Глава 7 Последняя ночь и следующее утро

Глава 7
Последняя ночь и следующее утро

Наутро за кофе и рогаликами мы обсуждали судебный процесс. И поясники, и плоскоземельцы удивлялись его скорости и количеству присяжных.

Луняне оскорбились. Они утверждали, что муки ожидания обвиняемого должны быть по возможности краткими. Что касается присяжных, то на Луне никогда не имелось избытка досужего населения, поэтому считалось, что достаточно тройки. Большое жюри только запутается в десятке разных точек зрения, подобно любому комитету. Подобно нашему собственному.

Обстановка изрядно накалилась.

Крис Пенцлер уже покинул самодвижущееся кресло, но пенные перевязки все еще выпирали из-под его рубашки, и он двигался как старик. Он не был расположен присоединяться к дискуссии. Равно как и я. Я разок выдвинул идею насчет того, чтобы продолжительность процесса зависела от сложности дела. Это никому не понравилось, а Мэрион Шиффер даже заявила, что я предвзят в пользу обвиняемой. Тогда я оставил этот разговор.

Вскоре Берта Кармоди призвала нас к порядку, добавив несколько слов, предназначавшихся для успокоения разбушевавшихся чувств, и препроводила в зал суда.

Меня уже не вызывали. Зато вызвали Криса Пенцлера. Он дал подробные показания о своих взаимоотношениях с Итчем и Наоми на Земле.

Он сказал, что видел Наоми после ее появления в Хоувстрейдт-Сити. Она холодно взглянула на него, он ответил тем же, и далее они избегали смотреть друг на друга. Он повторил, что не может описать увиденное перед выстрелом. Лунянин, поясник, плоскоземелец – он не может определить.

Казалось, он не старается повредить Наоми, а пытается с помощью суда разгадать головоломку.

Защита вызвала Гарри Маккэвити, который показал, что, судя по природе раны, луч рассеивался аномально. Когда его спросили, согласен ли он с тем, что мог применяться не коммуникационный лазер, а что-то другое – например, нечто сварганенное любителем и не обеспечивающее хорошей коллимации, – Маккэвити смутился. Дыра в Пенцлере была не настолько большой. И черт бы его побрал, доктор упомянул мою идею о капле масла на выходной апертуре.

Меня поразило, насколько быстро они закруглились.

Ровно в одиннадцать эльфийка подытожила обвинение. Она указала, что Наоми имела мотив, способ и возможность.

Юриспруденция не требует доказательства мотива (интересно, так ли обстояло дело по лунному законодательству?), но у Наоми мотивов хватало. Обстоятельства нанесли Наоми ужасный удар; она предприняла полубезумную попытку бежать из невыносимого окружения; Крис Пенцлер воспрепятствовал ей по своим собственным мотивам. Обвинение не извиняло Пенцлера, но его мстительный поступок оказался соломинкой, помутившей ее разум.

Способ? Наоми была высококлассным программистом. Взломать программу компьютера Хоувстрейдт-Сити представлялось непростым делом, но ей и не требовалось многого. Она только должна была войти в оружейную комнату, не оставив следа в памяти компьютера.

Возможность? Кто-то стрелял в Пенцлера из пустоши к западу от Хоувстрейдт-Сити. Пенцлер это видел; известный экстрасенс показал, что в окрестностях более никого не было. Так стреляла ли именно Наоми Митчисон? А кто же еще?

Бун при подведении итогов сделал упор на пропавшее оружие. Присяжным следовало либо игнорировать показания Джила Руки об отсутствии других подозреваемых, либо признать их вместе с фактом необнаружения оружия; следовательно, убийства тоже не было. Природа ранения указывала, что оружие являлось самоделкой, которую Наоми Митчисон изготовить бы не смогла. Дар Джила Гамильтона не позволил обнаружить этот предмет, как и убийцу.

Контраргументы обвинения были краткими. Лазер был. Происхождение неизвестного оружия и несостоявшегося убийцы следует игнорировать; если Гамильтон его не нашел, значит оружие разломали. Части могли побросать в пылевые озера. Присяжным следует игнорировать отсутствие лазера, зато следует учесть присутствие подозреваемой, задержанной на поверхности Луны с прокисшей системой подачи воздуха.

Вскоре после полудня судья проинструктировал присяжных. В тринадцать ноль-ноль они удалились.

Мы побрели на ланч. Мне, разумеется, есть не хотелось, но я смог разговорить Берту Кармоди, поедавшую сэндвич.

– Интересно, действительно ли у них хватает информации для вынесения решения? – позволил я себе заметить. – Подведение итогов показалось таким… э-э… ускоренным.

– У них есть все, что нужно, – заявила Берта. – Компьютер с доступом ко всем протоколам процесса, досье на всех лиц, хотя бы раз упомянутых, и любые материалы из городской библиотеки. Если возникнет вопрос по правовым проблемам, они могут позвонить судье в любой момент дня или ночи, прежде чем вынесут вердикт. Что им еще нужно?

Они нуждались в сочувствии к Наоми Митчисон.

На послеполуденной сессии я не мог сосредоточиться. Я пытался предугадать решение присяжных, совещавшихся в нескольких этажах отсюда. Разговоры текли мимо меня…

– А интересно, не потому ли вы слишком быстро выносите приговоры, – сказала Октавия Будрис, – поскольку знаете, что обвинительный вердикт можно и отменить.

– Вы наблюдали за ходом процесса, – напомнила Берта Кармоди. – Хотите в нем что-то оспорить?

– Только его стремительность. Хотя я признаю, что дело совершенно ясное. Что теперь с ней будет?

Вмешался делегат из кратера Клавия:

– Мы это уже обсуждали. Она проведет шесть месяцев в капсуле хранения. Это та же технология, что используется на межзвездных пассажирских звездолетах, и она вполне безопасна. После этого, если приговор не отменят, ее разберут.

– А до этого к ней не прикоснутся?

– Если не произойдет чрезвычайной ситуации.

– Что именно лунное право считает чрезвычайной ситуацией?

Этот вопрос сразу же вывел меня из дремоты.

Уорд объяснил детали. Чрезвычайные ситуации случались. Шесть лет назад лунотрясение разорвало один из куполов Коперника. Врачи использовали все, до чего могли дотянуться, в том числе и капсулы хранения. Они сохранили центральную нервную систему преступников, пока их время не истекло. То же самое произошло после Разрыва восемнадцать лет назад. Два года назад был пациент с необычной картиной отторжения тканей, которая подходила к одном преступнику в капсуле хранения…

Редкие, маловероятные события. Ага, как же. Может, у нас и не было на самом деле шести месяцев в запасе.

На моем телефоне остались вызовы от сержанта Лоры Друри и Артемуса Буна. Сначала я попросил прокрутить вызов Друри.

Она сидела на кровати, поджав ноги, совершенно голая. А я и не знал, что луняне столь небрежны. Смотреть на нее в обнаженном виде было сущим удовольствием: каштановые волосы в три фута длиной, вьющиеся в потоках воздуха, длинное, стройное, изящное тело с очертаниями сильных мускулов, тяжелые, парящие как в невесомости груди, ноги, уходившие в бесконечность. Но ее слова сразу выбросили все похотливые мысли из моего сознания.

– Джил, извините, что не включаю изображение. Я хотела сообщить вам, что присяжные вернулись, – сказала она. – Я подумала, что вам лучше услышать это от кого-либо из знакомых. Приговор вынесен. Завтра утром ее отправят в купол Коперника. Мне жаль.

Для меня это не стало ударом. Я этого ожидал.

– Будет ли ответ? – спросил телефон.

– Хирон, запиши ответ. Благодарю, что позвонили, Лора. Я оценил это. Хирон, отключи телефон.

Минуту я стоял, уставившись в окно, прежде чем вспомнил о втором звонке.

Чернобородый адвокат сидел за древним компьютерным терминалом в таком же древнем кабинете без окон. Его сообщение было кратким.

– Моя клиентка просила, чтобы я передал вам ее просьбу позвонить ей. Ее номер два-семь-один-один. Возможно, вам придется договориться с полицией. Я прошу прощения за отказ разговаривать с вами прежде, но, по моему суждению, это было наилучшим решением.

Она глупо выбрала момент. Процесс уже завершился. Хотя…

– Хирон, вызови по телефону два-семь-один-один.

– Пожалуйста, назовите себя.

– Джилберт Гамильтон.

Я подождал, пока городской компьютер сравнит голосовые образы, пока он вызовет номер Наоми, пока Наоми…

– Джил! Здравствуй!

Она выглядела ужасно. Она выглядела как некогда прекрасная женщина после года электромании. Ее живость была хрупкой маской.

– Привет, – сказал я. – Не опоздала ли ты со звонком? Может, я что-то смог бы сделать.

Она отмахнулась от этих слов:

– Джил, проведи со мной мою последнюю ночь. Мы же были хорошими друзьями, и я не хочу оставаться одна.

Я бы предпочел ночь на дыбе.

– Есть Алан Уотсон. Есть твой адвокат.

– Я достаточно насмотрелась на Артемуса Буна. Джил, он ассоциируется в моем сознании только с процессом. Ну пожалуйста! – Про Алана она даже не упомянула.

– Я перезвоню тебе, – сказал я.

Последняя ночь с Наоми. Эта мысль меня ужасала.

Тэффи не отвечала на звонки. Я попробовал позвонить Гарри Маккэвити и застал его.

– Она на курсах повышения квалификации по проблемам недостатка микроэлементов в пище, – сказал он. – Я проходил их в прошлом году. Землянам они не нужны, разве что в таких местах, как Бразилия. А в чем дело?

– Наоми Митчисон осудили.

– А она виновна?

– Почем я знаю? Она лгала насчет чего-то. Она хочет, чтобы я провел с ней последнюю ночь.

– И что? Вы же с ней старые друзья?

– А как к этому отнесется Тэффи?

Он выглядел озадаченно.

– Вы ее знаете. Она не считает, что владеет правами на кого-либо из нас. В любом случае это же миссия милосердия. Вы посидите с больным другом. Здесь сейчас нет никого более недужного, чем Наоми Митчисон. – Не получив ответа, он спросил: – А что вы вообще хотите услышать?

– Я хочу, чтобы кто-нибудь меня отговорил.

Он обдумал это:

– Тэффи не будет. Но она захочет подержать вас за руку, когда все кончится. Я так думаю. Я скажу ей. Может, завтра поутру она сможет выкроить время. Сообщить вам?

– К черту!

– Пациент некоммуникабелен. Поможет ли, если я признаю свою симпатию? Если ее не освободят, я напьюсь с вами.

– Возможно, мне это понадобится. Хирон, отключить телефон. Хирон, вызови по телефону два-семь-один-один.

Черт. Я решил заставить себя пройти через это.

Перед ее дверью стоял коп. Он снял мою сетчатку и проверил на городском компьютере. Он ухмыльнулся мне с высоты своего роста и собрался что-то сказать, но, глянув снова, передумал. Вместо этого он заметил:

– Выглядишь так, словно это тебя должны разобрать.

– Ощущения такие, что это уже произошло.

Он пропустил меня.

Настало время веселиться. Наоми надела парящие и светящиеся прозрачные одеяния, голубые с вспышками алого. У бабочки, трепетавшей на ее веках, были переливчатые синие крылья. Она улыбнулась и пригласила меня внутрь. На миг я забыл, зачем здесь нахожусь. Потом ее взгляд метнулся к часам, мой – вслед за ним. 18:10 по городскому времени.

Раннее утро, 06:28 по городскому времени. Когда я вышел, мне в глаза уставились два оранжевых полушария. Я посмотрел вверх. Коп, охранявший дверь Наоми, был заменен Лорой Друри.

– Сколько у нее осталось? – спросил я.

– Полчаса.

Проклятье, я ведь уже знал об этом. Все образы в голове заволокло туманом. Позже я припомнил холодок в тоне Друри. Тогда же я был не в том состоянии. Я сказал:

– Я не хочу позволить ей спать и не хочу ее будить. Что я должен сделать?

– Я ее не знаю. Если она заснула счастливой, пусть спит.

– Счастливой? – Я покачал головой.

Она не была счастлива. Может, разбудить ее? Нет.

– Я хочу поблагодарить вас за звонок. Это было добрым поступком.

– Да не за что.

Я подумал, а не сказать ли Лоре, что ей лучше отдать телефон в ремонт или произносить команды почетче. Вот до чего я ошалел. Сказать лунянке, что она продемонстрировала свою наготу плоскоземельцу? Только не я. Я помахал рукой, повернулся и, качаясь, побрел к лифтам.

На первом этаже я решил, что хочу остаться один, и нацелился в сторону своего номера. Но, еще не дойдя, передумал.

Тэффи секунду изучала меня. Потом втащила меня внутрь, сдернула мятую одежду, уложила на кровать лицом вниз, смазала маслом и начала массировать. Почувствовав, что напряжение немного покинуло меня, она заговорила:

– Хочешь побеседовать об этом?

– Мм… Пожалуй, нет.

– А чего ты хочешь? Кофе? Или выспаться?

– Только еще массаж, – сказал я. – Она была идеальной хозяйкой.

– Это был ее последний шанс.

– Это было время воспоминаний. Она хотела в одну ночь закрыть пропасть десяти лет. Мы очень много говорили.

Она ничего не ответила.

– Тэффи? Ты хочешь иметь детей?

Ее руки замерли, потом продолжили разминать мускулы лодыжек и ахиллово сухожилие.

– Когда-нибудь.

– Вместе со мной?

– Что тебя навело на эту мысль?

– Наоми. Крис Пенцлер. Они оба ждали слишком долго. Я бы не хотел ждать слишком долго.

– Беременная женщина не может быть хорошим хирургом, – заметила она. – Становится неуклюжей. Мне придется прервать карьеру на шесть-семь месяцев. Я должна буду об этом поразмыслить.

– Правильно.

– И я хочу завершить мою здешнюю командировку.

– Правильно.

– Я хочу выйти замуж. Контракт на пятнадцать лет. Я не хочу растить детей одна.

В дурмане усталости я так далеко не заглядывал. Пятнадцать лет! Но тем не менее…

– Звучит разумно. Сколько у тебя прав на рождение?

– Лишь на двоих.

– Хорошо. У меня тоже. Почему бы нам обоим их не использовать? Более эффективно.

Она поцеловала меня в поясницу и продолжила обрабатывать кости и суставы ног.

– Что она сказала такого, заставившего тебя задуматься о детях? – спросила Тэффи.

Я попытался вспомнить…

Наоми порхала у бара в облаке голубых и алых цветов. Она приготовила флотский грог в огромных пузыреобразных бокалах с подвернутыми ободками. Я сообразил, что оставаться трезвыми в программу не входило. Она спросила:

– Что ты делал десять лет?

Я рассказал ей, как сбежал с Земли в Пояс, подчеркнув ее роль в этом. Я подумал, что это ей понравилось. Я рассказал ей, как мы установили бомбу, чтобы сместить небольшой астероид, как астероид разлетелся вдребезги и каменный осколок прошел через корпус корабля, через мою правую руку и через Кубса Форсайта.

– Обычно я просто говорю, что меня задело метеором. Но это был наш собственный метеор.

Она пожелала, чтобы я показал свою воображаемую руку. При лунном тяготении ею можно было удержать вес стакана, тем более почти пустого к этому времени.

Она рассказала мне про жизнь с Итчем. Он был дико ревнивым и в то же время неразборчивым любовником, он спал с женщинами, которые по сравнению с Наоми выглядели генетическими уродинами. У него было хрупкое эго, как у любого неудачливого комика…

– Так почему ты вышла за него замуж?

Она пожала плечами.

Я продолжал, не подумав:

– Тебе нравилась его ревность? Может, это удерживало других мужчин на правильном расстоянии?

– Мне не нравилось получать пощечины!

Я хотел было сменить тему, но тут она добавила:

– Когда я выбиралась из этого окна в ванной, то поклялась, что никогда больше не позволю мужчине сделать мне ребенка. Еще до того, как я узнала, что Миранда мертва.

– Это очень серьезное дело, чтобы так просто отказаться.

На миг ее облик стал осторожным, скрытным.

– Может, я проиграла в эволюционной игре. У тебя ведь тоже нет детей?

– Пока нет.

– И ты тоже вне эволюционной игры?

