Ярко-синие портьеры светились, словно вознамерились стать небом. Савиньяк отдернул показавшийся ледяным атлас и выглянул во двор, где сосредоточенно стучали шпагами двое унаров: Арно и Эстебан Колиньяр, давно покойный, это Лионель знал наверняка. Маршал рывком обернулся, узнавая комнату, в которой мать некогда шнуровала корсаж Марианны; на изящном столике все еще стыл позабытый шоколад, и в нем ковырялся солнечный лучик. Ли вернулся к окну: поединок продолжался, но маршала куда больше занимал окружающий пейзаж. Мать видела в окно Ноху, а дуэлянты топтали камни двора какого-то северного замка, то ли Ноймара, то ли вовсе Фельсенбурга, на что намекала здоровенная, усыпанная шишками ель.

Мимо, едва не чиркнув крылом по решетке, пронеслась ласточка. Снега не было видно даже у стен, мало того, повсюду радостно желтели какие-то цветочки. Зима кончилась, никто и не заметил, в бреду так бывает, в жизни тоже.

Пройти сквозь стену на сей раз не удалось, но в снах Ли этого и не умел, зато у него выходило открывать двери, трогать вещи, пить вино. Савиньяк вдохнул терпкий – в шоколад явно подмешали апельсиновую цедру – аромат и швырнул чашку об пол. Иногда, что-то разбив, удавалось проснуться, удалось и сейчас. Судя по уже не ночному сумраку за окном, он проспал больше пяти часов, какая роскошь!

Вызванный ординарец доложил, что гонцов от Вальдеса не было, и отправился за водой для бритья. Отсутствие новостей не удивляло: будь иначе, маршала б немедленно разбудили, так что у адмирала тихо. И будет тихо, пока не двинется Заль. Если ойленфуртцы еще не взбунтовались, это случится сегодня или завтра, но случится обязательно, разве что зайца раньше сожрут собственные генералы, но и у них один путь – к дуксам.

Вода оказалась горячéй, чем нужно, но ждать Савиньяк не стал; маршал сосредоточенно брился, глядя в плохонькое трактирное зеркало, и одновременно раздраженно ворочался под пуховым одеялом. Ему, то есть маршалу Залю, не спалось. Нужно было решаться, и решение казалось не просто верным, но единственным. И все же сделать первый шаг было сложно, а еще эти ойленфуртцы… Если они решатся на измену, командиры вряд ли наведут в полку порядок. Надо было действовать вчера, едва трусоватый капитанишка сообщил про Савиньяка; и Фраки говорил, этот фельпский проходимец вечно говорит, а ведь всё из-за него! Свалился на голову, втерся в доверие, подбил на авантюру и продолжает… советовать. С ним-то самим ясно, разинул рот на слишком большой кусок, подавился и удрал, чтобы не прикончили какие-то адрианианцы, но что теперь делать Залю, некогда безупречному генералу, а ныне, самое малое, дезертиру и убийце верных короне офицеров?

От ответа за Дарави и прочих мерзавцев можно уйти, лишь сунув в пасть регенту что-то по-настоящему ценное. Например, Олларию вместе с дуксией, но сперва столицу нужно взять, а для этого оторваться от Савиньяков, которые за Кольцо не пойдут. Если сейчас можно быть хоть в чем-то уверенным, так это в запретах Ворона, а он мало того что запретил, так еще и наставил вдоль всего Кольца застав. Проклятье, и что б было не раскидать по ним самых ненадежных! Заль бы так и сделал, не обнаглей Дарави. Это надо было додуматься, явиться на званый обед и обвинить командующего в измене, да кто бы такое выдержал?!

Воспоминания о былой злости эту самую злость разбудили, далекий заяц дернул ногой, угодил большим пальцем в какую-то дыру – проклятье ординарцам! – и отшвырнул одеяло. Ему хотелось убить сразу и Фраки, и Валмона, вернуться на берега Каделы, захватить Олларию и доложить Ноймаринену. Или сперва выждать и посмотреть… Он же всегда выжидал, и это себя оправдывало, только ожидание ожиданию рознь! Одно дело не спешить к драке с непредсказуемым результатом и совсем другое – сидеть и думать, взбунтовались ойленфуртцы или нет. Если нет, всех помнящих Дарави офицеров придется немедленно расстрелять, сложности на марше никому не нужны. И лишние свидетели тоже не нужны, с кем бы ни пришлось в итоге договариваться.

Генерал, то есть конечно же маршал, раздраженно прошелся по жарко натопленной – он всегда любил тепло – комнатенке, стараясь взять себя в руки. Хуже нет, чем потерять в решающий момент самообладание, но попробуйте его сохранить, когда под боком резвится свихнувшийся адмирал. Заль гонял его по провинции больше месяца, не давая нигде закрепиться, но окончательно прогнать буяна не получалось, как и придавить: Вальдес всякий раз умудрялся уйти. Вначале это казалось смесью случайностей и везения, а то, что в погоне пришлось изрядно отдалиться от облюбованной для зимовки Варзы, особо не волновало. Пока неделю назад армия не оказалась в дневном переходе от Кольца.

