На студии «Голдвин», где Лукас и еще несколько звукорежиссеров все еще работали над звуковой дорожкой «Звездных войн» в моно, зазвонил телефон. Это звонил Лэдд с хорошими новостями: билеты на «Звездные войны» были выкуплены во всех тридцати двух кинотеатрах, которые их показывали, а очереди выстраивались по кварталам даже на полуночные показы. Когда Лэдд зачитывал цифры, Лукас накрывал трубку рукой и повторял их звукорежиссерам. Они были поражены – оказывается, тут они полируют подтвержденный блокбастер! – но Лукас не хотел верить; он видел толпу у входа в «Грауман» всего несколько часов назад, но сомневался, что у него получился хит. «Мне казалось, это какое-то отклонение», – сказал он позднее, а тогда предупредил Лэдда, что научно-фантастические фильмы часто хорошо собирают в премьерные дни, но потом сборы резко падают. «Это ничего не означает, – сказал он Лэдду. – Не хочу считать цыплят, пока не настала осень… На следующей неделе все прекратится».

Но не прекратилось. Никогда.

В кинотеатре «Авко Сентер» в Лос-Анджелесе очереди собирались еще до восьми утра, многие зрители подходили с утренним кофе в руках. Вся тысяча мест была продана на семь следующих сеансов, в том числе на тот, что начинался далеко за полночь. Еще пять тысяч человек не смогли купить билеты. «Я никогда не видел ничего подобного, – сказал менеджер кинотеатра, моля о помощи в газете. – Это не снежный ком, это лавина». В Вашингтоне очереди в кинотеатр «Аптаун» тянулись по соседним районам и раздражали жителей, так как воздух был затянут дымом марихуаны, а задние дворы усыпаны пивными банками («Это вторжение!» – кричал один из жителей). В Сан-Франциско раздраженный владелец бензоколонки запер туалеты, чтобы их не переполняли кинозрители, а бар неподалеку стал продавать «фирменный коктейль “Звездные войны”» для тех, кто устал ждать в очереди и вместо этого решил выпить. В «Граумане» – где, как видел Лукас, останавливались лимузины с Хью Хефнером и девушками «Плейбоя», которые отсидели несколько показов фильма, – сотрудники еле успевали убирать огромные кучи пустых стаканов и коробок из-под попкорна между сеансами. «Мы ожидали, что будет много людей, – сказал один управляющий, не веря происходящему, – но никто не знал, что это принесет столько денег».

Этому высказыванию вторил Лукас, который воспринимал происходящее с ошеломленным неверием. «Я совсем не представлял себе, что произойдет, – сказал он позднее. – Правда, совсем не представлял». Гэри Керц тоже понял, что у них с Лукасом получилось что-то особенное, когда рекламировал фильм на радио в день премьеры, а ему начали звонить слушатели и рассказывать, что уже посмотрели его несколько раз. «Мы надеялись и ожидали, что кино будет популярным. Но мы рассчитывали, что это произойдет не сразу, – сказал Керц одному репортеру. – Такого мы точно не ждали».

Многократные просмотры и долгие ожидания в очередях быстро стали неотъемлемой частью «Звездных войн», они объединяли всех, вне зависимости от статуса; даже популярный сенатор Тед Кеннеди стоял в очереди, как и все остальные (однако президенту Картеру устроили частный показ в Кэмп-Дэвиде). «Наше исследование показало: когда люди ждут в очередях, они получают больше удовольствия от фильма», – торжествовал один из сотрудников «Фокс», однако юмористка Эрма Бомбек пошутила, что пока одна девочка дождалась конца очереди в местном кинотеатре, ей пора уже было выдавать аттестат зрелости. Поклонники хвалились тем, сколько раз посмотрели фильм, и цитировали друг другу диалоги, пока стояли в очереди в пятый, десятый, двадцатый раз. К осени один из кинотеатров оценил, что около восьмидесяти процентов зрителей «Звездных войн» приходили на просмотр не в первый раз. Чтобы удовлетворять спрос, некоторые кинотеатры крутили фильм почти без остановки неделями, из-за этого изнашивалась пленка. «Фокс» с радостью меняла любую изношенную пленку на новую за семьсот долларов.

Отзывы критиков тоже последовали сразу и заражали энтузиазмом. «“Звездные войны” – великолепный фильм», – заявил «Вэрайети» в день премьеры. Критик «Лос-Анджелес таймс» Чарльз Чэмплин, который посещал Лукаса во время съемок фильма годом раньше, был положительно несдержан, назвав его «самым восхитительным семейным фильмом года». К вероятному удовольствию Лукаса, Чэмплин даже сделал выпад в сторону ментальности студий, отметив, что «не существует корпоративной замены творческой страсти индивидуального кинематографиста». В первую неделю показа журнал «Тайм» на обложке объявил «Звездные войны» «лучшим фильмом года», а внутри критик Джей Кокс – еще один поклонник Лукаса – превознес фильм, как «примечательно изящный: подсознательная история кино, обернутая в увлекательный рассказ с интригами и приключениями, украшенный одними из самых изобретательных спецэффектов за всю историю кино».

Похвалы от Чэмплина и Кокса были ожидаемы; все-таки они были давними почитателями Лукаса. Но быстро стало понятно, что Лукас «Звездными войнами» вербовал одного критика за другим. Гэри Арнольд в «Вашингтон пост», очевидно, уловил отсылки Лукаса к материалу источников, назвав «Звездные войны» «остроумным и головокружительным сочетанием тем и клише из комиксов и сериалов “Флэш Гордон” и “Бак Роджерс”», и признал, что Лукас «великолепно управляет жизнью своих фантазий, вскормленных кинофильмами». Между тем Винсент Кэнби, рецензент «Нью-Йорк таймс», которого все боялись, посчитал, что «Звездные войны» лишены какой-либо настоящей глубины, но все же поаплодировал фильму, так как тот оказался «веселым и смешным». Джин Сискел, который писал для «Чикаго трибьюн», попытался звучать сердито и сказал, что Вейдер выглядит, как «затянутая в черный винил лягушка», но признал, что Лукас увлек его своим взрывным видением. «Это попросту веселый фильм, – писал Сискел. – Что значительно превозносит его над повседневностью, так это невероятные спецэффекты».

Тем не менее было и несколько несогласных, в основном тех критиков, которые почувствовали, что Лукас создал что-то новое – тот вид чистого киноудовольствия, которое позднее стали называть «кино под попкорн», – и не знали точно, что делать с этим. Рецензент из «Юнайтед Пресс Интернэшнл» сказал, что смотрел фильм «с невероятной скукой, даже на секунду не беспокоился о том, что произойдет с кем-то из картонных персонажей», и сожалел, что фильм Лукаса – это «“Звездный путь” за 9,5 миллиона долларов, который не привнес ничего нового». Большинство отрицательных отзывов обвиняли Лукаса в отуплении кино и заискивании перед самой глупой частью аудитории. Джой Гулд Бойм в «Уолл-Стрит Джорнал» жаловался, как его «разочаровывает», что Лукас потратил свое время, деньги и мастерские спецэффекты «на столь незрелый материал»; это замечание могло уколоть, поскольку Марша критиковала своего мужа в том же ключе, призывая его снимать более глубокие и авторские фильмы. Тем временем на страницах «Нью-Йорк пост» журналист Пит Хэмилл назвал «Звездные войны» «самым главным знаком, что мы перешли в новую Эру Чудесной Ерунды», и признал, что хотя «Звездные войны» и были «Большим Тупым Фильмом», то по крайней мере он оказался «хорошим».

Другие критики предположили, что фильм Лукаса прост, как черное и белое, и не в самом лучшем смысле. «Кино “Звездные войны”, блокбастер и бестселлер, – одно из самых расистских во всей истории, – писал Уолтер Бремонд под заголовком “«Звездные войны» и чернокожие” в афроамериканской газете «Нью Джорнал энд Гайд». – Представитель злых сил в “Звездных войнах” одет в черное и говорит голосом чернокожего мужчины… Этот персонаж возрождает старый стереотип о том, что чернокожие – зло». Другой чернокожий журналист обратил внимание на то, что «два дроида ведут себя как рабы, и обращаются с ними так же – даже продали молодому белому мужчине, которого они зовут “Хозяином”». Актер Рэймонд Сейнт-Жак особенно яростно осуждал фильм. «Ужасающее понимание, – сказал Сейнт-Жак, – что чернокожие люди… не должны существовать в галактических космических империях будущего».

Лукас был озадачен – и немного ущемлен – этими обвинениями, особенно потому что он чуть не взял чернокожего актера на роль Хана Соло. Чарльз Липпинкотт поспешил защитить своего работодателя в прессе. «Мы всего чуть-чуть углубились в эту галактику и происходящее в ней», – сказал он «Вашингтон пост». Когда дебаты перекочевали в письма читателей по всей стране, поклонники «Звездных войн» тоже кинулись на защиту, отмечая в «Лос-Анджелес таймс», что во вселенной Лукаса в гармонии живут представители множества видов.

