data set double
BREAKAGE

Выступление Орка состоялось в полдень по Восточному побережью, в двадцать минут первого объявили тревогу, а без четверти час абсолютно все сотрудники GS уже находились на рабочих местах: профессионалы прекрасно поняли масштаб события и вызов застал их или на службе, или по дороге на нее. Впрочем, на ноги были подняты не только GS, но и Национальная гвардия, которой приказали усилить охрану стратегических и жизненно важных объектов, и многие другие структуры, в том числе – CDC.

Первое совещание у директора Митчелла началось в пятнадцать минут второго: строго секретная видеоконференция руководителей отделений GS. Совещание завершилось через полчаса – выработав общую стратегию, главы отделений отправились доводить ее до начальников департаментов, определяя первоочередные задачи, и примерно в половине третьего Карифа Амин получила приказ явиться в кабинет Митчелла.

Для привычной встречи с глазу на глаз.

Карифа догадывалась, что ее задание будет особым, но действительность превзошла ожидания агента, причем по всем пунктам.

– Мне жаль, что так получилось с Захаром, – произнес Митчелл таким тоном, будто каждая его секунда не была расписана и он располагал неограниченным временем на задушевные разговоры с подчиненными. – Захар был хорошим парнем и отличным агентом.

– Мне тоже жаль, сэр, – кивнула Амин, усаживаясь в предложенное кресло.

– Присмотрела кого-нибудь на замену?

– Думаю попросить о переводе Гуннарсона, он будет рад оказаться в моей группе.

– Гуннарсон – это двухметровый качок? Кажется, швед? – припомнил директор.

– Да, сэр, – подтвердила Карифа. – Он приметный парень, но что-то мне подсказывает, что в ближайшее время мы не будем работать под прикрытием.

– Не будете, – кивнул в ответ Митчелл. – Ты выходишь на новый уровень, моя дорогая.

Обращение показалось не только неожиданным, но и неуместным, агент Амин вопросительно подняла брови, но в последний момент передумала спрашивать и промолчала, ожидая продолжения разговора. И сказав себе, что в их взаимоотношениях с директором наступил новый этап.

– Принято решение сделать тебя лицом расследования, – сообщил Митчелл.

– В смысле? – не поняла Амин. – Вы собираетесь отдать мне лавры?

– Не отдать, а поделиться, – объяснил директор GS, внимательно глядя женщине в глаза: он распорядился оставлять smartverre в приемной, так что спрятаться за темными стеклами никому не удавалось. – Кризис позволит вывести на сцену новых людей и в первую очередь тебя. Сегодня будет объявлено о создании специальной оперативной группы под твоим руководством, которая займется поисками Орка, так что в ближайшее время придется полетать по миру.

– Но…

Однако директор не позволил себя перебить.

– Твоя задача: появляться в знаковых точках, возглавлять локальные операции и общаться с журналистами. Я буду осуществлять общее руководство… – Амин вновь попыталась вставить слово, но Митчелл поднял руку, показывая, что нужно повременить с вопросами, и закончил: – Если согласишься, сможешь говорить мне «ты» и называть по имени.

А кто бы не согласился?

Карифа прекрасно понимала, что такое предложение делают раз в жизни, и готова была рискнуть карьерой ради запредельного выигрыша, размер которого Митчелл как раз назвал:

– Если все получится, ты окажешься в моем кресле.

И это стало приятным сюрпризом, поскольку Карифа полагала, что призом для нее станет должность заместителя.

– А вы станете сенатором?

– Да.

– Поздравляю.

– Этого еще нужно добиться.

– Почему я?

– Потому что ты пойдешь на все, – честно ответил директор. – Мы оба знаем, что ты охотник, Карифа. Чтобы покарать преступника, ты пойдешь на все и ради закона переступишь через закон.

– Это плохо.

– Да, плохо, – кивнул директор. – Но сейчас это нужно, потому что Орк должен быть пойман.

А еще он выбрал ее потому, что в случае неудачи ему потребуется на кого-то свалить провал, а самому уйти в сторону. Поэтому в качестве «лица расследования» Митчел выбрал полевого агента, а не кого-нибудь из своих заместителей, поднаторевших в аппаратных играх и способных преподнести неприятный сюрприз. Амин знала, что безопасна для карьеры директора, однако приняла правила игры:

– Я согласна… Арнольд.

– Ничего другого я от тебя не ожидал, – рассмеялся Митчелл, откидываясь на спинку кресла. – Уверен, у нас все получится.

– Моя прямая задача? – деловым тоном поинтересовалась Карифа. И тут же добавила: – Кроме пиара?

– Расследование, – серьезно ответил директор. – У тебя будут все полномочия, права и максимально возможный допуск. Ты станешь моим первым заместителем, и все отделения GS будут обязаны исполнять твои приказы и оказывать любую помощь…

– Как в кино.

– Даже лучше, потому что по-настоящему.

– Я должна буду найти Орка?

– Разгромить его организацию и предотвратить дальнейшие террористические атаки. Второй пункт – если получится.

– Не получится, – мрачно произнесла Карифа. – Я три раза просмотрела выступление и уверена, что атака на Кейптаун первая, но не последняя. Орк не дурак, у него готово еще несколько актов, и мы не сможем их предотвратить.

– Я профессионал и понимаю, что еще пару ударов мы пропустим, – сразу ответил директор. – Но это – максимум, большего нам не простят.

Амин думала, что им позволят не более одного прокола, и слегка расслабилась.

– Я поняла, сэр. Мы знаем, откуда Орк получил штамм вируса?

– Пока нет.

По тону директора агент поняла, что его «пока нет» означает: «предположение есть, но эту информацию мы придержим», и не стала продолжать расспросы.

– Мы закончили?

– Нет… пока, – Митчелл слегка замялся.

Агент удивленно подняла брови и на этот раз не удержалась от вопроса:

– Что-то еще?

– Во-первых, к твоей группе будет прикомандирован человек.

– Сэр?! – достигнув определенного положения, Амин получила право самостоятельно отбирать сотрудников и коротким «Сэр?!» хотела напомнить об этом директору. Митчелл прекрасно понял восклицание, но изменить он ничего не мог.

– Это не просьба, Карифа, это приказ.

– Ваш?

– Не только.

– Сэр?

– Чуть позже ты все поймешь.

Впрочем, главное Амин уже уловила: политика. Большие люди напуганы явлением Орка и хотят быть уверены, что его обязательно поймают. И, возможно, хотят присмотреться к будущему директору GS. Потому что Митчелла, проворонившего появление такого террориста, обязательно придется менять.

– Что за человек? – поинтересовалась Карифа.

– Профессионал, – поспешил успокоить агента Митчелл. – Проблем с ним не будет.

– Зачем он нужен?

– Назовем его представителем заказчика, – сказал директор, чем полностью подтвердил догадки Амин. – Люди хотят быть уверены, что события развиваются в правильном ключе.

– Сэр?

Агент сделала вид, что удивилась, однако Митчелл не принял игры и серьезно объяснил:

– Как ты знаешь, Карифа, политика – это сложное переплетение интересов различных кланов и групп влияния. Формально GS независима, но мы существуем в рамках общества и не можем игнорировать этот факт.

– У нас есть заказчики?

– У нас есть неофициальный Попечительский совет, – тонко улыбнулся Митчелл. И вопросительно посмотрел на агента: – Это проблема?

– Никакой проблемы, сэр, вы ведь знаете, что я – взрослая девочка.

– Рад это слышать, Карифа, но ты обещала называть меня по имени.

– Извини, Арнольд.

– Прекрасно, и как раз сейчас… – Митчелл посмотрел на часы, затем перевел взгляд на монитор настольного компьютера и улыбнулся: – Сейчас тебе предстоит познакомиться с очень важной персоной, Карифа… Ее вертолет приземлился на крыше четыре минуты назад, и она вот-вот будет здесь. Сразу скажу: она приехала ради встречи с тобой и ты должна это ценить, потому что в дальнейшем ты будешь искать ее времени, а не наоборот.

– Как ее зовут? – деловито осведомилась агент.

– Имя тебе ни о чем не скажет.

– Значит, действительно важная птица.

– Ты даже не представляешь насколько…

Закончить директор не успел: дверь распахнулась, и в кабинет руководителя всесильной GS без доклада вошла невысокая, очень красивая женщина лет тридцати, одетая в строгий деловой костюм, туфли и белоснежную блузку. Обладательница необычайно доброжелательного взгляда и обаятельной улыбки.

– Рада тебя видеть, Митч, – мягко произнесла гостья, оказавшись в шаге от директора.

– Эрна, превосходно выглядишь.

– Обожаю твои комплименты. – Женщина перевела взгляд на Амин. – А вы, я так понимаю, Карифа?

– Так точно, – ляпнула агент.

– Обойдемся без устава, – рассмеялась Эрна. Смех у нее был грудной и очень приятный. – Если ты здесь, значит, предложение принято?

– Да.

– В таком случае можешь называть меня на «ты» и по имени.

– Карифа, позволь тебе представить Эрну Феллер, – вернул себе слово директор. – Эрна, перед тобой Карифа Амин, самый опытный агент Оперативного отдела и моя главная надежда на будущее всего GS.

Хрупкая красавица прищурилась и с улыбкой осведомилась:

– Ты действительно так хороша, как говорит Митч?

– Видимо, не настолько хороша, чтобы отправить меня на задание одну, – не сдержалась Амин.

И машинально задержала дыхание, ожидая реакции, которая… оказалась благосклонной.

– Молодец, – одобрила Эрна. – Упорная и самолюбивая… Карифа, ты мне нравишься, – и повернулась к директору: – Митч, насчет моего человека… только что сообщили, что возникло какое-то глупое недоразумение…

Следующую часть разговора они провели беззвучно, общаясь по сети, после чего директор кивнул, так же беззвучно отдал помощнику распоряжение и доложил:

– Я все уладил.

– Вот и прекрасно. – Эрна вернулась к Амин: – Пытаешься прочесть мой ID?

Карифа покраснела:

– Машинально.

– Ничего страшного, – махнула рукой мисс Феллер. Поверх тончайших перчаток были надеты кольца с бриллиантами. – Ведь ты ничего не увидела, не так ли?

– Служебный протокол GS вас обходит.

– Я – «гений», меня обходят все протоколы сетевой идентификации, – объяснила Эрна.

– Вы находитесь вне системы…

Но Амин напрасно поспешила с ответом. Мягким прикосновением к руке мисс Феллер не позволила агенту закончить, улыбнулась и произнесла:

– Давай сразу договоримся, Карифа: я не вне системы, я – над системой. И ты будешь там же, когда справишься с задачей.

– Я стану «гением»?

– Естественно.

– Это большая честь для меня, Эрна.

Несколько секунд мисс Феллер молчала, глядя Амин в глаза, а затем вновь улыбнулась:

– Нужно будет как-нибудь посидеть и поболтать о том о сем. Чувствую, мы подружимся. Мне нравятся сильные и умные женщины.

Карифа молча кивнула, шестым чувством поняв, что слова сейчас неуместны.

– Митч сказал, ты станешь медийным лицом расследования?

– Да, но я не до конца понимаю: зачем это нужно?

Амин думала, что над ее вопросом посмеются, но собеседники отнеслись к нему серьезно.