Постоянные неудачи начинали бесить, хотя следовало задуматься, как безголовый, ни Змея не соображающий в сухопутных войнах моряк не дается в руки лучшему тактику Талига. Заль, не толкай его под локоть советнички, обязательно бы задался таким вопросом и все бы понял, но разгадка пришла сама и с неожиданной стороны. Непонятно как добравшийся до ставки пройдоха передал письмо от других пройдох, величающих себя «свободными дуксами». Письмо, надо отдать ему должное, оказалось выдержанным в самых доброжелательных тонах, и захочешь – не найдешь, к чему придраться. Дуксы предлагали командующему Кадельской армией дружбу и союз, причем предлагали толково, со знанием дела, ни на миг не усомнившись в его маршальстве. Командующий задумался, а свитские бездельники принялись уговаривать согласиться, до них не доходило, что, присоединившись к дуксам, станешь врагом подлинных хозяев Талига: Алвы, Савиньяка, Ноймаринена, Валмона.

Конечно, скрутив дуксам головы и вручив регенту столицу, можно не бояться за старые грешки… Было бы можно, окажись регентом кто-то другой, а не Алва; с этим, пожалуй, поторгуешься, да и сами дуксы наверняка подумывают о предательстве. Армия им всяко нужна, а вот нужен ли сильный и опытный чужак во главе неё? Спят ведь и видят прибрать полки к рукам, а командующего – в сторону, если не вообще… Нет, доверять таким нельзя, но поговорить стоит, благо данарии обещают прислать своих представителей к Кольцу, да и армия подустала, нужен отдых.

Писать дуксам Заль не стал, мало ли кто прочтет, свое согласие он передал на словах и в ответ получил второе письмо. Некий «Свободный Данарий» сообщал, что братья Савиньяки составили против доблестного маршала заговор, какой – неизвестно, но стоит быть настороже, поскольку от старшего из братцев следует ждать всего. Вот тогда Заль и задумался о неуловимости Вальдеса, а через пару дней дальние разъезды наткнулись на подходящую с севера конницу, и не абы какую. «Вороных» ни с кем не спутаешь, но за ними шли еще и алаты. Не легкоконные, что безобразничают с Вальдесом, а панцирники графа Карои: от Бордона эти сумасшедшие ушли на север с Эмилем Савиньяком и вот объявились здесь. С ним же. Неизвестный данарий не лгал: заговор был налицо! Выманили, вымотали армию, а теперь ударят, и как бы не с двух сторон! Счастье еще, что мудрый Заль даже в, казалось бы, мирной провинции не забывал о разведке, рассылая дозоры во все стороны!

Наорав на поджавшего, наконец, хвост Фраки, маршал принялся стягивать свои полки в кулак и почти успел. Оставалось подогнать плетущихся в арьергарде ойленфуртских мушкетеров, и тут объявился дезертир Костантини. Добрался-таки тогда до Аконы, подлец, и про смерть другого подлеца, Дарави, наплел, а Савиньяки покойника знали. Другие бы потребовали объяснений, в крайнем случае двинули бы на усмирение мятежников кавалерийский корпус, эти же запустили в Западную Придду Вальдеса. Как приманку, больше сомнений не оставалось!

Положение было скверным, но могло быть и хуже. Сумей Эмиль Савиньяк сохранить свое приближение в тайне до последнего, будь до Кольца Эрнани больше одного перехода и не жди в Олларии дуксы, это стало бы концом, а так… Если немедленно поднять войска и, плюнув на адмирала, двинуться прямо на восток, к ночи окажешься за Кольцом. А там и срок, назначенный дуксами, подойдет. Главное – как следует оторваться от Савиньяка, но сперва понять, что с ойленфуртцами; оставлять их за спиной опасно. Эмиль грозился всех, кто останется верен «убийце и дезертиру», казнить, переметнувшихся же обещал простить, благодетель милосердный!

Надо было вообще всех помнящих Дарави офицеров убирать, не только старших! Жаль, руки не дошли, но теперь делать нечего, нужно ждать вестей и либо приводить полк в порядок, либо бросить его к кошкам, выставив заслон, так как давить некогда, а тыл совсем без пригляда не оставишь!

– Вы правы, Заль, – вытирая бритву, похвалил самозваного маршала маршал настоящий, – раскрывать заговоры у вас выходит неплохо. Теперь действуйте, я жду.

Заль, естественно, не ответил. Светало, и пора было завтракать. Дрыхнущего Салигана Лионель решил не будить, но компания нашлась и так: Мишель доложил о Шарли, которому тоже не спалось.