– Пока нет. – Я приподнял пустой бокал в воображаемой руке. – Время от времени меня едва не убивают. Может быть… может быть, время уже настало.

Наоми вскочила так энергично, что на миг воспарила над полом.

– К дьяволу все это. Посмотрим, что у нас на обед.

– Были темы, которых она избегала, – сказал я Тэффи.

Она трудилась над моими плечами.

– Это неудивительно.

– Само собой. Банки органов, выстрел в Пенцлера… и дети. Она быстро свернула в другое русло, и это, догадываюсь, тоже неудивительно.

– Джил, ведь ты ее не допрашивал?

– Нет! – Впрочем, я вздрогнул. Все-таки виновен? – Я только подмечал разные вещи. Думаю, она солгала суду. Я это точно знаю. Но почему?

– Наверно, была не в себе.

– Да уж. Я спросил, почему она вернулась на Луну. Она сказала, что была в плохом настроении и безжизненность Луны ее вполне устраивала. Но она выходила наружу только в тот раз. Хоувстрейдт-Сити вовсе не безжизненное место, и она вовсе не находилась безвылазно в своем номере.

– И что?

У меня не было ответа.

Тэффи проговорила:

– Этим вечером я отправляюсь к Морю Восточному. В Марксграде нуждаются…

– Черт!

– …в хирурге со специальной подготовкой по вегетативной мышечной системе. Я там узнаю кучу нового. Мне жаль, Джил.

– Черт возьми, я просто счастлив, что ты не уехала еще вчера. Я напьюсь с Гарри.

– Повернись. Ты хочешь заснуть? Здесь?

– Я не знаю, чего хочу. Я думал, что не хотел даже разговаривать.

Освещение померкло. Сначала я почти не обратил внимания. Спустя полминуты свет снова разгорелся, и я вдруг оказался сидящим с вытаращенными глазами. На мне выступил пот.

– Ускоритель масс? – спросила Тэффи.

– Да. Она уже в пути. Когда Лукас Гарнер был мальчиком, такое мигание света означало включение электрического стула.

– Что?

– Не важно.

– Ложись. – Она стала трудиться над моим животом. – Не понимаю, почему ты так потрясен всем этим. Мне казалось, она вообще никогда не спала с тобой.

– Нет. Хотя – один раз.

– Когда?

– Сегодня, около двух часов ночи.

Я несколько опешил, кода Наоми подняла эту тему.

– Я думал, что секс – последнее, что будет у тебя на уме.

– Но это наш последний шанс. Разве что ты подождешь шесть месяцев, а потом приобретешь подходящую… – Она умолкла, ужаснувшись.

– Не смешно, – сказал я.

– Да. Прости меня.

– Может, тебя просто обнять? Прижать к себе?

– Нет. – Она в один миг скинула платье.

Я выдернул его из потока воздуха, пока оно летело к кондиционеру. Потом повернулся к ней. Никогда прежде я не видел ее обнаженной. У меня перехватило дыхание. Я поймал себя на мысли: «Где же ты была десять лет назад, когда я так в тебе нуждался?» – и устыдился.

Она открыла ящик в прикроватной тумбочке и достала тюбик геля. Она была фригидна; она ожидала, что будет холодна, и держала этот тюбик на всякий случай. В этом была вся Наоми.

Я не смог довести ее до оргазма. Она имитировала его очень изящно… но не был ли я в долгу у Джила Гамильтона десятилетней давности? Разве он не отдал бы что-то бесценное за эту ночь? Я заставил себя испытать наслаждение.

От любви я перешел к массажу. Массажу меня научила Тэффи – и чувственному, и лечебному. Я смог немного расслабить ее. Наоми лежала на спине, глядя в потолок, пока я трудился над ее руками, и вдруг сказала:

– Я мечтала иметь второго ребенка.

– Но ты же говорила…

– Не важно, что я говорила! – Внезапно она пришла в бешенство.

Я перевернул ее на живот и продолжал массировать, пока она снова не успокоилась.

Мы занялись любовью – или занялся только я. Она не могла сосредоточиться. Я более и не пытался. Я рассказывал ей истории времен моей жизни в Поясе. А она говорила про учебу в колледже. Она спросила, как мне работается в АРМ, и заставила замолчать, когда я произнес слово «органлеггер». И она то и дело смотрела на часы.

– Который час?

– Десять минут девятого, – ответила Тэффи.

– Пора идти на Конференцию.

– Ты никуда не годишься. Я позвоню и скажу, что ты придешь на послеобеденную сессию.

– О нет. Позволь, я сам позвоню. Моя репутация. – Я встал. – Хир…

– Тогда натяни одежду, – сказала она сухо.

К несчастью, я попал на Берту Кармоди и объяснил ей ситуацию. Сев на кровать, я опрокинулся назад, и моя голова оказалась на коленях у Тэффи.

Когда я наполовину проснулся, колени были заменены подушкой. Заговорил телефон Тэффи:

– Время вставать, миз Граймс. Двенадцать ноль-ноль. Время вставать…

Я велел ему замолчать, но он не подчинялся моему голосу. Я выругался и скатился с кровати. Вместо этого мне следовало разбить телефон. Или я должен был еще утром отправиться на заседание…

Глава 8
Другое преступление

На утреннем заседании в четвертый день Конференции наконец началось обсуждение лунного законодательства по существу. Наоми или не Наоми, но я, увы, должен был там присутствовать. А ко времени, когда Кармоди открыла послеобеденную сессию, мне оставалось только слушать и уяснять себе, из-за чего шли споры.

Итак, тема. Смертной казнью на Луне карались: предумышленное убийство, попытка убийства, непредумышленное убийство, изнасилование, вооруженное ограбление, ограбление, включающее злоупотребление доверием, и насилие. Подобный список АРМ включал бы еще много более мелких преступлений, но…

В чем состояла сущность насилия? Мы целый час обсуждали этот вопрос. Вооруженное ограбление и изнасилование покрывались другими законами. А как насчет простой драки?

У жителей Пояса драка в баре считалась развлечением. Кори Метчиков из Моря Москвы пояснил, что луняне хрупки физически по сравнению с поясниками или землянами, а их длинные конечности дают дополнительное преимущество драчуну. Драка среди лунян, весьма вероятно, окажется летальной, заявил он.

Мэрион Шиффер выразила сомнение, что у лунянина хватит сил повредить даже лунянину. Берта Кармоди предложила провести сеанс индийской борьбы. Мэрион согласилась. Мы раздвинули кресла. Они выглядели смешно: Мэрион не доставала Берте даже до плеча. Но Берта только благодаря более длинным рычагам закрутила Мэрион колесом.

Стоун повторил уже выдвинутое требование: дать законное определение изнасилования. Начался гам. Предусматривались наказания за связь с несовершеннолетними и для защиты супружеских уз, и четверо оказавшихся в меньшинстве лунян выглядели готовыми пойти на убийство или войну, лишь бы сохранить их. Для Будрис, Шиффер и Куифтинг подобные законы охватывались понятием убийства вкупе с нарушением частной жизни.

Я понимал их точку зрения; но мы собрались здесь не для того, чтобы начать войну. Я испытал облегчение, когда мы оставили эту тему.

Непредумышленное убийство. На Луне это понятие охватывало немало прегрешений: саботаж, преступную халатность, поджог…

– Любое действие, которое путем повреждения местной системы жизнеобеспечения, – сказала Мэрион Шиффер, – могло бы привести к смертям или ранениям. Это так?

– По сути, правильно, – ответил Уорд.

– Не слишком ли далеко это заходит? – заметила Мэрион. – У нас бы казнили человека, испортившего при ремонте регенератор воздуха, если бы из-за этого последовала чья-то смерть. Но если никто на самом деле не пострадал, почему бы просто не взыскать с него убытки?

Уорд вскочил на ноги, возвышаясь над сидящей сотрудницей полиции.

– Это вы сами заходите слишком далеко, – заявил он ей. – Двадцать лет назад Луна превратилась в место казни для всех планет, лун и камней в Солнечной системе, исключая только саму Землю. Мы допустили это. Это был необходимый источник дохода. Но мы будем только отчасти терпеть вмешательство в наши дела. Перейдя эту грань, вы можете сами заниматься казнями или отправлять осужденных на Землю.

Сердитое молчание нарушила Берта Кармоди:

– Мы здесь как раз для того, чтобы сделать подобные шаги ненужными. Прошлая Конференция потребовала от нас немалых расходов на исследования, строительство и обслуживание. Капсулы хранения на сегодняшний день обошлись нам более чем в три миллиарда марок ООН. Мы не хотим проесть эти вложения. Согласны?

Мы переглянулись. По крайней мере никто не выразил несогласия.

– Ваши предложения, миз Шиффер?

Мэрион выглядела смутившейся.

– Я сформулирую это как поправку. Измените закон. За случайный ущерб оборудованию – штраф, если это не привело к смертям или травмам. Любой, кто повредит что-то жизненно важное, будет разобран, если не сможет покрыть ущерб. Мы сможем жить с этим. И я предлагаю отложить эту поправку, пока мы не разработаем всю программу изменений.

Это прошло.

Джабез Стоун выяснил некоторые подробности о капсулах хранения и пожелал, чтобы их занесли в протокол. В частности, в 2111 году в Копернике произошел отказ электроснабжения. Четырех преступников из Пояса пришлось тут же разобрать на органы, и почти половина таковых была потеряна.

– Сейчас имеются системы аварийной защиты, – пояснил нам Уорд, – такого больше не может произойти. Учтите, что сама технология капсул хранения двадцать лет назад была несколько несовершенна. Развивать ее было поручено именно нам.

– Это успокаивает, но я не о том. Разве этих преступников не следовало оживить?

– Они пострадали слишком сильно. Только часть органов удалось спасти, – заявил Уорд.

– Вот что меня беспокоит, – сказал Стоун. – Приговоры никогда не отменялись. Либо это достойная восхищения практика правосудия…

– Стоун, ради бога! Нам что, осудить кого-то невиновного и потом оживить его, чтобы вы были удовлетворены? Можете вы назвать хоть один приговор, подлежащий отмене?

– Дело «Хоувстрейдт-Сити против Мэтисона и компании». Оно есть в памяти компьютера, – произнес Стоун.

По залу прокатился не то вздох, не то стон.

Если я нуждался в чем-то, способном отвлечь мои мысли от Наоми, то на четыре дня мое желание исполнилось.

Дни мы проводили в спорах. Мы затратили целый день на «Хоувстрейдт-Сити против Мэтисона и компании», не говоря уже о ночи, которую я провел, изучая дело. Утверждалось, что беспечность компании привела к Разрыву Купола в 2107 году. Два работодателя «Мэтисона и компании» отправились в банки органов. Пенцлер и я заставили Метчикова в частном порядке признать, что они могли стать козлами отпущения, что, когда улеглась истерика, дело следовало пересмотреть. Публично было заявлено: забудьте.

После обеда я обычно смотрел новости. Хотелось попробовать погружение в лунную культуру, но комментаторы-луняне этому не способствовали. Они употребляли незнакомый сленг. Они слишком увлекались подробностями. Они бубнили.

Вечерами я встречался со Стоуном и Будрис, чтобы обсуждать нашу политику.

Поясники явно считали своим правом – нет, своим долгом – сделать лунное законодательство более гуманным. Луна смотрела на это по-другому. Я попросил по телефону инструкций у Люка Гарнера. И смог выжать из него только заверение, что АРМ поддержит любое мое решение.

Так что я присоединился к Будрис и Стоуну. Для нас лунное законодательство имело некоторые странности, но не являлось чрезмерно суровым. Культуры имеют право на разнообразие – такой подход и следует ожидать от клуба, члены которого сражались между собой словами, оружием и экономическим давлением почти двести лет. Порыв, рассеявший человечество по Солнечной системе, должен был склонить и поясников к подобным взглядам. Так я и сказал на утреннем заседании. Эта идея с треском провалилась.

Позже меня вызвал на разговор Крис Пенцлер. Он уже не двигался как инвалид, и часть пены отшелушилась с его груди, оставив голую розовую кожу, окаймленную толстыми черными волосами. Теперь он был куда жизнерадостнее.

– Паренек из Канзаса, ты не замечаешь разнообразия в самом Поясе. Ты видишь лишь обычаи, отличные от обычаев Канзаса. Что произойдет с женщиной Пояса, которая пожелает растить детей в невесомости? Как поясники отнесутся к горнодобытчику, который не следит за своим оборудованием? Или к нэйдеристу? Мы все, – он похлопал себя по макушке, где начинался остаток его поясникового гребня, – стрижем волосы одинаково. Это тебе ни о чем не говорит?

– Должно, – признал я. – Но мы члены комитета, мы ведь все в некотором смысле политики. Зануды от природы. Что, если ООН начнет вмешиваться в законы Пояса?

Он рассмеялся:

– Мне о таком даже неинтересно думать…

– Совершенно верно и понятно. Когда такое случилось, вы отделились от Земли! И что же вы думаете о законах АРМ?

Он заявил то, о чем я и сам знал: законодательство Земли делает нас немногим лучше органлеггеров.

– Почему же вы не предпримете что-нибудь насчет этого? – спросил я.

– А как?

– Вот! Вы не имеете сил надавить на Землю. Но полагаете, что держите лунную экономику за горло.

– Джил, я давлю там, где, как мне кажется, есть шанс чего-то добиться.

– Луна может быть сильнее, чем вы думаете, или решительней. Вы можете выиграть войну, коли дойдет до этого, но понравитесь ли вы сами себе впоследствии? И сможете ли вы удержать ООН в нейтральной позиции? Нам бы не хотелось увидеть рядом с Землей корабли Пояса, применяющие астероиды как снаряды.

Эти случайные разговоры были даже важнее, чем заседания. Мы теперь выходили на перерыв во второй половине дня. Обедали по трое: лунянин, поясник и плоскоземелец. Искали компромиссы, пока полные желудки делали нас податливыми. Иногда такой подход имел успех. Но некоторые заработали несварение.

Меня снова разбудил кошмар.

На четвертый день, имея в запасе три часа перед обедом с Чарльзом Уордом и Хильдегард Куифтинг, я зашел в свой номер и завалился на кровать, чтобы посмотреть новости.

Вот какой момент я помню: Мари де Санта Рита Лижбон, бразильский планетолог, проводила какие-то раскопки к югу от Тихо. В тот день рано утром она забрела в пылевое озерцо, чтобы установить оборудование. Ее ноги сначала похолодели, потом онемели. Если бы она испугалась чуть позже, все было бы кончено. Когда она добралась до края озера, ее ноги замерзли до колен. Прежде чем подоспела помощь, она грохнулась так, что сломала ребра и заработала крошечную дырочку в скафандре. Только через десять минут она сообразила, что означает боль в ушах. Она налепила заплату на разрез и продолжила двигаться на замерзших ногах, с пострадавшими от декомпрессии ушами и одним легким.

Интересная история, не так ли? Особенно хорошо я запомнил покровительственный тон, словно никто уровнем повыше обезьяны из саванн не поступил бы так по-идиотски. Все прочие новости оказались местными и наводили такую скуку, что вскоре усыпили меня.

Не надо было мне спать днем.

Бродя в темном расплывающемся лесу, я наткнулся на Наоми, спавшую в узорном гробу двадцатого века – с матрасом. Я знал, как разбудить ее. Подойдя к гробу-кровати, я нагнулся и поцеловал ее. А она рассыпалась на части. Я пытался собрать ее обратно…

И проснулся, а в голове неслись друг за другом вопросы.

…Разве кто-либо по доброй воле согласится попасть в банки органов? Это было ее личное дело, сказал я себе, она дала это ясно понять. Но что она могла скрывать такого, что стоило бы подобной жертвы?

Другое преступление?

…В первый же мой вечер на Луне она позвонила мне. Почему? Ведь не потому, что жаждала снова увидеть меня. Она знала, что я работаю в АРМ. Не проверяла ли она, вдруг я что-то заподозрил?

…Она утверждала, что бродила по пустошам к западу от города. Назвала это своим алиби. Для чего ей алиби? Куда она могла добраться пешком за четыре часа?

Я уже не мог отделаться от этих мыслей.

В немалое остававшееся свободное время – за целых десять минут до того, как идти на обеденную беседу с Чарльзом Уордом и Хильдегард Куифтинг, – я попытался позвонить Лоре Друри. Ее телефон объявил, что она спит; перезвоните завтра после половины первого. Надеюсь, мой ответ не записался.