– Есть несколько соображений, – произнесла Эрна, располагаясь в кресле и тем дозволяя присесть собеседникам. – Первое: даже если мы арестуем Орка в течение следующих десяти минут, террористическую атаку такого масштаба Митч не переживет, ему придется уйти в отставку, и я хочу, чтобы следующим директором GS стал мой человек. – Мисс Феллер развела руками: – Я ведь имею право на маленький женский каприз?

– Вполне, – согласилась Амин.

– Я знала, что мы подружимся! – рассмеялась Эрна.

– А я говорил, что она умна, – добавил директор.

– Митч, никогда не сомневалась, что могу на тебя положиться, ты сделал идеальный выбор. – Эрна выдержала короткую паузу. – Второе соображение вытекает из первого, но лежит в плоскости психологии: людям нужны образы. Орк громко заявил о себе, и теперь человечество знает, кто бросил ему вызов. Орка проклинают, но об Орке говорят. Орк уже часть истории. И для того, чтобы общество достойно преодолело кризис, мы должны дать людям воина в сияющих доспехах. Несокрушимого героя, который защитит мир и справится с темной силой.

А вот теперь Амин удивилась по-настоящему. Она несколько секунд смотрела на умолкшую Эрну, затем перевела взгляд на директора, словно ища у него поддержки, затем дернула плечом и призналась:

– Это огромная ответственность.

И увидела одобрительный взгляд мисс Феллер:

– Я рада, что ты это понимаешь, Карифа. Мы не можем просто растоптать Орка, мы должны дать людям героя и победителя, фигуру равную ему, но с другим знаком – чтобы избежать ненужных потрясений.

– Ты станешь символом веры, – добавил директор. – С одной стороны, я бы не хотел оказаться на твоем месте. Но с другой – я тебе завидую.

– Ты всегда был романтиком, Митч, – заметила мисс Феллер.

– Поэтому тебе так нравятся мои комплименты.

– Тут ты прав.

Эрна помолчала и вновь обратилась к Амин:

– Еще вопросы?

– Обязательно появятся, – медленно ответила Карифа. – Но чуть позже: сейчас я под впечатлением.

– Волнуешься?

– Стала волноваться, когда вы… когда ты объяснила, кем хочешь меня сделать. До твоего рассказа я планировала обычную операцию.

– По моим данным, которые очень точны, Орк уже убил порядка двухсот тысяч человек, – неожиданно холодно и очень жестко произнесла Эрна. А ее глаза внезапно стали каменными. – Даже без моего рассказа это необычная операция. Ты будешь искать лютого зверя.

– Это я умею, – не менее жестко отозвалась Амин.

– Надеюсь… – А в следующий миг мисс Феллер вновь заулыбалась, обратившись в милую светскую даму. – А теперь, Карифа, позволь представить твоего напарника.

Дверь вновь открылась – и вновь без доклада, – и в комнату вошел русоволосый мужчина с добродушным круглым лицом. Вошел спокойно, даже расслабленно, как будто заявился не в кабинет директора самой мощной спецслужбы мира, а в привычный бар. И заявился из другого бара, а не тюремной камеры.

– Джехути Винчи, – назвала бородатого крепыша Эрна. – Друзья называют его Джа.

– Мисс Феллер, – Джехути вежливо склонил голову сначала в сторону женщины, затем обратился к хозяину кабинета: – Господин директор.

Они явно были знакомы, но вместо ответа Митчелл указал на специального агента:

– Карифа Амин.

– Именно такой я вас себе и представлял, – чарующе улыбнулся Джа и с любопытством осведомился: – Я что-нибудь пропустил?

– Только общую часть, которая тебя не касается, – прощебетала Эрна. – Присаживайся.

Амин с удивлением отметила, что всемогущая мисс Феллер обращается к бородатому гораздо теплее, чем к директору. Как к старому, многократно испытанному другу.

Впрочем, друг четко знал свое место в иерархии.

– Благодарю, – Джа расположился рядом с Карифой, вновь ей улыбнулся и громко произнес: – Вежливость требует сказать, что мы подружимся, агент Амин, так вот: я в этом не сомневаюсь.

– Я тоже, – кивнула Карифа, удивляясь собственной выдержке.

– А теперь вернемся к делам, – перешла на деловой тон мисс Феллер. – Ваша главная цель – Орк, поскольку есть веские основания предполагать, что без него организация развалится.

Карифе захотелось спросить, откуда появилась такая информация, но она промолчала, поскольку почувствовала, что мисс Феллер, как и Митчелл, что-то недоговаривает.

– Перед встречей я получила предварительные выводы WHO, медики считают, что в Кейптауне Орк использовал похищенный в Джорджии штамм…

– Никто не говорил, что из Центра Лугара похитили штамм боевого вируса, – не сдержалась Амин.

– Это строго конфиденциальная информация, – уточнил директор.

– Почему ее засекретили?

– Чтобы предотвратить панику.

– А получили заражение…

– Мы получили бы его в любом случае, – заметил Митчелл. – И не думай, что штамм не искали.

– Я понимаю, что искали, – кивнула Амин. – Орк работал в той лаборатории?

– Нет.

– Как же он добрался до штамма?

– Он умен…

– Митч, позволь мне, – перебила его мисс Феллер. После чего вздохнула, выдержав короткую паузу, и обратилась к агенту: – Карифа, мы предоставим тебе все факты, какими располагаем, но не догадки. Догадки и предположения мы пока оставим при себе, потому что… – Эрна посмотрела на директора, тот, поколебавшись, кивнул. – Потому что если Орк – тот человек, на которого мы думаем, то все гораздо хуже, чем банальное похищение боевых вирусов из провинциальной лаборатории.

– На кого же вы думаете? – решилась спросить Амин.

И услышала очень тихое:

– На создателя вируса. На человека, который придумал, как убить миллиарды людей.

Больше всего на свете Карифе хотелось его придушить. Накинуть сзади удавку, резко затянуть и держать до тех пор, пока Джехути не затихнет, не перестанет елозить ногами по полу и хрипеть в безумной попытке вырваться. Или забить до смерти! Сначала свалить, резким, коротким и очень точным ударом в висок, сразу же добавить ногой, вышибая остатки сознания, и бить, бешено бить до тех пор, пока тело не превратится в кровавое месиво… Или пристрелить. Слишком просто, конечно, и слишком быстро, но главное – подонок сдохнет!

– У тебя глаза горят, как ночью, – неожиданно произнес Винчи, входя в лифт и нажимая кнопку первого этажа. – Завелась, да?

– Ублюдок, – прошипела Амин.

А что она еще могла сказать?

– Не волнуйся: я сохранил наш маленький секрет и уж точно ничего не скажу твоим родителям…

У него еще хватало наглости шутить!

– Скотина!

– …по крайней мере до тех пор, пока ты нас не представишь.

– Ты меня оскорбил.

– Вау! – изумился Джа. – А я думал, это ты отправила меня за решетку после ночи любви. Кстати, у вас неплохие камеры: довольно чистые.

– Приходилось бывать в других? – огрызнулась Карифа, но сделала это напрасно, потому что в ответ Джехути вальяжно произнес:

– Разумеется.

Чем заставил разозленную женщину глупо спросить:

– Ты ведь вроде агент?

– Такой же, как и ты, – под прикрытием, – объяснил Винчи. – И если меня берут, то вытаскивают не сразу. На этот раз, кстати, получилось весьма оперативно, спасибо Орку.

– Ты…

Но бородатый не позволил ей продолжить:

– Ответь на вопрос, агент Амин: ты знала, что Орк выступит сегодня и нас с тобой сведут в небольшой, но обладающий широкими полномочиями отряд?

– Нет, не знала, – машинально ответила Карифа.

– Тогда перестань смотреть на меня глазами голодного бультерьера, – жестко велел Джа. – Встреча в баре была случайной.

– Врешь.

– Не считаешь себя привлекательной?

– Я красива, но не дура. А вот откуда ты знал, что нас сведут в один небольшой, но обладающий широкими полномочиями отряд?

– Да, ты действительно не только красива, – помолчав, признал Джа.

– Тогда говори правду.

Ехать в лифте им оставалось совсем чуть-чуть, и нужно было поторопиться с объяснениями. Или оставить их на потом. И Винчи решился:

– Примерно три месяца назад появились первые упоминания об Орке. Не сразу по всему миру, разумеется, а постепенно, будто человек путешествовал, ненадолго останавливаясь в разных городах и давая о себе знать. – Джа потер шею. – Рассказы более или менее совпадали с тем, что ты услышала от Сечеле. Рассказы людям не понравились, но Орка долго не принимали всерьез, и только вчера было принято решение создать специальный отряд по его разработке. Возглавить отряд должна была ты. Предполагалось, что мы будем действовать под прикрытием и доберемся до Орка нашими методами, но… но решение было принято с опозданием. Орк ударил. Поэтому ты будешь воином в сияющих доспехах, а я – твоим оруженосцем.

Примерно такую историю Карифа и ожидала услышать и потому сочла ее «предположительно честной». Однако одна деталь до сих пор вызывала у нее раздражение:

– Ты узнал, что мы окажемся в одном отряде, и сразу отправился в мой любимый бар?

– Решил познакомиться поближе, – спокойно ответил Винчи.

– И как?

– Я восхищен и очарован, – в его голосе не было ни капли иронии. – Повторим?

«Повторим?» Карифа едва не поперхнулась от гнева.

– У меня есть жгучее желание тебя кастрировать.

– Я произвел сильное впечатление, и ты жаждешь оставить что-нибудь на память?

– Хочу показать, насколько зла.

– Имеешь право, – не стал спорить Джехути. – А вот я не против повторить – ты действительно великолепна.

И почесал бороду жестом, который Амин уже запомнила.

– Даже не думай, – отрезала агент.

– Потому что теперь ты мой босс?

– Ты всегда ведешь себя как идиот?

– Как правило. – Он неожиданно сделал полшага, оказался совсем рядом с женщиной, наклонился к ее уху и прошептал: – Никогда больше, ни в каких разговорах и ни при каких обстоятельствах не вспоминай о Крокодиле. Забудь его. Поняла?

Карифа вздрогнула, помолчала несколько секунд, осознавая услышанное, после чего так же тихо спросила:

– Что с ним?

– Покончил с собой в камере.

– Каким образом?

– Сделал неправильные выводы.

– Откуда ты знаешь?

– Подслушал разговор тюремщиков.

Он врал, конечно, но при этом – рисковал, рассказывая ей все это.

– Ты его завалил?

– Нет. – Винчи помолчал. – Я не ангел, но есть вещи, делать которые брезгую. Не мой уровень.

Для таких вещей есть раскачанные «обезьяны», осужденные на пожизненное без права помилования.

– Ты меня поняла?

– Да.

Лифт остановился, Джа мягко отстранился от ошарашенной Амин, и когда дверцы раскрылись, напарники оказались в двух шагах друг от друга: Карифа смотрела прямо перед собой, а облокотившийся о стенку Винчи чистил ногти.