– У вас горел свет, – обычно веселый барон был напряжен, как конь перед скачкой, – я рискнул зайти.

– И правильно, я как раз думал, с кем завтракать.

– Завтракать?

– Для ужина, – вежливо объяснил Ли, – поздно.

– Вы шутите, а мне вот не по себе.

– Вы что-то чувствуете? – немедленно уточнил Савиньяк. – Что?

– Что был редким ослом, – Шарли потер поясницу, напомнив Рудольфа. – Конечно, ее величество нас всех простила, но то, что мы натворили, никуда не делось!

– А, вот вы о чем. – Исповедь и совесть – это прекрасно, но несколько не ко времени. – Каяться перед боем – дурная примета.

– Бой сегодня?

– Возможно. Идемте завтракать.

– Любопытно, как там наш Костантини? – Арно зевнул и поежился. – Как-то не жарко…

– Ночь выдалась ясной, – Валентин задрал голову к пока еще ярким звездам, словно собираясь завыть. – Почему ты подумал о Костантини?

– Сам не знаю. Не вспоминал, не вспоминал – и вдруг влезло в голову. Может, со скуки?

– Я бы не сказал, что в Старой Придде скучно, – не согласился Спрут, – особенно тебе.

– Мне именно что скучно, – попытался огрызнуться виконт, – это всякие Заразы веселятся. На меня глядя.

– Два раза мне в самом деле было смешно, но в целом я тебе скорее сочувствую.

– Вот спасибо, – поблагодарил Савиньяк, невольно любуясь прозрачными утренними красками. – Ты уверен, что хочешь махать этой дурой?

– Я уверен, что это когда-нибудь пригодится, – Валентин поудобней перехватил одолженную в арсенале гайифскую алебарду.

– Скажи лучше, что хочешь порадовать Ульриха-Бертольда.

– И это тоже, – не стал спорить Придд, которому приспичило повторить дорожные подвиги Рокэ, – барон мне глубоко симпатичен, но главное не в этом. Есть вещи, которые при всей своей кажущейся бессмысленности дают очень много. Упражнения со старинным оружием – одна из них.

– Ага, – подхватил Арно, – а уж сколько дают упражнения со старыми книгами!

– Да, немало, – Придд быстро обернулся к возникшему из тающих сумерек псу. – Это Готти.

– Он самый, – подтвердил Савиньяк, уворачиваясь от выплясывающей на радостях туши. – А где Валме?

– Видимо, еще спит. – Валентин погладил отчаянно виляющего остатком хвоста волкодава. – Если я не ошибаюсь, апартаменты Фарнэби, у которого прошлый раз останавливался Валме, именно здесь, а собаку в Кабаньем Логе по утрам выпускали. Он хочет играть.

– Почему нет? – Арно трепанул роскошный загривок. – Как же там… А! Готти, баймун!

Готти только того и ждал, Арно тоже, потому на ногах и устоял, однако перчатку за неимением палки бросить пришлось немедленно. Пес пушечным ядром полетел за добычей, и спать окончательно расхотелось.

– Господа! Господа! – некто в зеленом чиновничьем плаще торопливо пробирался меж не убранных с вечера снежных куч. – Умоляю, стойте! Я… помощник личного секретаря господина геренция! Племянник господина геренция поручил мне выпустить утром его собаку и проследить… но пес… так непоседлив… А господин виконт еще отдыхают… Они будут спрашивать…

– Ну так скажите, что Готти с нами, – Арно покосился на Придда и с достоинством уточнил, – то есть с герцогом Приддом.

– И виконтом Сэ, – в тон закончил Спрут. – Не беспокойтесь, мы с этой собакой уже гуляли и доставим ее хозяину.

– О, благодарю! – На физиономии чинуши читалось столь очевидное облегчение, что Арно не выдержал, прыснул. Тоже довольный развитием событий Готти сунул в руки виконта перчатку и гавкнул, Арно намек понял и швырнул перчатку в направлении плаца. Дорога стала заметно веселей, но, к разочарованию пса, слишком быстро кончилась.

– Хватит! – как мог строго объявил Арно, натягивая изрядно обслюнявленную собственность на руку. – Дальше гуляй сам. Или смотри, только не суйся, понял?

Истолковывать ответное «гав» не стал даже Валентин, как раз пристроивший на перилах галереи плащ и шляпу.

– Я все же предпочитаю шпаги, – тоже оставшийся в адуанской куртке Арно повел плечами, разгоняя кровь. – Ульрих-Бертольд, конечно, прекрасен, но я намерен впредь обходиться кавалерийскими атаками. Кстати, не хочешь попробовать с саблями?