В других местах «Звездные войны» не разносили за расизм, но препарировали на предмет аллегорий или религиозных намеков. Один колумнист отнес успех фильма на переложение Библии, где Оби-Ван выступает Спасителем, ученики которого становятся сильнее после его смерти. Керц, с типичным дзен-спокойствием, предупредил против слишком глубокого прочтения какой-либо конкретной теологии в фильме. «Вся суть в том, что почти каждый может найти в нем некоторые элементы, которые войдут в их жизни», – сказал он «Лос-Анджелес таймс». Колумнист Эллен Гудман, возможно, более точно уловила суть, сказав, что в «Звездных войнах» Лукас сталкивает свои взгляды на человечество с машинами и технологиями – исследует ту же тему, что и в «1:42:08», в котором Питер Брок борется со своим спорткаром. «Мы хотим компьютерного века с местом для эмоций. Мы хотим, чтобы существовали машины, но не управляли нами, – написала Гудман. – Мы хотим технологий, но хотим контролировать их». Некоторые уловили и лукасовскую аллегорию на Вьетнам, однако сам Лукас, опасаясь выражать что-то политическое, отказывался от любых социополитических теорий и критиковал спекуляции о более глубоком смысле фильма.

Для Лукаса было достаточно, что «Звездные войны» всего лишь развлекают – в этом и был весь смысл. Еще год назад или даже раньше кинозрители толпами стекались на такие фильмы, как «Таксист», «Вся президентская рать», «Телесеть» и «Блюститель закона», которые показывали антигероев и подпитывали растущее недоверие американских кинозрителей к медиа, закону и политике. Лукас считал такую усталость от мира депрессивной; он волновался об эффекте, который она оказала бы на поколение, выросшее в тени Уотергейта и Вьетнама и вскормленное на кино о криминале и тайных сговорах. Таким образом, «Звездные войны» были его ответом на цинизм, дозой оптимизма для американской души. «Оно увлекательное, вот слово для этого кино, – объяснял Лукас. – Оно для молодых людей… В жизни молодых больше нет фантазий… Все, что они получают, – это «Коджак»  и «Грязный Гарри» . И теперь повсюду дети хотят стать копами-убийцами, потому что смотрят фильмы, переполненные катастрофами, чувством незащищенности и реалистичным насилием».

В «Звездных войнах» Лукас не показывал моральной двойственности; в его вселенной сложно запутаться в том, кто хорошие парни, а кто плохие. Лукасу нравилось именно это – и зрителям тоже. Счастливая концовка «Звездных войн», как отметил «Тайм», – «редкость в наши дни», и даже Джин Сискел был склонен согласиться, что успех фильма несет в себе ясное послание: американцы вновь готовы ходить в кино за развлечением. «Снимайте нам старомодные, эскапистские фильмы с бодрыми концовками», – написал Сискел. Критик из «Бостон Глоуб» выразил это еще более кратко: «Идите в кино – и наслаждайтесь».

А Джордж Лукас пропал.

Лукас закончил звуковую дорожку «Звездных войн» в моно ранним утром четверга, 26 мая, его фильм показывали в кинотеатрах немногим больше суток. Картина уже побила рекорды по посещаемости во всех кинотеатрах, где его показывали, и установила рекорд самой прибыльной премьеры фильма посреди недели. К полудню телефоны в Паркхаузе звонили без перерыва: журналисты пытались найти Лукаса для комментариев. Они не получили ни одного. «Я улетел на Гавайи, – вспоминал Лукас. – С меня было достаточно».

Лукас отправился на острова с Маршей, чтобы спрятаться от толп, и критиков, и разговоров о «Звездных войнах» – по крайней мере на это он надеялся. Но даже на Гавайях было сложно избежать «Звездных войн»: Уолтер Кронкайт, чьи новостные передачи Лукас смотрел каждый вечер, пока, надрываясь, работал над ранними черновиками «Приключений Люка Старкиллера», упомянул о длинных очередях в вечернем выпуске. Лукас вскинул брови. «Что ж, это очень странно». Несколькими часами позже Джонни Карсон пошутил об очередях в своем монологе в «Сегодня вечером». А еще был Лэдд, который регулярно звонил в номер Лукаса в отеле Мауна-Кеа с новостями о сборах. «Крепись», – говорил он Лукасу и затем зачитывал итоги еще одного бьющего рекорды дня.

Лишь к выходным Лукас разрешил себе поверить собственным источникам. Стивен Спилберг вместе с подругой Эми Ирвинг прилетел к Джорджу и Марше на Гавайи и обнаружил Лукаса «в состоянии эйфории». Наконец Лукас мог расслабиться, уверенный в том, что у него вышел хит, который продержится дольше одних выходных. Кстати, счетоводы «Фокс» уже тогда предсказывали, что текущими темпами «Звездные войны» скорее всего сместят «Челюсти» с позиции самого прибыльного кинофильма всех времен. Лукас будто бы уже предчувствовал победу в соревновании, поэтому, наверное, неудивительно, что когда они со Спилбергом расселись на пляже и начали зачерпывать песок и строить замок, Лукас безмятежно спросил: «Что думаешь делать дальше?»

Спилберг, который только что закончил работу над «Близкими контактами третьей степени», даже не моргнул; он уже много лет назад положил глаз на Джеймса Бонда. Однако «Юнайтед Артистс», которая владела правами на франшизу, вежливо, но настойчиво отказалась передать ему обольстительного шпиона. И тогда, как вспоминал Спилберг, «Джордж сказал, что у него есть идея фильма, который даже лучше Джеймса Бонда».

Лукас начал описывать персонажа, которого придумал посреди тяжелых дней работы над сценарием «Звездных войн»: лихого и изворотливого университетского профессора археологии, подрабатывающего на досуге кладоискателем, по имени Индиана Смит. Лукас вообще-то пытался начать историю с Индианой Смитом еще в 1974 году, когда передал его эстетствующему кинематографисту Филипу Кауфману, который искал новый проект после завершения «Белого рассвета». Лукас с энтузиазмом описал персонажа Кауфману, но признал, что не знает точно, какое именно сокровище будет разыскивать Индиана. Кауфман рассказал Лукасу историю, которую услышал у своего дантиста в Чикаго, о потерянном Ковчеге Завета, – и они с Лукасом начали перекидываться идеями, пока Кауфман внезапно не пропал: его нанял Клинт Иствуд для съемок фильма «Джоси Уэйлс – человек вне закона». Но благодаря Кауфману у Лукаса теперь был макгаффин и подзаголовок «В поисках утраченного ковчега».

Рассказывая Спилбергу о проекте, Лукас упомянул, что Индиана Смит, как и «Звездные войны», будет похож на старые еженедельные киносериалы, особенно на «Дона Уинслоу из морской разведки», и что он представляет себе Смита в шляпе-федоре и с хлыстом, в чем-то похожим на седеющего золотоискателя Хамфри Богарта из «Сокровища Сьерра-Мадре». Спилберг, который говорил на том же кинематографическом языке, что и Лукас, тут же распознал потенциал и «полностью подсел».

– Тебе интересно? – спросил Лукас.

– Я хочу быть режиссером, – ответил Спилберг.

Лукаса это обрадовало. Съемки «Звездных войн» были трудными и не очень веселыми. Так что лучше быть продюсером – что по-настоящему даст ему значительную часть контроля, – а ежедневную изнурительную работу режиссера поручить кому-нибудь другому.

– Он твой, – сказал Лукас.

Но не пока. Лукас и Спилберг вернулись на континент и разошлись в разные стороны: Спилберг начал работать над военной комедией «1941», а Лукас – готовить продолжение «Звездных войн». Однако на публику Лукас говорил, что взял перерыв: «Я могу насладиться успехом фильма, хорошим кабинетом для работы, ремонтом моего дома, поездками на отдых, – сказал он одному репортеру. – Я решил взять себе около года, чтобы насладиться и отвлечься. К тому же я основал компанию и буду основательно готовиться к сиквелам». Казалось, даже Марша поверила, что ее муж готов к новому этапу их жизни, в котором приоритетом будут не только фильмы Джорджа: «Налаживание нашей личной жизни и появление ребенка, – рассказала она журналу «Пипл», – вот наш план до конца года».

Но нет. Лукас, несмотря на свои вдумчивые слова, уже сосредоточился на другом. В его договор о «Звездных войнах» была встроена бомба с часовым механизмом – пункт, устанавливающий, что, если Лукас не начнет съемки сиквела в течение двух лет, права вернутся к «Фокс», и студия сможет делать с ними что угодно. Некоторое время Лукас обдумывал такой вариант. «Сначала я раздумывал продать все “Фокс”, и пусть они делают что хотят. Я просто возьму свои проценты, уйду домой и больше никогда не буду думать о “Звездных войнах”», – сказал Лукас в интервью в 1979 году. Но он видел, как Спилберг отказался от участия в сиквеле «Челюстей» – проект стартовал без него летом 1977-го, – и побледнел, представляя, как кто-то еще будет контролировать продолжение «Звездных войн». «Правда в том, что эта вещь меня заворожила, – говорил Лукас. – Она вросла в меня». Так что Лукас собрался снимать продолжение. Семья может подождать. Опять.

