Глава третья
И опять я сидела в гостиной, и опять на дворе была глубокая ночь. Совсем как сутки назад, когда Джестер Курц только пожаловал в замок.
Правда, пока я была совершенно одна в комнате.
После столь эффектного и спасительного появления Джестер Курц вопреки ожиданиям не начал расспрашивать меня о деталях произошедшего. Первым делом он приказал мне немедленно отправляться в гостиную и ждать там его возвращения. Сказано все было таким беспрекословным тоном, что я просто не осмелилась спорить или возражать. Ноги сами понесли меня в указанном направлении.
С того момента прошло, наверное, никак не меньше получаса, а я никак не могла успокоиться. Меня била сильнейшая нервная дрожь. Я даже была не в силах налить себе вина — боялась расплескать бокал прежде, чем успею сделать хоть глоток.
Интересно, что сейчас делает Джестер? И как дела у Петера? Куда делась Агнесса?
Не выдержав, я осторожно встала и замерла, прислушиваясь к внутренним ощущениям.
Колени все еще тряслись, но больше не подгибались. И я рискнула сделать несколько шагов по направлению к арке между гостиной и просторным холлом.
Я была уверена, что Джестер не поднимался на второй этаж — так напряженно вслушивалась и вглядывалась в темноту за пределами освещенной комнаты. Петер тоже мимо не проходил. Неужели эта парочка все еще на лестнице, ведущей в подвал? Но что они так долго там делают?
Скорее всего, Джестер решил проверить, что за сокровища мы обнаружили. Но Петер так и не очнулся, когда я уходила. Вряд ли инквизитор оставил его лежать на ступенях. Тогда что?
Я подошла вплотную к своеобразной границе между двумя помещениями. Замерла, прислушиваясь к тишине, царившей в доме.
Где-то вдалеке хлопнула дверь. Я уловила чьи-то голоса. Но разговор велся слишком далеко и слишком тихо, поэтому отдельных слов уловить было нельзя.
Раздался до боли знакомый скрип заржавевших петель, и я чуть ли не подпрыгнула на месте. Кто-то поднялся из подвала?
Ах, да была не была!
И, не выдержав мук любопытства, я пересекла порог, твердо вознамерившись выяснить, что происходит.
Правда, я не успела пересечь и половины холла, как из-за темноты за лестницей послышалось укоризненное:
— Баронесса, я ведь настойчиво рекомендовал вам оставаться в гостиной.
И Джестер Курц выступил в круг света, отбрасываемый магической сферой, плавающей под потолком.
Я чуть сузила глаза, заметив на рукавах его темной рубашки несколько серых паутинок. Ага, стало быть, он не отказался от искушения спуститься в недра замка. Но куда делся Петер?
— Где мой муж? — сухо спросила я. — Я переживаю. С ним все в порядке?
Джестер как-то странно хмыкнул, как будто ему не понравился мой вопрос.
— Барон Теоль в относительном порядке, — коротко сказал он.
— В относительном? — переспросила я и вскинула брови.
Джестер кинул короткий взгляд за плечо, словно проверяя, не подкрадывается ли кто-нибудь к нему со спины. Затем неторопливо подошел ко мне.
— В гостиную, — почти не разжимая губ, обронил он. — Продолжим там.
Я неохотно повиновалась. Вернулась к креслу, в котором коротала время в ожидании инквизитора, но садиться не стала, лишь оперлась на спинку.
Джестер привычно прищелкнул пальцами — и арка за его спиной затянулась всполохами блокирующего заклинания. Стало быть, инквизитор все-таки опасается, что нас могут подслушать. По-моему, лишняя предосторожность. Замок словно вымер.
— Твой муж сладко почивает в комнате дворецкого, — проговорил Джестер, резко и без предупреждений оставив вежливый тон. — Он слишком тяжел, поэтому я не стал волочить его в спальню на втором этаже. Ничего, полагаю, Рейм с радостью бы предоставил свое скромное ложе хозяину на одну ночь.
Как-то странно прозвучала эта фраза. Как будто самого Рейма не было в комнате, когда Джестер притащил туда Петера. Но куда в таком случае подевался дворецкий?
А ведь уверена: задам прямой вопрос — и Джестер не ответит на него. Начнет опять ходить вокруг да около. Ну да ладно. Я уже примерно представляю, как надо строить с ним разговор. Попробую проверить свою догадку.
— Жестоко с вашей стороны заставлять человека в столь преклонных годах ютиться на полу, — заметила я.
— А кто сказал, что Рейм остался в своей комнате? — поинтересовался Джестер.
Я мысленно усмехнулась, торжествуя свою крохотную победу. Получилось! Стало быть, Рейма действительно нет в замке. Но куда он делся?
— Но где же он? — полюбопытствовала я. — Неужели вы отправили беднягу куда-то на ночь глядя?
Джестер почему-то недовольно цокнул языком. И мягко скользнул ко мне. Я не успела и моргнуть, как он остановился около меня. Поднял руку и легонько провел тыльной стороной по моей щеке.
— Я же просил называть меня на «ты», — шепнул он. — По крайней мере, когда мы наедине.
Я почувствовала, что тону в его глазах. Спокойных и каких-то отрешенных. Ощутила, как он осторожно тронул подушечкой большого пальца мои разбитые губы, по которым тут же пробежала приятная теплая щекотка заклинания, принесшего с собой избавление от боли.
Я неверяще провела кончиком языка по ним и осознала, что чары уничтожили малейшие напоминания о жестоких пощечинах Петера.
Глаза Джестера потемнели. Он наклонился ко мне ближе, и я покорно зажмурилась в ожидании поцелуя.
Но этого не случилось. В последний момент Джестер торопливо отпрянул. Я открыла глаза и обиженно нахмурилась. Ну вот, опять.
— Это невыносимо, — глухо пожаловался Джестер. — Тереза, рядом с тобой я теряю голову. С этим определенно надо что-то делать.
После чего, больше не глядя на меня, отошел к столику с напитками. Щедро плеснул из графина ярко-алой жидкости в два бокала, после чего один из них с легким полупоклоном преподнес мне.
Я не стала отказываться и сделала хороший глоток. Замерла, чувствуя, как на нёбе оседает тягучая сладость крепкой наливки.
— Итак, — проговорил Джестер, и я заметила, что он даже не пригубил бокала. Стоял и баюкал его в открытой ладони, выжидающе глядя на меня. — Теперь поведай мне, что ты делала в подвале?
— Сопровождала своего мужа, — честно ответила я.
— Занятно. — Джестер покачал головой. — По-моему, весь Орленд в курсе, что барон Гейб Теоль был обладателем огромной коллекции драгоценностей, которую не передал сыну, а спрятал где-то в фамильном замке, оставив карту, должную указать путь к сокровищу. Петер не особенно скрывал это обстоятельство. Напротив, год или два сразу после смерти отца активно пытался раскрыть тайну, обращаясь ко всевозможным медиумам и охотникам за кладами. Думаю, не стоит объяснять, что как среди первых, так и среди вторых немало проходимцев, готовых обмануть нанимателя и присвоить все найденное себе. И я более чем уверен, что некоторые из них даже рискнули наведаться в замок в отсутствие хозяина.
— Почему? — перебила его я.
Джестер выразительно вскинул бровь, красноречиво предложив мне тем самым пояснить вопрос.
— Почему ты уверен, что кто-то из охотников за сокровищами был в замке? — повторила я вопрос.
— Это очевидно. — Джестер пожал плечами. — Впрочем, вы с Петером вряд ли внимательно осмотрели подвал. Слишком ошеломлены были видом горы драгоценностей. А вот я внимательно проверил весь тот каменный мешок. И обнаружил неопровержимые свидетельства того, что там кто-то побывал раньше.
— Неопровержимые свидетельства? — повторила я с недоумением и вдруг охнула.
Ой, сдается, я догадываюсь, что Джестер имеет в виду. Неужели мы с Петером не заметили останки менее удачливых непрошеных визитеров?
— Барон Гейб был очень предусмотрительным человеком, — протянул Джестер. — Он хорошо обезопасил драгоценности, которые собирал всю свою жизнь. Любого человека, в чьих жилах не текла кровь рода Теоль, ожидала в том подвале долгая мучительная смерть.
— Сокровища прокляты, — завершила я за него.
Джестер промолчал, видимо, не желая подтверждать и без того очевидное.
Я медленно опустилась в кресло. Мои пальцы так сильно сжали хрупкий хрустальный бокал, что я поставила его на пол, испугавшись, что в противном случае просто раздавлю его.
— Откуда ты узнала, где искать клад? — спросил Джестер, продолжая с каким-то нехорошим интересом разглядывать меня.
— Я разгадала карту, — призналась я и почти не покривила душой при этом.
Вряд ли стоит рассказывать Джестеру про то, что пару раз общалась с бароном Гейбом. Не думаю, что умение общаться с призраками в этом мире относится к разрешенной магии.
— Да, я видел ее, — подтвердил Джестер. — Когда перетаскивал твоего мужа. Ничего не скажешь, впечатляет. Но как ты догадалась, что карту необходимо подержать над огнем?
— Прочитала в любовном романе, — выпалила я давно заготовленную ложь, которую прежде уже опробовала на Петере.
Тогда все прошло без сучка и задоринки. Надеюсь, повезет и в этот раз.
— Главные герои обменивались записками при помощи этого способа, — продолжила я вдохновенно врать. — И вот запомнилось как-то.
— В любовном романе, говоришь, прочитала, — задумчиво протянул Джестер. — И в каком же? Как он назывался?
— Ай, я уже не помню! — Я легкомысленно махнула рукой. — Что-то такое обычное. Ну, ты понимаешь.
— Не понимаю. — Джестер покачал головой. Усмехнулся и добавил: — Я как-то не особенно увлекаюсь подобным чтением.
Вот ведь привязался! Петер был не таким дотошным.
— Да все любовные романы называются похоже, — попыталась я вновь увильнуть от прямого ответа. — Что-то там про страсть и желание.
