Часть 3
Охота за сокровищем
Глава первая
— Я обязательно буду жаловаться на этого типа!
Я угрюмо ковырялась вилкой в жарком, вполуха слушая возмущения Петера.
После ухода Джестера я сразу же встала. Хватит, и без того уже навалялась. Затем оделась и умылась, не прибегая ни к чьей помощи. И вот теперь я сидела в обеденном зале и без особого желания приступила к трапезе, которую стоило бы назвать ужином.
Часы в гостиной пробили семь вечера. Я машинально посчитала удары, затем вздохнула и отодвинула блюдо подальше.
В уме постоянно вертелась недавняя сцена. Интересно, что сказал бы Петер, если бы узнал, что главный инквизитор успел поцеловать его жену?
Но по вполне понятным причинам я не желала рассказывать своему супругу о произошедшем. Не стоит его расстраивать понапрасну. Да и потом, вдруг еще заподозрит, будто это я чрезмерно кокетничала с Джестером, потому тот и потерял голову.
«Еще как заподозрит, — хихикнул внутренний голос. — Тебе ведь самой понравился этот поцелуй. Эдак рискуешь себя выдать счастливой улыбкой при рассказе».
Я взяла в руки бокал с вином и сделала глоток. Как ни печально осознавать, но это правда. Я бы с превеликим удовольствием пережила все вновь. Кстати, и особой вины перед Петером я при этом не чувствовала. В конце концов, клятву верности ему давала настоящая Тереза. А для меня барон Теоль так и остался чужим человеком, который по иронии судьбы считается моим законным супругом.
— Я найду на него управу! — Петер пригрозил кому-то невидимому кулаком. — Он даже не подозревает, с кем связался!
Мой муж был настолько расстроенным, что вовсе не притронулся к ужину. Только глушил бокал за бокалом. И мне это очень не нравилось. Лишь бы в драку не полез. Получит ведь на орехи по полной.
— Прекратите, господин, — устало посоветовала ему Агнесса, которая тоже присутствовала здесь.
Девушка в отличие от меня и Петера на отсутствие аппетита не жаловалась. Она не оставила и капли от густой мясной похлебки, щедро приправленной свежей зеленью, которую подали на первое. И теперь заканчивала расправляться с жарким.
Петер явно не думал, что его непризнанная дочь осмелится на подобную дерзость. Он замер на полуслове, так и не выпалив очередного обещания, и изумленно на нее воззрился.
— Вы прекрасно понимаете, что ничего не сделаете Джестеру Курцу, — добавила Агнесса. — Ваши слова — лишь пустое сотрясение воздуха. Главный инквизитор обладает слишком большой властью в Орленде. Он тень короля, его верная ищейка. И его величество знатно посмеется над вами, если вам хватит глупости заявиться к нему на аудиенцию с жалобами на Джестера.
— Что? — ошарашенно переспросил Петер.
— Род Теоль, возможно, некогда и был могущественен, — ядовито продолжила Агнесса. — Но эти времена в далеком прошлом. Или будете отрицать, что давно балансируете на грани разорения? Пусть банкротством пока не пахнет, но деньги считать вы уже научились.
Ого, как она заговорила! Право слово, не ожидала подобного от обычно тихой и вежливой девушки. Или на нее так подействовало то, что Петер выгнал ее возлюбленного? В ее последней фразе был отчетливый намек на это.
— Твой Вейн получил поделом, — хмуро сказал Петер, явно подумав о том же. — Даже волки не кусают руку, которая их кормит. А он мало того, что вздумал обесчестить тебя, благо, что не успел, так еще и подворовывал.
— Да при чем тут он? — Агнесса досадливо хмыкнула. — Господин, печальная истина заключается в том, что вы — ничто против Джестера. У вас нет ни власти, ни связей, ни денег.
Петер так резко встал, что едва не опрокинул тяжелый дубовый стул. Покачнулся было к дочери, которая даже не вздрогнула, продолжая наблюдать за его действиями с едва заметной насмешкой.
Я тоже поторопилась подняться на ноги. Еще не хватало, чтобы Петер ударил Агнессу. Пусть она сказала жестко, но в общем-то чистую правду.
Однако Петер все-таки сумел совладать со своим гневом. Он замер, крепко зажмурившись. Затем, не глядя, нашарил на столе бутылку вина и отхлебнул прямо из горла, не утруждая себя поисками бокала.
