие дрова. Люди. Ты чуешь людей. Их много. И свет. Куда более сильный, чем от гирлянды электролампочек вдоль стены – прямо над головой.

– Подземная община? – высказывает твою мысль Тонки, хотя более скептически. (Ты знаешь о невозможном больше, чем она.) – Нет, не бывает таких дураков.

Юкка лишь смеется.

Затем, когда свет начинает освещать шахту вокруг тебя, воздух движется быстрее, а шумы усиливаются, тоннель выходит в широкое пространство с большим пандусом и перилами для безопасности. Прямо перед вами смотровая площадка – какой-то неведомый джинер или Инноватор точно знал, что почувствуют пришельцы. И ты делаешь именно то, чего хотел древний строитель – стоишь открыв рот, в жалком изумлении.

Это жеода. Ты сэссишь это, камень вокруг тебя резко превращается в нечто иное. Камень в потоке, завихрение в тумане – много эонов назад в потоке расплавленных минералов в теле Отца-Земли сформировался пузырь. В этом кармане, лелеемом невообразимым давлением и омываемом водой и огнем, росли кристаллы. Этот карман размером с город.

Вероятно, именно поэтому в нем и построили город.

Ты стоишь в широкой, перекрытой сводом пещере, полной сверкающих кристаллов размером с дерево. Большое. Они торчат из стен хаотично – различной длины, разного обхвата, одни белые и прозрачные, другие дымчатые или тронутые пурпуром. Некоторые совсем как пеньки – их острые верхушки торчат лишь на несколько футов из взрастивших их стен, но некоторые тянутся через всю пещеру неизвестно как далеко. Они формируют улицы и дороги слишком крутые, чтобы по ним ходить, в бессмысленных направлениях. Как будто кто-то нашел архитектора, заставил его построить город из самых красивых материалов, которые есть на свете, затем побросал все эти здания в коробку и встряхнул смеха ради.

И в них определенно живут. Присматриваясь, ты замечаешь повсюду веревочные мосты и деревянные платформы. Видны провода с гирляндами электрических лампочек, веревки и блоки, тянущие маленькие лифты от одной платформы к другой. Вдалеке мужчина идет по деревянной дороге, построенной вокруг титанической наклонной белой колонны, двое детей играют на земле далеко внизу, между короткими кристаллами размером с дом.

На самом деле некоторые кристаллы действительно являются домами. В них вырезаны отверстия – окна и двери. Ты видишь, как внутри некоторых передвигаются люди. Дымок выходит из дымовых отверстий в острых верхушках.

– Клятая, жручая Земля, – шепчешь ты.

Юкка стоит, уперев руки в боки, наблюдая за твоей реакцией с чем-то вроде гордости.

– Не мы строили бо́льшую часть всего этого, – признает она. – Недавние пристройки, новые мосты – это да, но высверливание кристаллов уже было сделано. Мы не знаем, как это можно было сделать, не раскалывая кристаллов. Эстакада из металла того же происхождения, что и лестница, по которой мы шли в тоннелях. Джинеры понятия не имеют, как они были сделаны, у металлористов и алхимиков оргазм случается при виде всего этого. Там, наверху есть механизмы. – Она показывает на едва видимый потолок пещеры в сотнях футов у вас над головой. Ты едва слушаешь ее. Твой разум оцепенел, твои глаза начинает саднить от того, что ты смотришь не моргая на насос, который закачивает плохой воздух в пористый слой, фильтрует и снова выделяет его через поверхность. Остальные насосы закачивают хороший воздух. Прямо снаружи жеоды есть механизм, который направляет воду из горячих подземных источников неподалеку на турбину, которая дает нам электричество – чтобы понять это, уйма времени понадобилась, – а также подводит ее для ежедневного использования. – Она вздыхает. – Но, чтобы быть честной до конца, скажу, что мы не понимаем и половины того, что обнаружили во время работ. Все это было построено очень давно. Задолго до появления Древней Санзе.

– Жеоды нестабильны, как только их оболочка трескается. – Даже Тонки кажется обалдевшей. Краем глаза ты замечаешь, что она стоит как вкопанная впервые с момента вашей встречи. – Безумие даже подумать о строительстве внутри нее. И почему кристаллы светятся?

Она права. Светятся.

Юкка пожимает плечами, складывает руки на груди.

– Понятия не имею. Но те, кто это строил, хотели, чтобы они уцелели даже после землетрясения, так что они сделали с жеодой что-то такое, чтобы это обеспечить. И она уцелела… а они нет. Когда люди Кастримы нашли это, тут было полно скелетов – некоторые такие древние, что рассыпались в прах от прикосновения.

– Значит, предшественники вашей общины решили переселить всех в огромный артефакт мертвой цивилизации, который убил последних, кто рискнул тут жить, – тянешь ты. Неубедительный сарказм. Ты слишком потрясена, чтобы держать верный тон. – Конечно. Почему бы не повторить колоссальную ошибку?