Позже, в тот же вечер, я вызвал карту окрестностей города и некоторое время изучал ее.

На следующий день после утренней сессии я снова позвонил Лоре Друри. Лора была одета в униформу, но еще не покинула своей комнаты. Я сказал:

– Не могу больше бороться с предчувствиями. Наоми в самом деле добралась до капсулы хранения?

Ее глаза мигнули от неожиданности.

– Конечно.

– Это вы точно знаете?

– Нет, я не видела ее лежащей в капсуле. Если бы произошел побег, я бы узнала. – Она вгляделась в мое изображение. – Это ведь не был просто случайный секс?

– Я покинул Землю и отправился разрабатывать астероиды, потому что Наоми вышла замуж за другого.

– Я сожалею. Мы обычно считаем… Я хотела сказать…

– Знаю, считаете всех плоскоземельцев легкодоступными. У вас будет минута поговорить?

– Джил, почему вы не перестанете мучить себя?

– Я все задаюсь вопросами. Наоми была программистом. Это очко не в ее пользу. Присяжные решили, что она могла добраться до коммуникационных лазеров, не оставив следа в компьютере. Вы в это верите?

– Не знаю, насколько она была хороша в этом. А вы?

– Тоже не знаю. Я вот еще о чем думаю: может ли столь хороший программист украсть пуффер, тоже не оставив следа?

Она задумалась и немного погодя кивнула:

– Любой настолько классный специалист мог бы украсть и пуффер. Неудивительно, что вы не нашли оружие.

– Хорошо, – сказал я.

Хотя это было не совсем то, что мне хотелось выяснить.

– Погодите. Имея пуффер, она могла бы добраться до Фактории Пояса. Она могла бы сесть на улетающий корабль. Мы все равно в конце концов нашли бы ее, Джил, но у нее по крайней мере был бы шанс! Почему она вернулась?

– Да, вы правы. Так, просто одна идея. Спасибо.

Я отключил телефон, и ее озадаченная физиономия исчезла. Потом я захохотал.

Вот тебе и алиби! И совершенно подлинное. Наоми могла совершить абсолютно другое преступление в Фактории Пояса!

Но следует действовать очень осторожно. Я должен найти неудавшегося убийцу Криса и при этом не выдать лунной полиции, где Наоми находилась на самом деле.

Когда тем же вечером я раздевался, чтобы принять ванну, Лора позвонила снова. Я сказал:

– Хирон, только голосовая связь. Привет, Лора, рад, что вы позвонили. Произошло ли в последнее время что-нибудь неожиданное в Фактории Пояса?

– Я ни о чем таком не слышала. И в ту ночь никакие пуфферы не пропадали.

– Что? Насколько вы уверены?

– Дежурил Мезенцев. Он говорит, что ни один пуффер не выезжал и пустых отсеков не было. Ни одна компьютерная программа не помешала бы ему заметить пустующий отсек. И что, это подводит черту под делом Наоми Митчисон?

– Да. А если и нет, я больше не буду вам досаждать. Я уже и так слишком надоел.

Она задумчиво рассматривала меня… Нет, она должна была изучать пустой экран. Лучше бы так, поскольку я как раз забирался в ванну.

– Не ошиблась ли я на днях с голосовой командой?

– Э-э-э… д-да. Но я не собирался говорить вам об этом.

– Что ж, вы джентльмен. – И она отключилась, оставив меня в недоумении.

Кого луняне считают джентльменом?

Ни один пуффер не пропадал. Черт. Пока вокруг меня бурлили водяные и воздушные пузыри, я снова вызвал карту и проследил западный торговый путь. Дорога имела ответвления к фабрике воды и кислорода, к заброшенным рудникам, к обанкротившемуся проекту линейного ускорителя.

Мне снова пришлось принять, что Наоми шла пешком. Могла ли она встретить кого-то в пределах досягаемости? Фабрика воздуха требует солнечного света. Ночью она может быть безлюдна. А как насчет старого карьера?

Экран мигнул, и с него свирепо уставилась Лора Друри.

– А что вы опять делаете с этой картой?

Я так дернулся, что из ванны полетели водяные амебы.

– Слушайте, вы уверены, что это ваше дело? И как вы вломились в компьютерный дисплей без разрешения?

– Я это умею с десяти лет. Джил, не оставить ли вам в покое Наоми? Может, ее там и не было, когда стреляли в Пенцлера. Может, она это как-то продумала. Джил, если она не стреляла в Пенцлера, то, значит, совершила еще где-то преступление, караемое высшей мерой!

– Ага, вы сообразили? Я обратился не по адресу. Ну, если хотите знать, я не могу оставить загадки нерешенными.

– Нужна помощь? – после долгого молчания предложила она.

– Не от копа. Если вы обнаружите преступление, то обязаны будете о нем доложить.

Она неохотно кивнула.

– Слушайте, а почему вы назвали меня джентльменом?

– Ну, вы не… Если лунянин увидит… э-э… обнаженного человека на экране своего телефона… – Она не договорила.

– Он вылезет к вам из экрана, скалясь и пуская слюни?

– Он решит, что это приглашение. – Она густо покраснела.

– О! Ха-ха-ха! Нет. Если дама хочет сделать мне предложение, я буду ждать, что она так и скажет. Плоскоземельцы не намекают. – Я встал. – Особенно на Луне. Мне велели никогда не заигрывать с лунянками.

Я начал соскребывать с себя ладонями полудюймовый слой воды и тут увидел, как ее глаза следят за мной.

– Так у вас есть изображение?

Она была потрясена: попалась!

– Так вам и надо. – Я потянулся за полотенцем.

Я вытер им волосы, скрыв ухмылку и не скрыв ничего больше. Почему бы лунянке не быть любопытной? И она ненароком оказала мне ту же услугу.

– Джил?

– Да.

– Это было приглашение.

Я глянул на нее поверх полотенца. Она прикрыла глаза и стала совсем пунцовой.

– Хорошо, поднимайтесь.

– Хорошо.

Это заняло у нее сорок минут. Может, она снова и снова меняла решение. Она явилась в униформе, с кейсом в руке.

Я тем временем оделся на случай, если в холле кто-то окажется. Даже при этом она смотрела куда угодно, только не на меня. Нервничала. Ее взгляд упал на экран телефона.

Она рассмотрела карту:

– Пешком, за четыре часа. Ладно. Что же она делала четыре часа?

– Дело обстоит так, – сказал я. – Если Наоми не пошла туда стрелять в Криса Пенцлера, это сделал кто-то другой. Мы оба хотим его найти, правильно? Потому что мы копы. Но раз ты коп, я не могу рассказать тебе свое мнение о том, что делала Наоми.

Она примостилась на краешек кровати в напряженной позе.

– Скажем, она с кем-то встречалась. Может, с человеком, который работает на фабрике воздуха. Женатым. Будет она его защищать?

Я принужденно рассмеялся. Наоми? Ценой своей жизни?

– Нет. Да и в любом случае, что это за свидание? Не успеют они снять одежду – и бух! Взрывная декомпрессия. Лора, что мне сделать, чтобы ты расслабилась?

На ее лице замерцала улыбка.

– Поговори со мной. Все это для меня очень необычно.

– Можешь передумать в любой момент. Просто скажи пароль. Пароль будет «галогены».

– Спасибо.

– А потом перечислишь их по порядку.

Краткое молчание, которое мне пришлось прервать.

– Раз ее там не было, она становится бесполезна как свидетель. Ведь так? Она поклялась, что ничего не видела, но это уже не считается. А Крис заявил, что там в тенях могла скрываться целая армия. Он даже не был уверен, видел ли человеческую фигуру.

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня:

– Но остается твое свидетельство.

Я согнул в уме свою воображаемую руку, вспоминая ощущения от миниатюрного лунного пейзажа:

– К тому времени там никого не было. Но как насчет зеркал, Лора? Лазер, как и убийца, мог находиться где-то в другом месте.

– Но ведь никакого зеркала тоже не было.

– Я его и не искал.

– Мы бы его обнаружили.

Это действительно было невозможно. Хмурясь, я смотрел на карту. Я попробовал игнорировать факты и просто перебрать подозреваемых в соответствии с мотивами. Но меня остановил первый же подозреваемый: любой лунянин, достаточно рассерженный нашим вмешательством в лунные дела и достаточно умный, чтобы разработать какой-нибудь трюк.

Лора подобрала свой кейс и скрылась в туалете.

Мне было непросто расставить свои приоритеты по порядку. Первое: я уже несколько дней не прикасался к женщине. Второе: я не хотел ни обидеть Лору, ни повредить ей или оставить в смущении. Третье: моя собственная роль на Конференции могла оказаться под угрозой. Четвертое: я хотел заполучить Лору Друри в свою постель – отчасти из вожделения, отчасти от тяги к приключениям. Как увязать все это? Ограничиться пока разговорами? Позволить ей самой перечислить свои приоритеты в надлежащее время?

Она появилась в одеянии, подобного которому я никогда прежде не видел. Оно было сексуальным и странным, без рукавов и полупрозрачным. Тонкая, сливочного цвета ткань обнимала ее тело под влиянием статического электричества. Оно почти могло сойти за платье, но выглядело слишком нежным – там была куча кружев – и слишком тонким, чтобы удержать тепло.

– Что это?

Она засмеялась:

– Это ночная сорочка!

Совершенно внезапно она оказалась в моих объятиях. Я обнаружил, что стою выпрямившись и прижимаясь губами к ее шее. Одеяние было приятным на ощупь: шелковисто-гладким поверх теплой кожи. Я ощущал сквозь нее мурашки на ее теле.

– Для чего она?

– Чтобы спать в ней. Но сейчас, кажется, чтобы снять.

– Осторожно? Или мне ее разорвать?

– Боже! Осторожно, Джил, она дорогая.

Обычаи лунян. Рано или поздно они меня достанут. Здравомыслящий человек не пригласил бы в свой номер лунянку. Я знал это, и мне было наплевать.

Глава 9
Фактория

Удивительно, насколько хорошо мы себя чувствовали после пары часов сна. Лора сияла. Она продолжала обнимать меня в манере Ретта Батлера. Когда я пощекотал ее, она подпрыгнула, потом замерла, положив руку мне на голову и позволив поднять ее одной рукой. Я выделывал разные штучки своей воображаемой ладонью.

Когда пришло время уходить, мы стали церемонными и осторожными. Я вышел первым. В холл как раз спускались Дезире Портер и Том Рейнеке. Они окликнули меня, обступили с двух сторон и попытались выкачать свежие новости о Конференции.

Я уклонился от ответа.

– Чем вы оба занимаетесь все это время? Ждете, пока один из нас расколется?

– Была история с Пенцлером, – сказал Том. – Был суд. А еще мы интервьюировали лунян. Знаете, очень многие из них останутся недовольны, что бы вы ни делали.

– И мы трахались от души, – добавила Дезире.

– Ну, это само собой, я и не сомневался. А вы были знакомы до прибытия сюда?

– Не-а. Это просто было что-то…

– Вожделение с первого взгляда, – сказала Лора. – Думаю, больше всего мне понравились его ноги. У мужчин Пояса мускулы в основном находятся в руках и плечах.

– Так ты влюбилась в меня только из-за моих ног?

– И сообразительности. Разве я не упомянула твой ум?

Когда мы дошли до лифтов, я сделал было шаг, потом сказал им, что забыл что-то в номере. И в сущности, не солгал.

Теперь холл был пуст. Я велел двери открыться, Лора присоединилась ко мне, и мы спустились к завтраку. Мы даже не держались за руки. Но иногда руки все же соприкасались, и Лора подавляла улыбку, а я задался вопросом, насколько мы скрытны. И кстати, пока двери лифта закрывались, я заметил довольно саркастическую улыбку Рейнеке.

За завтраком я сказал Лоре, что хочу поездить на пуффере. Ей это не понравилось.

– Разве не будет заседания Комитета?

– Денек пропущу. В конце концов, вопрос касается и Комитета. Если суд приговорил невиновную…

Лора сердито передернула плечами:

– Если она не пыталась убить Пенцлера, значит сделала что-то другое!

До меня наконец дошло: предполагалось, что, будучи заново влюбленным, я должен полностью забыть о прежних привязанностях. Лора не хотела слышать, что я все еще надеюсь спасти Наоми Митчисон.

Мне пришла идея зайти с другой стороны.

– Один раз я оставил было дело на половине, – сказал я и поведал ей, как сюрреалистическая сцена смерти Рэймонда Синклера оказалась связана с двумя органлеггерами, которые были обнаружены с лицами, прожженными до кости. Я едва не угодил в морг в том же состоянии.

Может, она на это купилась. Она помогла мне заказать пуффер.

Пуфферы были выстроены вдоль стены зеркального завода. Сегодня не все они находились на месте. Единственная разница между оранжевыми пуфферами городской полиции и прокатными заключалась в том, что последние имели разные расцветки.

Я выбрал полицейский пуффер. Это был мотоцикл с низкой посадкой, широким и мягким седлом, корзиной для груза сзади и тремя баками. Воздухозаборник мотора отсутствовал. Выхлопная труба раздваивалась под сиденьем налево и направо. Амортизаторы были огромными, а шины представляли собой большие, толстые и мягкие трубки.

Лора показала, как его заводить. Я прослушал краткий курс молодого лунного водителя: как маневрировать, как действовать рулем и на какой местности лучше его не трогать.

– Я смогу переехать пылевое озеро, – объясняла она мне. – Надо мчаться, как адская летучая мышь. Если затормозишь – перевернешься, если колесо заденет скрытый камень, ты окажешься под пылью, пытаясь понять, где верх, где низ. Держись подальше от пылевых озер. Не налетай на камни. Если упадешь, прикрывай шлем руками…

– Я буду держаться дороги, – сказал я. – Это ведь безопасно?

– Наверное. – Она привыкла считать опасным все на свете.

– Для чего три бака?

– Кислород, водород, водяной пар. Мы не выбрасываем воду, Джил. Выхлопная труба – это просто предохранительный клапан, и еще она питает боковые сопла. Тебе не следует их использовать, разве что при угрозе падения.

Я вскарабкался в седло, еле ощущая вибрацию.

– Он не пыхтит, – заметил я.

– И не должен, вообще-то. Если начнет выбрасывать пар, значит что-то не в порядке. Вот почему их называют пуфферами. Если такое случится, сбавь скорость и проверь запас воздуха: возможно, домой придется идти пешком.

Она настояла на том, чтобы показать, как стравливать кислород из бака пуффера в ранец скафандра.

– Ну что, все уразумел?

– Угу.

– Пока не научишься рулить, не разгоняйся. Это Луна. И наклоняться надо больше, чем ты это делаешь.

– Ладно.

– Я не освобожусь до восьми. Ты вернешься к тому времени?

– Обязан.

Мы стукнулись шлемами вместо поцелуя, и я отправился в путь.

С восточной стороны города торговая дорога заворачивала за зеркальным заводом и устремлялась прямо на запад. Для внедорожного транспортного средства я подпрыгивал не так уж и часто. Далеко слева я отметил наклонную скалу, а справа – дорогу, вившуюся по холмам к фабрике воды и воздуха. С высоты я видел все это словно уменьшенным в проекционном зале: зеркала, установленные по краю недавно сформировавшегося кратера немалого размера, фокусировали свет на прочный сосуд, заполненный докрасна раскаленным лунным камнем. Трубы, подводящие внутрь водород и выводящие водяной пар. Мне хотелось подняться наверх и посмотреть на это в реальности. Может, на обратном пути…

Слева от меня находилась пустошь, через которую пыталась провести нас Наоми, пик, на который она пыталась взобраться. Я продолжал движение.

Дорога виляла подобно раненой змее. Широкий путь вел налево к карьерам, которые принесли богатство Хоувстрейдт-Сити. После их исчерпания город занялся изготовлением зеркал.

Наоми не была местной жительницей. Чтобы встретиться здесь с кем-нибудь, она нуждалась в четком ориентире. То же относилось к варианту, если бы кто-то припарковал для нее поблизости пуффер. Карьеры? Там она не могла потеряться, свидетели были маловероятны, отвалы могли обмануть радар, замаскировав маленький аппарат.

