Ко времени премьеры «Эпизода I» в мае 1999 года Лукас писал сценарий для «Эпизода II» уже почти год. Он мучился с ним куда больше, чем с остальными, потому что во втором фильме имелась серьезная любовная линия, основанная на персонажах и диалогах – не самой сильной стороне Лукаса. По его собственной оценке, потребовалось четырнадцать или пятнадцать черновиков, прежде чем он почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы передать сценарий ассистенту, который перепечатал его. По центру титульной страницы, датированной 13 марта 2000 года, Лукас написал:

ЭПИЗОД II. БОЛЬШОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЖА-ДЖА

Заглавие было шуточным: так Лукас показал, что воспринял близко к сердцу критику «Скрытой угрозы». В «Эпизоде II» Бинксу досталась маленькая второстепенная роль, а все большие планы на неуклюжего гунгана Лукас отложил. Лукас всегда защищал этого всеми ненавидимого персонажа; он даже рассказал на выставке «Дисней Экспо» в 2015 году, что на создание Бинкса его частично вдохновил внешний вид и поведение Гуфи («Знаю, теперь вы будете видеть его совсем по-другому, – сказал Лукас с улыбкой. – Я люблю Гуфи, и я люблю Джа-Джа»). Поклонники с удовольствием строили теории о том, что в сюжетной линии с Джа-Джа, от которой Лукас отказался, мямлящий комичный персонаж оказался бы хладнокровным лордом ситхов. В ответ Лукас лишь загадочно молчал.

Он решил, что больше не будет использовать пленку, и публично объявил, что «Эпизод II» снимет целиком на цифровую камеру. После тщательной проверки цифровой записи из «Скрытой угрозы» – в итоге вышло около шести минут боев на световых мечах – Лукас убедился, что на цифровую камеру можно снимать так же чисто и гладко, как и на пленку. В некоторых случаях запись получалась даже чище, и требовалось только по-другому установить свет, чтобы смягчить резкие переходы между объектами на переднем и заднем плане. Чтобы все правильно выглядело и работало, требовались специальные камеры и линзы, и их любезно предоставили «Сони» и «Панавижн». В киноиндустрии начали причитать – особенно «там у них» в Голливуде – и опасаться за будущее кинематографа. Один репортер прямо спросил, будут ли картины теперь даже называть «фильмами» . Лукас посчитал, что тот воспринимает происходящее слишком буквально. «Их будут называть кино», – сказал он в утешение.

Произошла еще одна серьезная перемена при работе над «Эпизодом II»: впервые съемки «Звездных войн» проходили не в Лондоне, хотя Лукас все же надеялся снять несколько эпизодов в «Элстри». На этот раз он открыл офисы «Джак Продакшен» в Австралии, в недавно основанной студии «Фокс» в Сиднее – настолько недавно, что «Эпизод II» стал первым масштабным фильмом, снятым там. Вновь Лукас арендовал все павильоны сразу на долгое время, что позволяло сохранять декорации, если на этапе постпродакшена потребуются дополнительные съемки или целые новые эпизоды.

Как и со «Скрытой угрозой», Лукас начал подготовку к съемкам без законченного сценария. Даг Чианг и его команда художников начали работать над дизайном новых зданий, звездолетов и планет для «Эпизода II» лишь на основе описаний Лукаса. Лукас заявлялся в кабинеты команды Чианга в Главном доме на ранчо Скайуокер, чтобы проверить иллюстрации и модели: некоторые он одобрял, другие отклонял и просил еще звездолетов и городов для сцен, которые писал в ту неделю. Если ему нравилась задумка иллюстрации, но он считал, что требуется еще работа, он ставил на ней штамп «ОК»; если иллюстрация нравилась ему в представленном виде, он ставил штамп «грандиозно» («fabulouso», sic). За следующие восемнадцать месяцев только четыре иллюстрации получили такую оценку.

В ноябре 1999 года начался кастинг, и Робину Герлэнду пришлось искать актеров на роли, о которых еще ничего не было известно, кроме краткого описания. А в Сиднее Гэвин Боке и его команда энергично сооружали семьдесят декораций, полных и частичных, даже больше, чем потребовалось для «Призрачной угрозы». «Джордж всегда говорил нам, что “Эпизод II” будет гораздо меньше [“Фантомной угрозы”], – сказал Боке, – но все оказалось не так». Все во втором эпизоде, от бюджета и декораций до камер и спецэффектов, оказалось больше, дороже и технологичнее, чем в первом.

Начало съемок было запланировано на май – июнь 2000 года, и Лукас начал нервничать из-за сроков в конце 1999-го. Он все больше и больше времени проводил в кабинете за сценарием, и все меньше – просматривая работы с Дагом Чиангом. «Позже, когда начался аврал, я работал и по субботам, писал четыре дня в неделю, – сказал Лукас. – Но даже так мне приходилось работать ужасно много и быстро, чтобы закончить все черновики за оставшееся время». В апреле 2000 года, когда оставалось меньше двух месяцев до съемок, Лукас наконец попросил помощи у сценариста Джонатана Хейлса – еще одного выпускника «Молодого Индианы Джонса», – и закрылся с ним на ранчо, чтобы обсудить все изменения сюжета: Лукас в основном говорил, а Хейлс быстро строчил заметки. Затем Хейлс улетел домой в Лондон, чтобы переписать сценарий, а Лукас отправился в Лонг-Бич на ежегодные гонки знаменитостей Toyota Pro. Вновь вернувшись к гонкам в последнее десятилетие, он больше их не бросал.

Хейлс закончил работу почти впритык и отправил переписанный сценарий Лукасу 23 июня, когда тот как раз улетал в Сидней для начала съемок. Хотя актерский состав и съемочная группа уже готовились к съемкам, ни у кого на руках не было полного сценария. Камеры были готовы снимать, но Лукас еще раз перечитал черновик Хейлса и позвонил сценаристу в Лондон. «Кое-что из этого великолепно, кое-что не столь великолепно, – сказал он Хейлсу с типичной прямотой. – Мы будем говорить о том, что вышло не столь великолепно». Такая тактика была грубой, но эффективной; она сработала с Лоуренсом Казданом в восьмидесятые и сработала сейчас с Хейлсом; Хейлс отправил в Сидней последний отредактированный вариант, когда Лукас уже начал снимать.

Съемки начались 26 июня 2000 года, в понедельник: Лукас снимал актера Иена Макдермида в образе двуличного Верховного Канцлера Палпатина в шестом павильоне «Фокс», где стояли лишь подиум и подвижная платформа. Остальная часть павильона была полностью покрыта синим экраном, на котором ILM позднее дорисовала огромные залы Галактического Сената. Макдермида это немного дезориентировало. «Сценарий появился в последнюю минуту, – вспоминал Макдермид. – Я висел в воздухе на этой платформе, на меня глядела камера, а я обращался скорее к крестикам и отметкам, а не к настоящим актерам». Однако первое появление вполне настоящего R2-D2 подбодрило съемочную группу. «Все немного без ума от Арту», – сказал Юэн Макгрегор.

С таким же уважительным восхищением съемочная группа встретила пятидесятичетырехлетнего Энтони Дэниелса, который не надевал полный костюм C-3PO с завершения съемок «Возвращения джедая» почти двадцать лет назад. В первый день съемок Дэниелс застегнул костюм золотого дроида – тусклый и почти серый в «Эпизоде II», – а затем медленно зашаркал по павильону к Лукасу. Съемочная группа почтительно расступалась перед ним: кто-то с изумлением разевал рот, кто-то улыбался, остальные махали ему и кричали: «Привет, Трипио!» Наконец Дэниелс аккуратно приблизился к Лукасу. «Здравствуйте, я Си-Трипио, – сказал он знакомым голосом, лишь немного приглушенным маской, и протянул ладонь. – А вас как зовут?»