Бр-р, прям как Дуглас недавно. Намекнуть бы супругу, что не стоит увлекаться алкоголем. Проблем спиртное не решает, напротив, со временем становится самой главной из них.
— Я не узнаю тебя, Агнесса, — глухо проговорил Петер, не торопясь поставить бутылку на стол и баюкая ее на груди, словно маленького ребенка. — Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, я чувствую себя превосходно, — ответила она. — Просто решила озвучить то, что все мы знаем. Не стоит зря распаляться. Увы, но всем нам остается только одно: смириться и ждать, когда главный инквизитор покинет замок.
— Так-то оно так, но… — Петер искоса глянул на меня.
Я знала, о чем думает сейчас мой муж. Рано или поздно, но Джестер уедет. Беда только в том, что, скорее всего, в моем сопровождении. И без моего на то желания.
Петер отпил еще вина. Несколько кроваво-красных капель сорвались с горлышка и расплылись некрасивыми пятнами на его белоснежной рубашке, но он даже не заметил этого.
Я украдкой поморщилась. Нахлынули неприятные воспоминания о Вадиме, но я тут же отогнала их. Сейчас не время ковыряться в прошлом.
— Достаточно, — мягко, но непреклонно сказала я. Подошла к Петеру и добавила с иронией: — Дорогой мой, сейчас нам всем необходимо сохранять трезвый ум.
Петер послушно кивнул. Поставил бутылку на стол и внезапно перехватил мою руку. Поцеловал меня в раскрытую ладонь.
Это было… мило. Мило и приятно. Но прикосновение Петера и близко не вызвало во мне тех эмоций, что я испытала недавно с Джестером. Все равно что сравнивать быстрый поцелуй в щечку от старого друга и ночь страсти, проведенную с любимым.
— Нам надо найти клад старого барона Теоля, — вдруг проговорила Агнесса, которая словно не заметила этой крохотной сценки.
— Что? — переспросил Петер, растерявшись от столь резкой перемены темы.
— Драгоценности, — пояснила Агнесса. — Те сокровища, которые он спрятал перед смертью.
— А при чем тут они? — Петер удивленно заморгал, по-прежнему не понимая, куда клонит его дочь.
Да уж, алкоголь явно не лучшим образом сказывается на его способностях рассуждать. Я уже поняла, что хотела сказать Агнесса.
— Это же очевидно! — Агнесса всплеснула руками. — Все упирается в деньги. И так ясно, что главный инквизитор точит зуб на вашу супругу. Тереза — внучка Тиальды Трей, а про ее подвиги мы все наслышаны. Наверняка Джестер собирается препроводить Терезу для дальнейшего разбирательства в столицу. Если это случится, то без хорошего защитника не обойтись. Да и судьи очень любят звонкую монету и ради нее частенько проявляют благосклонность даже к закоренелым преступникам.
Слова Агнессы были разумными, но больше всего меня удивило в них то, что, оказывается, Джестер Курц никому ничего не рассказал о моих способностях. Иначе Агнесса непременно поставила бы мне в упрек то, что я испытала на ней ментальные чары.
Кстати, а сообразительная девочка, ничего не скажешь. Правда, лучше с ней держать ухо востро. Я уже предлагала ей объединить усилия, а теперь она решила заручиться поддержкой и Петера. Как бы не обвела нас двоих, заполучив желаемое и тут же рванув в бега.
— Ах, если бы все было так просто! — Петер раздраженно фыркнул. — Мой отец хорошенько потрудился, чтобы спрятать драгоценности. Неужели ты думаешь, что я уже не пытался их отыскать?
— Пытались? — с сарказмом отозвалась Агнесса. — Простите, но я как-то не заметила особых ваших усилий. Вы проводите в замке всего несколько месяцев в году. И что-то я ни разу не видела, чтобы вы спускались в подвал. Только и знаете, что глазеть на карту да украдкой вздыхать!
Петер аж онемел от дерзости дочери. Пару раз открыл рот в возмущении, но так ничего и не сказал. Растерянно посмотрел на меня.
Стоит признать, что расставание с Вейном явно пошло Агнессе на пользу. И куда только делась скромная девушка, не смеющая лишний раз поднять взгляд от пола?
