76

Оказавшись за пределами перезарядной палубы, он тотчас подключился к открытой волне, где пока еще никто не ругал криворукого партнера, не орал, получив разгерметизацию, где еще никто не требовал медицинский бот.

Все это будет потом, а пока на волне слышались только ленивые переговоры, старые анекдоты, выдуманные новости.

– Два – тридцать семь, ответьте, – послал Чайни запрос в эфир.

– Я здесь, камрад, – тотчас отозвался голос Элеоноры.

– Что у вас? В какой волне ты идешь?

– В первой, дружок. А ты?

– У меня в кодексе – третья.

– Ну что же, если не увидимся, ничего страшного. Это наша работа.

– Это наша жизнь, дорогая…

– Не называй меня так, – после паузы попросила она.

– Хорошо, не буду.

Их совместная история была весьма запутанной. Их то ставили в одно учебное звено, где летали только на виртуальных аппаратах, то разлучали, и Элеонора выступала в качестве учебного соперника – врага, которого в учебном бою следовало убрать, иначе инструктор назовет тебя пустым местом. То есть ты – никто.

И чтобы не быть «никем», приходилось бить из всех виртуальных стволов того, кто еще вчера сидел в твоей учебной кабине вторым пилотом или штурманом. Бить и не париться.

Чайни так и делал, максимально подавляя свою симпатию. Да что там за симпатия у него, форматированного как суперколвер?

После не слишком длительной чехарды они снова оказались в одном учебном звене, и тут Чайни стал ощущать в себе неизвестные прежде потребности. То есть он читал инструкции и знал, что подобные потребности у него появятся, но только в конце перехода с четвертого на пятый уровень.

А тут – на тебе. Ни поесть спокойно, ни поспать. Везде эта Элеонора в обтягивающем летном комбинезоне.

И что интересно, прежде он видел подобное множество раз, ведь пилоты другого пола были повсюду. В некоторых командах, отбракованных из второго уровня, их, случалось, набиралось больше половины.

Однако теперь он стал различать среди них «камрадов», то есть тех, которых воспринимал как боевых товарищей, и «странных камрадов», на которых подолгу задерживал взгляд, отмечая особенности походки. А еще цвет глаз и, если повезет, мягкость талии, этот параметр он нашел, когда помогал «камрадам» забираться в кабину виртуального тренажера и вдруг обнаружил, что имеет дело с незнакомыми прежде ощущениями.

Появление Элеоноры его основательно потрясло. Она оказалась наиболее странной среди других «странных камрадов».

Рядом с ней Чайни терял ориентировку в пространстве, выдавал лишние тестовые показатели и интересовался совершенно бессмысленными личностными характеристиками. Однако все могло прийти в норму, ведь к услугам пилотов имелся психологический пост, помогавший многим пилотам избавиться от преследовавших их проблем.

Поскольку пилотский состав набирался из списанных недоформатов, работы психологическим постам хватало. Их главная цель – помочь личному составу еще в казарме, что обеспечивало максимальный процент пилотов, выходящих на комплектационную палубу.

Чайн не раз обращался к психологическим постам, но они не находили болезни, и он продолжал проваливаться в какую-то прежде неизвестную реальность.

Когда Чайн встречал Элеонору, он говорил:

– Привет.

А она тоже отвечала:

– Привет.

Всего одно слово, но произносила она его с какой-то волнующей хрипотцой, и ее глаза при этом светились.

Дальше – больше. Он начал видеть Элеонору во снах, которых прежде вообще не видел. И что интересно, в этих сновидениях он и Элеонора совершали странные действия, которые не упоминались в справочной литературе.