Она вела нас в веселом танце на следующий день после нападения на Криса Пенцлера. Когда Алан Уотсон показывал ей проекционную комнату, он мог предоставить ей то, в чем она нуждалась. И она дотанцевалась прямо до банков органов. Чтобы скрыть… что?

А может, присяжные были правы?

Вскоре я уже мчался, подпрыгивая, вниз, за ту территорию, которую обшарил воображаемой рукой, за пределы всего, куда Наоми могла добраться пешком. Далеко впереди протянулась серебряная линия: линейный ускоритель масс для поставки руды по проекту L-5 2040 года. Компания обанкротилась, ускоритель остался недостроенным и давно заброшенным.

Я продолжал следить за часами.

Впереди появилась Фактория. Не приученные различать подробности лунного пейзажа, мои глаза какое-то время ее не замечали. Сперва я увидел силуэты двух космических кораблей, потом очертания космопорта и, наконец, здания из камня и стекла, расположенные вокруг него полумесяцем. Дорога перешла в окружность между зданиями и космопортом. Я совершил поездку точно за тридцать пять минут.

По любым меркам Фактория выглядела странно.

Не было Купола. Продолговатые дома имели собственную систему подачи воздуха; иногда их соединяли туннели. В гриль-баре «Селена», куда я зашел на ланч, имелись подставки для гермошлемов, но ни одной вешалки для скафандров. Посетители держали наличные в наружных карманах.

Гриль-бар «Селена», спа-салон «Море Ясности» (с бассейном и сауной), отель «Человек на Луне» (он был изображен зевающим), «У Афродиты» – все названия заведений были связаны с Луной. Половина встреченных мною посетителей были лунянами. «У Афродиты» предоставлялись сексуальные услуги. Официантка в «Селене» рассказала, что это заведение в основном обслуживает лунян. Я был несколько шокирован.

Административное здание находилось на обратной стороне окружности. Оно имело немаленькие размеры, и потеряться в нем не составляло труда. Там помещались полиция, служба лицензирования, администрация порта. Я нашел офис полиции Пояса.

– По делу АРМ, – сказал я единственному клерку в поле зрения.

Тот глядел в складной 3D-экран на подставке и не поднял головы.

– И что?

– В прошлую среду кто-то стрелял в делегата Пояса на Конференции по…

Теперь он посмотрел на меня:

– Мы об этом слышали. Но разве дело не выяснилось? Как я понимаю…

– Послушайте, существует возможность, что наша подозреваемая в то время находилась здесь. Это бы означало, что не она стреляла в Пенцлера. Кстати, оружия так и не нашли. Получается, что вероятный убийца с коммуникационным лазером все еще охотится на делегата Пояса.

– Я понял. А что вам требуется?

– Не произошло ли здесь какого-либо преступления между двадцатью двумя тридцатью вторника и полвторого ночи среды?

Наоми пришлось бы дойти пешком до места, где кто-то оставил для нее пуффер, потом приехать сюда. По крайней мере полчаса сюда и полчаса обратно. Позже мне надо будет для проверки прошагать это расстояние.

Коп сдвинул в сторону раскладной экран и постучал по клавиатуре компьютера. Экран осветился.

– М-м-т… в это время случилась драка в «Афродите». Один лунянин мертв, два поясника и один лунянин арестованы, все – мужчины. Но вы ищете что-то предумышленное.

– Верно.

– Ничего такого не было.

– Черт… Как насчет исчезновений?

Он вывел список пропавших людей. Со среды ни о ком не сообщалось. Видимо, преступление, совершенное Наоми, не относилось к насильственным.

– Насколько хорошо вы следите за своими пуфферами?

– Их выдают напрокат. У местных жителей есть собственные. – Разговаривая, он печатал.

Экран заполнился.

– Вот эти были в прокате…

– «Чилийская птица»? – Название прозвенело колоколом.

– Два пуффера записаны на два дня на счет «Чилийской птицы». Так это понятно. У Энтси были пассажиры.

– Расскажите поподробнее.

Он хмурился. Я придумывал ему работу, а он вовсе не был расположен… но продолжал печатать, и появились новые данные.

– Энтси де Кампо, владелец и пилот «Чилийской птицы» с Весты. Прибыл десятого апреля. Улетел тринадцатого апреля. Пассажиры: доктор Рэймонд Форвард и четырехлетняя девочка Рут Хэнкок Коулс. Груз… загрузка небольшая. Монополи. Еще он взял некоторое количество куриных и индюшачьих эмбрионов; может, поэтому на борту был врач.

Тринадцатое апреля. На следующий день после покушения на Пенцлера.

– Где они сейчас?

– Направлялись к Родильному астероиду. Вероятно, из-за девочки. – Он что-то ввел в компьютер. – Я ее припомнил: просто куколка. Всем интересовалась. Ей нравилась малая гравитация, она прыгала вокруг… – Экран ожил. – «Чилийская птица» уже почти на месте. Это вам как-нибудь помогло?

– Надеюсь. Откуда я могу послать сообщение на «Чилийскую птицу»?

Он объяснил мне, как найти «Межпланетный голос» – на горе с наружной стороны городской окружности.

При разговоре, из-за того что скорость света конечна, будет задержка в несколько минут. Поэтому я послал телеграмму.

ДОКТОРУ РЭЙМОНДУ ФОРВАРДУ НАОМИ МИТЧИСОН СУДИМА И ПРИГОВОРЕНА ЗА ПОПЫТКУ УБИЙСТВА СОВЕРШЕННУЮ ХОУВСТРЕЙДТ-СИТИ 01:3 °CРЕДУ 13 АПРЕЛЯ КАЗНЬ НЕМИНУЕМА ЕСЛИ ЗНАЕТЕ О ЕЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЯХ В СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВРЕМЯ СООБЩИТЕ МНЕ ХОУВСТРЕЙДТ-СИТИ ДЖИЛБЕРТ ГАМИЛЬТОН АРМ

По пути домой я не делал остановок. Все равно угадать место, где кто-либо мог оставить пуффер для Наоми, не представлялось возможным. Может, я уже растратил время зря. Я ощущал горячее дыхание времени на затылке, беспричинную уверенность, что у Наоми остались не месяцы, а только часы.

В холле меня окликнул Маккэвити:

– Привет, Джил. Предложение все еще в силе, – сказал он.

– Предложение?

– Напиться с кем-нибудь.

– А-а… Мне это еще может понадобиться. Давайте сейчас я поставлю вам выпивку. Хотя я не видел бара…

– Здесь нет никакого бара. У нас обычно есть собственные запасы, и мы выпиваем на дому. Пойдем, у меня неплохой набор.

Квартира Маккэвити находилась близ нижнего уровня города. Каких-либо инструментов бармена не имелось; выпивка обещала быть простой. Он предложил мне нечто под названием «земное сияние», налив его поверх ледяных кубиков.

Пошло гладко.

– Дистилляция здесь безумно дешева, – заметил Гарри. – Тепло, холод, частичный вакуум – все сразу за стенкой. Вам понравилось?

– Да. Как хороший бурбон.

– Мне звонила Тэффи. Она нормально добралась до Марксграда. Говорит, что оставила сообщение и для вас.

– Хорошо.

– Как я понимаю, напоследок вы поладили?

– Да, слава богу. Я был в ужасном состоянии. Она меня заново собрала. – Я сделал еще глоток. – Хотел бы я иметь время, чтобы напиться в хорошей компании. Может, это именно то, в чем я нуждаюсь. Гарри, не знаете ли вы врача из Пояса, Рэймонда Форварда?

Маккэвити почесал в затылке:

– Слышал что-то… Да. У него были клиенты с Луны. Специалист по проблемам бесплодия.

Черт! Наоми не страдала бесплодием.

– Он был на Луне несколько дней. Может, у него был клиент-лунянин?

– Тогда должны были остаться записи. У нас нет ограничений на рождаемость, кроме естественных.

– Хорошо. Я смогу это проверить.

– А в чем вообще дело?

– Он был здесь в нужное время и прибыл с небольшим грузом. Может, имелись скрытые мотивы.

– В нужное время для чего?

– Для Наоми. Хотя я, возможно, захожу не с той стороны. Я должен был бы искать того, кто стрелял в Криса Пенцлера. Но если Наоми была не там, где она утверждала… Хотя это лишь версия. Я смогу ее проверить. Наоми могла с кем-то встретиться. Или с Энтси де Кампо, или с Форвардом. Могут существовать два Рэймонда Форварда?

– И оба врачи из Пояса? Ну, в принципе возможно. – Он тоже хлебнул из бокала. – А Наоми была бесплодна?

– Нет. Но поклялась не рожать больше детей.

– Тогда это отпадает.

– От мужчины.

– Что?

– Она поклялась, что никогда больше не будет иметь детей от мужчины. Так этот Форвард занимается проблемами бесплодия?

– Да. Вы о чем-то догадались, не так ли?

– Клонирование?

– Если все остальное не даст успеха, он может вырастить для пациента клон. Но это адски дорого.

– Можно одолжить ваш телефон?

– Я позвоню для вас. Какой номер?

Я сказал.

Артемус Бун стоял, нахмурившись, в дверях своей конторы.

– Я как раз закрываюсь. Могу принять вас завтра в десять ноль-ноль. Или это что-то срочное?

– Кажется, срочное, – сказал я телефонному изображению. – Вы все еще относитесь к Наоми Митчисон как к своему клиенту?

– Конечно.

– Мне надо обсудить ее дело, конфиденциально.

Он вздохнул:

– Приходите в мою контору, я подожду.

Я обернулся к Гарри Маккэвити:

– Спасибо за выпивку. Я был бы рад напиться с вами, когда все это закончится, но прямо сейчас…

Он отмахнулся:

– Я когда-нибудь узнаю, что тут вообще происходило?

– Есть много разных видов преступлений, – сказал я загадочно и ушел.

Артемус Бун сидел за своим древним, любовно ухоженным компьютерным терминалом и подпирал бороду сложенными руками.

– Так в чем же дело, мистер Гамильтон?

– Я хочу получить правовую оценку гипотетической ситуации.

– Продолжайте.

– Женщина с Земли нанимает врача из Пояса, чтобы создать ее клон и вырастить до определенного срока. Операция происходит на Луне. Женщина возвращается на Землю. Ребенка растят на астероидах. Четыре года спустя они встречаются, опять на Луне. Когда все это становится известным, женщина все еще находится на Луне.

Бун глядел так, словно у меня выросли рога.

– Проклятье!

– Несомненно. Так вот, по законам о рождаемости ООН нашу гипотетическую женщину с Земли, если бы она родила незаконного ребенка, стерилизовали бы. И ребенка тоже бы стерилизовали. Однако у этой конкретной женщины все еще есть право на одни роды, поэтому она могла бы завести ребенка без проблем. Но как насчет клона?

Бун замотал головой. Он все еще не пришел в себя.

– Не имею понятия. Я занимаюсь лунным законодательством.

– Потребует ли ООН экстрадиции женщины? Позволит ли Луна осуществить это? Вероятна ли попытка экстрадировать и ребенка? Или они обе в безопасности, поскольку преступление имело место вне Земли?

– И снова не имею понятия. Мне хотелось бы изучить этот вопрос. В некоторых правовых концепциях Луна является частью ООН. Проклятье! Почему Наоми не обсудила это со мной?

– Она могла чего-то опасаться. Она никогда не упоминала подобную ситуацию?

Он страдальчески улыбнулся:

– Никогда. Проклятье! Я почти уверен, что ребенок не может быть экстрадирован. Если бы только она спросила! Гамильтон, а наш гипотетический ребенок все еще на Луне?

– Нет.

– Это хорошо. – Он резко поднялся. – Завтра я смогу дать более четкий ответ. Позвоните.

Я добрался до номера, рассчитывая провести какое-то время за телефоном. Уговорить Будрис рассказать мне, что происходило на Конференции. Такой разговор мог занять целый час. Еще я хотел проверить квалификацию доктора Форварда и его последние перемещения. Еще меня ожидало сообщение от Тэффи… Я упал на кровать и, сбросив ботинки, сказал:

– Хирон, сообщения.

Изображение Лоры Друри, одетой в полный скафандр, проговорило:

– Джил, тебе придется обедать без меня. Я выхожу наружу с поисковым отрядом. И не знаю, когда вернусь. Крис Пенцлер пропал.

Глава 10
Наклонная скала

Несколько секунд я изрыгал ругательства. Да, я чувствовал, что промедление смерти подобно, но Наоми Митчисон была ни при чем. Смерть гналась за Крисом Пенцлером.

Я позвонил Лоре, но ответа не получил. Тогда я позвонил в полицию и попал на Джефферсона.

– Он ушел в шестнадцать двадцать, – проинформировал меня веснушчатый лунянин. – Взял пуффер.

– Идиот, – сказал я.

– Действительно. Как хорошо вы его знали? Мог он разыгрывать из себя детектива?

– Почему бы нет? Кто-то хочет его убить, и это его беспокоит. Вряд ли он отправился бы наружу разыгрывать из себя туриста.

– Что ж, я так и думал, – кивнул Джефферсон. – Я отправил поисковый отряд к западу, в то место, где, как показал Пенцлер, он что-то видел в ту ночь. Лора Друри с ними, если вам интересно. – В его голосе слышались неодобрительные нотки. Какого черта? – Но они там уже больше часа, а его не нашли.

– Выведите эту зону в проекционную комнату и поищите там.

– Нам бы еще один спутник «Страж-птица», – сказал Джефферсон. – Раньше их было три. Но при бюджетных слушаниях замену каждый раз вычеркивают. Гамильтон, мы ждем, пока «Страж-птица-один» не поднимется над горизонтом. Почему бы нам не встретиться внизу, в проекционной?

– Хорошо.

Том Рейнеке и Дезире Портер уже ждали у дверей проекционной комнаты. Они слышали, что Крис Пенцлер пропал. Джефферсон собирался послать их к черту, но я заметил:

– Нам могут пригодиться лишние глаза.

И вот снова мы бродили по голограмме, по колено в миниатюрном ландшафте. Джефферсон, Рейнеке и я разошлись веером по растрескавшимся пустошам к западу от города и краевого обрыва. Портер изучала сам кратер, поскольку никто за это не взялся. Чтобы немного поддержать ее предположения, я остановился у наклонной скалы.

Джефферсон и Том Рейнеке пошли дальше. Посмотрев мне вслед, они продолжили свои поиски в трехстах-четырехстах метрах от городской стены.

Я осмотрелся. Наклонная скала была настолько мала, что ее можно было обхватить обеими руками, только, разумеется, она бы не сдвинулась с места. К западу от меня я заметил крошечные оранжевые скафандры с шарообразными гермошлемами, бродившие среди скал. Я окликнул:

– В какой скафандр был одет Крис?

– Синий, облегающий, на груди грифон бронзово-золотистого цвета! – прокричал в ответ Джефферсон.

Там, куда не доставали камеры «Страж-птицы», в пейзаже попадались раздражающие белые пятна. Я попытался их прощупать, но моего таланта на это не хватило. Мне не удалось ничего почувствовать.

Облегающего синего скафандра – в вертикальном или горизонтальном положении – я не обнаружил. Там, где искали Рейнеке и Джефферсон, виднелось кольцо припаркованных ярко-оранжевых пуфферов. В моей зоне – ни одного.

В двадцати метрах к югу от наклонной скалы лежало глубокое озеро пыли. Поверхность его выглядела неровной. Я просунул сквозь нее воображаемую руку и содрогнулся. Потом заставил себя снова к нему прикоснуться.

– Я нашел пуффер! – закричал я. – Он под пылью!

Они все разом бросили свои поиски. Дезире подбежала первой. Они смотрели (на что?), как я оставил пуффер и принялся искать вокруг. И нашел почти сразу.

– О боже! – произнес я.

– Что? Пенцлер? – спросила Дезире.

Я обхватил это рукой. Ощущение чего-то легкого и сухого, точно мертвая ящерица, оставленная на солнце.

– Кто-то. Скафандр с кем-то внутри.

Я заставил свои воображаемые пальцы пройтись по контурам предмета, хотя мне хотелось этого меньше всего на свете.

– О боже… У него нет руки.

Моя рука перестала чувствовать. Мой дар отказал. К дьяволу, какая там воображаемая рука; это мое сознание, мое незащищенное сознание ощущало структуру того, к чему я прикасался. Я больше не мог этого вынести.

– Мы должны проверить, – сказал Джефферсон.