Но не буду лукавить — новая Агнесса мне нравилась намного больше прежней. Раньше мне постоянно чудилась фальшь при разговоре с девушкой. А теперь я не сомневалась, что Агнесса не лукавит и не притворяется. Как говорится, лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой воспитанной тварью. Пусть Агнесса пока и не позволяла себе крепких словечек, но теперь хотя бы понятно, что решимости ей не занимать.
— Агнесса права, — поторопилась поддержать я девушку, воспользовавшись тем, что Петер пока был не в состоянии продолжить разговор. Прильнула к мужу и нежно заворковала, подобострастно глядя на него снизу вверх: — Дорогой, одна голова хорошо — а три совсем замечательно. Быть может, вместе нам удастся расшифровать карту. В конце концов, свежий взгляд многого стоит. Вдруг ты чего-то не замечал в ней в упор?
— Не замечал? — с какой-то странной интонацией переспросил Петер. Покачал головой. — О нет, моя дорогая Тереза. За эти годы я выучил ее наизусть. Могу сам нарисовать с точностью до мельчайших деталей. Беда в том, что открыть ее тайну может лишь мой отец. А он уже давно в могиле.
«Даже с мертвецами возможно побеседовать», — едва было не ляпнула я, но в последний момент прикусила язык.
Нет, о таких способностях мне точно не следует распространяться. Если Петер узнает, что главный инквизитор далеко не зря подозревает, будто я — ведьма, то, вполне вероятно, откажет мне в помощи. Разве какому-нибудь человеку будет приятно находиться рядом с тем, кто в любой момент может подчинить его своей воле и заставить выполнять любое желание?
— Попытка не пытка. — Агнесса выдавила из себя слабую улыбку. Взглянула на меня и весело поинтересовалась: — Не правда ли, Тереза?
— Угу, — буркнула я, соглашаясь с ней, а про себя подумала: «А вот если эта попытка провалится — то, скорее всего, мне придется испытать на себе и пытки».
— Ну хорошо. — Петер неохотно кивнул, сдавшись под нашим напором. — Пусть будет так. Однако как нам отвлечь внимание Джестера? Не выгонять же его из замка. Да он и не уйдет. А так наверняка вмешается в самый неподходящий момент.
В обеденном зале после резонного вопроса повисла долгая пауза. Агнесса нервно покусывала нижнюю губу, Петер хмурился, а я опять окунулась в воспоминания о недавнем поцелуе.
Пожалуй, я знаю способ, чтобы Джестер нам не мешал. Беда только в том, что для этого мне необходимо быть рядом с ним. А я бы очень хотела взглянуть на карту. Кроме того, я уверена, что отец Петера не откажется со мной побеседовать вновь. Возможно, мне удастся вывести его на откровенность и убедить открыть место, где он спрятал драгоценности. Однако для этого необходимо, чтобы Джестер был как можно дальше от меня. Уверена, что инквизитор вряд ли оценит, если я в его присутствии начну общаться с призраками.
Дилемма настоящая!
— Я возьму это на себя, — вдруг заявила Агнесса.
— Ты? — изумленно воскликнул Петер.
— Да, я! — Агнесса горделиво вздела подбородок и встала. Отчеканила, глядя в глаза ошарашенному отцу: — Не беспокойтесь, господин. Я все устрою в лучшем виде. Джестер Курц сегодня не будет никому досаждать.
— Хотелось бы верить. — Петер хмыкнул. Хотел было что-то добавить, но в последний момент передумал и махнул рукой.
Любопытно, а что задумала Агнесса? Почему она так уверена в успехе своего предприятия? Или вздумала воспользоваться женскими чарами?
И неуемное воображение тут же нарисовало мне картину мило воркующей парочки. Вот Агнесса склоняет голову на плечо Джестеру, и тот легонько целует ее в лоб. Затем властным движением приподнимает ей подбородок и…
Я чуть не зашипела в полный голос от досады и неимоверным усилием воли не дала себе досмотреть эту мысленную сцену. Сердце сжалось от приступа ревности.
Да что со мной такое? Сдался мне этот инквизитор. Надо уяснить раз и навсегда: он мне враг. Он хочет бросить меня за решетку. И если Агнессе действительно удастся влюбить его в себя — то тем будет лучше для меня.
— Тереза? — негромко протянул Петер. — Ты в порядке? Ты как-то странно побледнела.
— Все хорошо, — с кривой улыбкой заверила я. — Наверное, еще недавняя болезнь сказывается. Слишком много потрясений за последние сутки.