– Жизнь – это движение, и любое общество живо лишь до тех пор, пока движется вперед. Но что будет, когда «вперед» закончится? Не «если», а «когда», потому что Земля хоть и велика, но не бесконечна. Женщины исправно рожают детей, и каждый день в армию торговых центров вливаются легионы свеженьких, только что вылупившихся потребителей. Они едят и пьют, одеваются и развлекаются, покупают машины, лечатся, путешествуют и обставляют свои отсеки в MRB так, как велят типовые дизайнерские проекты. Легионы потребителей приносят корпорациям колоссальные деньги, экономика давно живет в эпохе грандиозных цифр, и никого не удивляют ни триллионные обороты, ни триллионная прибыль… И смысл прибыли умер. Невозможные доходы подарили невозможную, несокрушимую власть. Разрыв состоялся, орки мои. Впервые в истории человечества пропасть между властью и людьми стала непреодолимой. Лифт иерархической пирамиды сломался и перестал выполнять главную функцию: перемещать людей вверх-вниз. Вам, орки мои, никогда не взобраться выше цокольного этажа, а жители пентхауса потеряли возможность сорваться вниз – у них попросту не получится. Они достигли всего. Они мечтали об этом поколениями, они трудились ради этого поколениями, а получив – остановились, потому что следующий триллион прибыли ничего для них не изменит, а лишь добавит на счет следующий триллион прибыли. И он растворится в бесконечно длинных цифрах… Но система продолжает генерировать прибыль, потому что ничего другого не умеет – это ее единственная идея: триллион за триллионом! Достигнуты богатство и власть, а прибыль продолжает генерироваться. Краеугольный камень капитализма становится могильным. Идея пожирает сама себя. Вперед закончилось. Что дальше?

Орк поднял голову, посмотрел в камеру и негромко спросил:

– Кто-нибудь из вас понимает, о чем я говорю?

Ответом стала тишина.

Он сидел в той же студии, на фоне черной стены с небрежной белой надписью, но в другой одежде: в темно-зеленой, наглухо застегнутой куртке армейского образца, брюках-карго и высоких ботинках. И вертел в правой руке крупную золотую монету: пускал ее между пальцами, подбрасывал, ловил и снова пускал между пальцами.

– Меня зовут Бенджамин «Орк» Орсон, и я такой же, как вы, орки мои. Я обычный парень из сомкнутого легиона потребителей, из миллиардов орков, которые приносят корпорациям триллионы ненужной прибыли. Да, вы не ослышались: триллионы ненужной прибыли. Ее генерирует отлаженная машина впавшего в экстаз капитализма. Пророки потребления кричат: «Купи!», адепты потребления швыряют на алтарь кредитные карточки, смазывая жадные шестеренки бессмысленной экономики. Происходит божественный процесс формирования прибыли, которой становится все больше. А ресурсов – все меньше. Прибыль сыграла свою роль, орки мои: сформировала тех, для кого смысл прибыли утрачен. Их богатство настолько велико, что требует новой идеи. Их богатство достигло таких размеров, что сумело превзойти их жадность. Это казалось невозможным, но это случилось. А поскольку пресытившиеся люди и есть власть, идея капитализма себя изжила и вы, орки мои, умираете на пороге великих перемен. Почему умираете? Все просто: если не нужна прибыль – не нужны вы, несущие на алтарь свои кредитные карточки. Это не геноцид, орки мои, это математика. Холодный расчет, системный подход и взвешенный анализ. Если прибыль не нужна, то не следует тратить на ее получение драгоценные ресурсы.

Орк резко поднялся, несколько секунд смотрел в камеру и резко закончил:

– Вы стали лишними! – и повернулся лицом к черной стене. – Добро пожаловать в мой мир.

А повернувшись – растворился в фоне, оставив в кадре крупную надпись:

– Он дал нам оружие против себя, – произнес Б.Б. Феллер, когда они с Эрной шли от приземлившегося на крышу небоскреба вертолета к кабине лифта. Всю дорогу отец хранил молчание, видимо, продолжая обдумывать предстоящую встречу, и лишь в шаге от лифта решил его нарушить. – Орк назвал людей лишними.

– И тут же назвал таким же себя, – напомнила Эрна.

– На это никто не обратил внимания, – отмахнулся Б.Б. – Люди услышали другое: Орк начал их убивать, потому что считает лишними. За это его станут ненавидеть.

– Может быть… – поразмыслив, протянула женщина.

– Станут, – уверенно ответил Феллер. – Прикажи медиаменеджерам раскручивать эту концепцию: Орк считает людей лишними.

– Хорошо.

– Поэтому Орк убивает.

– Я поняла.

– Это важно, – повторил Б.Б. – Люди должны четко понимать, что Орк – убийца, и тогда они станут слушать его выступления лишь для того, чтобы подогреть свою ненависть. Потому что если они начнут вникать в его речи, рано или поздно поймут, что он говорит.

– У них мало времени.

– Успеют, – угрюмо бросил Феллер. – Он старается.

И вновь замолчал.

Внезапное выступление Орка, вкупе со стремительно развивающейся эпидемией в Южной Африке, вывели мир из повседневности бессмысленного потока новостей. Обычный информационный мусор – кто на ком женился, кто кого нокаутировал, что будут носить следующей зимой и когда прилетит Нибиру – разбился вдребезги, и теперь всех интересовал Орк: кто он, зачем заявил о себе и когда его поймают. Но больше всего эти вопросы интересовали людей, облеченных властью. Правительства и парламентарии всех стран проводили бесчисленные конференции, на которых принимались или продумывались меры по обеспечению безопасности, но одно из главных совещаний состоялось в неброском сером здании, которое называлось «Бендер», и его состав оказался ограничен: директор Митчелл, руководитель великой GS, доктор Гарибальди, представляющий WHO, и Кастор Лукас Фредерик Розен III, президент корпорации «Clisanto». Несмотря на крайнюю занятость, они собрались задолго до появления Б.Б., но ничего не обсуждали, молча сидели в креслах, с которых подскочили, когда Феллер вошел в кабинет. Подскочили, но не проронили ни звука, лишь молча наблюдали за тем, как Б.Б. по-хозяйски медленно прошел вдоль стола, остановился у кресла во главе, повернулся к окну, помолчал, а затем резко обратился к Митчеллу:

– Что это за выступление?

– Мы не знаем, – развел руками директор.

– Почему не знаете?! – громыхнул Феллер.

Митчелл вжал голову в плечи. Эрна старательно удерживала на лице равнодушное выражение. Остальные, судя по мимике, изрядно нервничали.

– Откуда взялся Орк?

– Для меня его появление стало полной неожиданностью.

– Кто-то решил стать лицом ситуации, – обронила Эрна. – Легенда породила легенду.

– Другого объяснения нет, – добавил Розен III.

– Мы считаем его сумасшедшим, – сообщил Митчелл. – Это главная версия.

Гарибальди продолжил молчать, всем своим видом показывая, что WHO не имеет даже косвенного отношения к возникшим проблемам и он не собирается обсуждать чужие неприятности.

– Возможно, он действительно идиот, причем во всех смыслах слова, – согласился с Митчеллом Феллер. – Но он очень информированный идиот, вы не находите?

– Я его найду, – пообещал директор GS.

– Вы не ответили на мой вопрос!

– Так даже лучше, – неожиданно добавила Эрна, спасая Арнольда от гнева отца.

– Чем? – прищурился Б.Б.

– У людей появился реальный враг, – пожала плечами женщина. – Олицетворение зла. Размытый образ – это туман, его невозможно порезать на куски, а реального человека – без труда.

Митчелл кивнул, показывая, что полностью согласен с дочерью Б.Б., но тут же вновь съежился, услышав от Феллера:

– Сумасшедший он или нет, нужно его взять. Вы слышите? Нужно взять… но тихо. Представим его публике, когда будет нужно.

– Я так и планировал.

– Вот и хорошо. – Феллер перевел взгляд на Гарибальди. – Что с вирусом?

– Работаем, – коротко ответил доктор.

– Проблемы?

– Пока нет.

– Хорошо. – Феллер покосился на Розена. Заметив это, президент «Clisanto» едва заметно кивнул, словно принимая невысказанную похвалу. Б.Б. поморщился и повторил: – Хорошо.

– Вам пора выступать, господа, – улыбнулась Эрна. – Пресс-конференция через пять минут.

Митчелл, Гарибальди и Розен покинули кабинет, и отец с дочерью остались наедине. Эрна вывела на большой монитор картинку из конференц-зала, в котором готовились к встрече журналисты, но звук убрала и посмотрела на Б.Б.

– Почему ты так разозлился?

– У меня плохое предчувствие, – мрачно ответил Феллер. И замолчал, явно ожидая, что дочь поинтересуется, в чем дело, но ошибся.

– Криком ты от предчувствия не избавишься, – заметила молодая женщина.

– Это верно, – не стал спорить Б.Б.

– Нужно быть терпимее.

– Согласен.

– Ты сам учил меня оставаться спокойной в любых ситуациях.

– Учил, но…

– Никаких «но», отец, – твердо произнесла Эрна. – Ты проигрываешь не когда враг наносит смертельный удар, а когда теряешь самообладание.

– Это мои слова, – недовольно сказал Феллер.

– Я рада, что ты их помнишь, – парировала женщина. И наконец-то задала вопрос, который ждал отец: – Что за предчувствие? И почему оно так сильно тебя расстроило?

Б.Б. медленно опустился в кресло, провел пальцем по подлокотнику и ответил:

– Мне казалось, я знаю его досконально, но твои слова заставили меня задуматься.

– Слова о том, что я боюсь? – уточнила женщина.

– Да.

– К сожалению, я не могу взять их обратно, – после паузы произнесла Эрна. – Он действительно изменился.

– А не должен был, – сухо заметил Феллер.

– Почему?

– Потому что раньше он делал все, что ты от него требовала.

– Все, чего я желала, – уточнила женщина.

– Есть разница?

– Раньше он исполнял мои прихоти, а теперь должен подчиниться приказу, – ответила Эрна, и Феллер услышал в ее голосе злость – совершенно неожиданную для их отношений.

И пожалел, что затронул болезненную тему. Но остановиться не смог.

– Твой страх говорит, что он стал непредсказуемым.

– Он стал таким, чтобы выполнить приказ.

– Или он изменился раньше? Когда свел с ума психиатра?

– Может, и раньше, – резанула Эрна. – Но думать об этом нужно было до того, как ты приказал его убить.

– О чем думать?

– О том, что он изменится.

И прежде чем Феллер ответил, на полную мощность включила звук настенного монитора, на котором как раз появились их недавние собеседники: Митчелл и Гарибальди.

Они одновременно вышли из-за кулис, постояли, позволяя журналистам сделать фото, затем заняли свои места у микрофонов, и Митчелл на правах хозяина взял слово первым.

– Буду краток, поскольку расследование только началось: мы пропустили тяжелейший террористический удар. Нет никаких сомнений в том, что разразившаяся в Кейптауне эпидемия стала результатом жестокого преступного заговора. Я приношу соболезнования родным и близким пострадавших и даю слово, что GS приложит все силы для скорейшей поимки террористов. Мы создали специальный отряд, который будет преследовать Орка днем и ночью. Руководить отрядом поручено специальному агенту Карифе Амин, которая становится моим первым заместителем.

Воспользовавшись короткой паузой, журналисты попытались перебить выступление Митчелла вопросами, но он поднял руку, а затем указал на Гарибальди.

– WHO осуществляет координацию борьбы с распространением вируса, – заученно произнес тот, без труда перекрывая возгласы репортеров. – Мы отправили в Африку лучших специалистов и уже развернули восемь лабораторных центров, четыре из которых находятся непосредственно в ЮАР. Данные, которые мы получаем, позволяют определять границу карантинной зоны…

– Вы блокировали Кейптаун? – громко спросил парень из REUTERS.

– Этого требует стандартный протокол на случай эпидемий, – спокойно ответил Гарибальди.

– Что будет с людьми, которые остались внутри?