– Хочу, – не стал отнекиваться Валентин, – но не сейчас. Для сабли мне, в отличие от тебя, все придется осваивать с самого начала, а это требует слишком много времени. Давай вернемся к тому, что собирались, – пройдем последний урок Ульриха-Бертольда.

– Это ты собирался, – уточнил Арно, без особой нежности глядя на гайифку в руках друга. – Не успел спросить, тебе шестопер не дали или в арсенале не нашлось подходящего?

– Алебардой я более или менее владею, поэтому лучше начать с нее.

Они начали. До Ужаса Виндблуме Заразе было далеко, однако с Йоганном он потягаться уже мог. Через минуту Арно стало не до шуточек, а потом позади что-то хлопнуло, залаял Готти, и тут же раздался радостный вопль:

– Тут! Они тут!.. Я их… нашел… Я первый!..

Готти гавкнул вновь, и на плац выскочил его величество в белой с черным торской шубе и нахлобученной до самых глаз шапке. За королем выступала чем-то напоминавшая пушистую ардорскую курочку принцесса.

– Мы рады вас видеть! – разогнавшийся король чудом не врезался Придду в живот. – Это твой? Он кто? Он не укусит?

– Нет, – заверил Арно, припомнив, как тискали кроткого волкодава Эдита с Амандой. – Готти, знакомься. Это его величество!

Готти принял с места неспешной рысью. Кажется, он вспомнил «львиное» прошлое, а может, вообразил себя линарским жеребцом на параде. Огромная собака, гордо вскинув голову, прошествовала вдоль галереи, обогнула разинувшего рот короля и, пару раз вильнув обрубком, уселась в позе сторожа. Восхищенный король сделал к псу пару шагов и замер, Готти слегка наклонил голову, во всех смыслах глядя на его величество сверху вниз.

– Хорошая собачка, – подоспевшая принцесса уже была рядом. – Красивая.

– Ургмм, – хорошая собачка издала симпатичный мурлыкающий звук. Внимание ей всегда нравилось, а о неприятностях, которые порой исходят от коронованных особ, хозяева не предупреждали.

– Я его поглажу, – отважно решила Октавия, стаскивая красную рукавичку. – Пушистенький… Можно?

– Он будет польщен, – заверил Арно, и принцесса коснулась светлой шерсти. Готти и не думал возражать, в отличие от короля.

– Отойди, – велел сестре его величество, – я первый.

– Но я уже…

– Так нечестно! – непонятно чем возмутился Карл и шагнул вперед. Наверное, от него пахло чем-то вкусным, Готти принюхался и уверенно лизнул короля в нос, чем сподвигнул его величество на бурные объятия.

– Вот! – Разжимать руки Карл явно не спешил. – Видишь! Он наш!

– И вовсе нет, – принцесса расстроенно теребила на сей раз единственную косу, – он виконта Сэ!

– Нам принадлежит все, – напомнил Карл, с упоением подставляя мордашку под собачий язык. – Весь Талиг… И он тоже!

– Ваше величество, – позабытый было Придд не забыл учтиво поклониться, – собаки и кони страдают, когда их разлучают с хозяевами. Они никогда не полюбят другого человека, как любили того, кто их вырастил. Лучше возьмите щенка, чтобы его сердце принадлежало вам и только вам.

– Мы возьмем, – тут же согласился король. – Где?

– В Варасте. – Валентин очень кстати завладел августейшим вниманием. – Ваше величество, это потребует некоторого времени. Кроме того…

– Ты опять без ленты! – У принцессы были свои дела. – Ты обещал носить.

– Я забыл, – сразу и соврал, и не соврал Арно. – Сейчас у меня шпага для тренировок, а ваша лента украшает парадную.

– Тогда ладно, – девочка улыбнулась, – на тренировках она замызгается. Дядя Рудольф написал про Эдиту, они ко мне приедут…

– Замечательно, – особой уверенности в собственном голосе Арно не услышал, – только в горах сейчас снегопады.

– Я понимаю, это Карлу все нужно сразу, а я умею ждать. Как прекрасная Ульрика, и я тоже златокудрая. Теперь у меня одна коса, потому что мое сердце отдано навеки, но я никогда не скажу кому.

Сказку про Ульрику Арно знал, и она ему совершенно не нравилась. Во всяком случае, бежать с возлюбленной от враждующих родителей и бросаться в бурные волны, чтобы очнуться лебедем, виконт Сэ не стремился.

– Ваше высочество, – твердо сказал он, – вам больше идут две косы.

– Да? – в голоске принцессы послышалось сомнение. – Фу! Я же нарочно сладкое не доела, чтоб она не приперлась…

– Ой-й-й! – Женщина в накинутой поверх платья пестрой шали, нелепо подскакивая, бежала по снегу, – Ой… Не троньте!.. Этот… укусит…

– Уходи! – король разжал объятия и вскочил, но лишь для того, чтобы топнуть ногой. – Возвращайся и не пытайся оказать на меня… последствия! Мы недовольны.