— Ну, если никто из вас не против, то я пойду, — проговорила Агнесса и решительным шагом отправилась к дверям. На самом пороге притормозила и снисходительно кинула нам через плечо: — Вы тоже время зря не теряйте. Понятия не имею, насколько мне удастся задержать Джестера Курца. Но обещаю, что приложу к этой задаче все свои силы!
Глупо, но в глубине души я пожелала, чтобы план Агнессы провалился. Правда, тут же рассердилась на себя за такие мысли. Напротив, пусть у нее все получится!
После ухода Агнессы ни я, ни Петер не стали задерживаться в обеденном зале. При этом по лестнице в кабинет мы поднимались словно дети, задумавшие какую-то шалость и пытающиеся не попасться на глаза строгим родителям: крадучись, в полном молчании и старательно избегая малейшего шума вроде случайно скрипнувшей под ногой ступеньки.
Летом темнеет поздно, но за окнами замка уже расплескались быстро густеющие сумерки лилового теплого вечера. Войдя в комнату, Петер первым делом пробудил от сна магическую хрустальную сферу, в которой немедленно забился яркий живой огонек. Затем уселся в кресло.
— Карта, стало быть, — пробормотал он, небрежно смахнув прямо на пол несколько стопок бумаг, загромождающих стол.
В воздух взмыло облако пыли, и я сморщилась, стараясь не расчихаться.
Нет, все-таки надо заставить дражайшего супруга навести порядок в кабинете! Это просто уму непостижимо — в таком бардаке хранить важные документы! Ничего удивительного, что и обитатели замка, и вся округа знают про существование карты. Удивительно, как ее вообще не стащили. Уверена, что Петер далеко бы не сразу обнаружил кражу.
Тем временем Петер извлек откуда-то из-под стола свиток пожелтевшего от старости пергамента. Осторожно развернул его, края прижав первыми попавшими под руку книгами.
Я повернулась к двери. Так, надо бы как-то обезопасить себя от внезапного появления Джестера Курца. Интуиция подсказывает мне, что план Агнессы не так хорош, как ей представляется. Следовательно, господин главный инквизитор вполне может явиться нежданно в самый разгар действия. И я с усилием опустила в пазы засов. Теперь Джестеру придется весьма потрудиться, чтобы попасть сюда без разрешения. Даже несколько минут задержки позволят нам спрятать карту.
— Ты уверена? — с сомнением спросил Петер. — Если Джестер явится сюда, то как мы объясним все это?
— Скажем, что захотели уединиться. — Я весело улыбнулась. — В конце концов, мы молодожены. Имеем право.
— Ах да. — Петер вдруг смутился, опустил голову и с нарочитым вниманием принялся изучать пергамент.
Я подошла и встала рядом с ним, в свою очередь уставившись на загадочную карту, о которой была столь наслышана.
Одного беглого взгляда хватило, чтобы понять: наша задача будет отнюдь не простой. Теперь ясно, почему Петер не отыскал сокровища умершего отца за такое количество лет.
На этой так называемой карте не было ничего, напоминающего настоящую карту, пусть это и прозвучит тавтологией. Ни обозначения рельефа, ни изображения строений, словом — ни одной детали, способной хоть как-то привязать рисунок к местности. Лишь пять кругов разного размера, в каждый из которых был вписан треугольник.
— Ну как? — с кривой усмешкой полюбопытствовал Петер. — Впечатляет?
— Не то слово, — хмуро проговорила я.
Взяла в руки деревянную линейку, лежавшую неподалеку. Шкала на ней заметно отличалась от привычных сантиметров и миллиметров, но меня это не смутило. Барон Теоль — уроженец этого мира. Если он пытался зашифровать свое послание при помощи размеров изображенных на так называемой карте деталей, то точно воспользовался привычными предметами.
Петер наблюдал за моими действиями с плохо скрытой иронией. Он дождался, когда я приложу к пергаменту линейку, затем покачал головой и негромко произнес:
— Все впустую, Тереза. Я и без того могу назвать тебе диаметр каждого круга, длину его окружности или стороны треугольников. За годы я вызубрил их наизусть. Даже перерисовывал отдельные части карты на бумагу, вырезал, прикладывал друг к другу. В этом нет смысла. Или же я не в силах вникнуть в логику моего отца.
Ага, теперь понятно, почему на листах, которые я заметила еще в прошлый свой визит сюда, постоянно повторялись круги с треугольниками.