– Используйте мобильный телефон. Пошлите туда поисковый отряд. Скажите им, что мы присоединимся к ним, как только сможем.

Это заняло почти час. Меня трясло от нетерпения. Когда мы наконец отправились, наш отряд включал Джефферсона, обоих журналистов, машины для траления и пару операторов в оранжевом.

Земля предстала широким серпом, который еще не достиг четверти. Солнце стояло высоко в небе; теней осталось мало, но они были непроницаемо черны. Наши нашлемные фонари не помогали. Стекла шлемов затемнились, а глаза приспособились к лунному дню.

Дюжина копов из первой поисковой группы уже ждала у пылевого озера. Лора Друри подпрыгнула ко мне:

– Ты в самом деле думаешь, что он там?

– Я его ощутил, – сказал я.

Она состроила гримасу:

– Извини. Что ж, мы нашли вот это. Под пылью, у самого края. – Она держала эластичный ремень с самозастегивающейся, если сильно дернуть, пряжкой. – Мы пристегиваем ими небольшие вещи к раме за седлом пуффера. Это что-нибудь тебе говорит?

– Абсолютно ничего, – сказал я.

– Может, убийца сбросил тело в пыль, – рассуждала Лора, – а потом нашел ремень. Он просто засунул его рукой под поверхность пыли.

Это бы означало, что он торопился, подумал я. А также то, что ремень являлся какой-то уликой. Иначе он просто оставил бы его у себя.

Джефферсон позвал Лору, она помахала и пошла к нему.

Я отличил Алана Уотсона по его росту. Пока копы готовили оборудование, мы с Аланом настроили наши рации на приватный разговор.

– У меня есть новости, – сказал я. – То ли хорошие, то ли плохие.

– Насчет Наоми?

– Именно. Ее не было здесь, когда кто-то подстрелил Пенцлера в ванне. Ее вообще не было нигде поблизости. Она была на Фактории Пояса.

– Тогда она невиновна! Но почему об этом не сказала?

– Она думала, что совершает преступление, караемое попаданием в банки органов.

Лицо Алана исказилось.

– Тогда это не особенно поможет.

Драга опустилась в пыль. Глубина там была основательной – я это ощутил.

– Это может помочь, – возразил я. – Мы должны доказать, что Криса старался убить кто-то другой, и при этом скрыть, что в действительности делала Наоми. Тогда ее можно будет оживить.

– Клянусь богом, мы это сможем! Если там внизу Пенцлер, то до него добрался именно изначальный убийца.

– А может, и нет. Его методы стали выглядеть более грубыми. И нам все еще надо показать, как он мог отсюда выстрелить из лазера в окно Криса Пенцлера, а потом добраться до города или куда там еще он ушел, и почему я не обнаружил его в проекционной. И в конце концов, это может быть не труп Пенцлера. Все, что я знаю, – там кто-то есть.

– Гм…

– Что бы я предпочел сделать? Показал бы, что поступок Наоми не есть преступление, караемое высшей мерой. Ей надо было обсудить это со своим адвокатом. Но я думаю, что она…

Драга поднялась из пыли, и я, оставив разговор, вприпрыжку побежал к ней.

На трупе был синий облегающий скафандр. Правая рука начисто срезана на четыре дюйма выше запястья. Лицо сморщилось, но я опознал бы его даже и без нагрудного рисунка – грифона Бонни Далзелл, сжимающего в когтях Землю.

Я открыл свою радиочастоту и объявил:

– Это Крис Пенцлер.

Джефферсон изучил обрубленное предплечье.

– Чистый разрез. Коммуникационный лазер на полной мощности, – сказал он. – Луч должен был пройти насквозь. Если за ним был камень, мы найдем отметины.

Он отправил нескольких копов на поиски.

Мы не стали тратить время на поиски следов от сапог. Поисковая партия уже оставила их слишком много. Но они не оставили колеи от пуффера. Мы нашли отпечатки колес пуффера и проследили их обратно от озера, пока они не исчезли на голых камнях.

Кто-то позади объявил, что нашел руку. Джефферсон возвратился. Я – нет. Эти следы могли вести в сторону наклонного валуна.

Шесть ночей назад Крис Пенцлер заметил кого-то через свое панорамное окно. Только на миг… и потом не мог решить, на какую сторону этого валуна он смотрел. Может, он отправился взглянуть на месте.

Плоская сторона скалы находилась в глубокой тени. Я подошел к камню и дождался, когда затемненный шлем снова прояснится, а глаза приспособятся. Потом я поводил нашлемным фонарем по скале.

Все подбежали на мой крик. Они сгрудились вокруг меня, чтобы взглянуть на предсмертное послание Криса Пенцлера: большие, кривые буквы на камне, черные в свете фонарей.

NAKF

– Он, должно быть, написал это кровью, – сказал Джефферсон. – В тени, чтобы убийца не заметил. Видимо, кровь била из срезанной артерии. Но… ведь это не имя?

– Это вообще ничего не значит, я думаю, – сказала Дезире.

– Ремень! – радостным тоном, точно провозглашая «Эврика!», воскликнула Лора. – Он использовал ремень как жгут! Он должен был знать, что умирает, – может, хотел скрыть это от убийцы…

Ее голос прервался.

– Ужасно, не правда ли?

– Возьмите соскоб крови, – приказал Джефферсон. – По крайней мере, мы узнаем, принадлежала ли она Пенцлеру. Он явно что-то имел в виду.

К полуночи я добрался до своего номера. И вывел на экран своего телефона:

NAKF

Итак, вот Крис Пенцлер ищет подсказки на изуродованной метеорами лунной поверхности. Может, он что-то вспоминает. Может, он что-то находит. А может, и нет.

Но его находит убийца.

Гражданину Луны проще было бы узнать, когда Крис Пенцлер взял пуффер. Допустим, он последовал немедленно… пешком, если только он не идиот. Я поинтересуюсь у компьютера, не брал ли кто-нибудь пуффер сразу после Криса. Некоторые убийцы в самом деле идиоты.

Если бы Крис узнал убийцу, он написал бы имя. Я велю компьютеру поискать в списке жителей города. Но так, экспромтом, я не знал на Луне никого, чье имя начиналось с NAKF. Или же… я начал дополнять буквы. Написанное в спешке, хлещущей кровью, возможно, в темноте, K могло быть испорченным R, F могло быть E, N могло быть M или W…

NARF NAKE NARE MAKF MAKE MARE WAKF WAKE WARE

Ничьи имена не шли на ум. А ведь Крис не был лунянином; здесь, на Луне, я был знаком с теми же людьми, что и он.

NAKF-NAOMI

Подходило плохо. И у Наоми было абсолютное алиби. Под впечатлением от убийства Пенцлера я постараюсь убедить лунный закон выпустить ее. Но если в самом деле крови Криса жаждали двое убийц – неуклюжая Наоми и еще кто-то, более умелый, или везучий, или решительный, – Наоми могут вернуть в капсулу хранения.

– Хирон, телефон, – позвал я. – Соедини меня с Аланом Уотсоном.

И мой гадкий, всех подозревающий разум тут же выдал мне:

NAKF-ALAN-WATSON-WATS

Алан в это время как раз выходил на поверхность Луны в составе поискового отряда и сам разыскивал Криса Пенцлера. Так что, может, он его первым и нашел. На что готов пойти Алан ради Наоми? Убьет ли он причинившего ей вред незнакомца, если этим купит ей жизнь?

Появилось длинное чернобровое лицо Алана. На экране телефона его воспринимать было легче; рост не бросался в глаза.

– Привет, Джил.

N может быть буквой W с испорченным вертикальным штрихом; но F за искаженное S не сойдет, решил я. И сказал:

– Вот думаю, можем ли мы извлечь теперь Наоми из купола Коперника.

– Я уже заполнил требование к суду. Теперь нам остается только ждать. Надеюсь, что ее оживят, но еще больше поможет, если мы скажем, где она была на самом деле. Джил, где она была?

– Через несколько часов я буду знать. – Я не добавил, что тогда, возможно, ничего ему не скажу.

Допустим, Крис не узнал своего убийцу. Если все, что он разглядел, это скафандр, он не мог сообщить нам имя. Малый, средний или лунный? Надувной или облегающий? Крис не позаботился сообщить нам. Может, он имел в виду что-то более конкретное? Вроде нагрудной росписи?

Время ланча давно прошло. Я видал трупы куда ужаснее, чем труп Криса Пенцлера. Может быть, я все же мог спасти его жизнь… но по-прежнему не имел представления каким образом. Позвонив, я заказал сэндвич с курицей и луком.

Потом вернул изображение обратно на экран телефона и уставился на него.

Он знает, что обречен. Ему надо быть кратким. Если только я не проглядел какой-то смысл в NAKF, у него могло истечь время – или кровь.

Попробуем тогда NAKE. SNAKE? Но если я посчитал F незавершенным E, он не мог писать справа налево. Да и зачем ему? Попробуем так:

NAKF-NAKED

Про нагрудную роспись? Это бы вряд ли помогло. Обнаженные дамы – весьма популярная тема для росписей… по крайней мере, в Поясе.

Попробуем что-нибудь другое. Представим мстительного, решительного убийцу, выслеживающего Криса на Луне, голого, только с верным лазером… и совершающего свое отмщение как раз перед тем, как внутреннее давление разорвет его на кусочки в облаке холодного алого тумана… Не пойдет? Тогда как насчет транспортного средства с прозрачным шаром вокруг кабины? Запаркуем его в тени с включенной внутренней подсветкой, и Крис увидит только убийцу. Но я не слышал о таких устройствах. Сделано на заказ? И оно будет заметно на радаре, если летает, а если ездит, оставит следы.

Я попробовал несколько других слов…

За дверью спросили:

– Джил, ты там? Это Лора.

– Хирон, открыть дверь.

Она смыла в душе пот, который набирается на коже после работы в скафандре. Я еще не успел и почувствовал себя чумазым. Она сказала:

– У нас есть кое-какие результаты. Я подумала, что ты не прочь узнать.

– Что же вы нашли?

Она присела на кровать рядом со мной, в приятной близости.

– Никто не брал пуффер после Пенцлера. До того момента, как поисковый отряд вышел наружу. Получается, убийца шел пешком. Это бы его замедлило.

– Может быть. Либо он взял пуффер, не оставив записи в компьютере. Ведь это ему уже пришлось проделать с лазерами?

– Гм.

– Или он был полицейским в поисковом отряде. Тогда у него будет и пуффер, и лазер.

Она нахмурилась.

– Забудь про это, – сказал я. – Что выяснилось по телу?

– Гарри Маккэвити провел вскрытие снаружи, около зеркального завода. Состояние… ну, тело высушено и заморожено. Когда я пожелала узнать время смерти, Гарри буквально озверел. А баллоны опустошились за полчаса, и часы Пенцлера тоже не остановились.

– Лора, могу ли я задать тебе несколько вопросов о лунных обычаях?

Она поглядела на меня сверху вниз:

– Ну говори.

– Я уже знаю: здесь предполагается, что люди делят постель, только если они женаты. Что я хотел бы узнать: если двое неженатых людей разделяют ложе, ожидается ли, что они это делают только друг с другом?

Она уселась на кровати очень прямо, голос ее стал едва заметно подрагивать:

– Что навело тебя на такие мысли?

– До меня дошли кое-какие странные флюиды.

Джефферсона я не упомянул.

– Ну хорошо. Я ни перед кем не хвасталась насчет низкорослого сильного парня, которого смогла завлечь, если это то, о чем ты подумал. Я не знаю, как кто-либо мог вообще узнать о нас.

– Может, луняне обычно знают друг о друге больше, чем плоскоземельцы. Меньшее население. Меньшие города. И есть еще такая штука, как телепатия.

Лора просто искрилась и улыбалась с тех пор, как мы покинули ее квартиру этим утром. Кто-нибудь мог и заметить.

– А что ты, собственно, хочешь узнать? Стоит ли тебе возобновить свои отношения с доктором Граймс? Ты что, думаешь, что нуждаешься в моем позволении?

– Я думаю, что имеется пятеро лунян, которых я не хотел бы оскорбить, – сказал я. – Ты и четверо делегатов Конференции от четырех лунных городов. Если предполагается, что мы с тобой теперь сделаемся моногамными, я хотел бы об этом знать. Я прибыл на Луну в основном потому, что здесь была Тэффи. Должен ли я теперь перестать встречаться с Тэффи приватно? Или вообще? Давай, помоги мне. Если Комитет вместо принятия решений слишком увлечется сварами, проиграют все.

Она сощурилась, почти закрыв глаза:

– Для меня все это очень необычно. Дай мне подумать. – Пауза. – Я хочу тебя для себя. Это аморально?

– Зависит от того, где ты находишься. Глупая, но правда. Я польщен.

– Ладно. Перестань встречаться с ней на публике. – Она вскочила на ноги и заметалась по комнате, как тигрица. – Даже в холлах. А наедине… будь уверен, что это наедине. Без телефонных разговоров. Без заказов в номер завтрака на двоих.

– Тэффи уехала в Марксград.

– Что?

– Она делает собственную карьеру. Теперь она делает ее на обратной стороне Луны. Но я должен знать такие вещи на будущее, Лора. Ты сердишься?

Она посмотрела на меня и повернулась к двери. Я продолжал:

– Помни, я готов поверить во все, что ты мне расскажешь. Считай меня невежественным. Ты сердишься? Следует ли нам теперь избегать друг друга?

Она опять повернулась:

– Я сержусь. Я сделала ошибку, которую совершил бы любой. Я хочу иметь тебя в своей постели, как только разберусь с этим!

Она метнулась к двери и опять вернулась. Поколебалась. И наконец бросилась обратно на кровать, рядом со мной.

Думаю, не я остановил ее, а экран.

NAKF

NARF NAKE NARE MAKF MAKE MARE WAKF WAKE WARE

NAKF-NAOMI

NAKF-WATS

NAKED-SNAKE-SNARE-WAKEN

– Что-нибудь заметила?

– BEWARE?

– Ему пришлось бы дописывать с обоих краев.

– Но это относится и к M и W. А, поняла. Если он пропустил штрих с самого начала…

– Ага. Имеют ли луняне обычай помещать нагие фигуры на раскраску скафандров?

– Нет.

– Используют ли луняне какие-нибудь аппараты с большим стеклянным объемом? С кабиной вроде большого пузыря? А поясники на Фактории?

– Я так не думаю. Да и зачем?

– NAKED. И теперь я застрял. Тьфу. Может, он все-таки пытался описать раскраску скафандра?

– Должно быть, он ушел от убийцы, – предположила Лора. – Может, нырнул в тень, перевязал руку жгутом и продолжал идти. Иначе для убийцы все оказалось бы просто. Следующий взмах лазера разрезал бы его пополам.

– Может, и так. К чему ты ведешь?

– Он знал, что умрет, когда снял жгут. Перед тем как написать что-либо, он должен был детально все продумать.

Она изучала экран какое-то время, потом, протянув передо мной руку, напечатала:

NaKF

– Химия. Натрий, калий, фтор.

– А что это означает? Что можно сделать с этими тремя элементами?

– Я лично не знаю. Джил…

– Обслуживание в номерах, – сказали через дверь.

Лора взвизгнула. В один миг она оказалась за дверью, распластавшись по стене. Я смотрел обалдело, потом подошел к двери, открыл ее. Вышел в холл, взял поднос и сказал:

– Благодарю вас. Спокойной ночи. – После чего закрыл дверь перед лицом изумленного официанта.

Лора облегченно выдохнула.

Стараясь не расхохотаться, я откусил хороший кус от сэндвича и сказал с набитым ртом:

– Я нуждаюсь в ванне почти так же сильно, как в еде. Надеюсь, ты останешься; но я просто тебя информирую.

– Я потру тебе спину, – предложила Лора.

– Замечательно.

Глава 11
Пустая комната

Я пребывал в полусне. Мой мозг, поставленный на нейтральную передачу, развлекался игрой в слова.

NAKF-LAURA-DRURY-DESK-COP-NAKF

Слова не согласовывались.

Нога Лоры зацепилась за мою. Когда она попыталась повернуться на другой бок, я окончательно проснулся. Я высвободил ногу, и Лора откатилась почти на край кровати.

NAKF… DRURY… какого черта?