– Тихо! – Теперь она еще и руками махала. Та самая, что испугалась жука, где он, кстати? – Шарло, Кати, тихо… Только тихо… Стойте на месте… Иначе… укусит…

– Гав! – недоумение Котик выразил как мог вежливо, но нянька лишь сильней завопила. Ну, конечно, если жук напугал, то волкодав и подавно.

– Не волнуйтесь… – Кляча твоя несусветная, как же эту бедолагу зовут?! – Не волнуйтесь! Готти никого не обидит.

– Он же… – запыхавшаяся женщина с явным страхом уставилась на пса. – Он же… больше волка!

– Ну еще бы… – Про то, что Котик передавит полдюжины волков и дюжину дураков, лучше не говорить. – Понимаете, в степи часто бывают бураны, а эти собаки… находят и откапывают пропавших. Они должны быть большими.

– Он… Он точно не укусит?

– Да нет же! Он спасатель, а люди, когда их вытаскивают из снега, соображают плохо, могут начать отбиваться. Для спасения годятся только добрые собаки, там всех щенков проверяют…

– Как? – заинтересовался вновь обнимавший волкодава Карл. – Как их проверяют?

– На злость, – выручил Валентин. – Точно так же в Торке проверяют сторожевых собак, но там оставляют злых, а в Варасте – добрых.

– И так больше тысячи лет, – не выдержал Савиньяк. – Об этом можно прочесть у Павсания Варастийского. Сударыня, вы могли слышать об этой книге.

– Не слышала про такого, – честно призналась нянька, разглядывая пса. – Он правда не тронет?

– А вы его погладьте. Готти, это…

– Теодора, – подсказала Октавия.

– Теодора своя, – с нажимом закончил Арно. – Готти, подойди. Ваше величество, позвольте.

Король насупился, но волкодава выпустил; освобожденный от царственных объятий Готти вильнул своим обрубком и сделал крохотный шажок в сторону Теодоры. Женщина с сомнением посмотрела на предполагаемого людоеда, однако не завизжала. Всё сулило благополучный исход, но дворик у галереи в это утро был едва ли не самым оживленным местом Старой Придды.

– Доброе утро, герцогиня, – Валентин безупречно поклонился безупречной же даме в черном с серебром плаще и шапочке из седоземельских мехов. – Прошу извинить наш с виконтом вид, мы не рассчитывали встретить здесь его величество, ее высочество и вас.

– Разумеется, не рассчитывали, – согласилась бывшая маркграфиня. – Карл, Октавия, ваше поведение мы обсудим в другом месте. Немедленно возвращайтесь в тепло. Теодорина, проследите, чтобы его величество немедленно переобулся.

– Да, ваша светлость!

– Ступайте.

Король исподлобья зыркнул на взрослую кузину, но буянить и упираться не стал. Октавия хмуро перебросила косу на грудь и взяла брата за руку.

– Мы увидимся, – пообещала она Арно, – скоро…

– Да, ваше высочество. – Вежливость требовала проводить столь высоких гостей, и Арно проводил. За поворотом виднелась слегка приоткрытая дверца, которой, надо думать, августейшие проказники и воспользовались. На пороге Октавия обернулась и послала Арно воздушный поцелуй. Виконт в ответ поклонился.

– Вы вызываете вполне объяснимое восхищение, – улыбнулась замыкавшая шествие герцогиня, – но если вы задержитесь, в Старой Придде войдут в обычай дамские дуэли.

– Вряд ли, – не согласился начинающий ощутимо мерзнуть Арно. – Из-за моих братьев ничего особенного не происходит… По крайней мере, из-за Эмиля.

– Вы себя недооцениваете, – сестра Гизеллы небрежно поправила плащ. – Что ж, желаю удачи в столь важном для мужчин деле.

– Как старший по званию, благодарю вас за себя и своего друга, – подоспевший Придд словно точку поставил, и Урфрида Ноймаринен канула в ту же дверцу, что и его величество. – Надеюсь, больше нам никто не помешает.

– Наверное… Валентин, мне что-то расхотелось упражняться, может, проедемся?

– Исключено, – Придд погладил присоединившегося к обществу Готти. – За нами наверняка следят из окон, значит, мы должны осуществить свои намерения, хотя вновь здесь появляться с нашей стороны будет опрометчиво. Что ты имел в виду, когда упомянул маршала Лэкдеми?

– А я его упоминал?

– Ты сказал, что из-за него не происходит ничего особенного.

– Просто я чуть не брякнул про Гизеллу, – объяснил Арно, – в последний момент себя за язык схватил. Коряво вышло, согласен.

– Боюсь, госпожа Урфрида сочла твое замечание отнюдь не корявым. Мне в самые ближайшие дни придется съездить в Васспард, накопилось слишком много дел. Не хочешь со мной?