— Про страсть, — повторил Джестер. — Про желание, стало быть.
И опять он оказался рядом со мной. Его движение было настолько стремительным, что я заметила лишь размытую тень. Раз — и Джестер уже опустился на корточки подле моего кресла. Положил руки по обе стороны от меня на подлокотники. Теперь я не могла встать, прежде не оттолкнув его.
— Ты ведь врешь мне, — ласково сказал Джестер, и его серые глаза словно заледенели изнутри. — Нагло врешь. Бессовестно врешь и даже не краснеешь.
— Почему это? — слабо возмутилась я, решив стоять на своем до последнего. — Ничего я не вру! Я в самом деле прочитала об этом способе в книге. Честное-пречестное слово!
А вот это была уже чистая правда. Джестеру просто совершенно не обязательно знать, о какой книге речь. Точнее говоря, что эту книгу я прочитала совсем в другом мире.
— Клянусь тебе! — с жаром воскликнула я, понимая, что мои слова не очень-то убедили Джестера.
Он продолжал внимательно на меня смотреть. И от его тяжелого немигающего взгляда у меня в висках шевельнулась уже знакомая боль.
— Опять хочешь испробовать на мне ментальные чары? — робко поинтересовалась я.
— Очень хочу, — согласился со мной Джестер. — Ты даже не представляешь, насколько сильно я хочу залезть в твои мысли. Лишь одно меня останавливает. Скорее всего, из-за твоего иммунитета к ментальной магии после такого испытания ты вряд ли сохранишь рассудок.
Я гулко сглотнула вязкую от волнения слюну.
Звучит ну очень пугающе. Надеюсь, до такого все-таки не дойдет.
— Неужели ты не понимаешь, что я хочу помочь тебе? — Джестер поднял руку и прикоснулся к моему подбородку. Легонько приподнял его, не позволяя мне опустить голову. — А ты всеми силами сопротивляешься моим попыткам. Тереза. Почему так?
— Наверное, потому что я не верю тебе, — буркнула я. — Ты — главный инквизитор. И уже успел в красках расписать мне мое нерадостное будущее.
— Но ты еще на свободе, — парировал Джестер. — Хотя по всем правилам и законам я обязан был немедленно сопроводить тебя в Мефолд.
— Тогда почему этого не делаешь? — пожалуй, слишком резко спросила я.
Такая близость Джестера нервировала. Я чувствовала его дыхание на своих губах и никак не могла сосредоточиться, постоянно отвлекаясь на всякие… неподобающие мысли, скажем мягко.
Даже обидно. Я давно не девочка, а веду себя как влюбленная малолетка.
— Потому что я хочу разгадать тебя самостоятельно. — Джестер наклонился ко мне еще ближе.
Вот ведь гад какой! Наверняка прекрасно понимает, что я неравнодушна к нему. И пытается воспользоваться столь печальным обстоятельством.
— Так разгадывай, кто тебе мешает, — огрызнулась я и тоскливо покосилась на арку, по-прежнему затянутую зеленой непроглядной пеленой заклятия.
Джестер перехватил мой взгляд и укоризненно цокнул языком, без проблем догадавшись, что я мечтаю о побеге.
— Не выйдет, Тереза, — мягко проговорил он, правда, мне от его тона стало совсем уж не по себе. — На этот раз я не отстану от тебя, пока не выясню всю правду. Так или иначе.
— Похоже на угрозу. — Я нашла в себе силы с вызовом улыбнуться.
Джестер по-прежнему придерживал мой подбородок, и я почувствовала, как его кончики его пальцев похолодели. Ох, Лариса, осторожнее! Не дергай тигра за усы, он и без того уже не спит и наблюдает за тобой. Как бы мне вновь не испытать на себе ментальные чары инквизитора.
— Ну почему ты так? — с искренним расстройством выдохнул Джестер. — Тереза, я действительно хочу тебе помочь. Как мне убедить тебя, что я не враг тебе?
— А какие у меня есть гарантии этого? — вопросом на вопрос ответила я. — Джестер, мне много рассказали про инквизицию. Предположим, мы сыграем в открытую. Я выложу тебе всю правду о себе. Но что дальше? Откуда мне знать, что мои откровения не станут очередными гвоздями в мой гроб? Образно выражаясь, конечно.
— Твоя речь слишком не похожа на речь восемнадцатилетней девушки, — отметил Джестер. — И это разжигает мое любопытство пуще прежнего. Но да ладно. Какие гарантии тебе нужны?
Ишь какой хитрый! Откуда мне знать, как ответить на этот вопрос? Одного честного слова явно будет недостаточно. Но что потребовать вдобавок?
— А какие ты можешь предложить? — Я хитро прищурилась.
Джестер не выдержал и негромко рассмеялся, позабавленный нашим противостоянием. Затем легонько чмокнул меня в нос.
— Если ты будешь откровенна со мной и если за твоей душой действительно нет никаких ужасных грехов вроде убийств, то я сделаю все от меня зависящее, лишь бы сохранить тебе свободу, — проговорил он, улыбаясь.
— Но ты сам сказал, что это невозможно. — Я покачала головой, не удовлетворенная его обещанием. — Мол, мои способности можно блокировать, но из-за моего иммунитета этого сделать нельзя. Поэтому сидеть мне веки вечные за решеткой.
— Из любого правила есть исключения. — Джестер лукаво подмигнул мне. — Думаю, я сумею найти способ спасти тебя от столь печальной участи.
— Бескорыстно? — уточнила я.
— Почти, — уклончиво ответил инквизитор. — Как я уже сказал, все будет зависеть от степени твоей откровенности со мной.
Я недоверчиво кашлянула. Что-то не нравятся мне такие условия.
Но, с другой стороны, а какой у меня есть выбор? Джестер прав, он в любом случае добьется от меня истины. Правда, если я продолжу упорствовать, то способ для этого он выберет явно не самый приятный для меня. Как-то совсем не хочется остаться слюнявой идиоткой после допроса с применением ментальных чар. Остается только надеяться на честность инквизитора и его добрую волю.
— Боюсь, ты не поверишь мне, — тихо сказала я, приняв нелегкое решение.
— Знаешь, я уже готов поверить во что угодно. — Джестер усмехнулся. — Даже в то, что ты на самом деле не Тереза.
— В общем-то ты угадал. — Я виновато вздохнула. — Я действительно не Тереза.
Как ни странно, но Джестер не выказал ни малейшего удивления после моего заявления. Он лишь неопределенно хмыкнул и поднялся на ноги, тем самым освободив меня из своеобразного заключения.
— Продолжай, — негромко приказал он.
— Меня зовут Лариса, — сказала я. — Мне скоро исполнится тридцать лет. И я не из вашего мира.
Джестер кашлянул, но удержался от каких-либо вопросов. Сделал широкий приглашающий жест, показывая, что внимательно слушает меня.
И я заговорила. О своем неудачном браке, о долгожданном разводе, о вроде как случайной встрече с целительницей Лией, после которой проснулась в другом теле. О знакомстве со столь неожиданно приобретенным мужем и всеми его домочадцами. О разговоре с якобы отцом, который и поведал мне о таинственных сокровищах усопшего барона Теоля. И о своих магических способностях, внезапно давших о себе знать.
— Любопытно, — коротко резюмировал Джестер, когда я сделала небольшую передышку, силясь отдышаться после долгого монолога.
Я подняла с пола совсем позабытый бокал и сделала глоток, желая смочить пересохшее горло.
— Но это еще не все, — без тени вопроса проговорил Джестер. — Тереза… Можно я продолжу называть тебя так? Как-то привык уже. Да и остальные удивятся, если вдруг я примусь именовать тебя Ларисой.
— Можно, — разрешила я. Слабо улыбнулась, добавив: — Я сама уже привыкла к новому имени.
— Карта, — напомнил мне Джестер. — Как ты догадалась, что с ней делать?
— Я сказала чистую правду, — ответила я. — Прочитала в книге. В своем мире, правда. И не любовный роман, а исторический. Один заключенный так письма товарищам на воле передавал. Писал на страницах молоком.
И все-таки я кривила душой. Язык не поворачивался признаться, что в действительности ко мне явился дух усопшего отца Петера.
— Тереза, — укоризненно произнес Джестер, каким-то непостижимым чудом уловив мою ложь. — Мы ведь договорились, помнишь? Не юли. Тем самым ты сильно расстроишь меня.
Я тяжело вздохнула. Как, ну как он догадался? Прям ходячий детектор правды какой-то. Затем вздохнула еще раз. И еще.
Джестер не торопил меня. Он скрестил на груди руки, внимательно глядя на меня. На его спокойном лице не отображалось никаких эмоций. Ни гнева, ни радости, ни удивления. Ни-че-го. Как будто передо мной стоял не живой человек, а робот, по определению не способный испытывать никаких чувств.
Признаться ему? Не нравится мне эта идея. Стоит только вспомнить, как Джестер отреагировал на названия книг в библиотеке Петера. Он четко и ясно сказал, что подобная литература относится к числу запрещенной. А если я скажу, что способна общаться с призраками… Зуб даю, после этого отношение инквизитора ко мне сильно переменится. Некромантия слишком близко стоит к магии смерти. Поэтому буду стоять на своем до конца. Не думаю, что Джестер сумеет разоблачить меня.
— Но я не обманываю тебя, — чуть слышно выдохнула я и на всякий случай украдкой скрестила за спиной пальцы.
Да, это детская уловка, но надеюсь, что она мне поможет не быть пойманной на горячем.
Джестер дернул щекой, как будто прогонял невидимого комара. Но промолчал.
— Почему ты думаешь, будто я использовала какой-нибудь запрещенный ритуал? — спросила я. Пожала плечами и смущенно призналась: — Впрочем, я вообще имею весьма слабое понятие, что запрещено в вашем мире, а что нет.
— Потому что, — сурово отрезал Джестер.