– Мы работаем над созданием вакцины…

– То есть Орк применил неизвестный вам вирус? – выкрикнула девушка из ABC.

– Известный, но измененный. Требуется время, чтобы понять, с чем мы имеем дело, и разработать вакцину.

– Откуда Орк взял вирус?

– Мы проводим расследование и, поверьте, не будем скрывать результаты, – вернул себе слово Митчелл.

– Он мог взять штамм из Центра Лугара в Джорджии?

– Мы проводим расследование…

– Что известно об Орке?

– Пока очень мало, – поморщившись, рассказал директор GS. – Мы даже не знаем, существует ли он в действительности или за псевдонимом прячется террористическая группа.

– Но о нем давно ходили слухи.

– Мы их изучали, но до сих пор слухи оказывались слухами. Общеизвестные выступления стали первым появлением так называемого Орка на публике. – Митчеллу надоело оправдываться, и он решил сменить направление конференции. – А теперь позвольте вам представить специального агента Амин, которая возглавит Особый оперативный отряд по поиску Орка.

Карифа вышла из-за кулис, но прежде чем журналисты среагировали на ее появление, репортер REUTERS повторил вопрос, который несколько минут назад прошел почти незамеченным:

– Что станет с людьми, которые находятся внутри карантина?

И в зале наступила тишина.

Митчелл посмотрел на Гарибальди, полагая, что о медицинских делах должен говорить представитель WHO, Гарибальди поджал губы, не желая портить карьеру столь щекотливой темой, и положение спасла Карифа. Поняв, что чиновники растерялись, она уверенно подошла к микрофону и, глядя журналисту REUTERS в глаза, жестко произнесла:

– Нравится вам это или нет, но в первую очередь мы должны думать о тех, кому повезло оказаться за пределами карантина.

Из-за эпидемии сообщение с Кейптауном прекратилось: поезда остановлены, на всех дорогах – блокпосты, между дорогами – мобильные патрули; побережье контролирует Объединенная эскадра, в порту и аэропорту – базы Международного контингента.

Поскольку вакцины не было, WHO настояла на двухнедельном карантине и полной блокаде города, эвакуация не проводилась и даже не готовилась. В Кейптаун отправляли продовольствие, медикаменты и военные грузы, но ничего не забирали, поэтому Карифе и ее небольшому отряду пришлось воспользоваться зафрахтованным Международным контингентом грузовым самолетом DHL, а не пассажирским лайнером. Не очень комфортно, зато без ненужных попутчиков: Амин специально выбрала борт без пехоты, заполненный только ящиками и контейнерами, среди которых и расположились агенты.

Лучше всех устроился Гуннарсон: он еще на земле отправился знакомиться с пилотами, рассказал им пару анекдотов, поделился свежими сплетнями, стал «своим парнем» и в результате оказался обладателем удобнейшего гамака, в котором и заснул через двадцать минут после взлета. Рейган отыскала грязный спальный мешок, расстелила его на подходящем ящике и тоже отключилась, попросив разбудить «к завтраку». Филип Паркер мучился дольше всех. Он очень хотел спать, но никак не мог устроиться на жестких ящиках, ни сидя, ни лежа, бродил по отсеку недовольным привидением, но примерно через час после взлета все же ухитрился расположиться на относительно мягких рюкзаках. Что же касается Карифы и Джа, то они ушли в хвост: им требовалось и поговорить о делах, и выяснить отношения.

После совещания Амин отправилась на пресс-конференцию, но там почти все время молчала и кроме фразы, которая молниеносно сделала ее знаменитой, произнесла лишь то, что требовалось в данных обстоятельствах: уклончиво ответила на несколько пустых вопросов и уверенно пообещала арестовать Орка в ближайшее время. Затем собрала отряд, официально представила им Гуннарсона и Винчи, ознакомила ребят с ближайшими задачами – предстояла командировка в Кейптаун – и приказала готовиться. Затем отправились в аэропорт – зафрахтованные транспортники вылетали из JFK, а не с военной базы. И лишь теперь, когда впереди ее ожидало длинное и скучное путешествие в Южную Африку, у Амин появилась возможность по-настоящему поговорить с Винчи.

– Мы, разумеется, будем вместе работать, мне четко дали понять, что избавиться от тебя невозможно, но я считаю, что ты поступил как свинья.

– Разве мы не уладили это маленькое недоразумение? – искренне удивился Джа.

И его добродушное нахальство в очередной раз поставило Амин в тупик.

– Каким образом?

– Ты призналась, что у нас получилась отличная ночь, я перестал дуться, что ты отправила меня в камеру, и мы решили…

– Мы ничего не решали!

– Разве?

– Начнем с очевидного, – жестко произнесла агент. – Между нами все кончено.

– Почему?

И на Карифу вновь накатило желание как следует врезать бородачу то ли с голубыми, то ли с серо-стальными глазами. Врезать от души, вложив в удар и обиду за его подлую выходку, и злость на Митчелла, навязавшего ей надзирателя, и вообще – одним ударом сбросить все плохое, что накопилось за последние дни. Но при этом Карифу влекло к нахалу, она никак не могла забыть бурную ночь, наполненную и страстью, и нежностью, и оттого злилась еще сильнее. Джехути произвел на нее впечатление.

– В настоящий момент я твой командир, – негромко произнесла Карифа, глядя за плечо Винчи. – И хочу, чтобы ты вел себя с уважением.

– Не волнуйтесь, мэм, в официальной обстановке я всегда буду выражать вам искреннее почтение, – пообещал Винчи.

– У меня хороший, дружный отряд…

– А сейчас некоторые его члены стали чуточку ближе друг другу.

Она постаралась абстрагироваться от язвительных замечаний.

– Но наши отношения не должны мешать выполнению боевой задачи.

– Я рад, что ты наконец-то заговорила об отношениях.

– Их у нас нет, – опомнилась Амин.

– Они развиваются, – поправил ее Джа.

Как и все агенты отряда, бородач переоделся в полевую военную форму без знаков различия, но став похожим на сотрудников GS, не стал им ближе.

– Ты меня раздражаешь, – процедила женщина.

– Знаю.

– И специально усиливаешь мое раздражение.

– У нас мало времени, Карифа, тебе нужно как можно быстрее пройти пик неприятия и начать относиться ко мне так, как ты должна относиться ко мне, – неожиданно серьезно произнес бородатый.

– Как я должна относиться к тебе? – растерялась агент.

– С доверием и уважением, как к полноправному члену команды.

Амин развела руками, промолчала, но признала, что Винчи прав: его назначение никто не отменит, а значит, в следующем боевом столкновении он будет рядом, и нужно ему верить. Или нужно заставить себя ему верить. Потому что этот человек, возможно, спасет ей жизнь.

Или не спасет.

– Ты много обо мне знаешь?

– Достаточно, – не стал скрывать Джа. Причем ответил, не изменив выбранному серьезному тону.

– Почему я о тебе ничего не слышала?

– Я под прикрытием.

– Давно?

– Всегда.

– И сейчас?

– Разумеется.

Ответ означал, что Амин не знает и не узнает о новом напарнике всей правды. Его прошлое и его истинная личность оставались засекречены, и не факт, что они известны даже директору Митчеллу. И по всему выходит, что легендарный отряд «Sputnik» все-таки существует.

«Это представитель заказчика», – вспомнила Карифа слова руководителя GS.

А заказчиком оказалась молодая женщина, вице-президент инвестиционного фонда с заурядным, никому ни о чем не говорящим названием, – никакой другой информации Амин об Эрне Феллер не нашла, хотя прочесала сеть с помощью поискового протокола GS. Вице-президент инвестиционного фонда «Orchid». Решающая, кто станет следующим директором самой могущественной спецслужбы мира.

«Я буду называть ее по имени, на «ты», а в конце карьеры окажусь сенатором…»

Карифа посмотрела на «представителя заказчика», посмотрела и улыбнулась – впервые после встречи в кабинете Митчелла.

– Ты итальянец?

– А что, похож? – бородач уловил перемену в настроении молодой женщины и вернулся к расслабленному, вальяжному тону.

– У тебя странное имя.

– Нормальное.

– Что в нем нормального?

– Имя вообще супер, а фамилия, как у Леонардо.

– И что?

– Я ею горжусь.

– Сам придумал сочетание?

– Наполовину.

– Какая половина настоящая?

– Потом скажу.

– Но все-таки сам? – уточнила Карифа, желая услышать подтверждение, что напарник скрывает настоящую личность.

– Наполовину, – помолчав, повторил Джа. А после коротенькой паузы вдруг добавил: – Мир перестал давать своим детям нормальные имена.

– Не устроило, как тебя назвали папа с мамой?

И неожиданно для самой себя угодила в яблочко: губы Винчи на мгновение изогнулись в грустной улыбке. Как будто он вспомнил о чем-то очень важном, очень теплом, но давным-давно потерянном.

– Того имени я лишился навсегда, – ответил бородатый.

– Жалеешь?

– Уже нет, – качнул головой Джа. – Ведь я стал частью мира.

– Какой частью? – машинально спросила Амин и услышала ответ, который ее не удивил:

– Незаметной.

DNA во всемирной базе отсутствует, хотя сейчас эту информацию снимают и привязывают к досье по любому поводу: задержали за распитие спиртного в неположенном месте – доставили в полицию – сняли DNA; оформляешь ипотеку на двадцать лет – без привязки к DNA она окажется на десять процентов дороже; собираешься застраховать жизнь – без получения генетического кода с тобой даже разговаривать не станут. GenID постепенно становился обязательным, но его отсутствие не мешало Джа путешествовать по миру.

А значит, он «гений».

До сих пор Карифе доводилось встречаться лишь с одним таким человеком, обладающим столь высоким статусом, – с директором Митчеллом, и вот познакомилась еще с двумя: Эрной и Джехути.

«Гениями» на сленге GS называли тех, чей генетический код система не позволяла идентифицировать: высших политиков, государственных деятелей, корпоративный топ-менеджмент, членов их семей и самых доверенных помощников. Элиту и ближний круг. К какой группе отнести Митчелла, Карифа не знала, но это ее не особенно волновало. Эрна Феллер однозначно элита, исходящая от нее властность чувствовалась за милю, несмотря на проявленное дружелюбие. А Джехути… Агент? Телохранитель? Семейный палач? Личный убийца? Кто-то из них или все сразу.

– Ты – «гений»?

– Ты тоже станешь, – ушел от прямого ответа Винчи.

– А все мои данные…

– Их уберут из сети.

– Такое возможно?

Бородатый пожал плечами и указал на кобуру на поясе женщины:

– Пистолет принадлежит тебе?

– Да.

– Что ты с ним можешь сделать?

– Все, что угодно.

– Выбросить можешь?

– Да.

– Стереть серийный номер?

– К чему ты клонишь?

– Им принадлежит сеть, – беззаботно улыбнулся Винчи и тут же уточнил: – Я ответил на твой вопрос?

С принадлежащей тебе вещью можно сделать все, что угодно. Сеть – та же вещь, и ее хозяева могут делать в ней все, что захотят. Без ограничений. Хозяева могут сделать так, что твои данные из нее исчезнут навсегда и ты станешь никем. Или – «гением». Или упадешь на дно, или поднимешься на неимоверную высоту.

Джехути ответил откровенно, но при этом – без боязни, какую продемонстрировал Сечеле. То ли имел право вести себя свободно, то ли получил приказ помочь будущему «гению» освоиться на новом уровне.