— Вот. — Петер порылся в одном из ящиков стола. Вытащил оттуда смятый кругляш бумаги, осторожно расправил и положил передо мной. — Вот все мои измерения.
Я угрюмо вперлась взглядом в ровные столбцы чисел.
Никогда не была сильна в математических задачках, когда надо логически продолжить ряд. Тут надо звать какого-нибудь вундеркинда.
— Садись, если хочешь. — Петер любезно поднялся и сделал приглашающий жест. — Вот тебе бумага, вот тебе карандаш. Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.
Я тут же воспользовалась его разрешением. Заняла кресло и полностью погрузилась в вычисления.
Понятия не имею, сколько я трудилась над решением этой задачи. Петер не мешал мне. Он выудил из глубин под столом новую бутылку вина и пыльный бокал, после чего расположился около книжного шкафа, изредка прихлебывая вино.
Сначала я чувствовала на себе его внимательный взгляд, и меня это несколько раздражало. И чего смотрит, спрашивается? Ждет, что я вот-вот признаю свое поражение, после чего с чистой совестью скажет, будто сделал все возможное для спасения жены из лап инквизиции?
Но спустя некоторое время я услышала негромкое посапывание. Подняла голову и увидела, что Петер задремал, крепко сжимая в руке бокал.
Так-то лучше. И я опять склонилась над пергаментом, задумчиво подперев голову кулаком.
— Не получается? — внезапно раздалось вкрадчивое на ухо.
От неожиданности я едва не взвизгнула в полный голос, подпрыгнув в кресле. Испуганно принялась озираться по сторонам, но сразу же успокоилась, увидев рядом слабо мерцающее облако.
Вообще, даже немного смешно. Появление призрака несказанно обрадовало меня. Вот и неупокоенная душа барона Теоля пожаловала. Если кто-нибудь и может дать ключ к разгадке тайны карты — то только она.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я.
— Добрый. — Облачко медленно сгущалось, принимая облик сутулого пожилого мужчины.
Хм-м, странно. В прошлые разы я видела барона Теоля только в отражении зеркала. Почему сейчас все по-другому?
— Твой дар растет, — проговорил призрак, словно угадав мои мысли. — Растет по часам, если не по минутам. Теперь мне гораздо легче пересекать грань между мирами.
— Вот как? — Я неопределенно хмыкнула, не зная, то ли радоваться, то ли огорчаться этому факту.
Интересно, почему так?
— Твое новое тело окончательно приняло чужую душу, — пояснил призрак, вновь каким-то непостижимым образом угадав незаданный вопрос. — Следовательно, исчезли последние границы, сдерживающие проявление магического дара настоящей Терезы.
— Вот как, — теперь утвердительно протянула я. Глубокомысленно покачала головой.
Пожалуй, все-таки это не очень хорошая новость для меня. Если Джестер Курц узнает, что мне подвластны не только ментальные чары, но я к тому же умею разговаривать с мертвыми, то моя участь окажется решена.
Очень сомневаюсь, что в этом мире некромантия относится к разделу разрешенного колдовства.
— Как я понимаю, у тебя серьезные проблемы, — произнес барон Теоль.
В его голосе послышалась едкая насмешка, и я тут же насупилась.
— Позлорадствовать явились? — обиженно спросила я.
— Нет, — спокойно ответил барон. — Отнюдь. Просто я предупреждал тебя. И видишь, как все обернулось.
— Я понятия не имела, что сюда пожалует инквизитор, — огрызнулась я.
Барон укоризненно покачал головой. От этого движения его фигура опасно замерцала, истончаясь по краям. Но почти сразу это прекратилось.
— Даже сейчас, Лариса, ты сожалеешь не о том, что сделала, а о том, что попалась, — проговорил барон. — Разве это правильно?
— А разве правильно то, что тому же Джестеру Курцу никто не ставит в укор использование ментальных чар? — невежливо вопросом на вопрос ответила я. — Почему ему можно, а мне нельзя? И вообще, я всего-то разок опробовала свой дар.
— Два раза, — исправил меня барон, видимо, намекая на сцену прощания с бывшим возлюбленным Терезы.
— Во второй раз у меня ничего не получилось, так что это не считается, — упорствовала я.
— Да без разницы! — В голосе призрака послышалась усталость. — Ты уже совершила преступление, Лариса. И наказания тебе не избежать.
Я передернула плечами. От последней фразы барона стало совсем тоскливо и страшно.