– А что, поехали… Нет, не выйдет, не хочу мать оставлять.

– Ты чего-то опасаешься?

– С чего ты взял?

– Обычно близких не хотят оставлять из страха.

– В самом деле. Нет, я не боюсь, да и с чего бы, просто… вот не захотелось, и все тут! Так мы деремся?

– Прости, пожалуйста, конечно, деремся. Ты помнишь, что делал Алва, когда на него наседал Ульрих-Бертольд?

– Как же, забудешь такое! Рокэ с братцами в Сэ меня еще и не так гоняли.

Что ему предстоит, Шарли понял при первой же встрече, но барон слишком долго не воевал. От матери Ли слышал, что молоденький Густав пал жертвой чар графини Ариго. Обычно офицеры, безответно влюбившись, рвутся совершать подвиги, чтобы «она» поняла, еще пожалела или хотя бы ахнула, но на Шарли любовь подействовала, мягко говоря, странно: он подал в отставку и засел в имении. Раз десять в год отшельнику удавалось встретить свою богиню, остальное время барон тратил на псарню и сады; он так и не женился, хотя любовницы из простых у него случались. Каролина к обожателю относилась с полным равнодушием, потом она умерла, а Шарли по-прежнему изображал из себя филина в дупле, правда, филина хлебосольного. Гости у барона не переводились, заезжала и родня, пока напрочь не разругалась после мятежа Эгмонта, который на юге называли восстанием Эпинэ.

Себастьен с отцом остались верны Олларам, сам барон фыркал в обе стороны, а сестрин муж не утонул в Ренквахе только потому, что накануне выступления сломал ногу в собственной конюшне – какой-то особо ретивый судейский потом пытался доказать, что преднамеренно. Этот бред Лионель наблюдал уже самолично, потому и сообразил, о чем речь.

– Чушью все эти мятежи были, вот что я вам скажу, – скачущая исповедь не мешала Шарли уплетать рагу. – Ладно, дело прошлое. То, что моим мальчикам придется красоваться издали и всей толпой, я понял.

– На подходах к Кольцу много рощиц и холмов, так что красоваться придется то тут, то там. Лошадкам придется побегать.

– Значит, побегают, дороги утоптаны, небо ясное… Валмон говорил, Штанцлер, жаба такая, ее величеству другом не был?

– Не был, – невозмутимо подтвердил Савиньяк. Разговор мог бы стать интересным, если б похождения уже мертвого, к счастью, интригана не отвлекали от заячьих гонок. Сегодня Ли просто не мог позволить себе всерьез думать о чем-нибудь, кроме творящегося на пространстве между Кольцом, Дарвилем и Вержеттой. – Шадди будете? О, Раймон, приветствую!

– Мы еще не воюем? – вопросил обремененный котом дукс. – Тогда что мы делаем?

– Завтракаем, – откровенничать при Салигане Шарли явно не собирался. Маркиз трепанул своего зверя по загривку и стряхнул с руки шерсть.

– Линяет, – объяснил он. – Слушайте, гражданин, да не бычьтесь вы! Я понимаю, дома при вас собачки, а у меня котеночек, но сейчас-то вы один, не считая людишек.

– И вас! – фыркнул барон. – Кота-то вы сюда зачем притащили?

– А что мне оставалось? Я еще могу безобразничать в чужом доме, но допустить, чтобы под видом кормления Раймона там шуровали дуксы? К тому же меня могут пристукнуть, а Раймон если не всплакнет над моей могилкой, то хотя бы в ней покопается.

– Маркиз!

– Если вы продолжите меня оскорблять, – приосанился дукс, – мне придется обозвать вас бароном. О, фульгатик, люблю фульгатиков, они у тебя милые.

– Монсеньор, – при виде кота Мишель расплылся в улыбке, но все же доложил: – Рединг тут.

– Хорошо, иду!

– Сам? – удивился дукс. – Ты же можешь выгнать нас!

– Предпочитаю простые решения, – сообщил Лионель и вышел в коридорчик, которому выпала честь на пару дней стать адъютантской.

Новости Рединг привез хорошие – полк Дарави действительно взбунтовался и ушел в холодную ночь прежде, чем его успели окружить. Преследовать мятежных ойленфуртцев никто не решился; заячий полковник с подручными сбежали, оставшиеся офицеры прислали сказать, что ждут распоряжений, но главным было не это, а то, что Заль еще затемно двинулся прямо к Кольцу.

– Стоявший на столичном тракте гарнизон отошел?

– Начал отход, как стало известно про Заля.

– Тогда займетесь ойленфуртцами. Лишние глаза мне здесь не нужны, могут и про «вороных» сообразить, и про настоящую численность, да и о «зелени» забывать нельзя. Отправьте их в сторону Вержетты, пусть пока неподалеку от Вальдеса побудут, там точно не помешают. Адмирала только предупредите, чтобы не сильно удивлялся.