– Я обратила внимание, что ты не часто носишь smartverre, – произнесла Амин и вновь не промахнулась.

– Кто составил для тебя список вопросов? – рассмеялся Джа. – Они удивительно точны.

– Надеюсь, ответы будут такими же, – не приняла шутки агент. – Почему ты редко надеваешь smartverre?

– Чтобы ничто не мешало окружающим любоваться моими прекрасными глазами.

– А если серьезно?

– Если серьезно, то какого они цвета?

– Голубые, – тут же ответила Карифа. Но неуверенно.

– Другие варианты есть?

– Странного цвета, – помолчав, ответила Амин. – Я бы затруднилась ответить точно.

– Все затрудняются, – хмыкнул Джа. И объяснил: – Цвет плохо различим, потому что на глаза напылены наноэкраны, которые исполняют роль стекол smartverre.

– А где электроника?

– Здесь, – бородатый постучал себя по лбу. – Вживлена под кость и прикрыта титановой пластинкой.

– Круто, – оценила Амин. – Где раздобыл?

– У военных, – не стал врать Винчи. – Это экспериментальная технология, а я согласился стать подопытной крысой.

– Почему согласился?

– Никогда не любил очки.

– Да, иногда они мешают, – согласилась Карифа. – А в остальном?

– В остальном у меня все как у всех: в ухо вживлен динамик, в челюсть – микрофон, в подушечку указательного пальца – «мышка». А smartverre я таскаю для маскировки и если нужно скрыть лицо.

– Как обновляешь OS? – пошутила Амин.

– Пока по сети, но слышал, что разрабатывается универсальный разъем для чипа, скорее всего его станут вживлять в затылок.

– Неполадки были?

– Ни одной.

– Нужно будет попробовать.

– Лет через пять наноэкраны станут общедоступными.

– Я могу рассказать о них ребятам?

– Не люблю завистливые взгляды.

Джа был изрядным наглецом, но Карифа начала привыкать к его манере поведения и перестала злиться. Поняла, что дурацкими шуточками он пытается если не создать, то хотя бы сымитировать нормальные отношения, и решила сделать шаг навстречу. В конце концов, им действительно придется идти в бой.

– Ты вроде ничего не имеешь против шотландского виски? – поинтересовался Винчи, доставая плоскую фляжку.

– Ничего, – подтвердила Карифа. Сделала глоток, отметив, что виски действительно отличный, и спросила: – Какой у тебя опыт?

– Меня учили разным штукам, – расплывчато отозвался Винчи.

– Служил в полиции?

– Нет, но я очень внимательный и наверняка пригожусь при проведении расследования.

– Армия? – не отставала Амин.

– Было дело.

Они сделали еще по глотку.

– Участвовал?

– Я рассказывал.

«Ах, да, подавление “Фронта Уго Чавеса”…»

– Что-нибудь еще?

– Нет, – качнул головой Джа. – Умные люди вовремя заметили мои несомненные таланты и не позволили превратиться в застегнутого на все пуговицы устава генерала.

– Иногда ты странно выражаешься.

– Иногда я сам себя не понимаю, но мое косноязычие не распространяется на службу.

– Проверим, – протянула Амин и неожиданно бросила: – Зачем ты мне нужен?

Резкая смена интонации частенько заставляла собеседников отвечать машинально, а значит – искренне, но с Джехути прием не сработал. Точнее, сработал, но наполовину: он ответил честно, но не сразу, а сделав очередной глоток из фляжки.

– Я как шипы на колесах: понадоблюсь раз в жизни, но ради этого раза имеет смысл меня терпеть.

– У меня достаточно шипов, – огрызнулась Карифа.

– Лишние не помешают, – убедительно ответил Винчи. – Когда ты дрогнешь, я сделаю так, что мы не облажаемся, и спасу твою карьеру.

Прозвучало немного обидно.

– То есть я дрогну, а ты – нет? – нахмурилась Амин.

– Именно так.

– Уверен?

– Главное, что во мне уверены заказчики, как их назвал Митчелл, а они не ошибаются.

– В этом ты тоже уверен?

– Но ведь в тебе они не ошиблись, – вальяжно ответил Джехути. – И предложили тебе именно то, о чем ты мечтала: вожделенную должность.

– Об этом тоже знаешь? – Амин почувствовала себя уязвленной. И отметила, что, когда Митчелл использовал слово «заказчик», Джехути еще сидел в подвале GS.

– Вторая моя задача: знать о происходящем все, в том числе факты, которые тебе пока знать не положено, – продолжил Винчи. – Это позволит вести расследование в правильном ключе.

– Тебе настолько доверяют? – не поверила Карифа.

– Мне нельзя не доверять – я обаятельный, – сообщил бородатый и улыбнулся так, что оспаривать его заявление показалось глупым.

Амин помолчала, разглядывая, как она надеялась – бесстрастно, добродушную физиономию Джа, после чего задала следующий вопрос, перейдя к самой важной части беседы:

– Что ты знаешь об Орке? Точнее, что ты имеешь право мне рассказать?

– Орк – «гений», – тут же ответил Винчи.

– Парень из высшего общества?

– Выше не бывает – он уровня Эрны, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Черт!

– Согласен: это обстоятельство вносит дополнительную изюминку в расследование.

И не простую «изюминку», а очень серьезную. Карифе доводилось и арестовывать, и даже убивать важных персон, бизнесменов и политиков, обладающих реальной властью, но вставших на преступный путь. Однако Амин призналась себе, что Эрна резко от них отличалась. Эрна стояла еще выше, и если Орк ей ровня, то расследование становилось опасным во всех смыслах. Скорее всего, Эрна и ее друзья хотят убить Орка, а не покарать его, хотят, чтобы его тайна осталась тайной, и именно для этого прислали Винчи.

«Они хотят скрыть какие-то грязные делишки, – поняла Карифа, вспомнив оговорки и недомолвки Эрны и Митчелла. – Я втянута в их игру, но… Но если игра закончится смертью Орка – то пусть! Я согласна».

И вслух спросила:

– Почему нет фото Орка?

– Он сменил внешность.

– А поскольку он «гений», мы не сможем его отыскать…

– Именно.

Протокол «Гений», защищающий генетическую информацию членов высшего общества, действовал достаточно просто: на помещенные в особую базу данные устанавливался полный запрет, и бесчисленные роботы искажали или уничтожали информацию в момент поступления в сеть, обеспечивая избранным полную тайну личности. Система подтверждала подлинность документов, которыми они пользовались, и выдавала только ту информацию, которая была с ними связана, то есть только ту, которую они считали нужным обнародовать.

– Зачем только придумали этот протокол? – вздохнула Амин.

– DNA содержит слишком много информации, и никто в здравом уме не станет ею делиться, – ровным голосом сказал Винчи.

– Но всех заставляют ею делиться.

– Кто тебе сказал, что все находятся в здравом уме? – рассмеялся в ответ Джехути и вновь глотнул виски.

– Ты не один. – Карифа забрала фляжку, но пить не стала. Замерла, держа ее перед собой, а затем посмотрела на бородатого: – Почему не сняли запрет на DNA Орка?

– Потому что протокол «Гений» разработали именно для того, чтобы его пользователи остались неидентифицированными, – объяснил Винчи. – DNA «гениев» вносится в базу анонимно, никто не знает, кому принадлежит та или иная запись, а значит…

– Ее нельзя изъять, – догадалась агент.

– Совершенно верно, – подтвердил Джа. – «Гением» становятся пожизненно.

– Тебе повезло.

– Если все будет хорошо, ты перестанешь мне завидовать.

– Почему ты решил, что я тебе завидую?

– Показалось.

Карифа наконец сделала глоток, но только для того, чтобы выдержать паузу, поскольку вредный Винчи в очередной раз ухитрился ее задеть. Или прочитать… не важно. Главное, что он снова оказался прав: Карифа завидовала «гениям», но ей было неприятно слышать это от бородатого.

И в отместку она решила поддеть собеседника:

– Ты ведь понимаешь, что мне придется доложить о нашем разговоре?

– Ты ведь понимаешь, что он уже записан? – фыркнул Джа. – И если не доложишь, у тебя будут неприятности.

– А у тебя? – не удержалась от ядовитого вопроса Амин.

– Я отчитываюсь только о результатах проделанной работы.

– Хочешь сказать, что находишься на другом уровне свободы?

– Свобода может быть только одного уровня, – протянул Винчи, закладывая руки за голову и потягиваясь. – Свобода или есть, или нет. Я – свободен.

– Но ты служишь, то есть подчиняешься приказам.

– Это мой выбор. Я служу тем, выше кого в нашей реальности не существует, и за это мне платят свободой. Я считаю заключенный договор достойным.

И опять он ее отбрил. Как будто поставил на место.

Карифа сделала большой глоток, отметив про себя, что содержимое фляжки изрядно уменьшилось, и поинтересовалась:

– Зачем ты мне это рассказал?

– Готовлю к новой жизни.

– Разве нужно готовить к свободе? – удивилась Амин.

– Еще как, – подтвердил Винчи. – Начнем с того, что свобода нужна далеко не всем, многие отказываются.

– Боятся?

– Ты угодила в точку, – кивнул бородатый. – Свобода – это не только возможность говорить все, что придет в голову, и вести себя как хочется, но и ответственность за принятые решения. Это совершенно иная жизнь, в которой твоя воля стоит выше инструкций и правил.

– Для чего?

– Для того, чтобы идти вперед. Топтание на месте – это удел рабов.

Карифа поздравила себя с тем, что совершенно не готова к серьезному разговору. То ли к серьезному, то ли к умному, то ли к провокационному. В любом случае Джа далеко не так прост, каким показался в начале знакомства, и с ним следует держаться осторожно.

– Давай вернемся к делам, – предложила агент, жестом показав, что следует закрыть и убрать фляжку. – Ты сказал, что Орк – парень из высшего общества. Тогда почему он стал террористом? Что с ним случилось?

– Говорят, спятил.

– Похоже, – согласилась Карифа, ожидавшая примерно такого ответа. – А на самом деле?

– Если успеем – узнаем.

– Почему «если»?

– Интересы общества требуют его устранения, – подтвердил ее предположения Винчи. – Никому не понравится, если, догнав Орка, мы начнем с ним откровенничать. Впрочем, ты и сама это понимаешь.

Разумеется, он имел в виду несчастливую судьбу Сечеле, но упоминать это имя не собирался.

– Ты для этого здесь? – тихо спросила Карифа. – Ты должен проконтролировать, что Орк ничего никому не скажет?

– Не думай об этом, – посоветовал Джа. – Просто играй, раз уж тебе доверили первую скрипку.

– Тебе доверили больше.

– Я не честолюбив.

Агент Амин кивнула, без удовольствия дав понять, что усвоила услышанное, и продолжила:

– Вернемся к Орку. Твоя оценка: он сумасшедший?

– Нет, – убежденно ответил Джехути. – И хотя безумия в нем достаточно, Орк действует здраво, логично и хладнокровно. Он твердо верит в то, что делает, и в этом его сила. Орк не просто убивает – у него есть миссия.

– Он фанатик?

– Я бы не использовал столь радикальное и ограниченное определение, – поморщился Винчи. – На публике – пожалуйста, между собой – не надо. Но если не вдаваться в нюансы, то Орка можно назвать и так.

– То есть Эрна и люди ее круга до колик боятся фанатика?

На этот раз Джехути смотрел на Карифу довольно долго, почти минуту, после чего попросил уточнить:

– А чего еще следует бояться?