— Джестер сказал, что у меня иммунитет к ментальным чарам, — грустно сказала я, надеясь разжалобить призрака. — Коррекция ауры в моем случае невозможна.
— Я в курсе, — сухо обронил призрак. — Нет ничего в этом замке, что прошло бы мимо моего внимания. Я слышу все разговоры и все вижу.
И опять я передернула плечами, уловив откровенный намек в словах барона. Интересно, а что насчет моего поцелуя с инквизитором? Получается, барон Гейб знает о нем?
Но спросить об этом прямо я никак не решалась. Мне было неловко и стыдно заводить разговор на столь интимную тему. И потом, барон Гейб как-никак отец Петера. Вряд ли та сцена пришлась ему по нраву. Мало какой родитель обрадуется, когда его ребенку, пусть выросшему и обзаведшемуся собственной семьей, примется наставлять рога вторая половинка.
— И что мне теперь делать? — жалобно спросила я. — Целительница Лия сыграла на редкость дурную шутку со мной и с вами. Вы хотели, чтобы у вашего сына была решительная жена, которая бы его наставляла и направляла. А в итоге он рискует оказаться соломенным вдовцом.
— Соломенным вдовцом? — переспросил барон Гейб, не поняв смысла выражения. — Это как?
— Ну, вроде как женатым человеком, супруга которого находится очень далеко и вряд ли когда-нибудь вернется, — пояснила я. — Или в таком случае в вашем мире разрешается расторгнуть брак?
— Если честно, не знаю, — после краткой заминки признался призрак. — Я был счастлив со своей супругой, поэтому никогда не вдавался в подобные тонкости.
И замолчал.
Я тоже помалкивала, гадая, как же теперь вести беседу с бароном Гейбом. Да, я по-прежнему надеялась на его помощь. Но опасалась, так сказать, сразу же брать быка за рога. Я не сомневалась, что если прямо попрошу призрака показать место, где он спрятал фамильные драгоценности, то за этим последует категорический отказ. Следовательно, надо сделать так, чтобы барон Гейб сам захотел открыть мне загадку карты.
Но как это сделать?
Хотя… Сдается, у меня есть одна идея. Петер — сын Гейба. И тот искренне волнуется за своего отпрыска. Иначе не стал бы беспокоиться об его личной жизни после собственной смерти. Полагаю, именно эта тревога не позволяет душе покойного барона обрести окончательный покой. А следовательно, в разговоре надо упирать именно на благополучие Петера. Я-то чужачка. Некая девица из другого мира, которая умудрилась основательно подпортить себе репутацию всего за сутки пребывания здесь.
Что же, попробую. Ментальные чары вряд ли подействуют на призрака. Но я обойдусь и без них.
— Бедный Петер, — тяжело вздохнула я. — Как же ему не повезло!
— Да уж, — сухо согласился со мной Гейб. С нескрываемой претензией добавил: — Я считал, что он тебе нравится. Из вас бы получилась такая замечательная пара! Но в итоге ты едва не изменила ему. Это верх неуважения и дурных манер — целоваться с другим мужчиной в доме своего супруга.
Ага, стало быть, он на самом деле в курсе произошедшего между мной и главным инквизитором. Любопытный старикашка, ничего не скажешь. Пожалуй, если вся эта история закончится благополучно для меня и я все-таки останусь с Петером, то следует убедить мужа переехать. О каком выполнении супружеского долга может идти речь, если понимаешь, что за тобой самым бесцеремонным образом подглядывают?
Я брезгливо поморщилась. И не от созерцания воображаемой картины того, как дух барона Гейба будет незримо витать около нашего с Петером ложа. Сама мысль о том, что рано или поздно мне придется разделить постель с Петером, почему-то показалась противной. Я по-прежнему не имела ничего против мужа. Он красив и умен. О таком мужчине в родном мире я могла бы только мечтать. Но…
Да демоны с этим Джестером! И я с силой мотнула головой. Хватит, Лариса! Инквизитор — твой враг. Заруби это себе на носу раз и навсегда.
Вернемся к карте. Я буду не я, если не вытрясу из призрака всю правду о ней.
— Да, это моя вина. — Я притворно шмыгнула носом, как будто сдерживая слезы. Продолжила ноющим голосом: — Мне надо было учинить скандал. Закричать во все горло, когда инквизитор начал ко мне приставать. Но я испугалась. И испугалась прежде всего за Петера. Я ведь ничего не знаю о законах вашего мира. Вдруг Джестер убил бы Петера, не желая, чтобы об его поступке стало всем известно? Я уже поняла, что власть инквизиции здесь почти безгранична.