Следующий фильм Лукас решил снимать по-своему, на своих условиях. «Я ожидал от “Звездных войн” большего, чем возможно, – жаловался Лукас. – У меня была мечта, а вышла лишь тень [этой] мечты». Так что в продолжении он собирался исполнить свою мечту, а это означало, что ему нужно контролировать как можно больше, начиная с, пожалуй, самого важного элемента кинематографа: финансирования. Пока «Звездные войны» ставили рекорды и зарабатывали кучу денег, Лукаса давила злоба из-за того, что «Фокс» прибирала к рукам шестьдесят процентов прибыли за, как он считал, ничегонеделание. Кстати, «Звездные войны» принесли «Фокс» так много денег и так быстро, что ее акции были среди самых активно продаваемых на Уолл-стрит и удвоились в стоимости, из-за чего студия и ее генеральный директор Деннис Стэнфилл стали силой, с которой приходилось считаться.

Меньше всего Лукасу хотелось наполнять карманы руководства студий и делать их еще более могущественными. Он все так же презрительно относился к студиям и их психологии. «Это довольно подлые и бессовестные люди, – ворчал он о студийных бюрократах в интервью «Роллинг Стоун». – Люди им не важны. Они невероятно несправедливо относятся к кинематографистам из-за того, что не знают ничего о том, как снимать кино». Начиная переговоры с Лэддом тем летом, Лукас четко дал понять, что собирается удержать как можно большую часть фильма в своих руках: в конце концов, как Лукас сказал Лэдду, именно он делал всю работу. «У меня было пятьдесят процентов [sic] прибыли, потому что именно моя компания занималась производством фильма, – объяснил Лукас сорок лет спустя, все еще в ярости от воспоминаний о переговорах с “Фокс”. – И я сказал: “Я знаю, что я сделал за свои пятьдесят процентов. Я вложил мое сердце и мою душу, поставил на кон всю свою карьеру, я должен был снять этот фильм своими руками… А что ты делаешь за свои пятьдесят процентов?” [Алан Лэдд] ответил: “Ну, я дал деньги”. Я сказал: “Ты не давал деньги! Ты пошел в банк с аккредитивом, и они выдали деньги, так что ты ничего не сделал! А получил пятьдесят процентов фильма!”»

Уиллард Хайк слышал, как Лукас жаловался в том же духе и прежде. «Он расстраивался, потому что считал, что должен получать от фильма больше, – сказал Хайк. – Джордж смотрел на это, как бизнесмен, и говорил: “Подождите. Студии занимают деньги, берут сверху тридцать пять процентов комиссии за реализацию… Это безумие. Почему бы нам самим не занять деньги?” Так что причиной самых храбрых и/или безумных его поступков была не эстетика, а финансы».

Когда речь зашла о продолжении, Лукас буднично сообщил Лэдду, что будет финансировать фильм сам, используя прибыль от «Звездных войн» в качестве залога при банковском займе, а «Фокс» поручит дистрибуцию фильма. «Это меняло всю суть сделки – никто подобного не ожидал», – сказал Лукас, а также отметил с некоторым ликованием, что «когда ставки поменялись и вся система заработала против студий, они почувствовали себя преданными и обманутыми». «Фокс» также согласилась передать Лукасу чистовой монтаж, пообещала не вмешиваться в производство и передала все права на мерчендайзинг и показы на телевидении. С такой позиции невмешательства студия по договору получала тем меньшую долю от прибылей, чем больше фильм зарабатывал, и финальная точка была 22,5 % в пользу «Фокс» и 77,5 % в пользу «Лукасфильм».

У Лэдда не было особого выбора. Множество других студий с готовностью приняли бы эти условия или даже худшие, лишь бы заполучить «Звездные войны»; по крайней мере во вступительных титрах все еще будет логотип «20-й век Фокс». Спилберг совсем не удивился жесткой тактике Лукаса. «На месте руководителя вы бы внезапно поняли, что если заключаете сделку с Джорджем Лукасом, то больше не работаете на «Фокс», теперь вы работаете на Джорджа Лукаса, – сказал Спилберг, – и именно Джордж будет принимать все решения».

Лукас строго обошелся с «Фокс», но лишь потому, что, по его мнению, студия почти не сыграла роли в успехе «Звездных войн». Однако для тех, чей вклад он ценил, Лукас был самым щедрым благодетелем. Как и ранее с «Американских граффити», Лукас с Керцем поделились прибылью со своими сотрудниками, разделив проценты – и доли процентов – между Хайками, Джоном Уильямсом, Беном Берттом, юридической конторой Поллока, Ригорда и Блума, режиссером по подбору актеров Фредом Русом и самими актерами. «Я получил четверть процента от “Звездных войн”, – с воодушевлением рассказал Марк Хэмилл «Чикаго трибьюн». – Я заработаю кучу денег на этой картине». И не только Хэмилл; Спилберг тоже выиграл кусочек «Звездных войн» в результате спонтанного спора с Лукасом о том, какой фильм – «Близкие контакты» или «Звездные войны» – окажется более успешным. «[Джордж] сказал: “Ладно, знаешь, что. Я обменяюсь с тобой процентами… Я дам тебе 2,5 % “Звездных войн”, если ты мне дашь 2,5 % “Близких контактов”, – вспоминал Спилберг. – Так что я сказал: “Хорошо, на это я поставлю. Отлично”». Это была хорошая ставка, которая принесла Спилбергу за следующие четыре десятилетия более 40 миллионов долларов.

Той осенью Лукас основал новую компанию, «Чаптер Ту Компани», задачей которой было заниматься производством и финансированием пока еще безымянного сиквела. Это уладило административную сторону дел для «Лукасфильм», но стояла проблема ILM, которая почти что растворилась после окончания работы над «Звездными войнами». Лукас точно собирался перезапустить компанию, но хотел, чтобы в этот раз его волшебники по спецэффектам находились в Северной Калифорнии, ближе к его штаб-квартире в Паркхаузе. «Переезд команды по спецэффектам на север на самом деле возник из идеи “Зоотроп”, – объяснял Лукас, – которая заключалась в том, что мы делаем свои фильмы на основе своей инфраструктуры. И если у нас будет самая лучшая инфраструктура, мы сможем снимать лучшие фильмы и оплачивать ее своими фильмами. Я пытаюсь продолжить эту философию». О чем Лукас не упомянул, так это о том, что после переезда ILM на север ему будет легче вмешиваться в процесс работы. Во время работы над «Звездными войнами» он оставил ILM в Лос-Анджелесе саму по себе, и там, по его мнению, Дикстра бездельничал и сжигал слишком много денег, разрабатывая камеру со своим именем. Лукас не собирался допустить повторения ситуации.

Во-первых, он не взял Дикстру с собой на север. По официальной версии сам Дикстра отказался продолжить работу с ILM, чтобы остаться в Лос-Анджелесе и основать свою компанию, но правда была в том, что «меня не пригласили», – как просто сформулировал Дикстра. Конфликт между Лукасом и Дикстрой стал личным. Лукас распределил несколько процентов из своей доли и раздал подарки ключевым сотрудникам ILM, но не Дикстре: Лукас рассматривал его лишь как наемного работника, а не командного игрока. Сердитый и теперь безработный Дикстра основал собственную компанию и арендовал оборудование ILM, чтобы начать делать спецэффекты для телефильма канала ABC, «Звездный крейсер “Галактика”». Это был намеренный выпад в сторону Лукаса, который уже обвинял создателя «Галактики», Глена Ларсона, в подражании «Звездным войнам»; перебранка продолжалась почти до премьеры фильма, и на то была причина: когда прошел первый показ, критики отметили, что спецэффекты Дикстры для «Галактики» выглядели невероятно похожими на «Звездные войны», а зачастую были лучше. «Возможно, мне стыдно из-за этого», – с усмешкой отметил Дикстра.

Вместо Дикстры Лукас назначил во главу команды по спецэффектам рабочую лошадку ILM, Денниса Мюрена, вместе с Брайаном Джонсоном, ветераном такого проекта, как «Космос: 1999». Лукас особенно был доволен Джонсоном, который работал быстро и дешево. Если «быстрее, оживленнее» – режиссерская мантра Лукаса для актеров «Звездных войны», то слоганом сиквела стали слова «дешевле и скорее». Для ILM Лукас приобрел складское помещение на Кернер-бульвар в Сан-Рафаэле, где ранее размещалась компания «Кернер Оптикал», меньше чем в шести милях от его дома в Сан-Ансельмо: достаточно близко, чтобы объявиться без предупреждения в любое время суток. Лукас оставил таблички «Кернел Оптикал» на двери, чтобы отвлечь любопытные носы и рыскающих поклонников; несколько моделей из «Звездных войн» были украдены со склада ILM в Лос-Анджелесе, а упорные фанаты перебирали мусор, сваленный за зданием, в поисках бракованных частей СИД-истребителей. Скрывшись в здании без опознавательных знаков в Сан-Рафаэле, Мюрен и Джонсон начали потихоньку обустраивать новую мастерскую и нанимать сотрудников для создания фильма, которого еще не существовало даже на бумаге.

Работа ILM, особенно с началом продакшена сиквела, обещала быть дорогой, и доходами от одного кинофильма нельзя было бы покрыть ее. Как оказалось, Лукас смог финансировать продолжение через игрушки, черпая не только из существенных прибылей от самих фильмов, но и из доходов от почти нескончаемого потока товаров по «Звездным войнам». Лукас представлял себе некоторые элементы с атрибутикой «Звездных войн» еще в самом начале, воображая банки для печенья в виде R2-D2, заводные игрушки и пластиковые бластеры. «Я особенно люблю игры и игрушки; нет сомнений, что я так и не вырос, – рассказал он французскому журналу «Экран» в 1977 году. – Все это было частью фильма: намерение запустить продажу игрушек в супермаркетах, выпустить книги и прочее». Но даже он не представлял, какой строил джаггернаут; цены на акции компаний по выпуску игрушек «Маттел» и «Идеал» подскочили всего лишь из-за слухов, что они могут получить права на игрушки по «Звездным войнам».