Неожиданный вопрос сбил Амин с толку.

– Ну…

Но, как оказалось, Винчи не ждал ответа:

– Есть всего два фактора, способных действительно изменить мир: ядерное оружие и идея. Ядерное оружие перезапустит цивилизацию, откатив планету на пару тысяч лет назад. Орк – это идея, а любая идея требует веры, в первую очередь – от своего носителя.

– Какая идея? – не выдержала Амин. – Убить как можно больше людей?

– Этого я не знаю, но Орк не станет размениваться по мелочи.

– Ты с ним встречался, – догадалась Карифа. – Джа, ты его знаешь?

– Мы виделись задолго до того, как все это началось, – после паузы ответил Винчи. – И если тебе интересно: я его глубоко уважаю.

И вновь поставил Амин в тупик: разве можно доверять преследование тому, кто не стесняется признаваться в уважении к преступнику? Разве охотник должен испытывать к добыче хоть что-то, кроме желания убить? А затем Карифа вспомнила откровенную фразу Эрны о том, что они пока не рассказывают ей всей правды, вспомнила оговорку Митчелла насчет того, где Орк раздобыл штамм вируса, ухмылку Джа, с которой он сказал, что знает больше, и сказала себе, что игра намного сложнее, чем кажется на первый взгляд.

Но вслух заметила другое:

– Ты ведешь опасные речи.

– Как и любой думающий человек, – парировал Винчи.

– Все люди думают.

– Тут ты заблуждаешься.

– Неужели?

– Все люди думают о том, что поесть завтра, чем заплатить за квартиру, за обучение, на что жить в старости… – перечислил бородатый.

– Именно!

– Но это не мысли, а последовательность действий, набор базовых потребностей, для обеспечения которых требуются помимо физических еще и интеллектуальные усилия, – развел руками Джехути. – По большому счету, мы говорим об алгоритме муравья.

– Многие читают книги.

– И где результат?

– В смысле? – растерялась Амин.

– Для чего они читают книги? – с напором поинтересовался Винчи. – Думают ли они при чтении? А если думают, то куда деваются их мысли?

– Мы говорили о том, что они думают, – Карифа окончательно потерялась. – В целом.

– Но зачем они думают? Согласись, нет смысла думать только для того, чтобы думать? – Джехути чуть подался вперед. – Они морщат лоб, убеждая себя, что, мучаясь абстрактным мышлением, начинают отличаться от животных, но живут по алгоритму насекомых. Зачем они думают?

Винчи вновь затащил ее в размышления, к которым Амин была абсолютно не готова, и молодая женщина не понимала, зачем ему это.

«Это проверка? Джа получил приказ оценить мои интеллектуальные способности? Джа? Таинственный “гений” с внешностью фермера?»

Карифа с удовольствием закончила бы разговор, но не могла отделаться от мысли, что прекращение дискуссии будет расценено как проигрыш, и потому продолжила:

– Итак, интеллектуальные усилия, связанные с повседневной жизнью, кажутся тебе низкими…

– Не совсем так, – покачал головой Винчи. И, видимо, он был немного разочарован тем, что Амин не дала какой-то важный для него ответ. – Я против того, чтобы интеллектуальные усилия человека ограничивались повседневной жизнью.

– Куда же должны приводить мысли?

– К изменению мира.

– Всегда?

– Постоянно.

– Изменять мир ради изменения мира?

Несколько секунд Джехути внимательно смотрел женщине в глаза, а поняв, что она имеет в виду, с улыбкой спросил:

– Ты действительно считаешь, что общество достигло совершенства?

– Почему нет?

– Потому что всякая система должна постоянно обновляться, таков закон…

– Закон чего? – не удержалась Карифа.

– Закон жизни, – твердо ответил Винчи. На этот раз ему не понадобилось время на размышления. – Жизнь – это движение. Если оно остановилось, начинается стагнация и гниение. А наше общество не менялось так долго, что стало превращаться в религию.

– Всех устраивает сложившееся положение вещей.

– Особенно тех, кто наверху.

Это замечание получилось еще более опасным, чем признание в уважении к Орку.

– Разве ты не им служишь? – притворно удивилась агент.

– Глупо служить тем, кто находится внизу.

– Но при этом ты позволяешь себе так говорить об обществе, которое им принадлежит, – прищурилась Карифа. И тут же сгладила замечание шуткой: – Все твои имена занесены в базу неблагонадежных?

– Все, кроме этого, оно достаточно новое, – не стал скрывать Джехути. – В действительности у моих работодателей существует понимание того, что система достигла потолка.

– Они это понимают? – помолчав, уточнила Амин.

– Они это поняли первыми, – подтвердили Винчи.

– И что?

– Тебе повезло войти в команду, которой предстоит обновить систему.

– Каким образом?

– Этого я не знаю, – покачал головой бородач.

– Или не хочешь говорить.

– Или не хочу.

– Ладно… – Карифа поправила волосы, подумав, что уделила абстрактным размышлениям достаточно времени, чтобы выход из дискуссии не сочли поражением, и предложила: – Давай вернемся к делам.

– Давай, – покладисто согласился Джа.

– Я не верю, что разработчики протокола «Гений» не предусмотрели возможности поиска взбесившихся пользователей, – произнесла Амин, глядя собеседнику в глаза. – Наверняка есть способы вычислить нужного человека.

– Есть, – признал Винчи. – Но алгоритм не работает.

– Почему?

– Судя по всему, Орку помогает очень умный компьютерщик.

Эффект преодоления себя.

Нет, не на тренировке. Не на соревновании. Сжигая не энергию, а душу. Или пытаясь сжечь. Или отчаянно сопротивляясь тому, что они пытаются с ней сделать.

С душой.

С тем, что от нее осталось после жесткой медикаментозной атаки, призванной разрушить и серые клетки, и то, что они производят.

«В вашем возрасте принудительное психогенетическое преобразование приобретает характер эксперимента: выживете или нет?»

«В вашем возрасте принудительное психогенетическое…»

«В вашем возрасте…»

«В вашем…»

Голос становится глухим и тягучим, словно на зубах навязла липкая смесь невнятных слов… или на ушах… или в голове… В серых клетках, которые они хотят перепрограммировать. Звуки расплываются и становятся бессмысленными, тональность прыгает, разрывая восприятие в цветные круги, сталкивающиеся внутри глазных яблок с медлительностью метагалактических крейсеров – и так же бесшумно. Вакуум обволакивает желания, лишая их жизни буйного кислорода.

Никого не хочется окислять.

Ты превращаешься в железо и окисляешься сам.

Под действием агрессивной среды.

«Вы слышите, как она плачет внутри вас?»

Еще нет. Но в DNA приходит указующее письмо, высочайший циркуляр из дворца Счастья, и кислотные цепочки начинают окисляться…

«Я – кислота!»

«Вы слышите плач маленькой девочки?»

«Я медленно окисляюсь».

Окисление кислоты превращается в эффект преодоления себя. Но я не возношусь над собой, а растворяюсь. Я поступаю с собой так, как медикаментозная атака поступила с моей душой: цепочки рвутся, разрывая последнюю связь с реальностью – мое тело. Оно всегда было моим – без документов и подтверждений, на одних только ощущениях. И теперь оно окисляется.

«Вы слышите плач маленькой девочки?»

Я слышу стон внутри, но то не девочка, а хохот кислоты, сжигающей то, что осталось от меня.

«Освободите маленькую Александру!»

Девочку, которой никогда не существовало.

Голос кислоты становится повелительным:

«Освободите Александру!»

Голос давит так, что лопаются синоптические связи. Голос давит так, что череп сплющивается в бумажный лист, на котором вытатуирован алгоритм окисления, принуждающий сделаться другим. Голос давит так, что подчинение становится смыслом. От голоса нельзя укрыться, его нельзя игнорировать, ему нельзя сопротивляться…

Можно!

Можно, твою мать!

Нужно!

Нужно, твою мать!

Можно!

Жуткий коктейль полоумных медикаментов смешался с генетическим вторжением, взбодрился гипнотической атакой и дал эффект, которого никто не ждал.

Скромный доктор обратился в злобного зверя.

– Доктор Аккерман! Доктор Аккерман!

А2 нехотя открыл глаза, без радости разлепляя тяжелые, словно чужие, веки. А пока открывал, вспомнил, что читал у какого-то русского писателя повесть о страшном чудовище, предпочитающем жить с закрытыми глазами. И еще подумал, что русский на удивление верно подметил суть окружающего мира: настолько дрянного, что от него тошнит даже монстров.

– Доктор Аккерман! – Веки поднимались настолько медленно, что обладатель голоса забеспокоился: – Доктор Аккерман?

А2 наконец-то справился со жгучим желанием остаться в забытьи и распахнул глаза. И увидел встревоженного бородатого мужчину с ярко накрашенными губами и ужасными синими тенями вокруг глаз. Сегодня доктор Каплан предпочел выглядеть вызывающе.

– Как вы себя чувствуете?

– Вы были… – А2 сглотнул, и невидимая медсестра заботливо поднесла к его рту стакан с водой. Алекс сделал пару глотков через трубочку, поморщился, показывая, что хватит, и продолжил: – В начале процедуры вы были брюнетом.

– Вам нравится? – Морган с удовольствием провел рукой по светлым кудрям. – Муж говорит, что мне идет быть блондином.

– Чем вы занимались, пока я… пока я торчал? – попытался пошутить А2.

– Вы спали пятьдесят три часа, – не принял шутки Каплан.

– Что?

Грандиозность исчезнувшего времени поразила: пятьдесят три часа! Сколько можно было сделать за эти дни!

– Это нормально для первой процедуры психогенетического преобразования, – успокоил дернувшегося А2 врач.

– Спать так долго?

– Вы заглянули в себя, осознали увиденное и поняли… – Морган склонился ниже и участливо осведомился: – А что вы поняли, доктор Аккерман? Вы слышали плач Александры?

– Чей плач? – не понял А2.

– Я позволил себе назвать нашу маленькую подружку Александрой.

Обведенные тенями глаза смотрели настолько доброжелательно, что Алекс против воли прошептал:

– Уверен, ей понравится.

Хотя думал совсем иное.

– Я рад, доктор Аккерман, вы не представляете, как я рад слышать этот ответ. – Морган смахнул выступившую слезу. – Мы не ошиблись: внутри вас действительно прячется маленькая девочка, и скоро, очень скоро мы ее спасем.

Его счастливое лицо было так близко, что А2 без труда представил, как обхватывает его руками и погружает большие пальцы в глазницы. Не обращая внимания на визг. И визг перепуганной медсестры. А потом рывком поднимается, бьет врача в кадык и брезгливо вытирает о простыню испачканные пальцы. Медсестра пытается открыть дверь, но в панике забывает, что нужно толкать ее, и дергает за ручку на себя, дверь не открывается, медсестра рыдает и привлекает внимание Алекса. Он отбрасывает простыню…

– Что вы сейчас чувствуете, доктор Аккерман? – заботливо поинтересовался Морган.

– Хочу спать. – А2 заставил себя улыбнуться. – Мне кажется, она устала.

– Это чудо! – Доктор Каплан с чувством поцеловал Аккермана в щеку, и они с сестрой покинули палату, не забыв выключить за собой свет.

Но свет пациенту не требовался.

А2 бесшумно поднялся с кровати, прошелся, двигая за собой капельницу, и остановился у окна, из которого открывался вид на городские небоскребы.

