Меня все еще колотит после разговора с Мией. Я ошеломлена ее словами и ее мыслями обо мне. Чем еще мне заниматься в комнате Калеба, кроме сбора его вещей? Меня ведь для этого и пригласили. Меня попросила об этом Ив. Уже многое разобрано. Осталось постельное белье, компьютер, рюкзак, всякие мелочи. Но полки очищены, ящики стола пусты, одежда упакована, стены голы. Я не могу заставить себя заняться кроватью. Душа противится. Слишком неприятно будет видеть его постель без белья. Это все равно что поставить точку: Калеб сюда больше никогда не вернется.

Вместо этого я переключаюсь на шкаф. Одежду я уже убрала, но пока не трогала обувь, обувные коробки и верхние полки. Почти вся обувь выстроена парами, и я ее так парами и складываю в большую коричневую коробку. Здесь есть бутсы, зимние ботинки, шлепки и кроссовки – все их я видела на Калебе. А потом, в правом углу шкафа, я нахожу завязанный сверху магазинный пакет.

Я разрываю его и тут же понимаю, зачем он понадобился Калебу. В пакете песок и пахнущие океаном старые кроссовки. Я представляю идущего по пляжу Калеба, из-под кроссовок которого летит песок. Жаркий воздух, разгоряченную кожу, ослепительный блеск отражающегося от воды солнца.

Моя тренировка должна была проходить на пляже. Я ненавидела это: взметающийся песок, уходящая из-под ног земля, бег в тягучем замедленном темпе – как во сне. Калеб приобщил меня к походам, а я его – к забегам. Бег на пляже входил в мою летнюю тренировку, но я страшно не любила заниматься им в одиночку. Мне не нравилось спозаранку находиться одной на пляже, когда все еще спят. Чудилось, что в любой момент поднимется цунами, меня смоет гигантской волной и никто об этом не узнает.

– Ну пожалуйста, Хейли, – умоляла я подругу в середине июля.

Мы сидели группкой на пляжных полотенцах, плечом к плечу.

– Ни за что. Ненавижу бегать по песку.

– Тогда в сентябре тебе придется несладко.

– И ладно. Зато я вдоволь наслажусь летом.

Хейли по природе быстрее меня и не нуждается в усиленных и постоянных тренировках, чтобы рвануть со стартовой линии и за четверть часа покрыть больше трех миль. Она запросто преображается из «хрупкой девушки в платье» в «девушку, которая задаст тебе жару». Для этого ей нужна лишь минута – надеть беговые кроссовки.

– Давай пробежимся с ней за компанию, – предложил Макс Калебу, пока я шарила в сумке в поисках солнцезащитного крема.

Калеб поморщился, но тут увидел мое озарившееся надеждой лицо. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», – беззвучно молила я, наклонившись к нему. Я уже готова была просить об одолжении брата, а мне этого очень не хотелось.

– Хорошо, – согласился Калеб. – Но завтра я вас обставлю.

Я закатила глаза и сказала обоим:

– Наденьте старые кроссы.

– Я думал, по пляжу бегают босиком, – удивился Макс.

– Тебе точно не захочется бежать босиком пять миль.

Макс поджал губы.

– Уже жалею о своем решении.

До того дня я понятия не имела, насколько Калеб стремителен. Я видела, как он играет в лакросс и как бегает на тренировках, но не знала, выдержит ли он долгую дистанцию по песку. Мы сидели на ведущих к пляжу потертых деревянных ступенях. Макс перешнуровывал кроссовки.

– Итак… – Я сощурилась на ярком солнечном свете. – Мы бежим до розового отеля. – Он был прекрасным ориентиром, поэтому я выбрала его конечным местом нашего назначения. – Затем поворачиваем и бежим обратно.

Калеб кивнул.

Макс облокотился на шершавый поручень и устремил взгляд на берег.

– Проигравший поет на углу улицы государственный гимн, – ухмыльнулся Калеб.

– Боже, – проворчала я, – что вы оба прицепились к этому гимну?

Любое пари всегда заключало в себе какую-то вариацию государственного гимна. Калеб спел его посреди урока, Макс на спортивном банкете (пока его не заткнул директор). Калеб затянул его в поезде по дороге в город, но гимн подхватил весь вагон, так что этот раз не считается.

Калеб пожал плечами.

– Готовы? – спросил он.

Вместо ответа я побежала, и Калеб тоже понесся вперед – песок из-под его кроссовок полетел в меня.

– Черт! – ругнулся Макс и бросился нас догонять.

Макс в бейсболе шорт-стоп. Он отлично бегает на короткие дистанции. Но я решила, что оба парня выдохнутся и спекутся за первую сотню метров, и собиралась обогнать их на первой миле. Вот только мне это не удалось. Макса я догнала на полпути к розовому отелю, но Калеб все удалялся и удалялся от нас. И даже, повернув у отеля назад, без потери скорости сделал петлю вокруг меня и Макса.

– Джесса, – позвал он, проносясь мимо, – не вздумай проиграть Максу, а то будешь распевать во все горло на стоянке «Усеянное звездами знамя»!

– Чего?! – возопила я.