Я захлопала ресницами, стараясь как можно убедительнее сыграть оскорбленную невинность, и жесткие морщины, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта инквизитора, немного разгладились.
— Потому что, — повторил он уже мягче. — Тереза, если ты не врешь мне, то почему ты не согласилась с требованием Петера примерить диадему? Откуда тебе знать про проклятие? Это же самый логичный поступок для любой девушки: тут же нацепить на себя изящную побрякушку и полюбоваться ею.
— Ну… — Я замялась, силясь придумать, как выкрутиться. Осторожно продолжила, вымеряя каждое слово: — Можешь называть это интуицией. Хотя, наверное, глупо прозвучит. Но мне аж дурно стало от мысли, что Петер наденет на меня эту диадему. От нее словно холодом веяло. Таким, что мороз по коже. — Неуверенно предположила: — Наверное, я каким-то чудом почувствовала что-то неладное. И очень странно, что сам Петер стал жертвой этих чар. Почему Гейб защитил драгоценности даже от своего законного наследника?
— Справедливости ради, в случае с Петером проклятие все-таки сработало не в полной мере, — заметил Джестер, должно быть, полностью удовлетворенный моим пояснением. — Петер просто на время лишился рассудка, но не жизни. Хм-м…
И нахмурился, задумчиво покусывая нижнюю губу.
Я тоже помалкивала, нервно постукивая пальцами по подлокотникам кресла.
Ну вот и закончилась моя игра. Я выложила все карты на стол. Теперь Джестер знает обо мне абсолютно все. Интересно, как он поступит? Или все его слова про помощь — все-таки обман? Лицемерный способ вытянуть из меня правду?
— У тебя остались ко мне какие-нибудь вопросы? — осмелилась я первой прервать затянувшуюся паузу.
— Только один. — Джестер одним глотком осушил вино, оставшееся в бокале. Аккуратно поставил его на стол и негромко спросил: — Тереза, ты любишь своего супруга?
— Петера? — зачем-то уточнила я. — Или того, первого, оставшегося в моем мире?
— Ну, как я понимаю, с первым ты развелась, — мягко напомнил Джестер. — Я говорю про барона Теоля. Полагаю, на фоне твоего прошлого неудачного брака этот союз кажется тебе намного выгоднее. Петер молод, хорош собой и знатен. А теперь еще и очень богат.
— Ага, богат, — не удержалась я от саркастического замечания. — Только вот драгоценности эти с нехорошим душком. И не продать их, и самому не покрасоваться.
— Любое проклятие возможно снять. — Джестер едва заметно поморщился. — Даже крохотной толики полученного состояния твоему супругу хватит, чтобы разобраться с этим вопросом. Тем более инквизиция в моем лице уже в курсе о существовании зачарованных драгоценностей, то есть будет пристально следить за разрешением этой ситуации. Так что можешь не переживать. Твой муж отныне, пожалуй, самый богатый человек во всем Орленде. Полагаю, ты более чем счастлива от такого поворота.
Ничего не понимаю! Почему в тоне Джестера неожиданно послышалась горечь?
— Да плевать мне на его деньги, — фыркнула я. — Если хочешь знать, мы отправились на поиски драгоценностей лишь по одной причине…
И тут же осеклась, прикусив язык.
Лариса, пустомеля бестолковая! Ты соображай, кому и что говоришь. Да, Джестер требовал от тебя полной откровенности, но надо же понимать, что глупо рассказывать ему о планируемом подкупе судьи, который будет разбирать твое дело.
Увы, было бы глупо надеяться на то, что Джестер пропустит мимо ушей мою фразу. Так и получилось. Глаза инквизитора хищно блеснули, и он аж подался вперед.
— Продолжай! — сухо потребовал он.
— Ты сам говорил о денежном штрафе, который, скорее всего, придется заплатить Петеру за мои занятия ментальной магией, — медленно протянула я, тщательно соизмеряя каждое слово — лишь бы вновь не сболтнуть лишнего. — Дело в том, что мой муж… Ну, в общем, у него определенные финансовые затруднения. Вот мы и решили, что самое время вплотную заняться его так и не полученным наследством.
— Ага, — обронил Джестер, видимо, полностью удовлетворенный моим объяснением. — И все-таки возвращаюсь к моему начальному вопросу. Ты любишь Петера?
Я принялась накручивать на палец локон, выбившийся из косы. Люблю ли я Петера? Скорее всего, нет. Да, он симпатичный мужчина, с которым легко и приятно общаться. Мне нравится его общество. Он никогда не позволял себе никакой грубости по отношению ко мне. Ну, если не считать того досадного инцидента в подвале. Но в тот момент он находился под властью чар и совершенно не осознавал, что происходит. Наверное, я вполне могла бы провести с ним остаток жизни и даже не особенно страдала бы из-за необходимости исполнять супружеский долг. Что есть любовь и существует ли она вообще? Страсть гаснет так же быстро, как и загорается. А вот взаимное уважение остается навсегда.
Звучит, конечно, все это замечательно и даже ободряюще, однако истина заключается в том, что я не люблю Петера. Наверное, со временем мы станем хорошими друзьями. Точнее, даже так. Я бы предпочла сохранить с ним исключительно дружеские отношения. И совершенно не расстроюсь, если однажды мой так называемый супруг обретет счастье в объятиях другой.
Джестер не торопил меня с ответом. Его лицо вновь приобрело абсолютно бесстрастное выражение. Но на самом дне его зрачков я видела непонятное волнение, как будто мой ответ по какой-то причине был очень и очень важен для него.
— Нет, — честно сказала я. — Я не люблю Петера. Мне хорошо и спокойно рядом с ним, но не более того. Я не мечтаю о поцелуях с ним. Я не представляю его со мной в одной постели. Ты удовлетворен моим ответом?
— Более чем. — Джестер кивнул.
Его глаза потеплели, в уголках рта затеплилась едва заметная улыбка.
— Но, к сожалению, мои чувства все равно не имеют ни малейшего значения, — продолжила я. — Мы с Петером состоим в законном браке. А разводы в вашем мире, как я понимаю, не приняты.
— Разводы не приняты, — согласился со мной Джестер. — Однако я не считаю, что твое положение совсем уж безвыходное. По сути, твой брак очень легко можно признать недействительным.
— То есть? — переспросила я.
— Клятву верности барону Теолю принесла настоящая Тереза, — пояснил Джестер. — Не ты. Как я понимаю, постель с тобой Петер тоже еще не делил. Верно?
Я смущенно заерзала в кресле после столь откровенного вопроса. Как-то не привыкла я обсуждать с посторонними столь интимные подробности своей жизни. К тому же не буду скрывать очевидный и весьма досадный для меня факт: вот как раз к Джестеру я и испытывала влечение и страсть. Поэтому для меня было кощунственно в его присутствии говорить о таком.
— То бишь не делил, — спокойно резюмировал Джестер, без проблем угадав мой ответ. — Таким образом, его супругой ты считаешься лишь формально. По сути, ты не связана с ним никакими обязательствами. Не ты стояла с ним перед алтарем. Не ты давала согласие на брак. Не ты обещала быть рядом с ним, пока смерть не разлучит вас. И если это откроется, то король без лишних вопросов аннулирует ваш брак. Никто в здравом уме не станет опротестовывать это решение. — Подумал немного и исправился: — Ну, пожалуй, кроме Дугласа Трея. Да и этому пройдохе придется в итоге смириться, что единственная дочка сбежала от любящего папаши в другой мир, лишь бы не выполнять его прихоти.
Я откинулась на спинку кресла, только сейчас ощутив, как разнылась спина из-за долгой напряженной позы.
Сама не понимаю, как относиться к словам Джестера. С одной стороны, наверное, мне надо обрадоваться. Я не раз и не два задумывалась о том, как бы расторгнуть этот брак. Но с другой…
А что мне делать, если нас разведут? Насколько понимаю, о женском равноправии в этом мире говорить смешно и глупо. Вряд ли представительницам прекрасного пола тут доступно образование и высокооплачиваемая работа. Ну, кроме очевидной: быть содержанкой. В определенном смысле слова тоже профессия. Правда, меня такое будущее абсолютно не устраивает.
То бишь после развода я окажусь на улице без гроша в кармане. Вряд ли Дуглас примет меня обратно. Джестер прав, по сути, я ему никто. А если примет, то вновь примется устраивать мою личную жизнь, не спросив моего на то дозволения.
И что тогда мне остается? Идти в служанки? Как-то не хочется гробить молодость, данную второй раз, на тяжелую работу, за которую получают гроши. Выйти сразу же вновь замуж за какого-нибудь богатого простачка? Еще хуже. По сути, это все то же содержанство. И смысл тогда менять шило на мыло? По крайней мере, я точно знаю, что Петер не тиран, не псих и не садист, регулярно проверяющий силу своих кулаков на жене.
— Что-то ты пригорюнилась, — прозорливо заметил Джестер. — Или все-таки влюблена в Петера и не хочешь с ним расставаться?
— Нет, я просто размышляю, как мне дальше жить, — хмуро сказала я. — Я чужачка в этом мире. Без семьи, без связей, без денег. Целительница Лия воистину сыграла со мной дурную и жестокую шутку.
— Не переживай, с целительницей Лией у меня будет отдельный и очень серьезный разговор, — буркнул Джестер.
— Хочешь сказать, что заставишь ее вернуть меня обратно? — Я радостно встрепенулась.
Правда, тут же поникла вновь.
Взгляд Джестера посуровел, инквизитор грозно заиграл желваками, как будто его чем-то расстроил мой вопрос.
Да что с ним такое? Как будто… как будто…
Я замялась, не в силах найти приемлемое объяснение странному поведению инквизитора. Точнее говоря, испугавшись озвучить пришедшую мысль. Она была такой желанной, такой сладкой для меня. Но не выдаю ли я мечту за реальность?
— Прежде чем думать о будущем — надо разобраться с настоящим, — холодно произнес Джестер. — А тут у тебя и так проблем хватает.