«Я… в шоке, – сказал Лукас с искренней теплотой. – В шоке, что ты еще влезаешь в этот костюм!»

Лукас обожал снимать в цифровом высококачественном формате. Материал записывался на цифровую видеоленту, которую можно было сразу загрузить на компьютер для монтажа, поэтому он мог просматривать отснятый материал в конце каждого дня, и ему не приходилось волноваться из-за испорченных негативов, порванной перфорации или засвеченной пленки – всего того, что так раздражало его при работе над первой трилогией «Звездных войн». Более того, цифровые камеры не нужно было отключать и перезаряжать пленкой – после чего требовалась бы настройка цвета и фокусировка, – так что Лукас мог просто направить камеру в нужную сторону и начать снимать: у него не только стало меньше стрессов, но он также успевал снимать больше дублей каждый день, чем с традиционной камерой. «Эта технология превосходит пленку во всех областях, и она дешевле, – говорил Лукас будничным тоном. – Нужно быть сумасшедшим, чтобы не снимать так».

Чем больше Лукас экспериментировал с новой технологией, тем больше ее любил. Пока он щурился на декорации через камеру, он размышлял, можно ли обойтись вообще без декораций, снимать актеров только на фоне синего экрана и вставлять все декорации позже на компьютере. Руководитель отдела ILM Джон Нолл отговорил Лукаса от подобного хода, объяснив, что компьютерным аниматорам пока тяжело имитировать тени и отражения, создаваемые материальными объектами – этот аргумент Лукас принял, но с трудом. Однако оператору Дэвиду Тэттерстоллу такая техника тоже не пришлась по нраву. «Синий экран – необходимая и неотъемлемая часть съемок «Звездных войн», но она не из моих любимых, – говорил Тэттерстолл. – Кажется, она нравится лишь Джорджу… В освещении синего экрана нет художественности; это просто технический процесс».

Однако Лукас продолжал утверждать, что съемки в цифровом формате не просто технический трюк; он считал, что так кинематографисты работают усерднее. Потому что высокая четкость цифровой записи, по определению, раскрывает любые несовершенства в декорациях или гриме – мельчайшие пятна или разводы кисти проступают на такой записи, – Лукас считал, что по этой причине все будут старательнее работать над правдоподобностью декораций, грима и костюмов. Для перфекциониста вроде Лукаса, который мучился над каждой деталью в каждом кадре фильма, это был еще один способ убедиться, что на экране все будет выглядеть именно так, как ему хочется. Нельзя мухлевать или экономить; камера с высоким разрешением выдаст все твои промахи.

Однако от синего экрана уставал не только оператор Лукаса; актеров по-прежнему ставила в тупик необходимость работать без материальных декораций и с горсткой реальных персонажей. «Это немного похоже на шахматы… а я плохой шахматист, – говорил Макгрегор. – Ты играешь свою роль и можешь лишь надеяться, что компьютерный парень синхронизирует свои действия с твоими. Это странный процесс». Девятнадцатилетний Хейден Кристенсен, выбранный на роль Энакина Скайуокера после целого года поисков (на эту роль подумывали взять Леонардо Ди Каприо), тоже временами считал синий экран дезориентирующим. «Обычно мы просто стояли посреди синего моря и не очень понимали, куда нужно смотреть», – сказал Кристенсен. А вот семидесятивосьмилетний английский актер Кристофер Ли, который в шестидесятые много времени провел на съемках дешевых ужасов компании «Хаммер», без проблем подыгрывал невидимым монстрам и с удовольствием бросился в бой с компьютерным Йодой, драматично рубил и сек маленького мастера-джедая, которого не было в этой сцене еще как минимум шесть месяцев.

Кстати, цифровой Йода стал исполнением мечты для Лукаса, который расстраивался из-за плохой подвижности Йоды еще с «Империи». С цифровыми технологиями Йода мог больше не шаркать по полу на руке Фрэнка Оза, больше не приходилось сажать его на спину Марку Хэмиллу, чтобы скрыть, что Йода – кукла. Оз по-прежнему дарил Йоде свой необычный голос, но ему больше не нужно было исполнять роль на съемочной площадке. Вместо этого Лукас планировал создать Йоду полностью на компьютере во время постпродакшена и подарить ему возможность свободно двигаться на экране.

Несмотря на небольшую тревогу из-за синих экранов актеры Лукаса провели большую часть австралийской зимы – июнь, июль и август, – с упоением преследуя друг друга по пустым павильонам на фоне синих экранов, запрыгивая в кабины недостроенных звездолетов и проходя под арками, погрузившись в разговор с персонажами, которых не существовало. Как режиссер, Лукас сильно потеплел к своим актерам и воодушевлял их или давал советы непростыми фразами вроде «быстрее» или «оживленнее». Лукас искренне привязался – а также немного опекал ее – к Натали Портман, которая стоически вытянула на себе значительную часть «Скрытой угрозы» в роли Падме Амидалы, молодой королевы, матери близнецов Люка и Леи. Портман подросла за годы, прошедшие со «Скрытой угрозы», и когда начались съемки «Атаки клонов», завершала первый год обучения в Гарварде. Измученная экзаменами, она уснула во время первой примерки костюмов. Лукас был доволен и Кристенсеном в роли молодого Энакина/Дарта Вейдера, полностью согласившись с мнением Маккаллума о молодом человеке: «Есть в нем что-то такое, из-за чего думаешь: «Да, этот парень может слететь с катушек».

В начале июля съемки посетил старый друг, Фрэнсис Форд Коппола, который прилетел аж в Австралию, чтобы проведать Лукаса. Они вдвоем отправились ужинать в город и говорили о кино и семьях, будто старые друзья, как ни в чем не бывало. Но даже с тридцатью годами дружбы за плечами – и к тому времени Лукас явно был более успешным, – они быстро и бессознательно вернулись к старым знакомым ролям: Лукас играл падавана мастера-джедая Копполы. На фотографии съемочной группы видно, что Коппола посредине кадра ослепительно улыбается, одетый в рубашку с красочным узором, сложив руки за спиной, а Лукас с почтением стоит немного в стороне, засунув ладони глубоко в карманы. Язык тела очевиден. Избавиться от старых привычек тяжело, даже спустя тридцать лет.

В конце августа, после двух месяцев работы в павильонах «Фокс», Лукас отправился в Италию, на первые натурные съемки. Обычно съемки на натуре проходили до начала работ в павильонах, чтобы можно было выровнять освещение снаружи и внутри; однако благодаря цифровым камерам и монтажу освещение можно легко подправить на компьютере. А вот другие вещи не становились легче; местные чиновники Дворца в Казерте потребовали, чтобы Лукас держал все свое оборудование и осветительные приборы подальше от стен и потолка, из-за чего настроить необходимое освещение было почти невозможно. Обсудив дело с Тэттерстоллом, Лукас нашел примитивную технологию для решения своей высокотехнологичной проблемы: он повесил лампы на огромные гелиевые шары, которые лениво парили над головами и обдавали все мягким, почти что волшебным свечением. Позднее, когда камеры установили на площади Испании в Севилье, Лукаса больше всех из съемочной группы осаждали просьбами автографов, и он любезно подписывал клочки бумаги, передаваемые из-за забора, окружавшего гигантскую площадь.