Когда к ним обратился Липпинкотт, ни «Маттел», ни «Идеал» не выразили достаточной заинтересованности в выпуске игрушек по «Звездным войнам». Игрушки по мотивам фильмов, как было принято считать, недолго держались на прилавках магазинов, так как продажи резко падали вскоре после исчезновения фильма из кинотеатров. Но Бернард Лумис, глава «Кеннер», нашел золотую жилу в игрушках по мотивам телесериала «Человек на шесть миллионов долларов»; бионические протезы главного героя и врагов проявили характеристику, как это называл Лумис, «игрушковости» – и он решил, что сможет найти такое же качество и в «Звездных войнах». Лумис связался с начальником отдела по лицензированию в «Фокс» и быстро подписал договор на майской встрече совета в отеле «Сенчери Плаза» в Лос-Анджелесе (пресс-релиз компании с остроумием сообщал, что соглашение распространяется «на всю галактику»). Договор, как вспоминал Лумис, был подписан на одном условии, поставленном самим Лукасом в пику своему главному сопернику: если «Кеннер» выпускает игрушки по «Звездным войнам», то он не может выпускать игрушки по «Близким контактам третьей степени» или по любому другому научно-фантастическому фильму. «Когда кто-нибудь говорит, почему мне что-то нельзя, – сказал Лумис, – я хочу знать почему». Вскоре после подписания договора в Лос-Анджелесе Лумис встретился со Спилбергом в павильоне «Коламбия», чтобы узнать больше о фильме, от прав на который он только что отказался. Спилберг с энтузиазмом описал «Близкие контакты», и Лумис признал, что, судя по рассказу, фильм замечательный, но «игрушковости» в нем нет.

«Что ж, – вздохнул Спилберг, – это все-таки не “Звездные войны”».

Нет, не они. Ничто на них не походило – и «Кеннер» вскоре обнаружила, что едва справляется со штормовой волной спроса на игрушки. Хотя «Кеннер» подписала договор на лицензию в мае, до лета времени хватило только на выпуск нескольких позиций, в основном пазлов и настольных игр. Производство настоящих игрушек – фигурок и моделей техники – ускоряли, как могли, но к разочарованию Лумиса и миллионов детей, их не успели изготовить к Рождеству 1977-го. Пытаясь вывернуться, «Кеннер» объявила о «сертификате для ранних пташек» («печально известная кампания пустых коробок», как называл ее Керц): родители могли заплатить четырнадцать долларов за конверт с картонной рекламной коробкой, несколькими наклейками и сертификатом, который можно было отправить по почте, чтобы зарезервировать одну из первых четырех фигурок – Люка, Лею, Арту и Чубакку, – которую доставили бы к порогу сразу после выпуска. «Кеннер» представила сертификаты на показе игрушек осенью 1977-го, и их тут же выкупили, но соперники и владельцы магазинов в открытую насмехались и гоготали. «Мы продаем игрушки, а не обещания», – сказал один из владельцев магазинов, отказавшийся продавать набор для ранних пташек, а другой настаивал, что «детям все равно, получают они оригинальный продукт или нет. Робот есть робот». Но Лумис был терпелив – «дети захотят настоящую игрушку по “Звездным войнам”, – возражал он, – даже если им придется подождать», – и оказался прав. За 1978 год «Кеннер» продала сорок миллионов фигурок по «Звездным войнам».

Еще один большой лицензиат, «Имэдж Фэктори», тоже рано увидел потенциал в «Звездных войнах» и сразу предложил Лукасу сто тысяч долларов за исключительные права на печать плакатов, значков и переводных наклеек. Это предложение поразило даже постоянно заботящегося о прибыли Липпинкотта. «Мы решили, что они либо действительно знают, что делают, либо сошли с ума», – сказал он. До «Звездных войн» «Имэдж Фэктори» выпускала ременные бляхи для звукозаписывающих компаний и футболки с изображением рок-групп, зарабатывая приличные, но не большие деньги. К концу года плакат от «Имэдж Фэктори» с Дартом Вейдером, размахивающим световым мечом, обогнал по продажам плакаты с Фаррой Фосетт в красном купальнике, благодаря чему на своих ста тысячах компания получила почти семьсот пятьдесят тысяч долларов.

«Возможно, “Звездные войны” – феномен в духе “Дэви Крокетта”, – предположил Лукас, отсылая к телесериалу пятидесятых, породившему торговый бум. – Не знаю, получилось ли у меня это. Не знаю». Получилось. И если во время безумия по Крокетту появились в основном енотовые шапки, то после «Звездных войн» появилось… ну, примерно все. Костюмы на Хеллоуин, коробки для обедов, карточки в жевательных резинках. «Кока-Кола» выпустила пластиковые стаканы с эмблемой «Звездных войн». «Бургер Шеф» продавала постеры. Было продано триста тысяч экземпляров сувенирного набора из двадцати страниц. К середине июля было продано шестьсот пятьдесят тысяч двухсторонних пластинок с саундтреком Уильямса: для многих людей это был первый, а иногда и единственный, альбом симфонической музыки в коллекции. Между тем тромбонист, ставший музыкальным продюсером, который называл себя Мецо, выпустил ремикс главной темы Уильямса в стиле диско и продал два миллиона копий, а сам трек находился на вершине чарта «Билборд» две недели. «Кен Филмз» выпустила восьмиминутную нарезку сцен из фильма на пленке «8 Супер», когда его еще показывали в кинотеатрах: до этого о подобной практике не было и речи. «Марвел Комикс» была спасена из опасной финансовой ситуации успехом «Звездных войн» и следующие десять лет продолжала выпускать новые истории, в итоге уместившиеся в сто семь выпусков. А Лукас наконец-то заполучил банку для печенья в виде R2-D2.

Не то чтобы Лукас разрешал выпускать все подряд. Тем летом он организовал в составе «Лукасфильм» еще одну компанию – он назвал ее «Черный сокол» (Black Falcon) в честь сериала «Черный ястреб», – которая стала управлять мерчендайзингом. Это был единственный способ, как он объяснял, «контролировать происходящее. Я не хотел, чтобы мусор наводнил прилавки… Если на продукте стоит надпись: “Звездные войны”, он должен соответствовать нашим стандартам». То, что Лукас вообще отказывался от выдачи лицензий – например, отклонил запросы на выпуск дешевой бижутерии и крышек для унитаза, – поражало отдел маркетинга «Фокс», который редко отказывался от каких-либо сделок. Но Лукасу было все равно, что думает «Фокс», и его раздражало, что студия автоматически получает половину прибыли с мерчендайзинга, но при этом не делает ничего, кроме оформления договоров. Так что в контракте на сиквел Лукас прописал, что будет поровну делиться прибылью с «Фокс» лишь до июля 1978-го, а после этой даты «Черный сокол» будет получать восемьдесят процентов, а «Фокс» – двадцать. Это была еще одна невыгодная строчка, на которую Лэдд согласился, лишь бы удержать «Звездные войны» у «Фокс», но руководители студии все больше волновались из-за Лэдда и, как они считали, его склонности уступать Лукасу практически во всем.

Но Лэдд ценил то, что «Фокс» не могла понять – по крайней мере на тот момент: Лукас подарил студии не просто успешный фильм; он создал современный миф, который быстро переплетался с американской популярной культурой, а логотип «Фокс» с его запоминающимися фанфарами предварял его. В августе Трипио, Арту и Дарт Вейдер были отлиты в бетоне и поставлены перед кинотеатром «Грауман», в котором все еще показывали «Звездные войны». Осенью Лос-Анджелесский филармонический оркестр дал концерт с музыкой из «Звездных войн» в зале Голливуд-бол. Критики задирали носы, но зрители были без ума от него, так что следующей весной состоялось повторное представление. Джон Милиус со своей типичной прямотой посчитал, что понимает, почему «Звездные войны» затронули что-то глубоко в душе у зрителей. «Если что мое поколение и сделало, так это вернуло некоторую невинность, – объяснял Милиус. – Легко быть циничным. Сложно быть сентиментальным».

Но также Милиус понимал, что у невинности есть последствия и что Лукас изменил всю киноиндустрию своим доступным, «игрушковым», легкомысленно-веселым фильмом, – и необязательно к лучшему. В июне 1977 года Джордж и Марша отправились в Нью-Йорк на премьеру фильма Скорсезе «Нью-Йорк, Нью-Йорк», на то самое серьезное авторское кино, которое, как говорила Марша мужу, было вершиной успеха в кинематографе. Но фильм Скорсезе провалился и едва окупился, и после этого провала режиссер быстро скатился к наркотикам и депрессии. «В моде теперь “Звездные войны”… С нами покончено», – с горечью сказал он. «“Звездные войны” прибрали к рукам все фишки, – согласился режиссер Уильям Фридкин. Показ его авторского фильма 1977 года “Колдун” отменили в «Граумане» из-за космической оперы Лукаса. – После “Звездных войн” случилось то же самое, что и после открытия “Макдоналдса”. Вкус к хорошей пище просто-напросто растворился».