— Опять будешь пугать меня инквизицией, судом и тюрьмой? — Я досадливо хмыкнула. — А как же твое обещание помочь мне?
— Я помню, — сказал он. — И я никогда не отказываюсь от своих слов. Но пока вернемся к нашим баранам.
Это он про кого сейчас? Про меня, что ли? Но тогда логичнее было бы назвать меня овцой. Или про Петера?
Видимо, на моем лице слишком явственно отобразилась усердная мыслительная работа, потому что Джестер фыркнул от сдерживаемого с трудом смеха. Правда, тут же стал серьезным. Приложил к губам указательный палец, призывая меня к тишине, затем сдул с раскрытой ладони серебрящееся облачко каких-то чар.
Я не успела удивиться или испугаться, как оно накрыло меня с головой. Нет, это было не больно, скорее даже приятно. Как будто меня укутали огромным невесомым и теплым покрывалом.
— Молчи, пока я не позволю тебе заговорить, — предупредил Джестер и повернулся к арке, ведущей в холл.
Непрозрачная зеленая мгла крупными хлопьями, которые немедленно таяли на полу, начала стремительно оседать. Мгновение, другое — и заклинание исчезло полностью.
— Тереза! — раздался чей-то истошный вопль, и я осознала, что, по всей видимости, эта пелена не только защищала нас от возможного подслушивания, но и не пропускала звуки в гостиную извне. — Тереза! Девочка моя! Где ты?
Я крепче сжала губы, узнав голос. Дуглас Трей пожаловал. Очень любопытно! Что он тут забыл? Нет, я уже имела возможность убедиться в том, что у моего так называемого отца напрочь отсутствует чувство такта. Но не предполагала, что его бесцеремонности хватит на то, чтобы ввалиться в чужой дом далеко за полночь.
— Тереза!
И в гостиную ворвался Дуглас собственной персоной, едва не сбив при этом Джестера, который лишь в последний момент успел отступить.
По всему было очевидно, что мужчина одевался впопыхах. Рубашка на нем была застегнута криво, манжеты некрасиво болтались, на ногах красовались ботинки разных цветов: один угольно-черный, другой насыщенного кирпичного цвета.
Дуглас остановился почти по центру гостиной, силясь отдышаться. Небрежно утер с лица обильно струящийся пот, использовав вместо платка рукав.
При этом его взгляд скользнул по мне, и я напряженно выпрямилась. Ох, сдается, сейчас меня примутся обнимать, слюняво целовать и прочими способами демонстрировать якобы неподдельную радость.
Но этого не произошло. Дуглас словно не заметил меня, хотя это было совершенно немыслимо. И гневно обернулся к Джестеру, который наблюдал за ним, скрестив на груди руки.
— Где моя дочь? — воскликнул Дуглас. — Где моя крошка Тереза? Ах, какой я был дурак, когда устроил ее брак с этим мерзавцем Петером! Я не переживу, если с ней что-нибудь случилось!
Да, хорошего актера из Дугласа точно не выйдет. Как фальшивит и переигрывает! Подать, что ли, голос, чтобы посмотреть, как он отреагирует на мое появление?
Джестер словно прочитал мои мысли и едва заметно покачал головой, искоса глянув на меня.
— О боги, за что вы меня так сурово наказываете! — продолжал причитать в полный голос Дуглас. — Сначала вы отняли у меня жену. Теперь забрали единственную дочь. Я уничтожу Петера! Добьюсь, чтобы его повесили за убийство моей малютки!
Любопытно. С чего вдруг Дуглас решил, будто Петер меня убил? Поневоле вспомнишь, как кто-то захлопнул дверь, пока мы с ним были в подвале.
Но это точно не мог быть Дуглас! При всем своем богатом воображении я не в силах представить, что столь тучный и шумный мужчина способен долго прятаться в доме, выжидая удобного момента. Да и откуда ему было знать, что мы с Петером именно сегодня разгадаем секрет карты, оставленной бароном Гейбом?
И потом, Дуглас все-таки считает меня своей дочерью. Отец из него никудышный, но зачем ему убивать меня?
— Почему вы не остановили этого зверя? — Дуглас решительно шагнул к Джестеру, воинственно сжав кулаки. — Вы представитель закона! Ах да, совсем забыл. Моя дочь ведь внучка Тиальды. Никогда бы не подумал, что инквизиция способна на такую подлость. Устранить несчастную девушку чужими руками лишь за то, что в ее жилах течет недостойная кровь.
Джестер спокойно взирал на моего отца, не делая ни малейшей попытки утихомирить его. И Дуглас внезапно смутился. Весь его пыл мигом схлынул, он словно стал ниже ростом, как-то съежившись под пристальным немигающим взором инквизитора.
— Я хочу увидеть тело Терезы, — плачуще проговорил он, уставившись на пол. — Надеюсь, хоть это будет мне разрешено?
— С чего вы решили, что ваша дочь мертва? — спросил Джестер.
— Так это… — Дуглас чуть ли не подпрыгнул от возмущения. — Мне Рейм сказал! Ворвался ко мне домой. Чуть ли не пинками с постели согнал. Кричал, что барон обезумел и Тереза в смертельной опасности. И, мол, если я не потороплюсь — то больше не увижу ее в живых.
Рейм?
Я чуть было не повторила это имя вслух, но в последний момент успела прикусить язык.
Ничего не понимаю! Какое отношение старик дворецкий имеет ко всему произошедшему? Неужели это он захлопнул дверь, ведущую в подвал? Но зачем? Вроде бы я с ним не ссорилась. Да что там, мы и парой слов-то не перемолвились. Почему в таком случае он это сделал?
Но есть и еще более важный вопрос. Получается, Рейм был в курсе, какое проклятие лежит на драгоценностях барона Гейба. И не предупредил нас об опасности. Странно как-то. Насколько я поняла, дворецкий служит роду Теолей очень давно, застал в живых еще отца Петера. Зачем в таком случае ему желать мне смерти, а своему хозяину — долгого тюремного заключения? Или вообще казни. Смотря какое наказание принято в этом мире за убийство.
— Кстати, глубокоуважаемый Рейм, вы тоже можете войти в комнату, — чуть повысил голос Джестер.
Неполную минуту ничего не происходило. Затем из холла раздались шаркающие шаги, и в комнату вошел сам дворецкий.
В отличие от Дугласа он был при полном параде, как будто и не ложился вовсе. На черной ливрее не было и складки, позолоченные галуны ярко сверкали. Картину портили лишь запыленные носки сапог, доказывающие, что Рейм действительно покидал замок.
— Господин, вы звали меня? — тихо прошелестел Рейм и согнулся в глубоком поклоне.
— И как ты объяснишь все это? — полюбопытствовал Джестер. — С чего ты решил, что барон Петер убил свою супругу?
Рейм выпрямился. В его белесых, выцветших от старости глазах промелькнуло что-то, более всего напоминающее затаенную усмешку.
«Да он же уверен в моей смерти! — промелькнуло в голове отчетливое. — Абсолютно уверен! То есть он и закрыл дверь, прекрасно понимая, что после этого я не сумею убежать от обезумевшего Петера. Выходит, и о чарах он знал».
— Я слышал крики, — сухо сказал Рейм. — Отчаянные, ужасные крики из подвала. Простите, господин. Наверное, мне стоило вмешаться и прийти баронессе на помощь. Но я слишком стар и немощен. Ах, если бы хозяин не выгнал вчера Вейна! Тот молод и силен и наверняка бы остановил это сумасшествие! А я… я побежал к господину Трею, молясь всем богам, чтобы не опоздать. Но, как видно, зря…
И печально опустил голову.
А вот Рейм играл гораздо лучше Дугласа. В его голосе действительно слышалось неподдельное огорчение и расстройство. Впечатление портили лишь хитрые искорки, прыгающие на дне его зрачков.
— То бишь услышав, как барон предположительно убивает свою супругу, вы не сделали ни малейшей попытки остановить его, а вместо этого ринулись прочь из замка? — уточнил Джестер то, что и без того было понятно. Недовольно зацокал языком.
— А что я мог сделать? — Рейм сделал слабую попытку оправдаться. — Мне очень много лет, господин. Я верой и правдой служил еще барону Гейбу. При всем своем горячем желании я не сумел бы остановить хозяина. Вряд ли мое заступничество уберегло бы баронессу. Скорее, я сам бы пал жертвой. Поэтому я поступил так, как подсказал мне здравый смысл. Отправился за помощью, надеясь, что баронесса Тереза найдет способ усмирить супруга.
— А подвал вы зачем заперли? — поинтересовался Джестер.
Рейм и Дуглас обменялись быстрыми взглядами. И я поняла, что эта парочка действует заодно.
Хм-м… Занимательный факт. Правда, пока не представляю, какое значение он имеет ко всей этой запутанной истории.
Одно очевидно: мне стоило читать больше английских детективов. Помнится, в них преступником чаще всего оказывался именно дворецкий. Подумать только, этот старикашка выглядел так безобидно!
— Подвал? — медленно протянул Рейм. Даже мне было очевидно, что он отчаянно пытается сообразить, как ответить на вопрос инквизитора, и тянет время.
— Ага, — подтвердил Джестер. — Или желаете сказать, что это были не вы?
— Простите, но именно так я желаю сказать, — твердо произнес Рейм, словно обрадованный, что Джестер даровал ему идею отговорки. — Я слышал крики баронессы из подвала. Но не подходил к лестнице, клянусь честью!
Джестер вскинул бровь, в упор глядя на старика.
О, я прекрасно знала, как он умеет смотреть. Наверняка для Рейма это было подобно пытке. Бедняга побледнел, весь как-то сгорбился, но все-таки нашел в себе силы не отвести глаз первым.
— Как мало, однако, стоит ваша честь, — наконец проговорил Джестер. — Раз вы так легко клянетесь ею, силясь убедить других в своей лжи.
— Я говорю чистую правду! — Рейм с нарочитым возмущением вскинул подбородок. — Я не закрывал дверь!