Последние несколько недель съемок стали для Лукаса сентиментальным путешествием. Во вторую неделю сентября он вернулся в Тунис, где все еще стояли декорации «Скрытой угрозы» – и, кстати, их неплохо содержало в порядке министерство туризма Туниса, которое верно решило, что декорации станут хорошей приманкой для туристов. Отсняв несколько сцен в декорациях Мос-Эспы, Лукас двинулся в глубь пустыни, к тому самому месту, где построил ферму Ларсов для оригинальных «Звездных войн». Он обнаружил, что команда строителей раскопала и расчистила некоторые оригинальные декорации и реквизит, которые покоились в песках Туниса с 1976 года; другие места, например столовая Ларсов, оказались нетронутыми, и их заселили местные: тем не менее они выглядели примечательно неизменными. Лукас глядел по сторонам в восторге. Трилогия «Звездных войн» – и, если говорить правду, сам Джордж Лукас и его киноимперия – родились здесь, в пустыне, двадцать пять лет назад. «Это был по-настоящему ностальгический опыт», – признал он.

Лукас завершил съемки 20 сентября в еще одном ностальгическом месте: на студии «Элстри» в Лондоне. Каждый из первых трех фильмов «Звездных войн» был снят здесь начиная с 1976 года, но Лукас не бывал на студии с «Индианы Джонса и последнего крестового похода» в 1988-м.

Здесь, в знакомом павильоне «Элстри», он заснял, как Юэн Макгрегор цепляется за летающего дроида-помощника под яростными порывами ветродува. И вот так съемки закончились; Лукас завершил их за шестьдесят дней, на полтора дня опередив график. Он сразу вернулся на ранчо Скайуокер, где Бен Бертт уже монтировал грубую черновую версию фильма – и Лукас не мог дождаться возможности самому поучаствовать в монтаже. «Мое сердце принадлежит монтажной комнате», – сказал он. Для Лукаса веселье только начиналось.

«Я думал, что никогда не сделаю приквелы “Звездных войн”, потому что не было способа показать Йоду в бою, – сказал Лукас позднее. – Но как только у нас появились цифровые технологии, возможности оказались безграничными». Такой ход мысли все-таки волновал команду ILM, которая знала, что Лукас ждет от них дальнейшего преодоления границ и новых умопомрачительных спецэффектов. Лукас совсем напугал руководителя отдела спецэффектов Джона Нолла, заявив, что он «сдерживал себя» в спецэффектах в «Скрытой угрозе», «потому что был не уверен, что вы, ребята [из ILM], сможете их сделать». Нолл убедил Лукаса, что все будет готово, но в личных разговорах признавал: «Было страшно это слышать», – ведь для «Скрытой угрозы» потребовалось больше двух тысяч кадров со спецэффектами.

Пожалуй, ни один другой спецэффект не был так значим, как создание убедительного Йоды. Командой, которая зажгла цифровую жизнь в одном из самых любимых персонажей «Звездных войн», руководил аниматор Роб Коулмэн; многие поклонники считали, что Йода выглядел достаточно правдоподобно в руках Фрэнка Оза, и в это не стоит вмешиваться. Коулмэн в точности понимал, что поставлено на кон. «Во втором эпизоде я старался соответствовать тому, что создал Фрэнк [Оз], – рассказывал Коулмэн позднее. – Вернулся к старому материалу и кадр за кадром изучил работу Фрэнка». Как только Лукас решил, что Йода ввяжется в напряженную дуэль на световых лучах – в сценарии она была обозначена только сценической ремаркой «ЙОДА атакует!» – они с Коулмэном поняли самое важное: маленький джедай не должен выглядеть глупо. «Это была одна из тех ситуаций, когда ставишь себе невыполнимую задачу, а потом просто надеешься, что сможешь ее решить», – вспоминал Лукас. В итоге Коулмэн создал вполне телесного, но при этом грациозного Йоду, который мастерски парил в воздухе и бросался на Графа Дуку в одной из самых запоминающихся и обсуждаемых сцен фильма.

Лукас внимательно следил за работой ILM над сценой преследования через небо Корусанта, где Энакин мчится сквозь город, по сути, в летающем хот-роде  с обнаженным двигателем впереди, похожем на старый «Фиат Бьянкина» Лукаса. Он даже был желтым – еще один желтый автомобиль в длинной череде гоночных машин Лукаса. Эта сцена тоже почти полностью была создана на компьютере, и команда близко следовала за аниматикой, которую записали Бертт и руководитель отдела спецэффектов ILM, Дэвид Дозорец, для первого грубого монтажа фильма. Большинство штурмовиков тоже были нарисованы на компьютере, и у Лукаса наконец появились батальоны бронированных бойцов: такое количество нельзя было вставить в оригинальную трилогию из-за ограниченного числа костюмов. Благодаря цифровым технологиям Лукас получил полный контроль над каждым элементом на экране: он мог удалять актеров из одной сцены и помещать в другую или менять фон всей сцены одним кликом мышки. Поскольку и фильм, и спецэффекты были созданы в цифровом формате, не нужно было переносить их на пленку перед тем, как вставить в фильм, а раньше из-за этого терялось качество изображения. Спецэффекты в оконченном фильме выглядели почти так же, как в первозданном виде на компьютерах ILM.

Лукас и Бертт устроили показ первого варианта фильма в феврале 2001 года. Они оценивали, какие отрывки можно вырезать, чтобы ускорить темп – первый монтаж длился почти три часа, – а какие сцены совсем удалить как избыточные, ненужные или же просто не вписывающиеся в повествование. Лукас сразу замечал, где в его истории есть небольшие пробелы, где нужна новая сцена, чтобы заткнуть дыру в сюжете, или где необходим новый диалог, чтобы донести информацию до зрителей. Несколько раз за 2001 год Лукас писал новые сцены и созывал актеров обратно на студию, чтобы доснять некоторый материал. На студии «Фокс» стояли нетронутые декорации, но Лукас уже не считал нужным снимать с ними; он проводил новые съемки на студии «Илинг» в Западном Лондоне, в маленьком павильоне, полностью завешанном синими экранами. Все остальное можно было добавить потом. «Звездные войны» становились по-настоящему цифровой вселенной.

В Англии проживало около 400 тысяч рыцарей-джедаев.

Таковы по крайней мере были официальные данные по результатам переписи населения 2001 года, во время которой более 390 тысяч жителей Англии и Уэльса вписали «джедай» в пустое поле напротив вопроса о вероисповедании. В Интернете проводилась кампания, организаторы которой утверждали, что если достаточно большое количество граждан напишут «джедай», то британское правительство официально признает джедаизм религией. Это оказалось не вполне правдой, но чиновники, проводившие перепись, восприняли такое огромное число ответов со стороны молодых граждан как их желание официально признать религией джедаизм. Это «вероисповедание» оказалось четвертым по количеству адептов в Соединенном Королевстве – этот феномен бюро переписей признало в пресс-релизе под язвительным заголовком, подражающим отличительным особенностям речи Йоды: «390 000 джедаев здесь есть».

Что касается Лукаса, то его взгляды на мир одновременно смягчились и обострились с возрастом. «Я циничный оптимист, – сказал он журналу «Тайм» и рассмеялся. – Циник, который сохраняет надежду на человечество».

Случались времена, когда гораздо легче было проявлять цинизм, чем надежду. В августе 2001 года Лукас раскрыл на starwars.com, что второй эпизод будет называться «Атака клонов» – это объявление было встречено почти что слышимым улюлюканьем и смехом критиков и поклонников. В официальном релизе «Лукасфильм» говорилось, что название «отсылает к чувству чистого веселья, воображения и волнения» дешевых сериалов, которые и вдохновили «Звездные войны». Критики не собирались этому верить. «Когда управляешь многомиллионной франшизой игрушек, – глумился «Энтертейнмент Уикли», – видимо, не хватает времени придумывать крутые названия».