Должным образом ужаснувшись, я затолкал всю данную тему в глубину сознания и оставил там. Но заснуть больше не мог. Наконец я сполз к ногам кровати и сказал:

– Хирон, тихий звук. Хирон, сообщения.

Тэффи выглядела прекрасно – оживленной и счастливой.

– Мне нравится Марксград, – сказала она. – Мне нравятся люди. Я привожу в порядок свой медицинский русский, но для общения все тут достаточно хорошо владеют английским. Особенно мне не хватает тебя по ночам. Надеюсь, ты не передумал насчет того, чтобы обзавестись детьми. Через год я смогу найти время. Правда, есть одна проблема. Никто из нас ведь не планирует отказаться от карьеры? И мы оба в любой момент можем получить экстренное задание. Для детей это будет непросто.

Еще одна сложность, о которой я пока не задумывался.

– Так что обдумай как следует, – продолжала запись. – Мы можем заключить кратный брак. Подумай о наших знакомых. Есть кто-либо, с кем мы будем в состоянии жить вместе первые пять-десять лет? Например, как Лила и Джексон Бера относятся к детям? Тебе это известно? Обдумай и перезвони. Шлю мою любовь тебе и Гарри. – И Тэффи исчезла.

Лора следила за мной. Она начала что-то говорить, но ее внимание приковала следующая запись.

Картинка была размытой. Двое мужчин и смеющаяся светловолосая девочка парили в невесомости под разными углами друг к другу. Один из мужчин, пухлый и веселый, с густыми светлыми волосами, держал девочку за руку. Второй был коренастым, смуглым и очень круглолицым. Эскимос наполовину, а то и полностью, предположил я. Никого из них я не знал.

– Я Говард де Кампо по прозвищу Энтси, гражданин Весты, – сказал улыбающийся эскимос. – Вы звонили, запрашивая информацию о передвижениях миссис Наоми Митчисон в определенное время. От двадцати двух пятидесяти вторника до пяти минут второго среды указанная дама находилась на «Чилийской птице» с целью посетить меня и моего пассажира, доктора Рэймонда К. Форварда. Цель визита секретна, но при необходимости мы, конечно, ее расскажем. Если вы захотите узнать больше, свяжитесь с нами, пожалуйста, на Родильном астероиде.

Изображение исчезло.

– Клянусь богом, ты был прав, – сказала Лора. – Я, вероятно, даже могу угадать, в чем заключалось преступление.

– Они ничего не признали, – заметил я.

Но светлая голубоглазая девочка явно неспроста попала в кадр. Это была Наоми в четырехлетнем возрасте.

– «Шлю любовь тебе и Гарри», – произнесла Лора. – Ни один лунянин никогда бы не произнес подобного.

– Но именно это она имела в виду.

– А если бы она знала, что я слушаю?

– Ты возражаешь, чтобы я когда-нибудь рассказал ей обо всем?

– Пожалуйста, не надо, – сказала Лора. Она держалась хорошо, но эта идея ее потрясла. – Ты думаешь завести детей с Тэффи Граймс?

– Да.

– А как насчет нас?

Об этом я вообще не думал.

– Меня не будет здесь, чтобы играть роль отца. И я буду стерилен еще четыре месяца. И вообще, подойдут ли мои гены?

– Я не имела в виду… не важно.

Она перекатилась и упала в мои объятия. Остальная часть нашего разговора была невербальной. Но что она имела в виду?

Шиффер и Куифтинг отправили запрос на Цереру с просьбой выбрать нового делегата Пояса и прислать его на Луну как можно скорее. Между тем Конференция продолжилась без Криса Пенцлера.

Пока все мы еще сидели за кофе с рогаликами, на лицах откровенно читалось нервное беспокойство. Хотя еще никто не поднял эту тему, Чарльз Уорд попытался заверить нас, что Крис не был убит местными террористами, настроенными уничтожить Конференцию или изменить ее ход. Прочие луняне тут же с этим согласились. Разумеется. Но откуда они могли об этом знать?

Незадолго до девяти я позвонил из зала Конференции в офис мэра.

– Вы слышали про Криса Пенцлера?

– Да. Очень щекотливая ситуация, Джил. – Обеспокоенность мэра явно чувствовалась. – Мы, разумеется, делаем все от нас зависящее. Я боюсь, вдруг это подорвет ход Конференции?

– Посмотрим. Может, в этом и заключался замысел? Освободили ли Наоми Митчисон из капсулы хранения?

– Нет.

– Почему?

– Освободить осужденного из капсулы хранения нельзя по мановению руки. Медицина…

– Мэр, ваши капсулы ничем не отличаются от установленных на транспортных звездолетах для колонизации. Во время любого полета члены экипажа десятки раз покидают их и возвращаются.

Глаза мэра метнулись к чему-то за моей спиной. Я взглянул назад и обнаружил, что обзавелся слушателями. Несколько членов Конференции следили за нашим разговором. Тем лучше, подумал я.

Хоув продолжал:

– Вы ничего не знаете о медицинских сложностях. Более того, миссис Митчисон – осужденная преступница. Отмена приговора тоже не делается по мановению руки.

– В таком случае я тут вам устрою ад, – сказал я.

– Что вы имеете в виду?

– Результаты заседаний Конференции до сих пор оставались конфиденциальными… – начал я.

– И должны ими остаться! – рявкнула за ухом Берта Кармоди.

– К дьяволу, Берта, это как раз и есть суть того, что до сих пор мешает нашей работе! Мэр, возник вопрос о том, предоставляет ли ваш закон адекватную защиту обвиняемым. Суды заканчиваются, едва успев начаться, ни один приговор за двадцать лет не был пересмотрен. Процесс над Наоми Митчисон – первый, который был изучен сторонними наблюдателями. Теперь у нас есть доказательства, что все это время смерти Криса Пенцлера хотел кто-то другой. Ваш сын подал заявку на освобождение миссис Митчисон. Но когда я, член Комитета, интересуюсь этим у мэра Хоувстрейдт-Сити, выясняется, что приговор даже не начал пересматриваться!

– Черт возьми, Джил, приговор пересматривается, прямо сейчас!

– Очень хорошо. Сколько это займет времени, по-вашему?

– Не имею понятия. Отмена может быть отложена до окончания нового расследования.

– Прекрасно. А пока выпустите ее из капсулы хранения.

– Почему? Смерть Криса может быть не связана с первым покушением.

– Согласен. Не буду гадать, насколько это вероятно. Но объявляю вам, что Наоми, скорее всего, невиновна…

– Скорее всего – слишком сильное слово.

– …и является возможным свидетелем. Кроме того, возможно, Комитет пожелает вызвать ее и расспросить о том, как с ней обращались. Мы изучили ровно два процесса, проведенных согласно лунной юриспруденции, второй… э-э…

– Мэтисон и компания, – пришел на помощь Стоун.

– Да, именно. Этот процесс тоже выглядит странно. А Наоми все еще в капсуле, ждет, когда ее разберут. Как все это будет смотреться для журналистов?

Берта взревела:

– Протоколы конфиденциальны! Гамильтон, как вы можете передавать средствам массовой информации содержание наших дискуссий?

– Все в порядке, Берта, – сказал я. – Я буду придерживаться дела Митчисон.

– Надеюсь, это не понадобится, – сказал мэр. – Я распоряжусь, чтобы Наоми Митчисон оживили немедленно. Ее вернут сюда под арест, дабы она участвовала в расследовании смерти Криса Пенцлера. Это вас удовлетворит, мистер Гамильтон?

– Да. Спасибо.

Я отключил телефон, и Берта открыла заседание.

Когда мы прервались на ланч, я надел скафандр и направился на зеркальный завод. Гарри Маккэвити оказался как раз перед воздушным шлюзом, ожидая своей очереди.

– Я измотался, – сказал он. – Это была долгая ночь. Доброе утро, Джил… Нет, я вам сначала что-то покажу, а потом в койку.

Он провел меня через завод.

– Пенцлер умер от потери крови, – сказал он. – На нем был облегающий скафандр. Потеря руки не снизила бы давление на кожу, но кровь хлестала как из брандспойта.

– Он использовал ее, чтобы сделать надпись.

– Друри мне сказала. Ему пришлось писать быстро!

Труп Пенцлера находился снаружи, в вакууме, под посеребренным пологом, чтобы обеспечить постоянную низкую температуру. Высохшие останки были кое-где срезаны. С торца разрезы выглядели как окаменелое дерево. Рядом лежал скафандр Пенцлера, расстегнутый на спине и распластанный, как шкура. На его груди сверкал золотой грифон.

Гарри подобрал руку Криса – высохшую коричневую клешню с четырьмя дюймами запястья – и приложил к срезанному предплечью. Из-за усыхания плоти было трудно сказать, насколько они подходят друг к другу.

– Поглядите на кости, – предложил он.

Края костей, очень гладкие, подходили идеально.

– И вот сюда. – Он подобрал правую перчатку от скафандра. – Его рука была в ней. Теперь смотрите. – Маккэвити приложил ее к срезу ткани остального скафандра.

Практически вся материя находилась на месте. Лазер нанес разрез чисто, при очень большой плотности энергии и толщине луча не толще рыболовной лески. Но даже луч лазера рассеивается с расстоянием.

– Они должны были находиться рядом, когда это произошло, – сказал я.

– Именно так. Пенцлера и его убийцу разделяло не более метра.

– Угу. – Я попытался было почесать голову через гермошлем. – Гарри, я пока не знаю, что это означает.

Мы возвратились, и Гарри отправился спать. А я позвонил Артемусу Буну и предложил присоединиться ко мне за ланчем.

Мы прошлись вдоль буфетного стола, собирая порциями и кусочками все, что попадалось на глаза. Еда на тарелке Буна образовала ненадежно сбалансированный конус, вершину которого венчало сваренное вкрутую голубиное яйцо. Он осторожно поставил тарелку на стол обеими руками.

– Дело обстоит неплохо, – рассказывал он мне, – но и не так просто. Я могу развивать аргументацию по двум направлениям: либо миссис Митчисон подвластна только лунному законодательству, либо только законам ООН, смотря что она предпочтет.

– И что же?

– По закону ООН, думаю, она будет стерилизована. Она есть и отец и мать. Могут посчитать, что она использовала два права на рождение. Впрочем, стерилизация не помешает ей вырастить еще один клон, так что она может и не возражать. По той же причине закон может требовать ее казни, но, думаю, это я смогу заблокировать.

– Насколько вы уверены?

– Не абсолютно. Право ООН – не моя специализация. Я бы предпочел работать с лунным законодательством. Что касается ребенка, она не может быть экстрадирована, но никогда не должна посещать Землю.

– А какова ситуация по лунному праву?

– Лунные законы не предусматривают ничего подобного вашим квотам на рождаемость. Женщины, вынашивающие детей без брака, предоставлены самим себе, если только отец не предъявит свои права… ну, сюда это не относится. Но де Кампо и миссис Митчисон нарушили лунные медицинские предписания. Думаю, мы захотим провести процесс здесь, а потом объявим перед ООН, что нельзя дважды судить за одно и то же.

– И тогда она будет в безопасности?

– До определенной степени. – Бун деликатно откашлялся. – Отношения этой женщины с мужчинами могут помешать ее популярности у присяжных. И все еще остается вопрос обвинения в попытке убийства.

– Да. Мне как раз надо поговорить об убийстве, а собеседники закончились. У вас есть немного свободного времени?

– Немного. Не предлагаете ли вы разгадать оба преступления сегодня после обеда?

– Почему бы и нет?

Бун улыбнулся:

– Действительно! Для организации защиты миссис Митчисон мне нужен вместо нее другой подозреваемый. Главным препятствием были ваши показания.

– Их я не могу изменить. Там, снаружи, больше никого не было, и коммуникационного лазера – тоже.

– Ну и?

– Я все думаю о зеркалах. Бун, я просто чертовски надеюсь как-нибудь пристроить к этой истории зеркало. Тогда убийца и оружие могут оказаться совсем в другом месте.

Бун наворачивал еду, разговаривая в промежутках. Для такого тощего человека он имел поразительный аппетит. Жуя, он раздумывал. И наконец сказал, проглотив очередной кус:

– Но зеркало должно было находиться близко.

– А помните, как Крис повел себя, когда мы его спросили, что за скафандр был на убийце? Он вспотел. Его трясло. Он сказал, что мог увидеть оптическую иллюзию.

– Ужасное испытание могло невольно заблокировать его память.

– Несомненно. А шесть дней спустя он оставил нам предсмертное послание. Вы знаете об этом?

– NAKF. Бессмыслица.

– Я подозреваю, что он умер прежде, чем успел закончить. Что он пытался сказать нам? NAKED?

– Голый? На Луне? – Бун рассмеялся.

– Голый в вакууме, – сказал я. – Крис встал в ванне и увидел на Луне кого-то без скафандра. Разве вы не понимаете? Он смотрел в зеркало.

– Но кого он увидел? Себя?

– Нет. Он увидел убийцу. Убийца находился в одном из соседних номеров. Бедный Крис, должно быть, решил, что сходит с ума. Неудивительно, что он не желал об этом говорить.

Бун молча ел какое-то время. Потом заметил:

– Миссис Митчисон жила на третьем этаже. А приезжих мы стараемся размещать на первом. Были ли заняты все комнаты первого этажа? Мы сможем проверить, но вы понимаете, что это означает? Киллер не из местных.

Это не согласовывалось с моими предположениями, но…

– Да, проверьте эти записи. У вас есть полномочия.

– Проверю. – Бун улыбнулся. – А теперь объясните мне, почему полиция не нашла зеркало, занимаясь поисками пропавшего коммуникационного лазера.

– А как насчет зеркала на низкой орбите? Зеркала необязательно непрозрачны для радара. Плоское зеркало с подходящим периодом обращения может дать киллеру пару минут на прицеливание. И мы знаем, что он спешил.

Бун хмыкнул:

– Смешно. Орбитальное зеркало должно было иметь достаточно большой размер, чтобы киллер увидел Пенцлера, и наоборот, Пенцлер – киллера. Оно, вероятно, попало бы в солнечный свет, поскольку покушение произошло как раз перед рассветом. Любой увидел бы его сверкающим подобно маяку.

– Ну хорошо, это было глупое предположение, но пока я ничего лучше не придумал. Если мы сможем найти место для исчезающего зеркала, то снимем обвинение с Наоми, ведь так?

– Абсолютно. Думаю, у нас достаточно фактов, чтобы извлечь ее из капсулы в ожидании следующего процесса.

– Объединитесь с мэром, – посоветовал я ему. – Мне кажется, он настроен разумно.

– Хорошо.

Бун вернулся к еде. Он почти покончил со своей огромной тарелкой.

Я сказал:

– Зеркало ведь может представлять собой тонкую пленку, растянутую на рамке? Если киллер – коп-лунянин, он мог просто разорвать и припрятать ее. Пенцлер говорил о трехстах-четырехстах метрах от его окна, но зеркало должно было находиться лишь на половине этого расстояния… Погодите. Эта наклонная скала расположена в ста девяноста метрах. И все искали не в том месте.

– Наклонная скала?

– Да, черт! Там есть большой валун, в ста девяноста метрах от его окна. Крис думал, что смотрит за него, но не мог сказать, куда именно. Зеркало, вероятно, прислонили к камню!

Глубоко посаженные глаза Буна, казалось, ушли еще глубже внутрь головы. Раздумывая, он не переставал есть. Потом заявил:

– Прекрасно. У вас на уме есть конкретный подозреваемый?

Я знал о женщине-полицейском, которая участвовала во вчерашних поисках Криса Пенцлера. Я знал, что ей нравились плоскоземельцы. В своих любовных похождениях (в единственном или множественном числе?) она была собственницей в духе лунян – куда более, чем требовали обычаи плоскоземельцев. Она могла иметь связь с Крисом Пенцлером, а потом оказаться отвергнутой им. По крайней мере, она могла так посчитать.

Она прекрасно управлялась с компьютером Хоувстрейдт-Сити с десятилетнего возраста. Если Наоми могла забрать лазер, не оставив следов, то почему не Лора Друри? Таким же образом она могла попасть в пустой номер.

Лунянин-коп мог совершить и вторую, успешную попытку убийства. Снаружи был целый рой копов. Киллер мог присоединиться к ним… до или после убийства, поскольку мы не знали точного времени смерти.