Это прозвучало с таким искренним негодованием, что я на мгновение усомнилась в верности выводов Джестера.
В конце концов, вдруг все было именно так, как рассказывает дворецкий? Не стоит забывать, что в замке были и другие люди. Предположим, Агнесса вне подозрений. Наверняка в этот момент она разговаривала с Джестером, всячески усыпляя его бдительность. Кстати, а куда она-то запропастилась? Неужели инквизитор запер ее где-то, дабы не мешалась под ногами? Неважно, впрочем. Но есть еще и кухарка. Как ее, Эсма вроде бы. Ее спальня наверняка где-то на первом этаже неподалеку от лестницы в подвал. Что, если тихая неприметная женщина и есть главная злодейка?
Правда, все равно остается вопрос, чем же я так не угодила домочадцам Петера. Неважно, кто закрыл дверь, важно, почему это сделали. Ладно бы еще Вейн пробрался в замок и вздумал со мной поквитаться. У него-то есть настоящие резоны меня недолюбливать.
Но почти сразу я сообразила, в чем заключалась главная нестыковка в рассказе Рейма. Он настойчиво втолковывал Джестеру, будто слышал мои крики, потому испугался и помчался за помощью. Но это неправда. Я не кричала. Мне даже в голову это не пришло — слишком занята я была тем, чтобы сберечь дыхание в стремительном рывке по лестнице.
— Браво! — Джестер поднял руки и несколько раз лениво хлопнул, аплодируя дворецкому.
Тот, правда, не оценил этого. Нахмурился и даже попятился, явно не понимая, чем заслужил столь своеобразную похвальбу.
— Вы великолепный, превосходный лицемер, — пояснил Джестер. — Наверное, я бы даже поверил вам. Если бы сам не видел, как вы закрываете дверь.
Я приоткрыла от изумления рот.
Что? То бишь все то время, пока я играла с Петером в кошки-мышки, стараясь сохранить себе жизнь, Джестер был рядом? Выходит, он прекрасно осознавал, что я в смертельной опасности, однако предпочел не вмешиваться!
Интересно, а если бы я не позвала его мысленно — он бы остановил Петера? Или дождался бы закономерного итога в виде моей гибели?
Вот ведь… нехороший человек! А я еще имела глупость подумать, будто действительно небезразлична ему!
Самое страшное: я выложила ему всю правду о себе, наивно надеясь на понимание и сочувствие. Как бы теперь моя откровенность не вышла боком.
— Вы видели… — с какой-то странной интонацией протянул Рейм и опять быстро глянул на Дугласа.
Мой так называемый отец весь подобрался, как будто для прыжка. Быстро и бесшумно скользнул вперед с грацией, которую было тяжело ожидать от человека столь грузной комплекции. Остановился за спиной Джестера.
Тот словно не заметил такого маневра, продолжая все свое внимание удерживать на Рейме.
Предупредить его?
Если честно, я была обижена на Джестера. Очень и очень сильно. Не ожидала от него такой подлости. Я, стало быть, бешеным сайгаком по лестнице скакала, силясь спастись от разъяренного Петера, а этот противный блондин спокойно стоял за дверью и наверняка посмеивался, прислушиваясь к происходящему!
Но я все-таки открыла рот. Правда, не успела ничего сказать, как Дуглас пошел в атаку.
Он схватил бутылку вина, стоявшую на столике рядом, замахнулся и совсем было собрался огреть ею по голове Джестера.
— Осто… — крик забился на моих губах, но непонятный спазм перехватил горло, не позволяя завершить его.
А в следующее мгновение Джестер просто отступил в сторону, и Дуглас, не в силах остановить замах, полетел на пол.
Звякнув, бутылка отлетела в сторону, но не разбилась.
— Ай-ай-ай, — посетовал инквизитор, с насмешкой глядя на Дугласа сверху вниз. — Что же вы так неаккуратно?
Тот заворочался на полу, силясь подняться. И хрипло выругался, когда Джестер наступил ему на ладонь, не позволяя этого.
— Полежите пока, — ласково посоветовал ему инквизитор. Чуть нажал носком ботинка — и Дуглас застонал от боли.
Ох, как бы Джестер ему пальцы не размозжил! И я поежилась, ожидая в любой момент услышать неприятный хруст ломающихся костей несчастного.
— Что вы себе позволяете? — Дуглас всхлипнул, изо всех сил пытаясь освободить руку. — Прекратите немедленно!
— Обязательно прекращу, — заверил его Джестер. — Но вас двое — а я один. Мне будет спокойнее, если пока вы полежите на полу.
После чего небрежно стряхнул с пальцев синюю паутинку чар. Она мягко опустилась на Дугласа, и Джестер убрал ногу.
Я ожидала, что сразу после этого Дуглас поднимется. Но он так и остался лежать. Даже ворочаться перестал, как будто силы окончательно оставили его.
Рейм при виде этой картины даже не побледнел — посерел от волнения. Попятился от инквизитора.
— Ну что же вы? — попенял ему Джестер. — Неужели забыли о своем возрасте и немощи? Не глупите. Или всерьез думаете, что сможете убежать от меня?
Рейм тоскливо покосился в сторону арки. И я прекрасно понимала его мысли. Помнится, я мечтала о том же. Разговор с Джестером — испытание не из приятных. Любая беседа с ним напоминает самый настоящий допрос.
— Ну а теперь пообщаемся серьезно. Устал я от этого балагана, — проговорил Джестер, прохладно улыбаясь. И дворецкого окутал туман очередного заклинания.
Рейм медленно моргнул раз, другой. Его глаза остекленели и приобрели совершенно бессмысленное выражение.
— Полагаю, и в этом больше необходимости нет, — продолжил Джестер и прищелкнул пальцами.
Невидимая прежде сфера вокруг меня неярко замерцала и исчезла.
Дворецкий смотрел при этом прямо на меня, и я заметила, как его ресницы чуть дрогнули. Но затем лицо Рейма вновь окаменело.
— Начинайте, — мягко сказал Джестер. — Я вас внимательно слушаю. Почему вы хотели, чтобы Петер убил свою жену? Вы ведь знали о проклятии на драгоценностях. Не так ли?
— Так, — глухо подтвердил Рейм. Его голос звучал абсолютно ровно, губы едва шевелились, и из-за этого создавалось жутковатое впечатление, будто старик вдруг овладел искусством чревовещания. — Я верой и правдой служил барону Гейбу много лет, с самого своего детства. Он доверял мне так, как не доверял никому, даже собственной жене. Именно я помог найти ему мага, который зачаровал сокровища. Более того, я и подал ему эту идею.
— Почему? — спросил Джестер. — К чему вообще такие сложности? По какой причине барону Гейбу потребовалось прятать драгоценности от собственного сына?
— Потому что он был не уверен в том, что Петер — его сын, — прямо ответил Рейм.
Я тихонько ахнула. Ого! Вот это поворот. Но сам Гейб и словом не обмолвился о своих подозрениях. Правда, его объяснения по поводу наследства звучали несколько неубедительно. Мол, Петер не оправдал отцовских ожиданий, поэтому ему придется потрудиться, дабы получить свое по праву закона и рождения.
Но, с другой стороны, Петер не умер, когда прикоснулся к драгоценностям. Получается, в его жилах все-таки течет кровь рода Теоль?
— Даже так. — А вот в голосе Джестера удивления не прозвучало. — Были ли у барона Гейба основания для такого предположения?
— У барона Гейба был родной брат, — сказал Рейм. — Младший, если быть точным. И он слишком долго и слишком часто гостил здесь, по каким-то причинам не обзаведясь семьей. Однажды барон Гейб застал свою супругу в весьма пикантной ситуации.
Мое воображение мгновенно нарисовало горячую постельную сцену. О, если это так, то вполне понятно, почему барон сомневался в своем отцовстве.
— Баронесса Гессанта находилась в гостиной вместе с Патриком Теолем, — продолжил Рейм. — Одна, без слуг. И они сидели рядышком на этом диване!
Последняя фраза прозвучала с горячим негодованием. Облачко чар вокруг дворецкого замерцало, но тут же сгустилось вновь, и оживший было мужчина вновь оцепенел.
— И что? — не выдержав, спросила я. — Что в этом такого?
Джестер неодобрительно покосился на меня, недовольный моим вмешательством, но ничего не сказал.
— Барон Гейб вспомнил, как часто его брат оставался с Гессантой в замке, когда ему самому приходилось отлучаться по делам, — пояснил Рейм. — И… В общем, определенные подозрения у него зародились. Он вызвал Патрика и приказал ему убираться на все четыре стороны, не дав ему вымолвить и слова в свое оправдание. Тому ничего не оставалось, как повиноваться. Но через пару недель Гессанта объявила о своей беременности. Конечно, барон на людях выразил бурный восторг от известия и публично вознес хвалу богам, поскольку его брак много лет был бесплоден. Однако его радость была отравлена ядом постоянных переживаний и раздумий. Баронесса клялась ему, что у нее с Патриком никогда и ничего не было. Но… Как говорится, женщины — суть лукавые и коварные создания. Они умеют так искусно лгать, что начинают сами верить в свою ложь. Барон собирался вызвать брага на откровенный разговор, но не успел. Патрик Теоль погиб. Официально в результате несчастного случая. Вроде как перебрал на одной из вечеринок алкоголя, захотел подышать свежим воздухом и отправился домой пешком. На мосту ему стало плохо, он перегнулся через парапет — и рухнул в ледяную сентябрьскую воду. Была ночь, и никто не поспешил к нему на помощь. Но барон Гейб был уверен, что его брат покончил с собой из-за любви к Гессанте. Так или иначе, но тайна зачатия Петера ушла вместе с Патриком в могилу.
— А тест ДНК? — ляпнула было я, но тут же осеклась.
Ну я и сказанула! Не забывай, в каком мире находишься! Тут о подобных вещах наверняка никогда не слышали!