Положение улучшилось в октябре с выходом «Скрытой угрозы» на DVD – это были первые «Звездные войны» в новом цифровом формате. Лукас не покладая рук работал над двухдисковым изданием; он поставил ILM задачу завершить спецэффекты во всех удаленных сценах, и включил эти сцены в огромный бонусный материал. В первую неделю продажи DVD-издание принесло рекордные 45 миллионов долларов. Несмотря на трепку, которую устроили фильму поклонники и критики, все непременно хотели поставить его дома на полочку.

С «Атакой клонов» Лукас собирался значительно урезать выпуск брендированных товаров. Маркетологи «Лукасфильм» признали, что для первого эпизода было «выпущено слишком много лицензий, слишком много вещей… [и] рынок перенасытился». Они собрались урезать мерчендайзинг почти на две трети. Не было галстуков, сделок с сетями фастфуда и официальной газировки – к видимому облегчению «Пепси», у которой в обороте было 8 миллиардов банок с персонажами первого эпизода без особых результатов. Как и в случае с «Эпизодом I», Лукас твердо и энергично руководил продвижением «Атаки клонов»: спрятал на сайте starwars.com трейлер, доступ к которому можно было получить, только вставив DVD со «Скрытой угрозой» в дисковод компьютера. Премьера официального трейлера состоялась в ноябре, перед выходом «Гарри Поттера и философского камня», одного из самых ожидаемых фильмов года. В новом трейлере Лукас намеренно сыграл на любовной линии Энакина и Падме, и такое решение не вызвало одобрения у некоторых поклонников. Более того, после нагнетания интереса и шумихи вокруг трейлеров первого эпизода – который многих разочаровал – поклонники не хотели обманываться в очередной раз.

Лукас попытался смягчить возможные последствия: под предлогом обсуждения выпуска DVD «Скрытой угрозы» пригласил на ранчо Скайуокер администраторов различных сайтов, посвященных «Звездным войнам» – особенно тех, где яростно ругали первый эпизод. На самом деле он хотел заполучить их одобрение заранее, задолго до премьеры второй части. Администраторам устроили экскурсию по ранчо, выдали подписанные копии DVD с «Эпизодом I» и разрешили задавать вопросы Лукасу в течение двадцати минут. Это был предел его доброжелательности. Но восхищение поклонников было омрачено скептицизмом. Лукас превратил собственных фанатов в циничных оптимистов.

По мере приближения мая 2002 года и премьеры «Атаки клонов» Лукас все больше времени проводил в ILM и просматривал рабочий материал два раза в неделю, а не один. В кинозале он садился все на то же центральное кресло во втором ряду. В одном из углов зала стояла полноразмерная копия R2-D2 рядом с тотемным столбом, на котором были перечислены все фильмы ILM, получившие номинацию на «Оскар» за лучшие визуальные спецэффекты. С каждым годом появлялось все больше компаний, которые перенимали цифровые технологии, развитые ILM, и конкуренция становилась все жестче: ILM не выпускала оскароносный фильм с 1995-го, с «Форреста Гампа». С тех пор они по-прежнему каждый год номинировались – «Могучий Джо Янг» в 1999-м, «Призрачная угроза» в 2000-м (она проиграла прорывным спецэффектам заморозки времени в «Матрице»), а самым недавним добавлением на тотемный столб стал фильм «Идеальный шторм», который проиграл «Оскар» «Гладиатору» в 2001 году.

Лукас продолжал монтировать фильм даже со своего места во втором ряду: просил перемещать персонажей из одной сцены в другую, совмещал разные дубли одной сцены или увеличивал отдельные участки кадра. 8 апреля 2002 года – оставалось немногим больше месяца до премьеры «Атаки клонов» – Лукас одобрил финальные спецэффекты. Несколькими днями позже он вновь встретился с художественным отделом и попросил их подумать о дизайнах для «Эпизода III», в очередной раз не предоставив сценария или хотя бы каких-то заметок. На то время он мог описать лишь единственное место – вулканический мир, где Энакин Скайуокер будет тяжело ранен, а из пепла восстанет Дарт Вейдер. Лукасу нравились иллюстрации Ральфа Маккуорри с замком Вейдера посреди моря лавы, созданные больше двадцати лет назад во время подготовки фильма «Империя наносит ответный удар». Он хотел увидеть это в следующей картине – или по крайней мере что-то похожее. «Мы никогда до конца не понимали, что делает Джордж», – вздыхал Маккаллум.

Бен Бертт передал финальный монтаж «Атаки клонов» 10 апреля, и Лукас устроил специальный предпоказ для сотрудников и съемочной группы на ранчо Скайуокер в кинотеатре «Стаг» на триста мест. На этот раз никто не наматывал пленку на огромные катушки и не вставлял в проектор; весь фильм был собран на компьютере, «Атаку клонов» можно было сразу записать на DVD и показывать на цифровом проекторе. В идеальном варианте. Но в то время большинство кинотеатров все еще пользовались пленочными проекторами, так что Лукасу пришлось переписать цифровую версию «Эпизода II» на пленку – это было дорого, и в процессе терялось качество изображения. Точно так же, как в середине восьмидесятых он убеждал владельцев кинотеатров устанавливать новые колонки и настраивать их по системе THX, обещая им «Возвращение джедая», теперь он подталкивал их к цифровым технологиям, уверяя, что за подобными технологиями будущее. Они могли эволюционировать – и показывать фильмы вроде «Атаки клонов» – или постепенно вымереть.

Большинство решили эволюционировать. И студии, и кинотеатры последовали примеру Лукаса; студии начали распространять фильмы и на пленке, и на дисках, а кинотеатры постепенно переходили на цифровые проекционные системы. Когда Лукас готовил «Атаку клонов» к премьере в 2002-м, только тридцать кинотеатров во всем мире владели оборудованием для цифровых фильмов. Технология была дорогой: цифровая проекционная система обходилась кинотеатру примерно в 100 тысяч долларов, в десять раз дороже традиционных проекторов для 35-мм пленки. Но такие студии, как «Парамаунт» – к 2014-му она стала первой студией, которая распространяет свои фильмы только в цифровом формате, – работали вместе с кинотеатрами и финансово помогали им перейти на цифровые системы. Так что к 2014 году 92 % из 40 045 экранов в Соединенных Штатах подходили для показа цифровых фильмов. Лукас возглавил это движение, сжимая в поднятом кулаке DVD с «Атакой клонов».

Премьера «Атаки клонов» состоялась 16 мая 2002 года в 3161 кинотеатре. В первые четыре дня она собрала 110,2 миллиона долларов, а к концу года – 649 миллионов по всему миру: безусловно, невероятная цифра, но она была значительно меньше заработка «Призрачной угрозы», а сам фильм стал только четвертым по сборам в том году. Фильм не установил рекорда, но принес прекрасный доход. Этот успех был не только неизбежен, как считал кинокритик «Нью-Йорк таймс» А. О. Скотт, но и попросту предсказуемым; все-таки все собирались пойти на «Звездные войны». «Как усталые москвичи брежневской эпохи, американские кинозрители выстроятся в очередь просто по привычке, – писал Скотт, – с горечью надеясь, что этот эпизод будет хотя бы чуть-чуть лучше, чем предыдущий».

Некоторые критики благоволили к «Эпизоду II»: «Роллинг Стоун» аплодировал фильму за «бодрый сюжет, великолепный цифровой дизайн и темную сторону, которой Лукас не касался с 1980-го и выхода «Империи». Почти каждая рецензия превозносила спецэффекты второго эпизода, хотя затем он проиграл «Оскар» «Властелину Колец: Две крепости» режиссера Питера Джексона, второй части еще одной эпической трилогии, которая выходила на экраны в то же время, что и приквелы Лукаса. Роджер Эберт уделил в своей рецензии для «Чикаго Сан-Таймс» много места цифровым технологиям и жаловался, что изображение часто было «нечетким», обвиняя в этом – к вероятному удовольствию Лукаса – местный кинотеатр, в котором не было цифровой проекционной системы, продвигаемой Лукасом.