– Да, господин маршал.

– Выпейте шадди и поднимайте всех своих. Ваше дело провожать, но по возможности скрытно. Одиночек и дезертиров выбивать без расспросов, о крупных отрядах, если такие будут, докладывать немедленно. Мишель, пусть седлают.

Вот и конец неопределенности. Заль купился, но эта тварь, при всей своей гнусности, отнюдь не глупа, а «зелень» добавила ей храбрости, так что денек может выдаться веселым.

– Ну, – бодро спросил вернувшегося маршала Салиган, – попался зайчик?

– Попался, но дозавтракать мы всяко успеваем, вот за обед не поручусь. Раймон, ты в чистеньком, так что будешь при мне. Барон, вы пока тоже.

– Из тебя получился просто отличный Катершванц, – Арно со смехом опустил шпагу и понял, что вымок как дюжина выдр.

– Не сказал бы, – Валентин устало оперся на алебарду. – Совершенно очевидно, что ты не превосходишь Алву, однако с легкостью уклоняешься от меня, следовательно, до Ульриха-Бертольда мне далеко. Нужно работать дальше.

– И токта ис нас фыйтут фоители, – подхватил Савиньяк. – Слушай, давай Рокэ с Катершванцем больше не догонять, по крайней мере сегодня.

– Я тоже устал, – Придд оглядел истоптанный снег. – Не хотел тебя отвлекать, но за нами уже довольно давно наблюдают дамы. Не оборачивайся, я тебя развернул к ним спиной.

– Мог бы и предупредить! – Арно поежился, скорее всего, от холода, но страстные взгляды наверняка добавили мурашек. – Кто хоть там?

– Графиня Тристрам в качестве дуэньи, и с ней четыре девицы, но я уверен только в Иоланте, она опять в розовом, и в Гизелле.

– Вот ведь кляча твоя несусветная! Валентин, а может, мы на Мэлхен с Селиной раньше женимся?

– Не лучшая мысль, – Придд нашел-таки нетронутый снег и обтер им лицо. – Это мы должны выручать женщин, а не наоборот, к тому же меня пока спасать не требуется. Между прочим, одна из девиц завладела твоей шляпой.

– Лучше бы я ее съел. – Под руку сунулся тихо просидевший всю тренировку волкодав, и виконт послушно почесал могучий загривок. – Холодно…

– Да, пора одеваться. Будет лучше, если ты вернешь Готти хозяину и заодно разъяснишь ему варастийский принцип отбора собак, а я развлеку дам. Встретимся у графини Савиньяк.

– Ну, если ты не боишься…

– Боюсь, – твердо сказал Валентин, – но превозмогаю страх.

– Тогда, – Арно как мог широко осенил себя знаком, – я оборачиваюсь.

Солнце успело подняться над башнями, и на фоне начинающих серебриться поверху стен дамы выглядели яркой птичьей стайкой. Одна в самом деле держала шляпу, алое фамильное перо казалось высунутым языком.

– Она еще и дразнится! – возмутился Савиньяк, приглаживая шевелюру. – Что ж, да поможет нам кто-нибудь… Доброе утро, сударыни! Какая упоительная неожиданность.

– Ее высочество в восхищении от вашей собаки, – объявила державшая шляпу хорошенькая шатенка. – Нам тоже захотелось ее увидеть, она в самом деле воплощенная доброта?

– Если ее не станут таскать за хвост. – Арно протянул руку и получил шляпу и быстрое пожатие. – Благодарю вас. Готти принадлежит виконту Валме, которому я и должен его вернуть.

– За хвост? – звонко рассмеялась шатенка. – Но его же нет!

– Прямо сейчас? – выпятила губку девица в желтом, тоже недурненькая. – А мы так ждали!

– Айрис, Мария, – голос дуэньи был строг, но только голос, – что о вас подумают молодые люди? Я начинаю жалеть, что поддалась на ваши уговоры. Господа, вы не представляете, какие непоседы эти прелестные крошки! Мне казалось, моя Мария капризница, но рядом с подругами она воплощенная тишина.

– Интерес к необычным животным вполне естественен, – успокоил встревоженную мать Валентин, – а Готти необычен.

– И очень привязан к хозяину. – Хранительница шляпы – Айрис, желтая – Мария, с Гизеллой и Иолантой все ясно, но лучше не задерживаться. – Так что, с вашего разрешения, я вас все-таки покину.

– А если мы не разрешим? – засмеялась воплощенная тишина. – Вот возьмем и не разрешим? Гизелла, Иоланта, да не молчите же! Давайте его не отпустим. Виконт, я вас не отпускаю.

– Как странно… – Гизелла улыбнулась Валентину, – Мария, если человек хочет уйти, он уходит.