Но в ночь, когда Пенцлера подстрелили в ванне, Лора дежурила. Или нет? Когда она пришла на дежурство? Было ли у нее время выйти наружу и сложить зеркало? В ту ночь киллер торопился…

– Гамильтон?

– Простите. Да, у меня есть подозреваемые, но все еще нет исчезающего зеркала.

– Ну, здесь не суд.

– Я знаю. Вы тоже думайте о зеркале. Я не лунянин, поэтому ограничен в возможностях.

По окончании послеполуденной сессии я вернулся в свой номер.

Фильтрующие элементы окна немного смягчали ужасающий, чуждый свет лунного полдня, льющийся извне, но он оставался слишком ярким. Поколдовав с приказами окну, я смог еще немного его затемнить.

Теперь для меня не составило бы труда узнать наклонную скалу, даже окажись я пьян в стельку. Сто девяносто метров отсюда… Крис увидел человеческую фигуру в трехстах-четырехстах метрах, за наклонной скалой. Я выглянул посмотреть еще раз и постарался припомнить тьму недельной давности, когда Крис Пенцлер увидел мельком… но что?

Изображение в зеркале?

Расстояние было невелико. Сто девяносто метров до зеркала на скале, еще сто девяносто обратно. Крис говорил про триста-четыреста метров. Тем больше оснований решить, что он видел лунянина. Лунянин, ростом выше привычного для Криса Пенцлера, казался бы ближе.

Он вышел осмотреть наклонную скалу. Нашел ли он то, что искал, прежде чем кто-то нашел его? Вероятно, нет; он оставил нам только загадку, написанную замерзшей кровью.

Алан Уотсон и я тоже мало что обнаружили…

Зазвонил мой телефон. Это был Бун.

– Суд приказал оживить Наоми, – рассказывал он. – Она уже снаружи. Завтра к полудню ее вернут в Хоувстрейдт-Сити. Но мне сказали, что она нуждается в восстановлении и пролежит ночь в больнице Коперника.

Почему? Но главным было то, что она снаружи.

– Сейчас она не спит?

– Нет. Я говорил с ней.

– Хорошо, я тогда…

– Пожалуйста, не звоните ей, Гамильтон. Ее голос звучал устало. Она не включила изображение.

– Гм. Ладно. Так как там дела с номерами?

Бун выглядел осторожным триумфатором.

– В записях есть несогласие. Миссис Митчисон выдали номер на третьем этаже, потому что компьютер считал все комнаты первого этажа занятыми. Я получил распечатку всех жильцов в тот день. Номер ноль сорок семь не указан – ни как свободный, ни как занятый.

– Вы попробовали туда заглянуть?

– Пока нет. Мне понадобится ордер суда.

– Не делайте этого. Пусть этот номер попросит Наоми. Если кто-нибудь при этом занервничает, это может нам кое-что подсказать.

Он ухмыльнулся совсем не по-линкольновски:

– Мне нравится.

– Отлично. А теперь расскажите кому-нибудь об этом. Обратитесь к судье, ответственному за пересмотр приговора Наоми, и сообщите ему про эту исчезающую комнату. Или вообще кому угодно.

– Не чересчур ли вы драматизируете?

– Вы знаете слишком много, чтобы быть в безопасности. Мы имеем дело с кем-то, способным открыть замок вашей квартиры. Послушайте, сделайте это просто ради меня.

– Хорошо, мистер Гамильтон.

Улыбаясь, он отключился.

Я вернулся к окну.

Зеркало будет отражать луч лазера только миг. Ни одно зеркало не идеально. При первом же импульсе лазера лицевая часть зеркала начнет испаряться… сделается вогнутой, дефокусируя луч… и ведь он действительно расфокусировался еще в процессе!

Но куда делось зеркало?

Это дело было перегружено традиционными составляющими. Запертая комната наоборот: убийца-неудачник оказался запертым на Луне. Загадочная предсмертная записка. Теперь я изучал фокусы с зеркалами. Что дальше? Исчезающие кинжалы из пластика с эффектом памяти; разбитые часы, обеспечивающие поддельные алиби…

Лунный ландшафт ослепительно пылал за окном. Я потер пальцы, вспоминая…

Алан находился на вершине наклонного валуна и ничего не нашел. Я поскреб перчаткой затененную сторону скалы. Отодрал что-то белое. Пока я смотрел, оно исчезло с кончиков пальцев.

Разумеется, иней. Водяной лед. Но на поверхности Луны? Тогда это меня изумило. Но теперь вдруг получило смысл.

И тут я внезапно решил половину головоломки.

Глава 12
Традиционные составляющие

– Телефонный звонок, мистер Гамильтон. Телефонный звонок, мистер…

– О черт!

– …мильтон. Телефонный звонок…

– Хирон, ответить. – Я отстегнул лямку поперек груди и сел в кровати.

– Здравствуй, Джил. – Экран был пуст, но голос принадлежал Наоми.

Голос звучал устало. Никаких признаков ликования, которого можно было ожидать от воскрешенного.

– Здравствуй. Не включишь изображение?

– Нет.

Какая-нибудь послеоперационная депрессия?

– Откуда ты звонишь?

– Отсюда. Из Хоувстрейдт-Сити. Говорят, я еще под арестом.

Она прибыла так рано? Однако мои часы показывали полдень. Долго же я проспал.

– Ты уже говорила с Буном? Нам все еще предстоит разобраться с покушением на убийство. Мы попробуем повесить оба убийства на кого-то одного.

– Давайте.

– Ты что, под лекарствами?

– Нет, но что-то все безразлично. Кто вытащил меня из морозилки?

– В основном Алан Уотсон, – сказал я, желая сделать ей приятное.

– Гм…

– Наоми, мы знаем, где ты находилась, когда кто-то подстрелил Криса Пенцлера в его ванне. Обсудили это вчера с Буном за чили.

– За… Ох… – Она сообразила. Поняла, что я знаю и что не доверяю телефонной связи. – Ну хорошо. И что теперь?

– Ты все еще под подозрением. Мы хотим обнаружить настоящего киллера. Но при первом покушении на Пенцлера он не находился снаружи. Либо нам надо будет объяснить почему, либо мы скажем, где ты тогда была. Бун говорит, что это не так плохо, как выглядит. Переговори с ним.

– Хорошо.

– Мы хотели бы посетить тебя в твоем номере.

– Джил, я бы предпочла никого не видеть, – проговорила она. И после паузы добавила с горечью: – Я только-только привыкла быть мертвой.

– Ну вот ты и не мертвая. И что?

– Не знаю.

Я не мог объяснить, почему нам надо было увидеть ее квартиру. Не по телефону. Будет ли она меня слушаться в теперешнем состоянии?

– Позвони Буну, – велел я. – Передай, что я встречусь с ним в твоей квартире. Ноль сорок семь, так? Пусть он договорится с полицией, чтобы нас пропустили. Потом закажи для нас завтрак. И побольше кофе.

Несколько секунд мертвой тишины. Потом я наконец различил какие-то эмоции в ее голосе.

– Хорошо, Джил…

Горькое удовлетворение – вот как это прозвучало. Но почему?

Копа-лунянина, охранявшего номер 047, я видел впервые. Мне пришлось набраться храбрости, чтобы повернуться к нему спиной. Паранойя…

Наоми пригласила меня войти.

Бун уже был там, сидел за накрытым к завтраку столом. Меня озадачило, почему он столь пристально рассматривает меня. Я решил сосредоточиться на том, что должен сказать, а не на том, что вижу.

Но когда я посмотрел на Наоми, глаза словно чем-то заволокло. Она выглядела как-то… неправильно.

Ее самообладание частично вернулось. Но она казалась неуклюжей и двигалась осторожно. А я думал, что она привыкла к лунной гравитации.

– Сюрприз, – сказала она.

И тогда я увидел.

– Коли ты попал в капсулу хранения, они не должны прикасаться к тебе, кроме как в чрезвычайных случаях, – заметила она. – Ты это знал?

Я едва овладел собой.

– Я это знал. Мы обсуждали это на Конференции. Что же луняне посчитали чрезвычайным случаем?

– Да, тут-то и зарыта собака, – сказала Наоми. – Потом они извинились, конечно. Они сделали, что смогли. Говорят, какая-то бразильская дамочка-планетолог забрела в пылевое озеро около Коперника. Она вообще чудом выбралась оттуда, с замерзшими ногами. Она еще ухитрилась упасть и порвать свой скафандр. Вакуум уничтожил барабанные перепонки, одно легкое и глаз, а при падении оказались сломаны два ребра. Угадай, у кого оказался подходящий спектр отторжения, чтобы оказать помощь?

Ее ноги были красивыми, но выглядели не вполне подходящими. Ее лицо тоже не выглядело полностью правильным. И что-то в ее теле… то, как она держалась…

– Она личность известная, как я поняла, эта Мари де Санта Рита Лижбон. Если бы в Копернике ей не оказали адекватную медицинскую помощь, начался бы сущий ад. Полный подрыв имиджа. Ради бога, скажи мне, как я выгляжу!

– Почти так же, как раньше, – сказал я.

Это было правдой. Ее облик лишь чуть исказился. Двойная операция на внутреннем ухе изменила контур ее лица. Глаза были не вполне одинакового цвета; как я мог этого не заметить? Торс выглядел чуть скособоченным. Но это пройдет, когда она снова научится ходить. Ведь ее ноги тоже изменились. Они стали слишком тонкими… нет, слава богу, не лунными; иначе она смотрелась бы как аист. Они, вероятно, принадлежали кому-то из Пояса.

Доктора каким-то образом нашли подходящие части; почти подходящие. Но это не меняло того обстоятельства, что они ограбили капсулу хранения!

– Я хочу, чтобы ты выступила перед Комитетом, – заявил я ей. – Я им устрою такое, что мало не покажется.

– Хорошо, – сказала она ядовито.

– Бун, вы объяснили правовую ситуацию?

Бун кивнул. Наоми сказала:

– Если бы я все это знала до суда! Мне не особенно нравится идея пройти еще через два судилища. Одно – чтобы снять с меня обвинение за попытку убийства, другое – чтобы осудить меня за создание клона.

– Но ты это сделаешь?

– Полагаю, да.

Меня буквально трясло. Я узнал об ужасной практике лунных больниц, устраивающих налеты на капсулы хранения. И, что еще ужаснее, такое произошло с Наоми. Она изменилась. Вовсе не стала некрасивой, просто… изменилась. Кукла из лоскутов! Это не та женщина, недосягаемая красота которой заставила меня давным-давно бежать к астероидам.

– Изменить решение суда в вашу пользу может быть сложнее, чем вы думаете, – заметил Бун. – Ни один судья не любит признавать ошибки другого судьи. Мы…

Это напомнило мне…

– Бун? Я нашел исчезающее зеркало.

– Что? Как?

– Вода. Наполняем большую, плоскую сковороду водой. И замораживаем. Потом выносим ее наружу, в тень и вакуум. Пока держим ее в тени, там на Луне, она остается при температуре минус сто градусов, а то и ниже. А теперь используем зеркальный завод, чтобы отполировать до оптической плоскости и посеребрить. Сработает?

Бун разинул рот, отчего сделался значительно менее похожим на Эйба Линкольна.

– Да, это сработает, – подтвердил он. – Боже мой, вот почему он так торопился! Хотел убить Пенцлера до того, как солнце коснется зеркала!

Я улыбнулся. Эврика!

– Но Крис ему не помог. Ему нравилось плескаться в воде…

– Когда лучи солнца упадут на зеркало, оно просто исчезнет! – подхватил он.

– Почти, – поправил я. – После исчезновения часть водяного пара сконденсировалась на обратной стороне скалы, в тени. Я нашел там иней. Он уже давно исчез, но у нас есть и другие свидетельства. Гарри Маккэвити говорит, что луч либо рассеялся, либо сжался во время импульса. Лед испарялся. Вот что на самом деле спасло жизнь Крису. – Я обернулся к Наоми, сидевшей в полном изумлении. – И это все означает, что попытка убийства произошла здесь, в этой комнате. Бун, была ли у вас возможность…

Он затряс головой:

– Здесь ничего необычного. Автоматика поддерживает комнаты в чистоте. Я не рассчитываю что-нибудь найти. Джил, проблема в том, что любой гражданин Хоувстрейдт-Сити мог использовать уголок зеркального завода, не привлекая к себе внимания. Мы даже позволяем там выполнять задания отрядам бойскаутов.

– Знаю. Слишком много подозреваемых.

– Должен быть какой-то способ ограничить их число…

– А если на меня начнут подавать иски?

– Чушь. Вы сотрудник АРМ, расследующий убийство. Я адвокат, совещающийся со своим клиентом.

– Я бы хотел узнать больше о любовной жизни Криса, – сказал я. – Наоми…

– Он подъезжал ко мне. Весьма грубо, – ответила она.

– А захотел бы он переспать с лунянкой?

– Об этом не знаю. Некоторые мужчины любят разнообразие. Итч любил.

И я тоже. Черт. Попробуем телефон.

Лора была занята. Я дозвонился на мобильный, без изображения.

– Джил? Вчера вечером я не смогла. Мне не хватает сна. Это все из-за дела Пенцлера.

– Не парься, я играл в сыщика. Я и сейчас играю. Знаешь ли ты что-нибудь о вкусах Криса Пенцлера в отношении женщин? Хотя бы по слухам?

– Мм… По слухам разве что. Помнишь ли ты обвинителя на процессе Наоми Митчисон?

Эльфийка. Холодное совершенство в лице.

– Помню.

– Жених Каролины напился с друзьями и решил поискать Пенцлера. Друзьям пришлось его отговаривать. Это все, что я знаю. А может, это вообще не имеет отношения к Каролине. Он все равно не скажет.

– А еще?

– Больше мне ничего не приходит в голову.

– Спасибо. Когда я смогу тебе перезвонить?

– Если повезет, после обеда я сменюсь с дежурства. Но мне надо выспаться, Джил.

– Тогда этим вечером?

– Хорошо.

Я отключил вызов и глубоко задумался. Потом позвонил в офис мэра.

– Мистер Гамильтон, – произнес он холодновато. После вчерашней игры мускулами я больше не был Джилом. – Вы обнаружите, что Наоми Митчисон уже не в капсуле хранения и возвращена сюда.

– Я сейчас с ней. Но из нее пропали кое-какие части, вы это знали? Пропали и были заменены.

– Мне сообщили, – буркнул Хоув. – Я не несу ответственности за это. Но догадываюсь, каким будет ваше отношение. Вы поэтому звоните?

– Нет. Прямо сейчас меня больше заботит, как бы удержать ее вне капсулы хранения. Хоув, вы политик, имеете дело со всякого рода людьми. Вам не приходилось слышать, чтобы Крис Пенцлер интересовался лунянками?

Он несколько напрягся:

– Полагаю, он бы это не демонстрировал. Инопланетный дипломат не стал бы рисковать своим положением.

Неужели Хоув так наивен?

– Мы чертовски хорошо знаем, Хоув, что он кого-то оскорбил, и у нас есть все основания полагать, что это был гражданин Хоувстрейдт-Сити. Вы ведь были здесь двадцать лет назад, так? И Пенцлер тоже. Тогда до вас доходили слухи? Были жалобы, вынудившие решить дело по-тихому? Или… О да. Не совершал ли он регулярные поездки в Факторию Пояса, которые внезапно прекратились?

– Я знаю место, которое вы имеете в виду, – неохотно произнес Хоув. – «У Афродиты». Там не ведут учета. Если это так важно для вас, я могу просмотреть записи двадцатилетней давности об аренде пуфферов.

– Очень хорошо. Важно.

– Джил, почему вы думаете, что Криса убил кто-то из местных?

– Никто более не смог бы изготовить… Мэр, к телефонной системе слишком легко подключиться.

– Я достану интересующие вас данные. – Хоув отсоединился.

Бун и Наоми глядели на меня. Я сказал:

– Если у Криса был роман с лунянкой, она могла быть возмущена, когда он стал общаться с кем-нибудь еще. Лунные обычаи забавны.

– Это у плоскоземельцев обычаи забавные, – поправил меня Бун. – Но может быть, вы и правы. Так кто?

– О, это просто возможная ситуация.

Я поднялся и стал мерить шагами комнату. Мне ужасно не хотелось, чтобы это оказалась Лора.