Если не принимать во внимание спецэффекты, большинство критиков сочли фильм непримечательным и даже скучным – вину за это Эберт возлагал на перегруженный диалогами сценарий Лукаса. «Они говорят, и говорят, и говорят», – жаловался Эберт, а ему вторил Питер Трэверс, с издевкой добавляя: «Лукас по-прежнему не умеет писать диалоги, которые не вызывали бы позывов к рвоте». Дэвид Энсен в рецензии для «Ньюсуик» под заголовком «Атака стонов» едко жаловался на все, от сценария и спецэффектов до деревянной игры актеров, в которой Энсен тоже винил сценарий Лукаса. «Да, он лучше, чем “Призрачная угроза”, – заключил Энсен. – Но нет, он не хороший».

Лукас, как обычно, не воспринимал критику всерьез. На что бы ни ополчались критики – на корявые диалоги или чересчур затянутые сцены сражений, – Лукас утверждал, что так и было задумано. А как насчет слабых любовных сцен, которые «Нью-Йорк таймс» назвала «самыми неловкими романтическими признаниями в недавней истории кино»? «Я очень доволен тем, как они получились в сценарии и на экране, но я понимаю, что людям они могли не понравиться, – сказал он с вызовом. – Все представлено очень честно, здесь нет никакой иронии и сыграно великолепно… [Э]тот фильм еще больше мелодрама, чем остальные». Все это он сделал специально – по крайней мере так он утверждал.

«Лос-Анджелес таймс» не верила Лукасу. В разгромной статье с заголовком «Из-за уединения Лукас потерял связь с реальностью» критик Патрик Голдштейн утверждал, что главная проблема Лукаса как кинематографиста в другом: никто в его компании не может прямо ему сказать, что высосанная из пальца мелодрама – плохая идея. «Никто, кажется, не осмеливается сообщать ему плохие новости, – писал Голдштейн. – Лучшие работы Лукаса были сделаны в соавторстве со способными людьми… Вероятно, [его] таланты скорее заключаются в концептуальном мышлении и продюсировании, но не в режиссуре».

Лукас огрызался на любое предположение, что ему нужны соавторы, а не подчиненные. «Это одна из проблем демократии. Ты слышишь отдельные голоса, очень громкие, но малоэффективные, – вздыхал он. – И если уделять внимание всем этим голосам, то получишь малоэффективное общество».

Решение: Создавать. Надзирать. Контролировать все.

Тесный чердак Главного дома на ранчо Скайуокер переоборудовали в импровизированный художественный отдел. Столы художников стояли впритык друг к другу, а тумбочки были завалены художественными альбомами и журналами. Места не хватало: художники, по сути, работали локоть к локтю, кто-то сидел в наушниках, чтобы тихо слушать музыку во время работы; у некоторых поклонников техники на столе лежали новенькие «айподы», а на шее висели белые наушники. Именно здесь, под сводчатой крышей, Лукас разместил своих художников, чтобы они начали работу над «Эпизодом III». Лукас ходил по комнате – ступая мимо двери уборной с табличкой «Тронный зал Дуку» – и смотрел через плечи работающих или раскладывал иллюстрации на боковых столах. Как обычно, художники начали работу с нуля. Стоял июнь 2002 года, прошел всего месяц с премьеры «Атаки клонов», и Лукас не написал еще ни единой строчки сценария. Маккаллум, которому Лукас вновь поручил следить за расходами, мрачно сравнивал творческий процесс Лукаса со «стройкой наоборот: он создавал схему двадцатипятиэтажного небоскреба без фундамента, – и затем на выдохе сказал: “Вы знаете, каково это – составлять бюджет фильма без сценария?”»

Но Лукас не позволял себя торопить. Сценарий был особенно важен для «Эпизода III»; нужно было не только завершить рассказ о переходе Энакина Скайуокера на Темную сторону, но также убедиться, что третий эпизод логически подводит к событиям оригинальных «Звездных войн». «Я сам себя загнал в угол, – произнес Лукас метафору, которую могли бы понять его художники. – Я должен перейти от одного к другому и объединить две вещи [оригинальную трилогию и приквелы] очень аккуратно… Сочинение сценария здесь – все равно что складывание пазла». Карандаши мелькали, а Маккаллум все больше беспокоился; Лукас же отправился на отдых в Канаду со своими детьми. Во время поездки он набросал идеи для «Эпизода III», а также для еще одного фильма, подготовку которого надеялся вскоре начать – с рабочим названием «Индиана Джонс IV».

Прошло очень много времени, прежде чем Лукас действительно начал писать сценарий к третьему эпизоду – и с каждым днем художники и дизайнеры тревожились все больше и больше. На встрече 1 ноября с Маккаллумом и Робом Коулмэном, который вновь собирался работать над Йодой, Лукас обронил, что начнет писать, «когда подтолкнет реальность». Маккаллум опешил. «Ты говорил, что уже пишешь», – тихо произнес он. Лукас отмахнулся. «Я думал», – ответил он. Тремя неделями позже Лукас встретился с художниками, чтобы оценить иллюстрации с планетами и несколькими персонажами. «Продолжайте в том же духе. У вас отлично получилось, ребята, – сказал он, выходя из комнаты. – Осталось только сочинить под это все фильм».

К середине декабря он наконец-то заставил себя сесть за стол. Он проводил в кабинете по четыре дня в неделю и пытался выдавить хоть что-то. Маккаллум вымаливал у Лукаса любые крохи информации о декорациях, чтобы передать хотя бы что-нибудь команде в Сиднее на студии «Фокс», где плотники с тревогой ждали слова от Лукаса о том, как должны выглядеть конкретные декорации. Лукас продолжал писать на рождественских и новогодних каникулах, как всегда корябая в черновике карандашом на линованной бумаге. «Это все может поменяться», – настаивал он в разговоре с дизайнером Гэвином Боке, когда просматривал список декораций и персонажей. Среди персонажей был и десятилетний Хан Соло: Лукас представлял себе, что Соло вместе с Йодой будет выслеживать злодейского генерала Гривуса.

31 января 2003 года Лукас наконец завершил грубый черновик на пятьдесят пять страниц – он уже тогда назывался «Месть ситхов»: отсылка к первому названию «Возвращения джедая». Но даже тогда текст черновика получил лишь Маккаллум, а Боке и его команде Лукас предпочел лично описать внешний вид декораций. «Чтобы они понимали, что происходит, и могли все распланировать, – сказал он Маккаллуму, – но я не хочу рассказывать слишком много, иначе они сделают что-то на века, а потом все еще поменяется». Затем он вернулся в кабинет для работы над следующим черновиком. Маккаллум, которого это больше веселило, чем раздражало, улетел в Сидней, чтобы обсудить с работниками декорации и реквизит на основе сценария, который невозможно было читать.

Возможно, Лукаса в тот момент волновали другие дела – по крайней мере в начале 2003 года. В субботу 8 февраля Лукас с мэром Сан-Франциско Вилли Брауном и конгрессвумэн Нэнси Пелоси возглавил церемонию закладки первого камня для своего Центра цифровых искусств на территории Президио. Этот день настал позже, чем он надеялся; официальное соглашение с доверительным фондом «Президио» было подписано только в августе 2001-го, почти два года спустя после объявления о сделке. Даже тогда работа встала еще на два года, но Лукас был уверен, что проект на 300 миллионов долларов можно окончить быстро и безупречно. Торжественную церемонию открытия он надеялся провести где-то в 2005-м.

