Становилось все теплее. Как обычно случалось в последние годы, весна превратилась в лето практически без переходного периода. Горсть аспирина, которую я заглотнул перед выездом, наконец начала действовать, и головная боль понемногу отступала, хотя из-за влажности воздуха легче не становилось. Автосалон, в котором работал Бернард, находился на юге Нью-Бедфорда, всего в нескольких кварталах от фабрики и того автосалона, из-за которого я потерял работу. И меньше чем в миле от подвала, где он покончил с собой. Мы проехали дальше в город, и я подумал, смогу ли когда-нибудь приехать сюда без компании тащившихся следом призраков.

Рик припарковался напротив автосалона. Мы бывали здесь раньше: встречались с Бернардом, подбирали его после работы или подкидывали до нее, но после его смерти все здесь как будто изменилось. Все, что должно было казаться знакомым, пусть лишь смутно, выглядело непонятным и чуждым. Я сунул руку в карман и коснулся фотографии неизвестной женщины, но вместо нее вытащил визитную карточку. Я сказал Рику и Дональду, что пойду один, потому что не хочу напрасно тревожить Бентли. Никто не стал возражать.

Я надел темные очки, выскочил из «чероки» и перешел улицу. На просторной площадке стояли ряды подержанных автомобилей, которые по большей части выглядели вполне прилично; на дальнем участке стоянки приткнулось небольшое офисное здание. Стоило мне оказаться на территории автосалона, как из офиса показался полноватый круглолицый мужчина и направился ко мне, улыбаясь и помахивая рукой, как будто мы были давними приятелями.

– Привет-привет! – Он протянул мне мягкую ладонь. – Господи ты боже мой, вот так погодка, а? Фух! Вот и лето наступило! Но все равно сегодня отличный денек, чтобы купить машину!

Я неохотно пожал ему руку. Она была влажной и издала чавкающий звук, когда он сжал пальцы. Он потряс мою руку так, будто надеялся накачать воды. Я улыбнулся, высвободил свою ладонь и продемонстрировал визитную карточку.

– Крис Бентли здесь?

Его добродушие улетучилось.

– Разумеется. Я его позову, он сейчас выйдет.

Дожидаясь, я равнодушно осмотрел несколько автомобилей. Через пару минут из офиса показался мужчина – куда моложе, чем я ожидал, от силы лет двадцати, в зеркальных очках, и направился в мою сторону.

– Чем могу помочь?

Я показал ему визитную карточку.

– Вы Крис Бентли?

– Да, это я.

Мы пожали друг другу руки.

– Меня зовут Алан Ченс, я надеялся, что вы сможете уделить мне несколько минут.

– Разумеется. – Он указал на карточку. – Мы встречались прежде? Вы кажетесь как будто смутно знакомым.

– Я слышал ваше имя от общего знакомого.

– Прекрасно. Вы уже слышали о специальном предложении, которое мы…

– Я не собираюсь покупать машину.

Он снял очки и оглядел меня с ног до головы.

– В таком случае, чем я могу помочь?

– Мне неудобно беспокоить вас на рабочем месте, но я хотел поговорить с вами о Бернарде Муре.

Его недружелюбная настороженность сменилась узнаванием.

– Вот откуда мне знакомо ваше имя, от Бернарда. Вы один из его приятелей из Поттерс-Коув, да?

– Именно, – ответил я.

– У вас там прямо безумие какое-то творится в последнее время! – он негромко рассмеялся. – Когда в городке вроде вашего появляются трупы, это дурной знак. Да блин, если даже в Поттерс-Коув небезопасно, то, выходит, нигде небезопасно.

– Это точно.

– Надеюсь, они поймают этого психопата.

– Я тоже.

Бентли вернул черные очки на место, сложил руки на груди и оперся об одну из машин.

– Да, короче, я расстроился, узнав, что Бернард умер. Дела у него шли не очень хорошо с тех пор, как умерла его мать, и начались все эти неприятности. К тому времени как его уволили, он совершенно опустился. Я даже не сразу узнал, что он умер; так жаль. Когда он перестал здесь работать, я время от времени звонил ему, мы вместе обедали. Потом он на какое-то время пропал. Я знал, что дела у него идут неважно, позвонил и наткнулся на его… он же жил в доме двоюродного брата, так? И тот сказал, что Бернард, ну…

– Покончил с собой.

– Угу. – Он длинно и тяжело выдохнул. – Бернард был… ну, сами понимаете, вы же дружили… он был как будто немного не в себе, но в целом славный малый. Всегда хорошо относился ко мне. Он давно был в этом бизнесе, и поначалу мне помогал, много рассказал о продажах. Другие так не поступают. Они видят угрозу в молодых продавцах. Бизнес не резиновый, сами понимаете. Но Бернард всегда относился ко мне по-дружески. Все время рассказывал о вас и о других приятелях из Поттерс-Коув. Говорил, что вы всегда держались вместе.