Возможно, и правда происходило «отупление» кино, на которое сетовал Кэнби, или «инфантилизация» фильмов, которую клеймила критик Полин Кейл на страницах «Нью-Йоркер», но в этом необязательно был виноват только Лукас. «Звездные войны» действительно стали самым кассовым фильмом 1977 года, но вторым по сборам в том году был комедийный гоночный фильм Берта Рейнолдса «Полицейский и бандит». «Кино под попкорн всегда вырывалось вперед, – говорил Лукас позднее. – Почему же люди ходят на эти попкорновые фильмы, если они плохие? Почему зрители такие тупые? – спрашивал он риторически. – Это не моя вина. Я просто понимаю, что хотят увидеть люди».

Не только американские зрители полюбили «Звездные войны»; вечные темы, прямолинейный сюжет и захватывающие спецэффекты находили такой же хороший отклик и за границей. Воодушевление из-за фильма росло и росло в недели перед декабрьской премьерой в Англии; версия фильма на пленке «8 Супер» была распродана за два дня, очень быстро исчезала с прилавков любая атрибутика, а поклонники почти в каждом британском городе звонили в местные кинотеатры и умоляли показать фильм. «Мы никогда не сталкивались с подобным», – сказал управляющий одного из кинотеатров. В конце года состоялась международная премьера, и фильм сразу же побил все рекорды посещаемости в Женеве, Сиднее и Мельбурне, а в Риме и Милане на сеансы регулярно выкупали все билеты. На недолгое время в Брюсселе его запретили для детей – в основном из-за отрубленной руки, – но вскоре вновь вернули в категорию «для всех», когда смонтировали новую версию. Фильм даже показали в посольстве США в Москве: среди зрителей в основном были американцы, несколько британцев и совсем немного русских. Возможно, почувствовав отсылку к холодной войне, несколько зрителей зашикали, когда мирный Альдераан был разрушен имперской Звездой Смерти. «Какой гнусный ход!» – дипломатично пробормотал один из них.

Никого не удивило, что в декабре 1977 года «Звездные войны» официально стали самым прибыльным фильмом всех времен, заработав 120 миллионов долларов чистой прибыли для «Фокс», обогнав «Челюсти» – те принесли «Юниверсал» 115 миллионов чистой прибыли – и заняв первое место. Спилберг воспринял это в позитивном духе соперничества и публично признал превосходство Лукаса, опубликовав в «Вэрайети» рекламу на целую страницу, на которой Арту вытаскивает на удочке акулу. «Слава завсегдатаям кантины, – написал Спилберг, – и всей силе твоего воображения, благодаря которой “Звездные войны” более чем достойны своего трона. Оставайся на нем надолго».

«“Звездные войны” лишь на двадцать пять процентов соответствуют тому, что я задумывал, – сказал Лукас в интервью «Роллинг Стоун» осенью 1977 года. – Я считаю, что следующие части получатся гораздо, гораздо лучше». Керц тоже ясно дал понять, что не станет заниматься сиквелом, если тот не будет хотя бы так же хорош, как первый фильм. Так что сюжет был критически важен. В начале июня 1977 года Лукас и Керц мимоходом упомянули в «Чикаго трибьюн», что уже работают над «следующим романом – они имели в виду роман Алана Дина Фостера про Люка и Лею “Осколок Кристалла Власти”, – и если история будет подходящая, – сказал Керц, – то мы начнем всерьез задумываться над съемками второго фильма». К июлю Лэдд – который перечитал кучу черновиков и идей для «Звездных войн» за предыдущие четыре года – убеждал читателей «Уолл-Стрит Джорнал», что у Лукаса на руках много материала для второго фильма.

Это не совсем правда. Что у него было, так это много идей, которые он оформил в девятистраничный синопсис сиквела и дал ему название «Империя наносит ответный удар». Синопсис вышел более продуманным, чем беспорядочный первый черновик «Звездных войн», в основном потому, что Лукас недавно прочел книгу Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой» и решил намеренно сосредоточиться на героическом пути Люка. «[Сказки] дают понять, что сделать свою жизнь хорошей и приносящей удовлетворение все-таки можно, несмотря на все превратности судьбы, – бегло записал Лукас в своих заметках, – но только если герой не побоится противостоять жутким страданиям, без которых нельзя достичь истинной индивидуальности». Большинство базовых событий, которые в итоге станут «Империей», уже имелись в первом синопсисе, и Лукас задумал несколько сцен, которые впоследствии дожили до чистовика сценария. Например, картежник из прошлого Хана, который приглашает Хана, Лею и Чуи на ужин, «а когда они входят в комнату, то там оказывается Вейдер». Лукас знал, что Люк будет изучать Силу под руководством старого мастера-джедая, вступит в долгий бой с Вейдером и повиснет над Облачным городом. Он хотел обыграть любовный треугольник Люка, Леи и Хана и включить момент с уничтожением Трипио. Еще он решил, что у Люка должна быть сестра-близнец, но на той ранней стадии не знал, будет ли это Лея. Возможно, предполагал Лукас, сестра находится на другом конце галактики, и Люк мог бы отправиться на ее поиски.

Остальные детали были еще более размытыми. Судьба Хана Соло все еще была неясна, в основном потому что Харрисон Форд не давал согласие на съемки во всех трех фильмах. Лукасу нужно было пространство для маневра в сюжете на тот случай, если Форд откажется, так что в конце синопсиса Хан покидает группу, чтобы отправиться на поиски могущественного финансиста – который, возможно, был его отчимом, – чтобы обсудить финансирование Сопротивления. Судьба Вейдера тоже была под вопросом: Лукас все еще не мог решить, кого или что на самом деле представляет собой Вейдер. Суть конфликта, как на тот момент считал Лукас, заключалась не в том, искупит ли свою вину Вейдер, вернувшись на Светлую сторону Силы, но в том, убедит ли Вейдер Люка перейти на Темную сторону. И наконец, у него была, возможно, самая амбициозная идея о крошечном ссохшемся мастере-джедае по имени Минч Йода, который мог быть «учителем Бена [Кеноби]».

После мучений с первым фильмом Лукас был твердо намерен передать задачу написания сценария кому-нибудь другому. В конце ноября 1977-го он связался с Ли Бреккет, писательницей в жанре научной фантастики, которая специализировалась на бульварной литературе – слабости Лукаса, – а также написала сценарии для фильмов «Глубокий сон», «Хатари!» и «Рио Лобо»; всеми этими кинолентами Лукас восхищался. В течение нескольких дней в конце ноября и начале декабря Лукас и Бреккет обсуждали синопсис и придумывали дополнительные детали сценария. 2 декабря Бреккет, которой Лукас заплатил пятьдесят тысяч долларов, взяла эти заметки и отправилась писать первый черновик. Между тем Маккуорри уже начал работу над новой серией иллюстраций – в том числе с замком Вейдера на вулканической планете, – а Керц разыскивал в других проектах потенциальных участников съемочной группы.

Вместе с началом работы над «Империей» Лукас начал работу над империей другого рода: нанял новых сотрудников и купил помещения, необходимые для преобразования «Лукасфильм» в полноценную компанию. В то время она состояла лишь из самого Лукаса, Керца, Липпинкотта и еще парочки сотрудников, которые работали из Паркхауза в Сан-Ансельмо, нескольких трейлеров на пустыре напротив «Юниверсал» и подразделения ILM. «По сути, это была крошечная семейная фирма с потенциально гигантскими ресурсами», – сказал Чарли Вебер, первый исполнительный директор Лукаса, бывший агент по недвижимости, которого Лукас нашел по объявлению в газете. Но «Лукасфильм» находилась в Северной Калифорнии, а большая часть дел – в Лос-Анджелесе, что сокращало возможности Лукаса контролировать производство. Каждый раз, когда Лукас уезжал из Лос-Анджелеса в Сан-Ансельмо, как говорил Маккуорри, «множество дел повисало в воздухе до его возвращения». Как бы Лукасу ни хотелось это признавать, он знал, что ему нужен постоянный офис в Южной Калифорнии.

Той зимой начали поступать деньги от продажи товаров по «Звездным войнам», и у Лукаса появились ресурсы на покупку здания на бульваре Ланкершим в Лос-Анджелесе, прямо напротив студии «Юниверсал». Раньше в здании располагалась компания по оптовой продаже яиц, и, так же, как с домом ILM в Северной Калифорнии, принадлежавшем «Кернел Оптикал», Лукас стал называть штаб-квартиру в Северной Калифорнии по имени прошлого владельца, окрестив ее «Яичная компания» (The Egg Company). Так «Лукасфильм» официально оказалась в Голливуде, нравилось это самому Лукасу или нет. «Все выросло, как на дрожжах, – говорил он с некоторым сожалением. – Раньше у меня были скромные мечты. Теперь я во главе корпорации, которая отнимает значительную часть времени. Я вынужден нанимать людей, выстраивать иерархию, бюрократию, все остальное, чтобы вся эта громадина заработала».