Мне повезло. Рейм не обратил внимания на мой вопрос. А вот Джестер чуть сдвинул брови и выразительно приложил указательный палец к губам, призывая меня к молчанию.
— А что насчет колдовства? — спросил он. — В наше время достаточно способов, чтобы без ошибок и сомнений узнать, чья кровь течет в жилах новорожденного.
Я мысленно хмыкнула. Ага, стало быть, некий аналог генетических анализов в этом мире все-таки имеется.
— Барон Гейб, конечно, пытался получить ответ на столь волнующий его вопрос при помощи магии, — произнес Рейм с тяжелым вздохом. — Он обратился к лучшему магу во всем Орленде, специализирующемуся как раз на вопросах установления родства. Но тот, выяснив все обстоятельства, отказался. Однозначный ответ он мог бы дать только в том случае, если бы Патрик не был таким близким родственником Гейба. Если Гессанта действительно изменила мужу с его братом, то определить, кто именно из двух Теолей является отцом ее ребенка, практически невозможно. Слишком велика вероятность ошибки. Но этот же маг дал барону Гейбу другую идею, как проверить свои предположения.
— Полагаю, именно он посоветовал барону зачаровать его наследство, — проговорил Джестер.
— Более того, именно он и накладывал заклятие на драгоценности, — подтвердил Рейм. — Как все прекрасно знают, проклятия — очень тонкий инструмент. Например, можно наслать проклятие на одного из близнецов, тогда как другому ничего не будет угрожать.
— Что же, это объясняет, почему Петер не погиб, когда прикоснулся к драгоценностям. — Джестер кивнул, соглашаясь со словами Рейма. — В его жилах действительно течет кровь рода Теоль.
— Но он не сын Гейба. — Рейм печально улыбнулся. — Иначе его не обуял бы приступ безумия.
Я нервно заерзала в кресле.
Так, что-то мне все это не нравится. Если Петер — не сын барона Гейба, то кому же будут принадлежать найденные драгоценности?
— В любом случае Петер остается наследником барона, — сухо произнес Джестер, как будто угадал мои мысли. — Поскольку является последним представителем рода Теоль мужского пола.
Рейм поморщился, как будто слова инквизитора ему не понравились. Но промолчал. А я, в свою очередь, с едва слышным облегчением вздохнула. Повезло Петеру! Было бы очень обидно, если бы он лишился состояния, только обретя его. Пусть я и не люблю его, но он мне нравится. Думаю, при других обстоятельствах мы с ним стали бы прекрасными друзьями.
Чары, окутавшие Дугласа, тем временем медленно истончались, видимо, не получая должной подпитки. И мой так называемый отец зашевелился на полу, то и дело издавая приглушенные вздохи и стоны.
— А теперь мы переходим к самой занимательной части этой истории, — сказал Джестер, хмуро глянув на Дугласа. — Вставайте, господин Трей. Вам слово.
Тот, кряхтя, сел. Попытался было подняться на ноги, но тут же отказался от этой идеи. Вместо этого тяжело привалился спиной к ближайшему креслу и воззрился на меня с таким ужасом, как будто ему явился настоящий призрак, алчущий мести.
— Ну? — бросил Джестер. — С чего вдруг вы вступили в сговор с Реймом и решили не препятствовать его затее убить вашу дочь? Пусть чужими руками, но все же.
— Неправда! — запротестовал Дуглас. — Я никогда не желал смерти Терезе. О, как я счастлив, что она цела и невредима!
Я скривилась. В словах моего якобы горе-папаши прозвучала такая фальшь, что у меня невыносимо заныли зубы.
— Да неужели? — холодно усомнился Джестер. — Что-то верится с трудом.
— Я отдал бы жизнь за свою дочь! — патетично воскликнул Дуглас.
— Вот и проверим. — В уголках рта Джестера заиграла очень нехорошая усмешка. — Вас наверняка признают виновным в подготовке к ее убийству. Ну, плюс еще несколько обвинений помельче. К примеру, принуждение к занятиям запрещенной магией.
Дуглас смешно округлил глаза. И я вполне понимала и разделяла его удивление. О чем это Джестер? Да, Дуглас знал о том, что Тереза унаследовала магический дар от Тиальды. Полагаю, смотрел сквозь пальцы на первые опыты дочери в сфере запрещенного колдовства. Но по большому счету никто не заставлял меня использовать ментальные чары по отношению к той же Агнессе.
Впрочем, я ничего не знаю о жизни настоящей Терезы в родительском доме. Вдруг Джестер прав и ее магический дар развивался при непосредственном участии и настоянии Дугласа?
— В общем, много лет каторги вы уже заслужили, — резюмировал Джестер и замолчал, видимо, давая Дугласу возможность проникнуться этими жестокими словами.
Тот сгорбился, спрятал лицо между ладонями и принялся горько вздыхать и всхлипывать. Вот ведь притворщик! Ладно бы еще играл умело. Будь он актером — то его закидали бы гнилыми помидорами.
— Хотя все будет зависеть от благосклонности судьи, — вкрадчиво протянул Джестер после долгой паузы. — Как говорится, чистосердечное признание облегчает наказание. Если вы пойдете на сотрудничество и честно расскажете обо всем, что знаете…
Дуглас тут же отнял руки от лица и с надеждой воззрился на инквизитора. Его глаза при этом были абсолютно сухими, и я с сарказмом хмыкнула. Ага, как же, рыдал он. Даже слезинки выдавить не сумел, притворщик!
— Ну? — выжидающе протянул Джестер. — У вас есть что дополнить к рассказу вашего подельника?
И кивком указал на смирно стоявшего Рейма, который словно погрузился в сонное оцепенение.
— Это все он виноват, — с готовностью затараторил Дуглас. — Это была идея Рейма! Я не хотел… Я слишком боялся за Терезу. Но Рейм убедил меня, что моя дочь в полной безопасности. Иначе я бы ни за что не согласился.
Ага, как же, в безопасности! Да можно сказать, я лишь чудом не погибла! И более чем уверена, что Дуглас рассчитывал именно на мою смерть. Иначе не вопил бы как оглашенный, с упоением оплакивая меня заранее.
— Не согласились бы? — Джестер насмешливо вздернул бровь. — Это очень странно. А на что вы рассчитывали, когда Рейм закрыл вашу дочь в подвале с обезумевшим Петером?
— Я не знал, что он ее закроет, — пробормотал Дуглас. — Он сказал об этом лишь тогда, когда прибежал ко мне.
— И как же он аргументировал свой поступок? — вкрадчиво поинтересовался Джестер.
Было видно, что Дуглас не придумал заранее убедительных объяснений своего поведения и совершенно запутался в собственной лжи. Он оперся кулаками об пол и закряхтел, силясь встать. Джестер не помогал ему в этом, но и не торопил с ответами.
Интуиция подсказывала мне, что терпение инквизитора на исходе. Но ничто в облике Джестера не выдавало этого. Странно. Почему я ощущаю его эмоции?
Наконец Дуглас с превеликим трудом поднялся на ноги. Правда, тут же сполз в ближайшее кресло и обмяк в нем, как будто полностью лишившись сил.
— Рейм — не мой подельник, — произнес он медленно, делая остановку перед каждым словом. — Я понятия не имел, что наследие барона Гейба проклято.
— Но вы знали о существовании драгоценностей, — без намека на вопрос сказал Джестер.
— Да вся округа знала! — Дуглас раздраженно всплеснул руками. — Спросите любого! Петер… Ну, то есть барон Теоль… Он не очень умный, буду говорить откровенно. Наверное, среди соседей нет такого человека, кто бы хоть раз, но не видел карту, оставленную Гейбом. Одно время она вообще валялась в гостиной на столике с напитками. И каждый, кто заглядывал сюда, чтобы выпить бокальчик вина с хозяином или обсудить последние новости, имел счастье лицезреть ее. Петер сам шутил по этому поводу. Мол, гипотетически он один из богатейших людей королевства. А практически — порой не знает, как оплатить очередной счет.
— Соглашусь, это не очень умно со стороны барона Теоля. — Джестер кивнул и почему-то бросил на меня быстрый смеющийся взгляд.
Любопытно, и что его так развеселило? Даже обидно как-то за своего супруга. Уж простите, господин инквизитор, некоторые люди не обладают вашей прозорливостью и мудростью. И вообще, легко смотреть на других свысока, когда сам используешь запрещенную магию, в том числе и ментальную.
— В тот вечер, когда мы в последний раз играли в карты… — Дуглас запнулся и, в свою очередь, виновато покосился на меня. — Ну… Когда мы договорились о свадьбе Терезы и Петера…
— Другими словами, когда барон проиграл вам, а вы обязали его за это взять в жены вашу дочь, — жестко поправил его Джестер.
— Вы как будто обвиняете меня в этом. — Дуглас выудил из кармана носовой платок и оглушительно высморкался в него. Глухо добавил: — Каждый родитель желает счастья своему ребенку. Я старался во благо Терезе! Или осмелитесь спорить, что барон Теоль — наилучшая партия для моей дочери? О таком супруге любая девушка будет лишь мечтать. Образованный, состоятельный, красивый аристократ. Разве в нашем захолустье есть кто-нибудь лучше его?
— Вы правы, барон Теоль действительно превосходная кандидатура на роль мужа для обычной провинциалки, — согласился с ним Джестер. — Полагаю, упоминать про чувства самой Терезы будет смешно.
— Ах, стерпится — слюбится. — Дуглас раздраженно фыркнул. — Не она первая и не она последняя, кто вышел замуж без любви. О времена! Раньше о таких пустяках вообще не задумывались. Договорные браки были в порядке вещей. Да и сейчас их полным-полно. Что-то не припомню я, чтобы члены королевской семьи играли свадьбы с простолюдинами. Да даже наш король свою супругу впервые увидел на помолвке. Или желаете и ему это в укор поставить?