Я наблюдал за собственным отражением в зеркалах, скрывавших его глаза.

– Да, мы были близкими друзьями.

– Мои соболезнования. Ужасно жаль.

В Крисе Бентли была какая-то природная неискренность. Как и многие люди, он прикрывался маской озабоченности, но на самом деле интересовался лишь тем, что касалось его напрямую. Его сдержанная улыбка заверяла, что в этом безразличии не было ничего личного.

И так как я только размышлял, а не говорил, Бентли спросил:

– Так… чем я могу помочь, Алан?

Все еще витавший у меня в голове туман помешал мне составить какой-нибудь план перед нашим разговором, так что я решил импровизировать.

– Двоюродный брат Бернарда, Сэмми, отдал нам сумку с его вещами. К концу жизни только она у него и осталась, в ней были вещи – ничего по-настоящему ценного, просто кое-что на память о нем. Осматривая их, мы нашли фотографию. – Я вытащил ее из кармана, но держал у бедра изображением вниз до тех пор, пока не придумаю, под каким предлогом ее показать. – К ней был прикреплен запечатанный конверт и небольшая заметка с просьбой переслать его этому человеку. Проблема в том, что мы не знаем, кто это. Я увидел вашу визитку в ежедневнике и вспомнил, что Бернард часто о вас говорил. Можно сказать, вы были единственным человеком с работы, который ему по-настоящему нравился. И я подумал, раз вы дружили с Бернардом, то, может, знаете, кто это?

Я показал ему фотографию.

Он подался вперед и разглядывал ее, как мне показалось, слишком долго.

– Мне очень хотелось бы выполнить его волю и переслать ей это письмо, – сказал я, – но мы представления не имеем, кто это.

– Может, конечно, это старая фотография, но все равно ее можно узнать. – Бентли снял черные очки и снова посмотрел на фотографию. – Вы не знаете, кто это?

– А должен?

Он усмехнулся, пожал плечами и снова надел очки.

– Ну, если вы действительно были такими близкими друзьями, как утверждал Бернард, немного странно, что вы не узнаете его подружку.

Хотя в его словах не было ничего забавного, я едва не рассмеялся. Нервы.

– Его подружка? – Я повернул изображение к себе и взглянул на него. – Это подружка Бернарда?

– По крайней мере, они какое-то время встречались. Я видел ее всего несколько раз, но, сколько помню, они встречались по крайней мере пару лет. За несколько месяцев до его смерти она пропала из виду, и я не помню, чтобы Бернард ее упоминал. Я решил, что они расстались. Ему так катастрофически не везло, что это было как бы ожидаемо, понимаете? Вроде бы ее зовут Клаудия. Не знаю, как по фамилии. Они с Бернардом заглядывали сюда лишь ненадолго, ну, когда он заезжал забрать чек, вроде того. Я ее толком не знал, но он ее так представил – как свою подружку. И много о ней говорил, хотя, как обычно, не рассказывал ничего определенного: как они что-то там вместе делали, куда-то ездили. Вчера вечером съездили с Клаудией в кино. Вчера завалился в гости к Клаудии. В таком духе.

Было уже поздно изображать что-то, кроме изумления.

– Просто немного странно, что он никогда не рассказывал о ней никому из нас, – сказал я.

– Да уж. – Бентли кивнул. – Но сказать по правде, у меня всегда складывалось впечатление, что Бернард делал много такого, о чем другие не знают. Я не имею в виду ничего предосудительного. Просто он как будто старался разделять разные сферы своей жизни. Работа и личная жизнь существовали как бы по отдельности. С одной стороны были вы, его старые друзья, с другой стороны – люди вроде меня, с кем он работал. Думаю, он старался нас разделять. В этом нет ничего странного, многие так поступают.

Я чувствовал, что он что-то скрывает. Он знал что-то еще, но отчего-то осторожничал. Не обращая внимания на выступавший под волосами пот, я как мог постарался его успокоить.

– Да, я это отлично понимаю, но я, правда, не припомню, чтобы Бернард упоминал какую-нибудь девушку. Хоть раз. Мне не верится, что он не рассказал бы мне о том, что у него есть подруга. Зная Бернарда, он бы хвастался ею сутки напролет. Это странно даже для него. – Бентли рассмеялся, и я присоединился. Потом между нами повисло молчание, неуютное, как царившая вокруг жара. – Все равно, я думаю, что должен передать ей письмо. Вы не знаете, где я могу ее отыскать или как-то с ней связаться?