Но никто не мог обвинить Лукаса в том, что он сам «поддался Голливуду». К концу 1977-го доля Лукаса в «Звездных войнах» принесла ему около 12 миллионов долларов после вычета налогов, но он по-прежнему одевался как студент киношколы: в поношенные джинсы, кроссовки и фланелевые рубашки. В его гараже в Сан-Ансельмо был припаркован новенький «Феррари», но он все еще предпочитал водить свой старый «Камаро». Остальные деньги он инвестировал обратно в свою компанию и в съемки «Империя наносит ответный удар». Она быстро пожирала его накопления. Лукас и Ричард Тонг, новый бухгалтер «Лукасфильм», вместе изучили статистику расходов и доходов, и одна вещь оказалась очевидной: «Продажа лицензий и товаров по “Звездным войнам” должна обеспечить финансовую базу для поддержки всей компании вплоть до выхода “Империи”», – сказал Тонг.

Одним из первых дел «Яичной компании» стало одобрение предварительного соглашения для фильма «В поисках утраченного ковчега». Лукас хотел снять фильм дешево, в духе старых телесериалов, которые крутили в субботу утром, и как можно быстрее. На съемки был выделен бюджет в 6 миллионов долларов. Спилберг, режиссер, которому Лукас доверял, попросил права на чистовой монтаж и порекомендовал еще одного соавтора, который идеально бы подошел для проекта, двадцативосьмилетнего Лоуренса Каздана, сценариста, раньше занимавшегося копирайтингом. Спилберга впечатлила романтическая комедия Каздана под названием «Континентальный водораздел», и Лукас, прочитав его работу, решил, что Каздан как раз сможет написать то, что нужно: сценарий, насыщенный событиями, сильными персонажами и живыми диалогами.

Как и с Бреккет, Лукас провел с Казданом несколько дней в активных обсуждениях. Вместе со Спилбергом они бомбардировали друг друга идеями, проходя по синопсису Лукаса, написанному от руки на двадцати трех страницах. Даже на этих ранних этапах уже было видно, каким Лукас будет исполнительным продюсером: хотя он всегда хвалился тем, что умеет выбрать лучшую идею в комнате, кому бы она ни принадлежала, он обычно считал, что лучшая идея принадлежит ему. Иногда Спилберг выступал против, и тогда Лукас просто пожимал плечами с непроницаемым выражением лица. «Хорошо, Стивен, – говорил Лукас, – это твой фильм».

Каздан вышел от них с синопсисом Лукаса и стопкой заметок, пообещав вскоре вернуться с первым черновиком. Раз Лукас занимался встречами по сюжету, на долю Керца перепала большая часть беготни с поиском нужного для «Империи» режиссера. Некоторое время Лукас раздумывал над тем, чтобы сделать из «Звездных войн» серию фильмов, которую режиссировали бы его друзья – Спилберг, Милиус, возможно даже Коппола, – чтобы получился почти что один из тех студенческих фестивалей, где все пытались превзойти фильмы друг друга. «Надеюсь, если я приглашу моих друзей, то они захотят снять фильм лучше, чем я, мол, “я покажу Джорджу, что могу снять фильм в два раза лучше!”, – сказал Лукас в интервью «Роллинг Стоун». – И я верю, что они могут, но потом я захочу снять последний фильм, чтобы показать им, что могу снять фильм в два раза лучше, чем все их фильмы, вместе взятые».

Керц все же отправился искать хороших режиссеров, перебирая длинный список потенциальных кандидатов и серьезно присматриваясь к Джону Бэдхему, который недавно закончил работу над «Лихорадкой субботнего вечера», и англичанину Алану Паркеру, только-только выпустившему мюзикл, где сыграли только дети, «Багси Мэлоун». Но после дальнейших размышлений Керц выбрал для встречи с Лукасом лишь одного человека – Ирвина Кершнера, или Керша, как его звали почти все; бывшего преподавателя USC, который как раз завершил съемки триллера «Глаза Лоры Марс».

Керш помнил несколько студенческих фильмов Лукаса по USC и особенно любил «6–18–67», который считал «невероятно красивым». Он был достаточно близок к «мафии USC», что радовало Лукаса, и к тому же Кершнер собаку съел на проектах для телевидения, поэтому Лукас посчитал, что тот сможет работать быстро и дешево (оба предположения себя не оправдали). Больше всего Лукас хотел найти кого-нибудь «с широким опытом в кино и склонностью работать с людьми и персонажами». Керш этим требованиям отвечал.

Помимо всего прочего, высокий и тощий Кершнер с лысиной и аккуратной седой бородой к пятидесяти четырем годам был не только режиссером, но и художником, скрипачом и дзен-буддистом. Работу в кинематографе он рассматривал как возможность внести свой вклад в высшее благо. Керш был серьезный, но никогда не унывал, любил людей и актеров – возможно, именно поэтому он так хорошо работал с персонажами. Ему нравился Лукас, но при этом он знал все о его особенностях, и потому настоял, чтобы Лукас не вмешивался в съемочный процесс и не висел у него над душой. Лукас пообещал, что не будет. «Если я сниму продолжение, то скорее буду исполнительным продюсером, – сказал Лукас журналу «Пипл». – Я одобрю черновой монтаж и скажу что-то в духе: “Вы прекрасно справляетесь”, – и все такое прочее». Но, как узнали Керш и остальные, это не та клятва, которую Лукас смог бы сдержать.

Ли Бреккет сдала первый черновик «Империи» 21 февраля. Лукас был разочарован; в целом Бреккет следовала за его наброском сюжета, но чувствовалось – если выражаться в терминах, которые бы одобрил мастер-джедай, – что ее сценарий неверен. Диалоги были неуклюжие – в одном месте Вейдер называет кого-то «некомпетентным идиотом», – персонажи постоянно ссорятся, и в одном месте Хан даже со злостью отчитывает Люка. Лукас воспринял это все близко к сердцу; он признавал, что «“Звездные войны” теперь во мне, и я не мог сдержать разочарования или волнения, когда что-то шло неправильно». Лукас просматривал страницы и сначала делал пометки, но затем просто выводил «НЕТ» поверх особенно проблематичных сцен вроде той, где Бен требовал от Люка принести торжественную клятву «верности свободе и справедливости». Лукас попробовал пригласить Бреккет на встречу, чтобы обсудить правки, но с ужасом узнал, что она в больнице. 18 марта, через три недели после сдачи первого черновика, Бреккет умерла от рака в возрасте шестидесяти двух лет.

Все еще в ужасе от произошедшего Лукас и Марша отправились в Мексику на давно запланированный отдых вместе с режиссером Майклом Ритчи и его женой. Если Марша надеялась, что в поездке можно будет расслабиться и попробовать зачать ребенка, ее в очередной раз ждало разочарование; Лукас заперся в номере, чтобы написать новый сценарий «Империи». Его главной задачей на лето 1978 года было плодить сиквелы, а не наследников.

Написание сценария, как всегда, было тяжелым, но в этот раз пошло бодрее – Лукас говорил, что процесс показался ему «почти приятным». Он завершил первый черновик всего за три недели; по сравнению с первым вариантом «Звездных войн», на который ушло три года, это было все равно что один раз моргнуть. В апреле он отправил сценарий Лэдду, написав на титульном листе: «Вот грубая идея фильма – Да пребудет с нами Сила!»

Лукас переделал сценарий Бреккет под свое собственное видение: вырезал проблематичные сцены, переместил события и создал новых персонажей. Некоторые реплики все еще были корявыми – Соло почти всегда выдавал нескончаемый поток технобрехни, – но Лукас лучше освоился с характером Вейдера (хоть и выкинул все сцены с вулканическим замком). И на странице сто двадцать восемь своего рукописного сценария, на которой Люк сражался с Вейдером, Лукас вставил ключевую реплику злодея в диалоге, которая, как он был уверен, определит характер Вейдера, хоть и потрясет зрителей до глубины души: «Я твой отец». Лукас намеревался сохранить в тайне отношения между Люком и Вейдером и дошел даже до того, что вырвал страницу с судьбоносным диалогом из всех копий сценария, чтобы не произошло утечки.

Кроме того, Лукас ввел загадочного охотника за головами, Бобу Фетта, позаимствовав основу персонажа у Человека без имени в исполнении Клинта Иствуда из вестернов Серджио Леоне. Лукас хотел побыстрее придумать внешний облик Фетта, так как обещал этого персонажа каналу CBS для праздничного спецвыпуска, и к тому же «Кеннер» умоляла дать ей героя из «Империи», которого можно было бы продавать еще до выхода фильма. Дизайн Фетта создали Маккуорри и Джо Джонстон из ILM, со своим крутым костюмом и набором оружия он однозначно оказался идеальной фигуркой на продажу. Лукас даже не подозревал, что вот так запросто создал знакового персонажа; он дал ему лишь четыре короткие реплики.

У Лукаса имелся сценарий и еще множество идей, которые он не знал, как развить, например, планета вуки, – но у него все еще не было сценариста. Безвременная смерть Бреккет застала его врасплох, подходящих кандидатур не находилось. Позже тем летом Лоуренс Каздан зашел, чтобы отдать первый черновик сценария для «В поисках утраченного ковчега», а Лукас все еще жаловался на трудности со сценарием «Империи», и этот разговор продолжился за обедом. Посреди обсуждения у Лукаса внезапно случилось озарение: не хочет ли Каздан написать сценарий для «Империя наносит ответный удар»?

Молодой писатель отпрянул. «Тебе не кажется, что сначала стоит прочитать “Ковчег”?» – спросил он Лукаса.