Я думала, пари касается только их двоих. Прибавив жару, я оторвалась от Макса, но в самом конце он меня нагнал. Он выбился из сил и тяжело дышал, однако его беговые шаги были почти вдвое больше моих. Я чувствовала, Макс победит. Прикрыв глаза, я представила, что это не тренировка, а состязание. Что под ногами твердая земля, а не песок. Что бегущий рядом человек – мой соперник, и я выносливей его, я дольше и усерднее тренировалась, и у меня есть еще порох в пороховницах. Я снова поравнялась с Максом, а на последних метрах рванула что есть мочи и все-таки его обошла.

Я рухнула на песок перед сидящим на ступеньках Калебом. Он улыбался. После долгой пробежки у него лишь слегка сбилось дыхание. Макс застонал. Его ноги заплетались, и он шмякнулся на песок.

– Я позволил тебе выиграть, – заявил он, распластавшись на спине возле нас. Его грудь тяжело вздымалась.

– Так я тебе и поверила, ага, – отозвалась я, поддав кроссовкой и обсыпав его ноги песком.

Макс сел на колени. Скинул кроссовки и футболку.

– Пойду-ка я… – Он не договорил, направившись к кромке воды. Вошел в воду по бедра, затем повернулся лицом к нам и подставил спину под большую волну. Покачнулся под ее ударом, упал и позволил волне вынести его на берег.

– Боже, Макс, ты похож на выбросившегося на берег кита! – крикнула я.

Обернувшись к Калебу, поймала на себе его внимательный взгляд.

– Идешь? – спросил он, сменив серьезность на улыбку.

Я кивнула на кроссовки Макса.

– Кто-то должен их охранять.

– Чушь какая, – рассмеялся Калеб. Перекинул меня через плечо и побежал к океану.

– Нет, нет, нет, нет! – орала я, молотя по его спине кулаками. – Подожди! Дай мне хотя бы кроссовки снять. Они дорогие.

Калеб опустил меня на песок, и я шагнула назад, чтобы разуться.

– Ты свои тоже сними, – сказала я ему, но он лишь с улыбкой смотрел на меня.

Резко повернувшись, я рванула от Калеба по пляжу, но он был к этому готов и поймал меня в три прыжка. Я взвизгнула, когда он снова закинул меня на плечо.

Калеб забежал в воду и бросил меня в нее. Та была ошеломляюще холодной и в то же время приятной. Не достав ногами дна, я запаниковала. Затем нащупала разъезжающийся под ступнями песок. Мы оказались глубже, чем я ожидала, и я машинально погребла к берегу.

– Ненавижу тебя!

Калеб, хохоча, приподнял меня и вынес на берег на спине, как за месяц до этого – из реки.

– Я же говорил, Джесса: не дам тебе утонуть.

На пляже он снял мокрые, облепленные песком кроссовки. Перевернул и вылил из них воду.

– Говорила же тебе, Калеб, – передразнила я его. – Сними кроссовки.

Макс лежал на песке, греясь на солнышке. На берегу появились другие бегуны.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы взяли с собой воду, – взмолился он. – Пожалуйста! Я к такому был не готов. Кажется, я помираю.

Макс лежал без рубашки, и пробегающая мимо девушка впилась в него взглядом. Он с усмешкой вскинул руку, и я хлопнула его по ладони, чтобы он ее опустил.

– Напитки в машине, развратник.

В машине Калеб открыл багажник, и парни взяли из моего кулера по изотоническому напитку.

– Ребята, вам надо заняться бегом по пересеченной местности. Вместе со мной. Ты, Калеб, просто молниеносен. И благодаря бегу вы оба останетесь в хорошей физической форме.

– Ты не сказала, что я тоже молниеносен, – заметил Макс.

– Я сказала, что ты останешься в хорошей физической форме, – широко улыбнулась я. – Соглашайтесь. Это прикольно.

– Наш забег не был прикольным, – проворчал Макс.

– Уверяю тебя, чуть позже ты будешь чувствовать себя потрясно.

– Почему-то я в этом сомневаюсь.

– Вы оба только что без подготовки зарядили пять миль. Эта пробежка была тяжелее большинства наших тренировок. Ну соглашайся, Макс! Я видела тебя в тренажерке. Ты же хочешь поддержать форму до следующего бейсбольного сезона. Я видела тебя на беговой дорожке.

Макс уставился на меня, сделал долгий глоток и смахнул с глаз влажные волосы. Я затаила дыхание в ожидании его ответа.

– Ладно, – сказал он. – Согласен.

Мы повернулись к Калебу, который не сводил взгляда с Макса. Посмотрев на меня, Калеб глубоко вздохнул и ответил:

– Прости, Джесса. Это не для меня.

Потом он снова перевел взгляд на Макса. Последовало неловкое молчание. Меня охватило странное и непонятное чувство. Подумалось: что происходит?

– Вперед, Макс, – наконец прервал молчание Калеб. – Мы уже тебя заждались.

Макс отдал ему бутылку с водой и забрался на капот машины. Потом залез на крышу, раскинул в стороны руки и громогласно запел: «Скажи, видишь ли ты…»

Кроссовки безнадежно испорчены водой и песком. Мне жаль выбрасывать их, но кто их теперь такие наденет? Я предупреждала Калеба. Просила его снять их. Но в этом весь Калеб: не любил, когда ему указывали, что делать. Даже если советы давала я.