Барон Гейб ничего мне не сказал. Но его фигура вновь принялась мерцать, как будто призрака взволновали мои слова.
— Поверьте, мне очень нравится ваш сын, — затараторила я, ради убедительности прижав к груди руки в молящем жесте. — Он замечательный! Прежде я никогда не встречала таких мужчин. И мне очень жаль, что у него столько проблем из-за меня. Ах, какую злую шутку сотворила с вами и мной целительница Лия! Пусть меня на веки вечные кинут в темницу. Пусть. Я не за себя боюсь, а прежде всего за Петера. Ведь наш брак будет считаться действительным, а значит, он больше не сумеет жениться вновь. Но даже если ему повезет добиться развода, то ваш сын до скончания жизни останется изгоем для высшего общества. Вряд ли его продолжат приглашать на званые вечера после этой истории. Муж ведьмы. Настоящее клеймо, перебивающее любые титулы и заслуги перед короной.
«Последних, к слову, и нет», — язвительно завершила я про себя.
Хвала небесам, мысли призрак вряд ли умеет читать. Но, к слову, я почти не кривила душой, вознося хвалебную оду Петеру. Он хороший человек. По крайней мере, за время, проведенное в замке, не сделал ничего дурного по отношению ко мне. И не его вина, что сердцу не прикажешь.
На какой-то миг мне почудилось, что после моей проникновенной речи призрак вовсе исчезнет. Мерцание усилилось многократно. От слепящих всполохов у меня даже заболели глаза. Но вдруг все прекратилось, и фигура барона вновь обрела материальность.
— Ты хитрая лиса, Лариса, — устало проговорил барон Гейб. — Твои речи льются, словно песня. Так хочется верить в твою откровенность…
— Я не могу поклясться в том, что люблю вашего сына, — честно сказала я. — Для этого я слишком мало его знаю. Но я его уважаю. И мне приятно находиться рядом с ним.
— Для счастливого брака этого уже достаточно, — пробормотал Гейб. — Страсть — это ничто. Она моментально вспыхивает и так же быстро остывает. А в худшем случае оборачивается ненавистью. Поэтому я не верю в любовь, построенную на животном влечении. Прежде всего доверие и уважение.
Я усердно закивала, подтверждая слова старого барона.
В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь мерным глубоким дыханием Петера. Он сладко спал, при этом умудряясь не выронить из рук почти полного бокала.
— Ладно! — вдруг решился барон Гейб. — Пусть будет так. Я расскажу тебе, где спрятаны драгоценности. Даже малой толики их хватит, чтобы нанять для тебя лучшего защитника Орленда. Да и в самой инквизиции хватает падких на золото людей. Да, Джестер Курц занимает далеко не последнюю ступень в их иерархии. Но он все-таки вынужден считаться с мнением большинства.
Я едва не издала громкий победный клич. Ай да Лариса, ай да умничка! Все-таки сумела склонить призрака на свою сторону. Эх, не прошли даром годы выживания в бурных водах офисной обычной междоусобицы.
Барон Гейб между тем легким движением руки подозвал ближе магическую сферу, плавающую над столом. Та послушно опустилась ниже, и я нахмурилась.
Это что же получается, призраки умеют воздействовать с материальным миром? То бишь при желании барон и столкнуть меня с лестницы сумеет, если я в очередной раз обману его ожидания?
Да, пожалуй, мысль о переезде весьма здравая. Вряд ли неупокоенная душа отца Петера последует за сыном в столицу. Вроде как она привязана к тому месту, где барон Гейб умер.
А в следующее мгновение я с возгласом отпрянула от стола. Если честно, я ожидала, что барон Гейб начнет объяснять мне значение кругов и треугольников на пергаменте. Однако он поступил иначе. Просто взял — и разбил сферу над картой.
Вспыхнуло веселое оранжевое пламя, жадно слизнув со стола листы бумаги. Затрещали искры, вздымаясь к потолку. Черные хлопья сажи закружились в воздухе.
Раздался хрустальный звон. Видимо, Петер спросонья вскочил с кресла, забыв о бокале в руках. В комнате стало темно. Лишь на столе медленно угасало пламя, отблески которого выхватывали из мрака крошечный пятачок пространства.