Его неловкость ощущалась в его позе.

– Слушайте, я не хочу вдаваться в темы, которые могут показаться вам неприятными, понимаете?

Я оставался невозмутимым, гадая, исчезала ли когда-нибудь с его лица эта улыбка.

– Мы оба взрослые люди, Крис. И я буду рад любой подсказке. Честно говоря, мне все равно, кто эта девица, я просто хочу выполнить пожелание Бернарда и передать ей письмо.

– Нью-Бедфорд – не такой уж маленький город, – сказал он, немного расслабившись и приподняв подбородок, как будто смотрел мимо меня на что-то более важное. В зеркальной поверхности отразилась улица за моей спиной. И хотя я увидел «чероки» у дальней обочины, сидевших внутри Рика и Дональда было невозможно разглядеть из-за бликов заходившего солнца. – Но это маленький город, понимаете? Не то чтобы все тут друг друга знали, но среди местных все знают кого-нибудь, кто знает всех остальных. Короче, тут все в тесном кругу. Несколько парней в салоне знали, кто такая Клаудия, потому что долго прожили в городе. Один из них учился с ней в школе, но не мог вспомнить даже имени. А у другого был друг, у которого был друг, который ее знал. Как-то так. Они не дружили с ней лично, но знали, кто она. И знали, чем она занимается. Из того, что я слышал, у нее были проблемы с наркотиками еще до старшей школы, а после выпуска она начала торговать собой и занималась этим много лет. Не знаю, чем она занимается теперь. И не уверен даже, была ли она проституткой, когда встречалась с Бернардом, – вероятно, была. Такие люди никогда не меняются.

Я снова взглянул на фотографию и положил ее в карман.

– По крайней мере, вся эта история про свидания с Бернардом обретает некоторый смысл.

– Об этом я и говорю. В смысле, Бернард носил очки и этот дебильный парик, и вообще… выглядел довольно жалко. И он вечно хвастался, что она его подружка, а ребята знали, что она проститутка, и смеялись у него за спиной. Бернард работал в Нью-Бедфорде, но здесь не жил. Он так и не понял, насколько хорошо все тут друг друга знают.

Я наконец стер пот с лица тыльной стороной ладони.

– И вы не знаете, где бы я мог ее отыскать?

– В Уэлдском квадрате? – предположил он и коротко язвительно рассмеялся.

Район Нью-Бедфорда под названием «Квадрат Уэлд» – несколько кварталов полуразвалившихся многоквартирных домов, заброшенных офисных зданий и заваленных мусором пустырей, куда с легкостью можно было попасть с шоссе штата, – пользовался дурной славой в городе и за его пределами по причине торговли наркотиками, проституции и насильственных преступлений. Когда я только устроился на работу, мне доставались самые неприятные задания, и я провел не одну ночь в помещениях все еще работавших в этом районе заведений. Я не торопился вернуться туда снова.

Бентли понял, что я не оценил его комментарий, несмотря на его точность.

– Никогда не слышали о «Капитанском крюке»? Это бар на берегу. Та еще дыра. И посетители соответствующие. Бернард говорил, что Клаудия подрабатывала там официанткой. Не знаю, правда ли это. Вероятно, правда, потому что многие проститутки туда наведываются. Можете заглянуть туда, но будьте осторожны. Копы вечно кого-нибудь оттуда тащат – такое уж это замечательное заведение. Там всем заправляет такая толстенная тетка. Бар принадлежит ей уже много лет. Она вроде медиума или ведьмы – скорее всего, просто трюк, чтобы обирать пьяниц и наркош, но все так говорят. По слухам, там чего только не случается. А в таком местечке может случиться все что угодно. – Он поколебался, затем добавил: – Кроме этого я ничего не могу вам подсказать. Клаудия жила где-то тут, в городе, но я не знаю, где именно.

Я снова пожал Крису Бентли руку, поблагодарил его за помощь.

– Уж простите, я не могу сказать вам ничего определенного, чтобы помочь найти эту девку, но Бернард никогда не делился подробностями, сами понимаете. Он всегда так себя вел, по крайней мере, со мной. Я проработал с ним несколько лет, мы подолгу болтали, но до сих пор мне кажется, что я вообще ничего о нем не знаю.

– Да, я понимаю.

– Да, – сказал он, – уверен, что понимаете.

– Еще раз спасибо за помощь. – Я протянул его визитку. – Я могу ее вернуть, если хотите.

– Оставьте себе. – Ради меня он выбрал из своего арсенала самую искреннюю улыбку. – В следующий раз, когда вам понадобится хороший подержанный автомобиль, приходите ко мне, договорились?