– Вот другая возможная ситуация. Я знаю парочку журналистов, которые ради новостной шумихи могут устроить розыгрыш. Поясники прибыли загодя; журналистка пришла встретить наш корабль. Может быть, у нее было время изготовить зеркало и установить его. Она бы сошла за лунянку. На торсе ее скафандра изображена нагая женщина.

– Разве они в действительности не спасли жизнь Пенцлеру?

– Все равно это мог быть дурацкий розыгрыш. Кроме того, Крис мог столкнуться здесь со своими врагами из Пояса. Любой из двоих достаточно разбирается в программировании, чтобы выкрасть коммуникационный лазер.

Бун кивал:

– Они живут как супружеская пара. Они должны быть знакомы друг с другом какое-то время.

Я ухмыльнулся:

– Они не луняне, Бун. Но на самом деле я просто не знаю. В Комитете есть еще двое поясников. Они могли иметь что-то против него…

Наоми выглядела задумчивой, погруженной в мысли. Я решил, что она не следит за нашей дискуссией. Когда она подошла к телефону, я едва обратил на это внимание.

– Это дело включает в себя традиционные составляющие, – сказал я. – Который час в Лос-Анджелесе?

– Не имею представления, – ответил Бун.

– Мне стоит позвонить Люку Гарнеру. У него огромная библиотека старых детективов. Ему бы понравилась эта история. Предсмертные послания, запертые комнаты, трюки с зеркалами…

– Вы же знаете, мы не обязаны сами выявить убийцу. Это дело полиции. Теперь, когда мы знаем, как сработал трюк с зеркалом, мы можем легко оправдать миссис Митчисон.

– Бун, когда я решаю загадку на две трети, я начинаю нервничать. Именно в этот момент тебя могут убить.

Наоми нажимала клавиши. На разделившемся на четыре квадранта экране появились голографические портреты. Шагнув, я встал за ней, чтобы лучше рассмотреть. Женщина, которую я прежде никогда не видел… и Крис Пенцлер… и мэр Уотсон…

От двери донеслось:

– Говорит мэр Уотсон. Я хотел бы побеседовать с мистером Гамильтоном, если он еще тут. Могу я войти?

– Хирон, открой дверь, – произнесла Наоми, не поднимая головы. Затем оглянулась на дверь. – Нет!..

Когда вошел Хоув, я смотрел в другую сторону. Он двигался быстро.

– Закрой дверь, – велел он Наоми.

В руках у него был полицейский коммуникационный лазер.

Я было потянулся за своим оружием. Сотрудники АРМ постоянно носят двухзарядное ручное оружие, стреляющее облаком анестезирующих иголок. Но, разумеется, я сдал его по прибытии. Если бы не этот первый инстинктивный порыв, я, может быть, успел бы что-то сделать.

Бун, полуоткинувшийся в плетеном кресле, вообще был беспомощен. Он поднял руки. Я тоже.

– Я должна была сообразить, – промолвила Наоми. – Я просто… черт!

– Закрой дверь, не то убью, – велел мэр.

Наоми приказала двери закрыться.

– Ну хорошо, – сказал Хоув, слегка расслабившись. – Я не уверен, что делать дальше. Может, вы мне подскажете. Каковы мои шансы выкрутиться, если я убью вас всех?

Бун слабо улыбнулся:

– Как ваш адвокат…

– Пожалуйста, – произнес мэр.

Маленькая стеклянная линза на конце оружия слегка качнулась, нацелившись на нас. Он мог бы перерубить всех прежде, чем мы успели бы дернуться. Как он пронес лазер мимо копа?

– Если будете молчать, я вас убью. Если поймаю на лжи, тоже убью. Понятно?

Бун сказал:

– Учтите политические последствия еще трех убийств. Вы уничтожите Хоувстрейдт-Сити.

Я увидел по лицу Хоува, что этот выстрел попал в цель. Но он ответил:

– А вы собираетесь обвинить мэра в убийстве политика Пояса. А как это повлияет на город? Этого я допустить не могу. Джил, почему убийца должен был оказаться местным жителем?

– Помните, мы говорили о нападении в ванне? Крис увидел убийцу на слишком близком расстоянии. Значит, тот должен был обладать высоким ростом. И только местный житель мог использовать оборудование зеркального завода и знать, как им пользоваться. А также он должен был чертовски хорошо управляться с городским компьютером. Немалое число местных, как кажется, это умеет.

А мэр, вдруг подумал я, умел бы еще лучше.

– Итак, вы знаете о зеркале. Не объясните ли, как Крис смог меня увидеть? Я был не настолько глуп, чтобы оставить освещение в комнате, дожидаясь, пока он поднимется.

– Угу. Не оставляли? – Я чуть подумал. – Но его освещение было включено. И вас осветило через зеркало.

Он кивнул:

– Это меня нервировало с того самого момента. Так вы меня подозревали?

– Я изумлен. Почему, Хоув?

И тут я понял почему, увидев краем глаза экран телефона Наоми.

Хоув казался почти равнодушным.

– Дважды он явился на Луну, чтобы влезть в наши внутренние дела. Сначала заставил нас установить капсулы хранения, потом критиковал за то, как мы их используем. Неважно. Можете ли вы сказать, каким образом полиция смогла бы меня выследить? Без вашей помощи, разумеется.

– Охранник у двери?

– Он меня не видел. И не увидит, как я уйду.

Я ничего не смог придумать.

– Мэр, вы видите, где находится мой палец? – осведомилась Наоми.

Палец лежал на кнопке «Ввод» телефонной клавиатуры. Успев разглядеть только это, я шагнул между Наоми и оружием. Хоув не успел среагировать.

– Вам придется стрелять сквозь меня, – сказал я. – Вы не успеете.

– Одно нажатие кнопки, и эти четыре лица появятся на всех телефонах города, – сказала Наоми.

– Мы можем договориться, – проговорил я поспешно и, как надеялся, успокаивающе. В глазах Хоува мелькало отчаяние. – Вы пытались убить Криса Пенцлера по политическим мотивам? Отлично, мы все так и заявим. Вы срезали его руку шесть дней спустя? Отлично. Не хотите ли рассказать, как вам это удалось?

Он уже не намеревался стрелять. А может, еще не передумал.

– Когда это произошло? – спросил он.

– Крис мог погибнуть в любой момент на протяжении пяти часов. У вас, вероятно, не будет алиби. Вы разыгрывали полицейского. Компьютер выдал бы вам полицейский облегающий скафандр и забыл бы это отметить.

– Да. Несомненно.

– И Крис оставил предсмертное сообщение, указывающее на вас.

Я обратил внимание, что регулятор мощности лазера начал отходить назад, но Хоув пальцем толкнул его опять на максимум.

– Надо же. В самом деле? Это очень интересно.

– Оно указывает на вас, – продолжал я, – хотя и косвенно. Крис находился всего в метре, когда лазер снес ему руку. Он должен был увидеть лицо убийцы и символ на его груди. Почему бы ему просто не написать ДЕРЕВО или МЭР? Кто-нибудь был бы обязан поинтересоваться. Но, разумеется, если вы сразу объявите о себе, дело сочтут закрытым.

Хоув, казалось, терялся в раздумьях.

– Джил, вы понимаете, что эта история может сделать с моим городом?

– Ситуация уже достаточно плохая. Если дела так пойдут и дальше, она станет намного хуже.

– Да. Боже, да. – Он напрягся и, глядя на нас с высоты, сказал: – Вот мои условия. Мне нужен час на побег. После этого вы можете рассказать полиции все, что мы тут обсудили. Согласны? Слово чести?

– Да, – сказал я.

– Да, – произнес Бун.

Наоми колебалась несколько секунд, вытянувших из меня все нервы. Ее рука, протянутая над клавишей «Ввод», начала дрожать.

– Да, – сказала Наоми.

– То, что находится на экране, уйдет обратно в хранилище.

– Да, – повторила Наоми.

– Открой дверь, – сказал мэр.

Он вышел в холл, засунув лазер под куртку. Наоми приказала двери закрыться. Потом спросила:

– Ну что?

Я оттирал пот салфеткой.

– Мое слово твердое.

Бун, слабо улыбаясь, смотрел на часы.

– И так заявим мы все, – проговорила Наоми. – Мерзавец! Куда он отправится?

– Куда-нибудь, где его не смогут допросить, – сказал я. – Возьмет пуффер и будет ехать, пока не кончится воздух, потом найдет озеро пыли.

– Ты так думаешь?

Она смотрела на голографические портреты. Четыре портрета. Крис Пенцлер, мэр Хоувстрейдт Уотсон, Алан Уотсон и очень высокая, по-неземному прекрасная молодая женщина с длинными светло-каштановыми волосами. И так было понятно, кто это.

– Интересно, как она умерла, – сказала Наоми.

– Ты думаешь, он ее убил? Может быть. Сейчас это вряд ли имеет значение.

– Действительно.

Наоми что-то быстро напечатала. Экран погас.

Мы ждали.

Глава 13
Наказания

Мы обнаружили, что охранник храпит под дверью Наоми. Хоув выпустил в него облако растворимых анестезирующих кристаллов из табельного пистолета АРМ. Он был моим. Я сдал его по прибытии; Хоув, должно быть, убедил компьютер передать пистолет ему.

Хоув… что ж, мы угрюмо выжидали. Он взял пуффер и исчез. Мы искали на проецируемом ландшафте, пока могли; вероятно, он скрывался, пока «Страж-птица-2» не зайдет. Полицейские Джефферсона обыскали старые шахты и известные пещеры. Никого. Он точно не добрался до Фактории Пояса; поясники тоже его разыскивали. Джефферсон послал людей осмотреть контейнеры, направлявшиеся на ускоритель масс Гримальди…

Их ошибка, я думаю, заключалась в том, что они считали, будто Хоув стремится выжить. Проблемой же Хоува было спрятать пуффер и труп: его собственный. Моя личная теория такова: он разнес и то, и другое на кусочки, взорвав горючее и кислород пуффера.

Алан Уотсон явился этим вечером поздно, выглядел он измотанным. Однако, увидев Наоми, ожил. Они серьезно разговаривали какое-то время, потом она удалилась, подхваченная его длинной рукой. До следующего утра я их не видел.

К тому времени я снова переговорил с Гарри Маккэвити.

Алан и Наоми сидели вместе за столом и завтракали с огромным аппетитом. Я подзадержался у стойки до того момента, когда Алан подошел взять еще кофе.

– Мне надо встретиться с тобою наедине, – сказал я.

Кофе едва не пролился. Думаю, я напугал Алана.

– Разве все это еще не кончилось? – спросил он.

– Насчет тебя и твоего отца.

На его лице промелькнуло опасливое выражение.

– Хорошо.

В ожидании я доел завтрак. Вскоре Наоми ушла, и Алан присоединился ко мне.

– Она рассказала мне о вчерашнем, – сказал он. – Он мог убить вас всех. Как бы я хотел, чтобы ничего этого не произошло.

– Я тоже. Алан, ты покинешь Луну.

Его рот раскрылся. Он воззрился в изумлении:

– Что?

– Полно, ты не настолько удивлен. Я дал кое-какие обещания мэру Хоуву, но сделал это под прицелом. В пределах недели покинь Луну. И никогда не возвращайся. Или я нарушу эти обещания.

Он изучал выражение моих глаз. Нет, он не был так уж удивлен.

– Вам придется мне разъяснить.

– Мне это вовсе не нравится, – сказал я. – Поэтому постараюсь быть кратким. Крис Пенцлер был достаточно близко, чтобы хорошо разглядеть убившего его человека. Мы знаем, что это был лунянин. Даже если Пенцлер не знал его имени, он мог бы попытаться описать нагрудную эмблему. Вместо этого он оставил ссылку на попытку убийства его в ванне неделей раньше. Почему он защищал человека, убившего его?

– Почему же?

– Ты его сын. Наоми это в конце концов заметила, да и я должен был. Ты ростом с Хоува Уотсона. Я решил, что это наследственное, но это не так. Ты просто вырос при лунной гравитации. В остальном ты гораздо более похож на Криса Пенцлера, немного – на свою мать, и вовсе не похож на Хоува Уотсона.

Алан смотрел в свой кофе. Он был очень бледен.

– Это ведь просто домыслы?

– Это такие домыслы, которые могут покончить с Хоувстрейдт-Сити. Тебя считают сыном мэра, предполагаемым наследником. Даже если Хоув убил Пенцлера по политическим соображениям, уже достаточно плохо…

– Я знаю. Вы можете быть правы.

– В любом случае я занялся еще кое-какими домыслами. Поэтому вчера ночью стащил Гарри Маккэвити с кровати и заставил проверить шлем от определенного скафандра на следы высохшей крови.

Алан поднял голову. Он так посмотрел на меня, словно я появился из кошмарного сна.

– Что он сделал? – спросил я. – Предложил узаконить тебя?

– Предложил?! – Алан громко и неприятно расхохотался, потом быстро посмотрел вокруг. Лица отвернулись. Алан понизил голос: – Он настаивал! Он собирался объявить меня своим наследником и бастардом!

– Ты убил его, чтобы снять подозрения с Наоми?

– Нет-нет. Я бы вообще его не тронул, будь у меня время подумать. Я ведь смог бы ему все объяснить. Он просто не понимал, что делает со мной. Сказал, что он мой отец. Сказал, что собирается объявить об этом. Он не слушал. А у меня в руках был лазер. Я потерял голову. Все произошло за тысячную долю секунды. Я срезал его руку, а он навел ее на меня, и кровь брызнула мне в лицо. Ослепила. Когда я стер ее со стекла, он уже исчез. Я искал его, чтобы перетянуть его скафандр и отвезти в больницу. Но когда нашел, он был уже мертв.

– Так-так.

Алан был очень бледен. Он вообще не видел меня.

– Его запястье еще пузырилось, – сказал он.

– Ты можешь обвинять Криса, – заметил я, – в том, что он позволил своим инстинктам вести себя по жизни. Ты можешь обвинять Хоува, что он пытался его убить. Это не сработало, но именно это заставило Криса задуматься о своих детях. Конечно, ты обязан обвинять и себя, но, Алан, это не только твоя вина.

– Ну и ладно. Что теперь?

– Если правда выйдет наружу, политические последствия будут чудовищны, а тебя разберут на части. Я этого не хочу. Но я не хочу также, чтобы ты оказался во власти, а тебе никак не получится, оставшись на Луне, не сделаться мэром. Убирайся с Луны, или через неделю я заговорю.

– Полагаю, вы оставили где-нибудь письмо, на случай если с вами что-то произойдет?

– А пошел ты на…

Он смотрел изумленно:

– Но вы даете мне неделю, чтобы убить вас!

Я встал.

– Ты не того сорта человек. И я это учел. Я учел все, – сказал я и ушел.

Разработанные Комитетом в течение последующей недели правила включали обеспечение регулярной проверки лунной правовой практики. Новые законы не обрадовали ни одного из делегатов. Особенно лунян; но как они могли возражать после выступления Наоми? Они пошли на компромисс.

В тот день, когда Алан Уотсон улетел на Цереру, мы подводили итоги Конференции. Я бы предпочел увидеть своими глазами, как он отправится, но это не представляло особой важности. С учетом его положения Алану предоставили полицейский эскорт. Он определенно покинул Луну.

Лора рассказала мне об этом в тот же вечер.

– Наоми Митчисон улетела вместе с ним, – сказала она.

– Хорошо.

– Ты в самом деле так считаешь?

– Да. Я предпочитаю аккуратность в делах.

Несколько дней назад Наоми снова обратилась за гражданством Пояса, и Хильдегард Куифтинг охотно ей в этом помогла. И на Земле, и на Луне присутствие Наоми создавало бы неловкую ситуацию. Ее переезд в Пояс всем позволит вздохнуть спокойнее.

Включая саму Наоми. Старые друзья на Земле запомнят ее такой, какою она была. Ей не понадобится предстать перед судом за нелегальное клонирование. Ее маленькая дочь будет ждать ее.

Наоми даже может полюбить Алана Уотсона. Черт, положа руку на сердце, меня грела эта мысль. Пусть так и будет.

Назад: Кукла из лоскутов

Дальше: Женщина в кратере Дель Рей

Глава 8 Другое преступление

Глава 9 Фактория

Глава 10 Наклонная скала

Глава 11 Пустая комната

Глава 12 Традиционные составляющие

Глава 13 Наказания