На верхней полке стоит целая башня из обувных коробок. Черно-оранжевых, с миниатюрными изображениями бутсов, кроссовок, ботинок. Под размер ноги Калеба. Помню, как в середине прошлого учебного года Мия сказала брату в кухне:

– Мне нужна коробка для диорамы.

– Возьми ее из башни.

Мия испуганно вытаращила глаза и замотала головой. Калеб ухмыльнулся.

– Там не водится монстров.

– Но я слышу их, – ответила Мия.

Калеб устало вздохнул, а секунду спустя взлетел по лестнице наверх и вернулся с пустой обувной коробкой.

– У тебя есть башня из коробок? – спросила я.

– Есть. Сначала я держал в коробках обувь, потом стал оставлять коробки для всяких проектов и вещей. Оглянуться не успел, а у меня уже целая башня из коробок в шкафу.

– Обычно такая история с кошками приключается. Заводишь одну, вторую, третью…

Первые несколько коробок пустые, какими я их и помню. Но потом я слышу, как что-то бряцает в одной из нижних коробок. Я достаю ее и открываю. Она доверху забита деталями из конструктора лего. Я улыбаюсь, представляя себе маленького Калеба, сидящего в этой комнате на ковре и строящего городок или космический корабль. Некоторые детали все еще соединены: какие-то полубашни и полуроботы – не разобрать.

Я вдруг замечаю на коробке букву «Л». Другие коробки тоже подписаны. Я достаю и открываю их одну задругой. В них лежат старые статуэтки, коллекционные предметы, бейсбольные карточки. Коробки подписаны маркером, одной буквой. «Л» – лего, «Б» – бейсбольные карточки, «Ф»… Фигурки? Это статуэтки людей в движении. Среди них игрушечные фигурки солдатиков.

Я слышу, как Ив возвращается в дом и Мия разговаривает с ней внизу. Надеюсь, она не расскажет про то, что обнаружила меня в своей комнате. Затаив дыхание, жду шаги на лестнице, но голоса смолкают, и дом вновь погружается в тишину. Почти в самом низу стоит коробка с буквой «О». Она перетянута резинкой, и на секунду меня охватывает страх: вот они – вещи, связанные с бывшей или новой девушкой, которые Калеб от меня скрывал. Но первое, что я вижу, открыв коробку – фотографию мальчика и мужчины. В руках у них удочки. Они стоят по колено в реке. Я машинально переворачиваю снимок. На оборотной стороне сделана еле различимая карандашная подпись: «Делавэр-Уотер-Гэп»?

На снимке отец Калеба. Сейчас, по прошествии времени, это легко заметить. В глаза сразу бросается сходство между повзрослевшим Калебом и его отцом – таким, каким тот был десять лет назад. Фотографии разделяет где-то пятнадцать лет, но Калеб вырос за это время, а его отец на снимке за эти же годы не изменился. Они словно встретились посередине. У Калеба такое же телосложение, как у отца. Такие же волосы. Я и сама поняла, что он пошел в папу. Ив темноволосая и хрупкая, с зелеными глазами и бледной кожей, как и Мия.

Деталей на снимке не разобрать. Но я представляю, как мужчина с фото поворачивается лицом к камере, и вижу, каким бы Калеб стал постарше – каким я его никогда не увижу, но каким он однажды существовал в другой жизни. Мне приходит мысль: возможно, именно для этого мы пошли в поход? По следам отцовской жизни? По местам, которые они когда-то посещали вдвоем?

Я убираю фотографию посмотреть, что под ней, и нахожу еще несколько снимков. На всех Калеб с отцом. И ни на одном нет Ив. На оборотной стороне фотографий написаны года (после каждой даты стоит вопросительный знак) и слова «дом», «задний двор», «лето», «зима». На одном фото Калеб с отцом моют старый черный автомобиль. За ними – угол дома, дальше – деревья. Не тот ли это дом, возле которого мы останавливались по дороге на игру Джулиана и Макса? В руках у маленького Калеба на снимке шланг, у его папы – губка. Они оба в плавках. Калеб направил шланг на отца, и тот, смеясь, загородился рукой.

Я закрываю коробку крышкой. У меня дрожат пальцы. Я собираюсь поступить, как Калеб. Собрать в коробку оставленное им, чтобы рассказать историю о любимом мной человеке. И эта коробка однажды тоже окажется в шкафу.

Не знаю, что делать с найденным. Если фотографии когда-то принадлежали Ив, то Калеб забрал их у нее по какой-то причине. Он пытался что-то выяснить – то, о чем мама бы ему не рассказала. Если бы он спросил: «Где был сделан этот снимок?», она бы, естественно, ответила ему. Но разговор об отце был запретной темой. Интересно, не развелись ли его родители до несчастного случая? Мне этого никогда не узнать. Я не сую нос в дела, которые мне все равно не понять, и не хотела наводить Калеба на размышления о прошлом. Все, что мне известно: отец Калеба погиб в автокатастрофе, когда Калебу было пять лет, через несколько лет его мама встретила Шона и вышла за него замуж. Мия родилась, когда Калебу исполнилось девять, и их семья переехала сюда прямо перед тем, как он пошел в среднюю школу. Это я знала о Калебе еще до нашей встречи. А потом позволяла ему показывать мне то, что он хотел показать, и видела только то, что хотела видеть.

Я мысленно собираю собственную коробку, подписанную буквой «К» – Калеб. Сначала – мои с ним фотографии. Затем – ракушка. А теперь я держу в руках снимки, буквально взывающие к тому, что им место рядом с моими фотографиями. Я закрываю коробку и засовываю ее под кровать. Дождусь подходящего момента, когда Ив уйдет из дома или будет чем-то занята, и унесу их к себе домой. Прислушиваюсь: не течет ли за стенами вода? Но слышу лишь тишину и тиканье дедушкиных часов.