Но в этот раз работы проходили без него. Лукас вмешивался почти в каждый элемент дизайна и строительства ранчо Скайуокер, но теперь финансовый директор «Лукасфильм» Мишлен Чау – вскоре она сменила Гордона Рэдли на посту президента и управляющего директора – вежливо, но твердо сообщила Лукасу, что он не может приезжать на стройку в Президио без приглашения. Как деликатно сформулировала Чау, «мы с Джорджем поговорили о свободе и необходимости делегировать обязанности». За следующие полтора года Лукаса приглашали на стройку только три раза: ему как раз хватило времени дотошно просмотреть двадцать разных вариантов окон и больше сотни пробников ткани для стен кинотеатра.

Скорее всего именно благодаря позиции Чау работа над «Местью ситхов» шла по графику. Так как Лукасу нельзя было ездить в Президио, ему пришлось вернуться за стол и писать каждый день с полдевятого до шести. Даже после сорока лет практики написание сценариев не стало для него ни на йоту легче. «Я не смогу это написать, даже если меня прикуют к столу. [Но] я все равно пишу, понимаете, – добавил он с гордостью. – И успеваю». 10 апреля, зайдя к нему в кабинет, художники увидели, что он сидит за столом, отложив карандаш и свесив голову. «Я только что закончил первый полный черновик», – сказал он. Работу над вторым черновиком он начал сразу же; до съемок в Сиднее оставалось два месяца.

Утром 1 мая Лукас вошел в художественный отдел и бросил недавно оконченный сценарий на стол. В десять утра он уже выглядел усталым. «На следующей неделе… я приглашу другого режиссера, чтобы мне не пришлось этим заниматься, – спокойно сказал он своим художникам. – Я, по сути, сделал все, что мог… Режиссер приедет в четверг, так что я хочу быстренько все это проглядеть, – он махнул рукой в сторону иллюстраций, развешанных по стенам и разложенных по столам, – и показать ему здесь все». Сотрудники обменялись нервными взглядами; руководитель направления концепт-дизайна, Райан Черч, раздумывал, не придется ли ему вернуться в Голливуд и вновь искать работу. Следующую неделю ранчо гудело от волнения и тревоги, все пытались угадать, кто же будет этот таинственный режиссер. В четверг 8 мая Лукас представил команде приглашенного режиссера – Стивена Спилберга.

Однако Спилберг не собирался присоединяться к проекту и режиссировать фильм; Лукас пригласил его для монтажа некоторых продолжительных аниматик, которые Бен Бертт подготовил для ключевых сцен. «Я сказал [Стивену]: “Мы дадим тебе ноутбук и программу и еще некоторые сцены, – вспоминал Лукас, – и ты сможешь срежиссировать их, просто сидя у бассейна”. Стивену это нравилось». Спилберг внес основные изменения в напряженную дуэль на световых мечах между Энакином и Оби-Ваном на вулканической планете Мустафар. «Я хочу, чтобы с них градом катился пот, – с азартом говорил Спилберг Лукасу. – И еще в какой-то момент у них должны вспыхнуть волосы». Лукас соглашался. «У нас очень похожее видение», – говорил он.

Начало съемок на студии «Фокс» в Сиднее было запланировано на конец июня, и Лукас прилетел в Австралию 15-го числа с третьим черновиком сценария, который все еще редактировал. Он привез с собой детей; в каком-то смысле «Месть ситхов» стала семейным делом для всех Лукасов: в фильме в камео появились все три ребенка и сам отец. Лукас дебютировал на экране в роли синелицего барона Папаноида, который выходил из театральной ложи оперы вместе с пятнадцатилетней Кэти – тоже синелицей – в роли его дочери. Двадцатидвухлетняя Аманда оказалась среди сенаторов, а десятилетний Джетт, который сыграл младшего джедая по имени Зетт Джукасса в «Атаке клонов», вернулся к роли в третьем эпизоде, исполнил несколько несложных каскадерских трюков, размахивая световым мечом в сражении со штурмовиками, и, к своему удовольствию, даже героически умер на экране.

Лукас завершил четвертый и последний черновик «Мести ситхов» в Сиднее 26 июня; четырьмя днями позже он начал съемки во втором павильоне студии «Фокс». На этот раз Боке и его команда построили семьдесят один стенд с декорациями – столько же, сколько для «Эпизода II», – в попытке помочь Лукасу сдержать обещание, что «Эпизод III» выйдет меньше и дешевле предыдущего фильма. Так и получилось – но едва-едва: бюджет «Мести ситхов» остановился на отметке в 113 миллионов долларов против 120 миллионов, потраченных на «Атаку клонов».

Он опять снимал полностью на цифровые камеры и просматривал дубли сразу же на многочисленных плазменных HD-экранах, которые разместил в так называемой видеодеревне: небольшом лагере из складных стульев, видеомониторов и другого оборудования, установленных прямо в павильоне. Здесь Лукас мог просматривать ракурс каждой камеры одновременно на множестве экранов, затем выбирать дубли, которые ему понравились, и сразу пересылать их Бертту на ранчо Скайуокер для монтажа. Видеодеревня стала для Лукаса чем-то вроде ставки главнокомандующего: здесь он каждое утро собирал сотрудников и просматривал расписание съемок, правил сценарий, общался с актерами или наблюдал за подгонкой костюмов. Хотя Лукас регулярно советовался с Маккаллумом и другими участниками съемочной группы, финальное решение всегда оставалось только за ним. Маккаллум все отлично понимал. «При работе в кино главный – режиссер. При работе на телевидении главный – продюсер, – говорил Маккаллум. – При работе с Джорджем главный – Джордж». Лукас не протестовал. «Наверное, меня обвиняют в том, что я контролирую каждую мелочь, но, насколько я знаю, в этом и заключается создание кино, – сказал он. – Я и правда отвечаю за каждую деталь на экране».

2 июля Энтони Дэниелс вновь вернулся к роли Трипио и первый раз появился на площадке, пробираясь через провода в своем сияющем золотом костюме. Лукас тепло закивал и громко крикнул: «Прибыли “Звездные войны”!» То же самое, наверное, можно было сказать о приветливом Питере Мейхью, который размашистым шагом вошел в павильон в полном костюме Чубакки под вздохи удивления. Актер Юэн Макгрегор признал, что у него дрожали колени, и он даже немного разнервничался во время съемок заключительной сцены с R2-D2 в августе. «Я немного столбенею рядом с ним, с этим маленьким роботом».

Лукас продолжал улучшать свои навыки работы с актерами, гораздо чаще говорил им, получился дубль или нет, и даже давал советы по репликам и ритму сцен. И все же от старых привычек избавиться нелегко; во время одной особенно сложной сцены, на которую ушло множество дублей, актеры попросили перерыв, чтобы прийти в себя, но Лукас в ответ пробормотал: «Я хочу уже поскорее это закончить». Но в любом случае это был явный прогресс по сравнению с эпохой «быстрее и оживленнее».

Если бы Лукаса спросили, он наверняка бы признал, что немного смягчился за прошедшие тридцать лет. Частично это было связано с возрастом. Его борода совсем поседела, хоть и всегда была аккуратно подстрижена. Волосы быстро отрастали, и он зачесывал их назад в свой «помпадур», теперь волнистый и седой. Напряжение и упрямство тоже никуда не делись. Но Лукас осознал, что может расслабиться на съемочной площадке; эту перемену он относил на присутствие детей, которые следили за тем, чтобы он никогда не воспринимал себя слишком серьезно (он шутил, что дети, и особенно подростки, – «главная причина нервных срывов»). Ко времени окончания съемок 17 сентября – на пять дней раньше срока – Лукас даже назвал «Месть ситхов» «самым веселым фильмом, над которым я работал».