Лукас сдержанно улыбнулся. «Ну, если я возненавижу “Ковчег”, то отзову эту сделку завтра же».

Но Лукас знал – такому не бывать; они со Спилбергом верили, что Каздан улучшит «Империю», хотя Лукас и признавал – выбор был совершенно случайным. «Я отчаялся, – говорил он позднее. – Других кандидатур у меня не было». Каздан волновался, что ему придется делить время между двумя сценариями, но Лукас сказал ему отложить «Ковчег» и сосредоточиться на «Империи», потому что Спилберг все равно был занят своей комедией «1941».

Между тем Лукасу удалось собрать весь актерский состав «Звездных войн» для «Империи», однако Форд по-прежнему не ответил утвердительно насчет третьего фильма. А вот Хэмилл согласился с удовольствием, потому как считал, что после съемок первой части Лукас ни за что не захочет снимать еще один фильм. «Однажды он мне сказал, что больше не хочет снимать художественные фильмы, что хочет вернуться к студенческим картинам, – сказал Хэмилл. – Но я бы и в них снялся». Бюджет был установлен на отметке чуть больше 15 миллионов долларов, что превосходило сумму прибыли Лукаса от «Звездных войн». «Деньги, которые у меня сейчас есть, ничего не значат, – признался он. – Я не успею снять достаточно фильмов достаточно быстро, чтобы оплатить работу всех этих людей. Так что мне пришлось заниматься организацией компании. Правда в том, что я сейчас очень перегружен». Как и предсказывал Тонг, деньги для съемок «Империи» должен был поставлять мерчендайзинг.

3 апреля 1978-го Лукас взял с собой Маршу в Голливуд на пятидесятую церемонию вручения премии «Оскар», где «Звездные войны» были номинированы в десяти категориях, в том числе на «Лучший фильм», «Лучшую режиссерскую работу» и «Лучший сценарий». Внешне Лукас сохранял нейтралитет – «он никогда не считал, что “Оскар” необходим для счастья, успеха, самодостаточности или чего-то еще», – говорила Марша, – и лишь полушутя заявлял, что пришел только потому, что в номинанты попала и его жена. Когда «Звездные войны» начали сметать почти все технические награды – Джон Барри и Роджер Кристиан разделили «Оскар» за лучшую работу художника, Джон Молло взял награду за лучший дизайн костюмов, Джон Уильямс за лучшую музыку, – Лукас заметно воодушевился, и в один момент даже взглянул на Керца, выжидающе подняв брови. Дикстра и маленькая команда ILM унесли домой «Оскар» за лучшие визуальные эффекты – великолепный триумф для изгнанного мастера по спецэффектам, – а Марша, Пол Хирш и Ричард Чю получили награду за лучший монтаж: в своей речи Хирш упомянул огромный профессионализм самого Лукаса в области монтажа. Но Лукаса проигнорировали в номинациях на лучший сценарий и лучшую режиссерскую работу, а в конце «Звездные войны» проиграли в номинации на лучший фильм «Энни Холл» Вуди Аллена.

Лукас всегда утверждал, что награды ничего для него не значат, но, вероятно, все же испытал укол разочарования из-за понимания, что в «Звездных войнах» он по необходимости отказался от своей истинной кинематографической страсти – монтажа – в пользу других людей, которые теперь получили «Оскар» за свои заслуги, а он ушел домой ни с чем. Коппола считал, что разочарование может подстегнуть Лукаса. «Отлично, – отметил он на следующее утро после церемонии. – Теперь Джордж точно снимет еще один фильм. Он не уйдет в управленцы. Он слишком любит выигрывать».

«Звездные войны» имели еще больший успех в научно-фантастических кругах: Ассоциация писателей научной фантастики Америки наградила фильм специальной премией за привлечение внимания общественности к жанру; однако писатели-фантасты немного волновались из-за созданного Лукасом феномена популярной культуры. Они хотели, чтобы о них думали как о людях, которые работают в более серьезных традициях Теда Старджона и Айзека Азимова, а не в духе Лукаса и его космооперы. «Тем из нас, кто профессионально работает в области научной фантастики, не нужны стрелялки, годные для субботнего вечера, – саркастически заметил писатель Бен Бова. – Я ожидал большего от Лукаса». У Лукаса не хватало терпения мириться с таким снобизмом. «Мне кажется, в научной фантастике до сих пор существует тенденция ханжества и скучной серьезности, – парировал он, – именно это я попытался выбить из нее».

Лукасу точно не нужны были награды, чтобы закрепить свою репутацию самого влиятельного кинематографиста современности. К середине 1978 года «мафию USC» – и Спилберга – считали самыми успешными бунтарями кинематографа, которые делают все по-своему, снимают фильмы со своим уникальным видением, делятся друг с другом процентами от выручки – и проворачивают все это вне системы. Как сказал Милиус, голливудские магнаты, возможно, выстроили систему и, возможно, все еще занимаются прокатом кинофильмов. Но именно дерзкие независимые индивидуалисты, от Чаплина и Уэллса до Лукаса и Копполы, умели снимать интересное и успешное кино, – и у них были большие планы. «Мы все жаловались, как плохо идут дела в Голливуде, – говорил Милиус «Нью-Йорк таймс». – И Фрэнсис тогда сказал: “Ладно вам, давайте все изменим. Мы с Джорджем берем на себя долину, а вы забирайте остальное”».

Но помимо Спилберга и Лукаса остальная команда пока ничего не забирала. Хайки пролетели с «Французскими открытками», Милиус провалился со своей одой серфингу, «Большой средой». «Все хотят помогать друг другу, – настаивал Уиллард Хайк. – Все хотят, чтобы остальным сопутствовал успех». И все же по обычно крепкому фундаменту «мафии USC» пошли трещины взаимного разочарования. Например, Лукас, известный своей щедростью, мог все же быть и скупым, а иногда и мстительным с процентами от «Звездных войн». Коппола ничего не получил. «А с какой стати? – говорил Лукас. – Он никак не связан с фильмом». Милиуса, который получил процент от «Звездных войн» в обмен на процент от «Большой среды», Лукас попросил вернуть долю обратно после того, как «Большая среда» провалилась. Милиус этого так и не забыл. «Эти парни стали слишком крутые, – сказал Милиус. – Все отдалились друг от друга. Джордж собрал вокруг себя свиту и считал, что не совершает ошибок. Все крутилось вокруг него».

Скорее всего это справедливая точка зрения, и Лукаса устраивало такое положение дел. За последнее время он уволил нескольких сотрудников, которые не могли или не хотели поддерживать его взгляды на вселенную. «Вы должны соглашаться с Джорджем, а если вы не соглашаетесь с Джорджем, то вы не нравитесь Джорджу», – сказал как-то один из сотрудников ILM. Лукас уволил даже Джеффа Берга, агента, который так самоотверженно бегал по студиям с первым корявым сценарием «Звездных войн»; с этого момента Лукас взял на себя исполнение его обязанностей через команду умелых адвокатов. «Мне он просто больше не нужен», – сказал Лукас без тени сожаления.

Что было нужно Лукасу, так это полная независимость. «Я должен был перейти на самообеспечение, – объяснял он позднее. – И вынужден был построить империю просто для того, чтобы снимать кино так, как сам хочу. Я хотел создать собственное будущее, в котором не придется вымаливать, занимать или красть деньги на фильмы. Я не хотел слушать студии и снимать фильмы на их условиях, и, к счастью, “Звездные войны” дали мне возможность получить независимость от системы».

Лукас пока еще не был уверен, чем именно станет эта империя. Первоначально он думал вновь подключить к делу Копполу и с воодушевлением позвонил своему старому другу и учителю. «У меня будут деньги, мы сможем воплотить все наши прежние мечты, – сказал он Копполе, – и я хочу сделать это с тобой». Некоторое время они обсуждали покупку сети кинотеатров «Манн» или даже студии «20-й век Фокс». «Но теперь я был в подчиненной позиции, – говорил Коппола, – через полгода мы обсуждали эти планы уже гораздо реже, а потом и вовсе рассорились. Я так и не понял, к чему это все было». Скорее всего Лукас все больше тревожился из-за непредсказуемости Копполы и его манеры транжирить деньги. Несколькими годами раньше, когда Коппола купался в деньгах, он купил здание в Сан-Франциско, самолет «Лирджет», кинотеатр и даже газету – все это пришлось заложить, когда у «Апокалипсиса сегодня» начались финансовые трудности. Лукас не мог вообразить, как нести на себе такие долги. «Я никогда не был похож на Фрэнсиса и некоторых других моих друзей, которые строят гигантские империи и постоянно живут взаймы, они вынуждены продолжать снимать, чтобы империи не развалились», – сказал Лукас.

Лукас и Коппола – идеалисты, но разной природы. Коппола мечтал стать магнатом; Лукас хотел оставаться художником. «Предпочитаю возиться с пленкой, а не управлять гигантской корпорацией, – говорил Лукас. Он бледнел лишь от мысли о том, что нужно раздавать приказы, ходить на встречи и одобрять проекты. – Я хочу быть подальше от всего этого, – повторял он. – А вот Фрэнсис… Ему нужно все больше и больше власти, для меня же власть – делать с моей камерой все, что я хочу. И я отказываюсь от власти командовать другими людьми». Так что вместо штаб-квартиры собственной компании или здания в Сан-Франциско Лукас все еще представлял себе работу с друзьями на ранчо «в какой-нибудь глуши» вроде того, на котором вырос. «Дом, заставленный самым продвинутым оборудованием, территория, где мы можем посидеть, посмотреть на деревья и подумать о разных вещах».