– Поверь мне, этот спор бесконечен. – Юкка вздыхает и опирается на поручни, что заставляет тебя вздрогнуть. Если она соскользнет, вниз падать далеко, а некоторые кристаллы на полу кажутся острыми. – Никто долгое время не хотел тут жить. Кастрима использовала это место и ведущие к нему тоннели как склады, хотя не для таких важных вещей, как съестные припасы или лекарства. Но за все это время в этих стенах ни одной трещинки не появилось, даже во время землетрясений. Еще больше нас убедила история – община, контролировавшая это место во время последней Зимы – настоящая, реальная община, со стенами и всем прочим, – была уничтожена бандой неприкаянных. Все поселение было сожжено дотла, все запасы похищены. У выживших оставался выбор – переселиться сюда или попытаться выжить там, где нет стен, тепла и всевозможные стервятники готовы наброситься на оставшуюся легкую добычу. Так что они стали нашим прецедентом.

Необходимость – единственный закон, гласит Предание камня.

– Не скажу, что все прошло хорошо. – Юкка выпрямляется и приглашает вас снова следовать за ней. Вы вступаете на широкий плоский пандус, полого спускающийся ко дну пещеры. Лишь позже ты осознаешь, что это кристалл, и спускаешься вниз по его стороне. Кто-то вымостил его цементом для лучшего сцепления, но за краями серой полосы ты видишь мягкое белое свечение. – Большинство людей, переселившихся сюда во время той Зимы, тоже вымерли. Они не смогли заставить работать механизм вентиляции, а оставаться здесь более чем на несколько дней означало смерть от удушья. И у них не было еды, так что, хотя они были в безопасности и тепле и у них была вода, большинство из них умерли с голоду, прежде чем снова появилось солнце.

Старая сказка, обновленная лишь новой обстановкой. Ты рассеянно киваешь, пытаясь не споткнуться, поскольку твое внимание занято наблюдением за пожилым человеком, который едет через пещеру, сидя в веревочной петле, туго охватывающей его зад. Юкка останавливается помахать ему. Он отвечает и скользит дальше.

– Пережившие этот кошмар основали торговый пост, который потом стал Кастримой. Они распространяли слухи об этом месте, но все равно никто не хотел тут жить… пока моя прапрабабушка не поняла, почему механизмы не работали. Пока она не заставила их работать, всего лишь пройдя сквозь тот вход, – Юкка показывает на путь, которым вы пришли. – У меня тоже получилось, когда я впервые спустилась сюда.

Ты останавливаешься. Несколько мгновений все продолжают идти без тебя. Хоа первым замечает, что ты не идешь. Он оборачивается и смотрит на тебя. В его лице есть какая-то настороженность, чего не было прежде, как ты замечаешь сквозь ужас и восторг. Позже, когда у вас будет время переварить все это, вам надо будет поговорить. Теперь есть более важные темы.

– Эти механизмы, – у тебя пересохло во рту. – Они работают на орогении.

Юкка с полуулыбкой кивает.

– Джинеры так думают. Конечно, тот факт, что сейчас все работает, делает вывод очевидным.

– Это… – ты ищешь слова. Безуспешно. – Но как?

Юкка смеется. Качает головой.

– Не знаю. Работает, и все.

Это пугает тебя больше, чем все, что она показывала.

Юкка вздыхает и упирает руки в боки.

– Иссун, – говорит она, и ты вздрагиваешь. – Тебя ведь так зовут?

Ты облизываешь губы.

– Иссун Опо… – и тут ты замолкаешь. Поскольку ты хотела назваться именем, которым годами называла себя в Тиримо, но это имя – ложь. – Иссун, – говоришь ты и снова замолкаешь. Частичная ложь.

Юкка смотрит на твоих спутников.

– Тонки Инноватор Дибарс, – говорит Тонки. Она бросает на тебя почти ошеломленный взгляд, затем упирается взглядом в ноги.

– Хоа, – говорит Хоа. Юкка смотрит на него чуть дольше, будто ждет чего-то еще, но он молчит.

– Что же, – говорит Юкка и раскрывает руки, словно охватывая всю жеоду, смотрит на вас всех, непокорно вскинув голову. – Вот что мы пытаемся сделать в Кастриме: выжить. Как и все. Мы просто хотим ввести кое-какие инновации, – она наклоняет голову в сторону Тонки, которая нервно хихикает. – Мы все можем в процессе погибнуть, но, ржавь, это все равно может случиться, это же Пятое время года.

Ты облизываешь губы.

– Мы сможем уйти?

– Что за ржавь ты несешь – сможем уйти? Мы едва начали… – сердито начинает Тонки, затем внезапно понимает, о чем ты. Ее впалое лицо становится еще более впалым. – О.

Улыбка Юкки остра как алмаз.

– Что же. Вы не дураки, это хорошо. Идемте, нам надо кое с кем встретиться.

Она жестом зовет вас за собой и продолжает спускаться по склону, и она не отвечает на твой вопрос.