– Где я, черт возьми?

Как ни странно, память отказывалась называть город, в котором на него донесли, а внешне окружающие клинику MRB походили друг на друга, как генно-модифицированные шампиньоны: бетонные коробки с малюсенькими окнами VIP-квартир, клетушек, преимущество которых заключалось в настоящем виде из окна. Более дешевые жилища довольствовались имитирующими экранами. Однако сам вид MRB показывал, что клиника находится на окраине, поскольку в центре небоскребы не строили, дабы сохранить исторический облик.

– Дерьмовые муравейники!

– Зато у них есть крыша над головой.

– Что? – А2 даже не вздрогнул – дернулся и резко обернулся, оглядывая палату. – Кто это сказал?

– Голос из вашей головы, – ответил голос в голове.

– Ты слишком туп, чтобы прикидываться Кислотой.

– Какой кислотой?

– Когда я торчал, в моей голове говорила Кислота, – рассказал Аккерман.

– Это был я, – самодовольно сообщил неизвестный.

Но обмануть Алекса не смог.

– Голос Кислоты зарождался внутри черепа, а твой приходит из встроенных динамиков, – хмыкнул А2, прикасаясь рукой к окну и с наслаждением ощущая прохладу стекла.

– Значит, вы не такой сумасшедший, как остальные.

– Я постараюсь исправить это недоразумение.

– Вы или доктор Каплан? – уточнил голос. – Насколько я знаю, его задача как раз и заключается в том, чтобы вернуть вам ясность рассудка.

– У доктора Каплана благородная цель: он хочет сделать меня тихой сумасшедшей девочкой сорока приблизительно лет, лишенной личной жизни и раз в неделю посещающей клуб жестких развлечений, – ответил Аккерман. – К ясности ума это желание имеет опосредованное отношение.

– А ваша задача? – поинтересовался голос.

– Взбеситься окончательно.

– Зачем?

– Я слишком долго был тихим.

Несколько секунд голос обдумывал ответ, после чего признал:

– Ваша цель звучит более интригующе.

– Разумеется.

– Но как вы собираетесь противостоять доктору Каплану? Он превосходный специалист.

– В том, что я задумал, без помощи профессионала не обойтись, – рассказал Алекс. – Но главную часть я сделаю сам.

– С удовольствием посмотрю.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Аккерман и сделал шаг назад.

– Пожалуйста, не отворачивайтесь от окна, – торопливо попросил голос.

– Почему?

– Они могут понять, что вы с кем-то беседуете, а это не в наших интересах.

– Хорошо. – А2 вернулся к созерцанию. – Как тебя зовут?

– Манин.

– Просто Манин?

– Что может быть сложнее?

– Ты – местный сетевой администратор?

– Можно сказать и так.

– Значит, не администратор, – ответил на свой вопрос Аккерман. – А кто?

– Прохожий.

– Пациент, ухитрившийся взломать внутреннюю сеть?

– Я не пациент.

– Один из врачей?

– Нет.

– Просто развлекаешься?

– Да, – признался Манин. – Я взломал сеть и полностью контролирую происходящее в клинике. То есть могу контролировать, но не делаю этого, потому что мне достаточно просто наблюдать… Нас никто не слышит, а через тридцать секунд я сделаю фальшивую картинку для системы видеонаблюдения, и мы сможем говорить абсолютно свободно.

– Здесь всюду камеры? – осведомился Алекс.

– Да.

– И в туалете?

– Да.

– Это незаконно.

– Один из местных сотрудников наслаждается узкоспециальными сексуальными фантазиями.

– И работает здесь?

– В его фантазиях нет ничего запрещенного… кроме того, что он тайно снимает вас на видео… Но кто поверит психам?

– Никто не поверит, – согласился Алекс. – С этим охранником все ясно, а зачем сюда ходишь ты?

– Наблюдать за приговоренными, – честно ответил Манин.

– Это твоя узкоспециальная сексуальная фантазия?

– Кстати, почему вы говорите мне «ты»?

– Не обращай внимания, – отрезал А2. – Это последствия принудительной геннопсиходелической терапии.

– Психогенетической.

– То есть ты все-таки врач?

– Вы невозможны, – пробормотал Манин.

– Врываешься в головы приговоренных к счастью пациентов, выспрашиваешь у них историю болезни, а сам постанываешь от наслаждения, полулежа в геймерском кресле? – холодно осведомился Аккерман.

– Прихожу только к самым интересным случаям.

– Что забавного ты разглядел во мне?

– Я увидел нечто настолько глупое, насколько это абсолютно невозможно, – помолчав, ответил Манин. – Сначала не поверил тому, что увидел, проверил, снова не поверил и пришел.

– Ну здравствуй.

– Вы действительно не боитесь происходящего или делаете вид? Вы понимаете, что ваша личность исчезнет?

– Ты глухой или тупой? – рявкнул Алекс. – Ты вообще слышал, что я тебе говорил? Или ты настолько умный, что решил мне не поверить?

– Я действительно умный… – начал было Манин, но был немедленно перебит:

– Ты закольцевал видео?

– Да.

А2 резко повернулся к настенному монитору:

– Покажи свою рожу.

– Не покажу, – твердо отказался Манин.

– А вдруг ты мое психическое расстройство?

– Хорошо, что не сексуальное.

Замечание вызвало у Аккермана веселое изумление:

– О-па, мы, оказывается, умеем шутить?

– Что вас удивляет? – смутился Манин.

– Манера речи выдавала кретина. Такого же, каким прежде был я… – А2 пошатнулся и схватился за голову: – Дерьмо!

– Что случилось?

– Черт! – Аккерман сделал пару шагов и медленно опустился на кровать. Некоторое время молчал, постанывая от боли, а затем тихо спросил: – Извините, о чем мы говорили?

– Вы назвали меня кретином.

– Извините. – А2 выдержал паузу. – Кто вы? Неужели моя галлюцинация?

– Нет, я реален, – осторожно произнес не понимающий происходящего Манин.

– Значит, я не совсем рехнулся. – Алекс сдавил голову руками.

– Вы знаете, что сходите с ума?

– Для этого меня сюда и привезли, – вздохнул Аккерман. – Скоро я стану овощем… или маленькой девочкой сорока лет от роду.

– Одинокой сумасшедшей посетительницей клуба жестких наслаждений.

– Именно.

– Почему же вы не сопротивляетесь? – удивился Манин.

– Как? – простонал в ответ А2. – Бежать?

– Хотя бы.

– Меня поймают.

– А вы пробовали?

– Нет, но от того, что я попробую, ничего не изменится.

– Все так говорят.

– Меня поймают.

– Все так говорят.

– Вам хорошо рассуждать, сидя в безопасности, – простонал Аккерман, обхватывая себя за плечи. – А меня хотят убить.

– Меня тоже, – неожиданно сообщил Манин.

– Правда? – удивился Алекс.

– Клянусь.

Несколько мгновений А2 молчал, раскачиваясь на кровати, а затем поинтересовался:

– Пожалуйста, напомните, о чем мы говорили в первой части разговора?

– Вы назвали меня кретином.

– Об этом вы упоминали. Что еще?

– Остальное не важно. У вас заболела голова.

– И сейчас болит… Ничего не помню… – Аккерман огляделся. – Кто вы и зачем вы здесь?

– Я наблюдаю за пациентами, приговоренными к изменению личности, – сообщил Манин. – Смотрю, как их привозят, как с ними говорят, как они исчезают, превращаясь в других людей. Меня это слегка успокаивает… и позволяет отвлечься от собственного незавидного положения.

Алекс помолчал еще, после чего прищурился:

– Надеюсь, вы понимаете глубину собственного психического расстройства?

– Стараюсь об этом не думать, – честно ответил Манин.

– Боитесь?

– Я вынужден скрываться, то есть я в принципе не совсем в порядке, – сообщил Манин. – Боюсь, у меня развивается паранойя.

– И при этом вы склоняете к бегству меня, – едко заметил А2.

– Лучше быть живым психом, чем мертвым мертвецом.

– Ужасная тавтология.

– В какой части?

– «Живой псих» – отвратительное сочетание.

– Это не тавтология, – поразмыслив, ответил Манин.

– Не важно, сочетание все равно ужасное.

– Почему?

– Разве психи живут?

– У вас нужно спросить.

– Вряд ли смогу ответить, ведь я совсем недавно осознал себя сумасшедшим, но при этом… – Аккерман печально вздохнул. – Иногда я думаю: вдруг в глубине моей души действительно прячется маленькая девочка, превратившись в которую я обрету подлинное счастье?

Манин поперхнулся.

– Сейчас, к примеру, эта мысль показалась настолько занятной, что на мгновение я даже расхотел убивать Каплана.

– Что?!

Пациент перестал обнимать себя за плечи и резко повернулся к темному монитору.

– Как я тебе представился?

– Черт, – пробормотал Манин. – Вот дерьмо.

– Ты и такие слова знаешь?

– Я знаю много слов, – с достоинством сообщил Манин. – Но мне хватает воспитания использовать их только в подобающих обстоятельствах.

– То есть мое, мать твою, возвращение ты счел подходящим обстоятельством для грязной ругани? – хрипло спросил А2. – Ты что о себе возомнил?

– Я думал, от него вас и лечат.

– Не говори загадками, – поморщился А2. – Как я тебе представился?

– Никак, – вздохнул Манин. – Вы спросили мое имя и продолжили разговор. Но я заглянул в историю болезни и выяснил, что ваше настоящее имя Александр Аккерман. Доктор Александр Аккерман. И поэтому вас называют А2.

– Как шахматную, мать ее, клетку.

– Об этом я не подумал.

– Думать за нас двоих буду я, – уверенно произнес Алекс, поднимаясь с кровати. – Кстати, посмотри, что за дерьмо мне капают, и смени на что-нибудь веселенькое. Только тайно, хочу сделать Моргану сюрприз…

– Почему за нас двоих будете думать вы?! – завопил пришедший в себя Манин.

– Оставим думать тому, у кого получается, – отрезал пациент. – Но в одном ты прав: имя так себе… Нужно что-нибудь менее тупое.

– Что-нибудь возвышенное? – съязвил Манин. – Достойное императора? Наполеон подойдет?

– Нет, не подойдет, – качнул головой А2, задумчиво разглядывая капельницу. – Во-первых, его уже использовали. Во-вторых… – Он помолчал и неспешно закончил: – Мне нужно такое имя, чтобы сразу стало ясно: пощады не будет.

Со времен запуска скоростного «Eurostar», вылетающего, как любили говорить, из Северного вокзала Парижа, чтобы вскоре оказаться в лондонском «Сент-Панкрас», ничего более удобного две столицы так и не связало: и самолеты, и машины проигрывали стремительному поезду, последняя модификация которого позволяла добраться из одного города до другого всего за час. И при этом – безопасно добраться. Ни разу за свою долгую историю «Eurostar» не подвергался террористической атаке – и все благодаря драконовскому контролю пассажиров. Тщательной проверке подвергался багаж: датчики, сканеры и служебные собаки высматривали и вынюхивали весь перечень запрещенных веществ и предметов; тщательной проверке подвергались сами пассажиры, у которых разве что не брали кровь на анализ. Впрочем…

«Если вызванная Орком тревога перерастет в панику, кровь на анализ будут брать обязательно, – неожиданно подумал Ли, останавливаясь у стойки регистрации. – Если успеют…»

– Добрый день, – учтиво поздоровался с китайцем бородатый трансгендер с длинными вьющимися волосами и вычурном smartverre в усыпанной стразами оправе. – Путешествуете в Лондон?