Ну барон Гейб! Предупреждать надо! Эдак и разрыв сердца заработать немудрено.
С тихим шелестом в воздух взмыла новая сфера, которую пробудил Петер. В один гигантский прыжок он преодолел разделяющее нас расстояние. Сграбастал меня в объятия.
— Ты в порядке? — с нескрываемой тревогой спросил он, так крепко прижав к себе, что я услышала, как отчаянно громко бьется его сердце.
Мило-то как! И я расплылась в улыбке. Все-таки радостно осознавать, что Петер тревожится обо мне.
— Все хорошо, — поспешила я заверить супруга. — Я не пострадала.
— Какого демона тут произошло? — Петер, чуть ослабив объятия, повернулся к столу, на котором догорала сфера. И неожиданно выругался.
Я повернула голову, желая увидеть, что же так поразило моего обычно достаточно сдержанного в эмоциях супруга.
О да, зрелище было более чем захватывающее. Огонь, в котором, как я думала, погибли все мои надежды, схлынул. Пергамент по-прежнему лежал на столе, совершенно нетронутый пламенем. Лишь уголки немного обуглились. Но не это было главное.
Карта! Теперь перед нами была настоящая карта! На желтоватой поверхности пергамента пролегли угольно-черные линии, связавшие все геометрические фигуры воедино. Они стали частями единого изображения, на котором угадывались очертания замка. Вот крыша, вот этажи, вот схемы комнат, а вот в самом низу маленький жирный треугольник, прежде невидимый.
— О боги, — потрясенно пробормотал Петер, наконец-то выпустив меня из своей хватки. — Тереза, это просто немыслимо! Как ты догадалась, что нужно сделать?
Моей заслуги в произошедшем не было. Но я не собиралась признаваться Петеру в этом. Вряд ли он оценит, если я признаюсь, что все сделал его отец.
— Привет из детства, — выпалила я первое, что пришло в голову. — Знаешь, в доме моего отца не так много книг. Но я прочитала несколько любовных романов. И в одном из них парочка обменивалась записками, а чтобы никто не догадался об их истинном содержании — использовали старый как мир способ. Писали между строк молоком.
— Молоком? — с удивлением повторил Петер.
— Ну да. — Я пожала плечами, удивленная, что он не знает о таком способе. — Молоко становится невидимым, когда высыхает. Но если подержать лист бумаги над огнем, то написанное им проявляется. И никто не прочитает между обычных строк о погоде настоящее страстное послание.
— Надо же. — Петер изумленно хмыкнул и посмотрел на меня с уважением. — Впервые о таком слышу. Я искал ответа на загадку в солидных талмудах по магии, а оказывается, надо было заглянуть в дешевые бульварные книжонки.
— У последних перед первыми есть очевидное преимущество, — добавила я. — Они явно не запрещены инквизицией.
Петер шутки не оценил, напротив, помрачнел, видимо, вспомнив, что его ждет штраф за незаконную литературу, обнаруженную Джестером в его библиотеке. Но перевел взгляд на карту — и на его лицо вернулась улыбка.
— Что же, самое время проверить, верна ли карта, — сказал он и принялся аккуратно сворачивать пергамент в тугой рулон.
Сердце почему-то кольнуло дурное предчувствие. Как будто рядом я услышала едкий короткий смешок. И я могла бы поклясться, что узнала голос Джестера.
Совсем с ума схожу из-за этого инквизитора!
— Ты уверен, что нам надо отправляться на поиски именно сейчас? — осведомилась я.
— А когда еще? — переспросил Петер. — Стоит поторопиться. Кто знает, как долго продлится наша удача. Агнесса не сможет долго отвлекать Джестера.
Кстати, еще один вопрос. Что сейчас делает дочь Петера? Я была уверена, что ей не удастся обвести Джестера вокруг пальца и тот непременно поймет смысл обманного маневра. Но инквизитор до сих пор отсутствует, хотя по идее уже должен был бы заинтересоваться, чем мы таким занялись на сон грядущий.
— Идем, — с нажимом сказал Петер. — Не будем терять времени.
Я неохотно кивнула, соглашаясь с ним. Но меня продолжали терзать мрачные предчувствия.
Поздний вечер. Подвал. Карта.
Ох, не нравится мне это сочетание! Поневоле на ум приходят всевозможные фильмы ужасов.