Для Лукаса таким местечком в глуши оказалась маленькая деревня Никасио, примерно в двадцати километрах к северо-западу от штаб-квартиры «Лукасфильм» в Паркхаузе, Сан-Ансельмо, и рядом – но не слишком рядом – с Сан-Франциско, в девяноста километрах к югу. Лукас разыскал там изолированный участок, который раньше назывался «Ранчо Бычий хвост», размером примерно 687 гектаров, вдоль дороги, которая по счастливой случайности называется «дорога долины Лукас» в честь поселенца девятнадцатого века, Джона Лукаса, который получил большую часть окружающих земель в качестве свадебного подарка в 1882 году. Более ста лет спустя Джордж Лукас обошел участок, холмистый и тенистый, и увидел обширную территорию спокойствия и потенциала. Именно здесь он решил построить свое ранчо. Ранчо Скайуокер.

«Отлично, – сказал он своим бухгалтерам, – это то, что нужно. Покупаю».

К середине лета Каздан закончил около двадцати пяти страниц сценария для «Империя наносит ответный удар» и вместе с Лукасом и Кершем стал прорабатывать его, обсуждая, какие идеи стоит развить и как их показать на экране. Как единственный создатель вселенной, Лукас держал всю энциклопедию «Звездных войн» у себя в голове и один принимал большую часть решений. Каздану потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к пассивно-агрессивному способу общения Лукаса. «По сути, Джордж никогда не говорит о том, что ему нравится, только о том, что не нравится, – объяснял Каздан. – Молчание – само по себе награда».

Самым сложным вопросом оставалась внешность Йоды. «Давайте сделаем его маленьким, – предложил Лукас. – Возможно, он немного похож на лягушку». Но никто не понимал, как сделать так, чтобы маленький, похожий на лягушку персонаж убедительно выглядел на экране. Попробовали взять обезьяну в костюме и маске – этот вариант отмели пробные съемки: обезьяна, которой почти невозможно управлять, выглядела совсем неубедительно. Лукас придумал лучшее решение. Когда они работали над «Звездными войнами» в «Элстри», прямо через дорогу мастер-кукольник Джим Хенсон снимал свое «Маппет-шоу» в помещениях телестудии. У них с Лукасом были схожие творческие взгляды – оба почти вызывающе независимые, – и они поклялись найти способ когда-нибудь посотрудничать. Как раз выпал такой случай: возможно, Йода хорошо выйдет в виде куклы. «У него будет внешность куклы-маппета, только реалистичная», – решил Лукас. И сделал заметку, что надо позвонить Хенсону.

Как только «Империя» начала воплощаться на бумаге, Лукас запустил производство. Прибыли от продажи товаров регулярно поступали в «Блэк Фэлкон», которая тут же перенаправляла их в виде займа в «Чаптер II», ILM и новое подразделение, недавно созданное Лукасом для Бена Бертта, «Спрокет Системс» – оно занималось исключительно звуком. Керш и Маккуорри отправились в Лондон, где в «Элстри» открылись офисы «Чаптер II», а между тем более миллиона долларов было потрачено на оборудование и сотрудников ILM. Но даже после этого вливания на работу ILM должно было уходить около четырехсот тысяч долларов в месяц, а для «Чаптер II» требовалось около 2 миллионов, чтобы покрыть стоимость съемок и работы сотрудников. Лукас вкладывал в «Империю» все, что имел, и его ресурсы начали таять с опасной скоростью.

Хотя казалось, что ни одну деталь Лукас не считал слишком мелкой для своего внимания – он по-прежнему лично одобрял каждого работника и лицензии на товары с символикой, – один проект он почти полностью отдал на откуп другим: праздничный специальный выпуск «Звездных войн», который канал CBS планировал показать за неделю до Дня благодарения. Лукас участвовал в проекте на ранних стадиях: вместе со сценаристом-телевизионщиком, Брюсом Виленчем, прошелся по синопсису истории, в котором содержались очень смутные, но амбициозные задумки: действие должно происходить на родной планете Чубакки, Кашиике, семья вуки победит имперцев по пути на праздник Дня Жизни, и большую часть времени вуки должны были говорить на своем языке, состоящем из воя и рыка, – без помощи субтитров.

Виленч внимательно выслушал, а затем медленно выдохнул. «Вы решили построить историю вокруг персонажей, которые не говорят, – недоверчиво сказал он Лукасу. – Единственные звуки, которые они издают, похожи на оргазмы толстяков». Лукас посмотрел на него в ответ без тени улыбки, и Виленч, сдавшись, вскинул руки. Лукас, как сказал Виленч, «обладает тем, что необходимо любому режиссеру: сумасшедшей верой в собственное видение; и он собирался каким-то образом воплотить его в жизнь».

Не получилось. Лукас, занятый съемками «Империи» и развитием своей компании, полностью передал спецвыпуск в руки опытных продюсеров, Дуайта Хемиона и Гэри Смита, и решил просмотреть видеозапись работы только когда она будет окончена. Увидев, что его персонажи вовлечены в болезненно несмешную комедию с Харви Корманом и музыкальными интерлюдиями от «Джефферсон Старшип», Лукас понял, что у него проблемы. Даже Форд, Хэмилл и Фишер, которые храбро играли своих героев, не смогли затмить собой остальной материал; все трое выглядели несчастными, хотя Фишер была рада возможности спеть песню Дня Жизни под тему «Звездных войн» Уильямса – но тут можно было лишь вздрогнуть. Единственный отрывок, который вызывал хоть какой-то интерес у Лукаса, – одиннадцатиминутный мультфильм канадской компании «Нелвана Ltd», в котором зрители впервые познакомились с Бобой Феттом. Время показа приближалось, и Лукасу оставалось только дать добро, предварительно попросив исключить его имя из титров.

Спецвыпуск на полную рекламировался на CBS, и его с нетерпением ожидали поклонники – все-таки «Звездные войны» по телевизору. «Звездные войны: Праздничный спецвыпуск» показали 17 ноября 1978 года, и это был абсолютный кошмар. Продюсер Дуайт Хемион назвал его «самым дерьмовым дерьмом, которое я когда-либо выпускал», Лукас – «клоунадой». Он отказался от контроля, и «Звездные войны» выставили глупыми. Подобную ошибку он не собирался повторять.

На тот момент праздничный спецвыпуск списали со счетов, как творческий провал Лукаса, полностью погруженного в фильм «Империя наносит ответный удар», который, казалось, израсходовал весь бюджет еще до начала съемок. К декабрю счетоводы «Лукасфильм» оценили предполагаемый бюджет «Империи» в колоссальный двадцать один миллион долларов. Лукас, чьи ресурсы истощались, выделил 20 миллионов долларов из денег своей компании в качестве залога для банковского займа. В «Элстри» стоимость строительства декораций приближалась к трем с половиной миллионам долларов. Кроме того, они с Керцем выделили два миллиона долларов на постройку нового постоянного павильона – достаточно большого, чтобы целиком вместить «Тысячелетнего сокола»; в этот раз модель не собирались разрезать пополам.

Даже те, кто хорошо знал Лукаса, были поражены его бычьим упорством полностью профинансировать фильм. Независимость – одна вещь; банкротство – совсем другая. Но эти люди не понимали одного: Лукас оплачивал не фильм; он покупал себе творческую свободу. «Это была отличная возможность получить независимость от голливудской системы», – говорил он. Теперь чужие бухгалтеры-крохоборы не могли считать каждый его цент, отказывать в деньгах, необходимых для съемок, – а главное, не было студийных бюрократов, которые на предпоказе смотрели бы через его плечо и заставляли вносить изменения из-за своих капризов. «Этого я хотел избежать».

Но даже «Империя наносит удар», снятая полностью без участия Голливуда, была всего лишь средством для достижения более великой цели. Настоящая творческая свобода Лукаса зависела от ранчо Скайуокер. Уже тогда он набрасывал схемы строений в записных книжках и на клочках бумаги, точно так же, как рисунки автомобилей в школе. Все стены в Паркхаузе были завешаны чертежами и иллюстрациями, и Лукас с удовольствием хвастался ими и страстно рассказывал о ранчо любому, кто был готов выслушать, – в том числе Ирвину Кершнеру, который приехал в Паркхауз, чтобы обсудить «Империю», а в итоге больше проговорил о совсем другой империи Лукаса. «Это была правда необычайная мечта, – сказал Кершнер. – Киноиндустрия зарабатывала миллиарды долларов, и никто никогда не вкладывал их в библиотеки, исследования, встречи режиссеров, создание атмосферы, в которой любовь к фильмам открыла бы новые горизонты».

Просматривая рисунки и чертежи, Кершнер понял, в насколько по-настоящему незавидное положение поставил его Лукас: суть «Империи» была не только в том, чтобы снять крепкий сиквел, который поддержал бы существование франшизы. «Это, – сказал Лукас, указывая рукой на изображения ранчо, развешанные на стенах, – причина, по которой мы снимаем второй [фильм]. Если картина получится, я построю его. Если не получится, все кончено».