Никто особенно не удивился, узнав, что Бернард снимал проституток: у него было множество проблем, часть которых мы открывали для себя только теперь, и он никогда не пользовался успехом у женщин. Он обратился по крайней мере к одной. В джипе, покидавшем автосалон и вечную улыбку Криса Бентли, царила грусть. Казалось невероятным, что мы этого не знали, но, как и во многом в жизни Бернарда, стоило правде всплыть на поверхность, все тут же встало на свои места. Не думал же я, что он живет как монах? Где еще он мог получить секс? Неужели я и вправду прежде ни разу не задумывался об этом? И почему нет? Неужели мне ни разу в жизни не приходило в голову, чем он занимается, когда оказывается вне поля моего зрения? Невольно я почувствовал себя так, будто это я, его друг, подвел его. Бернард был насильником, мясником, который резал молодых женщин, но это я чувствовал себя виноватым. Я вспомнил, как Бернард задерживался у нас в гостях, как иногда он приходил поужинать и никогда не торопился вернуться домой, тянул, выдумывал отговорки и болтал о пустяках – пока Тони наконец не выходила из себя, и мне приходилось объявлять, что нам надо ложиться спать и идти завтра утром на работу, а ему пора уходить. Теперь я понял, каким он был одиноким. Мы все поняли. Шел ли он после этого домой или разъезжал на своей потрепанной машине по этим самым улицам в поисках проституток – может быть, жертв, чтобы утолить свои нужды, какими бы извращенными и мрачными они ни были? Не отправлялся ли я в постель, в теплые объятия любящей жены, в то время как мой лучший друг спускался в самые недра города? Знал ли я об этом? Знал ли, глубоко в душе? И что изменилось бы, даже если бы знал?

Через десять минут после того, как мы покинули автосалон, мы разъезжали по набережной, разыскивая «Капитанский крюк». Рику приходилось о нем слышать, но он не знал, где именно он находится. Нам пришлось проехать несколько улиц, прежде чем нужный бар обнаружился на пустынной улочке, напротив рыбообрабатывающей фабрики. Небольшое здание, зажатое между пустым магазином на углу и страховой конторой, отстояло чуть дальше от тротуара, чем соседние дома. Вход закрывала большая дверь, когда-то выкрашенная в черный, но теперь сильно побитая и обшарпанная; в двух узких окошках по обеим сторонам горели неоновые надписи «Пиво». За стеклом висели дешевые занавески, скорее чтобы не позволить разглядеть что-либо внутри, нежели для каких-то декоративных целей. Над дверью прямо из стены выпирала вывеска в форме носа пиратского корабля. Растрескавшейся красной краской на нем было выведено название заведения.

Район с древней историей, где находились те самые унылые улицы, о которых писал Мелвилл. В нескольких кварталах отсюда располагался прославленный (или бесславный) китобойный музей, куда после реставрации переехали изысканные торговые заведения и рестораны. Несколько лет назад город замостил улицы вокруг него булыжником, как в прежние времена, пытаясь придать местности некоторый дух исторической достоверности. Но даже теперь, в наступавших сумерках, менее ухоженные улицы источали ту же угрозу, что больше века назад ощутил Мелвилл.

У тротуара стояло несколько престарелых автомобилей, в том числе побитый жизнью «шеви» прямо перед входом в бар.

Рик замедлил ход, а Дональд с заднего сиденья спросил:

– Я уже объяснял, какая это дурная затея?

– Да, раз двадцать.

– Только коп может войти туда и начать задавать вопросы, – сказал Рик.

Я указал на свободное место чуть дальше по улице:

– Паркуйся.

Рик пробормотал что-то неодобрительное, но остановил машину. Передвинув ручку передач в положение «парковка», он объявил:

– Ладно, но я пойду с тобой.

– Расслабься, я только зайду и осмотрюсь немного. – Я знал, что Рик пытается помочь, и понимал, что мне безопаснее идти вместе с ним, но, кроме того, осознавал, что вне знакомой обстановки клуба его несдержанность с большой вероятностью возьмет над ним верх. – Дай мне время понять, что да как.

Он какое-то время смотрел на меня, играя желваками, и наконец объявил:

– Пять минут. Потом я иду за тобой. Донни, отправляйся с ним.

Дональд вздохнул и сунул в рот сигарету.

– Я так рад, что ты мне разрешил!

– Эй, – окрикнул Рик, – не смей курить в машине.

Не обращая на него внимания, Дональд с раздраженным кряхтением выполз наружу.

Мне тоже вовсе не хотелось брать его с собой, но солнце уже почти село, вокруг становилось все темнее, и времени на споры уже не оставалось.

Я стянул черные очки, бросил их на приборную доску, потом повернулся к Рику.

– Только движок не глуши.