Тем не менее он не был склонен к сентиментальности. Некоторые участники съемочной группы обнимались или вытирали слезы, прощаясь друг с другом. Но Лукас оставался совершенно спокойным: мимолетная дружба – неотъемлемая часть кинематографа. «Вы все друзья, вы знаете друг друга, – объяснил он. – Но я склоняюсь к тому, чтобы не смешивать личную и профессиональную жизнь… фильм закончен, каждый идет своим путем. Когда вы вместе, то вы вместе, а когда нет, то нет». Тем более Лукасу было еще рано праздновать; до окончания работы над «Местью ситхов» оставалось еще много времени. Пока команда передавала друг другу праздничные коктейли, Лукас отвел в сторону Джона Нолла из ILM, который руководил большей частью работы в рамках постпродакшена. «Я работаю над этим фильмом уже полтора года, – сказал он Ноллу, – и впереди еще столько же».

Работа над спецэффектами в ILM продвигалась гораздо медленнее, чем надеялся Лукас, так что он принял единственно возможное для него решение: стоял у людей над душой и приезжал каждый день, чтобы просмотреть материал за обедом – сэндвич и газировка в упаковке «с собой», приготовленные на кухне внизу. Иногда Лукас подходил к компьютерам, чтобы понаблюдать, как аниматоры передвигают элементы за пределы и в пределы кадра, и предлагал менять ракурсы, в которых следовало «снимать» сцену. В декабре Лукас пригласил на ранчо Копполу, чтобы тот своими глазами увидел, как работают с цифровыми технологиями; после неудачных экспериментов Копполы с новой технологией Лукас хотел показать своему наставнику, как все делать правильно. Коппола в щегольском сером костюме завороженно смотрел, как Лукас демонстрирует свое умение режиссировать кинофильм на компьютере, как он перемещает персонажей из одной сцены в другую, приподнимает руку актера, даже вставляет подмигивание. Как обычно, Копполу волновало, что такой спонтанный монтаж может повлиять на общую историю. «Ты сильно меняешь сюжет? – спросил он Лукаса. – Или он сохраняется?»

Лукас обдумывал ответ в молчании. Потом сказал: «Он сохраняется».

Коппола кивнул, а затем с одобрением осмотрел монтажную комнату. «Ты делаешь то, что любишь больше всего, – ободрил он Лукаса. – И получаешь удовольствие».

За монтажом Лукас набросал несколько заметок для съемок дополнительных сцен. Сюжет правда сохранялся, но некоторые места требовали пояснений, и Лукас запланировал дополнительные съемки в Шеппертоне рядом с Лондоном на конец августа 2004 года. Он впервые возвращался на эту студию после съемок церемонии в тронном зале для первого фильма «Звездных войн» двадцать пять лет назад. Здесь Лукас снял последнюю сцену с Энтони Дэниелсом, переодетым Трипио. Костюм улучшился за последние два десятилетия, но Дэниелс по-прежнему плохо слышал, и Лукас терпеливо стоял рядом с ним в течение нескольких дублей, пока наконец Дэниелс не разобрал строчки и не произнес их правильно. Лукас крикнул «Снято!» и поднял большие пальцы вверх, подбадривая Дэниелса, который чувствовал себя так, будто его по собственной воле продержали в оболочке Трипио несколько десятилетий.

«Прошло всего двадцать пять лет», – добродушно сказал Лукас Дэниелсу.

«А мы по-прежнему все делаем не так», – поддразнил его Дэниелс.

«Спасибо тебе. – Лукас пожал ему руку. – Спасибо за все».

За месяцы до премьеры «Мести ситхов» у Лукаса было множество забот во вселенной «Звездных войн». В сентябре 2004-го он впервые выпустил оригинальную трилогию на DVD – как обычно, не смог удержаться и добавил несколько изменений в фильмы, которые и так уже переделал. Во время съемок «Эпизода III» он смог записать, как Иен Макдермид читает диалог императора из «Империи» – а этот фильм сняли за несколько лет до того, как Макдермида вообще взяли на роль, – и положил его голос на оригинальные строки, таким образом упрочив преемственность с приквелами. Интересно, что он еще и вырезал актера Себастьяна Шоу из заключительной сцены «Джедая» – в ней искупивший свои грехи Энакин появляется с Йодой и Беном Кеноби перед Люком – и заменил его Хейденом Кристенсеном (он почти не шутил, когда предложил ILM вставить в эту сцену и Лиама Нисона в образе Квай-Гона Джинна). Поклонники продолжали жаловаться на корректировки Лукаса – а движение «Хан выстрелил первым!» вновь вернулось к жизни, ведь многие зрители впервые увидели все изменения в своих любимых фильмах. Но они по-прежнему скупали все с надписью «Звездные войны» и потратили на DVD-диски более 100 миллионов долларов в первый же день продаж.

Годом ранее, в ноябре 2003 года, Лукас начал работать над мультипликационным «микросериалом» – двадцать пять эпизодов, каждый от трех до двадцати минут, – под названием «Звездные войны: Войны клонов». Микросериал стал популярным, в нем рассказывалось о приключениях Оби-Вана и Энакина между вторым и третьим эпизодами. Лукас собирался с помощью этого мультфильма «сократить разрыв» между двумя фильмами. Он предоставил режиссеру и мультипликатору Геннадию Тартаковскому, создателю «Лаборатории Декстера» и «Самурая Джека», сюжетную линию и познакомил с основными правилами, но в остальном оставил его в покое. Лукасу так понравились получившиеся мультфильмы – быстрые, остроумные, увлекательные, – что в марте 2005 года он разрешил Тартаковскому ввести в микросериал одного из злодеев «Мести ситхов» генерала Гривуса – за два месяца до премьеры «Эпизода III».

Когда эта серия вышла в эфир на телеканале «Картун Нетворк» 25 марта, поклонники уже выстраивались в очередь за билетами на «Месть ситхов». В Сиэтле один молодой человек устроил целый лагерь с бирюзовым диваном по центру. Оттуда он каждый день обновлял свой блог, пока мэрия силой не выдворила его за разбивку лагеря в публичном месте (позднее он переместился на частный тротуар рядом с другим кинотеатром). В Лос-Анджелесе поклонники «Звездных войн» выстраивались в очередь к кинотеатру, который даже не собирался показывать фильм, в надежде убедить «Фокс» устроить премьеру и в китайском кинотеатре «Граумана». Уловка не сработала, но поклонники все равно хорошо провели время: устраивали сражения на световых мечах, собирали деньги на благотворительность и в целом поддерживали атмосферу вечеринки. «Нерди Гра»  – назвал это событие один поклонник.

Лукас и Маккаллум посетили премьеру «Мести ситхов» 16 мая в кинотеатре «UCI Эмпайр» в Лондоне, который показывал фильм в качестве заключительной части марафона всех шести частей «Звездных войн». Лукас беспокоился, что картина покажется зрителям слишком мрачной; кстати, из-за присутствующих сцен насилия «Месть ситхов» получила рейтинг PG-13, первый такой рейтинг среди фильмов по «Звездным войнам». «Этот фильм несчастливый по всем меркам, – сказал Лукас. – Это трагедия… Наверняка он станет самым неуспешным из “Звездных войн”… Но я к этому готов».