— Нет. — Джестер покачал головой. — Кто я — и кто его величество. Но я сильно сомневаюсь, что родители нашей королевы заставляли ее рыскать по дворцу в поисках каких-нибудь сокровищ.
— А я не заставлял, — тут же открестился Дуглас. Посмотрел на меня и с нажимом спросил: — Правда ведь, лапонька моя?
Меня аж передернуло от его притворно-ласкового сюсюканья. Ага, как же, не заставлял он. Требовал и брызгал слюной.
— Да и смысл? — продолжал Дуглас, немигающе глядя на меня, как будто пытался сказать что-то мысленно. — Как я уже сказал, вся округа видела карту, оставленную бароном Гейбом. Всем было очевидно, что ее невозможно разгадать. Старый барон и впрямь сильно сомневался в своем отцовстве, раз оставил такую издевку своему сыну. Сокровища мог бы найти только тот, кто способен разговаривать с мертвыми. А вы, господин инквизитор, прекрасно знаете, что некромантия относится к области запрещенной магии.
Он особенно выделил голосом последние слова, и я осознала, куда клонит мой так называемый отец.
Вот ведь лис! Изворотливый, хитрый, беспринципный. Гад первостатейный! Он буквально прямо сказал мне: мол, помалкивай, дочка, о наших разговорах. Иначе я обвиню тебя в некромантии — и проблем у тебя изрядно прибавится.
Беда заключалась еще и в том, что я все-таки скрыла это обстоятельство при разговоре с Джестером, хоть он и потребовал от меня полной откровенности. Если Дуглас проболтается о моих способностях — то мне явно несдобровать.
Джестер тоже покосился на меня. Его серые глаза чуть потемнели, но он ничего не сказал.
Я из последних сил удерживала на лице безмятежное и чуть отстраненное выражение, при этом отчаянно пытаясь сообразить, что же делать.
Не думала, что допрос Дугласа принесет столько новых проблем для меня. Я-то надеялась, что он сразу же покается во всех своих грехах, силясь заслужить снисхождение.
— Так что, как понимаете, мой поступок был обусловлен исключительно заботой о дочери, — победоносно завершил Дуглас и усмехнулся.
Джестер сцепил руки в замок и вытянул их перед собой, как будто разминаясь перед чем-то. Улыбка мгновенно сползла с губ Дугласа. Да что там, я тоже насторожилась. Что задумал инквизитор? Выглядят его приготовления как-то пугающе.
— Устал я, — доверительно произнес Джестер. — Устал от недомолвок и лжи со всех сторон. Не хотели по-хорошему? Что же. Будет по-плохому.
— О чем вы? — спросил Дуглас, испуганно округлив глаза. — Честное слово, я не понимаю…
Он не успел договорить, как легчайшая зеленоватая паутинка слетела с пальцев Джестера. Окутала его, как совсем недавно Рейма.
Взгляд Дугласа знакомо остекленел, потеряв всяческое выражение.
— Правда, — сухо сказал Джестер. — Мне нужна исключительно правда, господин Трей. В чем был смысл брака, заключенного между Терезой и бароном Теолем?
— В драгоценностях, — послушно ответил он. — Я знал, что дочь сумеет их найти без особых проблем.
— И на чем же зиждилась ваша уверенность? — Джестер при этом смотрел прямо на меня, и мне ну очень не нравился такой интерес со стороны инквизитора к моей скромной персоне.
— Послушай, я все объясню, — торопливо сказала я и сделала попытку встать.
Ох, сдается, моя маленькая недоговорка сейчас обернется огромными проблемами для меня! И ведь не заткнуть Дугласа. Следовательно, остается только одно: признаться первой.
Но Джестер не позволил мне сделать этого. Он лишь досадливо дернул головой — и я медленно осела обратно в кресло.
Тело оцепенело в объятиях его чар. Язык словно прилип к нёбу, и я отчетливо ощутила, как чья-то невидимая хватка пока еще слабо сжала мое горло. Чуть-чуть, на самой грани восприятия. Однако я не сомневалась, что при малейшем моем сопротивлении она усилится многократно.
Черт! Вот влипла так влипла. Джестер наверняка будет в ярости, когда узнает, что я пыталась скрыть от него столь важное обстоятельство. А он узнает, в этом уже сомневаться не приходится.
Что же делать?
— Тереза видит мертвых, — спокойно сказал Дуглас.
Глаза Джестера сухо и страшно блеснули. И я едва не застонала в полный голос. Ну вот и все. Моя песенка спета.
— Это передалось ей от моей матери, — продолжал Дуглас, каждым словом словно забивая новый гвоздь в крышку моего будущего гроба. — Впервые Тереза услышала призрака, когда ей исполнилось всего пять. К ней явилась моя покойная супруга. Наговорила ей… всякого. Обвинила меня в своей смерти, хотя, видит небо, я тут вообще ни при чем! Как будто я способен был наслать на нее родовую горячку, от которой она скончалась. Тогда мне пришлось долго успокаивать Терезу. Я попытался ей объяснить, что мертвые тоже лгут. Но, наверное, она не поверила мне до конца. Иначе вела бы себя иначе. Мне даже частенько приходилось прибегать к помощи плетки, чтобы напомнить дерзкой девчонке, кто в доме хозяин.
Хоть я и была занята невеселыми раздумьями о своем ближайшем будущем, но при этом откровении Дугласа не сдержалась и кисло поморщилась.
Бедная Тереза! Понятно, почему она так мечтала сбежать из родного дома. Даже смерть страшила ее меньше, чем продолжение этого кошмара.
— То бишь вы били свою дочь? — уточнил Джестер, в свою очередь, сурово сдвинув брови.
— А что в этом такого? — Дуглас, уловив неодобрение в голосе инквизитора, с вызовом вздернул подбородок. — Непочтительный ребенок да убоится своего родителя. Это непреложная истина для всех времен!
— Ладно, вопросы вашего домашнего воспитания меня не касаются, — перебил его Джестер, явно не желая вдаваться в пустые пререкания. — Вернемся к барону Теолю. Итак, вы были уверены, что ваша дочь разгадает секрет карты. И что дальше?
— Мы с Реймом давние друзья, — проговорил Дуглас. — Он всю жизнь прожил здесь. Мой дом ближайший к замку. Ну и частенько зимой, когда Петер перебирался в Мефолд, Рейм допоздна засиживался у меня за бокалом-другим вина или чего покрепче. А выпив, люди становятся очень разговорчивыми и доверчивыми. Поэтому я знал о проклятии на драгоценностях. И мы решили…
На этом месте Дуглас неожиданно густо покраснел, как будто застыдился продолжать.
— Позвольте, я вам помогу, — так холодно сказал Джестер, что я не удивилась бы, если бы его дыхание осело белым облачком на воротник рубахи. — Потому что уже понял ваш замысел. Итак, вы были уверены, что Тереза разгадает карту и найдет месторасположение сокровищ. Но по какой-то причине не рассказали ей о проклятии. Возникает резонный вопрос — почему? И у меня есть на него только один ответ: вы хотели, чтобы Тереза погибла. Потому что в этом случае вам, как единственному родителю, полагалась бы от безутешного вдовца крупная сумма отступных. И, вот ведь парадокс, именно мертвая дочь вам была выгоднее, чем живая! Вы сами признались в том, что с Терезой у вас были напряженные отношения. Наверняка вы опасались, что вскоре окончательно потеряете над ней контроль. Не удивлюсь, если даже шантажировали. Угрожали раскрыть всю правду про ее магический дар, если она откажется выполнять ваши требования. Так?
— Да, — чуть слышно подтвердил Дуглас.
— То бишь Тереза вряд ли испытывала к вам хоть какие-то добрые и теплые чувства, про любовь и говорить нечего, — подытожил Джестер. — И вы не без оснований опасались, что, вкусив вольной жизни с Петером, она окончательно выйдет из-под вашего контроля. Не стоит быть провидцем, чтобы понимать: сразу после обнаружения сокровищ барон Теоль бы немедля переехал в Мефолд навсегда. И забрал с собой Терезу хотя бы из чувства благодарности, потому что та помогла ему обрести богатство. Но куда скорее — влюбившись в молодую жену. Как ни крути, но Тереза очень красивая девушка. Она способна очаровать даже самого неприступного мужчину.
И едва заметно подмигнул мне.
Я немного воспрянула духом после этого. Вроде бы Джестер не злится на меня за мой обман. Точнее, не обман, а маленькую недомолвку. Это уже радует.
— То есть вы бы в итоге остались ни с чем. — Джестер с притворным сочувствием вздохнул. — Какая жуткая несправедливость!
— Не то слово! — Дуглас аж подпрыгнул в кресле, видимо, не разгадав в словах инквизитора насмешки. — Я все делал для Терезы! Даже устроил ей брак. А она перед свадьбой поклялась мне, что сделает все мыслимое, лишь бы больше никогда не видеть меня.
Ох, если бы ты только знал, о чем говорила твоя дочь. Несчастная девочка действительно ненавидела тебя всей душой, раз даже не испугалась сбежать в другой мир. Надеюсь, там она обретет счастье.
Джестер, должно быть, подумал о том же. Он как-то странно хмыкнул.
— Да, Тереза постаралась на славу, лишь бы избавиться от столь навязчивой родительской опеки, — чуть слышно произнес он и продолжил уже громче: — То есть вы не отрицаете, что хотели смерти дочери?
Дуглас медлил с ответом. На его лбу заблестели бисеринки пота, глаза беспрестанно бегали из стороны в сторону, грудь тяжело вздымалась, как будто ему трудно было дышать.
Джестер прищелкнул пальцами, и тусклая зеленоватая паутинка вокруг моего горе-папаши ярко вспыхнула и засияла изумрудными всполохами.