– Собираюсь.

– Ваш багаж?

– Только рюкзак, – Хаожень продемонстрировал легкую ношу.

– Досмотр чуть дальше, – напомнило оно, продолжая ковыряться с документами. – У вас нет genID?

– Это проблема?

– Пока нет, но… – Транс чуть подался вперед и, понизив голос, доверительно сообщил: – Ходят слухи, что контроль ужесточат еще больше.

– А что случилось?

– Во-первых, эта ужасная перестрелка, из-за которой многие пассажиры опоздали в полет.

– Полицейские разборки?

– Именно, – подтвердил служащий. – А во‐вторых, эпидемия.

– Где эпидемия? – испуганно поинтересовался Ли.

– В Кейптауне, – транс округлил глаза. – Вся планета обсуждает!

– Кейптаун… – Хаожень выдержал короткую паузу, словно искал в сети информацию. – Но это же в Южной Африке!

– Там не просто эпидемия, а террористическая атака с применением боевого вируса, – прошептал транс. – Неужели вы не слышали?

– Последние две недели я провел в Альпах и невнимательно следил за новостями, – сообщил Хаожень. – Извините.

– Пытались убежать от реальности?

Несмотря на то что своей очереди на регистрацию ждали другие пассажиры, транс затягивал разговор, явно флиртуя с симпатичным молодым китайцем.

– Разве от реальности можно убежать? – вздохнул Ли.

– Тут вы правы…

Но прежде чем транс задал следующий вопрос, Хаожень поинтересовался:

– Не собираетесь в Лондон? – чем дал понять, что тоже заинтересован в продолжении знакомства.

Ли хорошо знал правила общественного поведения – на знаки внимания нужно отвечать. Это как улыбки на лицах прохожих, демонстрирующих программе слежения жизнерадостное funny: если не ответишь, могут донести, так что лучше дать телефон, а потом поставить номер абонента на игнор.

– К сожалению, не на этой неделе, – опечалился транс.

– Если соберетесь – позвоните, – Ли сбросил трансу свой номер. – Поболтаем.

– С удовольствием, – служитель порозовел от удовольствия и быстро закончил оформление пассажира.

Хаожень без проблем прошел досмотр и направился к одному из вагонов с самыми дешевыми билетами – он не любил привлекать к себе внимание.

– Бен, серьезно?

– В чем дело, дорогая?

– Первый класс?

– А что не так?

– Все замечательно, – рассмеялась Беатрис, продолжая оглядывать вагон. – Надеюсь, ты потратил не все свои деньги?

– Оставил на одно посещение «Глобуса».

– Ты меня балуешь.

– Если не тебя, то кого?

– Мне очень приятно, – искренне произнесла девушка.

– Я рад.

Они расположились в креслах, развернув их друг к другу, Орк взял Беатрис за руку и внимательно посмотрел в глаза:

– Вернувшись в Париж, я нашел тебя грустной.

А вернулся он вчера вечером. Сразу позвонил, спросил, помнит ли она его, услышал «да» и почувствовал себя счастливым. Нет, почти счастливым, потому что приготовил следующий вопрос: не хочет ли Беатрис составить ему компанию в путешествии в Лондон? И, услышав утвердительный ответ… Нет, тогда он тоже стал не до конца счастлив, а только почти, потому что затем девушка спросила, что он делает, Орк честно ответил, что скучает в отеле, да к тому же голоден, Беатрис сказала, что тоже не прочь поесть, и они отправились ужинать. А потом – в ее маленькую квартирку в старом парижском доме, не имеющем ничего общего с MRB, и вот там, в крохотной спальне, на старой скрипучей кровати Орк стал абсолютно счастлив.

Потом они спали, завтракали, торопливо собирались, мчались на вокзал… и только теперь Орк задал вопрос:

– Я нашел тебя грустной. Что-то случилось?

– Дурное настроение, – вздохнула Беатрис.

– Из-за чего?

– Из-за дурных новостей. – И, заметив непонимание в глазах мужчины, спросила: – Ты смотрел выступление Орка?

– Невнимательно.

– А я – четыре раза.

– Почему?

– Потому что испугалась.

– Если испугалась, то зачем смотрела? – поднял брови Орк.

– Потому что мне стало так страшно, что я каждый раз надеялась увидеть в конце выступления титры, – девушка посмотрела Бенджамину в глаза. – Я кажусь глупой?

– Нет.

– Ты врешь.

– Нет.

– Это не важно, – вздохнула Беатрис. – Я прекрасно понимаю, что мое поведение смешно и выглядит совсем по-детски, но не могла вести себя иначе. Я включала запись снова и снова, потому что хотела, чтобы она оказалась постановкой. Я испугалась.

– Это нормальная реакция, – искренно сказал Орк.

– Правда?

– Конечно. – Он поднял тонкую руку девушки и нежно поцеловал ладонь. – Выступление было очень… неприятным и шокировало всю планету.

– Ты тоже испугался?

Ответа на этот вопрос у Орка по понятным причинам не оказалось, и впервые за много лет он смутился. Однако девушка неправильно поняла причину заминки.

– Не думаю, что нужно стыдиться страха перед террористом, – произнесла она, наслаждаясь нежными прикосновениями мужчины. – Орк безжалостен и бьет исподтишка, травит людей, а не выходит на честный бой. Он трус, но трус злой. Его нужно бояться.

– Я не смущаюсь, я не хотел еще больше пугать тебя.

– Сказав правду?

– У всех должна быть надежда, – мягко ответил Орк. – Тебе страшно, но появился я, и тебе стало спокойнее. Разве нет?

– Ты прав, – кивнула Беатрис после короткой паузы. – Я почувствовала успокоение еще в кафе: как только ты сел за мой столик, я поняла, что нахожусь за каменной стеной, потому что ты… Ты настоящий.

– И ты должна верить, что я помогу, – твердо произнес Орк, чуть сжимая руки девушки. – Вера даст тебе силу.

– Ты – верующий? – вдруг спросила Беатрис.

– Да.

– И какую силу тебе дает вера?

– Избавляет от страха, – спокойно ответил Орк, глядя девушке в глаза. – Я не боюсь Орка, потому что он не сможет сделать мне больше, чем я все равно получу от жизни: я умру. Но при этом я постараюсь сделать так, чтобы моя смерть случилась не скоро. Посмотри вокруг.

Беатрис послушно огляделась.

– Видишь: все места заняты, а обычно в это время вагон первого класса почти пуст.

– Что это значит?

– Люди бегут на остров.

– Почему?

– Потому что он – остров, – пожал плечами Орк. – Он дарит иллюзию защищенности.

– Люди верят в его надежность, – догадалась Беатрис.

– Ты начинаешь понимать.

– Они бегут, потому что верят… Человек верит всегда.

– Что бы ни случилось, – подтвердил Орк.

– Люди верят в хорошее?

– Все знают, что плохое и так случится, поэтому верят в хорошее и призывают его.

– И ты поддался общему настроению?

– Если мир полыхнет, остров даст хоть какую-то защиту, – задумчиво ответил мужчина. – А еще у меня есть связи в порту.

– Ты собираешься уйти в море? – удивилась девушка.

– Если потребуется – мы уйдем в море, – рассказал Орк.

– Навсегда?

– Пока безумие не прекратится.

– А вдруг мы уже заражены? – вздохнула Беатрис.

– Что?

– Я читала новости и знаю, что между заражением и официальным объявлением эпидемии прошло несколько дней, – рассказала девушка. Ее руки слегка дрожали. – У kamataYan есть инкубационный период, а значит, я уже могу быть заражена и не знать об этом. И ты… Куда ты уезжал?

– В Америку, – быстро ответил Орк. Так быстро, чтобы скрыть ложь.

– В Штаты?

– На Восточное побережье.

– В самолете, случайно, не было выходцев из ЮАР?

– Ты пытаешься шутить?

– Я пытаюсь не сойти с ума, – призналась Беатрис. – И ты прав: когда ты рядом, мне гораздо спокойнее. Сегодня… сегодня я выспалась… впервые с того дня, как появился Орк. Хотя спали мы очень мало.

– Все будет хорошо.

«Eurostar» давно вылетел с Северного вокзала, набрал скорость, и смотреть в окно стало невыносимо – слишком быстро менялся пейзаж. Но они все равно не отворачивали кресла, оставаясь в своем маленьком, созданном друг для друга мирке, и смотрели не в окно, а друг на друга.

– Ты заметил, что Орк ничего не потребовал? – после короткой паузы продолжила Беатрис.

– Э-э… как я уже говорил, я смотрел выступление невнимательно.

– Мало кто обратил на это внимание, – кивнула девушка. – А когда я об этом рассказываю, люди пожимают плечами и говорят: какая разница, он ведь сумасшедший. В сети говорят, что в Южной Африке уже больше ста тысяч мертвых и эпидемия продолжает распространяться, ее не удается остановить. Вряд ли это сделал сумасшедший.

– Не понимаю, – растерялся Орк. – Не улавливаю связи.

– Он ничего не попросил, – повторила девушка. – Орк не выдвинул никаких требований, вообще никаких.

– И что это значит?

– Ему ничего не надо, только убивать.

Некоторое время Орк обдумывал услышанное, а затем вновь поцеловал Беатрис руку:

– Я в тебе не ошибся – ты умна.

– Спасибо, – зарделась девушка.

– Но разве желание убивать не есть признак сумасшествия?

– Я не верю, что сумасшедший сумел бы все это устроить, – повторила Беатрис. – Слишком все хорошо продумано.

– Иногда признаком сумасшествия является глубокий ум.

– Интересное замечание.

– Мне доводилось видеть таких людей, – обронил Орк.

– Ты врач? – заинтересовалась девушка.

– Скорее доктор.

– В чем отличие?

– Я доктор естественных наук.

– Это правда?

– Да.

– Ученым так хорошо платят, что ты можешь позволить себе шикарный отель, дорогой ресторан и билеты первого класса?

– У меня была маленькая исследовательская фирма, но мне удалось ее удачно продать, и сейчас я отошел от дел. Решил пожить для себя.

– Куда же ты летал?

– Люди ищут моих советов.

– Не хочешь говорить?

Он вновь поднес ее руку к губам, вновь поцеловал ладонь, но задержал на мгновение, глядя девушке в глаза. Потом придвинулся чуть ближе и улыбнулся:

– Мне очень нравится с тобой разговаривать, Беатрис. Я обязательно расскажу тебе все, но не сейчас, потому что… Слушая тебя, я вдруг увидел изумительную картину: мир сходит с ума. Террорист устраивает страшную эпидемию, убивает миллион человек и закрывает на карантин целый континент. Африка полностью блокирована и окружена кораблями, WHO отчаянно борется, но не может отыскать вакцину, количество жертв растет, по всему миру царит атмосфера страха, а в Париже… В Париже встречаются он и она, Бенджамин и Беатрис, прекрасная, неземной красоты девушка и мужчина, чьим сердцем она завладела…

– Почему завладела? – прошептала Беатрис. – Может, они подарили свои сердца друг другу?

Он вновь помолчал, едва справляясь с застучавшим, как отбойный молоток, сердцем, и так же тихо сказал:

– Ты не представляешь, как я рад слышать от тебя эти слова.

И крепко поцеловал любимую в губы.