Он ошибся. «Месть ситхов» установила рекорд по сборам в первый же день, заработав 50 миллионов долларов, к первым выходным заработок приближался к 108 миллионам, а к концу года фильм собрал 848 миллионов по всему миру. Более того, мрачная тематика совсем не оттолкнула поклонников или критиков; наоборот, многие посчитали, что Лукас наконец пришел в форму. А. О. Скотт, который разгромил первый и второй эпизоды в «Нью-Йорк таймс», решил, что третий фильм – лучший не только среди приквелов, он даже лучше, чем оригинальные «Звездные войны». Критик из «Вэрайети» тоже посчитал, что Лукас искупил свою вину после разочарования двух первых фильмов, и объявил: «Несмотря на то что поклонники в той или иной степени потеряли веру после “Угрозы” и “Клонов”, большинство вновь готовы верить».

В «Ньюсуик» Дэвид Энсен сравнил фильм с «Империя наносит удар» и поаплодировал самому Лукасу за художественную преемственность. «Несмотря на все технологические изменения, введенные Лукасом, его детский наивный подход к повествованию… остался таким же, – писал Энсен. – Можно спорить, к лучшему этому или к худшему. Но нельзя отрицать, что он сохранил свое изначальное видение и что это видение навсегда изменило культурный ландшафт». Однако даже Энсен и Скотт отметили, что им приходилось терпеть традиционно слабые диалоги Лукаса, а также полное отсутствие искры между двумя героями романтической линии и чрезмерное хвастовство спецэффектами – хотя все, как всегда, любили Йоду, что подтверждало высокие способности Роба Коулмэна как аниматора.

Лукас был доволен реакцией на «Месть ситхов», но с еще большим упоением он наконец перерезал ленточку на торжественном открытии Центра цифровых искусств в Президио в июне. Комплекс был официально назван Центром цифровых искусств имени Леттермана, в честь военного госпиталя, который стоял на этом месте с 1898 года; архитекторы даже спланировали некоторые здания так, чтобы в них вошли прежние фундаменты госпиталя: так уникальная история Президио вплелась в ДНК нового Центра. На кампусе площадью в девять гектаров находились четыре пятиэтажных здания из кирпича и терракоты общей площадью около восьмидесяти тысяч квадратных метров: все было построено за 350 миллионов долларов, которые полностью выделила «Лукасфильм». Сюда, под японские клены и плакучие ивы, к виду на мост Золотые Ворота и Дворец изящных искусств, Лукас перевез ILM, THX, LucasArts, Образовательный фонд Джорджа Лукаса и штаб-квартиру «Лукасфильм» – всего две с половиной тысячи сотрудников.

У Лукаса так и не получилось переселить ILM на ранчо, но наконец-то удалось объединить ее с остальными: он не только обеспечил компанию лучшим оборудованием и самой современной инфраструктурой, но и поместил работников туда, где они могут с легкостью общаться и сотрудничать с коллегами из THX и «ЛукасАртс», двумя самыми прибыльными подразделениями. Как и в случае со зданием «Кернер», где Лукас прятал ILM у всех на виду, он не стал широко объявлять, что же происходит внутри этих четырех достаточно чопорных зданий; единственной подсказкой была бронзовая статуя Йоды у главного входа. После двадцати пяти лет попыток разузнать, что же происходит на ранчо Скайуокер в холмах Никасио, и нестерпимого желания попасть туда, публика наконец получила доступ в комплекс «Лукасфильм», пусть даже и ограниченный. Посетителей пускали в вестибюль корпуса B, где они могли увидеть реквизит из «Звездных войн» и другие экспонаты, в том числе полноразмерные копии Дарта Вейдера и Бобы Фетта. И в качестве очередного подтверждения, что Лукас не прочь немного посмеяться над собой, у одной из стен стояла гигантская «карбонитовая» установка, но в ней был «заморожен» не страдающий Хан Соло, а Джа-Джа Бинкс с высунутым языком.

Президент «Лукасфильм» Мишлен Чау считала, что явное присутствие компании в сообществе Сан-Франциско идет на благо и корпорации, и региону – особенно после того, как из-за сокращения прибылей Коппола и продюсер Сол Зэнц закрыли свои киностудии. «Мы провели много лет в укрытии, и я не уверена, что это пошло нам на пользу, – сказала Чау. – Мир изменился. Чтобы стать эпицентром цифровой революции, мы должны выбраться наружу и нести весть о нашем деле». Ползли слухи, что выход компании в свет означает готовность Лукаса к выводу акций на рынок, но этот слух Чау сразу же развеяла. У «Лукасфильм» всегда будет лишь один акционер – Джордж Лукас.

Вечером 9 июня 2005 года Лукас надел смокинг – редкая ситуация, – чтобы получить Премию за пожизненные достижения Американского института киноискусств (AFI Award), которую ежегодно вручают тем, чья карьера «обогатила американскую культуру». Многие считали, что это должно было произойти уже давно; Харрисон Форд получил эту же награду в 2000-м, а Спилберг еще в 1995 году. Нравятся вам фильмы Лукаса или нет, невозможно отрицать, что он обогатил американскую культуру; за последние три десятилетия он, по сути, создал ее, либо через серьезные инновации в технологиях и мерчендайзинге или же просто через персонажей и истории из его кинофильмов.

Обычно Лукас с презрением относился к премиям, но казалось, что он искренне тронут шумихой вокруг помпезной этой награды. После сердечного представления Спилберга – «ты сделал для коллективного сознания этой планеты больше, чем сам когда-нибудь сможешь понять», – Лукас взошел на сцену под громогласные овации взлетевших с мест гостей, а затем победоносно поднял награду над головой. Он тепло поблагодарил собравшихся. «Я почти ожидал, что в комнате будут одни штурмовики и принцессы Леи», – пошутил он и посмеялся впервые, но далеко не последний раз за тот вечер – и поблагодарил Спилберга: «моего партнера и товарища, моего вдохновителя и соперника». Потом превознес Копполу за его помощь в самом начале. «Фрэнсис никогда не терял веру в меня, – искренне сказал Лукас, – из невежды, который не мог написать и строчки, он превратил меня в короля деревянных диалогов», – над этой фразой Харрисон Форд смеялся громче всех остальных. Однако самую большую благодарность Лукас выразил своим детям: «они сделали мою жизнь совершенно особенной». Аманда и Кэти, сидевшие рядом со Спилбергом, не стесняясь, плакали.

«Я люблю кино, – завершил речь Лукас. – Разное… не важно, большое или маленькое. Я люблю смотреть фильмы. Люблю снимать их. Но если бы никто не наслаждался ими и не ценил их, то в этом не было бы смысла. Так что спасибо всем, кто ходит в кино, – сказал он с теплотой, – особенно на мои фильмы!»

И все продолжили ходить в кино – особенно на его фильмы – целое лето. «Месть ситхов» подошла к концу года как самый прибыльный фильм в Соединенных Штатах за 2005 год и третий по прибыли среди шести частей «Звездных войн». Кроме того, он стал кульминацией двух трилогий, которые заняли больше тридцати лет жизни Лукаса. Лукас был «счастлив и вздохнул свободно» после окончания работы над сагой – так он сказал репортеру. Теперь, когда все закончилось, и особенно когда у него в распоряжении появилась новая цифровая игровая площадка в Президио, он был готов двигаться дальше. «Я собираюсь заняться совсем другими проектами, – сказал он в интервью «Америкэн Синематографер», – вещами, о которых мечтал очень давно. И это будет совершенно новый тип кинематографа».

Это будут сложные авторские фильмы, сказал он, а может, и новый фильм с Индианой Джонсом. Но об одном он знал точно: со «Звездными войнами» покончено. «Конец, – сказал Лукас. – У меня много других планов… И я не должен перед кем-то за это отвечать… Я заслужил возможность делать то, чего хочу».