— Хотел, — почти сразу сказал Дуглас. — Это было наилучшим выходом для всех. Тереза нашла бы драгоценности, в этом я совершенно не сомневался. Но что дальше? Вы верно сказали: она жила только мечтой избавиться от меня. И я не сомневался, что в итоге они с Петером быстро найдут общий язык. У меня был только один способ влиять на Терезу: время от времени пугать ее, что поведаю инквизиции про ее магический дар. Но вы сами понимаете: у кого деньги — у того власть. Получив наследство, Петер наверняка сумел бы откупить супругу от внимания инквизиции. Да даже если не сумел бы — велико горе. Терезе просто заблокировали бы ее способности — и дело с концом. Понятно, я о таком решении ее проблем помалкивал, иначе она взбрыкнула бы куда раньше.
Я грустно поджала губы. Ах, если бы все было так легко и просто! Увы, мой иммунитет к ментальной магии закрыл для меня этот путь спасения.
— В общем, я напугал ее как следует, — с нескрываемым бахвальством проговорил Дуглас. — И я не сомневался, что она не станет посвящать Петера в свою затею.
— Поразительно, — негромко, словно беседуя сам с собою, произнес Джестер. — И вы еще имеете наглость говорить про родительскую любовь. Вы ведь точно знали, чем завершится ваш план. Целая гора драгоценностей! Какая девушка сможет устоять перед искушением? Тереза наверняка примерила бы хоть одно. И умерла бы в долгих и страшных мучениях.
Дуглас растянул губы в безмятежной улыбке. В этот момент я отчетливо осознала, что он ни капли не раскаивается в своем поступке. Да, он знал, что отправляет дочь на верную смерть. Более того, мечтал об этом. И сейчас сожалеет лишь об одном: что его затея провалилась.
Джестер дернул кадыком, в упор глядя на Дугласа. Инквизитор держал руки сцепленными за спиной. И я видела, как от напряжения побелели его костяшки. Он явно из последних сил сдерживался, желая вздернуть мужчину на ноги и хорошенько навалять ему.
— Ваш план был почти безупречен, — сухо и сдержанно сказал Джестер. — Вы были правы в предположении, что барон Теоль даст вам хороших откупных за смерть Терезы. Он всеми способами попытался бы избежать скандала и пересудов в высшем свете, поэтому легко пожертвовал бы вам часть найденного сокровища. Но — вот беда! — строптивая дочь и тут подкинула вам проблем, отправившись в подвал в сопровождении мужа.
— Рейм прибежал ко мне в панике. — Дуглас покосился на своего сообщника, который словно дремал стоя. — Сказал, что увидел карту в кабинете Петера и понял, что Тереза нашла способ расшифровать ее. Потом спустился к двери, ведущей в подвал. Обнаружил ее раскрытой и сразу догадался, что эта парочка отправилась за сокровищами. Запер их и прямиком отправился ко мне. Когда он рассказал мне это — я сам перепугался до жути. Но быстро успокоился и понял, что так будет даже лучше. Я был в курсе того, что Гейб до самой смерти сомневался в отцовстве. И понимал, что или Петер или Тереза погибнут в итоге. Если умрет моя дочь — то все пойдет так, как и было задумано. Если же Петер — то моя дочь станет наследницей огромного состояния. Она наверняка попыталась бы откупиться от меня, лишь бы про ее дар не стало известно инквизиции. К тому же мне и идти бы далеко не пришлось. Сам Джестер Курц гостил в замке и уже начал задавать неудобные вопросы про мою дочь.
— Будь вы немного умнее, то поняли бы, что сам Джестер Курц не позволил бы погибнуть ни Терезе, ни Петеру. — Джестер криво ухмыльнулся. — Даже обидно как-то, что вы настольно плохого мнения о моих способностях.
— Да уж, недооценил я вас. — Дуглас зло скривился. — Недаром вас называют преданной ищейкой короля. Нюх у вас воистину собачий.
Джестер негромко рассмеялся, польщенный столь своеобразным комплиментом, который, уверена точно, задумывался как завуалированное оскорбление. Правда, почти сразу посерьезнел.
— Полагаю, вы мечтали о том, чтобы Петер убил Терезу, — сказал он. — С какой стороны ни погляди — одни плюсы. Не надо бояться, что строптивая дочь взбрыкнет и каким-то образом сорвется с крючка. Щедрые откупные обеспечены. Хотя, скорее всего, вы бы довели дело до суда. Безутешный отец, горько оплакивающий единственного ребенка… Даже у самого жесткого циника сердце бы дрогнуло. Конечно, Петера бы не казнили. Он все-таки находился под властью проклятия, а это более чем смягчающее обстоятельство. Но ему пришлось бы отдать вам большую часть своего неожиданно приобретенного состояния.
— Все верно, — подтвердил Дуглас. Внезапно подался вперед и заговорщицки понизил голос, подобострастно глядя на Джестера снизу вверх: — Послушайте, господин главный инквизитор, а может быть, договоримся? Еще не поздно все переиграть. Пусть Петер довершит начатое. Обещаю, нет, клянусь вам, что внакладе вы не останетесь! Сколько запросите за эту услугу? Половину? Будет вам половина! Да хоть три четверти! Это же небывалые деньги!
Я приоткрыла в немом возмущении рот.
Ну Дуглас! Ну… Эх, так и хочется выругаться нецензурно. Впервые встречаю такого мерзавца, у которого в душе не осталось ничего святого. Да полно, осталась ли у него вообще эта душа? Одна гниль внутри и мертвечина. Верно говорят, от осинки не родятся апельсинки. Дуглас вырос истинным сыном своей матери-ведьмы, которая долгие годы держала всю округу в страхе.
— Спасибо, это очень щедрое предложение, — без тени улыбки проговорил Джестер.
— Так вы согласны? — Дуглас радостно ухмыльнулся. — Тогда заканчивайте это показное судилище. Освободите меня и Рейма. Не беспокойтесь, вам пачкать руки не придется. Мы сами отволочем Терезу в подвал. Делов-то: толкнуть ее на сокровища. Даже Петера будить не придется. Смысл? Вряд ли он помнит что-нибудь из случившегося. А когда очнется: примите и распишитесь за тело супруги, которую убил в приступе безумия. И пусть попробует доказать, что все не так было.
— Отличный план, — согласился с ним Джестер.
А вот теперь я заволновалась всерьез.
В отличие от Дугласа Трея главный инквизитор легко скрывал свои эмоции. Поэтому я при всем желании не могла разгадать: шутит ли он и издевается над доверчивым преступником или же на самом деле задумался о легком способе обогащения?
В конце концов, мое будущее все равно неприглядно. Блокировать мой магический дар невозможно. Точнее, возможно, но после этого я превращусь в слюнявую идиотку, как это сказал Джестер. Значит, мне дорога одна — в тюрьму до скончания дней своих. А следовательно, что мешает Джестеру улучшить свое финансовое благополучие за мой счет? Все равно я уже потеряна для общества.
— Вы что, с ума сошли? — вырвалось у меня гневное.
И только сейчас я осознала, что чары инквизитора, которые прежде не давали мне говорить, исчезли.
— Только посмейте! — Я вскочила на ноги и на всякий случай отбежала подальше, встав так, чтобы между мной и остальными оказалось крепкое дубовое кресло. — Я буду драться!
Запнулась, осознав, насколько смешно это прозвучало.
Да уж, я не Джеки Чан, чтобы справиться сразу с тремя противниками. Предположим, Рейм мне не соперник. Дворецкий настолько дряхлый, что мне не составит особого труда одолеть его. Пусть и не принято бить стариков, но ради спасения собственной жизни я на это пойду.
Дуглас… С моим горе-папашей, конечно, дело обстоит иначе. Пусть он и страдает от лишнего веса, но весьма крепок и силен. Но я все равно обречена, если против меня выступит Джестер. С инквизитором я точно не справлюсь. Ему даже делать ничего не надо. Опять щелкнет пальцами — и буду я глупо хлопать глазами, не в силах пошевелиться, всю недолгую дорогу до подвала. А куда скорее — сама послушно отправлюсь прямиком к проклятым драгоценностям. Называется, почувствуй себя агнцем на заклание.
По всей видимости, все те же мысли промелькнули в голове и у Дугласа. Он выжидающе посмотрел на инквизитора, который отрешенно наблюдал за моими метаниями, и протянул:
— Ну? Приступайте, господин Курц.
— Джестер, только посмей! — пролепетала я, ощутив, как от ужаса мельчайшие волоски на моем теле встают дыбом. — Клянусь, что превращусь в самого зловредного из всех призраков и привяжусь к тебе намертво, являясь каждую ночь в кошмарах! Я буду не я, но отомщу тебе даже из другого мира!
Дуглас изумленно дернул бровью, видимо, заметив, что я фамильярно обращаюсь к инквизитору на «ты».
— Какая ужасная угроза, — мягко протянул Джестер. — Я весь трепещу.
Шагнул ко мне — и я попятилась. Впрочем, каким-то чудом почти сразу остановилась, собрав в кулак всю свою решимость и отвагу. С вызовом вздернула подбородок, уставившись в непроницаемые глаза инквизитора.
На дне его зрачков прыгали искорки затаенного смеха. Он украдкой подмигнул мне, и я немного расслабилась.
Но что он задумал?
Ответа на этот вопрос долго ждать не пришлось. Джестер вдруг резко развернулся к Дугласу и небрежно стряхнул с пальцев веер разноцветных магических огоньков.
— Что за… — удивленно протянул Дуглас, но завершить фразу не успел. Один из огоньков в этот момент впился ему в переносицу — и мужчина откинулся на спинку кресла. Его тело безвольно ослабло до такой степени, что он сполз до опасного предела, чуть не рухнув на пол.
— И вы отдохните, — посоветовал Джестер Рейму.
Старик послушно склонил голову, когда вихрь заклятия достиг его. Медленно и безропотно опустился прямо на пол, замерев без движения.
Инквизитор обернулся ко мне. Хищно усмехнулся и не сказал даже — пропел:
— Ну а теперь займемся тобой.
Я жалобно скуксилась.
Эх, сдается, меня ожидает новый виток допроса. И на сей раз куда более серьезный, чем был до этого.