– А я все равно запрещаю, – Мария топнула ножкой, показался носок изящного башмачка, тоже желтенький.

– Запрещать Савиньяку? – Иоланта расправила, а верней, дернула капюшон. – Я не вижу здесь ни короля, ни Алвы, а другие для этого не годятся. Почему вы не смотрите на удивительную собаку, ведь ее сейчас уведут? Вам больше не интересно?

– Иоланта, – дуэнья укоризненно вздохнула, – иногда вы становитесь невыносимы.

– Иногда? Я стала невыносимой, когда мой дедушка перестал быть кансилльером.

– Есть невыносимость и невыносимость, – впервые подала голос Гизелла. – Но я в самом деле хочу погладить собаку и вернуться в тепло. Мне слегка нездоровится.

– Тогда, герцогиня, зачем вы вообще пошли?

– Виконтесса, я не захотела доставлять неудобства графине Тристрам и подругам, но вот зачем это сделали Вы?

– Не надо спорить, – попросила Айрис. – Можно встретиться позднее. Виконт отведет собаку и вернется к нам. Или еще лучше!.. Давайте все вместе отправимся на конную прогулку, сегодня такая хорошая погода.

– Мне понятно ваше желание, – с сомнением протянула дуэнья, – но лучше немного подождать. Сейчас не у всех есть лошади и туалеты для верховой езды. У милой Иоланты, насколько мне известно, нет.

– Главное, – фыркнула Иоланта, – их нет у милой Марии.

– Мы не думали задерживаться в Старой Придде, – тут же объяснила графиня Тристрам. – Решение ее высочества стало для всех дивным сюрпризом. Разумеется, со временем мы обзаведемся всем, что нужно принятой ко двору юной девице.

– Но те, кто готов, могут поехать, мы же вчера выезжали!

– Вчера была не просто прогулка, нужно было встретить его высокопреосвященство!

– А сегодня можно его проводить.

– Его высокопреосвященство уезжает? – вежливо удивился Валентин. – Так быстро?

– О, – Гизелла сделала шажок к немедленно поклонившемуся Придду, – у него дела в Олларианской академии, возможно, там будет и его резиденция. Это с учетом некоторых… обстоятельств весьма разумно.

– И это к лучшему, – весело одобрила Мария. – Церковь – это так скучно!

– Но не прогулка! – Айрис опустилась на корточки перед Готти. – Какой красавчик… Виконт, так мы едем?

– К сожалению, нет, – объявила дуэнья. – Гизелла нездорова, оставить ее с нашей стороны было бы дурно.

– Отчего же? – вздернула голову Иоланта. – С больной герцогиней останемся мы, то есть те, у кого нет верховых лошадей. Таких, как баронесса Хейл, у нас лишь трое, их отсутствия не заметят.

– Не важно, – тут же нашлась графиня, – вы в любом случае не можете ехать без сопровождения замужней дамы, а я по понятным причинам не еду.

– Я попрошу маркизу Ноймар, – хранительница шляпы отступать не собиралась, она вообще была молодец.

– Вы так любите лошадей? – Арно ухватил начинавшего скучать Готти за ошейник. – Позвольте вам помочь.

– Спасибо, – Айрис оперлась о предложенную руку и легко вскочила. – В моей семье слишком много кавалеристов, чтобы я выросла другой. И я заинтригована рассказами о вашем мориске.

– Кан спасал меня дважды, – Арно слегка отступил, пропуская девушку вперед, но баронесса присоединяться к подругам не торопилась.

– Я хочу его увидеть! Он больше любит яблоки или сахар?

– Это тайна, сударыня.

– Как странно… – Гизелла улыбнулась Валентину, – Айрис, в роду Савиньяков множество страшных тайн, вам лучше их не знать, но я передумала кутаться и прятаться. Я пока еще северянка, а нас лечит свежий воздух. Графиня, мы едем провожать его высокопреосвященство, а вы с Марией можете сесть в карету, в Приддену она проедет.

– В таком случае я могу лишь согласиться, – немедленно сдалась дуэнья. – Молодые люди, мы на вас рассчитываем.

– Я в вашем распоряжении, – подтвердил Арно, мучительно вспоминая, как Валме заставлял своего пса в нужное время залаять, – но только с разрешения своего командира. Господин бригадир?

– Мы будем счастливы сопровождать его высокопреосвященство, – подхватил мяч Валентин, – но лишь по его приглашению. Навязывать свое общество кардиналу Талига, следующему в Олларианскую академию, с нашей стороны было бы самонадеянно и, возможно, даже кощунственно.

– Я об этом не подумал, – как мог покаянно воскликнул Арно и от избытка чувств прищелкнул пальцами. В ответ раздался громоподобный лай, одна из тайн Валме была разгадана, и, как водится, совершенно случайно.